Вхождение словацких земель в состав Чехословацкой республики после Первой мировой войны казалось вполне закономерным явлением. Чешский и словацкий народы объединяла не только этническая и культурная близость, но и общность исторических судеб. Поэтому не было ничего удивительного в том, что большинство словацких политиков в 1918 г. поддержали идею создания совместного с чехами государства. Но при этом с самого начала у обоих народов было абсолютно разное понимание сущности чехословацкого государства. Пражские политики считали, что оно является прямым результатом возрождения исторического чешского государства в новой, усовершенствованной форме, которая дополнительно включает словацкие земли. В то же время, их словацкие коллеги рассматривали новое государство, как результат объединения двух равноправных партнеров и поэтому рассчитывали на активное участие в управлении Чехословакией. Однако уже с первых недель существования нового государства пражское руководство сосредоточило власть в своих руках и начало проводить относительно словаков политику дискриминации, что привело к напряжению в чехословацких отношениях. Спор между чехами и словаками вызывали имеющиеся культурные отличия, политическая дифференциация и прочешский протекционизм, радикально-прогрессивная ориентация многих чехов, нечутко насаждаемая в консервативном словацком обществе [1. S. 231]. Все это подтверждают свидетельства британского дипломата Ц. Гослинга о ситуации на словацких землях в 1919 г. Он в своих заметках писал, что словацкие земли "пленили чешские чиновники, а местных людей со службы удаляют". Если они работают, то их жалование вдвое меньше той суммы, которую получают чехи за аналогичный труд. Кроме того, дипломат указывал на многочисленные попытки членов правительства заменить словацкий язык чешским, на расцвет коррупции в органах государственной власти. По его мнению, все это привело к появлению на словацких землях политического течения, которое требовало автономии и собственного сейма [2. S. 137].

Известный словацкий исследователь Л. Липтак считает, что словацкое автономистское движение возникло через "простой факт, что Чехия не является Словакией, а чехи не являются словаками" [3. S. 137]. Появление движения ускорилось тем, что Прага старалась руководить чешскими и словацкими землями по единому критерию, не учитывая различия в политическом, социально-экономическом

Шницер Игорь Емельянович - канд. ист. наук, доцент Ужгородского университета.

и культурном уровне развития [4. S. 175]. Закономерно, что возглавила данное движение партия, представители которой не принимали участия в управлении государством, были не удовлетворены своим официальным статусом в молодом государстве и имели определенные требования и претензии к власти. Этой партией была Словацкая народная (людовая) партия (СНП). Уже в начале 1919 г. в ее партийном органе, газете "Slovak", отмечалось, что автономия в составе Чехословацкой республики является "главным пунктом нашей программы" [5. S. 63]. Более того, в программной брошюре "Словацкая народная партия. Чего она хочет и за что борется?" отмечалось: "Мы телом и душой за нашу Чехо-Словацкую республику. Народная партия является надежной опорой нашего государства. В рамках этого государства она хочет оберегать права словацкого языка и все интересы словацкого народа, именно поэтому открыто выступает за автономию Словакии" [6. S. 16]. Подобные заявления руководства СНП были абсолютно справедливыми, считает словацкий ученый П. Шворц, поскольку центристский курс пражской власти, ее антирелигиозный характер, дискриминационная кадровая политика и официальная идеология "чехословакизма" не отвечали национальным интересам словацкого народа [7. S. 68].

Одним из главных аргументов СНП в борьбе за автономию было Питтсбургское соглашение от 31 мая 1918 г. Напомним, что его заключили представители Словацкой Лиги и чешских общественных организаций в США при участии будущего президента Т. Г. Масарика. Соглашение представляло собой политическую программу, которая предусматривала объединение чехов и словаков в самостоятельном государстве, гарантируя последним собственную администрацию, сейм и независимые суды. Кроме того, в соглашении особо отмечалась необходимость предоставления словацкому языку статуса государственного [8. S. 82]. Руководство СНП о Питтсбургском соглашении впервые узнало в начале 1919 г. В это время политическая ситуация на словацких землях оставалась напряженной. Причинами были как интервенция венгерских большевиков, так и дальнейшие нарастание чехо-словацких противоречий. В этой ситуации у руководства партии появилась мысль о необходимости вынесения словацкого вопроса на международную арену. Впервые идея поездки на Парижскую мирную конференцию была сформулирована в открытом письме к премьеру Чехословацкой республики В. Тусару от 22 августа 1919 г. В нем отмечалось, что СНП, стремясь добиться реализации автономии словацких земель в составе Чехословакии, гарантированной Питтсбургским соглашением, вынуждена обратиться к мировой общественности.

Как свидетельствуют архивные материалы, главным инициатором поездки в Париж был Ф. Егличка [9]. Именно он настоял на том, чтобы лидер народной партии А. Глинка сообщил о невыносимом положении словаков в республике непосредственно участникам конференции [10. S. 32]. Со временем сам А. Глинка признал, что лично не планировал поездку на международную конференцию, и только под влиянием встречи с Ф. Егличкой 27 августа 1919 г. принял решение немедленно и тайно выехать в Париж [5. S. 72]. Его слова нашли подтверждение в воспоминаниях И. Рудинского, который был одним из участников этой миссии [11. S. 54]. Поэтому нет никаких сомнений в том, что настоящим организатором поездки лидера словацких автономистов А. Глинки на Парижскую мирную конференцию был именно Ф. Егличка.

Уже 28 августа 1919 г. А. Глинка в сопровождении четырех помощников: депутата Ф. Еглички, профессора Й. Рудинского, редактора Ш. Многела и предпринимателя Й. Кубалы отправился во Францию без ведома пражского прави-

тельства. Дорога политиков проходила через Варшаву. Здесь члены глинковой делегации получили польские загранпаспорта на чужие фамилии. А. Глинка, в частности, путешествовал под именем Й. Бергер. Следует отметить, что польская сторона также финансировала все затраты, связанные с поездкой. Причем наибольшую помощь словацкой делегации предоставил Ф. Махай. Позже он прославился тем, что публично агитировал за отторжение территорий Спиша и Опавы от Чехословацкой республики.

В Варшаве А. Глинке был организован прием у маршала Ю. Пилсудского. По воспоминаниям Й. Рудинского, аудиенция носила чисто формальный характер. Маршал сказал только две фразы: "Имеете право защищать свою национальную индивидуальность. При возможности будем Вам помогать" [11. S. 55]. Вместе с тем, по официальным данным, Ю. Пилсудский также заявил: "Если словаки на мирной конференции не встретят согласия у стран-участниц, то пусть сразу же обращаются к Будапешту" [12. S. 23]. Это свидетельствовало о том, что польские власти, несмотря на наличие территориальных претензий к Чехословакии, относили словацкие земли к сфере венгерских интересов.

В столице Польши члены делегации имели также аудиенцию у будущего папы римского Пия XI, монсиньора Акилле Ратти. Как писал Ф. Егличка, А. Глинка во время встречи рассказал собеседнику о бедах, которые религиозный словацкий народ испытывает от "чешских гуситов" [13. S. 9].

Маршрут словацкой делегации в Париж проходил через территорию Румынии, Италии и Швейцарии. Это было продиктовано тем, что лидер СНП хотел любой ценой избежать поездки через Венгрию для того, чтобы не дать оснований для обвинений в мадьяронстве, потому что пражское руководство и так расценивало словацкое автономистское движение не иначе, как "венгерскую интригу, импортированную на словацкие земли".

В столицу Франции члены делегации прибыли 19 сентября 1919 г. С собой они привезли документ под названием "За мир в Центральной Европе - меморандум словаков мирной конференции". Его автором был Ф. Егличка, как позже сообщил А. Глинка. Более того, поскольку меморандум был написан на французском языке, то Глинка даже не знал его точного содержания. О главных положениях документа ему рассказал лично Ф. Егличка [5. S. 73]. Текст меморандума состоял из нескольких частей. В его первой части говорилось, что словаки с большим нетерпением ожидали окончания Первой мировой войны и своего национального освобождения. Однако после завершения войны они неожиданно оказались под новой чешской властью, которая не выполнила ни единого пункта Питтсбургского соглашения. Далее, словаки ставили в укор странам-победительницам то, что они забыли гарантировать им политическое самоуправление в Чехословакии, подобное тому, которое было обещано Подкарпатской Руси. Кроме того, в документе приводились факты, которые свидетельствовали о неравноправном положении Словакии в составе республики. Поэтому делегация обращалась к странам-участницам конференции с просьбой немедленно разрешить данный вопрос. По мнению автора документа, наиболее справедливым решением было бы проведение на словацких землях плебисцита под наблюдением союзных держав. Именно его результаты и должны были продемонстрировать действительные предпочтения местного населения. Меморандум был датирован 20 сентября 1919 г. и подписан всеми членами делегации [14].

Главной задачей деятельности А. Глинки в Париже было налаживание контактов с членами иностранных делегаций. Однако все его усилия были напрас-

ными. Представители американской, британской и французской делегаций отказались принять меморандум. Более того, один из членов американской делегации сообщил, что решение по чехословацкому вопросу уже принято и участники конференции не намерены его изменять. Очевидно, это было результатом кампании Праги, которую она вела с целью дискредитации словацкой делегации. Так, она заранее информировала французское правительство о приезде А. Глинки, сообщив еще 8 сентября 1919г., что в Париж прибывает "монархист, сепаратист, правый реакционер, интриган и чехофоб" [15. S. 75]. В подобном духе действовала и официальная чехословацкая делегация во главе с К. Крамаржем [16. S. 62]. Ей определенное время даже удавалось контролировать деятельность А. Глинки в Париже через бывшего легионера И. Папанку. Поскольку делать это становилось все труднее, официальная чехословацкая делегация обратилась 24 сентября 1919 г. к Ж. Клемансо с заявлением о нежелательности присутствия А. Глинки и сопровождающих его лиц в Париже. Их обвиняли в антигосударственной деятельности, которая имеет целью подрыв территориальной целостности ЧСР. Вместе с тем, в заявлении отмечалось, что словацкая делегация является нелегитимной, поскольку пражский кабинет осуждает ее деятельность. Французы оперативно отреагировали на данное обращение и А. Глинка вместе с членами своей делегации был вынужден оставить Париж [17. S. 225].

Следует отметить, что меморандум "За мир в Центральной Европе" не вызвал у участников конференции надлежащего внимания. Возможно, из-за того, что представителям ведущих государств мира ничего не было известно о существовании словацкого вопроса в ЧСР. Так, президент США В. Вильсон и британский премьер Д. Ллойд-Джордж во время конференции направляли своим экспертам записки: "Чехо-словаки - кто это такие? Где находятся? И сколько их?" [18. S. 276]. И только исходя из того, что в ходе Первой мировой войны чехи и словаки выступали как единый международный субъект, участники конференции не видели надобности в отдельном урегулировании государственно-правового положения Словакии в ЧСР. Они рассматривали данный вопрос как внутреннее дело самой республики. И только Польша и Венгрия, имея территориальные претензии к молодому государству, поддержали меморандум словацкой делегации. А. Глинка в Париже имел по этому поводу специальную встречу с председателем польской делегации И. Падеревским [13. S. 10], которая однако не имела никаких политических последствий.

Что касается Венгрии, то она включила данный меморандум в свои документы, которые 25 января 1920 г. были вынесены на рассмотрение конференции в виде приложения к части 14 - вопрос о Словакии [17. S. 227]. Таким образом, будапештская власть использовала его в собственных интересах, что дало основание отдельным чехословацким политикам небезосновательно обвинить автора меморандума Ф. Егличку в сотрудничестве с врагами республики. В частности, лидер социал-демократов И. Дерер утверждал, что Ф. Егличка являлся венгерским агентом с первого дня существования Чехословакии [19. S. 111]. Однако это утверждение не совсем соответствовало действительности, поскольку Ф. Егличка приехал осенью 1918 г. в молодое государство с целью сделать церковную карьеру, для чего ему была необходима поддержка чехословацкой власти. Недаром в конце 1918 - начале 1919 г. он активно требовал от Праги содействия в назначении новых епископов на словацких землях [20. S. 25]. И только тогда, когда понял, что не достигнет своей цели, Ф. Егличка быстро переориентировался на Венгрию. Это произошло приблизительно в середине 1919 г. [5. S. 71]. И именно

по этой причине подготовленный им меморандум отвечал интересам Будапешта в вопросе проведения на словацких землях плебисцита по поводу дальнейшего пребывания в составе ЧСР. Таким образом, Ф. Егличка просто использовал доверие А. Глинки в своих интересах, которые вовсе не совпадали с политической программой СНП. С другой стороны, участие Ф. Еглички в поездке на Парижскую мирную конференцию говорит о политической незрелости и наивности А. Глинки в 1919 г.

Поездка словацкой делегации на Парижскую мирную конференцию никак не повредила планам пражской власти. Чешским политикам удалось удовлетворить большинство своих территориальных требований. Таким образом, после подписания мирных договоров на территории ЧСР проживали 8 760 937 (65,51%) чехов и словаков, 3 123 568 (23,36%) немцев, 745 431 (5,57%) венгров, 461 849 (3,45%) русинов, 180 855 (1,35%) евреев, 75 853 (0,57%) поляков, 13 974 (0,2%) румын, 8446 (0,06%) цыган, 2108 (0,02%) югославян, 1343 (0,01%) других национальностей [21. S. 100]. Чехословакия стала многонациональным государством, более чем треть населения которой составляли национальные меньшинства, если считать и словаков титульной нацией. В этой ситуации возрастала роль официальной идеологии, которая отвергала факт существования самостоятельного словацкого народа и признавала только "единый чехословацкий народ". Таким образом, власть старалась обеспечить чехам необходимое большинство в новообразовавшемся государстве [22. S. 31].

Теория "чехословакизма" базировалась на тезисе, что чехи и словаки составляют единую политическую нацию. Прага внимательно следила за тем, чтобы ни один политик или партия своей деятельностью не подрывали идеологическую основу государства. Поведение же лидера СНП расценивалось властью именно так. Поэтому А. Глинка после поездки на Парижскую мирную конференцию оказался в чрезвычайно сложном положении. Будучи одним из соучредителей чехословацкого государства, он моментально стал его главным врагом. Одновременно лидер СНП своими необдуманными действиями (а именно так следует оценить его краткий политический союз с Ф. Егличкой) скомпрометировал саму идею автономии Словакии в составе Чехословацкой республики. Правительство рассматривало его поездку в Париж как дополнительное доказательство того, что словацкое автономистское движение является венгерской спецоперацией по отторжению словацких земель от Чехословакии и присоединению их к Венгрии. Уже 18 сентября 1919 г. В. Шробар в Национальном собрании заявил, что "автономия как лозунг есть сигнал для оппозиции в Словакии, а как программа - средство отторжения Словакии от чешских земель" [23. S. 75].

Широкая общественность о поездке А. Глинки впервые узнала из номера газеты "Lidovy noviny" от 11 сентября 1919 г. В результате возник большой политический скандал, под влиянием которого 16 сентября 1919 г. исполнительный комитет СНП был вынужден сделать достоянием гласности специальное заявление. В нем говорилось, что А. Глинка осуществил поездку на Парижскую мирную конференцию без ведома и согласия партии. Таким способом СНП попыталась избавиться от ответственности за действия своего лидера, хотя, по позднейшим свидетельствам самого А. Глинки, по крайней мере двое ведущих членов СНП были осведомлены о его планах. Руководство народной партии решительно выступило против подозрений в мадьяронстве и отмечало, что главной целью СНП является самоуправление Словакии в составе ЧСР. Больше того, новое заявление исполнительного комитета партии от 24 ноября 1919 г.

осудило любые действия, направленные против территориальной целостности республики [5. S. 83].

Клуб словацких депутатов в Национальном собрании также выступил с острой критикой действий А. Глинки [24]. Он принял решение лишить его и Ф. Егличку депутатских мандатов. Несмотря на это, 9 октября 1919 г. А. Глинка возвратился в Словакию. Что касается других участников поездки на конференцию, то они остались за границей. Ш. Многел выехал в Польшу, Й. Рудинский и Й. Кубала - в США, а инициатор всей акции Ф. Егличка эмигрировал в Венгрию [25. S. 622]. Он мотивировал свой отказ возвратиться на родину тем, что боится преследований со стороны чехословацкой власти [26]. Ш. Многел считал, что только варшавские политики смогут помочь его народу решить существующие проблемы. Й. Рудинский и Й. Кубала в США искали идейную и материальную поддержку среди американских словаков. Ф. Егличка за рубежом развернул широкомасштабную кампанию за возвращение словацких земель на правах автономии в состав венгерского государства. И только А. Глинка остался верным программному лозунгу СНП "Мы телом и душой за нашу ЧСР". Уже 10 октября 1919 г. он принял в Ружомбероке делегацию народной партии. Кроме того, политик подготовил три письма: одно - премьеру в Праге, второе - министру В. Шробару, третье - членам жупного комитета в Липтавском Св. Микулаше, которые еще 27 сентября 1919 г. требовали у власти запретить А. Глинке въезд на территорию республики. В письмах политик писал: "Протестую против подозрения в государственной измене. Если я - государственный предатель, потому что стремился реализовать американское соглашение, государственными предателями являются также все те, кто его подписал" [27. S. 103]. Однако это не повлияло на позицию чехословацкой власти, которая готовилась провести арест лидера СНП.

С этой целью уже 11 октября 1919 г. количество жандармов в городе Ружомберок, где проживал А. Глинка, было увеличено на 50 чел. Как следовало из материалов дела, по официальной версии это было сделано для сохранения правопорядка и предотвращения проявлений недовольства. Соответственно приказу министерства внутренних дел, в ночь с 11 на 12 октября 1919 г. комиссар и двое агентов пражского полицейского управления при помощи командира местной воинской полиции К. Давида провели арест А. Глинки. Лидер СНП не сопротивлялся, только попросил каплана П. Бацкора сообщить об его аресте местному населению. В результате утром 12 октября 1919 г. перед католическим храмом в Ружомберке собралась толпа приверженцев А. Глинки с протестами против незаконных действий властей. Однако по полицейским донесениям, покой в городе не был нарушен [26]. Руководство СНП вообще не отважилось открыто выступить на защиту своего лидера.

В ноябре 1919 г. А. Глинка был допрошен в тюрьме Мирова. Вскоре председателя народной партии официально обвинили в государственной измене. Именно так трактовала власть его попытку вынести словацкий вопрос на международную арену. При этом она не учитывала того, что раньше аналогичную попытку совершили судетские немцы, но президент республики их помиловал.

В защиту А. Глинки выступили чешские священники. Они характеризовали его как идеалиста, не способного на государственную измену. Кроме того, лидера автономистов защищали председатель Чехословацкой народной партии Й. Шрамек, пражский архиепископ Ф. Кордач и известный политик А. Колизек. Последний, в частности, доказывал властям, что судебный процесс над А. Глинкой еще больше обострит чешско-словацкие отношения. Он объяснял действия Глинки

импульсивным характером: "Священник как апостол, словак как камень, политик как ребенок" [28. S. 54]. В результате А. Колизек добился, чтобы 13 декабря 1919 г. А. Глинку перевели из Мирова в Бродек, а оттуда в санаторий в Подоле. В конце 1920 г. чешский политик, встретившись с Т. Масариком, просил предоставить узнику президентскую амнистию. Однако против этого решительно выступили отдельные министры. Они не хотели, что бы А. Глинка вышел на свободу накануне парламентских выборов, хотя собранные против него доказательства были неубедительными. А. Глинка сознался, что выехал в Париж с фальшивым загранпаспортом лишь для того, чтобы просить международную конференцию помочь в реализации Питтсбургского соглашения. То есть, собственно, он требовал автономии в составе чехословацкого государства, а об отторжении словацких земель от республики вообще не думал [15. S. 82]. Поэтому все те обвинения, которые звучали в его адрес, были безосновательными и носили исключительно политический характер. А. Глинка однозначно являлся сторонником ЧСР и к будапештским ревизионистским планам относился отрицательно. В конце 1919 г. партийный орган СНП - газета "Slovak" адресовала венграм следующие слова: "Запомните: словацкий народ не хочет иметь с вами ничего общего... Словацкий народ четко высказал свою волю 28 октября минувшего года и будет данное решение мужественно защищать от всех нападок своего извечного врага" [5. S. 88]. Глинка также подписал заявление, в котором отмечалось, что он лично "никогда ничего не совершил против Чехословацкой республики и ее целостности" [5. S. 88]. Поэтому не было оснований сомневаться, что лидер словацких автономистов искренне придерживался программного положения СНП "Мы телом и душой за нашу ЧСР", а его поездка на Парижскую мирную конференцию была вызвана желанием обратить внимание мировой общественности на неравноправное положение словаков в Чехословакии и добиться гарантий обещанной во время Первой мировой войны автономии.

Другой вопрос, что сделано это было не совсем грамотно, а участие в этой акции Ф. Еглички и вовсе компрометировало словацкую делегацию и идею автономии в целом. Но в тоже время, пражским властям было выгодно идентифицировать словацкое автономистское движение с венгерскими ревизионистскими силами, потому что такая позиция давала возможность игнорировать легитимные требования словацких национально-политических кругов, обвинять их в сотрудничестве с врагами республики. Такая модель взаимоотношений центральной власти и СНП сохранялась на протяжении всего существования первой Чехословацкой республики. Понятно, что это не могло способствовать решению "словацкого вопроса", а только еще больше обостряло чешско-словацкие отношения и в результате стало одной из главных причин распада Чехословакии в 1939 г.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Dejiny Slovenska. Bratislava, 2000.

2. Bobak J. Slovaci ako za Uhorska // Národný kalendar 1999. Martin, 1998.

3. LiptakL. Slovensko v 20.  Bratislava, 2000.

4. Galandauer J. Vznik  republiky 1918. Programy, projekty, perspektivy. Praha, 1988.

5. Kramer J. Slovenské autonomistické hnutie vrokoch 1918 - 1929. Bratislava, 1962.

6. Naša Slovenská L'udova strana.  ona chce? A  co bojuje?  1919.

7. Svorc P. Profily prvych. Prešov, 1990.

8. Pittsburská dohodazo dna 31 maja 1918 // Národný kalendrar 1995. Martin, 1994.

9. Slovenská národna  // Archiv literatury a umeni. Signature: 132 DL 5.

10. Bartlova A. Hlinkova cesta do  // Historická revue. 1990. R. 1.  4.

11. Rudinsky J. Andrej Hlinka na mierovej konferencii // Andrej Hlinka v slove a obraze. Toronto; berok, 1991.

12. DeakL. Hra o Slovensko. Bratislava, 1991.

13. Wolanowski L. Po stopach špinavej afery. Bratislava, 1956.

14. Slovenský narodný archiv. F.V. Šrobar. Inv.  601. Kr. 8.

15. Deak L. Cesta Andreja Hlinku do  roku 1919 // Andrej Hlinka a jeho miesto v slovenskych dejinach. Bratislava, 1919.

16. Внешняя политика Чехословакии 1918 - 1939. M., 1959.

17. Hronský M. Boj o Slovensko a Trianon. 1918 - 1920. Bratislava, 1998.

18. Сыч А. Версальская система и послевоенное устройство в Центральной и Восточной Европе // Stredoeuropské národy na  novodobých dejin 1848 - 1918. Prešov; Bratislava; Wien, 1999.

19. Derer J. Slovenský vývoj a l'udacká zrada. Praha, 1946.

20. Kramer J. Jredenta a separatismus v slovenskej politike (1919 - 1938). Bratislava, 1957.

21. Яровий В. І. Історія західних та південних слов'ян у XX ст. Курс лекцій. Київ, 1996.

22. Dejiny Slovenska V (1918 - 1945). Bratislava, 1985.

23. SidorK. Slovenská politika na pode  snemu. 1918 - 1938. Bratislava, 1943.

24. Slovensky národný archiv. F.A. Hlinka. Inv.  1053. Kr. 24.

25. Kazmerova L., Katuninec M.  Karola Sidora v prvej polovici dvadsiatych rokov 20  // Historický  2001. R. 49.  4.

26. Slovenský narodný archiv. F. Ministerstvo s plnou mocou pre spravu Slovenska. kmen.  3007, kr. 327. Hlinkova l'udova strana - agitace.

27. Чехия и Словакия в XX веке: очерки истории. В 2 кн. М., 2005. Кн. 1.

28. Unuk F. Andrej Hlinka tribun slovenskeho národa. Bratislava, 1998.

Постоянный адрес данной публикации: