К середине XVII в. определилось уже крупное международное значение Московского государства как одной из великих держав Европы. В политических конфликтах в Восточной Европе Москва, справившаяся с тяжелыми последствиями иностранной интервенции начала столетия, выступала как одна из решающих сил. В 1654 г. к русскому государству присоединилась Украина. В результате успешных военных действий русскими войсками в следующем году были заняты вся Белоруссия и почти вся территория великого княжества Литовского. Одновременно велась успешная война со Швецией, которая, по условиям Валиесарского перемирия 1658 г., должна была временно согласиться на передачу России Динабурга, Кукейноса и Дерпта. С конца 1656 г. Германская империя вела переговоры с Москвой о союзе против Турции, предлагая свое посредничество для заключения мира с Польшей.

Положение, которое Россия занимала в Европе в XVII в., не могло не привлечь к ней внимания европейского общества. Не случайно в это время появляется на всех европейских языках целый ряд капитальных сочинений, брошюр, мемуаров о "Московии", освещающих различные стороны настоящего и прошлого русского народа.

Возвышение могущественного славянского государства на Востоке в первую очередь должно было вызвать интерес в славянских землях, находившихся в то время в очень тяжелых политических условиях. Балканские славяне изнемогали под ярмом турецкого владычества. Хорваты, входившие в состав владений Габсбургов, страдали от притеснений немецких феодалов и одновременно - от набегов турок. Утвердилось владычество Габсбургов и над Чехией; попытка чехов отстоять свою независимость после страшного белогорского поражения 1620 г. была подавлена с неимоверной жестокостью. В Поморье и Саксонии, давно уже захваченных немцами, сохранились лишь остатки славянского населения, спасшегося от истребления и онемечения. Польша, благодаря унии с Литовским великим княжеством отстоявшая свою политическую независимость от наступающих немецких феодалов, переживала тяжелый внутренний кризис и стояла перед угрозой нападения со стороны Турции на юге и Швеции - на севере. Естественно, что надежды и чаяния всех передовых слоев славянства обращались на Восток, к Русскому государству: в нем она видели своего естественного защитника и освободителя из-под чужой национальной неволи. Выразителем этих надежд и чаяний явился в XVII в. талантливый славянский публицист Юрий Крижанич, личность своеобразная я во многих отношениях замечательная.

По происхождению хорват - "сербенин города Бихче", - родившийся в глухих "гороватих местех", "межу высоки гора и неиреходва места", где еще "сохранялося есть хорватское болярство", спасавшееся в эти неприступные места "во время турских прогонов", Крижанич вынес из своей родины горячую любовь к своему народу и глубокое сочувствие к его горестной судьбе. Любовь к родной Хорватии он перенес на все славянство в целом. Оставшись с ранних лет сиротою, он был перевезен в Загреб и здесь, во владениях Габсбургов, получил образование в католической духовной семинарии, из которой в 1638 г., уже 20-летним юношей, перешел в хорватскую коллегию в Вене, предназначенную для подготовки католических деятелей в Хорватии, а оттуда - в такую же коллегию в Болонье. Молодого "сербенина" готовили к пропаганде католичества среди православных славян. В 1641 г. он был переведен в специально созданную для этой цели "конгрегацию се. Афанасия" в Риме. Из оконченных им учебных заведений он вышел образованным человеком, хорошим филологом и богословом, прекрасно знакомым с литературой. У него сформировалась идея о необходимости религиозного и политического объединения всего славянства для борьбы с немецкой опасностью и угнетением. Он рвался к делу, мечтал о поездке в далекую Россию, но на первое время ему пришлось удовлетвориться скромной должностью учителя я одной из загребских школ, а затем - приходского священника в Вараждине. Между тем идея церковной унии продолжала его преследовать, и он забрасывал конгрегацию своими просьбами об отпуске в Москву и: проектами работы в пользу церковной унии. Только в 1646 г. ему удалось проехать в свите католического епископа в пограничный с Московским государством Смоленск, в то время принадлежавший

Речи Посполитой. Здесь он надеялся получить более конкретные сведения о России, а в 1647 г. съездил даже в Москву с польским посольством. Это была первая разведка, после которой ему долго пришлось ждать осуществления своей мечты. В Раме горячего хорвата хотели использовать лишь как борца против "схизмы"¹ , требовали, чтобы он продолжал "начатые уже труды против схизматиков", но Крижанича эта сторона дела меньше всего увлекала. "Я считаю московитов не за еретиков или схизматиков, - писал он, - а считаю их за христиан, введенных в заблуждение по простоте душевной". Свою деятельность среди русских он представлял себе как просветительную, свою задачу видел в том, чтобы "увещевать их к добродетели, к наукам и к искусствам".

Идея религиозной унии тесно переплеталась у него с основной его идеей национального возрождения славянства. Уния была для него средством объединения славян, исповедующих различные религии. Все это было совсем не то, чего хотел папский престол: папский престол через церковную унию добивался полного подчинения себе славянского мира. На представление Крижанича об отпуске в Москву последовал отказ. Прямой, смелый в выражении своих мыслей, не считавшийся с общепринятыми авторитетами, Крижанич упорствовал в своем намерении в, не получив официального разрешения, "без ведома святой конгрегации и без полномочий апостольского престола"² выехал в "конце 1658 г. самовольно в Москву, куда прибыл в сентябре 1659 года.

Проезжая через Украину, Крижанич энергично агитировал там в пользу соединения Украины с Россией, будучи убежденным, что усиление русского "владательства" (государства) отвечает целям политического и религиозного объединения славянства³ . В Москве он предлагал свои услуги в качестве библиографа, историка, филолога и справщика церковных книг. В душе он мечтал о роли негласного советника, своего рода герцога Позы, при царе Алексее Михайловиче. Но действительность обманула его ожидания. Как выходца из католических стран его встретили " Москве недоверчиво. Ему было поручено только составление славянской грамматики и лексикона, но уже в январе 1661 г. он за какое-то "глупослово" был сослан в Тобольск.

Что ученого хорвата в Москве все же ценили, свидетельствует то, что даже в ссылке он получал первое время очень высокое жалованье (90 руб. в год). В ссылке он пробыл 15 лет и за это время написал ряд выдающихся научных и публицистических работ. К числу первых относится его знаменитая грамматика славянского языка - "Грамматично наказание об русском езику", - которая является первым серьезным научным трудом по славянской филологии.

Но самым замечательным из его произведений, итогом, если можно так выразиться, всего его жизненного труда, была написанная в 1660 годах "Политика" - "Разговор о владательству", - в которой он изложил все основные свои взгляды по государственному устройству, по хозяйству и "национальной политике Московского государства. В этом своем произведении, он воплотил все свои самые заветные помыслы и чаяния на возрождение славянства при помощи и под руководством Москвы.

Только в начале 1676 г., при вступлении на престол нового царя, Крижанич получил возможность покинуть место ссылки. В Москву он вернулся уже физически и морально сломленным человеком и тотчас по прибытии стал хлопотать об отпуске заграницу, но московское правительство не сразу согласилось на его ходатайство, нуждаясь в нем как в переводчике. Наконец, в апреле 1677 г. он выехал из Москвы с датским посольством. Пределы России он покинул в январе 1678 г., пробыв в ней около 20 лет.

Но и выбравшись на католический Запад, он не нашел успокоения. Его труды не были оценены ни римской курией, ни католическим духовенством. Ему припомнили и самовольный отъезд в Москву я другие проявления самостоятельности и неповиновения; ему грозило даже отлучение. Только в 1683 г. он получил разрешение: вернуться в Рим, но по пути неукротимый дух этого, тогда уже 65-летнего, старика занес его в армию польского короля Яна Собесского, спешившего на выручку осажденной турками Вены. Неутомимый борец за славянское дело, Юрий Крижанич пал в сражении 3 сентября, в котором славяне спасли от турок столицу Габсбургов. Так окончил свою жизнь этот замечательный человек, писавший сам о себе: "Первый и един из моего народа появихся некористен мудрости искатель и за сей мой подвиг в бедности преживох или паче згубих весь свой временный живот"⁴ .

"Подвиг" Юрия Крижанича, ради которого он "сгубил" свою жизнь - служение делу славянства, - он упорно осуществлял при противодействии церковного начальства, враждебно относившегося к славянству, и слабом понимании и поддержке со стороны самих славян. Тем более поражают широта и сила мысли этого горячего славянского патриота.

С исключительной остротой ощущал Крижанич "всякие нужи, туга и незоли" родного "народа и страдал за него. Политическое и экономическое угнетение и унижение современного ему славянства он переживал необычайно тяжело. "Ни один

¹ Так католики называли православие, считая последнее ересью.

² Белокуро" С. "Юрий Крижанич в России", стр. 66, 68. М. 1903.

³ Кулиш П. "Малорусские казаки между Россией и Польшей в 1659 г. по взгляду на них серба Ю. Крижанича". "Чтения Общества истории и древностей российских" ("Чтения"). 1876, III. Смесь.

⁴ Белокуров С. Указ, соч., стр. 179.

народ под солнцам, - восклицает он, - искони веков несть был так изобижен и осрамочен от инородников, яко же мы словенцы от немцев!", "Инородники обседают хребты наши и ездят мае и биют, яко скотину, и свиньями да псы называют"¹ .

"Словенский народ, - обращается Крижанич к русскому царю, - разлучается на шесть уделов: на удел Руский, Ляский, Ческий, Болгарский, Сербский и Хорватский. Все овы уделы имаху в некое время домородных кралев илъти владетелев. А днеска един Руский удел, по божией милости, живет под тобою, царем и господарем своего языка, а остальные все словенцы суть подвержены чужим народам"² , "Задунайски словенцы (болгары, сербы и хорваты) уже давно есуть згубили не лихо киралевство, но и силу всю, и язык, и весь разум... Потом того и чехи, а наипосле до недавно и ляхи в одинаково окаянство со задунайцы есуть упали"³ , потому что немцы "ухвитили кралевскую высокость... в Чехех, в Ляхех, в Литве и Инде"⁴ . Не приходится говорить о земле Поморской и "об приморских городех, об Хамбургу, Любеку, Гданску, Риге и об иных тамошних, кои суть негде давно словенски были": "Где суть пригожа места к торгованию, вся такова места и пристанища и торговища немцы суть нам отняли и везде суть нас от моря и от великих судоносных рек в широкое поле земли орать загнали... Тако учиниша в Гданску, в Торуню, в Риге и в иных градех руских..." "Суть нас немцы прогнали не силою, но облудами (обманами) от всего брега Варяцкого моря и от многох згодных и потребных пристаней"⁵ .

Национальное самолюбие Крижанича не может ввести в обман та видимость независимости, которая еще существовала у некоторых славянских народов. "Наряжают нам (немцы) кралевства, - с горечью говорит он, - и дают нам кралевска имена... и из наших дурно поставленных крале в гонят себе слуги на всего света посмех"⁶ .

Особенно негодует Крижанич на поляков, добровольно принимающих иностранных государей и подчиняющихся "чуже владству": "Меньше есть срамота, аща кто будет оружием преодолен". Поэтому "меньше остуду носят задунайцы наши херваты, сербы и болгары, кои "оружием обсилены, терпят ярем турский и немецкий"; наоборот, "ляхи... многого карания суть годны (достойны многих кар) тем, что никаковою нужею не обсилеиы, толико кралев инородных си искашя из вугров, литовцев, французов и немцев"⁷ . Политическое господство сопровождается экономической эксплоатацией славянских стран со стороны тех же немцев и других иноземцев, которые, "яко же кобылицы (саранча) наше имание иопасают (пожирают), весь плод и тук земли нашия перед нами изъедают"⁸ . "Под причиною торгования, - сетует Крижанич, - приводят нас инородники в крайное убожество... Под именем уметелей (наук) и служеб тоже высысают наше имание"⁹ . Немцы захватили всю городскую торговлю и в Чехии и в Польше: "В Чехах мало что уже словенского рода остает в градех... Гради суть полны инородников, а им есмо хлапы; землю бо для них мы тежем (обрабатываем) и войны для нихова (ихнего) ужитка (выгоды) мы воюем, да беху они сидели бездельно в градех... да и пировали бы..."¹⁰ .

Крижанич предупреждает своих соплеменников, что экономическое освоение их земель немцами неизбежно приводит к политическому порабощению: "Знано бо есть, како немцы, где коли придут в гости, из гостев и поддаников сотворяются господарями. Давно суть то отведали вугры от сасов (саксов), и прусы и ифлантцы от крыжаков (крестоносных рыцарей), и всякий день боле отведают ляхи. Луче есть, да земля стоит пуста, неже да будет обселена чужим народом, особито таковым; от коего ся можем боять освоения и непослуха"¹¹ .

Национальная гордость Крижанича остро ощущает обиду за приниженное состояние народов славянского племени, вызванное их порабощением иноземцами, тяжело переносит презрительное отношение ("срамотения", "ущипания"), которое проявляют к славянам немцы, "самые гордые и нетерпимые презрители прочих народов": "Своими собачьими угрызками и притеснениями они довели большую часть наших славян, живущих между ними, до отчаяния, так что сии стыдятся своего языка и рода"¹² . С горечью спрашивает он, за что называют они славян "барбарами": "Мы несмо сыроедцы, ни самоедцы людоеды. Те самы народы, кои себе людскими и политичными (культурными), а нас барбарами творят, далеко нас надходят (превосходят) в окрутности (жестокости), в обманности, в ересях и во всякой худобе и неправде, и николи несть было видеть в нашем народу такова мучительства, обманов, хитростей, клятволомия, буйности и избиткования (излишества), яко же ся обретает в тех народех"¹³ .

¹ "Русское государство". Ч. 2-я, стр. 42, 43. М. 1859.

² "Русское государство я половине XVII века". Ч. 4-я, стр. 2.

³ Там же, стр. 115 - 116.

⁴ Там же, стр. 155.

⁵ "Русское государство в половине XVII века". Ч. 2-я, стр. 76; ч. 4-я, стр. 115 - 116.

⁶ Там же. Ч. 2-я, стр. 43.

⁷ Там же, стр. 56.

⁸ Там же, стр. 43.

⁹ Там же, стр. 67.

¹⁰ Там же, стр. 75.

¹¹ "Русское государство в половине XVII века". Ч. 4-я, стр. 105.

¹² Там же, стр. 181, 251 (латинский текст).

¹³ Там же. Ч. 2-я, стр. 18.

Крижанич не ограничивается тем, что в ярких словах рисует трагедию современного ему славянства, угнетаемого, разоряемого и оскорбляемого немцами и другими иноземцами; он верит в будущее славянства, он ищет путей и средств для восстановления его свободы, чести и славы. Для этого необходимо объединение всех славянских народов в одно сильное целое, объединенное общей культурой.

Объединение славянских народов Крижанич мыслит осуществить, во-первых, объединением всех славянских языков в единый, общеславянский язык. Этот идеальный славянский язык он мечтал восстановить путем очищения славянской речи от чуждых элементов и восстановления таким путем древнего, чистого славянского языка. Отзвуки "исконной славянской беседы" он узнавал в родном, хорватском языке, "и то не везде", "а лише межу Колпою и Волною риками", в родном своем горном Бахащском уезде, в котором сохранилось старое хорватское боярство, спасавшееся здесь от турок, и "колико ешще досели словенского чиста языка есть остало, тамо се обретает"¹ . Крижанич скорбел, что и на его родине язык утрачивал свою чистоту. "Мой народ иллирийский, - говорил он русскому гонцу в Польшу Герасиму Дохтурову, - будучи весь подчинен туркам, немцам и итальянцам, и язык свой собственный не только смешал с языками названных народов, но почти и совсем потерял. Весьма скорбя об этом, я всегда трудился над обработкой этого языка и доселе желаю трудиться"² . "Еще о своей младости" Крижанич убедился, что этот чистый славянский язык "от иных языков прехудо осквернен, смятен, изврачен и мало ее весь до конца изгублен"³ .

Крижанич с ранних лет ставит себе задачей восстановление славянского языка в его первоначальном виде и усовершенствование, "дабы како язык изтяжан (обработан) и ко коей совершенности приведен быть могел", потому что "наше славянское письмо и язык еще лежит в своих пленницах (пеленках) и требует потяжатца, (обработки)"⁴ . "Я бо от детинства своего, - рассказывает он сам - оставивши печали (заботы) о всяком ином житиа устроению, удался есть всим сердцем на едино мудростно искание и на нашего скаженого, а правее згубленого, языка изправление, свитлание и совершение и на своего и всенародного ума окрашание"⁵ .

Средством для достижения цели должно было служить создание "доброй грамматику я лексикона словенского языка", "дабысмо могли правильно писать и говорить и дабысмо имали обилие речей, сколикю есть потребно к произъ явлению человеческих замыслов во всяком говорению, при общих народных справах"⁶ . "Язык словенский есть из света изгинул и нигде же не говорится право, - писал он в челобитной к царю Алексею в 1659 г., - тем же потребно ему есть грамматика"⁷ . Уже в Москве он составил введение к грамматика - "Объяснено о писме Словенском"⁸ , которое завершил уже в ссылке. Это замечательное произведение представляет собою опыт сравнительного изучения грамматики всех славянских языков с выяснением, "в чем се разнит язик руский от лешкого (польского), лешкий от сербского и чешского, лешкий от хорватского, хорватский от сербского и четкого"⁹ . "Чтобы познать все свойства иллирийской (славянской) речи, я счел необходимым познать все ее наречия", - говорил Крижанич Дохтурову еще в 1646 г. в Смоленске. "Я уже искусен в наречиях хорватском, сербском и краинском, а сюда пришел, чтобы научиться польскому и русскому".

В 1664 г. Крижанич уже различал и в русском языке две формы: "Язык общий и подлинний, коим на великой Руси говорят (разговорный живой язык)", и искусственный, "книжный или преводничский, кий ест мешанина из греческого да руского древньего"¹⁰ .

Из славянских языков наиболее засоренными и неправильным Крижанич склонен был считать языки белорусский и польский, наиболее чистым - свой, хорватский, и русский. Он противопоставлял произношение и правописание "по лешку", "по белоруску" верному произношению я правописанию "по словенску" и выясняет, "како писето руско аз лешкого бе превращено и окажено"¹¹ . Крижанич последовательно проводит сравнение между различными славянскими языками и делает на его основании вывод о правильном произношении и правописании и выносит приговор: "А право словенски сице". Например "русове, леси (поляки) и задунайцы правильно в подлинно изговорают чертину букву) Г... Чехи пак и белорусци сут изгубили правим глас и гласают немного различной от х... Подлинное изречение чертины г ест у русов, лехов и задунайцев"¹² .

На основании такого сравнения Крижанич выводит общеславянскую форму ("общено"). Одновременно он требует устранения грецизмов в орфографии и транскрипции иностранных имен, например иудейских. С выявлением правильных общеславянских и, устранением иностранных форм, по представлению Крижанича, должен бил в конечном итоге создаться тот единый, общий для всех славян язык, к которому он стремился

¹ Ю. Крижанич. Сочинения. Вып. 1-й. "Чтения". Кн. I, стр. 70. 1891.

² Белокуров С. Указ. соч., стр. 67.

³ Там же.

⁴ "Чтения". Кн. I, 1891.

⁵ Белокуров С. Указ. соч., стр. 73.

⁶ "Русское государство в половине XVII века". Ч. 4-я, стр. 2.

⁷ Белокуров С. Указ. соч., стр. 92.

⁸ Напечатано в "Чтениях Общества истории и древностей российских". Кн. I. 1891. Сочинения Ю. Крижанича. Вып. 1-й.

⁹ Там же, стр. 27.

¹⁰ Там же, стр. 28.

¹¹ Там же, стр. 32, 42.

¹² Там же, стр. 57.

в который должен был, по его мнению, стать залогом единства славянского "рода".

Другой работой, которую Крижанич считал нужным произвести в целях укрепления связей между отдельными славянскими народами, было составление истории славянства, так как не только иноземцы, но я сами славяне не знают своего героического прошлого. В "сербском письме", поданном в 1659 г. в Посольский приказ, Крижанич по этому поводу вспоминает анекдот про Платона, который не сумел ответить на вопрос египетского мудреца "о старинах и давних делах греческих" и должен был выслушать от него следующий упрек: "О грецы, грецы! Вы всегда отроцы (дети) есте, которые початков своих не знают". "Сице, - говорит Крижанич, - может кто и ко словенскому народу рещи: о словенцы, словенцы! Вы всегда отроцы есте. И истинно будет слово: бо словенцы старин своих аси не знают. И то будет с великим срамом и тщетою". Знание истории необходимо в для национального самосознания самих славян и для возвеличения славянского имени среди иностранцев, так как "в летописных книгах иных народов", особенно немцев, заключаются оскорбительные для славянства вымыслы: "Множайшия басни и клеветства и злооглашения, замышленные о сем преславном царствии руском и о всем купно народе словенском". "С немалою жалостью и прогневанием" читал Крижанич у голштинца Олеария "некоторая мерзкая злоглашения". Он и предлагал царю Алексею свои услуги: написать "историю праздиву и совершенну сего царства и всего народа словенска; тем разорити хуления, которые истории писатели наносят на се царство и на весь народ", потому что "немцы не престоят затевать и ежегод свежими книгами описовать остудных потворов и ложей обо всем нашем народу, а наипаче об Руском уделе". По приезде в Москву он добивался официального поручения на этот предмет и звания царского историографа - "быти историком летописцам вашего царского величества и под сям именем служити"¹ . В тобольской ссылке Крижанич приступил к собиранию материалов для русской истории, черпая преимущественно из польских источников и русских хронографов. В каком духе он собирался писать, видно из его отношения к рассказу о начале Русского государства: он упрекает русских в том, что "сами от себя мало похвальные басни пишут, будь беху негда была варягов упрашали на русское государство". Он не хочет верить, чтобы новгородцы "посылали были к варягам просить князя". "Не могаху новгородцы николи быть так глупы, да бяху были то учением!"² - восклицает он.

В этом критическом подходе к традиционному рассказу о призвании Рюрика нельзя не видеть очень тонкого понимания исторических фактов. Ту же проницательность проявляет Крижанич и в отношении популярной в западной славянской литературе басне о грамоте, дарованной Александром Великим славянам на земли, которые они занимали впоследствии между Хвалынским (Каспийским) и Варяжским морями, указывая, что при Александре о славянах еще и помину не было и что они позже "подвигшася ся из Великия, Малый и Белыя Руси, преидоша за Дунай... и земле оной ново имя принесоша, да ся зовет Словенская", и что вообще Александр не мог никому даровать земли, которые ему никогда не принадлежала, так как он никогда не бывал на Руси и с Русью не воевал. Наконец, Крижанич опровергает гипотезу, будто славяне происходили от скифов, которых он, согласно общепринятому в науке того времени мнению, считал предками татар и турок³ .

Мы видим, что Крижанич отлично понял громадное значение изучения прошлого для национального самосознания славянских народов и по мере сил и уменья работал и в этом направлении.

Культурное объединение славянства было лишь одной, хотя и существенной стороной славянской проблемы в XVII веке: для успешной борьбы с иностранным, немецким в первую очередь, засильем и угнетением необходимо политическое объединение славянства вокруг одного центра. Такой центр и представлялся Крижаничу на далеком северовостоке, в Москве. Русское государство было единственным славянским государством, которое не только сохранило свою политическую независимость, но я проявляло явные признаки усиления и расширения: "владетеля словенского рода нигде вяще несть, неже овде (здесь) на Руси"⁴ . Русскую землю не только не сокрушил "повальный погром татар, но "дал бог стречу (счастье) князю Дмитрию Ивановичу Донскому, а после царю Ивану Васильевичу, да суть выбили татар из Руси, Казани, Астрахани и Сибири"⁵ . Одних русских бог "ослободил" и от "премотого ярма немецкого", так как немцы "вследствие благих уставов сего государства не могут ли еще подчинить нас (русских) всякого рода рабству, как подчинили венгров, чехов и ляхов; не могли также овладеть сим государством, как овладели теми"⁶ .

Русское государство не только отстояло свою независимость: оно находилось в периоде расширения и могущества. "Теперь пак явна речь есть, што царское величество есть нащасливши и насильнейши господарь змежи в с их, котори до сих часов царовали в Руском народе, бо его величество, по божиой ласки, так рошширил и розславил свое панство (государство), што николи в прешле вики так не бывало"⁷ . Русский царь в глазах Кри-

¹ Белокуров С. Указ. соч., стр. 89.

² "Русское государство в половине XVII века". Ч. 2-я, стр. 56; ч. 3-я, стр. 93 - 94.

³ "Русское государство в половине XVII века". Ч. 3-я, стр. 92 - 93.

⁴ Там же. Ч. 4-я, стр. 115.

⁵ Там же, стр. 114.

⁶ Там же, стр. 155, 26.

⁷ Кулиш П. Указ. соч., стр. 123 - 124.

жанича и является естественным защитником и опекуном всех славянских народов. "На тебе единого, о пречеститый царю, - обращается он к Алексею Михайловичу, - есть спало смотрение (выпала забота) всего народа словенского. Ты, яко отец, изволи носить скорбь и чинить промысел на разсыпанных детей, да их соберешь!.. Ты, реку, един о царю сада (ныне) еси от бога дан, да и задунайцем, и ляхом, и чехом пособишь, да учтут познавать утиски и остуды своя и об осветлении (просвещении) народа промышлять и немецкий ярем из (Вратов зметать (скидывать с шеи)". Россия должна стать в первую очередь центром культуры возрожденного славянства. "Ты дарю, аще им не можешь в садашне (настоящее) тесно время в совершеной поправе пособить нить кралевства оного к первому бытию присесть и устроить, можешь кончее (по крайней мере) язык словенский в книгах направить и осветлять и пригодным разумным книгам оным людем умные очи открыть, да учнут... честь познавать и об своем возстанении думать"¹ . С этой мыслью Крижанич приезжал еще в первый раз в Россию, в 1646 - 1647 годах. Он говорил тогда Дохтурову, что хочет обязательно научиться русскому языку, "ибо он кажется мне глазным среди прочих наших, в том отношении, что вы одни изо всего нашего племени имеете прирожденного государя и все дела государственнии и церковные ведете на собственном языке"² .

В вопросе о политическом объединении славян вокруг Москвы Крижанич показывает себя трезвым и реальным политиком. Он не носится с несбыточными планами о присоединении к Русскому государству всех славянских земель ("нам ся кажет суе и даромно дело бысть - мыслить о добывании оных держав"). Но там, где это было возможно, как например в отношении украинцев, он всецело стоял за присоединение к России и даже мотивировал свою точку зрения в "широком писме политичными причтами", которое распространял среди украинских политиков при проезде через Украину в 1659 году³ . Он настаивает на союзе с Польшей, в котором России принадлежала бы руководящая роль. "Ляхи, - рассуждает он, - никако из своих нужь и срамот сами себе пособить не могут; но иэвонский посилок (помощь извне) им есть потребна да ся на ноги поставят и к прадней чести придут. Сей посилок, поправу и народное осветляние ты, царю, з божиею милостию можешь лехко ляхом учинить: токмо аще з ними едино крепко завещание учиниши"⁴ . "Нужно же подумать, что мы, русские, люди одного языка с ляхами и сыновья одного отца, для сего царства не может быть более благосклонного счастья, как если бы между нами утверждалось братское согласие"⁵ . Но особенно может быть характерно для Крижанича предложение, чтобы все "люди славянского происхождения, каковы бы они ни были и в какой бы славянской земли ни родились", признавались равноправными подданными Русского государства⁶ . Для него не существовало от дельных славянских народов, а лишь один славянский народ, волею судеб разбитый на "уделы", на воссоединение которого в единое тело он никогда не терял надежды.

Мечтая в тяжелой сибирской ссылке об объединении славянских народов под руководством Москвы для борьбы за независимость и свободу, Крижанич не мог не призадуматься над томи сторонами русской жизни, которые служили к тому препятствием. Московское государство было в политическом отношении совершенно самостоятельным, но слабое экономическое развитие, в частности городского ремесла, грозило ему самому опасностью попасть в зависимость от иностранных купцов, в первую очередь немецких, и Крижанич считает своим долгом предостеречь от этой опасности русское правительство, иногда даже несколько, может быть, усиливая краски. "Немцы, - пишет он, - отнюдь не подбиша под свою область (не покорили под свою власть) Русския земли, а еднако же ясак выбирают разными хитростьми"⁷ . В этом отношении он ставит в один ряд немецких торговцев и полковников с "крымскими разбойниками": "Что коли бо из солз (слез), потов, подзольных постов, утисков и глободерин (обирания податей) страшных ся зграбляют от народа руского, то все препируют"⁸ . Он приветствует поэтому неудачу голштинского проекта получить право на проезд через Россию в Персию: "Помиловал бо есть бот тогда наш народ, да не бысть немцем дано сею землею в конец завладеть"⁹ .

В своем стремлении обезопасить Русскую землю от происков иноземного купечества Крижанич не останавливается перед тем, чтобы рекомендовать русскому правительству "ксеноласию", или "гостегонство", т. е. изгнание всех иностранцев из страны и ограничение их торговли. Он прибегает и к доводам морали в борьбе против "чужебессия" - увлечения славян всем иностранным. Но Крижанич не ограничивается такими наивными суждениями: он понимает, что для успешной конкуренции с западноевропейскими купцами необходимо поднять производительные силы страны. На первом плане стоит развитие местного производства, чтобы избегнуть невыгодного для России ввоза извне: "Когда бы ся все те товары дома делали, которые

¹ "Русское государство в половине XVII века". Ч- 4-я, стр. 115 - 116.

² Белокуров С. Указ. соч., стр. 67.

³ Кулиш П. Указ. соч.

⁴ "Русское государство в половине XVII века". Ч. 4-я, стр. 116.

⁵ Там же, стр. 194 (латинский текст).

⁶ Там же, стр. 74 - 85.

⁷ "Русское государство о половине XVII века". Ч. 1-я, стр. 14.

⁸ Там же. Ч. 2-я, стр. 42.

⁹ Там же. Ч. 1-я, стр. 13.

мы от немцев покупаем и кои бы могли на Руси быть деланы, много тысучь людей вяще бы жило в сей земле, неже их ныне живет, и казне бы многая прибыль была, и грады людовнеи, и все царство сильнее бы было"¹ . Так "несмерно велика полза бы была сему царству, когда бы ся завело ремество преденого или швального злата; немцы бо из Руси... неизговорную казну согребают... Когда бысмо имали дома то ремество, остаяло бы ежегод на Руси много пенязь и товаров, кои бывают изношены за то злато"² . Точно так же "многа адда полза бы была завесть реместса кожная от немец", "из лоскутья кожного" варить "клей немецкий", завести писчебумажную промышленность ("Не одну сотню аще не и тысяче рублем на всякий год нанесут немцы из Руси за писанную бумагу")³ . С другой стороны, государство должно взять в свои руки весь транзит из Западной Европы на Восток, в Бухару, в Индию, в Персию, в Турцию и в Молдавию, "и напротивно тех народов товары будут преходили к нам и чрез нашия руки к немцам, к ляхом и к Литве"⁴ . "Товары индейские", которые "мы ныне покупаем от немцев, кои они далеким путем приважают, окружаючь морем весь свет", он считал возможным добывать через Калмыцкие степи от самих "индейцев": "И не мы от немцев, но они от нас бы е покупали"⁵ . Персидскими и бухарскими товарами можно было бы "всю Литву, и Белую Русь, и Поднеперье, и Польшу, и Вугерску, и Волоску землю, и следов и архангельских немецких торговцев... удоволить"⁶ .

Вся эта широкая экономическая программа, предвосхищающая по многом петровские мероприятия, требовала повышения общего культурного уровня населения. Надо побороть "нашу неуметелность". Тупым "разумам" русских людей, по образному выражению Крижанича, "есть треба бруса и обострения, т. е. поученья"⁷ . И Крижанич развертывает широкую программу научных мероприятий по распространению среди русской молодежи грамоты и "уметельных наук" (технических знаний): перевод специальных руководств по разработке естественных богатств, издание "книжиц печатных" по арифметике, открытие женских школ домоводства, запрещение держать лапки тому, кто "не бы довольно умел писма и числительные уметели" (арифметика), и т. д.

Все намеченные Крижаничем реформы возможно было провести в жизнь лишь при наличии сильной, но разумной власти. Идеал Крижанича - абсолютизм: "Все бе книжны и все ины разумны люди западно изповедуют - самовладско владание быть луче от всякого иного владения"⁸ . Но "совершенно самовладство" ничего не имеет общего с "тиранством", или "людодерстврм", проявления которого в Московском государстве XVII в. Крижанич испытал на самом себе. Поэтому "самовладство" должно быть "добрым законоставием (законодательство) законным и уставами укреплено"⁹ , Необходимы в первую очередь "слободнны", т. е. законом установленные права отдельных сословий, потому что "без слободин не может ся забранить людодерство"¹⁰ . Иначе говоря, абсолютизм, который проповедует Крижанич, приближается к просвещенному абсолютизму XVIII века.

Такова смелая и всеобъемлющая политическая и экономическая" программа, которую Крижанич начертал в своих произведениях для Русского государства. Свои произведения Крижанич завещал русскому народу. "Се есть, - писал он во время постигшей его болезни в 1675 г. в своем "смертном разряде" (завещании), - "неколико бесед составих ко всему светлому славному русскому народу, или же ведомо чиню всего своего нужного живота (тяжелой жизни) течение и дело... Семо, семо о благоверный народе, от меня смертный разряд и философских моих промыслов мала память"¹¹ . Он, несомненно, питал надежду, что его проекты станут известны правительству и привлекут к себе его внимание.

Действительно "Политика" Крижанича уже в 1675 г. поступила на Московский печатный двор и оттуда была вытребована во дворец. В 1681 г. ею заинтересовался новый царь - Федор Алексеевич - и велел представить ее к себе "вверх" из "книгохранительной палаты", т. е. библиотеки Приказа печатных книг. Книга "письменная Юрия Сервенина" была и в библиотеке фаворита Софии Алексеевны - князя В. В. Голицына¹² .

Планами Крижанича, очевидно, заинтересовались в правящих кругах Москвы; его "книжицы" читались, даже, повидимому, подготовлялись к печати. Очень многие его мысли вполне отвечали стремлениям развивавшегося московского абсолютизма и хозяйственным потребностям страны и созвучны многим правительственным мероприятиям последней четверти XVII века. Их дальнейшее развитие осуществление мы наблюдаем уже в эпоху Петра.

¹ "Русское государство в половине XVII века". Ч. 1-я, стр. 40.

² Там же, стр. 36.

³ Там же, стр. 34 - 36.

⁴ Там же, стр. 9.

⁵ Там же, стр. 15.

⁶ Там же, стр. 17.

⁷ Там же, стр. 13.

⁸ Там же, стр. 49.

⁹ Там же, стр. 50.

¹⁰ Там же, стр. 54.

¹¹ Белокуров С. Указ. соч., стр. 147.

¹² Там же, стр. 208 - 209.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - С. БАХРУШИН:

Комментарии: