Изд-во социально-экономической литературы. М. 1958. Тираж 15000. 415 стр. Цена 13 р.

Советскими учеными разработан ряд вопросов истории общественного движения и идейной жизни России второй четверти XIX века.

В статьях Н. К. Пиксанова, Ю. Г. Оксмана, Л. И. Насонкиной, Л. А. Мандрыкиной, С Н. Чернова и других содержатся важные сведения, повествующие о влиянии восстания декабристов, о тайных кружках 20-х и начала 30-х годов. В монографиях П. И. Лебедева- Полянского, В. С. Нечаевой, Н. И. Мордовченко, М. Я. Полякова, В. Е. Иллерицкого, Я. Е. Эльсберга, Д. И. Чеснокова, В. А. Путинцева ¹ и других, в "Очерках по истории философской и общественно-политической мысли народов СССР" (т. I, М. 1955), "Истории философии" (т. 2, М. 1957), "Истории русской экономической мысли" (т. I, ч. 2, М. 1958), "Истории русской критики" (т. 1, М. 1958) охарактеризован идейный путь передовых деятелей России 30 - 40-х годов XIX в. - В. Г. Белинского и А. И. Герцена. Исследования А. С. Нифонтова, В. Р. Лейкиной-Свирской, Л. Г. Райского ² проливают свет на движение петрашевцев.

Много ценного документального материала, обрисовывающего общественно-политическую борьбу в России в десятилетия, предшествовавшие отмене крепостного права, можно почерпнуть из томов "Литературного наследства" (39 - 42, 49 - 57, 61. 62, 64 и др.), публикации АН СССР "Дело петрашевцев" (1937 - 1951 гг.), сборников "Петрашевцы" под редакцией П. Е. Щеголева (1927 - 1928 гг.), "Философские и общественно-политические произведения петрашевцев" под редакцией В. Е. Евграфова (1953 г.) и др.

Вместе с тем ощущается необходимость в обобщающих трудах по важнейшим вопросам истории общественного движения, в исследованиях, не только вводящих в научный оборот новые факты, но в значительной мере подытоживающих все ценное, что имеется в работах по отдельным историческим сюжетам, раскрывающих те стороны, которые ранее не привлекали должного внимания ученых, воссоздающих, в частности, цельную картину общественно-политической жизни России в период, наступивший после подавления восстания декабристов.

От таких трудов читатель прежде всего ждет освещения закономерностей общественного развития изучаемой эпохи, выяснения специфических особенностей каждого из этапов, анализа позиций, занимаемых представителями различных общественных группировок, в первую очередь противостоящих друг другу политических лагерей, исправления ошибочных суждений, односторонних оценок, получивших распространение в литературе. Известно, что труды, подводящие итоги проделанной работы в определенной области, часто служат исходным моментом для дальнейших изысканий.

Рецензируемая книга принадлежит к числу таких обобщающих исследований.

Она состоит из введения, шести глав, заключения и обзора источников и литературы. Хронологические рамки работы охватывают период с конца 20-х годов ХГХ в. до 1849 (года. Задачу своей монография, посвященной общественному движению России 30 - 40-х годов XIX в., автор усматривает главным образом в том, чтобы "проследить революционную струю в общественном движении, проследить и суммировать проявления революционного протеста против самодержавно-крепостнического строя, будь то коллективные выступления или выступления одиночек, раскрыть особенности революционных выступлений данного времени, движущие силы, социальный состав участников, показать вызревание элементов нового, разночинского этапа революционного движения в рамках еще дворянского этапа" (стр. 4).

¹ П. И. Лебедев-Полянский. В. Г. Белинский. М.-Л. 1945; В. С. Нечаева. В. Г. Белинский. Начало жизненного пути и литературной деятельности. М. 1949; ее же. В. Г. Белинский. Учение в университете и работа в "Телескопе" и "Молве", 1829 - 1836. М. 1954; Н. Мордовченко. В. Белинский и русская литература его времени. М. -Л. 1950; М. Я. Поляков. Белинский в Москве. 1829 - 1839. М. 1948; В. Е. Иллерицкий. Исторические взгляды В. Г. Белинского. М. 1953; Я. Е. Эльсберг. Герцен. М. 1956; Д. И. Чесноков. Мировоззрение Герцена. М. 1948; В. А. Путинцев. Герцен - писатель. М. 1952.

² А. С. Нифонтов. Россия в 1848 г. М. 1949; В. Р. Лейкина-Свирская. Революционная практика петрашевцев. "Исторические записки". Т. 17, 1954; Л. Райский. Социальные воззрения петрашевцев. Л. 1927.

И. А. Федосов характеризует вторую четверть XIX в, как период общего кризиса феодальной системы в России, как время, которое, несмотря на усиление реакции, было отмечено дальнейшим ростом крестьянских выступлений в стране, поступательным движением передовой мысли.

К этому времени вполне приложимы замечания В. И. Ленина о диалектике развития реакционных периодов, содержащиеся в его статье "Победа кадетов и задачи рабочей партии". В. И. Ленин указывал, что даже тогда, "когда царит внешнее спокойствие", не прекращается рост общественного сознания, ибо "мысль передовых представителей человеческого разума подводит итоги прошлому, строит новые системы и новые методы исследования" ³ .

По мере углубления общего кризиса феодально-крепостнической системы перед общественными группировками России все настоятельнее выдвигались проблемы, в которых чувствовались веяния эпохи, идущей на смену крепостничеству.

Работа И. А. Федосова написана на основании документальных материалов, извлеченных из фондов III отделения (Центральный государственный исторический архив в Москве), дел аудиториатского департамента (филиал Центрального военно-исторического архива в Ленинграде), дел департамента исполнительной полиции, министерства народного просвещения, министерства внутренних дел, С. -Петербургского цензурного комитета, коменданта Петропавловской крепости (Центральный государственный исторический архив в Ленинграде), частных фондов архива Государственного исторического музея. Рукописного отдела библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина. Автором использованы публикации следственных дел, мемуарная литература, дневники, письма, публицистические произведения того времени, и прежде всего произведения Белинского и Герцена.

Читатель найдет в рецензируемой книге немало новых материалов, которые расширят его представления о деятельности тайных кружков, возникших после разгрома декабристов, о формах антиправительственных выступлений 30 - 40-х годов.

Вызывают интерес страницы, повествующие о Новочеркасском обществе "Литературные собрания или вечера", оренбургском тайном кружке 1827 г., о деятельности кружков братьев Критских, Сунгурова и др. Привлекают внимание строки, рассказывающие о непрекращающихся попытках основать в России революционную организацию и продолжить дело, начатое первой когортой русских революционеров. Из монографии мы узнаем об Урусове, Жеребцове, Ромашеве, Банникове, Афендике и других лицах, оставивших известный след в истории общественного движения последекабристского периода.

В книге показаны рост брожения студенчества, усиление оппозиционных настроений в среде университетской молодежи, тревога правительства, обеспокоенного сигналами, поступавшими из учебных заведений. Автор говорит о революционизирующем воздействии идей В. Г. Белинского и А. И. Герцена на прогрессивное студенчество, особенно выходцев из разночинцев, об обнаруженных в конце 1844 г. правительством кружках в Петербургском университете, которые выступали под наименованием "аристократов, Балтики и Рутения" (стр. 199), о "раздражительном состоянии" и явном "недостатке религиозности", по характеристике III отделения, ряда воспитанников Александровского лицея (стр. 201 - 202), о глубоком недовольстве господствующими в стране порядками среди студентов Горного института (стр. 202 - 208) и др.

Освещая общественное движение в годы, последовавшие за восстанием декабристов, И. А. Федосов обращает внимание на то, что оно в значительной маре протекало в форме деятельности отдельных кружков, не превратившихся в революционную организацию. Причину этого автор прежде всего усматривает в правительственном терроре, в усилившихся в царствование Николая I полицейских репрессиях (стр. 32, 47).

Конечно, рьяно проводимая правительством политика удушения любого проявления прогрессивной мысли, непрерывная жандармская слежка, аресты, ссылка - все это сыграло определенную роль в том, что общественные силы, боровшиеся с существовавшим режимом, объединялись в то время в немногочисленные группы и небольшие кружки. Известно, что немало кружков, оказавшись под неусыпным наблюдением ведомства Бенкендорфа и Дубельта, прекратило существование в самом начале своей деятельности.

Но кружковой этап, растянувшийся на ряд лет, был обусловлен и другими причинами. К числу их, как справедливо указы-

³ В. И. Ленин. Соч. Т. 10, стр. 230.

вает С. Б. Окунь, следует отнести происходившую смену прежней, более или менее однородной в социальном отношении категории участников освободительного движения (дворяне, преимущественно из военной среды) другим, более пестрым составом; мучительные поиски новых путей, иных форм практической деятельности взамен старых, не оправдавших себя и рассчитанных на успех военной революции, - поиски, не увенчавшиеся тогда результатами, способными значительно умножить число членов революционных групп и сплотить их в единую организацию под одно знамя ⁴ .

В главе третьей освещены отдельные стороны мировоззрения деятельности В. Г. Белинского и А. И. Герцена, рассмотрен вклад, внесенный ими в разработку основ революционно-демократической идеологии. Останавливаясь на этапах идейной эволюции родоначальника русской революционной демократии, И. А. Федосов справедливо отмечает, что так называемый "примирительный период" в жизни Белинского - самый сложный и мучительный период его исканий - приходится на время, когда наблюдался спад массового движения в России, резкое снижение активности прогрессивных общественных кругов. В книге верно указано, что "примиренческие" суждения Белинского в конце 30-х годов в значительной мере обусловливались логикой развития его взглядов, характерных для обстановки безвременья, переходных эпох. Главным фактором, определившим поворот мировоззрения Белинского, говорит автор, был общественный подъем, обозначившийся в стране с начала 40-х годов (стр. 157). Он подчеркивает значение борьбы Белинского и Герцена со славянофильством в становлении демократической идеологии. Столкновения круга Белинского и Герцена с представителями западнической группировки верно расцениваются в книге как важный шаг на пути размежевания революционного демократизма и либерализма (стр. 185, 189).

Рассматривая содержание третьей главы, нельзя не коснуться и полемики автора с исследователями, видящими существенное отличие мировоззрения Белинского в 40-х годах от его взглядов в предшествующее десятилетие. В противовес мнению этих исследователей И. А. Федосов находит, что "и в 30-е и в 40-е годы Белинский был последовательным, убежденным революционным просветителем", что его просветительство "всегда, за исключением короткого периода примирения с российской действительностью, носило революционный характер, дополнялось идеями революционной классовой борьбы" (стр. 177, 178). Этому суждению, по-видимому, заостренному автором в полемических целях, не сопутствуют доказательства, которые убедили бы читателя, что действительно в общественно-политических воззрениях Белинского в 40-х годах не было принципиальной разницы по сравнению с 30-ми годами. Разумеется, революционные мысли не были чужды Белинскому и в 30-е годы, но служит ли это достаточным основанием, чтобы считать его в данный период последовательным революционным просветителем, как утверждает И. А. Федосов? По нашему мнению, великий русский мыслитель, прошедший путь от "Дмитрия Калинина" к "Письму к Гоголю", выступивший еще в 30-е годы знаменосцем передовых сил страны, именно в 40-е годы стал последовательным революционным просветителем, идеологом революционной демократии.

Нам кажется, автор незаслуженно много внимания уделил разбору произведений А. В. Бердяева. А. В. Бердяев верно оценен в книге как поборник представительного правления, сторонник прогрессивных преобразований, как деятель, стремившийся преодолеть дворянскую ограниченность. Вместе с тем в монографии правильно отмечено, что политическая платформа Бердяева была незрелой и противоречивой, а сам Бердяев "не был борцом, натурой активной, стремящейся воздействовать на внешние условия жизни" (стр. 210, 214). В этой связи следовало бы более отчетливо указать, что в трактовке ряда важнейших проблем, во взглядах на будущее государственное устройство, в подходе к решению крестьянского вопроса А. В. Бердяев, ратовавший за конституционно-монархическую форму правления и, по всей вероятности, опасавшийся притронуться к помещичьей земельной собственности, не ушел дальше Н. Муравьева и, несомненно, стоял далеко позади Пестеля и Рылеева. Этого нельзя забывать и при выяснения взглядов Бердяева по другим социально-политическим вопросам. Нам представляется, что точка зрения Бердяева на сословность и судопроизводство в целом не выходила за рамки буржуазного либерализма и вовсе не покои-

⁴ См. С. Б. Окунь. Очерки истории СССР, вторая четверть XIX века. Л. 1957, стр. 311 - 312.

лась "на принципах широкой буржуазной демократии", как полагает автор (стр. 236).

Ценными являются главы пятая и шестая, посвященные движению и идеологии петрашевцев.

Касаясь истоков мировоззрения петрашевцев, автор верно отмечает, что идеи декабристов, Белинского, Герцена, учения западноевропейских утопических социалистов были отправным пунктом исканий петрашевцами передовой теории - исканий, определявшихся прежде всего русской действительностью, задачами русского освободительного движения.

В отличие от большинства исследователей, датирующих возникновение кружка Петрашевского 1845 годом, временем регулярного проведения первых "пятниц", И. А. Федосов, основываясь на данных, извлеченных из следственных дел, показывает, что еще ранее вокруг Петрашевского стали группироваться его единомышленники.

В поле зрения автора попали параллельные кружки (Момбелли, Кашкина, Дурова - Пальма, Толстова - Катенева - Шапошникова и др.). Говоря о распространенности кружков петрашевцев, о связях петербургских кружков с провинциальными, об их количественном составе, И. А. Федосов справедливо указывает, что нужно с сугубой осторожностью относиться к сведениям, исходившим от чиновника министерства внутренних дел И. П. Липранди, заинтересованного в раздувании дела петрашевцев. Последний обрисовывал общество петрашевцев как имевшее якобы "обширные и далеко пущенные отрасли", охватывающие собою чуть ли не всю страну (стр. 318).

Известно также и то, что в тревожной обстановке 1849 г. правительственные круги и особенно III отделение, не желавшее в глазах Николая I уступить министерству внутренних дел пальму первенства в раскрытия "заговора", взяли курс на сужение рамок следствия, на ограничение числа лиц, привлеченных к дознанию, на предание суду только тех, кто причислен был ими к наиболее опасным "злоумышленникам". Правительству было в это время весьма важно, скрыв истинное положение вещей, создать впечатление, что в России господствуют спокойствие и порядок и в стране якобы нет и почвы для "мятежей", потрясавших Западную Европу. Данное обстоятельство в общем учитывается автором, солидаризирующимся, правда, с некоторыми оговорками, с высказанным в нашей литературе мнением, что в движение петрашевцев был вовлечен значительный для того времени круг людей, охватывавший не десятки, а несколько сот человек. В этой связи заметим, что у петрашевца К. И. Тимковокого, узнавшего в Ревеле об арестах, произведенных в Петербурге, по всей вероятности, были известные основания заявить: "Сто человек в Петербурге взяли, а восемьсот осталось" ⁵ . О восьмистах знакомых Петрашевского сказано и в донесении Антонелли от 10 марта 1849 года ⁶ .

К крупнейшим практическим мероприятиям петрашевцев И. А. Федосов относит прежде всего издание "Карманного словаря иностранных слов", высоко оцененного Белинским и Герценом, и создание библиотеки революционных книг. "Сам факт создания революционной библиотеки, - говорится в монографии, - был совершенно неслыханным, революционным актом в николаевской России того времени. Это был зародыш революционной организации..." (стр. 292 - 293).

К сожалению, в книге лишь вскользь сказано о таком важном практическом начинании петрашевцев, как попытка организации ими тайной типографии (стр. 312 - 313), первые шаги к оборудованию которой были сделаны незадолго до разгрома, учиненного царизмом весной 1849 года. Стремление петрашевцев иметь свою подпольную типографию, как и обсуждение ими планов печатания революционной литературы за границей, ярко свидетельствует о том, что в их кругу вызревала идея создания вольной русской прессы, осуществленная спустя несколько лет А. И. Герценом.

Книга вводит нас в обстановку острых споров о путях и методах преобразования России - споров, происходивших в 1848 и в начале 1849 г. между революционно настроенными петрашевцами, взявшими курс на народное восстание, и теми, кто возлагал надежды на мирные реформы "сверху". В этих разногласиях находил свое отражение ускорявшийся процесс размежевания двух главных общественных лагерей - революционного и либерального.

Убедительными представляются нам и соображения И. А. Федосова о датировке обнаруженного при обыске Спешнева "Проекта обязательной подписки для членов тайного общества". Можно согласиться с автором, что составление этого исключитель-

⁵ "Дело петрашевцев". Т. II М. -Л., 1941 стр. 369, 416 - 417.

⁶ "Дело петрашевцев". Т. III. М. -Л., 1951, стр. 412.

но важного для уяснения планов петрашевцев документа, обязывавшего каждого члена общества, "не щадя себя, принять полное участие" в решающей схватке с врагом и всеми силами "споспешествовать успеху восстания", должно быть отнесено не к 1844 - 1845 гг., а к концу 1848 и началу 1849 г., то есть к тому времени, когда вопрос о создании революционной организации, призванной подготовить и возглавить народное выступление против самодержавия, выдвинут был революционной группой петрашевцев на первый план (стр. 328 - 329).

Рецензируемая книга выгодно отличается от исследований, упрощающих сложный процесс созревания идеологии петрашевцев, не обнаруживающих противоречий в их кругу, стирающих грань между петрашевцами и плеядой революционеров-демократов эпохи 50-х годов. Монография не обходит молчанием слабые стороны петрашевцев. В ней показаны и элементы классовой узости петрашевцев, сосуществование в их кружках различных социальных и политических тенденций, сочетание в их взглядах революционно-демократических и реформистских идей, которое было обусловлено недостаточной дифференциацией общественных течений в 40-х годах. Правда, иногда автор, говоря об ограниченности петрашевцев, о незрелости их суждений по ряду вопросов, делает акцент на том, что вовсе не было для них характерным. Нельзя, например, признать доказанным утверждение И. А. Федосова о наличии анархистской струи в воззрениях части петрашевцев (Спешнева и его единомышленников). Верно, что у ряда петрашевцев, как подчеркнуто в монографии, заметен был крен в сторону заговорщицкой деятельности, что ими переоценивалась степень подготовленности народных масс к революции и недооценивалось значение подготовительной работы. Однако у нас нет данных, которые свидетельствовали бы, что эти лица отказывались от политической борьбы и отрицали всякое государство.

Вряд ли вообще правомерно в части, касающейся анархизма, рассматривать известное положение В. И. Ленина о народничестве как общественном течении, не сумевшем отмежеваться от либерализма справа и от анархизма слева ⁷ , как указание, которое, по словам И. А. Федосова, может быть еще в большей мере отнесено к ранним этапам складывания революционно-демократической идеологии (сир. 241, 363).

Бесспорно, что ряд представителей демократического лагеря 40 - 60-х годов был подвержен либеральным влияниям, отдавал дань реформистским иллюзиям, испытывал колебания, но колебания между демократизмом и либерализмом, а не анархизмом и либерализмом. Крупнейшие же фигуры русской революционной демократии - Н. Г. Чернышевский и Н. А. Добролюбов - предстают перед нами и как решительные противники либерализма и как деятели, которым чужды были анархистские идеи. По нашему мнению, анархизм, развившийся, как подчеркивал В. И. Ленин, в России в 70-е годы "необыкновенно пышно", в дореформенный период не пользовался сколько-нибудь заметным влиянием в кругу русских революционеров.

Через всю книгу красной нитью проходит мысль, что важнейшей проблемой революционного движения в России последекабристской эпохи становится проблема народа. Вопрос о роли народных масс в историческом процессе, в предстоящей революции, как справедливо считает автор, занимал центральное место в идейной жизни прогрессивных слоев России того (времени. Убеждение, что невозможно сокрушить отживший социальный строй, осужденный историей на гибель, без активного участия народных масс, все более проникало в умы передовых людей страны.

В монографии шаг за шагом прослежено, как шел процесс выработки основ революционно-демократической идеологии, в которой главное место занимал народ я мысли о народной революции.

Содержательным является завершающий монографию обзор источников и литературы, в котором дан серьезный анализ историографических проблем общественного движения в России 30 - 40-х годов XIX века. Этот интересный очерк имеет самостоятельное научное значение и еще раз свидетельствует о важности и необходимости разработки советскими историками историографических вопросов.

Книга написана хорошим литературным языком. Она легко читается. И. А. Федосов дал ценное исследование по истории революционного движения России, в котором по-новому поставлен ряд важных проблем.

⁷ См. В. И. Ленин. Соч. Т. 20, стр. 224.

Похожие публикации: L^{Украина} L^World Y G

Публикатор:

Samira Dzhanabaeva → Контакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://elibrary.com.ua/Samira

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир) • Google • Yandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Н. Г. СЛАДКЕВИЧ, И. А. ФЕДОСОВ. РЕВОЛЮЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ В РОССИИ ВО ВТОРОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX в. (революционные организации и кружки) // Киев: Библиотека Украины (ELIBRARY.COM.UA). Дата обновления: 10.03.2016. URL: https://elibrary.com.ua/m/articles/view/И-А-ФЕДОСОВ-РЕВОЛЮЦИОННОЕ-ДВИЖЕНИЕ-В-РОССИИ-ВО-ВТОРОЙ-ЧЕТВЕРТИ-XIX-в-революционные-организации-и-кружки (дата обращения: 26.04.2024).

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Н. Г. СЛАДКЕВИЧ:

Н. Г. СЛАДКЕВИЧ → другие работы, поиск: Либмонстр - Украина • Либмонстр - мир • Google • Yandex

Комментарии: