История яицкого казачества имеет важное значение не только как самостоятельная проблема. Изучение ее должно способствовать прежде всего более глубокому и всестороннему исследованию крестьянской войны 1773 - 1775 годов.

На настоятельную необходимость освещения предпосылок крестьянской войны именно в связи с историей яицкого казачества указал еще в 30-х годах XIX в. А. С. Пушкин, написавший известную "Историю Пугачевского бунта"¹ . Позднее, в 60 - 80-х годах, ряд работ буржуазных историков - Д. Анучина, А. Рябинина, В. Витевского, Н. Дубровина - был целиком или частично посвящен яицкому казачеству² и содержал ценные фактические данные. Некоторые наблюдения и выводы, сделанные авторами этих работ, имеют значение и сейчас. Однако основное внимание дворянские и буржуазные авторы сосредоточивали на военной организации казаков, их борьбе против кочевников, участии в войнах Русского государства и др. В то же время они игнорировали социально-экономические проблемы, затушевывали роль трудовых слоев казачества в антифеодальной борьбе народных масс России.

Вопросы истории казачества накануне и во время крестьянской войны 1773 - 1775 гг. исследованы советскими учеными - М. В. Жижкой, М. П. Вяткиным, В. И. Лебедевым, А. И. Андрущенко, С. Д. Марголиным, В. А. Голобуцким и др.³ . Но в литературе раскрыт далеко не весь комплекс основных проблем истории яицкого казачества. Совершенно неисследованным, в частности, остался ход восстания на Яике в 1772 году. Сложность изучения данного вопроса заключается в крайней скудости источников. Архив Яицкого казачьего войска, как известно, не сохранился. Документальные данные можно почерпнуть лишь из дел казачьей экспедиции и Оренбургской губернской канцелярии, бумаг повстанческой войсковой канцелярии, из фондов канцелярии оренбургского губернатора Рейнсдорпа и др.

Цель настоящей статьи - выяснить некоторые важные моменты социально-политической истории яицкого казачества накануне крестьянской войны 1773 - 1775 годов.

¹ "Полное понятие о внутреннем управлении яицких казаков, об образе жизни их и проч., - писал Пушкин в своих возражениях Броневскому, - необходимо для совершенного объяснения Пугачевского бунта". А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений. Т. 6. М. 1950, стр. 242.

² Д. Анучин. Происшествие на Яике в 1772 г. "Современник". Т. XCII. 1862; А. Рябинин. Яицкое казачество. "Русский вестник". Т. 52. 1864; В. Витевский. Яицкое войско до появления Пугачева. "Русский архив", 1879, NN 1, 2, 8, 10; Н. Дубровин. Пугачев и его сообщники. Тт. I, II, III. СПБ. 1884.

³ М. В. Жижка. Емельян Пугачев. М. 1950; М. П. Вяткин. Емельян Пугачев. Л. 1951; В. И. Лебедев. Крестьянская война под руководством Е. Пугачева 1773 - 1775 гг. М. 1951; "Очерки истории СССР. Вторая половина XVIII в.". М. 1956; В. А. Голобуцкий. Запорожское казачество. Киев. 1957.

*

XVIII век был для России временем дальнейшего развития производительных сил - земледелия, промыслов, мануфактуры. Помещики, хозяйства которых все сильнее вовлекались в рыночные связи, стремились повысить доходность своих имений прежде всего посредством усиления эксплуатации народных масс.

Крестьянство - основной производительный класс феодального общества, - городская беднота и другие эксплуатируемые слои упорно сопротивлялись наступлению крепостников. Одной из форм классового протеста народных масс продолжало оставаться бегство на окраины государства - в казачьи области, сложившиеся еще в XV веке. В XVI и даже в начале XVII в. отношение царизма к казачеству было противоречивым, что объяснялось, с одной стороны, проводимой им политикой колонизации окраин страны, а с другой - постоянно возраставшей тревогой в связи с ростом значительного слоя вольных людей - казаков. Образование мощной дворянской империи в начале XVIII в. существенным образом изменило дело.

После подавления восстания 1707 - 1708 гг. под руководством К. Булавина и победы в Северной войне правительство решительно приступило к превращению казачества в замкнутое сословие, подчинению его интересам крепостнического государства. Опираясь на верхушку казачества, правительство стремилось исключить из состава войска бедноту. Донские и запорожские казаки еще до того потеряли значительную часть своих вольностей. На Дону и в Запорожье возникли царские крепости; казачьи массы были отстранены от участия в решении общественных дел, казачий круг потерял прежнее значение, войскового атамана (на Дону) стало назначать правительство и т. д. Беглые, устремлявшиеся раньше главным образом на Дон, вынуждены были теперь искать убежища в других местах, в частности на далеком Яике. Однако в ближайшие после Северной войны годы положение резко изменилось и тут.

Основной отраслью хозяйства на Яике в XVIII в. оставалось рыболовство. "Главный промысел и упражнение яицких казаков, - писал академик П. Паллас, посетивший Яик в 1769 г., - состоит в рыбной ловле, которая нигде в России столь хорошо не разпоряжена"⁴ . Красная рыба, которой так изобиловал Яик, знаменитая яицкая икра и другие продукты рыболовства отправлялись в разные местности страны⁵ и вывозились даже в Западную Европу⁶ .

Наряду с рыболовством все большее значение на Яике приобретало скотоводство и коневодство. Лошади, скот и продукты скотоводства также отправлялись в центральные области страны. "От реки Яика, - замечал П. Паллас, - гоняют много скота на Волгу и далее, также отпускают множество сала и кож в те места, в коих есть кожевенные и мыльные заводы"⁷ .

Экономические связи с другими частями страны, откуда на Яик доставляли изделия мануфактурной промышленности, а также хлеб, на протяжении XVIII в. все более крепли. Надо отметить, что казачье хозяй-

⁴ П. Паллас. Путешествие по разным провинциям Российской империи. СПБ. 1773, стр. 422.

⁵ П. И. Рычков, например, отметил в 1762 г., что "яицкая рыба... також... икра и клей повсегодно и в немалом числе отправляются в Москву и в другие великорусские города" (П. И. Рычков. Топография Оренбургской губернии. Оренбург. 1887, стр. 299).

⁶ Во французском коммерческом словаре XVIII в. говорится, что яицкая и волжская красная рыба "расходится в России..., но паюсная икра в немалом количестве отправляется в разные европейские страны, а особливо в Италию и Францию" ("Словарь коммерческий", переведен с французского В. Левшиным. Ч. 1. М. 1789, стр. 461). См. также Karl von Plotho. Die Kosaken. Berlin. 1811, S. 76.

⁷ П. Паллас. Указ. соч., стр. 422.

ство, в основном промысловое по своему характеру, быстрее вовлекалось в товарно-денежные отношения, чем крестьянское земледельческое. Последнее обстоятельство способствовало выделению слоя богатых собственников, из среды которых формировалась старшина. Даже на основании этих фактов, не подвергая обстоятельному рассмотрению процесс социальной дифференциации, можно заключить, что не имеют под собой никакой реальной почвы утверждения некоторых авторов⁸ , будто в основе общинной организации яицких казаков лежали "идеально справедливые" принципы. Оренбургский губернатор И. Неплюев заметил в 1748 г., что яицкие промыслы, хотя и основаны на общинном владении, приносят выгоду в первую очередь богатым людям, ибо тут "кто больше капиталу имеет, тот... свой доход лучше получит"⁹ . Даже яицкая войсковая канцелярия в рапорте Военной коллегии в 1769 г. недвусмысленно сообщала, что наряду с богатыми старшинами и казаками - собственниками стад, табунов и т. д. - в войске имеется "много всяких скудных бедных маломощных, которые поправитца сами собою [подготовиться к службе] не в состоянии"¹⁰ .

Хозяйство яицкой старшины и богатого казачества основывалось в значительной степени на применении наемного труда. Правительственная перепись 1722 - 1724 гг. установила, что на 3195 "в службу годных", то есть официально признанных казаков, приходилось 267 "батраков и работников" (около 8%)¹¹ . Последняя цифра, кстати сказать, сильно преуменьшена, так как работники (часто беглые крепостные) уклонялись от переписи.

Основную массу наемных работников в XVIII в. на Яике составляли беглые, искавшие здесь спасения от крепостников. Под давлением правительства уже со второй половины XVII в. доступ в казаки был им почти закрыт, и они, как, впрочем, и разорившиеся казаки¹² , волей-неволей превращались не только de facto, но и de jure в батраков. Бывали случай, когда беглые, в особенности семейные, попадали в феодальную зависимость к старшинам и богатым казакам. Впрочем, такие факты были сравнительно редки. Крепостничество на Яике вплоть до середины 70-х годов XVIII в. не превратилось в сложившуюся систему эксплуатации. Рост, хотя и медленный, товарности хозяйства и расширение применения наемного труда способствовали зарождению в XVIII в. на Яике элементов новых, буржуазных отношений¹³ .

В таких условиях старшины и богатые казаки, казалось бы, должны были быть заинтересованы в постоянном притоке беглых на Яик. В действительности же дело обстояло несколько сложнее. Царизм старался уничтожить всякую возможность бегства крепостных в казачьи области. Казачья верхушка обнаруживала готовность помочь правительству и отказаться от приема беглых, надеясь на получение привилегий, которые уравняли бы ее в правах с дворянством. Своекорыстная политика казачьих верхов представляла немалую угрозу для основной массы казачьего и неказачьего населения Яика.

⁸ С. В. Максимов. Плавня. Очерк уральской общины. "Исторический вестник". 1883, N 6.

⁹ "Русский архив". Кн. II. 1878, стр. 23 - 24.

¹⁰ Центральный государственный военно-исторический архив (ЦГВИА), ф. 13, оп. 107, д. 112, св. 128, л. 426 об. Нередко, как это видно из челобитной от 1721 г., дело доходило до того, что бедные казаки для получения ссуды у богачей "закладывали им жен и детей" (там же, д. 10, св. 30, лл. 252 - 289).

¹¹ Там же, д. 2 и др.

¹² Во время переписи 1722 - 1724 гг. работниками назвали себя отставные казаки А. Прокофьев, 65 лет, Д. Мостовщиков, 60 лет, И. Сластин, 60 лет, И. Кузнецов, 40 лет. и др. (ЦГВИА, ф. 13, оп. 107, д. 66, св. 26, лл. 202^208).

¹³ См. И. Г. Рознер. Социально-экономические отношения на Яике накануне крестьянской войны 1773 - 1775 гг. под руководством Е. Пугачева. "Научные записки" Киевского финансово-экономического института, Вып. 7. Киев. 1958.

В 1714 г. между основной частью войска и сторонниками компромисса с правительством произошел открытый конфликт. Казаки сместили войскового атамана Матвея Миронова, возглавлявшего "партию" соглашателей, и выбрали на его место сторонника защиты войскового самоуправления Григория Меркульева. Миронов апеллировал к правительству. Последнее отправило в 1718 г. на Яик поручика Д. Темецкого, а несколько позднее - поручика Кроткова с отрядами солдат, обязав их разыскать беглых. На самом же деле розыск был лишь предлогом для того, чтобы выслать из войска казаков, отстаивавших исконные порядки на Яике, и восстановить в старшинских должностях сторонников правительства. Офицеры выполнили данное им поручение. В своей позднейшей жалобе царю в феврале 1721 г. казаки писали, что "Кроткой с товарыщи, согласясь с... Мироновым вместо гулящих [беглых] писали из служивых из 2600 чел. казаков... 770 чел., которые служат... казачью службу лет по 15 и по 20 и по 30"¹⁴ . Чтобы избавиться от возвращения в крепостное состояние, казаки давали офицерам "превеликие взятки" и многие даже "закладывали жен и детей". Но все это не помогало, и многие казаки были розданы помещикам Казанской, Арзамасской и других губерний¹⁵ , а Миронов снова занял атаманскую должность.

Через два года правительство вновь принялось за "чистку" войска, которое продолжало выражать недовольство своими старшинами, открыто поддерживавшими правительственную политику по отношению к беглым крестьянам. В 1720 г. на Яик был направлен сызранский комендант майор Г. Воейков с отрядом в 300 человек и приказом исключить из войска всех прибывших на Яик после 1695 г., определив их "во солдаты и во крестьянство"¹⁶ . На этот раз казаки, однако, решили оказать сопротивление карателям. Они вновь отстранили Миронова от атаманства и приняли на кругу решение - Воейкова "для розыску в городок не пускать"¹⁷ . Интересно, что организаторами сыска беглых казаки считали местную государственную администрацию, в частности казанского губернатора и помещиков ближних уездов. Но в то же время они, как и крестьяне, сохраняли еще наивную веру в царя. Например, казак Ф. Рукавишников, один из инициаторов противодействия Воейкову, просил круг отправить его с челобитной от войска к Петру I, уверяя всех в том, что "его, Рукавишникова, царское величество не променяет и на лутчего генерала"¹⁸ . В посланной в скором времени челобитной казаки просили: "Всемилостивейший государь... не вели у того розыску Воейкову быть" - и указывали, что в противном случае "не останется на Яике в... службе ни тысячи человек"¹⁹ .

Правительство, разумеется, не желало считаться с жалобами казаков. Сопротивление действиям Воейкова оно объявило бунтом и направило на Яик карательную экспедицию во главе с полковником Захаровым. Захаров арестовал многих казаков, одних казнил, других отправил в ссылку, а затем приступил к переписи войска, которая длилась с 1722 до 1724 года. Из всей массы казаков Захаров, в соответствии с данным ему предписанием, признал "в службу годных" всего 3195 человек. Исключенные из войска потеряли казачьи права, передававшиеся отныне

¹⁴ ЦГВИА, ф. 13, оп. 107, д. 10, св. 30, л. 289.

¹⁵ Там же.

¹⁶ Там же, л. 290.

¹⁷ Там же, лл. 266 - 267.

¹⁸ Там же, л. 267.

¹⁹ Там же, лл. 289 - 290. Казаки жаловались на вмешательство губернаторов в войсковые дела и напоминали, что войско жило "немалое время своевольно [независимо], ни под чьею державою" и что признало оно власть царя Михаила Федоровича "по своей воле". За это царь будто бы признал за казаками право владеть Яиком "с вершины той реки и до устья" и "набиратца "а житье вольными людьми".

по наследству, и тем самым оказались в неравноправном по отношению к казакам положении²⁰ .

Переписью 1722 - 1724 гг. лишь началась реорганизация Яицкого войска в желательном для царизма направлении. Вскоре последовали дополнительные мероприятия. С 1744 г., после основания в северо-восточной части Яика новой губернии - Оренбургской, войско оказалось как бы зажатым между нею и ранее учрежденной у южных границ Астраханской губернией. Оренбургской губернии, как пограничной, правительство придавало особое значение. В указе от 17 мая 1753 г. отмечалось, что, хотя главная задача воинских частей этой губернии - держать "в страхе и совершенном обуздании" соседних кочевников, они вместе с тем должны использоваться для подавления любых "чрезвычайных продерзостей", от кого бы они ни исходили²¹ . Здесь, разумеется, уже имелось в виду яицкое казачество. Правительство заботилось также о том, чтобы численность воинских частей в Оренбургской губернии не уступала Яицкому войску. В указе от 14 апреля 1755 г. ясно говорилось, что так называемый Оренбургский корпус "не только не менее, но и более Яицкого быть имеет". Штат корпуса определялся в 4877 человек²² .

С учреждением Оренбургской губернии Яицкое войско было подчинено оренбургскому губернатору, наделенному чрезвычайно широкими полномочиями. Земли яицкого казачества, включенные в территорию губернии, вскоре стали объектом помещичьей колонизации. Помещики оказались непосредственными соседями яицких казаков²³ . Опираясь на систему крепостей, правительство с новой энергией принялось за реорганизацию казачества. Указом от 3 марта 1721 г. Донское, Яицкое и Гребенское казачьи войска изымались из ведения Коллегии иностранных дел и подчинялись "во всех управлениях" Военной коллегии²⁴ . Тем самым уже в 20-х годах XVIII в. казаки были лишены той относительной самостоятельности, которой они пользовались раньше.

Военная коллегия, стремившаяся унифицировать казачьи части и приблизить устройство их к регулярным войскам, все более властно вторгалась во внутреннюю жизнь казачества, попирая его самоуправление. Войско было ограничено в области судопроизводства. Например, указ от 1760 г. предписывал подвергнуть наказанию палками и сослать в Гурьев "на службу без очереди и без обыкновенной помощи" 40 казаков, протестовавших против злоупотреблений старшин²⁵ .

Одновременно увеличились повинности Яицкого войска. В Наказе 1767 г., жалуясь на их тяжесть, казаки писали, что с 1720 г. они "служили по нарядам Военной коллегии в Низовом корпусе, в Оренбурге, в Сибири, под башкирцами и в прочих командированиях, и употреблялись уже в тех службах безпрестанно"²⁶ . В 1743 г. казаки просили освободить их от дальних командировок, особенно разорительных, обязуясь построить за это по Яику, начиная от Яицкого городка и до Гурьева, на так называемой Нижней Яицкой дистанции, крепости и форпосты и содер-

²⁰ Там же, д. 2, св. 22, лл. 358 об. -359.

²¹ Государственный архив Оренбургской области (ГАОО), ф. 6, оп. 1, д. 1, л. 9.

²² "Материалы для географии и статистики России". Ч. II. СПБ. 1866, док. 5, стр. 7. Атаманом Оренбургского казачьего войска, вошедшего в состав Оренбургского корпуса, тогда же был назначен "произведенный из городовых дворян бывший сотник Василий Могутов" (там же).

²³ В наказе Яицкого войска депутатам комиссии Нового уложения от 1767 г. значилось: "Земли ныне в верх по Яику... заселены Оренбургской губернии и ведомства ее крепости, в коих стоят оренбургские казаки, також и иррегулярные команды, следственно в тех местах, как лесные по реке Яику угодья, так рыбныя и звериныя ловли, все от войска Яицкого отняты" (там же, док. 26, стр. 73).

²⁴ ЦГВИА, ф. 13, оп. 107, д. 10, св. 30, л. 1.

²⁵ "Волнения на Яике перед Пугачевским бунтом". Сборник документов "Памятники новой русской истории". Т. II. СПБ. 1872. док. 1, стр. 261.

²⁶ "Материалы для географии и статистики России". Ч. II, док. 26, стр. 66.

жать там гарнизоны в количестве 1000 человек. Правительство согласилось и отменило проект поселения дворян на Нижней дистанции. Войско тотчас приступило к строительству крепостей²⁷ .

Служба на форпостах и в крепостях была сопряжена с большими лишениями и опасностями. Для иллюстрации достаточно сказать, что за хлебом казакам приходилось ездить в Самару и Сызрань не иначе, как "многолюдством со всем боем и пушками"²⁸ .

Тем не менее казаки не избавились от дальних командировок. Так, в феврале 1744 г. было приказано отправить 1000 казаков в Оренбург и Кизляр. Казаки просили "из определенного к ним наряду убавить", ссылаясь на то, что из-за тяжести службы "многие казаки опешили и пришли в найвядшую скудость"²⁹ .

В осуществлении своей политики ограничения самоуправления яицкого казачества власти широко пользовались социальными противоречиями в его среде. Полная отмена выборного начала в войске, превращение старшинских должностей в пожизненные и наследственные преследовали цель укрепить в казачьей среде влияние правительства. Иллюстрацией к этому могут служить события 1738 г., когда доведенные до отчаяния казаки сменили войскового атамана Меркульева, ставленника правительства, и выбрали на его место Карпова, за которого из 3151 высказались 2996 казаков. Одновременно они отправили в Петербург жалобу, в которой объяснили свои действия тем, что Меркульев и его "единомышленники промышляют себе нас, Яицкое войско, во всеконечное разорение привесть"³⁰ . Действия казаков были расценены как бунт, яицкие депутаты арестованы, Карпов заключен в тюрьму, а атаманом назначен есаул В. Прытков. Старшинам и казакам было приказано оказывать ему "надлежащее послушание без всякой противности под опасением жестокого наказания и ссылки"³¹ .

В 1740 г. правительство официально присвоило себе право назначать войсковых атаманов. Казачий круг сохранил лишь право выбора походных, или временных, старшин, которые, впрочем, не допускались к участию в управлении войсковой канцелярией.

Таким образом, к 20 - 30-м годам XVIII в. в положении старшин произошли существенные изменения. В 1738 г. казаки в своей жалобе писали царице, что старшины их "на совет в круга не ззывают... точию совету нашева ни в чем не слушают и делают все по своим легкомысленным прихотям, а не по опщим нашим войсковым приговорам" ³² . Даже в тех случаях, когда круг собирался, от него требовали лишь утверждения решений, принятых старшиной. Казаки подвергались опасности быть арестованными и жестоко наказанными при малейшей попытке к сопротивлению. Когда в 1744 г. казак Спасенков стал говорить на кругу "об обидах народу" со стороны сотника Плотникова, тот "стал ево - бить палкою по голове и по лицу... так что он не помнит, как ево в станишную избу привели"³³ . Избиение казаков старшинами стало обычным делом на Яике. Атаман Логинов самоуправно "казака Полякова засек плетьми, отчего, - как доносила войсковая канцелярия, - тот казак умер"³⁴ .

Произвол старшин все более возрастал. Они стали самовластно распоряжаться угодьями, которые с самого возникновения казачества счита-

²⁷ В начале 1746 г. упоминаются форпосты Бударинский, Кожехаровский, Сундовский, Мергеневский, Сахаровский, Рубежный, крепости Калмыковая, Кулагинская, Кош-Яицкая и т. д. (там же, док. 6, стр. 11).

²⁸ ЦГВИА, ф. 13, оп. 107, д. 10, св. 30, лл. 36 - 36 об.

²⁹ ГАОО, ф. 3, оп. 1, д. 2, лл. 51, 89 - 90.

³⁰ ЦГВИА, ф. 13, оп. 107, д. 11, св. 31, л. 346 об.

³¹ "Материалы для географии и статистики России". Ч. И, док. 3, стр. 5 - 6.

³² ЦГВИА, ф. 13, оп. 107, д. 11, св. 31, л. 346 об.

³³ ГАОО, ф. 3, оп. 1, д. 2, л. 239.

³⁴ Там же, д. 66, л. 249.

лись общевойсковой собственностью. В 1736 г. казаки писали Военной коллегии, что атаман "Меркульев косит на себя общие войсковые сенные покосы... и багрит из-под учуга рыбу про себя, особливо ж в Барышевской речке... сазанов тысячи по две и по три". Сын Меркульева, Иван, "почти повсягодно бывает на рыбной ловле при казаках атаманом и всегда своими согласниками лутчие к ловле места захватывает... отчего казаки терпят обид[ы] и крайнюю скудость"³⁵ .

Старшина взимала с казаков множество незаконных поборов и перестала отчитываться в израсходовании войсковых сумм. В 1736 г. казаки доносили Военной коллегии, что по приказу атамана "со всех казаков в каждом году многие денежныя сборы бывают" (около 6 тыс. руб.), но куда старшины девают эти деньги, "в войске... никакого явного известия нет"³⁶ . Эти вымогательства с течением времени усилились. В 1752 г. войско взяло на откуп у правительства учужный³⁷ и соляной сбор за 10409 рублей. Между тем для уплаты этого сбора старшины ежегодно взыскивали с казаков около 30 тыс. рублей. Все излишки они "брали себе в карман"³⁸ .

Старшина присваивала также денежное и провиантское жалованье, отпускаемое войску из казны. Логинов, например, будучи атаманом, "ис подъемного жалованья удержал у каждого казака по полтине... и когда казаки тех денег у него просили, за то он, Логинов, ковал в цепи и бил палками"³⁹ . Всякое требование казаков отдать отчет кругу об израсходовании войсковых сумм старшина объявляла бунтом. Атаман Бородин, пожалованный в 60-х годах чином армейского подполковника, "войско презирал и не только никакого отчета в... сборах не давал, но и жалованье войску года за два уже не выдавал". Когда некоторые казаки потребовали у Бородина отчета, "то он многих наказывал за то плетьми, яко озорников и людей мятежных"⁴⁰ .

Старшина захватила в свои руки суд, и бедный казак никогда не мог надеяться добиться справедливости. В 1744 г. илецкий атаман Серебряков, узнав о намерении казаков подать на него жалобу в Яицкую войсковую канцелярию, пригрозил им, "привязавши к кольям, бить всех нещадно". При этом Серебряков заявил, что "хотя, де, мне и в двести рублев станет, однако, де, вам от меня атаманство не отнять!"⁴¹ .

Старшина являлась верной опорой царизма на Яике. Но казачество оказывало упорное сопротивление попыткам реформировать Яицкое войско и лишить его самоуправления. В ходе борьбы образовались две враждебные группировки: старшинская и войсковая. Уже царская грамота от 22 августа 1738 г. упрекала казаков в том, что "хотя на прежде сего вам и жестоко запрещено, разделясь на две партии... присылаете в С. Петербург казаков... каждая партия от себя"⁴² . Старшинская группировка состояла главным образом из богатых казаков. "Старшинской руки люди, - писал в 1774 г. капитан С. Маврин, - из войска лучшие"⁴³ . К этой группировке относились также казаки, которые по разным причинам "войску изменили и прилепились для покормки к старшинам"⁴⁴ .

Социальный состав обеих группировок нельзя, однако, представлять упрощенно. В "войсковую сторону", кроме среднего и бедного казачества,

³⁵ ЦГВИА, ф. 13, оп. 107, д. 11, св. 31, лл. 125 - 126.

³⁶ Там же, л. 125.

³⁷ Гурьевские учуги - перегородка из свай, препятствовавшая ходу рыбы вверх по Яику, - были перенесены в 1753 г. севернее, под Яицкий городок.

³⁸ "Волнения на Яике...", док. 1, стр. 257 - 259.

³⁹ ЦГВИА, ф. 13, оп. 107, д. И, св. 31, л. 127.

⁴⁰ "Волнения на Яике...", док. 1, стр. 257.

⁴¹ ГАОО, ф. 3, оп. 1, д. 2, л. 240.

⁴² "Материалы для географии и статистики России". Ч. II, док. 3, стр. 6.

⁴³ "Волнения на Яике...", док. 1, стр. 252.

⁴⁴ Там же, стр. 273. Как правило, казаки, которые были связаны со старшинами экономическими интересами, незаконно освобождались от отбывания "очереди", ездили в Петербург за жалованьем и т. д.

нередко входили богатые казаки - собственники хуторов, рыбопромышленники и порой даже старшины. Другими словами, к "войсковой стороне" принадлежали все те, кто протестовал против засилья войсковой старшины и ее сторонников, а также против попыток правительства ликвидировать самоуправление войска. Состав обеих группировок был далеко не постоянным, и случаи перехода из одного лагеря в другой имели место нередко.

В результате отмены выборности и уничтожения прерогатив круга войсковая старшина при содействии царских властей превратилась к 60-м годам в обособленный, привилегированный слой. Следующим шагом, естественно, должно было быть возведение старшин в офицерские чины и превращение их в дворян. Первым мероприятием в этом направлении явилось в 1760-х годах производство войскового атамана М. Бородина в чин армейского подполковника. Эта мера вызвала в войске бурю негодования. Как показывали казаки в 1774 г., решение правительства привело всех их к заключению, что со временем войско будет реорганизовано "и сделают [казаков] наряду с солдатами". "В сих мыслях, - заявляли казаки, - утверждало их то, что... атаман Бородин первый от начала войска произведен был армейским подполковником.., а потому и сочли все генерально, что пожалованные им... привилегии... нарушаются"⁴⁵ .

Действительно, при Бородине, а также при его преемнике П. Тамбовцеве положение войскового казачества еще больше ухудшилось. Старшина вела себя все более грубо и вызывающе. В Петербург поступали многочисленные жалобы от казаков.

В 1763 г. на Яик была направлена следственная комиссия во главе с генералом Потаповым. Хотя Потапов официально признал старшин виновными⁴⁶ , были наказаны не они, а казаки. В ссылку в Тобольск было отправлено несколько казаков с семьями⁴⁷ . Однако жалобы с Яика не прекращались, и правительство решило возобновить следствие, поручив в 1767 г. ведение его генералу Черепову. Следствие длилось семь лет. Когда больше скрывать злоупотребления старшины было уже невозможно, Военная коллегия постановила всех их сменить, взыскав одну треть недостающей в войсковой казне суммы (10162 рубля). Войсковым атаманом был назначен П. Тамбовцев. Бородин занял должность войскового старшины, а все прочие остались на своих местах. Таким образом, указ коллегии был выполнен лишь частично, а деньги с виновных так взысканы и не были⁴⁸ .

П. Тамбовцев ничем не отличался от Бородина. Он стал еще туже затягивать петлю на шее казаков. В 1770 г. войско получило приказ отправить в легион, посылаемый в Грузию, 334 человека. Хотя очередь падала на "старшинскую сторону", Тамбовцев "под побоями" принуждал казаков "войсковой стороны" давать согласие на отправку в поход. Одновременно Тамбовцев просил правительство исключить из войска и сурово наказать около 2000 человек, которых он обвинял в непокорности. Такими мерами старшина и ее сторонники надеялись резко ослабить своих противников и усилить собственное влияние.

В связи с этим в феврале 1771 г. на Яик прибыла новая следственная комиссия во главе с генералом Давыдовым и гвардии капитаном Дурново. Последние, войдя в соглашение с Тамбовцевым, признали "возмутителями" и "закликальщиками" 34 и "ослушными" 2800 казаков. В Яицком городке начались аресты, 20 человек были брошены в тюрьму. Другие бежали и скрывались. Казаки снова отправили ходоков в Петербург. Перечисляя многочисленные обиды от старшин и офицеров, они с

⁴⁵ Там же, док. 1, стр. 267 - 268.

⁴⁶ Донесение П. С. Потемкина Екатерине II от 15 сентября 1774 г. Я. К. Грот. Труды. Т. IV. СПБ. 1901, док. 39, стр. 610.

⁴⁷ "Волнения на Яике...", док. 1, стр. 262.

⁴⁸ ЦГВИА, ф. ВУА, д. 143, л. 1.

горечью писали, что, принеся так много жертв при обороне границ и в походах "отечеству России, заслужить того [издевательства] не могли"⁴⁹ . Челобитная заканчивалась словами: "Помилуй, всемилостивейшая государыня, оборони от такого нападения атамана Тамбовцева и всех старшин и господ генералитет, штаб и оберофицеров"⁵⁰ . Правительство, однако, не только не приняло челобитной, но распорядилось арестовать казацких ходоков⁵¹ . Шесть человек были вскоре схвачены, а 20 скрылись в Петербурге. Военная коллегия вынесла решение признать виновными жалобщиков, наказать плетьми и записать в солдаты всех тех, на кого укажут генерал Давыдов и старшины⁵² .

В конце 1771 г. для исполнения жестокого указа Военной коллегии и приведения казаков "в надлежащий порядок" в Яицкий городок с отрядом солдат и артиллерией прибыл генерал-майор Траубенберг. Он сразу же арестовал семь казаков войсковой стороны и отправил их в Оренбург⁵³ .

Как раз в это время, 9 января 1772 г., из Петербурга вернулся один из ходоков, избегнувших ареста, сотник Иван Кирпичников, и рассказал обо всем случившемся. На совещании предводителей войсковой стороны в доме казака Толкачева (среди них мы видим и будущих руководителей крестьянской войны 1773 - 1775 гг. - М. Шигаева, А. Перфильева и др.) было решено: попытаться еще раз обратиться к Траубенбергу с просьбой привести в исполнение упомянутый выше указ Военной коллегии об отстранении от должностей всех старшин и взыскании с них похищенных из войсковой казны денег.

Когда 13 января казаки с семьями (около 5 тыс. человек), прослушав молебен в соборной Петропавловской церкви, направились с иконами к канцелярии, Траубенберг открыл по ним орудийный огонь. Сто человек было убито картечью и еще больше ранено⁵⁴ . Тогда казаки захватили пушки, повернули их против карателей. Траубенберг, несколько офицеров и солдат, войсковой атаман П. Тамбовцев, старшины Колпаков и И. Тамбовцев были убиты. Во время схватки, в которой участвовали и казачки, были убиты 3 офицера и 6 солдат, 29 офицеров и солдат ранены⁵⁵ . Затем казаки обезоружили остальных солдат, арестовали атамана М. Бородина, войскового дьяка Суетина и еще нескольких старшин и казаков "послушной стороны"⁵⁶ , разгромили походную канцелярию Траубенберга, а также ряд старшинских и казачьих домов⁵⁷ .

Яицкие казаки торжествовали. Окрыленные успехом, они говорили, что теперь "у противника сколько б сил каких ни было, никто преодолеть их уже не может". Другие заявляли, что наконец-то войско исполнило предписание, якобы содержащееся в царском указе, "чтоб никогда в их Яицком городке не только генералов, но и шляпы солдацкой не было!"⁵⁸ .

Вечером того же дня собрался круг. Казаки избрали для управления войском новых старшин, иначе "поверенных", В. Трифонова, он же Прозор, Т. Сенгилевцева, А. Лабзенева и Я. Неулыбина, затем отстранили

⁴⁹ "Волнения на Яике...", док. 1, стр. 287.

⁵⁰ Там же, док. 2, стр. 288.

⁵¹ Один из ходоков, пытавшийся подать челобитную графу Чернышеву, едва не был им убит (там же, док. 2, стр. 287).

⁵² Там же, док. 3, стр. 294. По словам казака "войсковой стороны", этот указ повелевал "82 человека прогнать скрось строю тысечного полка по двенатцети раз, а которых сотников и казаков... по шести раз и разослать всех в сылку по разным местам", а в Яицком городке оставить лишь тех, "которые способны старшинам" (ЦГВИА, ф. 8, оп. 4/93, св. 492, д. 19, л. 361).

⁵³ По дороге шесть человек из них были отбиты казаками и возвратились в Яицкий городок (там же, ф. ВУА, д. 143, л. 15 об.).

⁵⁴ Там же, л. 2.

⁵⁵ Там же, ф. 8, оп. 4/93, св. 492, д. 19, лл. 6 - 7.

⁵⁶ Центральный государственный архив древних актов (ЦГАДА), ф. 1100, оп. 1, д. 1, л. 196.

⁵⁷ ЦГВИА, ф. ВУА, д. 143, л. 17 и др.

⁵⁸ Там же, ф. 8, оп 4/93, св. 492, д. 19, л. 4 б.

всех сотников "согласной стороны" и выбрали на их место своих. Новоизбранные старшины приступили к выполнению обязанностей, и войсковая канцелярия возобновила свою деятельность. Жизнь в войске вошла вскоре в обычную колею.

В результате восстания 13 января 1772 г. власть перешла в руки казаков "войсковой стороны". Однако цели участников были далеко не одинаковы. Низшие слои казачества стремились к полному восстановлению старинных, в основе своей демократических порядков в войске: выборности старшины, восстановления прав круга, приема беглых в казаки и т. д. Новоизбранная же старшина, представлявшая интересы среднего и даже отчасти богатого казачества, с самого начала захватившего руководство движением, преследовала более умеренные цели. Требования ее сводились, по существу, к закреплению за казачеством признанных правительством привилегий, то есть не выходили за рамки узкосословных интересов. И это обстоятельство вскоре дало о себе знать.

15 января, то есть на третий день после восстания, войсковые поверенные поспешили отправить в Петербург депутатов с челобитной, в ми торой вся вина за происшедшее возлагалась на Траубенберга и подчеркивалось, что со стороны казаков имела место лишь "одна оборона". Далее говорилось, что "теперь все войско Яицкое пришло в тишину и спокойствие" и казаки готовы служить престолу "до последней капли крови.., как отцы... и деды, не щадя живота своего, верно и беспорочно"⁵⁹ . К челобитной были приложены "показания" Бородина и Дурново. Последний после побоев, полученных во время восстания, содержался "с честью" на одной из лучших квартир. Оба они единогласно "показывали", что во всем виноват один Траубенберг. Отправляя челобитную царице, войсковые поверенные не теряли надежды, что конфликт разрешится мирным путем и власти узаконят совершившийся в войске переворот. Подчеркивая свою лояльность по отношению к правительству, они вернули в тот же день всем разоруженным солдатам их оружие и амуницию⁶⁰ . Несколько позднее, в начале марта, войсковая канцелярия отправила двух казаков с "презентом" (рыбой и икрой) к оренбургскому губернатору генералу Рейнсдорпу⁶¹ .

Войсковые поверенные напрягали все усилия, чтобы достигнуть соглашения с казаками невойсковой "старшинской стороны" и тем сгладить противоречия внутри войска. Они сочинили присягу, которая обязывала казаков обеих сторон впредь "жить спокойно", "все прежние ссоры предать вечному забвению" и, наконец, "друг на друга не челобитовать" правительству⁶² . К этой присяге 15 января были приведены на крупу все без исключения старшины и казаки войсковой и невойсковой сторон.

Весть о восстании на Явке вызвала, разумеется, бурю негодования в правительственных кругах. 22 апреля 1772 г. Рейнсдорп получил указ об "успокоении" Яицкого войска средствами, которые он считает более благоразумными. Рейнсдорп тотчас же отправил в Яицкий городок полковника Углицкого с требованием выслать в Оренбург "зачинщиков". Одновременно он приказал генералу Фрейману, находившемуся в крепости Рассыпной, стянуть войска и быть готовым "к приведению того войска мятежников во успокоение"⁶³ . Казаки войсковой стороны отвергли все требования Рейнсдорпа⁶⁴ .

В это время положение на Яике заметно обострилось. Соглашательские действия войсковых поверенных вызвали глубокое недовольство сре-

⁵⁹ Там же, ф. ВУА, д. 143, лл. 2 - 3. О том же см. "Современник". Т. XCII. СПБ. 1862, ст. 601 - 606.

⁶⁰ ЦГВИА, ф. 8, оп. 4/93, св. 492, д. 19, л. 46.

⁶¹ Там же, лл. 361 - 365.

⁶² Там же, л. 65.

⁶³ ЦГВИА, ф. ВУА, д. 143, л. 25 - 26.

⁶⁴ ЦГАДА, ф. 1100, оп. 1, д. 1, лл. 5 - 6об.

ди казаков. Спустя две недели после восстания имели место бурные столкновения. Очевидец капитан Дурново писал, что казаки некоторых из своих старшин, ранее "выбранных самими ими (казаками - И. Р. )... с рундука, где обыкновенно старшины во время круга становятся, сталкивали". Старшины пытались оправдываться, казаки, "однако, им не верили и кричали: "Из чего ж де мы и кровь проливали!".

Под давлением казачества войсковая канцелярия приняла ряд мер, которые должны были в случае нападения правительственных войск увеличить силы восставших и их способность к сопротивлению. Была объявлена свобода всем крепостным, принадлежавшим старшинам и отдельным казакам, причем многие из них (это особенно примечательно) были зачислены в казаки⁶⁵ . В казаки же в целях усиления войска были записаны и другие не принадлежавшие к казачеству поселенцы⁶⁶ , в том числе работные люди⁶⁷ .

На нижних Яицких форпостах в Гурьеве городке войсковая канцелярия по приговору круга сменила всех прежних старшин, назначив на место их казаков войсковой стороны - А. Перфильева, А. Чапова и С. Фомичихина⁶⁸ . Ввиду бедности последних перед отправлением на форпосты им было выдано денежное пособие по 34 рубля каждому⁶⁹ .

Для увеличения средств войсковой казны поверенные конфисковали деньги у ряда богатых старшин и казаков. Например, у С. Бородина и у казака Рогова было отобрано по 500 руб., у казака И. Иванова - 3960 руб. и т. д.⁷⁰ . У того же Иванова был отобран винный откуп и отдан тринадцати "охочим" казакам за меньшую против прежней сумму⁷¹ . Практиковались конфискации фуража и др. У писаря Б. Черноморского канцелярия реквизировала 24 воза сена⁷² , у многих старшин и казаков согласной стороны было конфисковано оружие: у сотника Ялова - ружье, у брата его - ружье и пистолет, у татарского сотника Утяпа Ишпердина и его сыновей - ружья, у Рогова - ружье, у сотника Старицына - сабля и т. д.⁷³ .

Войсковая канцелярия приняла также меры к улучшению отношений с соседями - казахами, калмыками и т. д. Были отпущены на родичу невольники-киргизы. Старшинам нижних форпостов приказано было все спорные дела с казахами решать мирно. Одновременно канцелярия распорядилась вернуть с нижних форпостов подданным Айчувак-салтана 200 лошадей, захваченных в свое время старшиной Н. Мостовщиковым.

Между тем царские власти собирали силы для разгрома восстания, которое находило сочувствие в среде народных масс. Екатерина II писала, что своей "дерзостью" яицкие казаки, "ныне свет соблазняют"⁷⁴ . 1 мая 1772 г. двое беглых принесли весть, что под Оренбургом, на реке Сакмаре, сосредоточиваются войска для похода на Яик⁷⁵ . Этому сообщению,

⁶⁵ 10 июля 1772 г. бывший атаман М. Бородин показал, что поверенные освободили "дворовых его людей - калмыка Удрю с товарищи" и записали их в казаки (там же, л. 461).

⁶⁶ В казаки, например, был принят ясашный крестьянин А. Иванов, живший до того у казака Я. Винникова, а также прибывшие в Яицкий городок после восстания 13 января илецкие поселенцы А. Мусеев с братом Мукасатом и двумя сыновьями Абдулом и Хаметом (там же, лл. 463об. -464).

⁶⁷ В июле 1772 г. Фрейман задержал "определенных, - как он выражался, - от мятежников в число служащих казаков пришлых из России работных людей всего шесть человек" (там же, л. 405).

⁶⁸ ЦГВИА, ф. 8, оп. 4/93, св. 492, д. 19,, л. 41.

⁶⁹ Там же.

⁷⁰ ЦГАДА, ф. 1100, оп. 1, д. 1, лл. 461, 461об, 617, 617об.

⁷¹ Там же, лл. 363 - 364.

⁷² Там же, л. 461.

⁷³ Там же, лл. 460 - 462, 543 - 544, 509 - 510.

⁷⁴ Там же, ф. ГА, разр. VI, д. 467, ч. IV, л. 365. В 1772 г., вскоре после яицких событий, начались восстания в Волжском казачьем войске, в Царицыне, на Тереке и несколько позже - волнения на Дону.

⁷⁵ Там же, ф. 1100, оп. 1, д. 1, л. 6 об.

впрочем, в Яицком городке не придали большого значения. Полковник Углицкий, уехавший оттуда 4 мая, сообщил Рейнсдорпу, что "никаких у них, войска Яицкого, к сопротивлению приуготовлений он не видал"⁷⁶ . Упорные слухи о движении карательных войск заставили, однако, казаков насторожиться. 10 мая войсковая канцелярия предписала гурьевскому атаману Чапову прислать в Яицкий городок полевые пушки, ружья, сайдаки и порох⁷⁷ . Фрейман, выступив 25 мая со своим корпусом из Рассыпной, двинулся к реке Рубежной (граница, отделявшая земли Яицкого войска от Оренбургской губернии)⁷⁸ .

В связи с тревожными известиями, 28 мая в Яицком городке собрался круг. На нем противоречия в среде казачества выступили с особенной силой. Некоторые из поверенных предложили: "Навстречу ево, г-на ген.-майора [Фреймана] выступить по примеру тому, как и пред покойного... Траубенберха, то есть с образами, безоружно и просить ево пощады"⁷⁹ . Однако большинство казаков с возмущением отвергло это предложение. Большая часть казачества считала, что нужно выступить против Фреймана вооруженной рукой, разгромить его, не допустив к Яйцу, а потом, "ежели, де, их казачья будет удача, то, де, захватя все воинское оружие", двинуться в глубь страны, "возмутить помещичьих людей на побег и принимать их в свое войско"⁸⁰ . Казаки, таким образом, видели залог победы над врагом в объединении с крепостными крестьянами, освобождении их от помещичьего ярма и превращении в вольных людей - казаков. Круг, представленный главным образом средним казачеством, которое было привязано к своему хозяйству, вынес, однако, компромиссное решение: встретить Фреймана, переправлявшегося уже через реку Иртек, у пограничного Рубежного форпоста, и не допустить его на Яик⁸¹ .

В тот же день навстречу Фрейману были отправлены походные атаманы И. Пономарев (Самодуров) и И. Ульянов с пятисотенным отрядом казаков и 10 пушками. Войсковой поверенный В. Трифонов, также избранный походным атаманом, остался в Яицком городке для сбора остального войска. Тогда же на Верхние и Нижние яицкие форпосты был отправлен приказ о немедленной явке половины всех казаков в Яицкий городок. Что касается казачьих семей, то им было предложено перебраться из форпостов в крепости. "Со всеми неповинующимися казаками, - гласил приказ, - поступлено будет по строгости законов"⁸² .

30 мая В. Трифонов, оставив для защиты Яицкого городка около 200 казаков во главе с поверенным Сенгилевцевым, отправился к Рубежному форпосту. Войско Трифонова, насчитывавшее вместе с согласными (они были распределены по 2 человека на каждый десяток) около 2 тыс. человек, было плохо вооружено, имело всего 10 пушек и не более 50 пудов пороха⁸³ .

Пономарев и Ульянов, прибыв к Рубежному, устроили Фрейману засаду у Иртецких Россошей, в ущелье, где не могли разминуться даже две телеги. Но в тот же день, 29 мая, несколько богатых казаков старшинской стороны, владельцы окрестных хуторов, явились к Фрейману, который находился в 15 км от ущелья, и предупредили его об опасности⁸⁴ . У Фреймана было 2519 драгун и егерей, 1112 оренбургских казаков и ставропольских калмыков, многочисленная полевая и осадная артиллерия и разные средства для ведения войны в степях - вагенбург, рогатки

⁷⁶ Там же.

⁷⁷ ЦГВИА ф. 8, оп 4/93. св. 492, д. 19, лл. 142 - 142об.

⁷⁸ ЦГАДА, ф. 1100, оп. 1, д. 1, л. 1.

⁷⁹ Там же, л. 126.

⁸⁰ Показания казака И. Ружейникова в Оренбургской губернской канцелярии от 6 июня 1772 г. (там же, л. 127).

⁸¹ Там же.

⁸² ЦГВИА, ф. 8, оп. 4/93, св. 492, д. 19, лл. 5, 51.

⁸³ ЦГАДА, ф. 1100, оп. 1, д. 1, л. 68.

⁸⁴ Там же, л. 101.

и т. д.⁸⁵ . Хотя силы Фреймана значительно превосходили силы казаков, он остановился и стал ожидать следовавшее за ним подкрепление (около 1500 человек)⁸⁶ . В развитии последующих событий измена согласных сыграла немалую роль.

Так как при сложившихся обстоятельствах стоять в засаде становилось бесполезным, Пономарев и Ульянов отошли несколько назад и 1 июня соединились с Трифоновым на реке Эмбулатовке, правом притоке Яика, В казацком войске из-за преступных действий согласных и их тайных приверженцев, становившихся все смелее по мере приближения царских войск, не было единства. Еще в пути, 31 мая, В. Трифонов созвал круг, на котором было решено следовавшую за войском "артиллерию (10 пушек)... по неимению в ней теперь надобности... обратно возвратить" в Яицкий городок. Узнав об этом подозрительном решении, войсковая канцелярия вмешалась в дело и приказала Трифонову оставить артиллерию "непременно"⁸⁷ . Согласные настойчиво подговаривали казаков не вступать в бой с Фрейманом и т. д.⁸⁸ . Под влиянием этой агитации многие казаки вообще не явились в войско⁸⁹ . Были случаи бегства согласных и прямого перехода их на сторону царских войск⁹⁰ . Не бездействовали также и сидевшие в тюрьме атаман Бородин и другие старшины. Они тайно отправили к Рейнсдорпу казака И. Ружейникова со сведениями о численности казацкого войска, состоянии его вооружения, а главное, с известием о намерении казаков двинуться в Центральную Россию, чтобы "возмутить помещичьих людей" и объединиться с ними⁹¹ .

Предводители Яицкого войска, расположившегося на реке Эмбулатовке, отправили 1 июня к Фрейману казака Афанасия Перфильева с двумя товарищами. Перфильев от имени войска спросил Фреймана, "для чего и по какому указу они [царские войска] идут к их Яицкому городку", и потребовал, "чтобы оные команды возвращены были назад". Одновременно он заявил, что, хотя выступившее в поход казацкое войско насчитывает "примерно до трех тысяч человек, которые де имеют при себе ружья, копья, стрелы и сабли", в Яицком городке осталось "для защищения оного в случае какого-либо нападения" еще "довольное число казаков"⁹² . Фрейман, со своей стороны, потребовал выдачи 34 старшин и казаков и возвращения войска в Яицкий городок. Переговоры ни к чему не привели, а 3 июня Фрейман перешел в наступление.

Войско Фреймана, которое почти вдвое превосходило казацкое по численности, не говоря уже о вооружении, шло к Эмбулатовке вдоль правого берега Яика, охраняемое спереди и с флангов рядами телег с рогатками и батареями. Сзади двигался вагенбург (80 шагов в длину и 80 в ширину), также защищенный батареями. Казацкое войско, скрытое в го-

⁸⁵ Там же, лл. 83 - 84 (вагенбург - укрепление, состоящее из телег).

⁸⁶ Там же, ф. 375, оп. 1, д. 74, лл. 1 - 9.

⁸⁷ ЦГВИА, ф. 8, оп. 4/93, св. 492, д. 19, лл. 28 - 28об.

⁸⁸ Как узнаем из бумаг Казанской следственной комиссии 1774 г., атаман И. Ульянов казака Гульсихина, предложившего в кругу, "чтобы против ген.-майора Фреймана оруженно не поступать, бил плетьми и привязывал к колесу, а другого, Жигалина, из палатки выгнал". ("Чтения в обществе истории и древностей Российских при Московском университете". Кн. II. 1858. Бумаги А. М. Лунина, стр. 47). Не выступать против Фреймана призывал казаков и С. Фомичихин (ЦГВИА, ф. 8, оп. 4/93, св. 492, д. 19, л. 79).

⁸⁹ Тот же атаман И. Ульянов просил войсковую канцелярию, например, всех тех казаков, "которые оставшие ис сотен... не явились, то по реестрам выслать", в том числе сотника И. Акутина и В. Журавлева с сыном; в случае неподчинения наказать плетьми и под конвоем выслать в войско (там же, лл. 41 - 41об.).

⁹⁰ Старшинский сын Н. Митрясов донес Фрейману, что атаманами "ради поимки согласных послана команда в пятьдесят человек" (ЦГАДА, ф. 1100, оп. 1, д. 1, л. 637).

⁹¹ Там же, л. 126 - 127об. Это положение подтверждается также словами Фреймана. "По разбитии меня, - доносил он, - (повстанцы) хотели итти чрез Волгу в Россию" (там же, ф. 375, оп. 1, д. 74, л. 9об.).

⁹² Там же. ф. 1100, оп. 1, д. 1, л. 103.

рах, тянувшихся вдоль Яика, выждало, пока Фреймам поравнялся с ним, и ударило в левый неприятельский фланг. Однако артиллерийский огонь принудил восставших отступить. Они подожгли степь и под прикрытием огня поднялись в горы. Когда Фреймацу удалось потушить пожар и двинуться далее, казаки вновь атаковали его, на этот раз с правого фланга. Фрейману еще раз удалось отбить атаку. После двух последовавших также неудачных атак казаки отступили и вечером заняли позиции на левом берегу Эмбулатовки⁹³ . Уже в первый день сражения, 3 июня, сказалось преимущество Фреймана в артиллерии; она причиняла серьезный урон казакам, которые из-за измены согласных упустили удобный момент, когда царские войска стояли перед Иртецким ущельем и ожидали подкреплений. Теперь разбить врага было уже значительно труднее.

На другой день, 4 июня, сражение возобновилось. Фрейману, которому предстояло переправиться через Эмбулатовку, удалось занять высоту, господствовавшую над окрестностями. Там он расположил свою артиллерию, а подножие укрепил рогатками. Когда казаки попытались атаковать правительственные войска, их вновь заставил отступить смертоносный пушечный огонь. Под прикрытием артиллерии Фрейман постепенно подвигал к Эмбулатовке свои части. Казаки вынуждены были перебраться к вечеру на правый берег реки. Хотя их артиллерия, не приспособленная к стрельбе навесным огнем, и пыталась отсюда обстреливать неприятеля, она вскоре была подавлена пушками Фреймана. Когда поражение стало очевидным, казаки ночью, оставив небольшой арьергард, отступили незаметно к Яицкому городку, намереваясь зажечь его, забрать семьи и имущество и уйти к низовьям Яика⁹⁴ . Фрейман не мог преследовать казаков, так как должен был заняться починкой пушечных лафетов и возов.

Как только разбитое казацкое войско появилось у Яицкого городка, там поднялось смятение. Воспользовавшись этим, согласные освободили из тюрьмы М. Бородина и всех остальных старшин, которые той же ночью ускакали в лагерь Фреймана. Казаки войсковой стороны, забрав семьи и погрузив вещи на телеги, поспешно двинулись к мосту через реку Чаган. Тут скопилось около 30 тыс. чел. (все население на территории Яицкого войска насчитывало в то время около 50 - 60 тыс. чел.) и до 10 тыс. повозок, не считая лошадей, скота и т. д. Едва казаки успели переправиться, как Фрейман с войском вступил в Яицкий городок. При помощи согласных он помешал отступившим казакам сжечь за собой мост и вскоре окружил их на берегу Чагана. Поверив обещанию Фреймана о помиловании, казаки вернулись в Яицкий городок. Только тремстам казакам, в том числе руководителям восстания, удалось ускакать в степь. Вскоре, впрочем, они, за исключением нескольких десятков человек, были схвачены и отправлены в Оренбург⁹⁵ .

Восстание 1772 г. было подавлено.

*

Политика царизма по отношению к казачеству в XVIII в. проводилась, таким образом, в интересах укрепления феодально-крепостнической системы в стране. Эта политика наталкивалась на растущее сопротивление казачества. К этому времени, однако, социальные отношения в его среде значительно усложнились: старшина и богатые казаки, стремившиеся к соглашению с царизмом, превратились в его надежную опору как на Яике, так и в других казацких областях.

Восстание 1772 г. было направлено не только против усиливавшегося крепостнического гнета, но и против засилья собственной старшины. Пора-

⁹³ Там же, ф. 375, оп. 1, д. 74, лл. 1 - 4.

⁹⁴ Там же, лл. 3 - 7.

⁹⁵ Там же, лл. 6 - 7.

жение восстания обусловили прежде всего глубокие социальные противоречия в среде самих казаков.

Основной силой движения было яицкое трудовое казачество⁹⁶ , выдвигавшее радикальные требования и настаивавшее на вовлечении в борьбу против феодально-крепостнического гнета широких масс крестьянства и угнетенных народов окраин⁹⁷ . Однако руководство восстанием захватили в свои руки умеренные элементы, представлявшие интересы средних и зажиточных слоев. Последние, участвуя в движении, ограничивались требованием восстановления попранных прав казачества, то есть чисто сословными интересами. Такие руководители восстания, как И. Пономарев, В. Трифонов и др., готовы были идти на компромисс, стремились сгладить противоречия между разными социальными группами казаков. Хотя под давлением широких слоев казачества они, как мы видели, и провели некоторые мероприятия, укрепившие положение восставших: объявили свободу крепостным и приняли их в казаки, организовали сопротивление карателям и т. д., - однако эти меры часто были половинчатыми, непоследовательными. Руководители восстания, исходя из экономических интересов зажиточных казаков, не приняли в войско те две тысячи с лишним "работных людей", которые жили в Яицком городке во время восстания, и тем самым сознательно ослабили силы движения. Зато, с другой стороны, они допускали всякие послабления согласным, позволяя им сеять смуту, морально разлагать восставших. Наконец, поражение было предопределено оборонительной тактикой повстанцев.

И все же восстание 1772 г. имело большое значение для дальнейшего развития антифеодальной борьбы трудящихся масс России. Это было одно из самых массовых вооруженных выступлений против усиливавшегося феодально-крепостнического гнета в XVIII в. накануне крестьянской войны. Восстание обнажило глубокие социальные конфликты в среде казачества. Насильственное подавление восстания царским правительством отнюдь не ликвидировало причин, породивших его, и не разрядило напряженную обстановку на юго-востоке страны.

Подавив восстание, царские войска установили режим жестоких преследований и угнетения на Яике. Войсковая канцелярия и круг были упразднены, а вместо них учреждена "Управляющая войском Яицким комендантская канцелярия" во главе с комендантом подполковником Симоновым. Его помощниками в качестве полицеймейстеров были старшины М. Бородин и И. Тамбовцев, брат убитого⁹⁸ . Вместо сотников, избранных казачеством, были назначены ставленники согласной стороны. С целью усиления надзора за казаками были учреждены новые должности - пятидесятников, на которые также назначались согласные казаки⁹⁹ .

Фрейман с войском расположился лагерем у самого Яицкого городка, поставив на городском валу артиллерию с таким расчетом, чтобы, как он говорил, "весь городовой вал до самой реки Чагана ядрами очищать способно было". В центре Яицкого городка, у бывшей войсковой канцелярии, он поставил команду солдат в 120 человек и две сотни оренбургских казаков с двумя пушками. По улицам городка днем и ночью постоянно разъезжали патрули, наблюдавшие за тем, "чтоб скопов быть не могло"¹⁰⁰ . Наконец, вокруг городка для поимки скрывающихся беглецов были учреждены пикеты и разъезды. Всех подозрительных хватали и доставля-

⁹⁶ В своей записке Екатерине II в августе 1772 г. капитан Дурново, лично наблюдавший события на Яике, отметил, что инициаторами восстания и наиболее активными его участниками были казаки, "не имеющий у себя ни порядочных домов, ни промыслов", то есть в основном беднота (ЦГВИА, ф. ВУА, д. 143, л. 19).

⁹⁷ Известно, например, что по решению круга войсковая канцелярия призвала казахов к совместному выступлению против Фреймами (там же, ф. 8, оп. 4/93, св. 492, д. 19, л. 497).

⁹⁸ ЦГАДА, ф. 375, оп. 1, д. 74, л. 7об.

⁹⁹ Там же, ф. 1100, оп. 1, д. 1, л. 416.

¹⁰⁰ Там же.

ли в комендантскую канцелярию, где их подвергали допросу "с пристрастием". Никто не имел' права отлучаться из городка без разрешения канцелярии¹⁰¹ .

В Яицкий городок стали возвращаться бежавшие во время восстания старшины и казаки согласной стороны. Они жестоко мстили своим противникам. Особенно отличался своими издевательствами старшина Логинов¹⁰² . Сыновья старшин Яков Витошнов и другие просили комендантскую канцелярию наградить их старшинским званием за участие в борьбе против восставших¹⁰³ , а сами старшины требовали возвращения им крепостных.

Казаки "войсковой стороны" были резко ограничены даже в праве пользования войсковыми угодьями. Их довольно долгое время не допускали к рыбной ловле, сенокосам и т. д. Положение на Яике продолжало оставаться напряженным. 30 июля 1772 г. Фрейман писал оренбургскому губернатору, что "бывшим мятежникам ввериться совсем не можно"¹⁰⁴ . Но Оренбургская губернская канцелярия придерживалась несколько иного мнения. Она считала, что после всех принятых мер Яицкое войско уже "приведено в спокойное состояние", и поэтому 2 августа 1772 г. приказала Фрейману немедленно покинуть Яицкий городок и вернуться в Рассыпную¹⁰⁵ .

После ухода корпуса Фреймана положение на Яике еще более обострилось. В июле 1773 г. в Яицком городке был приведен в исполнение приговор Оренбургской следственной комиссии по делу участников восстания 1772 г.: 85 осужденных были публично подвергнуты наказанию кнутом, клеймению и вырыванию ноздрей. Затем часть их вместе с семьями была отправлена на вечное поселение в Сибирь, другая определена в солдаты¹⁰⁶ . На всех казаков войсковой стороны в виде возмещения ущерба, понесенного якобы старшинами и их сторонниками во время восстания 1772 г., был наложен штраф - 36757 руб., который распределялся так, что взимался "с достаточных людей меньше, а с неимущих больше"¹⁰⁷ . Будучи не в состоянии уплатить эти деньги, многие казаки, особенно бедные, вынуждены были бежать и скрываться.

Учитывая рост возмущения в среде казачества, комендант Симонов принял ряд мер. 20 августа он разместил солдат по домам казаков войсковой стороны с таким расчетом, "дабы у мятежников не менее двух человек в каждом доме постояльцев быть могло"¹⁰⁸ . От такого "повсеместного за собою присмотру", заключал Симонов, казаки войсковой стороны вынуждены будут беспрекословно подчиняться властям¹⁰⁹ .

Положение казаков становилось невыносимым. На Яике явно назревал новый взрыв недовольства, который вылился вскоре в народное восстание 1773 - 1775 гг. под руководством Емельяна Пугачева.

¹⁰¹ Команды, составленные из согласных и солдат, разыскивали по форпостам и хуторам участников восстания, а также беглых и другой "нелегальной" люд (там же, л. 405).

¹⁰² Там же, лл. 210 - 210об. Логинов, по словам сотника Дерти, занимался разными вымогательствами, забирал у казаков деньги, лошадей, овец и т. д. (там же, л. 544).

¹⁰³ Там же, л. 461.

¹⁰⁴ Там же, л. 524об.

¹⁰⁵ Там же, л. 523.

¹⁰⁶ ЧОИДР. Кн. III. 1859, стр. 107.

¹⁰⁷ "Волнения на Яике...", док. 1, стр. 284.

¹⁰⁸ ЦГАДА, ф. 1100, оп. 1, д. 1, лл. 626 - 627.

¹⁰⁹ Там же.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - И. Г. РОЗНЕР:

Комментарии: