Восприятие Византийской империи в Киевской Руси

Byzantion. Bruxelles. 1983, N 2.

Кэмбриджского исследователя С. Фрэнклина, автора статьи "Империя "ромеев" с точки зрения Киевской Руси: аспекты византино-русских культурных отношений", интересует восприятие историко-культурных ценностей византийского общества верхами Древнерусского государства, отношение их к самоназванию византийцев, к институтам империи и монархии.

Фрэнклин использует древнерусские и византийские источники, научную литературу, в том числе труды русских дореволюционных и советских ученых. Статья начинается с несколько нарочитой посылки. Русь, рассуждает автор, приняла от Византии христианство - универсальную церковь, которая была неотделима от универсальной империи. Никто не считает, что Киев управлялся из Константинополя или подчинялся императору. Однако, полагает автор, на Руси признавали универсальность империи, иначе говоря, супрематию "императора ромеев" (с 507 - 509). Недаром, отмечает Фрэнклин, русские князья называли себя на своих печатях по-гречески "архонтами", тогда как правитель Византии именовался "василевсом".

Византийский универсализм, по мнению Фрэнклина, основывался на теологическом восприятии истории и вере в уникальное предназначение романо-христианской империи. Чтобы принять или отвергнуть эту веру, политическим деятелям Руси предстояло сначала уяснить исторические факты и воззрения, из них вытекающие. Фрэнклин высказывает убеждение в существовании между Византией и Русью культурного барьера, в чем, по его мнению, и кроется причина того, что лишь немногие культурные ценности Византии достигали Руси, да и то в искаженном виде. Прежде всего речь идет о литературных заимствованиях. Порою их греческие корни неясны, а значение - случайно или неизбежно - изменено.

В России с XI по XV в. сведения по истории Византии, утверждает Фрэнклин, ограничивались содержанием популярных в то время переводных хронографов, поверхностно излагавших события далекого прошлого. Притом древнерусские переводчики и компиляторы, по мнению автора, обнаруживали явное равнодушие к "императорскому" наследию Византии (с. 516 - 518).

Как известно, византийцы приняли самоназвание "ромеи", т. е. "римляне", что призвано было выражать политическую и культурную преемственность между Римом и Константинополем. Осознание континуитета, столь характерное для византийского универсализма, было чуждым Древней Руси. Здесь мировая история воспринималась как последовательная смена монархий (с. 519). Разницу восприятия древности византийцами и русскими Фрэнклин показывает на примерах русских переводов понятия "ромеи". Русские переводчики, передавая

стр. 161

это понятие то как "римляне", то как "греки" (в зависимости от канвы исторических событий), не отождествляли современных им византийцев и древних римлян. При этом важная для византийцев идея континуитета утрачивалась (с. 527).

Русские хронисты, указывает Фрэнклин, имели возможность развивать концепцию монархии на основе византийской теории. Однако на практике политическая законность в Киевской Руси зиждилась на ином принципе - коллективном наследовании князьями власти, принадлежавшей совокупности рода Рюриковичей (с. 529). С принятием христианства родовые принципы власти замещаются новой политической системой. В то же время употреблявшееся уже в Киевской Руси понятие "царь" не было адекватно титулу "василевс ромеев", а служило для выделения выдающихся по своим личным качествам князей. Наряду с этим русские летописцы, воссоздавая ход мировой истории, не абсолютизировали категорию "империя". Они прибегали к делению человечества на народы и учитывали их религиозную принадлежность (с. 532 - 533).

Правящие круги Древней Руси заимствовали византийские схемы универсальной истории, не принимая "метаполитического" авторитета византийского императора (с. 534). Идеологи Древнерусского государства придерживались своих собственных политических ценностей, своего понимания хода истории человечества. В каждом отдельном случае русские книгочеи постигали смысл византийских сочинений, исходя из собственного опыта (с. 535). Отношение верхов древнерусского общества к византийскому универсализму претерпевает разительную перемену лишь в конце XV в., когда титул "царь" укореняется и русские образованные люди вновь обращаются к переводам византийских источников и возводят великокняжеский род к Августу. В ту пору византийская схема мировой истории начинает использоваться в концепции исторического прошлого России с большей, чем прежде, полнотой.

Фрэнклину удалось продемонстрировать, что освоение культурного наследия Византии на Руси вело к полному переосмыслению историко-культурных ценностей византийского общества в средневековой России.

Постоянный адрес данной публикации: