Процесс перехода стран Западной Европы от рабовладельческой формации к феодальной до сих пор мало изучен. Между тем смена античного общества средневековым - эта проблема находящаяся на переднем крае борьбы между "марксистской и буржуазной истории историографиями. Для господствующего в буржуазной историографии направления характерно стремление исключить революцию из истории древнего мира. Большинство буржуазных исследователей рассматривает переход от античности к средневековью в духе допшианской концепции "непрерывности" исторического развития. Многие буржуазные историки отрицают закономерность падения Римской империи. А. Джонс, Дж. Саундерс, Р. Хейвуд и другие утверждают, что гибель Римского государства не связана с внутренними факторами развития античного обществами объясняется лишь неблагоприятным, внешним положением Империи, перевесом сил варваров¹ . Сторонники этой точки зрения не отвечают, однако, на вопрос, почему результатом завоеваний варваров явилось изменение общественного строя в Западной Европе. Смысл такого объяснения причин падения Римской империи виден из высказывания американского историка Р. Хейвуда. Он заявил, что римская история "не может послужить предсказанием судьбы нашей эпохи"² . Иными словами, Хейвуд старается доказать, что история древнего мира не подтверждает идей закономерности смены одних общественных формаций другими, более прогрессивными.

Примером воинствующего выступления против марксистской интерпретации истории античности могут служить работы Э. Фитингофа³ (ФРГ), который пытается доказать, что падение Римской империи нельзя рассматривать как социальную революцию. Эпохе падения Рима, утверждает он, чужды те черты, которые марксизм считает главными признаками социальной революции, - противоречие между производительными силами и производственными отношениями, победа угнетенного класса и пр. Рабство сохранилось и после падения Римской империи. Линия фронта, по мнению Фитингофа, в позднеримском государстве проходила не между рабами и рабовладельцами, а между государством

¹ A. H. M. Jones. The Decline and the Fall of the Roman Empire. "History". Vol. XL, October, 1955; J. J. Sounders. The Debate on the Fall of Rome. "History". Vol. XLVIII, February, 1963; R. M. Haywood. The mythe of Rome's Fall. New York. 1959.

² Это положение Хейвуда надравлено против тезиса М. Ростовцева: "Эволюция античного мира является для нас уроком и предупреждением" (см. M. Rostovtzeff. The Social and Economic History of Roman Empire. Oxford. 1926, p. 486).

³ E. Vittinghoff. Die Theorie des historischen Materialismus fiber den antiken "Sklavenhaltergesellschaft". "Saeculum", 1960. Bd. 11, Hf 1/2, S. 103; ejusd. Die Bedeutung der Sklaven fur den Ubergang von der Antike ins abendlandische Mittelalter. "Historische Zeitschrift", 1961. Bd. 192, Hf. 2, S. 266.

и основной массой населения, в том числе рабовладельцами, куриалами. В существовании этого государства были заинтересованы лишь высшие гражданские и военные чиновники, которые были одновременно крупными землевладельцами, и солдаты. К. Маркс и Ф. Энгельс якобы не признавали революционного характера перехода от античности к средневековью. Советская историография сможет, пишет западногерманский историк, выйти из "тупика" только в том случае, если она перестанет при объяснении причин крушения Римской империи пользоваться понятием социальной революции.

"Доводы" Фитингофа основаны как на неправильном толковании характера исторического развития в изучаемую эпоху, так и на искажении учения марксизма-ленинизма о социальной революции. Противоречие между производительными силами и производственными отношениями в античном обществе выступает в специфической форме (об этом см. ниже), но оно присуще рабовладельческому обществу так же, как и другим антагонистическим формациям. Институт рабства действительно не был отменен юридически после падения Империи, но рабовладельческие отношения в варварских королевствах не являлись господствующей формой экономических отношений. Позднеримское государство, несмотря на сосредоточение власти в руках сенаторской аристократии, не было "надклассовой" организацией; оно представляло собой политическую организацию господствующего класса крупных землевладельцев, орудие подавления эксплуатируемых масс. Переход власти в руки угнетенного класса отнюдь не является, по К. Марксу и Ф. Энгельсу, непременным условием всякой социальной революции (он служит обязательным условием социалистической революции). И, наконец, основоположники марксизма- ленинизма считали социальной революцией не только смену феодализма капитализмом и капитализма коммунизмом, но и переход от первобытнообщинного строя к рабовладельческому (или непосредственно к феодальному), а также от рабовладельческой формации к феодальной.

Некоторые зарубежные ученые, проявляющие известный интерес к социальным проблемам, полагают возможным говорить о падении Римской империи и установлении феодализма как о социальной революции. Так, например, итальянский историк С. Маццарино в докладе, прочитанном на международной конференции историков, посвященной переходу от античности к средневековью, остановился на некоторых чертах этой социальной революции. Он считает исходным пунктом социального переворота смену рабовладельческой виллы поместьем, основанным на эксплуатации труда колонов. Социальная революция не выразилась в непосредственном разгроме господствующего класса ("аристократии"). Восстание багаудов потерпело поражение. Но после завоевания варварами Западной Римской империи положение различных общественных классов и групп населения изменилось (произошло упрощение социальной структуры, прежние римские куриалы были низведены до уровня летов), деревня победила город. Начало новой эры, по Маццарино, - это не "багаудия", а "вассалитет"⁴ . В целом же причины и характер революции в докладе не рассматриваются.

Данная статья представляет собой попытку охарактеризовать основные черты и своеобразие социальной революции, которая привела к смене рабовладельческого строя феодальным в Западной Европе. Марксистская историография в толковании рассматриваемой проблемы исходит из того, что рабовладельческий строй и феодализм - это две качественно различные формации, и переход от одной из них к другой пред-

⁴ S. Mazzarino. Si puo parlare di revoluzione sociale alia fine del mondo antico? "II passaggio dall' antichita al medioevo in occidente. Settimane di studio del centro italiano di Studi sull' alto medioevo". IX. Spoleto. 1962, pp. 412 - 425.

ставляет собой социальную революцию. Крушение рабовладельческого Римского государства было обусловлено внутренним развитием античного общества. Предпосылки падения Западной Римской империи характеризуются обычно следующим образом.

Рабство, которое в первый период рабовладельческой формации способствовало росту производительных сил, со временем стало препятствовать их развитию. Рабовладельцы, пользуясь дешевым рабским трудом, не стремились к техническому прогрессу. Рабы не были заинтересованы в результатах своего труда. То усовершенствование орудий производства, которое имело место в Риме примерно до I в. н. э., происходило главным образом в хозяйстве свободных крестьян и ремесленников, а также в армии⁵ .

Рост рабовладельческих латифундий в конечном счете вел не к повышению, а к понижению производительности труда. В крупных хозяйствах затруднен был надзор над рабами, составляющий непременное условие существования данной формы хозяйства. По мере развития рабовладельческого способа производства нарушались также необходимые для данного строя условия воспроизводства рабочей силы. В античных государствах это воспроизводство осуществлялось главным образом насильственным путем за счет населения других стран. Бесперебойное пополнение внутреннего рынка рабами было возможно лишь до тех пор, пока сохранялся военный и политический перевес античного государства над его соседями. Но господство рабства вело к разорению свободных крестьян и ремесленников, служивших прежде основой стабильности и военной мощи данного государства. Ослабление Римского государства, с одной стороны, рост военной мощи варварских племен (вызванный главным образом процессом внутреннего развития варварского общества) - с другой, сделали невозможным непрерывное пополнение рынка дешевыми рабами⁶ . Разорение мелких собственников в условиях рабовладельческого строя вело к сужению внутреннего рынка. Крупное хозяйство, основанное на применении труда рабов, становилось нерентабельным. В новых условиях неизбежно было и сокращение торговли. Таким образом, развитие рабовладельческой системы хозяйства стало подрывать экономические и социально-политические основы ее собственного существования.

С конца II в. н. э. рабовладельческое общество находилось в состоянии кризиса⁷ . Кризис выразился в упадке латифундий, базировавшихся

⁵ Вопрос о развитии орудий производства в период Империи остается спорным. Вероятно, в отдельных случаях происходило развитие производства и после I в. н. э. Некоторые возможности для роста производительных сил крылись в накоплении трудового опыта. Но в общем для состояния техники характерен застой. Чтобы решить этот вопрос, необходимы дальнейшие исследования (см. А. В. Арциховский. Социологическое значение эволюции земледельческих орудий. "Труды социологической секции Ранион". I. М. 1927, стр. 129 - 132; В. С. Сергеев. Разложение рабовладельческой системы и начало колоната в Римской империи. "Вестник древней истории", 1938, N 3, стр. 122 - 123; А. П. Каждан. О некоторых спорных вопросах истории становления феодальных отношений в Римской империи. "ВДИ", 1953, N 3, стр. 79 - 82; С. И. Ковалев. К вопросу о характере социального переворота III-V вв. в Западной Римской империи. "ВДИ", 1954, N 3, стр. 36 - 38).

⁶ Мнение о решающем значении внешних источников рабства для античного общества было подвергнуто критике в статье С. Л. Утченко и Е. М. Штаерман "О некоторых вопросах истории рабства" ("ВДИ", 1960, N 4). Авторы статьи подчеркивают значительную роль естественного прироста рабов. Однако их возражения, на наш взгляд, трудно признать убедительными. См. Б. Коваль. О некоторых спорных вопросах статьи С. Л. Утченко и Е. М. Штаерман. "ВДИ", 1961, N 3; А. И. Павловская. Полибий о рабстве в III-II вв. до н. э. Война как источник рабства. "ВДИ", 1963, N 3.

⁷ Несоответствие между производительными силами и производственными отношениями возникло в римском обществе (во всяком случае, в Италии) значительно раньше, о чем свидетельствуют массовые восстания рабов II-I вв. до н. э. Но тогда это несоответствие еще могло быть частично преодолено путем видоизменения производственных отношений в рамках данной общественно-экономической формации.

на рабском труде, сужении общественного разделения труда, распространении экстенсивных форм сельского хозяйства, деградации ремесла, сокращении товарно-денежных отношений, перемещении центра экономической жизни из города в деревню, росте вольноотпущенничества. Важнейшим экономическим сдвигом было расширение сферы мелкого хозяйства, происходившее в результате отказа крупных землевладельцев от собственного хозяйства и раздачи земли колонам, рабам и прекаристам в держание. Кризис свидетельствовал о том, что дальнейшее развитие производства в рамках господствовавшей в этом обществе формы собственности стало невозможным.

Изменения в экономической жизни не означали еще возникновения феодальных производственных отношений в Римской империи. В этом можно убедиться, рассматривая социальный статус колонов - того слоя непосредственных производителей, который по своему положению стоял ближе всех к крестьянам феодального общества. С одной стороны, колоны IV-V вв., которые самостоятельно вели хозяйство и сохранили еще некоторые черты статуса свободных людей, напоминают феодально зависимых крестьян. С другой стороны, позднеримские колоны подвергались более жестокой эксплуатации, чем средневековые крестьяне, а законодательство настолько ограничивало их юридические права, что статус колонов сближался с положением рабов⁸ . Все это вело к значительному повышению нормы эксплуатации и мешало колонам приобрести ту заинтересованность в своем труде и ту хозяйственную самостоятельность, которые характерны для феодально зависимых крестьян. В еще большей мере это относится к посаженным на землю рабам, которые юридически оставались собственностью своих господ и находились полностью под их властью.

Вышеизложенное позволяет сделать вывод, что в Поздней империи возникали зачатки феодальных отношений, но не дает, по нашему мнению, оснований говорить о появлении феодального уклада и окончательном поражении рабовладельческой формы собственности. Несмотря на зарождение новых форм хозяйства, которые носили переходный характер, в римском обществе сохранилось противоречие между производительными силами и производственными отношениями: индивидуальный характер производства находился в противоречии с рабовладельческой формой собственности, лишавшей рабов и другие слои эксплуатируемых масс заинтересованности в своем труде⁹ . Для того, чтобы производственные отношения пришли в соответствие с производительными силами общества и были использованы все возможности для прогресса, содержавшиеся в мелком производстве, должны были быть устранены указанные формы эксплуатации непосредственных производителей.

Противоречие между производительными силами и производственными отношениями в античном обществе выливалось в своеобразную форму. В феодальной и капиталистической формациях развитие производительных сил общества выражалось как в усовершенствовании орудий производства, так и в появлении нового революционного класса, который представляет собой, по выражению К. Маркса, "наиболее могучую производительную силу" в составе производительных сил¹⁰ . Это развитие, несмотря на резкое снижение темпов роста во время общего кризиса данного способа производства, происходит поступательно вплоть до соответствующей социальной революции. В античном же обществе задолго до социальной революции начался застой в развитии производства. Та-

⁸ Особенно характерен закон, объявлявший вое имущество колона собственностью его господина. Codex Justinianus, XI. 502.

⁹ См. М. Н. Мейман, С. Д. Сказкин. К вопросу о непосредственном переходе к феодализму на основе разложения первобытнообщинного способа производства. "Вопросы истории", 1960, N 1, стр. 90 - 91.

¹⁰ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Г. 4, стр. 184.

кой важнейший элемент производительных сил, как новый революционный класс, носитель новых производственных отношений, не сложился в этом обществе. Кризис рабовладельческого способа производства проявился и в области политического устройства и идеологии¹¹ .

Особенности развития античного общества и кризиса этого способа производства наложили свой отпечаток и на социальную революцию, которая привела к замене рабовладельческого строя в Западной Европе феодальным. На оценку движущих сил и характера этой революции в советской историографии в свое время оказала влияние формула И. В. Сталина: "Революция рабов ликвидировала рабовладельцев и отменила рабовладельческую форму эксплуатации трудящихся". Дополнением к этой формуле служил его же тезис: "...все "варвары" объединились против общего врага и с громом опрокинули Рим". Удар, (Нанесенный по Римской империи варварами, рассматривался как проявление классовой борьбы, направленной против рабовладельческого государства. К началу 50-х годов эта формула перестала применяться в исторической литературе. Падение Римской империи стало объясняться "революционным движением рабов и колонов", народными восстаниями, "расшатавшими" рабовладельческое государство, "союзом" восставших рабов и колонов с варварами. Подобные формулировки не содержат определенного ответа на вопрос о главных движущих силах рассматриваемой социальной революции, о ее характере. Остается неясным, сыграли народные восстания решающую роль в революции (при таком объяснении мы возвращаемся к толкованию этого вопроса Сталиным) или они были лишь одним из факторов, способствовавших крушению Римской империи. В таком случае необходимо выяснить, каким же общественным силам принадлежала главная роль в уничтожении рабовладельческого строя и создании нового строя.

В произведениях К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина содержится последовательная концепция классовой борьбы, происходившей в Римской империи, и проблемы перехода от рабовладельческого строя к феодальному. Эта концепция во время господства в историографии древнего мира упомянутой формулы Сталина оставалась в тени, и поэтому особенно важно охарактеризовать основные ее черты. Целесообразно это сделать и потому, что, как отмечалось выше, некоторые буржуазные историки пытаются противопоставить толкование советской историографией перехода от рабовладельческого строя к феодальному точке зрения К. Маркса и Ф. Энгельса. Согласно взглядам основоположников марксизма-ленинизма, антагонизм между рабами и рабовладельцами пронизывал всю жизнь рабовладельческого общества. Античное государство "было, прежде всего, государством рабовладельцев для подавления рабов"¹² . Но в то же время классовая борьба рабов была настолько неразвитой, что она даже в периоды подъема движений рабов отступала на задний план по сравнению с политической борьбой, происходившей среди свободных. Характеризуя политическую жизнь Рима до эпохи Августа, К. Маркс писал: "Внутреннюю историю можно plainly свести к борьбе мелкого землевладения с крупным, разумеется вводя те модификации, которые обусловливаются существованием рабства"¹³ . Таким образом, роль рабов здесь сводится лишь к известному влиянию на политическую борьбу среди свободных; самостоятельного же политического значения борьба рабов не имеет. Упоминая в другом произве-

¹¹ Проявлениями кризиса были народные движения (главным образом на периферии Империи), сосредоточие государственной власти в руках верхушки класса крупных землевладельцев - сенаторской знати, сепаратистские тенденции знати ряда провинций, рост частной власти магнатов, ереси в христианской церкви, ставшей государственной церковью.

¹² К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 21, стр. 171.

¹³ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XXII, стр. 89.

дении о классовой борьбе в Риме, К. Маркс вовсе исключает из числа ее участников рабов. Он пишет, что в древнем Риме "классовая борьба происходила лишь внутри привилегированного меньшинства, между свободными богачами и свободными бедняками, тогда как огромная производительная масса населения, рабы, служила лишь пассивным пьедесталом для этих борцов"¹⁶ .

В таком же духе оценивали уровень классовой борьбы рабов Ф. Энгельс и В. И. Ленин. Ф. Энгельс, как и К. Маркс, не включал рабов в число активных участников классовой борьбы в древнем Риме, он подчеркивал пассивность рабов, их неспособность добиться каких-либо серьезных успехов в борьбе за освобождение¹⁷ , отмечал, что "уничтожения рабства победоносным восстанием древний мир не знает"¹⁸ . В. И. Ленин указывал, что рабы "никогда не могли создать сознательного большинства, руководящих борьбой партий, не могли ясно понять, к какой цели идут, и даже в наиболее революционные моменты истории всегда оказывались пешками в руках господствующих классов"¹⁹ .

Основоположниками марксизма-ленинизма охарактеризовано также общественное положение и неимущих свободных граждан в античном обществе. По словам К. Маркса, "римские пролетарии стали не наемными рабочими, а праздной чернью, более презренной, чем недавние "poor whites" ["белые бедняки"] южной части Соединенных Штатов"²⁰ . "Плебеи, - писали К. Маркс и Ф. Энгельс, - ...никогда не поднимались выше уровня люмпен-пролетариата"²¹ . Относительно колонов, зависимых крестьян Поздней Римской империи, Ф. Энгельс заметил, что отношения между крупными землевладельцами и зависимыми от них крестьянами "являлись формой, выражавшей безысходную гибель античного мира"²² .

Известно, что важнейшее значение для классовой борьбы угнетенных масс имеет сплочение различных слоев трудящихся против господствующего класса. Этого сплочения в античном обществе не наблюдалось. Подчеркивая неспособность масс в тот период к объединению, Ф. Энгельс писал: "Для всех этих элементов абсолютно не существовало какого-либо общего пути к освобождению. Для них всех рай был утрачен, лежал позади"²³ . Народным массам в Риме чужда была, как заключал Ф. Энгельс, подлинная революционная активность. "Нигде, - писал он, - еще не было и следа способности к развитию и сопротивлению, не говоря уже о творческой энергии"²⁴ .

Из приведенной выше оценки характера классовой борьбы масс, в античном обществе вытекает и интерпретация падения Римской империи.

¹⁶ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 16, стр. 375. См. также т. 23, стр. 147.

¹⁷ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 21, стр. 312; Ф. Энгельс. О первоначальном христианстве. М. 1962, стр. 9.

¹⁸ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 21, стр. 155.

¹⁹ В. И. Ленин. Соч. Т. 29, стр. 449.

²⁰ "Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями". М. 1947, стр. 180.

²¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 3, стр. 22.

²² К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 21, стр. 154.

²³ Ф. Энгельс. О первоначальном христианстве, стр. 37. В другом месте Энгельс отмечает, что связующим началом в то время для масс могла служить лишь религия. "Всякое сопротивление отдельных мелких племен или городов гигантской римской мировой державе было безнадежно. Где же был выход, где было спасение для порабощенных, угнетенных и впавших в нищету - выход, общий для всех этих различных групп людей с чуждыми или даже противоположными друг другу интересами? И все же найти такой выход было необходимо для того, чтобы все они оказались охваченными единым великим революционным движением. Такой выход нашелся. Но не в этом мире. При тогдашнем положении вещей выход мог быть лишь в области религии" (там же, стр. 38).

²⁴ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 21, стр. 147.

Рабство вело античное общество в тупик, выход из которого не мог быть найден какими-либо социальными силами внутри этого общества. Основоположники марксизма-ленинизма предостерегали от поверхностной исторической аналогии между классовой борьбой в античном и в буржуазном обществе. Но они не мыслили перехода от рабовладельческого строя к феодальному вне рамок социальной революции. Вывести античное общество из того тупика, в который его привело рабство, писал Ф. Энгельс, "могла только коренная революция"²⁵ . Но эта революция осуществилась не в результате восстаний народных масс внутри античного государства²⁶ . Разрешение внутренних противоречий рабовладельческих обществ, как отметил Ф. Энгельс, происходило путем завоевания гибнущего общества другими, более сильными. "До тех пор, пока эти последние, в свою очередь, имеют своей основой рабский труд, происходит лишь перемещение центра, и весь процесс повторяется на более высокой ступени, пока наконец (Рим) не происходит завоевание народом, введшим вместо рабства новый способ производства"²⁷ . Таким образом, "коренная революция" заключалась во введении нового способа производства. Она началась в Риме с такого завоевания, которое разрушило рабовладельческое государство и создало возможности для прогрессивного развития.

Характеризуя социальные изменения, которые произошли в результате завоевания Империи варварами, Ф. Энгельс выдвигал на первый план возникновение новых общественных классов, изменение в общественной идеологии, образование нового государства. Эти классы - крупных землевладельцев и зависимых крестьян - внешне были сходны с магнатами и мелкими крестьянами Поздней империи, но в действительности коренным образом отличались от них. Энгельс указывает на исчезновение античного рабства и античного плебса, на изменение формы эксплуатации непосредственных производителей.

Варвары-общинники (на Западе это главным образом германцы) постепенно превращались в зависимых крестьян, но зависимость, в которой они находились, была значительно более мягкой, чем античное рабство. По своему социальному статусу они были выше и позднеримских колонов. К тому же крестьяне в эпоху средневековья располагали благодаря своим Марковым организациям таким средством к сопротивлению, какого не имел эксплуатируемый класс в античном обществе. Исчезло характерное для античности презрение к физическому труду, которое мешало труду свободных стать основой общественного производства²⁸ . Таким образом, решающим фактором в переходе от античного общества к средневековому были, согласно взглядам К. Маркса и Ф. Энгельса, свободные общинники.

Идея "союза" народных масс Римской империи с варварами чужда основоположникам марксизма-ленинизма. Они отмечали враждебное отношение населения римских провинций к Римскому государству, писали о том, что это население ожидало от варваров улучшения своего положения²⁹ , но нигде не говорили об активной поддержке варваров народными массами Римской империи. Не вызывает сомнений, что положение о решающей роли восстаний римских народных масс в падении Римско-

²⁵ Там же, стр. 149.

²⁶ Еще в "Манифесте Коммунистической партии" К. Маркс и Ф. Энгельс различали два возможных выхода классовой борьбы народных масс: революционное переустройство общества и "общую гибель борющихся классов" (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 4, стр. 424). Последнее относится к борьбе рабов и рабовладельцев в античном обществе.

²⁷ Ф. Энгельс. Анти-Дюринг. М. 1948, стр. 230.

²⁸ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 21, стр. 148 - 149, 153 - 154; т. 26, ч. 1, стр. 297.

²⁹ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 21. стр. 147.

го государства противоречит концепции исторического развития античного общества основоположников марксизма-ленинизма.

Толкование крушения Римской империи, которое имело место в советской историографии до начала 1950-х годов, не подтверждается также и данными источников. В последние десятилетия советская историография уделяла большое внимание социальным движениям периода Поздней Римской империи и накопила значительный материал³⁰ .

Бесспорно, что восстания, направленные против рабовладельческого государства, крупных землевладельцев и господствующей церкви, выражали антагонизм между эксплуатируемыми массами населения и господствующим классом и ослабляли Римское государство. В V в. имел место ряд народных восстаний: восстания багаудов в Галлии и Испании, движение агонистиков в Северной Африке³¹ . Все они происходили на периферии Империи (в Италии сколько-нибудь значительных народных восстаний в рассматриваемый период не было), причем в наименее развитых в экономическом отношении районах. Характерно, что эти движения не были "рабскими войнами"³² . Главную роль в них играли крестьяне³³ .

Ни одно из таких восстаний не привело к утрате Империей на длительное время власти над какой-либо имеющей важное значение для государства территорией. Все они потерпели поражение. Меры, которые понадобились римским властям для подавления народных движений в IV-V вв., не идут ни в какое сравнение с теми усилиями, которые были необходимы во II-I вв. до н. э. для борьбы с восстаниями рабов в Сицилии или с восстанием Спартака, когда приходилось мобилизовывать значительную часть, а в последнем случае - и все военные силы государства. Когда в начале V в. усилилось движение багаудов в Галлии, имперское правительство находилось в очень затруднительном положении: к 408 г. оно стянуло почти все свои войска в Италию для борьбы против вестготов; в самой Галлии значительную часть территории контролировал узурпатор Константин. Но восстание, происходившее в Арморике, северо- западной части Галлии, не нашло поддержки в других районах страны. Оно было подавлено с помощью тех военных сил, которые находились непосредственно в распоряжении местных властей. Багауды и позднее пользовались сочувствием широких масс эксплуатируемого населения Галлии, но вооруженные восстания 435 - 437 гг. и 447 г. оставались локальными, изолированными акциями. Багауды действовали небольшими разрозненными отрядами и не располагали армией, способной сражаться с правительственными войсками. Аналогичный характер носило движение багаудов в Испании³⁴ .

Следует отметить, что в источниках последних трех десятилетий, предшествовавших захвату Одоакром власти в Италии, вовсе нет упоминаний о каких-либо народных восстаниях на территории Западной Римской империи. Некоторые исследователи, стараясь обосновать положение о решающей роли народных восстаний в падении Римской империи,

³⁰ Это относится, естественно, и к тем работам советских историков, которые были опубликованы в 1930 - 1940-х годах. Несмотря на присущие ряду исследований этого времени предвзятость, истолкование восстаний как "революции рабов", они содержат ценный фактический материал по истории социальной борьбы в Римской империи (см. библиографию по данному вопросу во "Всемирной истории". Т. II. М. 1956, стр. 840).

³¹ В начале V в. имело место восстание в Британии, но о характере его достаточно определенных данных не имеется.

³² Восстание Спартака было последним крупным восстанием рабов. В последующие пять столетий рабы самостоятельно не подняли ни одного сколько-нибудь значительного восстания.

³³ См. Е. М. Штаерман. Кризис рабовладельческого строя в западных провинциях Римской империи. М. 1957, стр. 16.

³⁴ См. А. Р. Корсунский. Движение багаудов. "ВДИ", 1957, N 4, стр. 82 - 84.

расширяли круг этих восстаний путем включения в их число так называемого движения latrones (разбойников)³⁵ . В Римской империи действительно были широко распространены действия разбойничьих отрядов, грабивших население. Известная часть разорившихся крестьян, беглых рабов и колонов превращалась в latrones, которые нередко становились серьезной угрозой для общественной безопасности, и римское правительство уделяло большое внимание борьбе с ними³⁶ . Нет, однако, оснований видеть в действиях latrones продолжение рабских войн и классовую целеустремленность. Действия latrones, сводившиеся к распыленным актам экспроприации и насилий, нельзя отождествлять с подлинными народными движениями. Выступления багаудов и агонистиков, несмотря на стихийность и неорганизованность, были все же народными движениями, направленными против господствующего класса и государства. Latrones же выступали не как представители определенных классов и социальных групп производительного населения - они являли собой продукт разложения этих классов. Самый факт широкого распространения действий latrones - это показатель не высокого, а, наоборот, низкого уровня развития классовой борьбы в Риме, неспособности данной части населения подняться в своей оппозиции к существующему строю до подлинной классовой борьбы³⁷ .

Указанные примеры подтверждают точку зрения основоположников марксизма- ленинизма об ограниченном характере классовой борьбы эксплуатируемых масс в Римской империи, об их неспособности путем победоносных восстаний уничтожить рабовладельческое государство, институт рабства и близкие к рабовладельческим формы эксплуатации трудящихся. Возникновения противоречия между производительными силами и производственными отношениями в антагонистическом классовом обществе, как известно, еще недостаточно для того, чтобы эксплуатируемый класс мог сразу осуществить социальную революцию, даже если он потенциально способен на это³⁸ . В античном же обществе класс рабов и другие слои эксплуатируемых масс населения, как показал ход исторических событий, вообще были неспособны осуществить победоносную революцию. Эта особенность классовой борьбы народных масс в рабовладельческом обществе объясняется прежде всего тем, что, не будучи носителями нового способа производства, рабы не боролись за утверждение более прогрессивных экономических отношений. Поэтому даже в тех случаях, когда восставшие рабы добивались временного успеха (например, во II в. до н. э. в Сицилии), они не ликвидировали институт рабства, ограничиваясь физическим уничтожением своих господ и созданием таких форм политического устройства, которые воспроизводили политические учреждения их прежней родины и Римского государства. Создать организации, необходимые для высших форм классовой борьбы, рабам мешало также отсутствие у них гражданских прав, этническая неоднородность, наличие среди сословия рабов различных социальных групп, отличавшихся друг от друга по месту, занимаемому

³⁵ См. А. Д. Дмитрев. Движение latrones как особая форма классовой борьбы в Римской империи. "ВДИ", 1951, N 4, стр. 61 - 72.

³⁶ O. Hirschfeld. Die Sicherheitspolizei im romischen Kaiserreich. KJeine Schriften. Berlin. 1913, S. 609 - 612; А. Д. Дмитрев. Указ. соч., стр. 68 - 71.

³⁷ Источники свидетельствуют о том, что отряды latrones нередко использовались представителями господствующих классов в целях собственного обогащения и усиления своего политического влияния. См. "Scriptores Historiae Augustae". Lipsiae. 1927. Proculus; Codex Theodosianus, IX, 29,2; Codex Justinianus, XI, 39,2.

³⁸ "Ошибочно было бы думать, - писал В. И. Ленин, - что революционные классы всегда обладают достаточной силой для совершения переворота, когда этот переворот вполне назрел в силу условий общественно- экономического развития... Переворот может назреть, а силы у революционных творцов этого переворота может оказаться недостаточно для его совершения, - тогда общество гниет, и это гниение затягивается иногда на целые десятилетия" (В. И. Ленин. Соч. Т. 9, стр. 338 - 339).

ими в процессе производства, и по общественному положению, постоянный надзор со стороны рабовладельцев, вытекавший из самой сущности рабовладельческой системы, разобщенность рабов, связанная с отсутствием прочных экономических и культурных связей между различными частями Империи. Неспособность стать главной движущей силой социальной революции отличала рабов от крестьян феодального общества, которые выполняли роль такой силы в ранних буржуазных революциях в Западной Европе.

Позднеримские колоны и крестьяне в борьбе против господствующего класса и рабовладельческого государства стремились приобрести (или упрочить) права мелких земельных собственников, избавиться от разорительных государственных налогов. Положительная программа багаудов в Арморике сводилась, по-видимому, к созданию свободных крестьянских общин, живущих по старым обычаям, независимых от римских властей. Более ограниченные цели преследовали африканские восстания IV в., которые выражали стихийный протест мелких земледельцев против растущей эксплуатации³⁹ . Борьба позднеримских крестьян и колонов имела те же слабые стороны, что и борьба крепостных в средние века, то есть стихийность, отсутствие четкой программы и ясно выраженной цели борьбы, распыленность. Но в то же время восстаниям средневековых крестьян в отличие от движений римских колонов и крестьян была присуща сильная сторона - сплоченность, хотя бы и локального характера, связанная с общинной организацией крестьян. Известно, что победа крестьянства невозможна до тех пор, пока оно не имеет руководителя в лице буржуазии или позднее - пролетариата. В античном же обществе эксплуатируемые массы не имели такого руководителя. Борьба колонов и крестьян в известной мере ограничивала эксплуатацию непосредственных производителей. Но она не могла привести к установлению новых производственных отношений. Колоны и крестьяне так же, как и рабы, не представляли собой передового класса общества. Не являлся таким классом и городской плебс.

Жестокая эксплуатация свободных ремесленников государством, включение их в коллегии и закрепощение вызывали с их стороны сопротивление. Но за весь период существования Поздней империи не произошло ни одного самостоятельного восстания коллегиатов. Протест коллегиатов выражался главным образом в бегстве, которое приобрело в IV - V вв. массовый характер. Но эта социальная группа, связанная с приходившим в упадок городским строем, распадалась по мере разложения рабовладельческой системы. Что же касается городского плебса, получавшего содержание от государства, то он в период Поздней империи нередко устраивал мятежи. Но его кратковременные выступления обычно были направлены на закрепление или повышение того уровня довольствия, которое предоставлялось плебсу. Этот слой общества жил за счет прибавочного продукта, создаваемого трудом рабов и других эксплуатируемых масс⁴⁰ .

Уровень классовой борьбы в античном обществе снижала неспособность эксплуатируемых классов и социальных слоев объединиться для совместной борьбы. Необходимым условием такого объединения является наличие передового, революционного класса, выражающего интересы всех масс трудящихся в целом. Но такого класса, как уже отмечалось выше, в Римской империи не было. К тому же интересы разорявшихся

³⁹ См. Г. Г. Дилигенский. Северная Африка в IV-V веках. М. 1961, стр. 192.

⁴⁰ См. М. Я. Сюзюмов. Политическая борьба вокруг зрелищ в Восточно- Римской империи IV-V вв. "Ученые записки" Уральского государственного университета. Вып. 11, исторический, 1952; Ср. P. Kohns. Versorgungskrisen und Hungerrevolten im spatantiken Rom. Bonn. 1961.

свободных крестьян, городского плебса и рабов были слишком различны и даже противоречивы. Рабы противостояли не только господствующему классу крупных земельных собственников, но в известном смысле всем свободным гражданам в целом. Некоторые историки отмечали тот факт, что в Поздней империи происходило сближение в положении рабов, с одной стороны, колонов и крестьян - с другой⁴¹ . Несомненно, такая тенденция имела место. Но вместе с тем не следует игнорировать различия и антагонизм, которые вплоть до конца существования Империи сохранялись между рабами и всеми свободными гражданами. Не только мелкий земельный собственник, но и колон нередко использовал в своем хозяйстве труд рабов⁴² . Несмотря на все ограничения личных прав колонов и коллегиатов, и те и другие обладали в отличие от рабов рядом привилегий, которыми они пользовались как свободные люди⁴³ . Поэтому в Поздней империи продолжали действовать силы, препятствовавшие сплочению рабов со свободными бедняками в борьбе против рабовладельческого государства.

Значительная дифференциация в общественном положении различных групп эксплуатируемого населения тормозила развитие классовой борьбы. К. Маркс и Ф. Энгельс рассматривали упрощение классовых противоречий в период капитализма - раскол общества на два больших стоящих друг против друга класса - как фактор, способствующий развитию классовой борьбы. В (римском же обществе наличие "целой лестницы общественных положений" мешало росту классового самосознания масс трудящихся.

Все это, разумеется, не дает оснований отрицать тот факт, что классовая борьба рабов и эксплуатируемых масс свободного населения в Римской империи, хотя и осуществлявшаяся преимущественно в пассивных формах (саботаж, бегство, уход к варварам, уклонение от выплаты налогов и оброков и проч.), оказывала определенное прогрессивное воздействие на общественное развитие.

Таким образом, результаты, достигнутые советской историографией в изучении истории Римской империи, в целом подтверждают ту характеристику социальной борьбы в Риме, которую в свое время дали основоположники марксизма-ленинизма. Отсутствие упоминаний о народных движениях периода Поздней Римской империи в их трудах объясняется, очевидно, тем, что эти движения не представляли собой развитой классовой борьбы, способной сыграть решающую роль в замене рабовладельческого строя новым, более прогрессивным строем.

Важное значение имеет также вопрос о взаимоотношениях народных масс Империи и варваров-завоевателей. Известно, что в ряде случаев имело место бегство рабов, колонов и даже куриалов на территорию, захваченную варварами. Иногда местные жители добровольно или под давлением варваров присоединялись к ним и участвовали в их походах. Об этом свидетельствуют произведения Иеронима, Сальвиана и других античных авторов, а также некоторые законы Кодекса Феодосия. Но источники не дают оснований говорить о массовом переходе широких слоев римского населения на сторону варваров во время их вторжений в Империю. В отдельных же случаях содействие варварам оказывала местная знать, проникнутая сепаратистскими настроениями⁴⁴ .

⁴¹ F. Heichelheim. Wirtschaftsgeschichte des Altertums. Bd. I. Leiden. 1938, S. 756; Е. М. Штаерман. Проблема падения рабовладельческого строя. "ВДИ". 1953, N 2, его. 69.

⁴² Codex fheodosianus, I, 29, 2; IX, 9, 1; Novellae Valentiniani, XXXV, 6; Digesla, IX, 2, 27.

⁴³ См. А. Р. Корсунский. О положении рабов, колонов и вольноотпущенников в западных провинциях Римской империи. "ВДИ", 1954, N 2, стр. 66 - 67.

⁴⁴ См. Apollinaris Sidonius. Epistulae, I, 7. "Monumenta Germaniae Historica. Auctores Antiquissimi". T. VIII.

Отношения между варварами и местным населением были слишком сложными, и их нельзя выразить формулой "союз эксплуатируемых масс Империи и варваров". Чтобы выяснить, насколько возможен был такой союз, нужно прежде всего установить, имелась ли для него прочная база в виде общих целей борьбы. Выше уже отмечалась неоднородность различных слоев масс неимущего населения и противоречивость их интересов. Наиболее склонны к переходу на сторону варваров были родственные им по этническому происхождению рабы, которые могли рассчитывать на включение в военные отряды варваров и на приобретение соответствующих прав⁴⁵ . Выдачи именно таких рабов требовал Аларих при осаде Рима⁴⁶ . Значительная же часть рабов, колонов и крестьян, несмотря на свою враждебность по отношению к Римскому государству, активно в борьбу между Римом и варварами не вмешивалась (очевидно, в силу тех же причин, которые предопределяли низкий уровень развития классовой борьбы эксплуатируемых масс в эту эпоху)⁴⁷ .

Городской плебс занимал, как правило, позицию, враждебную варварам, а иногда добровольно даже вступал в борьбу с ними⁴⁸ , так как, захватив город, завоеватели обычно лишали население свободы.

Отношение варваров к народным массам Империи также не дает оснований говорить о "союзе". Вестготы, например, охотно заключали соглашения с различными претендентами на римский престол, но решительно пресекли нападения рабов на римских горожан в окрестностях Рима⁴⁹ . Вандалы карали высокими штрафами циркумцеллионов за отказ перейти в арианство, как в свое время имперское правительство - за отказ от перехода в католицизм⁵⁰ . Характерно, что присоединение рабов или свободных земледельцев к варварам там, где оно имело место, не оказывало какого-либо существенного влияния на действия варваров. "Программа" последних по- прежнему сводилась к захвату земель для поселения и военной добычи.

Следует учитывать также, что народные движения V в. обычно подавлялись варварскими отрядами, находившимися на службе у Империи. Особенно часто применялись для таких целей гунны⁵¹ , но использовались и другие варвары: вестготы в конце IV в. - в Восточной Римской империи⁵² и позднее в Испании⁵³ , аланы - в Арморике⁵⁴ .

Таким образом, источники не дают оснований характеризовать отношения между германскими завоевателями Римской империи и ее народ-

⁴⁵ "Ammiani Marcellini rerum gestarum libri qui supersunb. Vol. 2 Berolini. 1915, XXXI, 6, 5; Zosimus. Historia nova. Lipsiae. 1887, V, 42.

⁴⁶ Zosimus. Historia nova, V, 40; Созомен. Церковная история. СПБ. 1851, IX, 6. Эту категорию рабов подразумевал и Синезий, опасавшийся перехода рабов готского происхождения на сторону своих единоплеменников. Синезий Киренский. О царстве. 18 - 20. "Византийский временник". Т. VI. 1953.

⁴⁷ В некоторых случаях колоны и крестьяне даже вступали в борьбу с варварами. См. Pauli Orosii. Historiarum adversum paganos libri, VII. Lipsiae, 1889. VII, 40, 8; Сократ Схоластик. Церковная история. Саратов. 1911, VII, 10. Ср. Orientius. Commonitorium, II, 177 - 178. "Corpus scriptorum ecclesiasticorum latinorum". T. XVI, 1.

⁴⁸ Ammianus Marcellinus. Res gestae, XXXI, 1510; Сократ Схоластик. Церковная история, IV, 38.

⁴⁹ Zosimus. Historia nova, V, 42.

⁵⁰ Victor Vitensis. Historia persecutionis africanae provinciae, III, 2. "MGH. AA". T. Ill, p. 1.

⁵¹ См. В. Т. Сиротенко. Взаимоотношения гуннов и Римской империи. "Ученые записки" Пермского государственного университета. Т. XII. Вып. 4. 1959, стр. 78 - 80.

⁵² См. М. Я. Сюзюмов. Проблема социальной сущности арианства. "Сборник материалов научной сессии вузов Уральского экономического района". Исторические науки. Свердловск. 1963, стр. 132.

⁵³ Hydati. Lemici continuatio chronicorum Hieronymianorum, 158. "MGH. AA". T. XI.

⁵⁴ Vita Germani. 28. "MGH. Scriptores rerum Merovingicarum". T. VI.

ными массами как политический союз⁵⁵ . Эксплуатируемые массы римского общества, желавшие победы варваров, в большинстве случаев пассивно ожидали развития событий.

Падение Римской империи как политический переворот выразилось в постепенной утрате римским правительством контроля над ее провинциями, оказавшимися в руках вестготов, вандалов, бургундов, франков и других варваров, а в конце концов - и над Италией. Главной движущей силой этого переворота, продолжавшегося почти целое столетие (с конца IV по конец V в.), были не рабы и колоны, а варвары.

Вместе с тем было бы неправильно рассматривать варварское завоевание изолированно от внутренних противоречий и от классовой борьбы, происходившей в римском обществе. Именно во внутренних противоречиях коренится военная слабость Империи, обусловившая ее крушение под ударами варваров. Римское государство могло бы устоять в том случае, если бы оно имело широкую социальную опору внутри страны. Но его социальная база все более сужалась. Основной эксплуатируемый класс - рабы - был непримиримо враждебен по отношению к рабовладельческому государству. Широкие массы закрепощаемых свободных земледельцев тоже видели в позднеримском государстве своего злейшего врага. Правительство встречало с их стороны большей частью пассивное, но упорное сопротивление своей политике. Характерным проявлением этого сопротивления было уклонение от службы в армии, что являлось одной из причин варваризации римской армии в IV-V веках. Другой основной формой сопротивления масс государству был отказ от уплаты податей и от несения повинностей. Это также подрывало, в свою очередь, военные силы государства; перебои в выплате жалованья и выдаче продовольствия наемникам превращали их в противников Империи. Внутри господствующего класса происходила борьба, вызванная противоречиями между крупными землевладельцами из сенаторского сословия и средними землевладельцами-куриалами, а также в связи с сепаратистскими тенденциями знати отдельных провинций Империи. Социальные противоречия в римском обществе лишили правительство широкой социальной опоры и тем самым способствовали разгрому Западной империи варварами.

Рассматривая роль внутренних и внешних факторов в крушении Римской империи, нужно учитывать специфический характер античного общества, существование которого неразрывно связано с варварской периферией. За счет варваров в основном происходило воспроизводство рабочей силы рабов, частично и колонов. Варвары в период Поздней империи составляли важнейшую часть армии (леты, федераты, наемники). Участие варваров в жизни позднеримского общества еще мало изучено. Но уже тот факт, что варвары в IV-V вв. внедрились в Римское государство в качестве основной составной части его армии и вошли частично и в состав земледельческого населения, многозначителен: он показывает, что, не будучи классом римского общества, варвары в то же время не являлись по отношению к последнему лишь внешним фактором. Что же касается социальной революции в целом, то она вообще являлась на Западе результатом взаимодействия процессов развития как римского, так и варварского общества⁵⁶ .

Положение о том, что восстания рабов и колонов привели к гибели Западной Римской империи, неприемлемо не потому, что оно признает

⁵⁵ Можно лишь констатировать, что борьба народных масс против рабовладельческого государства и наступление варваров на Империю были независимыми друг от друга факторами, направление действий которых в конечном счете совпало.

⁵⁶ Это обстоятельство дает основание рассматривать варварское завоевание как один из элементов социальной революции, которая привела к установлению феодализма в Западной Европе.

прогрессивность таких народных движений, а потому, что создает неверное представление, будто эти восстания сыграли решающую роль в уничтожении рабовладельческого государства. Было бы неверно вдобавок сводить социальную революцию, означавшую замену рабовладельческого строя феодальным, к тем изменениям в социально-экономических отношениях, которые произошли в Римской империи, и к крушению Римского государства⁵⁷ . Падение Римской империи означало ломку политических надстроек старого общества (хотя остатки политических и юридических учреждений античного общества сохранялись еще в течение длительного времени). Но не все главные задачи социальной революции были разрешены, так как не произошло перехода политического господства от одного класса к другому, не сложились еще новые производственные отношения. Сам этот новый господствующий класс еще отсутствовал⁵⁸ .

Известно, что и в последующих революциях политический переворот не означал еще выполнения всех основных задач революции. Буржуазные революции во многих странах, например, не сразу уничтожили черты феодальной формации в экономике, в политическом устройстве и духовной жизни общества, но они обеспечили политическое господство буржуазии, а капиталистический уклад хозяйства сложился еще раньше. Падение же Римской империи не означало еще ни возникновения нового экономического уклада - феодального, ни установления политического господства нового класса. Поэтому крушение Римской империи следует рассматривать лишь как начало социальной революции, которая ведет к установлению феодализма. Историческое значение варварского завоевания состоит в создании необходимых предпосылок для решения всех главных задач революции. После этого революция развивалась в новых условиях: произошли изменения не только в соотношении классовых сил, но и в экономических отношениях и в социальной структуре.

Варварское завоевание нанесло сильнейший удар по римскому крупному землевладению. Оно, правда, полностью не было ликвидировано, но значительная часть земель перешла в руки свободных германских общинников, а также служилой знати и королей. Римские крупные землевладельцы утратили свое господство в государстве. Положение непосредственных производителей улучшилось: в большинстве своем они остались мелкими земельными держателями, но гнет, которому они подвергались со стороны государства, ослаб. Свободные общинники, служилая знать варваров, к которой перешло управление на захваченной территории, не представляли собой класс. Для данного периода характерны еще не феодальные, но переходные и притом неоднородные отношения: в общество, в котором происходило разложение рабовладельческих отношений, внедрилось общество варваров. В течение известного периода времени (3 - 4 столетия и более) ведущую роль в экономике играл труд свободного общинника. Но позиции мелкого производства свободных общинников не были устойчивы. Элементы феодальных отношений, которые зарождались в позднеримском обществе, а также зачатки новых социальных отношений, которые появлялись у германцев в период переселений, могли теперь свободно и ускоренно развиваться.

У варварских племен происходил переход от первобытнообщинного

⁵⁷ А. В. Мишулин утверждал, что социальная революция, которая привела к установлению феодализма, была завершена в 410 г. (см. С. Н. Быковский, Е. К. Некрасова и др. Основные проблемы генезиса и развития феодального общества. М. - Л. 1934, стр. 212). С. И. Ковалев считал хронологическими рамками революции III-V вв. (С. И. Ковалев. Указ. соч., стр. 42 - 44).

⁵⁸ Своеобразие ранних социальных революций, при которых не происходило прямого столкновения господствующего класса отживающего строя с новым господствующим классом, отмечает и английский историк- марксист Д. Саймон (см. J. Simon. Stages in Social Development. "Marxism Today", 1962, N 6, p. 185).

строя к феодальному. Этот переход также представлял собой социальную революцию, которая выражалась в переходе от доклассового общества к классовому, от военной демократии к государственности. Изменения в социальной жизни германских племен назревали задолго до эпохи социальной революции (зарождение социальной дифференциации, переход от кровнородственной общины к земледельческой, появление организации управления - военной демократии, которая содержит в себе зачатки государства). Но до завоевания германцами Западной Римской империи эти изменения не привели к взрыву родового строя. В течение же V-VI вв. у ряда германских племен коренным образом изменились общественные отношения. Это выразилось в утверждении индивидуальной собственности на средства производства (земледельческая община сменяется маркой, возникает аллод), росте крупного землевладения и формировании антагонистических классов - крупных землевладельцев и зависимых крестьян. Одновременно возникает государство, которое выражает интересы формирующегося господствующего класса.

Подобный путь развития присущ и тем германским племенам, которые не переселялись на римскую территорию. Но в Западной Европе в условиях синтеза отношений рабовладельческого общества и социальных отношений варваров этот переворот был ускорен. Германцы имели возможность усвоить в известной мере производительные силы римского общества, что активизировало процесс имущественной дифференциации. Влияние римских экономических отношений способствовало упрочению частной собственности у германцев. Короли и знать варваров захватывали римские крупные имения. Классообразование в этих королевствах, происходило не только за счет германцев, но и местного населения. В формировании нового эксплуатируемого класса - зависимого крестьянства - участвовали наряду с германскими общинниками римские рабы, колоны, мелкие прекаристы и другие мелкие держатели. Одновременно формировался, новый господствующий класс из германской служилой знати и местных светских и церковных крупных землевладельцев.

Необходимость защиты завоеванных областей извне и сохранения господства над местным населением ускорила формирование королевской власти как органа публичной власти, стоящей над народом. Раннефеодальное государство известное время сохраняло в своей структуре остатки римских политических и юридических учреждений, с одной стороны, системы управления военной демократии - с другой⁵⁹ . Становление этого государства отражало переход всей политической власти в руки формировавшегося господствующего класса.

Социальная революция развертывалась в условиях социальных противоречий и борьбы между формировавшимся господствующим классом и массами общинников, которые превращались в зависимых крестьян. "Старое общество, покоящееся на родовых объединениях, - писал Ф. Энгельс, - взрывается в результате столкновения новообразовавшихся об-

⁵⁹ Эпоха перехода от античности к средневековью характеризуется особенно значительной преемственностью в историческом развитии по сравнению с последующими социальными революциями. Это обстоятельство, наложившее свой отпечаток на рассматриваемую революцию, связано с тем, что рабовладельческая и феодальная формации более близки по своему характеру друг другу, чем иные формации (о сходных чертах рабовладельческой и феодальной формаций см. М. Н. Мейман, С. Д. Сказкин. Указ. соч.. спр. 97 - 98). Особенно отчетливо преемственность выступает в историческом развитии той части Римской империи, которая не была завоевана варварами. В Византии переход от рабовладельческого строя к феодальному происходил при сохранении прежнего государственного аппарата и, несмотря на захват части территории страны и ее колонизацию варварскими племенами, не сопровождался утратой государственной самостоятельности. О своеобразии революционного перехода от рабовладельческой формации к феодальной в Византии см. статьи З. В. Удальцовой, А. П. Каждана, М. Я. Сюзюмова, Д. Ангелова, Е. Э. Липшиц, опубликованные в "Вопросах истории" в 1959 - 1961 годах.

щественных классов"⁶⁰ . Однако старые формы хозяйственных отношений родового строя исчезали не сами собой, а после того, как верхушка варварского общества ломала сопротивление масс общинников, стремившихся сохранить прежние порядки. Раннефеодальное государство вытесняло органы управления родового строя, преобразуя их или заменяя новыми органами публичной власти. Борьба народных масс против складывавшегося господствующего класса протекала по двум направлениям. Рядовые общинники выступали против самого установления феодальных отношений. Их борьба выражалась главным образом в разрозненных актах сопротивления: в отказе от уплаты налогов и несения различных государственных повинностей, в сопротивлении королевским должностным лицам, осуществлявшим свои судебные и полицейские полномочия. Борьба проходила под лозунгом восстановления старых обычаев. Вооруженные восстания протекали стихийно и неорганизованно.

Помимо тех факторов, которые на протяжении всей эпохи феодализма препятствовали объединению крестьян и формированию их классового самосознания, развитию классовой борьбы в этот период мешали этническая неоднородность населения (народности еще только зарождались) и некоторые противоречия между местным населением и германскими пришельцами.

Свободные общинники вели борьбу против установления феодальных отношений, германцы же, уже ставшие зависимыми людьми, а также бывшие римские рабы, колоны и другие зависимые земледельцы боролись против эксплуатации со стороны крупных землевладельцев и государства. Эта борьба также протекала главным образом в форме пассивного сопротивления (бегства), спорадических бунтов, заговоров и восстаний. Раннефеодальное государство сумело подавить выступления эксплуатируемых и закрепощаемых масс населения. Но эта борьба в известной мере ограничивала феодальную эксплуатацию и оказывала тем самым положительное влияние на формирование социального статуса класса зависимого крестьянства.

Таким образом, в этот период были разрешены основные задачи социальной революции: политическая власть оказалась в руках класса феодальных крупных землевладельцев; сложились новые экономические отношения; созданы были предпосылки для того, чтобы производительные силы (после периода временного застоя и замедленного развития) поднялись на уровень, который был недоступен для античности. Главные особенности социальной революции, которая привела к смене рабовладельческого способа производства феодальным в Западной Европе, представляются нам в следующих чертах.

Рассматриваемая революция была обусловлена не только внутренними противоречиями в римском обществе, но и противоречиями внутри варварских племен, вызывавшими изменение их общественного устройства и толкавшими их на внешние завоевания.

К началу революции еще отсутствовал передовой класс общества, способный установить свое политическое господство. Лишь в ходе революции сложились новые экономические отношения и антагонистические классы нового общества.

Силой, непосредственно осуществившей ликвидацию Римского государства, были народные массы - в первую очередь свободные общинники-варвары и отчасти свободные крестьяне на периферии Империи, у которых сохранился в какой-то мере общинный уклад. Классовая борьба эксплуатируемых масс римского населения облегчила варварам завоевание Западной Римской империи. Римские правящие круги, утратившие широкую социальную опору в связи с разорением свободного

⁶⁰ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 21, стр. 26.

крестьянства (особенно в Италии) и части средних землевладельцев (куриалов), а также в связи с враждебным отношением эксплуатируемых масс к рабовладельческому государству, были не в состоянии организовать отпор варварам. В результате завоевания была ликвидирована политическая надстройка античного общества; нанесен удар по римскому крупному землевладению. В состав непосредственных производителей вошли свободные германские общинники. Управление стало осуществляться германской служилой знатью.

Рабовладельческие производственные отношения не сразу были заменены феодальными. Первоначально ведущую роль стал играть труд свободных общинников. И лишь в ходе социального переворота сложились феодальные экономические отношения и антагонистические классы феодального общества. Возникшее в этот период раннефеодальное государство подавило сопротивление свободных общинников и эксплуатируемых масс установлению нового способа производства. Упрочено было политическое господство класса феодалов.

Социальная революция, уничтожившая рабовладельческий строй и утвердившая феодальный способ производства, отличалась особой длительностью по сравнению с последующими социальными революциями⁶¹ . Ее главные задачи были выполнены тогда, когда возникло раннефеодальное государство, выражавшее интересы формировавшегося класса феодалов (VI-VII вв.). Окончательное же решение задач этой революции относится к тому времени, когда феодальные отношения завоевали господствующее положение в экономике, сложились антагонистические классы нового общества, оформилось феодальное государство.

Данная статья, разумеется, не претендует на исчерпывающее освещение и окончательное решение затронутых вопросов. Многие стороны проблемы перехода от рабовладельческого строя к феодальному нуждаются еще в исследовании со стороны специалистов по истории античности и медиевистов, а также философов и экономистов. Совершенно ясно, однако, что для успешного решения этой задачи необходимы окончательный отказ от догматизма, от игнорирования своеобразия изучаемой социальной революции, с одной стороны, критика буржуазных концепций "непрерывности" исторического развития - с другой.

⁶¹ К. Маркс и В. И. Ленин рассматривали переход от одного строя к другому не как один акт, а как "эпоху социальной революции", "эпоху больших скачков". См. К. Маркс. К критике политической экономии. М. 1953, стр. 7; В. И. Ленин. Соч. Т. 27, стр. 243; т. 21, стр. 308 - 309.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. Р. КОРСУНСКИЙ:

Комментарии: