Введение

Редко, когда от проекта, политики или процесса развития выигрывают все. Главными героями сюжетов о потерях становятся те, кто проиграл. Часто неизбежным следствием развития становится ситуация, когда кто-то, чего-то лишается. Технологические изменения приводят к потере рабочих мест в традиционных секторах экономики, вытеснению живого труда машинами. Из-за плотин семьи вынуждены оставлять свои дома и деревни. Взаимодействие с окружающим миром приводит к исчезновению, или, по меньшей мере, создает угрозу исчезновения культур с богатыми традициями. Коллеги, написавшие статьи для этого номера, приводят яркие и убедительные примеры потерь, которые во имя развития понесли наименее имущие.

Нельзя отстаивать или осуществлять политику или процесс (далее мы будем употреблять термин проект), который приносит одни потери и от которого никто не выигрывает. Если все потери перекладываются на плечи бедных и незащищенных, а все выигрыши достаются богатым и сильным, требования компенсации вполне обоснованны. Если же потери и выигрыши распределяются среди социально-экономического спектра общества более равномерно (например, когда среди бедных оказываются и выигравшие и проигравшие), придумать основания для компенсации затруднительно. Спорным является вопрос о том, стоит ли вообще продолжать осуществление проекта, если в отношении компенсации все сделано наилучшим образом, а проигравших по-прежнему много, хотя есть и выигравшие.

Надо ли продолжать проект, в результате которого одни выиграли, а другие потеряли, если были сделаны попытки компенсировать потери, и, прежде всего тем, кто был перемещен в ходе процесса развития? Этот вопрос должен стать центральным для политики экономического роста и его анализа. Как подходят к решению этого вопроса различные отрасли знания? Я излагаю историю о том, как в результате острой борьбы различных направлений экономической науке удалось добиться некой согласованной позиции. Эта позиция часто критикуется другими дисциплинами, но она не так примитивна и достигнута в результате куда более значительных интеллектуальных усилий, чем это принято считать. Показывая, какую разноголосицу пришлось преодолеть экономике, прежде чем она пришла к нынешней позиции, я хотел среди прочего не прямо, но все же поставить такой вопрос: как ответят на подобный вызов другие дисциплины?

Рави Канбур - профессор международных отношений и профессор экономики Корнельского университета, выпускник Кембриджского и Оксфордского университетов, работал в нескольких университетах США и Соединенного Королевства. Занимал несколько постов во Всемирном банке, в том числе и пост главного экономиста по Африке. Email: skl45@cornell.edu

стр. 33

Экономическая наука и "улучшение по закону Парето"

Основополагающая концепция, вокруг которой в экономической науке ведутся дискуссии о выигрышах и потерях, названа именем Вильфредо Парето. Улучшение по закону Парето происходит тогда, когда по сравнению с status quo ex ante в результате осуществления проекта материальное положение хотя бы одного человека улучшается, и нет никого, чье материальное положение ухудшилось бы. Таким образом, тон в экономической мысли задает концепция, которая защищает тех, кто теряет от проекта. Если бы закон Парето применялся как универсальный критерий, ни один из обсуждаемых в этом номере проектов, политических курсов и процессов не имел бы права на существование.

Интересно отметить, что многие экономисты считают критерий Парето очень консервативным по двум причинам. Во-первых, он делает невозможным перераспределение между богатыми и бедными, поскольку после осуществления такого проекта ухудшается материальное положение части населения, а именно богатых¹. Во-вторых, поскольку проектов, от которых все только выигрывают, очень мало, это верное средство парализовать политическую жизнь: если строго следовать критерию, мало что можно пропагандировать или осуществлять.

Путь решения второй из поставленных выше проблем - подход, который предусматривает соединение каким-то образом выигрышей выигравших и потерь проигравших. Тогда первая проблема может быть решена методом агрегирования, например, путем существенного повышения значимости выигрышей и потерь бедных, по сравнению с богатыми. Эти два похожих момента присутствуют, например, в утилитаристской бентамовской традиции объединения "полезных" выигрышей и потерь, образовавшихся у индивидуумов в результате осуществления проекта. Принцип эгалитаризма осуществляется через саму функцию полезности, предполагается, что выигрыш или потеря одного доллара значит для бедного больше, чем для богатого.

Должно быть совершенно ясно, что существует две вызывающие споры проблемы, когда мы отходим от критерия Паре-то - необходимость объединения выигрышей и потерь и способ их объединения. Мы можем выбрать разные способы решения второй проблемы, одни могут быть более уравнительными, чем другие, но первая проблема носит фундаментальный характер и должна быть решена определенным образом. Вокруг этого в 1930-е и 1940-е годы и разгорелись горячие дискуссии в экономической науке.

Разработка принципа компенсации

Споры начались после выхода в 1932 г. получившей очень большой резонанс книги Лайонела Роббинса The Nature and Significance of Economic Science, где он тщательно избегал сравнения выигрышей и потерь отдельных лиц как "ненаучного". Экономист, по его мнению, мог, используя свою профессиональную подготовку, просчитать последствия проекта, разложить их по полочкам и представить результаты тем, кто принимает политические решения. Но экономист qua экономист не обладает навыками для того, чтобы сделать заключительный шаг и дать рекомендации по методике объединения выигрышей и потерь, за исключением, разумеется, того случая, когда проект выгоден всем, и можно воспользоваться критерием Парето.

Противоположная точка зрения была выдвинута в 1938 г. Ройем Харрадом² в Economic Journal. В качестве примера он взял дискуссии в английской политэкономии о зерновых законах: "Рассмотрим отмену зерновых законов. Одним из ее следствий стало снижение ценности конкретного производственного фактора - земли. Можно привести неоспоримые доказательства того, что все общество выиграло больше, чем потеряли землевладельцы, но это происходит только в том случае, если относится к индивидуумам как в некотором смысле равным. Иначе как можно сравнивать потери некоторых, (то, что потери были едва ли можно отрицать), с по-

стр. 34

вышением совокупного благосостояния общества? Если формально применять принцип общественной полезности к различным людям, то не работают рецепты не только сторонников повышения благосостояния, но и любые рецепты. Экономист как советник бесполезен, и пока к его умозаключениям не стали относиться как к высшей эстетической ценности, ему лучше полностью воздержаться от подготовки рекомендаций политикам".

В своем ответе Роббинс (1938, р. 636) обосновал свою позицию, интересно показав ход собственных мыслей: "Мое отношение к политическим проблемам я сам называю условным утилитаризмом. (...) [К]огда я стал заниматься экономикой, я был очень настроен в пользу утилитаристского анализа. Достижение хрупкого баланса между выигрышами и потерями путем сложных политических маневров (...) поражало мое воображение. Предложение использовать последние достижения в разработке теории стоимости для доказательства желательности смягчения неравенства показалось мне очень привлекательным. (...) Однако со временем произошли события, которые поколебали мои взгляды (...) Я не могу точно сказать, как зародились первые сомнения, но я отчетливо помню, как они мной овладели во время чтения где-то, думаю в работах сэра Генри Майна, истории о том, как индийский чиновник пытался объяснить представителю привилегированной касты брахманов основные положения бентамовской системы. "Но все это, - сказал брахман, - скорее всего, не может быть правильным. Я в десять раз больше заслуживаю счастья, чем какой-то неприкасаемый". Я не испытывал симпатий к брахманам. Но я не смог избежать уверенности в том, что между нами существуют различия, которые нельзя преодолеть, используя привычные аргументы в дискуссиях о социальном устройстве общества".

Был пик противостояния между теми, кто считал, что раз экономисты должны быть и политиками, то необходимо агрегирование выигрышей и потерь и их измерение нормативными единицами, и теми, кто отстаивал точку зрения, что экономист qua экономист не имеет оснований для того, чтобы определять эти единицы измерения. И тогда Николае Калдор выдвинул мнение, которое оказалось важным для дальнейшего развития полемики, в том числе и по проблемам анализа затрат и результатов. И вновь он обратился к отмене зерновых законов. "У правительства всегда существует возможность обеспечить сохранение прежней системы распределения доходов, а именно: надо компенсировать "землевладельцам" любые убытки, средства для этого даст введение дополнительного налога для всех, чьи доходы увеличились. Таким путем можно сохранить благосостояние каждого на прежнем уровне (...) При любых ситуациях, когда определенная политика приводит к росту реального совокупного дохода, вопрос о соизмеримости личных выгод не оказывает никакого влияния на аргументы экономистов в пользу тех или иных политических мер. В таких случаях всегда возможно повысить благосостояние всех по сравнению с прежним уровнем, или, по крайней мере, сделать одних богаче, не делая других беднее. Экономисту нет необходимости доказывать, - на самом деле он никогда и не мог это доказать, - что в результате принятия определенных мер ни один член общества не пострадает".

Вот он знаменитый и, возможно, неправильно называемый "принцип компенсации", при соблюдении которого проект должен осуществляться. Речь должна идти не о размере выплачиваемой компенсации, а о том, может ли она выплачиваться в принципе, чтобы проект был выгоден всем. Следовало бы назвать "принцип компенсации" "принципиально возможной компенсацией", ведь "принцип компенсации" может предусматривать ситуацию, когда необходимо определяться, надо ли в принципе платить компенсацию, а это противоречит целям "принципа компенсации".

Отношение любовь-ненависть

Отношение экономистов к принципу компенсации можно определить как любовь-ненависть. Они ненавидят его, пото-

стр. 35

му что им приходится продираться сквозь логические противоречия, которые не будь его и не возникли бы. Если компенсация действительно выплачивается, и никто ничего не теряет, а жизнь части общества становится лучше, то критерий Парето не нарушен и нет необходимости разрабатывать принцип компенсации. Если же компенсация не выплачивается, тогда логика принципа компенсации требует дать всем поровну и объединить выигрыши и потери. Стоит отойти от этого и исчезает логическая база, на основе которой можно использовать этот принцип для принятия решений. Многие экономисты принципиально хотели бы отдать предпочтение эгалитарному распределению.

А что делать, если нельзя разработать механизм полной компенсации, гарантирующий сохранение прежнего уровня жизни проигравшим? И что делать, если не достигнут консенсус о том, как следует измерять выигрыши и потери? Не приведет ли это к полному параличу на политическом фронте? Вот и получается, что, преодолевая себя, экономисты продолжают руководствоваться принципом компенсации. Некоторые из этих противоречий просматриваются в знаменитой статье Хотеллинга (1938, р. 265), когда он рассуждает о целесообразности инвестиций в конкретные проекты (например, в строительство железной дороги). "Более консервативный критерий (...) заключается в том, что, (...) если возможен такой способ распределения общих производственных затрат, который гарантирует повышение благосостояния всех, кого затронет данный проект, по сравнению с уровнем, существовавшим до инвестиций, то есть prima facie основания для инвестирования в этот проект. Такой подход оставляет в стороне вопрос о том, насколько практично подобное распределение. Начало нового дела, которое приносит некоторой части населения ухудшение их положения при условии, что остальные получат существенные и многочисленные выгоды, часто может быть хорошей социальной политикой (...) Придерживаться другой позиции - значит быть на стороне ткачей, работающих на ручных ткацких станках, которые пытаются разрушить механические ткацкие станки. Но это правило не должно применяться слишком жестко. В тех случаях, когда потери означают для индивидуумов серьезные лишения, должна быть компенсация, или, по крайней мере, пособие для обеспечения прожиточного минимума. Когда от проекта выигрывают многие, можно использовать закон средней нормы прибыли для более равномерного распределения выгод, но нельзя допускать уравниловки. Всегда будет необходимо делиться с теми, кому приходится платить за прогресс высокую цену. Если бы это не удалось сделать, нам пришлось бы смириться с мыслью, что повышение экономической эффективности промышленного производства придется отложить в долгий ящик".

На протяжении 1930-х, 1940-х и 1950-х годов дискуссии внутри сообщества экономистов то и дело выходили наружу. Вот Гендерсон (1947, р. 230), который обеспокоен тем, как финансировать строительство мостов, - то ли из средств, полученных от всех существующих налогов, то ли вводить специальные сборы. "Другим возражением против использования средств, полученных от всех налогов, является то, что не каждый, кто платит налоги, может получить выгоды. Ответ, который дают экономисты на этот довод со времен Адама Смита, заключается в следующем: если происходят перемены, которые приносят одним больше выгод, чем вреда другим, то в итоге каждый выигрывает больше, чем теряет. Так оно, вероятно, и было бы при условии, что перемены являются масштабными, выгоды и потери стихийно распределяются среди населения. Но не факт, что в действительности это обязательно происходит (...) Обычно предпочтение отдается такому способу финансирования, при котором строительство моста полностью оплачивают те, кому это выгодно, тем более что альтернативный вариант может способствовать образованию дефицита в государственной казне".

Экономисты проявляют интерес к принципу компенсации и в наши дни. Вот дискуссионный пассаж из классического учебника по экономике, автором которого является Стиглиц (1999, р. 114). "Что происходит, если общая платежеспособность превышает валовые издержки, но

стр. 36

издержки отдельных индивидуумов превышают их платежеспособность? Должен ли в таком случае осуществляться проект? Согласно принципу компенсации, если совокупная платежеспособность превышает издержки, проект должен осуществляться. Большинство экономистов критикуют этот принцип, поскольку он игнорирует проблемы распределения. Мы можем быть уверены в желательности проекта только в том случае, если компенсация действительно выплачивается тем, кто пострадал. Это и есть улучшение по закону Парето. Если совокупная величина чистой прибыли (...) положительна, и если бедные остаются в абсолютном выигрыше, а богатые в проигрыше, тогда при реализации проекта повышается экономическая эффективность, в обществе становится больше социальной справедливости, и проект следует принять. Часто все гораздо сложнее. Например, положение и бедных и богатых может ухудшиться, а людей со средними доходами улучшиться. Как оценивать такое изменение? (...) Мы определяем весомость чистой прибыли, полученной различными группами, чтобы свести результаты проекта для каждой из них к единому показателю (...) Забота о социальной справедливости приводит к тому, что удельный вес прибыли, полученной группами с высокими доходами, занижается".

Аргументация Стиглица является заключительным звеном рассуждений, которые подводят нас к утилитарности, которую Роббинс (1932, 1938) отвергает, поскольку она предполагает межличностное сравнение прибылей. Экономисты оказываются в ловушке: политические меры не принимаются, принцип компенсации полон логических противоречий, неубедительна аргументация в духе "закона больших чисел" о том, что при осуществлении множества проектов проблемы распределения решаются сами собой. Большинство экономистов предпочитает, по крайней мере, в теории, выход, предложенный Стиглицем. Другими словами, они выступают за такой анализ затрат и результатов, когда суммарные выигрыши и потери измеряются на основе принципов эгалитарного распределения. Но, как показывает практика, этот метод не приносит ожидаемых результатов особенно при реализации проектов развития.

Плотины, потери и развитие

Принято считать, что потери, связанные с плотинами, являются наиболее вескими основаниями для вынесения вердикта о несостоятельности анализа затрат и результатов (cost-benefit analysis, CBA) со всеми вытекающими отсюда последствиями. Майкл Черны (Сегпеа, 2000, р. 47) -один из многих его критиков. "СВА крайне неэффективен, поскольку он является всего лишь макроэкономическим инструментом, при помощи которого нельзя исследовать распределение затрат и выгод среди тех, кто вложил в проект деньги (...) Согласно методологии анализа затрат и результатов инвестиции в проект считаются оправданными, если совокупные выгоды от проекта перевешивают суммарные затраты на приемлемую величину".

Прежде чем обсуждать это заявление, приведем мнение о потерях, связанных с плотинами, согласно которому эта проблема необязательно считается следствием изъянов распределительного аспекта анализа затрат и результатов, или другими словами использования негодных методов их измерения для проекта, который приносит общественную выгоду. Наоборот, сторонники этого мнения не считают большие плотины полезными для общества проектами, которые, тем не менее, осуществляются, потому что выгодны отдельным влиятельным группам. Арунхади Рой отстаивает это мнение в типичной манере, опираясь на конкретные примеры. "Сооружение больших плотин хорошо начинается, но плохо заканчивается. Одно время все выступают за (...) Но так продолжается недолго (...) То, что большие плотины приносят больше вреда, чем пользы, скоро перестает быть только предположением и становится фактом (...) Из-за них пропадает земля. Они вызывают наводнения, заболачивание, засоление, распространение болезней (...) Ежегодно на плотины в мире тратится 20 миллиардов долларов. Если вы проследите историю любой крупной

стр. 37

плотины в мире (...) вам откроются похожие обстоятельства, вы столкнетесь с одними и теми же действующими лицами. Это - железный треугольник (плотинный жаргон для обозначения связей между политиками, бюрократами и строительными компаниями). Рэкетиры, называющие себя международными консультантами по проблемам окружающей среды (их нанимают или контролируют через дочерние фирмы компании, строящие плотины). Всемирный банк благосклонно относится ко многим проектам сооружения плотин (...) В 1994 г. консультанты из Соединенного Королевства заработали 2,5 миллиарда долларов на зарубежных контрактах. Вторым по величине сегментом рынка после руководства проектом является написание того, что называется заключениями о воздействии на окружающую среду (Environmental Impact Assessments, ElAs). В рэкете, процветающем под эгидой концепций экономического роста, правила очень просты. Если правительство поручило вам написать EIA для проекта по строительству большой плотины, и вы указали на негативные последствия, то вашу карьеру можно считать законченной.

Итак, многое из вышеприведенной аргументации касается недостатков СВА и должно быть учтено при внесении в него небольших или даже коренных изменений. Арунхади Рой указывает на традиционные проблемы, которые никак не удается решить с помощью СВА. Нужные заказчикам моменты будут отражены соответствующим образом, поскольку экспертам выплачиваются огромные суммы, те, кто делает СВА среди них не на последнем месте. Взгляд Черны (2000, р. 12) более оптимистичен. "Экономический рост все равно будет продолжаться, что вызовет неизбежные изменения в землепользовании и водопользовании, и со временем перемещение той или иной части населения станет неизбежным. Однако это не означает, что распределение выгод и болячек будет несправедливым, или что несправедливость получит этическое оправдание (...) Едва ли возможно предотвратить неблагоприятные последствия в каждом отдельном случае. Но есть все возможности применить систему регулирующих мер, которые при наличии финансовых источников обеспечат более справедливое распределение потерь и выгод".

Ясно, что этот благоприятный взгляд не так уж далек от того, к чему, как я показал, экономическая наука пришла за сто долгих лет дискуссий. Большинство экономистов, по крайней мере, в теории, принимают методологию СВА, которая учитывает проблемы распределения. Тем не менее, приведенная выше критика СВА Черны, о том, что на практике это случается редко, вполне обоснована³. Что же было не так?

Литтл и Миррлиз (1990, р. 359) дают интересную оценку эволюции такого "социального" анализа затрат и результатов, особенно применительно к проектам в развивающихся странах, начиная с 1960-х годов. "В конце 1960-х годов интенсивно разрабатывались методы применения социально ориентированного анализа затрат и результатов к инвестициям в развивающиеся страны. В 1970-х годах эти методы стали применяться (...) Во Всемирном банке в 1970-х годах развернулись баталии по поводу того, надо ли учитывать общественную цену проектов. Формально победу одержала "команда сторонников учета общественной цены". В результате указания о применении распределительных методов измерения затрат и результатов были включены в действующую инструкцию в 1980 г. Мы считаем, что на практике эти методы едва ли применялись за исключением нескольких случаев, когда делалось в качестве эксперимента (...) От установления социально ориентированных цен и использования распределительных методов измерения затрат и результатов отказались (...) Когда главным побудительным мотивом является прибыльность проекта, неудивительно, что более комплексный анализ не приветствуется. Еще хуже, что эксперты никогда не получили бы повышения по службе, если бы дали честное заключение о нежелательности нескольких проектов".

В статье Литтла и Миррлиза описывается ситуация, существовавшая в 1970-х и 1980-х годах, но, нет оснований сомневаться, что побудительные мотивы остались прежними⁴. Сложный анализ во всем хо-

стр. 38

рош, но он может оказаться непригодным, если присутствуют другие мотивы, даже если они не такие плохие, как те, которые описывает Рой (1999).

В разработанной Черны (2000) концепции рисков обнищания и восстановления (Impoverishment Risks and Reconstruction, IRR) существует один аспект, который напрямую связан со спорами, которые шли в экономической науке в 1930-х и 1940-х годах. В ходе этих споров ясно обозначилось мнение некоторых участников, что разработка механизмов компенсации как части проекта, являясь теоретически желательной, поскольку приближает проект к критерию улучшения по закону Парето, может быть непрактичной и слишком дорогостоящей. Ведь разработка этих механизмов может на деле снизить суммарные выгоды от проекта. Именно поэтому существовала тенденция придавать огромное значение "закону больших чисел", когда при большом числе проектов распределение будет сбалансированным, и благосостояние каждого повысится, если в каждом отдельном случае выбор проекта будет осуществляться исходя из суммарной выгоды. В ходе дискуссии было признано, что эта позиция не может быть логически обоснована, если речь идет о крупных проектах, или если распределение выигрышей и потерь среди различных групп населения проводится произвольно, без учета статистических данных. Очевидно, что строительство крупных плотин, равно как и логика экономического анализа, который должен обосновывать что-то в духе методологии Черны (2000), не отвечают этим условиям, в первую очередь, потому что распределение выигрышей и потерь носит планомерный характер, и поскольку вырабатывается

стр. 39

механизм компенсации. Но существуют ли дополнительные механизмы, которые могут подкрепить позицию Черны (2000)?

Сети социальной защиты на переднем плане

Несмотря на разногласия о методике оценки проектов, в ходе дискуссий не подвергалось сомнению то, что экономический анализ должен включать разработку особого механизма компенсации для каждого проекта. Это никто не оспаривает не только в силу этического императива и нелогичности принципа компенсации, но и по экономическим причинам - без компенсации перемещенным лицам и другим проигравшим осуществление проекта может быть отложено или вовсе не начаться, что снизит суммарную выгоду⁵.

Однако остается проблема осуществимости разработки специфического механизма компенсации для каждого проекта, политического курса или процесса экономического роста. И тогда на передний план выходят механизмы, обеспечивающие автоматическое перераспределение и сети социальной защиты, которые дополняют механизмы компенсаций, разработанные для конкретных проектов. Представьте мир, в котором система сетей социальной защиты и инструменты перераспределения автоматически обеспечивают такое положение, когда ни один индивидуум или семья ничего не лишается при любых обстоятельствах. Тогда a fortiori такой механизм предотвратит обнищание при реализации проекта, который не предусматривает выплаты компенсации. Под тем же углом зрения оцените механизмы автоматического перераспределения, которые препятствуют возникновению "слишком большого" неравенства. Тогда в принципе нет необходимости разрабатывать механизмы компенсаций, обеспечивающие справедливое распределение выигрышей и потерь для каждого отдельно взятого проекта.

У сетей социальной защиты в развивающихся странах в 1960-е и 1970-е годы сложилась плохая репутация. Отчасти это произошло потому, что реальные шаги, предпринятые под маркой сетей социальной защиты (например, чрезмерно большие пенсии для городской профессиональной элиты), на деле привели к результатам, противоположным тем, которые подразумевал этот термин. Во многих случаях последствия принятых мер оказались регрессивными. Существовала и тенденция ввести обременительные "подходящие всем" механизмы как альтернативу гибкой системе выплат при определенных обстоятельствах различным категориям населения - мелким фермерам, безземельным жителям деревень, лицам, занятым в неформальном секторе городской экономики. Нужна концепция создания системы, которая гарантирует получение запланированных доходов при любых обстоятельствах, и механизмы адресной компенсации, разработанные для различных страт населения. Вот видение проблемы, которым мы должны руководствоваться в будущем. Оно лучше, чем неудачные попытки тридцатилетней давности и порожденный этим нигилизм⁶.

Конечно, создание идеальной сети социальной защиты или идеальной системы автоматического перераспределения на практике неосуществимо. Но тогда нельзя создать и идеальную схему компенсации для конкретного проекта. Предпочтительнее ситуация, когда существует надежда, что два подхода будут сближаться во имя того, чтобы осуществлялись те проекты, которые увеличивают суммарные выгоды при соблюдении справедливости. Чем сильнее система сетей социальной защиты, тем меньше нужды разрабатывать схемы компенсации для конкретного проекта. Поскольку разработки таких схем считается делом дорогостоящим, автоматически действующие сети социальной защиты (хотя и они требуют затрат) могут уменьшить потребности в этих разработках, что будет способствовать принятию большего числа проектов, приносящих чистую суммарную выгоду. На очереди сейчас разработка общей теории схем компенсации конкретных проектов и единой системы автоматически действующих сетей социальной защиты.

стр. 40

Неизбежная дилемма?

Рассмотрим соотношение между подходом к анализу затрат и результатов Стиглица (1999), который уделяет повышенное внимание распределению, и подходом Черны (2000), выраженном в IRR. Без компенсаций, предусмотренных концепцией Черны (2000), использование распределительных методов измерения выигрышей и потерь a la Стиглиц с большой долей вероятности (будем надеяться) приведет к отклонению проекта как дающего негативные социальные последствия. Но теперь представьте, что вопреки всем стараниям в результате применения метода Черны, по-прежнему некоторая часть бедных людей становится еще беднее. Распределительные методы измерения повысят благосостояние бедных, но пока эти измерения будут придавать беспредельно большой вес потерям хотя бы единственного бедняка, проект может вполне соответствовать критерию Черны (2000) и критерию Стиглица. И все же некоторые бедные люди станут еще беднее. Что делать, если вопреки всем возможным усилиям переделать проект и компенсировать потери, возникнет очень вероятная ситуация для почти любого крупного проекта?

Эта неизбежная дилемма, вокруг которой в 1930 и 1940-е годы разгорелась борьба в экономической науке. Эта дилемма не ушла в прошлое просто потому, что компенсации выплачиваются или, по крайней мере, их планируют выплачивать. Она присутствует в каждом случае, когда схема выплаты компенсации несовершенна, другими словами, когда не соблюдается критерий улучшения по Парето. Для того чтобы изменить критерий Парето, недостаточно понизить благосостояние богатых, поскольку проблема появляется, когда бедняк неизбежно становится еще беднее. Остановить проект из-за этого, значит сделать так, что те бедные, чье положение улучшилось бы, теперь останутся такими же бедными. Это другая сторона неизбежной дилеммы - проекты развития иногда стравливают не богатых и бедных, а одну группу бедных с другой группой бедных.

Я показал безуспешные попытки экономистов найти квадратуру этих кругов. Я также сообщил о неустойчивых компромиссах, которые были достигнуты на теоретическом уровне, и как неудовлетворительно они осуществлялись на практике. Но что говорят об этой дилемме другие дисциплины? Признается, что от проектов развития кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. Признается, что один критерий чистой суммарной выгоды не может обеспечить справедливого распределения. Признается, что для того чтобы наиболее незащищенным слоям населения не пришлось оплачивать проекты, политику и процессы развития, необходимы схемы компенсаций для конкретных проектов и сети социальной защиты. Но предположим ситуацию, а она обязательно должна возникнуть, когда в итоге все же где-то появятся бедные и незащищенные, положение которых ухудшится. Каким должен быть концептуальный подход неэкономических дисциплин к оценке целесообразности продолжения таких проектов?

Заключение

Материальные и другие формы перемещения почти всегда сопутствуют процессу развития, если не являются его прямым следствием. Потери, связанные с вынужденным переселением, могут приобретать различные формы. Инвесторы и обеспеченные члены общества получают от процесса развития меньше выгод, чем ожидали. Драматичны последствия для индивидуумов и общностей, которые вынуждены переселяться, оставляя дома, коммуникационные сети, лишаясь работы, общественного капитала и эмоциональной привязанности к родным местам.

Характерной чертой экономических концепций, особенно анализа затрат и результатов, является то, что они совершенно не принимают во внимание эти потери. В этой статье исследуется история экономической мысли и практики по вопросу о том, как сделать сбалансированную оценку выигрышей и потерь, возникающих в результате перемещения людей и процесса развития в целом. Диапазон мнений, высказанных экономистами в ходе бурных дискуссий, простирался от поддержки главного критерия улучшения по Парето,

стр. 41

который наделяет индивидуума незыблемым правом на сохранение существующего уровня жизни, до критики глубоко консервативных последствий применения этого критерия на практике, когда становится невозможным перераспределение за счет богатых и осуществление большинства проектов.

Я показываю, что на теоретическом уровне экономисты достигли хрупкого компромисса о том, что надо использовать распределительные методы измерения и оценки выигрышей и потерь от проекта. На практике, однако, систематическое применение таких методов при оценке проекта или анализе затрат и результатов является делом редким. Я обосновал целесообразность применения таких методов в духе концептуальной позиции, к которой пришли экономисты. Я также привел доводы в пользу того, что особые компенсационные механизмы для каждого проекта и единые сети социальной защиты сгладят противоречия между необходимостью отстаивать интересы социально незащищенных слоев населения и необходимостью поддерживать проекты, которые дают чистую суммарную прибыль, в том числе и тем, кто социально незащищен. Вслед за Черны (2000), автор данной статьи является последовательным сторонником того, чтобы при разработке проектов развития учитывались негативные последствия каждого проекта и предусматривалась схема систематической компенсации. Сети социальной защиты необходимы для поддержки тех, кто не учтен при разработке проекта.

Примечания

¹ Говорят, что Амартья Сен однажды заметил: "Общество может соответствовать оптимуму по закону Парето, но оставаться отвратительным".

² Это было сделано по случаю его президентского обращения к секции F Британской Ассоциации.

³ Более того, можно утверждать, что критика СВА Черны (2000) имеет целью обеспечить более полную защиту и компенсацию для переселенцев.

⁴ Литература о том, что принято называть "социальным" анализом затрат и результатов с точным применением распределительных методов измерения, включает работу самих Литтла и Миррлиза (1969) и публикацию ЮНИДО (1972). О столкновении мнений вокруг того, как проводить даже такой социально ориентированный анализ затрат и результатов, см. Сен (1972). Канбур (1990) обосновывает необходимость рассматривать проекты и политические меры как единое целое.

⁵ О дискуссии по поводу взаимосвязи между неравномерным распределением выгод и перспективами экономического роста см. Канбур и Лустиг (2000).

⁶ Такая точка зрения высказывается в разделе "Безопасность" доклада Всемирного банка (2000) о мировом развитии в 2000/2001 гг.

Библиография

Cernea M. M. Risks, safeguards, and reconstruction: a model for population displacement and resettlement // Risks and Reconstruction: Experiences of Resellers and Refugees / Eds Cernea M.M., McDowell C. Washington, DC: Tne World Bank, 2000.

Harrod R.F. Scope and method of economics //The Economic Journal. 1938. V. 48. N 191. P. 383 - 412.

Henderson A. The pricing of public utility undertakings // Manchester School of Economics and Social Studies. 1947 .V. 15. P. 223 - 250.

Hotelling H. The general welfare in relation to problems of taxation aud of railway and utility rates // Econometrica. 1938. N 6. P. 242 - 269.

стр. 42

Kaldor N. Welfare propositions of economics and interpersonal comparisons of utility // The Economic Journal, 1939. V. 49. N 195. P. 549 - 552.

Kanbur R. Projects versus policy reform // Proceedings of the World Bank Annual Conference on Development Economics, 1990 / Eds Fischer S., de Tray D" Shah S. Washington, DC: The World Bank, 1990. P. 397 - 413.

Kanbur R., Lustig N. Why is inequality back on the agenda? // Annual Bank Conference on Development Economics, 1999 / Eds Pleskovic B., Stiglitz J.E. Washington, DC: The World Bank, 2000. P. 285 - 306.

Little I.M.D., Mirrlees J.A. Manual of Industrial Project Analysis in Developing Countries, vol. II. P.: O.E.C.D, 1969.

Little I.M.D., Mirrlees J A. Project Appraisal and Planning Twenty Years On // Proceedings of the World Bank Annual Conference on Development Economics, 1990 / Eds Fischer S., de Tray D., Shah S. Washington, DC: The World Bank, 1990. P. 351 - 382.

Rabbins L. The Nature and Significance of Economic Science. L.: Macmillan, 1932.

Robbins L. Interpersonal comparisons of utility: a comment // The Economic Journal. 1938. V. 48. N 192. P. 635 - 641.

Roy A. The greater common good // http://www.narmada.org/gcg/gcg.html. [Accessed 1 September 2001.], 1999.

Sen A.K. Control areas and accounting prices: an approach to economic evaluation" The Economic Journal. 1972. V. 82. N 325. P. 486 - 501.

Stiglitz J.E. Economics of the Public Sector. N.Y.: W.W. Norton, 1999.

UNIDO. Guidelines for Project Evaluation, Project Formulation and Evaluation Series. No. 2. N.Y.: United Nations, 1972.

WORLD BANK World Development Report 2000/2001, Attacking Poverty. Washington, DC: Oxford Univ. Press, 2000.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: