Особый интерес для исследования социально-политической ситуации в Галиции представляют данные Российского МИДа. Интерес к Галиции В России СО стороны внешнеполитического (как и военного) ведомства начал проявляться еще непосредственно перед войной. В папках Особого политического отдела российского МИДа представлены сведения о национально-социальной ситуации и внутриполитическом развитии Галиции как накануне, так и в ходе войны. В ведомственной переписке МИДа об антирусской политике Австро-Венгрии в Галиции, в многочисленных документах имеется довольно подробная характеристика национальных и политических отношений в Галиции.

Документы констатируют, что Восточная Галиция населена, в основном, русскими малорусской ветви (русины). В депеше из Вены российского представителя князя Урусова от 29 мая (11 июня) 1910 г. приводится приблизительная численность русских в крае, говорящих на малороссийском (то есть не великорусском) наречии, - около 3 млн. человек. Это население "сознавало себя принадлежащим к семье Великого Русского народа" и признавало свою национальную и культурную связь с Россией¹ .

О принадлежности к русской национально-этнической общности коренного населения Восточной Галиции свидетельствуют все предвоенные (как и военные) документы. Так, в докладной записке в МИД от 26 мая 1913 г. члена Государственной Думы графа Бобринского, изучавшего в течение 5 лет национально-социальную ситуацию в крае и лично посетившего Восточную Галицию в предвоенный период, констатируется, что в Галиции проживает коренного русского населения: в Восточной Галиции - 3500000 человек, в Западной - 200000 человек, которые находятся в культурном, политическом и экономическом порабощении у представителей других национальностей, а также "у групп политических дельцов мазепинского лагеря" (то есть антирусского проукраинского. - В. С. ). Местные русские относятся к малороссийской ветви русского народа. То же говорится в Депеше гофмейстера Гирса из Вены, данных П. Казанского предвоенного и военного времени и других источниках² .

Немногочисленные украинские авторы того периода, деятельность которых носила, прежде всего, общественно-политический характер, также го-

Савченко Владимир Николаевич - кандидат исторических наук, научный сотрудник Института славяноведения РАН.

стр. 95

ворят о русинах-малороссах, отождествляя их, однако, с украинским населением. Так, один из идеологов украинского культурно-политического течения М. Грушевский, российский подданный, перешедший на австрийскую службу в Восточной Галиции, констатирует: "В Галичине (Восточной Галиции. - В. С. ) по старой традиции термины - Русь, Русин, руський обозначают национальность малорусскую (украинскую по принятой теперь (у украинских деятелей. - В. С. ) терминологии)"³ . Ему вторят тогдашние украинские деятели в России, говоря о русинах Галиции как "об общеукраинском населении с Россией", причем в контексте о малорусской этнографии⁴ . Украинские советские авторы относят Восточную Галицию к западно-украинским землям, а коренное население - к украинцам, избегая термина "русины" и заменяя его, обычно, на "галичане"⁵ .

Документы предвоенного периода дают достаточно полное представление о национально-политической ситуации в Восточной Галиции накануне первой мировой войны. Коренное население края - русины (в преобладающей массе крестьяне) относятся, согласно документам, к малорусской ветви русского народа, что соответствует общепринятым не только научным, но и общественно-политическим представлениям, и не только в России, но и за рубежом, в том числе в Австро-Венгрии и Германии. Русины в Галиции по вероисповеданию принадлежат к унии, сохранившей во многом внешнюю обрядность православия. И если высшее униатское духовенство, тесно связанное с польско-католическими кругами, стремилось приблизить унию к католицизму, то широкие крестьянские массы и низшее униатское духовенство тяготели к православию.

Среди русинов в первой половине XIX в. сложилось культурно-политическое течение, получившее название "русофильство" или "москвофильство", обозначаемое в документах как "Русская партия". Это течение придерживалось умеренных социально-политических взглядов и ориентировалось на национально-культурное единство "всех трех русских племен" - велико-, бело- и малороссов. Социальную базу движения составляло низшее духовенство и часть интеллигенции. Это движение было созвучно глубокой исторической традиции русофильства среди крестьянского населения края.

Культурно-политическое течение украинофилов (украинцев) выросло в Восточной Галиции из литературно-культурного течения конца 60-х годов XIX в., не имевшего сколько-нибудь прочного влияния и корней в крае. Оно было преобразовано в культурно-политическое течение и использовано политиками Вены и польскими политическими кругами с целью обособить русинов Галиции и Буковины от их единоплеменников в России⁶ . Социальную базу украинофилов составили большая часть интеллигенции русинов, высшее униатское духовенство. В крестьянскую среду украинофильство лишь начало проникать. Причем рост его влияния там был обусловлен не национально-культурными аргументами, а социальным радикализмом украинофильства, не отрицавшего насильственный передел крупной земельной собственности⁷ .

Российская общественность в целом была слабо осведомлена о национально-политической ситуации в Восточной Галиции накануне войны. Национально-политическая ситуация, отраженная в многочисленных документах, получила свое полное подтверждение в материалах МИДа (а также военного ведомства) и в ходе начавшейся войны. Со вступлением русских войск в Галицию она конкретизировалась и уточнялась.

Идеи национально-территориального размежевания в ходе начавшейся войны могли выступать как средство реализации, форма прикрытия геополитических интересов воюющих сторон. Для России был важен выход к Карпато-Дунайскому региону, для австро-германцев - доступ к Черноморскому бассейну. С этих позиций соперниками (Россией - с одной стороны, австро-германцами - с другой) был реанимирован и польский вопрос, как национально-территориальная проблема. Позиция России предполагала объединение всех польских земель в ее границах. 14 августа 1914 г. Верховный

стр. 96

Главнокомандующий русской армией Великий князь Николай Николаевич обратился к полякам с воззванием, которое провозглашало одной из задач войны объединение всех польских земель под властью России.

Для России выход к Карпатам через Галицию одновременно способствовал бы наиболее полному и удачному решению и польского и малорусского вопросов, как национально-территориальных проблем, в своих интересах. Однако планы территориального переустройства и соотношение их с национальным вопросом определялись и корректировались ходом военных действий.

В середине августа в российском МИДе был подготовлен проект Временного положения об управлении областями Австро-Венгрии, занятыми по праву войны. Проект предусматривал образование на территории Галиции Генерал-губернаторства, глава которого был бы наделен широкими полномочиями. В проекте предусматривалось проведение осторожной политики. Предполагалось оставить в силе все местные (то есть австрийские) законы до специального распоряжения генерал-губернатора. Официальным языком сношения предусматривался русский, но генерал-губернатор мог разрешить пользоваться и местными языками (то есть малорусским, польским, немецким). Помощь населению предполагалось оказывать без различия общественного состояния, национальности и вероисповедания⁸ . Проект был утвержден Верховным Главнокомандующим 19 августа. Генерал-губернатором Галиции стал граф Бобринский.

Даже по сведениям, исходящим от украинских кругов, явно враждебных России, следует, что русские "войска и военное начальство оставили в населении всех национальностей и вероисповеданий самые отрадные воспоминания, которые не только не сглаживаются с течением времени, но становятся все более и более яркими... Русские войска вступили во Львов с пением малорусских песен, т.е. тех же украинских, население приняло их таким образом не как победителей, а как освободителей. Поведение солдат одобряется всем населением безусловно. Неизбежные случаи насилия были ничтожны. Поведение военного начальства отличалось всегда полной терпимостью, как в национальном, так и в религиозном отношении". Офицеры старались говорить с населением на местном наречии. Военные власти были склонны допустить деятельность даже украинских газет⁹ .

При вступлении русских войск в Западную Галицию, как свидетельствуют очевидцы в российских источниках, прием был радушным "среди самых различных слоев населения. Даже польские крестьяне в Западной Галиции встречали русские войска с радостью, как освободителей от помещичьего гнета". И если польская интеллигенция смотрела "косо", то среди польских помещиков, ксендзов, учителей было, зачастую, радушное отношение: "дай Бог и в России его найти". "Что же касается до хлопов (крестьян-поляков), то их отношение к русским войскам не оставляло желать лучшего". Исключения лишь подтверждали правило. Крестьяне-поляки "чистосердечно жаловались" на свое житье, "на свое крайнее безземелье, на свою полную, часто кабальную зависимость от панов-помещиков". Во многих деревнях крестьяне с завистью говорили о сравнительно лучшем положении их братьев, польских крестьян в России¹⁰ .

Польские источники, склонные к сотрудничеству с Россией, в свою очередь, отмечали, что в Западной Галиции, где действовали русские военные власти, "налаживались все лучшие отношения между русскими войсками и польским населением"¹¹ .

По сведениям из украинских источников, в начале русской оккупации Галиции "настроение всего населения обеих национальностей (русской и польской. - В. С. ) было настолько в... пользу (России. - В. С. ), что в Вене серьезно задумывались над тем, стоит ли вообще отстаивать Галицию, население которой уже потеряно для Австрии и вообще не оправдало возлагавшихся на него надежд"¹² (то есть верноподданнического отношения к Австро-Венгрии).

стр. 97

Согласно официальным российским данным, "вступление русских войск было приветствуемо значительным большинством ее (Галиции. - В. С. ) населения"¹³ (прежде всего крестьянского, составлявшего до 80% общей численности: среди русинов-униатов - 95%, среди католиков - 67%) как в Восточной, так и в Западной Галиции¹⁴ . Однако отношение других социальных и национальных слоев было иным.

По мере военных успехов русских войск в Галиции в 1914 - 1915 гг. конкретизировались и планы территориальных притязаний России в крае. Россия, стремившаяся использовать "польский фактор" в борьбе с австро-германцами, не могла не считаться с интересами польской элиты Галиции. Для российских правящих кругов, строивших планы "слияния края с империей", важным являлся вопрос разграничения интересов российских и польских буржуазно-помещичьих кругов в занятых областях. Свое выражение "программа разграничения" в самых общих чертах получила в заявлении Бобринского от 10 сентября 1914 г. при встрече с делегацией польской общественности в занятом русскими войсками Львове. Было подчеркнуто, что восточная Галиция и Лемковщина рассматриваются как "коренные русские области" и являются бесспорным достоянием России. Там будет введена русская система законодательной и исполнительной власти, русский язык в качестве официального и так далее. Что касается Западной Галиции, населенной в основном католиками (поляками), то по мере занятия ее русскими войсками там предполагалось "применять начала, объявленные в воззвании Верховного главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича польскому народу"¹⁵ . При этом рубежи разделения Галиции на восточную (русскую) и западную (польскую) не оговаривались. Предложение создать по мере продвижения русских войск в крае второе генерал-губернаторство на западе - с польским меньшинством поступило в МИД от русских военных властей из Галиции еще 10 сентября 1914 года. Так же осторожно была представлена программа территориальных притязаний России ее министром иностранных дел С. Д. Сазоновым послам союзных держав, одобренная последними¹⁶ . Как видим, речь не идет о Буковине и Угорской Руси (также населенных русинами), куда русские войска пока не вошли. Создается впечатление, что в России не были готовы к таким масштабным успехам наступающих русских войск в Галиции. Не была даже укомплектована администрация и не продумана ее деятельность¹⁷ .

Занятие русскими войсками всей Восточной и большей части Западной Галиции позволило вплотную приступить к реализации планов "слияния края" с Империей. Еще 1 сентября 1914 г. Начальник штаба Верховного Главкома генерал-лейтенант Н. Янушкевич откомандировал во Львов вице-директора Канцелярии при штабе Верховного главкома камергера Базили для изучения и оценки обстановки в крае. Как следует из его докладной записки от 16 сентября, в целом, для осуществления политики интеграции края с Империей национально-политическая ситуация в крае складывалась довольно благоприятная. В частности, Базили отмечал: "Русская крестьянская масса, составляющая около 65% населения Восточной Галиции, нам несомненно симпатизирует. Говоря об отношении ее к нам, нельзя, впрочем, не считаться с долголетней работой против нас украинцев. Для искоренения их влияния и, вообще, в целях сразу привлечь доверие населения необходимо ныне же на деле доказать благожелательность и заботливость русской власти по отношению к Галичине, так долго ожидавшей воссоединения с Россией". В записке подчеркивалась необходимость действенной помощи населению, в том числе ассигнования, которые безусловно окупятся¹⁸ .

Деятельность российской администрации в Галиции была подчинена двум основным задачам: содействие военной победе России и подготовка "ко времени мирных переговоров слияния края с Империей в политическом и национальном отношениях". Если выполнение первой задачи было определено конкретными задачами и действиями (тыловое обеспечение армии и поддержание порядка), то вторая задача оказалась более сложной. Русофиль-

стр. 98

екая ориентация большинства населения Галиции, наличие массовых организаций москвофилов, стремившихся к сотрудничеству с российской администрацией, казалось, являлись гарантией осуществления политики российских правящих кругов по закреплению края за Россией (австро-венгерский геноцид своей жестокой антирусской целенаправленностью также склонял коренное население края в пользу России). Один из известных галицко-русских деятелей Д. Вергун писал в декабре 1914 г.: "Галицко-русское население, сравнивая свои порядки при австрийском владычестве с порядками в смежных губерниях России, ничего так пламенно не желало, как того, чтобы пришли русские войска и водворили у него такой строй, какой в губерниях Волынской, Подольской и Бессарабской... Хуже всего приходилось русскому и польскому простонародью, которое поэтому втайне вздыхало по "москалям"... В представлении Галичан русская власть была всегда представительницей того царя, который освободил крестьян от крепостной зависимости с наделом землею, а не без земли с тяжелым выкупом, как это делали австрийские "цесари"¹⁹ .

Однако российские правящие круги в осуществлении своей политики рассчитывали, прежде всего, на господствующие в социально-экономическом отношении слои населения края, в частности, на польские помещичьи круги и аристократию. В Петрограде рассматривали польское помещичье землевладение как интегральную часть всей государственной системы Российской империи. В связи с этим "естественное русофильство крестьян" Галиции не могло быть использовано российской администрацией края в полной мере, в качестве фактора "слияния края с империей". Как отмечал Бобринский, управление генерал-губернаторством "должно быть основано на русских началах", однако "без коренной ломки существующего строя"²⁰ . Российской администрацией были сохранены система австрийского законодательства в суде, вся польская и австрийская администрация, выразившая желание сотрудничать с российскими властями, и даже административно-территориальное деление. Крайне осторожно российские власти относились к земельной собственности польских помещиков, даже тех, кто открыто выступал против России. (Последние через международные организации добились сохранения за ними прав на земельную собственность в занятых русскими войсками районах). Как отмечал в связи с этим Бобринский, нежелательно "наносить без нужды материальный ущерб будущим подданным Империи"²¹ .

Такая осторожность по отношению к польским интересам в крае приносила свои плоды. Если при вступлении русских войск в Галицию отношение польской общественности к российской администрации "характеризуется политикой выжидания и в связи с этим крайней конспиративностью"²² , то уже через несколько месяцев положение меняется. 9 февраля 1915 г. из администрации генерал-губернатора была направлена в МИД докладная записка по польскому вопросу. В ней, в частности, отмечалось, что польское общество разделилось на два блока. Навстречу русской победе шли, как ни странно, возглавляемые национал-демократами (эндеками) националистические круги, включая представителей крупного землевладения. Последние были готовы на отказ от главенства в Восточной Галиции в обмен на сохранение ими сословных прав и при непременном условии образования единой Польши²³ . Эндеки ставили национальные интересы выше сословных "и были враждебны к социалистам и украинцам", то есть украинофилам. За ними шло чиновничество, мещанство, университетские круги, около половины крестьян Западной Галиции и все польское крестьянство Восточной, католическая партия ксендзов и крупных землевладельцев Восточной Галиции²⁴ .

В Западной Галиции, более однородной по своему национальному составу, среди польского населения возобладали сословные мотивы, и сложился правительственный блок, связавший "свою судьбу с германизмом". Блок опирался на крупных землевладельцев Западной Галиции, аристократию, связанную узами родства с австрийским двором. Сюда примкнули так назы-

стр. 99

ваемые "старые демократы", а также все радикальные и социалистические круги. Эти сведения о русофильских позициях большей части польского общества Галиции подтверждал и Бобринский в конце 1914 - начале 1915 гг., когда военные и политические позиции России в крае считались наиболее прочными²⁵ .

К июню 1915 г. территория русского генерал-губернаторства в Галиции и Буковине разделялась на 4 губернии: Львовскую, Тернопольскую, Перемышльскую и Черновицкую. В состав Перемышльской губернии входили и 6 уездов Западной Галиции - Проворский, Ланьцутский, Решевский, Колбушовский, Нисковский, Тарнобжегский (по-польски Пшеворский, Жешувский, Колбушевский). Последнее шло вразрез с чаяниями польских русофильских кругов, и без того не вполне удовлетворенных польской политикой российских властей в Галиции. По данным российской жандармерии в крае, стремление польских деятелей оказаться полезными России "едва ли надо учитывать как действительное направление" польской общественности, поскольку факты "дают указание на легкую изменчивость чувств" польских кругов, что подтвердилось при отступлении русских войск из Галиции летом - осенью 1915 года²⁶ .

Несмотря на все перипетии военного времени, издержки российского управления в период первой русской оккупации карпато-русское население в массе своей сохранило верность национально-русскому единству и веру в торжество русской победы и единение с Россией.

Весьма интересную картину изменения положения украинцев в Галиции после отступления русских войск рисуют в начале 1916 г. источники, исходящие из украинских кругов (передано российским представителем в Женеве Сватковским в российский МИД). Там, в частности, отмечается: "Раздел Галиции на Восточную и Западную, или на украинскую и польскую решен на последнем Коронном совете" (то есть австрийскими властями). "Решение это держится в тайне, чтобы не раздражать поляков, но вожди последних уже осведомлены". А поскольку польские национал-демократы в обмен на объединение этнографической Польши признали Восточную Галицию за Россией, "поэтому между поляками и украинцами происходит жестокая борьба: глухая в Галиции и явная на Волыни. В Восточной Галиции же польское влияние "подрезано". Австрийский военный наместник генерал Колар осторожно, но решительно поддерживает украинцев. Сельские старосты-поляки замещены украинцами. "В обращении с восточно-галицийским населением и местными чиновниками наместник объясняется только по-украински, чего раньше никогда не бывало"²⁷ . При этом украинцы расширяют свою деятельность и на занятой немцами Волыни. И если поляки там "пытаются воспользоваться уходом масс населения для полонизации обратившихся почти в пустыню местностей", то и украинцы "не дремлют", открывая свои школы (например в Луцке), хотят (открыть. - В. С. ) и гимназии". Украинские деятели "ищут опоры в войске, в котором украинский элемент силен". При этом "армия переменилась к лучшему", уверена в своем положении, крепости позиции, даже если опять придется сдать Львов. (На политику украинизации и белорусизации, проводимую немцами на оккупированных землях, указывали в конце 1916 г. и деятели Русского Народного Совета (РНС). Они констатировали, что немцы признали там малорусское и белорусское наречие отдельным от общерусского, "которые и преподаются уже в школах", а "украинцы" и "белорусы" трактуются "самостоятельными национальностями". Во всех австрийских и германских лагерях для военнопленных насаждается культурно-национальный сепаратизм.)²⁸ . Возможное русское наступление в Галиции "ожидается сравнительно спокойно также политическими кругами - украинскими, польскими и венскими", хотя общее положение и признается трудным. В Австрии знают, что Германия начинает утомляться и результаты войны "вряд ли будут решительными". Поговаривают даже, что при заключении мира возможны уступки России. Австрию же компенсировать за счет Италии. Однако, ни Будапешт, ни Берлин не

стр. 100

допустят уступку Восточной Галиции России. Для Венгрии украинизированная Восточная Галиция - защита от России, для Германии - это плацдарм для наступления на Россию. Венгры считали возможным, в крайнем случае, уступку России части Галиции до Днестра. В то же время в украинских политических кругах Галиции (кроме твердых сторонников победы Вены) начал обсуждаться вопрос, как быть с украинством в случае победы России? Быть ли до конца с австрийцами, или попытаться добиться своих национально-политических целей (пусть и в более скромных размерах) с Россией и в России. Дело в том, что надежды украинцев на захват австро-германцами всей Малороссии сильно ослабли. И даже если австрийцы удержат оккупированную ими Волынскую губернию, то "украинское или малорусское тело будет по-прежнему разрезано". Если же Галиция отойдет к России, то "Украина будет совокупна", хотя права последней в России будут меньше, чем могли быть в Австрии²⁹ .

В российских политических кругах уже начиналось, исходя из складывавшихся реалий, переосмысление основных направлений национальной политики по отношению к Галиции, в частности по украинскому вопросу. В записке российского аналитика В. Сватковского о Восточной Галиции, составленной в апреле 1916 г. на основе секретных данных украинских источников, рекомендовалось сделать управление Галиции после ее вторичного занятия, чисто военным до конца войны. В этом случае "некоторые заявления" в пользу украинцев ("хотя бы в самых скромных рамках") способствовали бы тому, что украинцы не встретили бы русские войска враждебно. Автор даже допускает под военным надзором деятельность украинских учреждений культурного характера, школ, и возможность временно оставить в их руках русофильские учреждения, переданные им австрийцами. Предусматривался контакт "с умеренными и наименее враждебными нам украинцами" как в России, так и в Галиции. Автор ссылается на украинских деятелей, более близких "к российским властям оттенков", которые "говорят с некоторой циничностью", дескать, пусть Россия установит в Восточной Галиции после войны "тот режим, который ей заблагорассудится: украинский или общерусский". В последнем случае украинцы много потеряли бы, но зато выиграли бы "в смысле объединения и т. д.". Автор не исключал возможности, хотя бы временной украинской автономии. Это сняло бы последствия возможных протестов со стороны украинцев относительно присоединения Восточной Галиции к России, поскольку "весьма возможно, что этот протест вызовет для нас немалые затруднения даже в лагере наших союзников, которые, как показал опыт последних месяцев, весьма чувствительны к подобным вопросам". (Автор считал, что и при вытеснении австро-германцев из Царства Польского и этнографической Литвы, "где уже введены немцами культурные автономии, можно сохранить главные формы этих автономий, чтобы не было протестов населения в европейской печати и на мирном конгрессе".)³⁰ .

В мае 1916 г. русские войска юго-западного фронта под командой генерала Брусилова начали наступление против австро-венгерских войск в Галиции. Прорвав оборону противника, войска перешли в наступление, которое продолжалось в течение всего лета. Его последствия для австро-германского блока были крайне тяжелыми. Австро-Венгрия была фактически сокрушена. Русские войска вновь заняли ряд районов Галиции и Буковины.

С падением самодержавия и приходом к власти Временного Правительства в российской политике произошли изменения, которые сказались и в Галиции. Уже 27 мая (9 июня) 1917 г. российский поверенный в делах в Берне шлет секретную телеграмму в Петроград о том, что "украинское большинство Галиции и Буковины (речь идет об украинофилах. - В. С. ) решительно склоняется к присоединению этих областей к России, но считает необходимым, чтобы этого громко требовали русские украинцы"³¹ .

18 мая 1917 г. собрание русских беженцев из Галиции, Буковины и Угорской Руси в Петрограде препроводило руководству России резолюцию, в которой говорилось, что, обсудив Декларацию Временного Правительства и

стр. 101

Воззвание к народам всего мира Рабочих и солдатских депутатов "в связи с судьбой Прикарпатской Руси", оно высказалось за то, чтобы "видеть Галичину, Буковину и Угорскую Русь соединенной с великой Российской демократической республикой", что "явится лишь актом восстановления русским революционным народом справедливости и долга по отношению к малорусской народности"³² .

За воссоединение карпато-русских земель с Россией ратовали не только беженцы с Карпат в Россию, но и эмигранты в других странах мира. 21 мая 1917 г. было опубликовано Обращение русинов США к русскому правительству с просьбой "освободить Русинов от венгерского ига и присоединить их к свободной России"³³ .

В начале 1917 г. вопрос о статусе Восточной Галиции интенсивно обсуждался польскими и украинскими галицийскими кругами при попытке австрийцев регулировать эти обсуждения. Речь шла о возможной автономии в рамках Австрии или будущей Польши³⁴ .

В середине июня 1917 г. русские войска в Галиции перешли в наступление, которое вначале развивалось успешно, но затем в результате контрудара австро-германских войск русский фронт был прорван, и к середине июля противник захватил всю Галицию. В конце июля Управление комиссара по делам Галиции и Буковины было эвакуировано в Киев и через несколько недель упразднено³⁵ . В результате Россия уже не могла проводить активную политику в отношении карпато-русских земель. Российские дипломатические представители за границей даже просили указаний Петрограда относительно того, насколько желательно поощрение требований со стороны заграничной общественности русинов о воссоединении карпато-русских земель с Россией³⁶ .

В ноябре 1918 г. власть в Восточной Галиции перешла в руки украинцев без какой-либо борьбы. До конца верные австрийским властям украинские политические круги получили власть в крае, что называется, "из рук в руки", когда австрийская администрация уже не могла управлять. Во Львове была провозглашена так называемая Западно-Украинская Народная Республика (ЗУНР). Ее высшим представительным органом стала Национальная Рада во главе с Е. Петрушевичем, представителем Украинской радикальной партии. Национальная Рада, как и правительство ЗУНР (державный секретариат), были образованы при участии всех украинских, причем только украинских, политических партий и группировок. Абсолютное большинство в Национальной Раде составили национал-демократы, радикалы, отчасти - социал-демократы³⁷ .

С первых же дней возникновения ЗУНР подверглась агрессии со стороны Польши. Началась польско-украинская война (ноябрь 1918 - июнь 1919 г.), закончившаяся победой Польши и оккупацией всей Восточной Галиции польскими войсками.

В конце 1918 - начале 1919 г. между приднестровскими и приднепровскими украинцами были заключены соглашения об объединении "Украины Галицкой" и "Великой Украины". Правительство ЗУНР стало играть роль краевого центра Украинской Народной Республики (УНР). В январе 1919 г. составной частью территории ЗУНР были объявлены Буковина и Закарпатье. Военные силы "Великой Украины" были разгромлены Советами весной 1919 года. Теснимая поляками, ЗУНР пыталась лавировать, ведя переговоры и с Антантой и с Советами, однако, отказалась от советских предложений (март, май 1919 г.) об организации общего фронта против Польши³⁸ .

Ведя борьбу с украинцами в Восточной Галиции, Польша пыталась обосновать свои притязания на ее территорию и на международной арене. Однако, страны Антанты - организаторы открывшейся в начале 1919 г. Парижской мирной конференции, предполагали связать решение проблем восточных польских границ прежде всего с решением так называемого "русского вопроса". Они ратовали за восстановление буржуазной России силами Белого движения, лидеры которого рассматривали "Галицкую Русь" как

стр. 102

неотъемлемую часть России. Но в политическую игру входила возможность сохранения и Советской России. За основу польско-российского размежевания был принят этнический принцип. На конференции были выработаны два варианта линии разграничения в Галиции: к западу от Львова и нефтяной зоны (линия "А") и к востоку от них (линия "В"). Судьба Львова определялась не этнической ситуацией в крае, как таковой, а будущим территориальным статусом Восточной Галиции (в составе Польши или вне ее) и нефтяной зоны³⁹ . В августе была принята граница на базе линии "А". Однако, конференция воздержалась тогда от принятия окончательного решения.

При решении вопроса о статусе и границах края его национально-политические особенности учитывались всеми заинтересованными сторонами. Коренное население края традиционно рассматривалось, как часть русской этнической общности, где русин - понятие национальное, а украинец - понятие политическое. На конференции констатировалось, что большинство населения Восточной Галиции настроено решительно антипольски. Отмечалось, что русины "имеют намерение присоединиться к России", а для прекращения польско-украинской войны необходимо "удаление чуждых элементов - украинцев и немцев, в то время как автохтонное население - русские и поляки, предоставленные сами себе, должны сами легко достигнуть соглашения". На конференции предполагались и переговоры ее устроителей с польскими, украинскими и русинскими представителями⁴⁰ . При этом имелись расхождения "между румынами и чехами относительно карпаторусов и украинцев"⁴¹ . В частности, Чехословакия "не поддерживала украинского сепаратизма"⁴² . Польские представители указывали, что, "если партия русинов-украинцев Восточной Галиции хочет создать независимое государство, то может рассчитывать исключительно на своих членов". Отрицая возможность существования жизнеспособного украинского государства в Галиции, они констатировали, что против "русинско-украинской партии" выступает "русинско-российская партия"; первая из них "не может также найти опору на Украине (Россия Южная), население которой не мыслит об отделении от России"⁴³ . С этим был согласен и премьер-министр Великобритании, заявивший на конференции в мае, что "Украины не существует. Она была вымышлена немцами. Есть Малороссия". Лидеры Белого движения, в свою очередь, считали, что над Днепром нет украинцев, а есть малороссияне, в Восточной Галиции же - "западные русские". На конференции отмечалось, что в случае украинских военно-политических уступок полякам может быть "наступит признание Украинцев как народа"⁴⁴ , чего, однако, не случилось.

В советских документах того периода (документы информационного отдела при Наркомнаце) также различаются русины и украинцы⁴⁵ , Принципиальное разрешение национально-территориальных вопросов советское руководство по-прежнему видело в самоопределении населения.

Весьма важным этапом для национально-политического развития Восточной Галиции было возникновение в начале 1918 г. коммунистических организаций в крае с их ориентацией на коммунистическое движение в России. Традиционный социальный радикализм галицийского украинофильства создавал благоприятную почву для становления прокоммунистического движения в крае, придавая ему соответствующий национальный оттенок. В феврале 1919 г. оформилась единая Коммунистическая партия Восточной Галиции (КПВГ), которая установила связи с коммунистами России. В документах КПВГ русины обозначаются австрийским термином "рутены" и, по сути, отождествляются с украинцами, то есть принимается австро-германский взгляд на национальную атрибуцию коренного населения края. Руководство КПВГ считало необходимым отказаться от национальной идентификации настоящего и будущего края. Оно ратовало за независимую Восточную Галицию с целью использовать ее как для революционизирования всей Галиции, так и для создания просоветского фронта с Польшей, Румынией, Венгрией. При этом идеи украинофильства не противоречили перспективам советского социалистического строительства не только в крае, но и в регионе. Москвофильство

стр. 103

же с его общерусскими идеями и умеренными социально-политическими устремлениями становилось враждебной силой. Как показал ход дальнейших событий, в Москве и в Киеве полностью солидаризировались с предложенной трактовкой национально-политического самоопределения Восточной Галиции.

В марте 1919 г. было принято решение КП(б)У (образована в июле 1918 г.) об усилении своего влияния в Восточной Галиции. В апреле 1919 г. в Киеве было создано Галбюро при ЦК КП(б)У, а 1 июня 1919 г. - Комитет коммунистической партии Восточной Галиции и Буковины. 28 октября 1919 г. Оргбюро ЦК КП(б)У образовало Оргбюро КПВГ и Буковины (в феврале 1920 г. Галбюро было создано и при ЦК РКП(б)).

С началом летней польско-советской военной кампании 1920 г. руководство Советской Украины в Обращении к рабочим и крестьянам Украины называет Галицию частью национальной украинской территории, населенной украинским крестьянством⁴⁶ . В связи с продвижением советских войск к Галиции Галоргком обратился 10 июня в ЦК РКП(б) с просьбой учитывать при решении всех вопросов, которые касаются Восточной Галиции (экономические, территориальные, политические, национальные, галицкой армии), его мнение⁴⁷ , поскольку советское руководство и в Москве, и в Киеве недостаточно хорошо представляло себе особенности местных условий в Галиции. 20 июня Галоргком направил докладную записку ЦК РКП(б) о положении в Восточной Галиции. В ней сообщалось о развале украинских социал-демократической и радикальной партий в Галиции, "левые крылья которых стали явно на стороне коммунистов (представители левого крыла ЦК радикальной партии вошли в коммунистическую партию, то же сделала часть ЦК социал-демократов, а с ними и пролетарские массы)". Констатируется, что в ходе войны 1918 - 1919 гг. галичане убедились, что Галиция не может существовать как самостоятельное государство. "Тяготение Галиции к восточноевропейской федерации Советов определяется в меньшей мере историческими и этнографическими причинами, чем насущной экономической необходимостью". Из документа ясно, что в стремлении населения Галиции к единству с советскими республиками определяющей была отнюдь не украинская национальная идея.

22 июля 1920 г. на заседании Политбюро ЦК РКП(б) рассматривался вопрос о Восточной Галиции в связи с продвижением к границам Галиции советских войск. Советское руководство не связывало вхождение советских войск в Галицию с решением собственно национальных задач. Но, отказавшись, в принципе, от патронажа какой-либо национальной идеи, оно рассматривало коренное население края как украинцев (то есть часть единой украинской общности от Дона до Карпат, реализуя, таким образом, национальные лозунги украинцев и отечественных, и зарубежных, но с целью укрепления позиций победившего нового социального строя), намеревалось использовать занятие края для решения конкретных задач советизации, рассчитывая на поддержку галицких украинских коммунистов. 8 июля был образован Ревком Восточной Галиции, а 18 июля вслед за красными войсками он вошел в Галицию и 26 июля обосновался в Тарнополе, который и стал местом пребывания комитета. Третий раз за 7 лет в Галицию входили войска со стороны России.

1 августа в занятом Тарнополе Галревком в своей Декларации провозгласил государственную независимость Восточной Галиции и предложил правительствам советских республик и всех других государств установить с ней дипломатические отношения. Выражалась полная солидарность с правительствами РСФСР и УССР, ожидалась их поддержка в создании Галицкой Социалистической Советской Республики. Обращает на себя внимание, что в Декларации население характеризуется как "галичане", нет ни одного упоминания об их украинском наименовании. Даже Петлюра характеризуется как "представитель приднепровской мелкой буржуазии", галицкие украинцы (украинофилы) - сторонники ЗУНР - "галицкие социал-патриоты, мелко-

стр. 104

буржуазные национал-шовинисты, карьеристы", галицкая (а не украинская) армия и так далее⁴⁸ . На территории Восточной Галиции возникли также Войковская советская республика⁴⁹ и Лемковская Республика.

Осторожность советского руководства в национальном вопросе объясняется, с одной стороны, стремлением привлечь на свою сторону украинские политические круги, с другой, - намерением учитывать традиционное русофильство большинства коренного населения. Отсюда политика "нейтрализации" национального вопроса в Галиции и его подмена социально-классовыми рассуждениями.

Почти во всех своих документах Галревком отказался от наименования "украинский" и "восточногалицийский". Заявления же галицких революционных органов этого периода свидетельствуют, что занятие Восточной Галиции для советского руководства не самоцель, а лишь часть планов наступления на запад, чтобы водрузить "красное победное знамя во Львове, Перемышле, Кракове".

В документах советских военных властей прослеживается преемственность политики русской армии 1914 - 1917 гг. по отношению к населению края (оказание помощи и благожелательное отношение к населению), но уже не на национальной, а на классовой идеологической основе, преследуя цель не объединения русских земель, а интернационального единства самоопределяющихся территорий победившей революции. В документах подчеркивается, что Галичина - это не Украина. "Галичина - страна, которая должна принадлежать галицийским рабочим и крестьянам, как Украина - украинским, Белоруссия - белорусским, Литва - литовским рабочим и крестьянам".

Советское руководство стремилось привлечь на свою сторону украинские политические и военные силы, в том числе украинских "сичевых стрельцов", "казаков" как галицких, так и петлюровских. Здесь речь шла уже об Украине и украинцах. Польские оккупационные власти свидетельствовали в августе, что "украинская пресса считает своевременным со всей решительностью требовать присоединения Восточной Малопольши (Восточной Галиции. - В. С. ) аж по Сан, до комплекса украинских земель". Вся украинская интеллигенция настроена антипольски и готова к сотрудничеству с любыми врагами малоземельных и безземельных крестьян, в том числе, как они считали, с большевиками⁵⁰ .

Отношение к новым властям масс крестьянского и городского населения края было иным. По данным Галревкома и партийных органов коммунистов края за август-сентябрь 1920 г. "селянство на селе, как и... рабочие в городе (Тарнополь), относятся к Советской власти очень сочувственно"⁵¹ . Многие из них откликнулись на призыв новых властей вступать добровольцами в красную армию. Была сформирована Красная Украинская Галицкая Армия (КУГА) во главе с В. И. Порайко и другими. Затонский писал в своих письмах в Наркомат РСФСР в августе, что крестьяне все за воссоединение с советской Украиной или настаивают на тесном союзе с Российской советской республикой. Из них никто не интересуется вопросами самостоятельности Восточной Галиции, считая, что она просто присоединится к советским республикам. В период польско-советских переговоров о мире Галревком отправил туда своего представителя М. Барана, чтобы "добиваться признания независимости от панской Польши ГССР" и вывода польских войск с ее территории⁵² .

Советское руководство в переговорах с Польшей отстаивало право на самоопределение Восточной Галиции и после ее оставления Красной армией, настаивая на признании Польшей независимости Восточной Галиции. Однако мирный договор между РСФСР и УССР с одной стороны и Польшей с другой, заключенный в Риге 18 марта 1921 г., оставлял Восточную Галицию за пределами советской территории, причем Россия и Украина отказались от всяких прав и притязаний на земли к западу от установленной границы⁵³ .

стр. 105

Между тем, отказ советского руководства от притязаний на Восточную Галицию еще не означал незаинтересованности Москвы в расширении своего социально-политического влияния на запад от советско-польской границы. По решению советских и польских коммунистов с 1921 г. КПВГ признается частью компартии Польши. На международной арене советское руководство стремилось использовать противоречия между западными державами для рассмотрения восточногалицийского вопроса в свою пользу, утверждая, что принцип уважения статус-кво в отношении границ не должен рассматриваться как равнозначащий признанию этого статус-кво⁵⁴ . Правительства РСФСР и УССР неоднократно выступали против решения вопроса о территориальном статусе Восточной Галиции без опроса населения края. Однако решением Совета послов стран Антанты от 15 марта 1923 г. была признана в качестве советско-польской границы линия, установленная "по соглашению между обоими государствами и под их ответственность"⁵⁵ . Свой протест против этого решения выразила советская сторона, отрицая за державами Антанты "право распоряжаться чужими территориями и судьбой народов"⁵⁶ . Выразила свой протест и украинская делегация польского сейма, заявив, что "это признание является преступлением против живого тела украинского народа"⁵⁷ . Советские политики в начале 1920-х годов предлагали западным партнерам (в обращении в их МИДы) начать "политику пересмотра государственных границ на этнографической основе с применением плебисцита во всех случаях, когда это окажется необходимым"⁵⁸ .

Примечания

1. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), ф. 135, оп. 474, 1863 - 1917. Особый политический отдел, д. 156/89, л. 1 - 3.

2. Там же, д. 152/118, л. 5 - 16; д. 156/89, л. 4; КАЗАНСКИЙ П. Современное положение Червоной Руси. Одесса. 1914.

3. ГРУШЕВСКИЙ М. К польско-украинским отношениям в Галиции. I-IV. Киев. 1905, с. 7 - 8.

4. Галичина, Буковина, Угорская Русь. М. 1915, с. 1 - 28.

5. МАКАРЧУК С. А. Этносоциальное развитие и национальные отношения на западно-украинских землях в период империализма. Львов. 1983; СЕМА В. П. Трудящиеся Восточной Галиции в борьбе за власть Советов (февраль 1917 - сентябрь 1920). Киев. 1984.; ЛИТВИН Н. Р. Борьба за установление власти Советов в Восточной Галиции (ноябрь 1918 - сентябрь 1920). Одесса. 1985; СУХЫЙ А. К. Влияние российского революционного движения на общественно-политическую жизнь Восточной Галиции (1900 - 1914 гг.). Львов. 1985.

6. АВПРИ, ф. 135, оп. 474, д. 155/117, л. 9 - 13.

7. Там же, д. 156/89, л. 1 - 3.

8. Там же, д. 159/21, л. 5 - 9.

9. Там же, л. 291, 292.

10. Там же, д. 178/39, л. 1.

11. Там же, д. 152/118, л. 156.

12. Там же, д. 159/21, л. 291.

13. Галиция. Временный военный генерал-губернатор. Отчет временного военного генерал губернатора Галиции по управлению краем за время с 1-го сентября 1914 года по 1-е июля 1915 года. Киев. 1916, с. 3.

14. УЛАНОВ В. Я. Галиция в ее прошлом и настоящем. М. 1914; ЗУБКОВСКИЙ В. Галиция, краткий обзор географии, истории и экономической жизни страны. Харьков. 1914, с. 12.

15. Галиция. Отчет.., с. 3.

16. Международные отношения в эпоху империализма. Документы из архивов царского и временного правительств 1878 - 1917 гг. Серия III, т. 6, ч. I, М. -Л. 1935, с. 248.

17. АВПРИ, ф. 135, оп. 474, д. 190/21, л. 12 - 14.

18. Там же, д. 159/21, л. 33.

19. Там же, л. 67.

20. Галиция. Отчет, с. 4.

21. Галиция. Отчет. Приложение N 1, с. 66.

22. Галиция. Отчет. Приложение N 6, с. 8.

23. АВПРИ, ф. 135, оп. 474, д. 159/21, л. 124 - 125, 127 - 128.

стр. 106

24. Там же, л. 122.

25. Там же, л. 121 - 122, 157.

26. Галиция. Отчет. Приложение N 6, с. 8.

27. АВПРИ, ф. 135, оп. 474, д. 159/21, л. 287.

28. Там же, л. 288; д. 152/118, л. 130.

29. Там же, д. 159/21, л. 289 - 294.

30. Там же, л. 295, 296, 297.

31. Там же, д. 429, л. 5.

32. Там же, л. 1 - 2.

33. Там же, л. 3.

34. Там же, д. 427, л. 6; д. 198/32, л. 1.

35. Там же, д. 190/21, л. 7.

36. Там же, д. 152/118, л. 140 - 141.

37. Большая Советская Энциклопедия (БСЭ), т. 26, М. 1933, с. 223; Під прапором Жовтня. Вплив Великої Жовтневої Соціалістичної революції на піднесення революційного руху в Західної Україні Док. і м-лы. Львів. 1957, с. ИЗ.

38. БСЭ, т. 26. М. 1933, с. 223.

39. Paryiska konferencja pokojowa. Sprawy polskie na konferencji pokojewej w Paryiu w 1919 roku. Warszawa. 1965 - 1968, т. 2, s. 160; т. 1, s. 164; т. 2, s. 339 - 362.

40. Там же, т. 2, s. 342, 240, 244, 342.

41. НИКОЛСОН Р. Как делался мир в 1919 г. М. 1945, с. 126.

42. Sladek Z. Walenta J. Sprawy Ukrainskie w czechoslowackiej politice wschodniej w latach 1918 - 1922. Z dzieyw stosunkyw polsko-radzieckich. Dok. i mat. -ly Cz. 111. Warszawa. 1968, s. 148.

43. Paryiska konferencja... Sprawy polskie,.. т. 2, s. 222.

44. Deruga A. Polityka wshodnia Polski wobec ziem Litwy, Biaiorusi i Ukrainy (1918 - 1919). Warszawa. 1969, s. 252, 299, 241.

45. Архив внешней политики РФ (АВП РФ), ф. 122, оп. 2, пап. 3, д. 13, л. 58 - 62.

46. Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. III. М. 1965, с. 38.

47. Під прапором.., с. 327 - 332.

48. Документы и материалы.., т. III, с. 240 - 241.

49. СЕМА В. П. Ук. соч, с. 21.

50. Під прапором, с. 349 - 350, 336, 353, 281, 282.

51. Там же, с. 565.

52. СЕМА В. П. Трудящиеся Восточной Галиции в борьбе за власть Советов (февраль 1917 - сентябрь 1920). Киев. 1984, с. 16, 22 - 23; Під прапором, с. 609 - 610.

53. Акты советской дипломатии. М. 1928, с. 62, 102.

54. Документы внешней политики СССР (ДВП СССР). Т. V. М. 1961, с. 401.

55. Акты дипломатии иностранных государств. М. 1929, с. 195.

56. ДВП СССР. Т. VI. М. 1962, с. 241 - 242.

57. ШТЕЙН Б. Е. Русский вопрос на парижской мирной конференции (1919 - 1920). М. 1949, с. 200.

58. ДВП СССР. Т. VII. М. 1963, с. 197 - 198.

Постоянный адрес данной публикации: