Всемирный социальный форум (ВСМ) стремится объединить всех, кто, по его мнению, противостоит "неолиберальной глобализации" и "империализму во всех его формах". Он надеется стать площадкой для общих встреч этих сил. Он принял в качестве основного принципа своей деятельности концепцию "открытого пространства". Эта концепция является совершенно новой, она вызывает противоречивые отклики внутри самого ВСФ. Необходимо исследовать происхождение этой концепции "открытого пространства" и причины, почему она вызывает острую реакцию как у тех, кто ее одобряет, так и у тех, кто ее полностью не приемлет. Необходимо также изучить дилеммы, которые она ставит перед самим ВСФ, и от которых зависит его жизнеспособность.

История начинается очень давно. 1848 год стал поворотным пунктом в истории методов сопротивления существующей мировой системе. Это был год революции двух типов. Произошла социальная революция во Франции, первая серьезная попытка завоевать политическую власть движением, которое заявляло, что его базой является городской рабочий класс. Это была серьезная попытка, но она окончилась политической неудачей. Фактически эта революция длилась только четыре месяца и, в конце концов, извилистым путем привела к захвату власти племянником Наполеона. В 1852 г. он провозгласил себя императором Франции и правил в течение двух десятилетий. Неудача социальной революции заставила пересмотреть политические стратегии весь спектр политических сил Европы - правых, центристов и левых.

Революция, точнее революции, второго типа были попытками национального, народного суверенитета в ряде европейских стран, наиболее яркие примеры Германия, Италия, Венгрия и Польша. Эти революции тоже оказались неуспешными в том смысле, что ни в одной из этих стран группы, возглавлявшие революционные движения, не добились (по крайней мере, сразу) политической власти. Эти неудачи тоже привели к пересмотру политических стратегий.

Неудачи 1848 года побудили два типа движений - их стали называть социальными движениями и национальными движениями -разработать политическую стратегию, основанную прежде всего на долгосрочной организационной работе (в противоположность спорадическим и "спонтанным"

Иммануил Валлерстайн - старший научный сотрудник Йельского университета и директор Центра по изучению экономики, исторических систем и цивилизаций имени Фернанда Броделя. Он был президентом Международной социологической ассоциации (1994 - 1998) и председателем международной Комиссии по реструктуризации социальных наук фонда Гульбенкяна (1993 - 1995). Он пишет по трем фундаментальным проблемам анализа мировой системы: историческое развитие современной мировой системы; современный кризис капиталистической мировой экономики; структуры познания. В числе его книг по этим проблемам следующие: The Modern World-System (3 volumes, 1974, 1980, 1989); Utopistics, or Historical Choices for the Twenty-First Century (1998); Unthinking Social Science: The Limits of Nineteenth-Century Paradigms (1991). E-mail: immanuel.wallerstein@yale.edu

стр. 187

политическим действиям). Эти движения столкнулись с двумя новыми и более эффективно действовавшими оппонентами. Напуганный событиями 1848 года либеральный центр произвел два изменения в своей долгосрочной стратегии. Он приглушил имевший место после 1789 года конфликт с консерваторами в интересах создания общего фронта против более радикальных групп. Одновременно он начал осваивать тактику удовлетворения некоторых требований, которые выдвигали радикалы, не делая ничего, что могло бы серьезно угрожать институтам мировой системы. Правые консерваторы тоже изменили свою политику. Их тоже пугала сила радикалов, и они решили, что жесткое противодействие любым изменениям может оказаться контрпродуктивным. Поэтому они стали прислушиваться к аргументам либеральных центристов о том, что у политической тактики временных, но неопасных уступок, есть достоинства.

В результате после периода жестоких репрессий против антисистемных сил, который последовал сразу после 1848 года, правительства ведущих стран перешли к политике дозированных уступок. Эта новая политика осуществлялась на практике преимущественно не теми, кто ее придумал, т.е. либеральными центристами, а теми, кого стали называть "просвещенными консерваторами", прежде всего Дизраэли, Наполеоном III и Бисмарком. В ответ слабые, но медленно растущие антисистемные организации погрязли во внутренних дискуссиях о долгосрочной стратегии. Ключевым вопросом было отношение этих движений к государственным аппаратам своих стран.

Внутри обоих движений были те, кто настаивал, что, по крайней мере, в среднесрочной перспективе государственные аппараты остаются важным инструментом, и поэтому захват государственной власти является необходимой предпосылкой для любых социальных преобразований. В социальном движении такую позицию занимали марксисты, а в национальном движении - политические националисты. Противоположную позицию в дебатах занимали те, кто был скептически настроен к любому участию в деятельности правительства (голосование, погоня за должностями, занятие позиций в правительстве). Эта группа рассматривала это участие как бесполезное и несерьезное занятие, своего рода кооптирование. Внутри социального движения такую позицию занимали анархисты, а внутри национального движения -культурные националисты. Они считали, что их долг - действовать вне правительства, а чаще против него.

Краткая версия последующей мировой истории гласит, что этот спор внутри движений выиграли те, кто высказывался в пользу захвата государственной власти. Их политика нашла выражение в так называемой двухступенчатой стратегии: сначала захватить государственную власть, затем преобразовать мир. И, хотя такая стратегия могла показаться наблюдателям в 1860 году немного донкихотской, столетие спустя, между 1945 и 1968 годами, первая стадия двухступенчатой стратегии оказалась чрезвычайно успешной во всем мире. Практически в каждой стране к власти пришли антисистемные силы. Одной третьей мира управляли коммунистические партии. В другой трети мира, объединенной Европе, у кормила государственной власти встали социал-демократические (или схожие с ними) партии. Чтобы быть точным, необходимо отметить, что в этих странах была так называемая альтернативная власть, но она правила в ситуации, когда альтернативная оппозиция приняла базовую идею социал-демократии, государство всеобщего благосостояния, спор шел лишь о масштабах государственного участия. В остальной трети мира, на Юге, в большинстве стран Азии и Африки к власти пришли национально-освободительные движения, а Латинской Америки - популистские движения.

Суть вкратце в том, что антисистемные силы действительно добились государственной власти. Проблема состояла в том, что эти движения оказались неспособными эффективно осуществить вторую часть стратегии - преобразовать мир. В этом главное объяснение причин мировой революции 1968 года. В одной стране за другой во всех трех зонах мировой системы происходили восстания, принимавшие разные формы. У всех этих восстаний была одна

стр. 188

общая черта. Революционеры обвиняли "старых левых": когда вы пришли к власти, вы обещали социальные преобразования, но вы не выполнили своего обещания. В мире, как и внутри наших стран, говорили они, остается много неравенства, наши политические системы далеки от реальной демократии, внутри наших государств существует привилегированная каста (номенклатура). Произошло слишком мало изменений по сравнению с тем, что вы обещали.

Все восстания 1968 года (фактически 1966 - 1970 годов) были подавлены. Но разочарование, которое их питало, не исчезло. В последующие три десятилетия произошло крушение одного за другим большинства режимов, которые встали у власти в пору расцвета антисистемных движений. Распад Советского Союза стал символической кульминацией неприятия режимов "новых левых". После 1968 года мировые антисистемные силы столкнулись с проблемой как перестроиться и самое главное как изменить свою исторически сложившуюся политическую стратегию.

В последующие тридцать лет на практике были использованы новые стратегии трех типов. Первый - это многочисленные "маоизмы". Эти группы появились практически везде. Они были "маоистами" в том смысле, что они взяли за образец для своих действий китайскую культурную революцию. Они критиковали "новых левых" за недостаточную революционность, которая выражалось, в частности, в том, что они позволили кооптировать себя в систему, и главным образом в том, что они предали своих сторонников. Большинство этих движений раскололись на многочисленные фракции и распались. Их позиции серьезно подорвал крах культурной революции в самом Китае. Таким движениям нигде не удалось добиться таких политических успехов, каких достигли новые левые в период с 1945 по 1968 годы.

Второй новой стратегией стали новее левые. Это обобщенный термин, которым часто называют новые воинствующие феминистские движения, различные движения зеленых, агрессивные движения, представляющие этнические меньшинства или коренное население, движения, созданные для защиты прав лиц, чьи сексуальные предпочтения отличаются от традиционных гетеросексуальных норм, и тех, кто защищает лиц, которые раньше по той или иной причине считались "инвалидами".

Это разнородное сборище. Эти движения объединяла критика новых левых. Во-первых, они настаивали на неотложности политических перемен, осуществление которых старые левые прежде считали вторичной задачей, или рассматривали их как проблемы, которые будут (легко) решены после успеха главной "революции". Движения новых левых утверждают, что проблемы, которые они поднимают, столь же важны, как и те, которые традиционно были в программах социальных движений (права индустриальных рабочих) или национальных движений (права угнетенных наций).

Второе, что объединяло новых левых, - это возражения против централистских тенденций в движениях старых левых. Последние раньше всегда настаивали на том, что если внутри государства создается любая особая группа, например, женское или молодежное движение, она должна быть аффилированной структурой основного движения старых левых. Старые левые всегда доказывали, что сепаратное создание таких движений является раскольническим шагом и наносит вред "основной" борьбе, которую ведут они.

Третье, что объединяло движения новых левых, - несогласие с государственно ориентированной стратегией новых левых. Новые левые делились на тех, кто понимал, что надо еще раз провозгласить позиции прежних оппонентов, старых левых (сегмент, состоящий из анархистов и культурных националистов), и осудить любой курс на сотрудничество с государством, и тех, кто просто утверждал, что государственно ориентированная стратегия является перегибом или она не порождает проблемы, которые их особенно беспокоят.

Именно споры по последнему вопросу в конечном итоге уничтожили "новизну" позиций новых левых. Лучшей иллюстрацией являются дебаты, имевшие место в 1980-х годах между Realos и Fundis внутри германского движения зеленых, которое было одним из наиболее мощных движе-

стр. 189

ний новых левых. По сути германские зеленые воспроизвели споры, которые социальные движения вели в 19 столетии по вопросу об отношении к государству. Так называемые Realos заняли позиции аналогичные марксистским, а так называемые Fundis - аналогичные анархистским. И снова выиграла государственно ориентированная группировка. Но с тех пор наиболее существенное и явное различие между новыми левыми и старыми левыми исчезло, особенно после того как сохранившиеся организации старых левых пошли на уступки по первым двум пунктам претензий движений новых левых.

В 1980-е годы начала набирать силу третья стратегия, главной проблемой для которой стали "права человека". Группы, которые примкнули к ней, исходили из того, что старые левые серьезно недооценивали вопрос о правах человека во время борьбы за государственную власть, и более того, после достижения власти, когда они были правящей силой, нарушали права человека. Формой их самоорганизации стали "неправительственные организации" (НО). Их отличительными чертами стало сосредоточение на узкой конкретной проблеме, наличие постоянного наемного персонала, который более или менее контролировал организацию, члены организации, в чьи обязанности входило делать денежные взносы и время от времени участвовать в прямых действиях протеста по распоряжению штатных сотрудников. Среди первых НО такого типа были Amnesty International и Greenpeace, но сейчас их великое множество.

Недостатком этих организаций является их активная деятельность по сбору средств, что почти неизбежно приводит к их зависимости от потенциальных спонсоров (фондов, состоятельных людей) и необходимости контролировать, а то и сдерживать энтузиазм своих наиболее активных членов. Еще хуже, что они все более заметны в странах Юга (главное место деятельности этих НО) в качестве еще одного инструмента вмешательства в дела этих стран институтов Севера (там базируется большинство таких организаций), чтобы получить полномочия для продвижения идей и интересов Севера. Хотя целью этих движений не является захват власти, похоже, что они ориентированы прежде всего на то, чтобы стать политическим лобби, которое пытается влиять на все уровни и ветви государственной власти (исполнительную, законодательную и судебную).

Вот основа, на которой выросло то, что мировая пресса назвала "антиглобалистским движением", и то, что в наши дни называет себя не по-английски altermondialiste движением. Когда оно началось? Трудно сказать. В истории этого движения есть три знаковые события, и все они произошли на Американском континенте: восстание сапатистов (Сапатистской армии освобождения Мексики - САНО) в штате Чьяпос в 1994 г., протесты активистов против сессии Всемирной торговой организации (ВТО) в Сиэтле в 1999 г. и первая конференция Всемирного социального форума в Порту-Алегри в 2001 г.

Начало восстания сапатистов специально было приурочено к 1 января 1994 г., когда вступило в силу Североамериканское соглашение о свободе торговли (НАФТА). Сапатистское движение появилось как боевая вооруженная организация коренного населения Чьяпос, продолжив его пятисотлетнюю борьбу за землю и автономию. Можно выделить три характерные черты борьбы сапатистов. 1) Они добиваются конституционного закрепления прав коренного населения, не стремятся захватить государственную власть в Мексике. 2) Сапатисты позиционирует свои требования как часть всемирной борьбы включая, конечно, борьбу против неолиберальной глобализации (отсюда и знаковый выбор начать открытое сопротивление мексиканским властям в день вступления в силу договора НАФТА). 3) Сапатисты добивались и добились широкой международной поддержки, став маяком для движений протеста во всем мире.

Через пять лет состоялись выступления протеста в Сиэтле, где проходил эпохальный саммит ВТО. У него было пять особенностей. 1) Это был протест, направленный против неолиберальной глобализации и институтов, предназначенных для осуществления того, что было названо вашингтонским консенсусом. 2) Протестанты прибегли к прямым, разрушительным дей-

стр. 190

ствиям. 3) Он стал результатом невероятного альянса между движениями старых левых (таких, как федерация профсоюзов США, Американская федерация труда -Конгресс производственных профсоюзов, АФТ-КПП), движениями новых левых (такие, как защитники окружающей среды) и анархистскими группами. 4) Среди протестантов было очень много граждан США. И хотя этот факт неудивителен, поскольку выступления протеста проходили на территории Соединенных Штатов, он свидетельствует о том, что altermondialisme пользуется широкой поддержкой даже среди населения Соединенных Штатов и является нечто большим, нежели движение, в основном или полностью базирующееся на Юге. И 5) протестантам вопреки всему удалось добиться успеха. ВТО оказалась дезорганизованной, и саммиту не удалось выполнить поставленные перед ним цели.

За Сиэтлом последовали силовые акции протеста во время международных встреч по всему миру. Дошло до того, что организаторы таких встреч стали выбирать для них такие места, где трудно организовать выступления протеста в силу инфраструктурных или политических причин (саммит ВТО в Дохе, Катар, в 2001 г.; саммит большой семерки в Кананаскисе в канадских Скалистых горах в 2002 г.; и, конечно, ежегодные встречи в рамках Всемирного экономического форума в Давосе). Именно в этот момент в движении altermondialistes произошел важный сдвиг, и было принято решение проводить Всемирный социальный форум как противовес Всемирному экономическому форуму в Давосе. Первая такая встреча произошла в бразильском городе Порту-Алегри. Он был выбран по двум основным причинам - благожелательное отношение местных властей и то, что это город Юга, что подчеркивало главное место, которое ВСФ отводил в своих планах Югу. ВСФ еще дважды проводил свои встречи в Порту-Алегри (в 2002 и 2003 годах), затем в Мумбае (Индия) в 2004 г. В 2005 г. встреча снова пройдет в Порту-Алегри, объявлено, что в 2007 г. встреча состоится где-нибудь в Африке. Число участников этих встреч значительно увеличилось. Похоже, что число участников, приехавших из-за границы, возросло с около 10 тыс. в 2001 г. до возможно 100 тыс. в 2004 г., хотя точные цифры определить невозможно.

У ВСФ нет четкой организационной структуры. Раньше он принял принцип "открытого пространства". Суть этой концепции состоит в том, что никакая политическая позиция не должна преобладать в ВСФ, имеет значение только принадлежность к оппозиции неолиберальной глобализации и империализму во всех формах. Сам ВСФ не принимает никаких резолюций и не организует никаких политических действий. У него нет официальных представителей, также как и штатных сотрудников. У него есть Секретариат в Бразилии и Бразильский организационный комитет, состоящий из восьми общественных организаций. Когда проходила встреча ВСФ в Мумбае, функционировал Индийский организационный комитет. Существует Международный совет ВСФ, кооптированными членами которого являются 125 организаций. Их представители встречаются по крайней мере один раз в год (обычно чаще) чтобы решить такие вопросы, как место проведения очередной встречи ВСФ, и как она будет проходить. Кроме того, появились континентальные/региональные, национальные, и так называемые тематические социальные форумы. Они организуются независимо от ВСФ и формально организационно не связаны (есть только духовная связь) с ВСФ.

Кроме того, сами встречи ВСФ являют собой большое разнообразие встреч -крупных "пленарных" сессий, тематических сессий со средним количеством участников, множество встреч с небольшим количеством участников, организованных по инициативе снизу (лицами, которые не только выбирают тему и предлагают ее организационному комитету, но и выполняют всю работу, связанную с приглашением выступающих и привлечением аудитории). Когда говорят, у Всемирного социального форума скорее горизонтальная нежели вертикальная структура, имеют в виду отсутствие централизованной иерархии и способность организаций-участников проводить свои собственные сессии.

стр. 191

стр. 192

ВСФ не является движением. Он даже не является движением, состоящим из движений. Более точным будет сказать, что он был задуман как семья движений. И эта семья стремится стать глобальной. Пока в ВСФ неравномерно представлены различные части мира, он определенно представляет собой более глобальную силу, чем все ранее существовавшие коалиции антисистемных движений. Его уникальность в том, что Север не играет в его деятельности решающей роли, как это всегда раньше было во всех мировых антисистемных структурах. Расширение охвата проигравших от неолиберальной глобализации групп и дальше будет организационным приоритетом для ВСФ.

Можно сказать, что по ряду показателей ВСФ стал очень успешным предприятием. Всего за несколько лет число его активных участников значительно увеличилось, расширилась география движения. Ему удалось привлечь внимание мировых СМИ как явления соизмеримого с Всемирным экономическим форумом, который существует значительно дольше и гораздо лучше финансируется. Он стал главным местом антисистемной деятельности в мире. Однако среди его наиболее горячих сторонников все более распространяется чувство неопределенности в отношении будущего.

ВСФ критикуют по трем основным позициям. Критика исходит из лагеря центристов, часть которых посещает мероприятия ВСФ, но не вносит существенный вклад в их организацию. Эта группа полагает, что у ВСФ отсутствует практическая или конкретная ориентация. Центристы считают, что ВСФ должна попытаться обсудить с Всемирным экономическим форумом (ВЭФ) и различными международными институтами (Международным валютным фондом, Всемирным банком, ВТО) специальные программы, которые могут как-то облегчить страдания (например, от СПИДа), улучшить перспективы так называемого устойчивого развития и покончить с бедностью. Эта группа говорит о том, что ВСФ слишком увлекается лозунгами и организацией кампаний протеста, которые привлекают безответственных и даже опасных людей.

Правда, что ВСФ отвергало все предложения, которые могли бы привести к переговорам о (закулисных) соглашениях с теми, кто представлен в Давосе. После одной неудачной попытки начать диалог с ВЭФ ВСФ отказывается от дискуссий с ним (соответствующее предложение делалось несколько раз). ВСФ всегда понимал, что такие дискуссии малопродуктивны, и ввязываться в них - значит ослаблять силу и влияние ВСФ как мировой структуры. ВСФ является открытым пространством, но только для тех, кто открыто противостоит неолиберальной глобализации и империализму во всех формах. Очень сомнительно, что среди участников форума в Давосе можно найти много тех, кто выразит желание начать объединяться на такой платформе.

Более резко ВСФ критикуют различные группы, которые являются наследниками старых левых. Например, в Мумбае группа организаций в основном из Индии, но не только, организовала нечто вроде контр-форума на том основании, что ВСФ по большому счету подчиняется западным неправительственным организациям и поэтому "объективно" является контрреволюционной структурой. Эта группа отказывается участвовать в ВСФ. Ее взгляды разделяют некоторые в рядах ВСФ, хотя может быть в более мягкой форме.

Эта группа критикует ВСФ по многим направлениям. ВСФ говорит, что другой мир возможен, значит надо говорить, что целью является социализм. ВСФ является открытым форумом, поэтому он занимается пустой болтовней. Он не участвует в акциях, поэтому он изначально неэффективен. Он принимает деньги от фондов и неправительственных организаций, значит он продался. Он не позволяет участвовать в своей деятельности политическим партиям, следовательно, он не обращает внимания на ключевые группы. Он отвергает сотрудничество с группами, которые прибегают к насилию, но насилие является законным средством борьбы для угнетенных групп, у которых нет альтернативы.

Все программные заявления ВСФ правильны. Он отрицает домыслы интерпретаторов этих заявлений. Критика в адрес ВСФ исходит также от активистов низо-

стр. 193

вых организаций и людей, находящихся под влиянием анархистской традиции. Она почти прямо противоположна критике со стороны старых левых. Заключается она в том, что ВСФ якобы является de facto новым интернационалом с тайной иерархией, которая и принимает важные решения. Но фактически этот вариант критики сводится к критике, с которой выступают старые левые. Лидеры ВСФ используют свои полномочия, чтобы сдать активных борцов.

Последняя разновидность критики исходит из самого ВСФ. В известном смысле внутренняя критика является приглаженным вариантом критики со стороны центристов, враждебно настроенных старых левых и анархистских групп. Однако из среды ВСФ слышны две разновидности критики по существу.

Представители первой утверждают, что хотя идея открытого пространства заслуживает одобрения, со временем она приестся. Из года в год пропагандируются одни и те же идеи. Люди от этого неизбежно устанут, и структура выдохнется. Представители второй утверждают, что идея горизонтальной неиерархической структуры может быть и хороша, однако, решения и, порой, важные решения каким-то образом принимаются. Кто и как это делает? Критики говорят, что процесс принятия решений недостаточно прозрачен, и поэтому его нельзя считать демократическим.

Далее следует рассмотреть еще одно явление, существующее внутри ВСФ. Поскольку там широко практикуется организационная спонтанность, некоторые организации встречаются в рамках всемирных форумов. Эти группы сами принимали резолюции и планировали конкретные политические акции. Однако мировым СМИ трудно отличить эти встречи от самого ВСФ. Так эти встречи постепенно подрывают концепцию о том, что у ВСФ нет политических позиций, и он не организует никаких акций. Это является источником постоянного напряжения.

Внутренняя критика вызвала многочисленные споры внутри Всемирного социального форума и внутри Международного совета, особенно во время его встречи в Италии. Результатом этой встречи стало письмо, которое Международный секретариат разослал сети организации, принимающих участие в ВСФ. В письме говорилось, что ВСФ планирует произвести важные изменения в формат пятого ВСФ в 2005 г. Это письмо стоит внимательно прочитать. Письмо начинается с подчеркивания главного намерения: "Сохраняя присущее ВСФ разнообразие, нам бы хотелось преобразовать ВСФ в пространство, на котором будет возможно укреплять взаимосвязи между различными участниками ВСФ и организовывать совместные действия".

В письме в общих чертах описывается механизм подготовки "добровольных и самоорганизованных" мероприятий, таких как подготовка "осевых тем" встреч, которые "станут результатом консультаций (...), а не решений Международного совета или Секретариата". Это предлагается считать "главным прорывом" в развитии концепции открытого пространства. Этот новый порядок призван стать ответом на критику о недостаточной демократии внутри ВСФ и на ощущения, что у людей, придерживающихся сходных взглядов, не было достаточных возможностей для дискуссий из-за того, что встречи исторически носили разрозненный характер. В 2005 году мы увидим, насколько этот новый порядок помогает преодолевать эти трудности.

Возможно, не менее важной проблемой, чем грядущая внутренняя перестройка ВСФ, является выявление внешнего контекста, в котором действует ВСФ. Чтобы определить, насколько это верно, мы должны определить, какие существуют тенденции в мировой геополитике. В настоящее время существует три основных противоречия, два из них существуют давно, третье принципиально новое: конфликты между ведущими державами; конфликт между Севером и Югом; и борьба за то, какой будет мировая система, которая может придти на смену находящейся в кризисе капиталистической мировой экономике. У каждой из них своя динамика, но траектория каждой внутренне связана с траекториями двух остальных.

Первое противоречие - это противоречие между тремя главными центрами накопления капитала, так называемой триадой: Соединенными Штатами, Западной

стр. 194

Европой и Японией. Они находятся в жесткой конкуренции друг с другом, которая ежедневно усиливается. К настоящему времени экономическая конкуренция распространилась и на область политики и стала основным элементом геополитической нестабильности. Эра гегемонии Соединенных Штатов определенно завершилась. Они - идущая к упадку держава даже военной области (как показывает партизанская война в Ираке в 2003 - 2004 годах), и больше не может рассчитывать на какую бы то ни было автоматическую поддержку со стороны старых союзников в Западной Европе и Восточной Азии. В действительности тенденция прямо противоположная. Соединенные Штаты скатываются к положению, когда им придется делать серьезные уступки Западной Европе и Восточной Азии, чтобы добиться их ныне уже нехотя оказываемой геополитической поддержки. В течение десятилетия Соединенным Штатам, возможно, придется выбирать между Западной Европой и Восточной Азией, к кому из них примкнуть как к будущему господствующему центру накопления капитала. Это является фундаментальным сдвигом в мировой геополитике.

Второе противоречие - это продолжающийся конфликт между Севером и Югом. В этом конфликте три члена триады составляют Север. У них общие интересы в отношении Юга, но междоусобная конкуренция оказывает влияние на борьбу между Севером и Югом и усилит позиции Юга, особенно входящих в него наиболее развитых стран (Бразилии, Индии, Китая и т.д.). Главным вопросом с точки зрения Юга является то, сохранится ли альянс так называемых G-20 и так называемых G-90 (то есть наиболее и наименее экономически и политически развитых стран Юга), или они пойдут разными путями, что будет отвечать интересам Севера.

Последнее противоречие - это конфликт между поборниками духа Давоса и поборниками духа Порту-Алегри. Это конфликт не географический, а идеологический и продиктованный классовыми интересами. Он наиболее важен из всех трех противоречий, хотя и получает наименьшее освещение в СМИ. Проблема для поборников духа Порту-Алегри состоит в том, чтобы определиться, в какой мере они будут заняты приоритетами двух других противоречий, смогут ли они своими коллективными действиями решающим образом повлиять на исход этих двух конфликтов, чтобы не стать их статистами.

Конфликт между Давосом и Порту-Алегри - это не конфликт между достоинствами и пороками неолиберальной глобализации, хотя его изображают именно так, в том числе и сторонники обеих групп. Это не конфликт вокруг капитализма как мировой системы, поскольку капитализм как мировая система находится в структурном кризисе и исчезнет через 20 - 50 лет. Суть конфликта в том, что заменит капитализм как историческую систему. Речь идет о том, будем ли мы двигаться к другой системе, при которой сохранится ключевая особенность капитализма - его иерархическая, неэгалитарная, делящая на богатых и бедных сущность - или мы будем двигаться к новой мировой системе, относительно демократической и относительно эгалитарной.

Это не мелкий вопрос. Обе стороны очень тщательно разрабатывают организационные и структурные параметры новой мировой системы. В настоящее время водораздел определяется на уровне инстинктивных чувств, а не альтернативных парадигм. Но эта борьба, несомненно, показывает, что Всемирный социальный форум является единственной серьезной силой, которая выражает дух Порту-Алегри. Очевидно также и то, что не существует убедительной альтернативы ключевому организационному элементу этой структуры - форуму как открытому пространству.

Способность открытого пространства служить цели преобразования мира на демократических и эгалитарных началах будет зависеть от того, сможет ли Всемирный социальный форум, и если сможет, то как, соединить открытое пространство с реальной, конкретной политической деятельностью. Это будет нелегко сделать, и реформирование ВСФ, обещанное в 2005 г., только начало. Я думаю, что главное, что надо сделать - это создать институциональное пространство для функционирования множества политических альянсов внутри ВСФ, не превращая их дея-

стр. 195

тельность в деятельность самого ВСФ. Открытое пространство должно быть не только пространством для обмена взглядами и оценками его участников, но и обмена мнениями относительно плодотворности альтернативных способов политических действий в мировой системе. Открытое пространство не является зонтом, который покрывает все, таким оно никогда и не задумывалось. ВСФ объединяет только тех, кто выступает против неолиберальной глобализации и империализма во всех формах. Это большой зонтик, но не безграничный. Существуют внешние границы для тех, кто должен под ним находиться. ВСФ должен быть открытым пространством не просто для обсуждения проблем и альтернативных форм действий, он должен поощрять испытание альтернативных форм для тех, кто хочет их испытать. Эти действия могут быть не только различными по формам, но и охватывать разные пространства. Некоторые могут быть общемирового масштаба, некоторые региональными, некоторые межрегиональными, некоторые относительно локальными. Конечно, ВСФ уже действует в этом направлении, но он должен целенаправленно интегрировать в свою организационную структуру взаимодействие между различными движениями. Пока споры ведутся между товарищами, а не между защитниками чистоты веры, такое взаимодействие может только усилить центральную роль ВСФ в преобразовании мира.

Второй ключевой элемент открытого пространства состоит в том, что он должен быть действительно открытым, то есть полностью транспарентным. Деятельность ВСФ была чересчур закрытой. Больше процессов принятия решений должны происходить в стеклянной емкости, на виду у всех. Это будет сдерживающим фактором для тех, кто может захотеть "захватить" ВСФ и коренным образом изменить его. Это ободрит тех, кто участвует в ВСФ с надеждой на то, что мы будем создавать более демократичную мировую систему с более демократичным форумом. Одна из простых идей может состоять в том, чтобы делать видеозаписи всех встреч Международного совета и помещать их в Интернет. Существует опасность, что это будет способствовать произнесению речей на публику, достоинство идеи состоит в том, что таким образом каждый получит возможность узнать, о чем ведутся дебаты.

Итак, вкратце, да открытому пространству при условии, что ВСФ становится ареной для встреч на постоянной основе разнообразных альянсов и групп, занимающихся политической деятельностью, а также, если работа самого ВСФ станет более прозрачной.

Будет ли этого достаточно для того, чтобы обеспечить сохранение ВСФ и его ведущей роли в борьбе за преобразование мира? В этом нельзя быть уверенным наверняка. Это точка отсчета, и ее надо заново пересмотреть, скажем, лет через пять. Велика вероятность того, что в течение ближайших пяти лет Всемирный социальный форум может распасться вследствие грядущих конфликтов или из-за внутренних противоречий. Я не думаю, что это случится с большой степенью вероятности, но это возможно. В чем я абсолютно уверен, так это в том, что не существует убедительной альтернативы Всемирному социальному форуму как мировому игроку от имени тех, кто борется за дух Порту-Алегри или в какой-то степени привержен идее создания демократической, эгалитарной мировой системы. Или мы превратим ВСФ в работоспособную структуру, или пропадем вместе с ним.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: