Международные конгрессы историков, собирающиеся каждые пять лет, представляют собой важное событие в научной жизни. Они позволяют подвести итоги исследовательской работы, укрепить старые и завязать новые научные связи и контакты между исследователями различных стран. Советские ученые охотно идут на расширение международных научных связей с зарубежными историками, ибо такие связи способствуют развитию исторической науки, укреплению взаимопонимания между народами. Участие в международных съездах историков позволяет нашим исследователям знакомить зарубежных ученых с достижениями советской исторической науки, успешно развивающейся на принципах марксизма-ленинизма.

Активно отстаивая в научных спорах свои идейные позиции, советские историки стремятся вместе с тем вскрыть теоретическую несостоятельность различных идеалистических концепций, которые определяют лицо буржуазной историографии, классовый характер буржуазной науки. Наконец, международные встречи позволяют нам ознакомиться с положением в современной зарубежной историографии, с тенденциями ее развития, учесть все то положительное, что может дать буржуазная историческая наука. В этой связи XI Международный конгресс исторических наук, состоявшийся в Стокгольме 21 - 28 августа 1960 г., представляет несомненный интерес для советских историков.

Характерной чертой Стокгольмского конгресса по сравнению с предыдущим (Рим, 1955 г.) явилось значительно возросшее представительство стран социалистического лагеря. На данном конгрессе присутствовало свыше 230 историков из Болгарин, Венгрии, ГДР, МНР, Польши, Румынии, СССР и ЧССР. В советскую делегацию, насчитывавшую 42 человека, входили: академики Е. М. Жуков, И. И. Минц, М. В. Нечкина, Б. А. Рыбаков, М. Н. Тихомиров, члены-корреспонденты АН СССР А. А. Губер, М. П. Ким, В. М. Хвостов, доктора исторических наук А. Р. Иоаннисян, Г. А. Меликишвили, А. Ф. Миллер, А. Л. Сидоров, Н. А. Сидорова, С. Л. Тихвинский, Л. В. Черепнин и другие ученые, представляющие научные центры и учебные заведения Советского Союза.

Наиболее многочисленными делегациями (каждая по 100 - 200 человек) были представлены такие страны, как Англия, Франция, Италия, Швеция, США и ФРГ, которые составляли почти половину от общего числа участников конгресса (всего в конгрессе участвовало около 2 тыс. человек). Из других капиталистических стран было сравнительно небольшое число историков (Иран, например, был представлен одним делегатом).

На XI Международном конгрессе исторических наук присутствовали лишь отдельные ученые Индии, Пакистана, Индонезии, ОАР, Тур-

Статья подготовлена на основе информации, полученной от членов советской делегации на Стокгольмском конгрессе исторических наук, и материалов обсуждения итогов его работы на общем собрании Отделения исторических наук Академии наук СССР.

ции, Ирана и Японии, подавляющая же часть участников конгресса - это ученые из стран Европы и Америки. Европоцентристские тенденции сказались и на составе делегатов конгресса и на его тематике. Организаторам XII конгресса следует принять решительные меры, чтобы привлечь к его работе деятелей науки из стран Азии и Африки, только в этом случае конгресс по праву сможет называться подлинно международным.

Официальное открытие конгресса состоялось 21 августа в большом зале Дворца концертов, который известен тем, что здесь ежегодно происходит церемония вручения Нобелевской премии. Участников международной встречи приветствовали министр народного просвещения и культов Швеции доктор Рагнар Эденманн, председатель Стокгольмского муниципалитета К. А. Андерсон, председатель Шведского комитета историков проф. Т. Хеер, много сделавший для подготовки конгресса и успешного его проведения, и вице-президент Международного комитета исторических наук проф. Ч. Вэбстер (Англия).

Деловая работа конгресса началась 22 августа в пяти секциях, заседания которых проходили ежедневно. Первая секция занималась общими методологическими проблемами; в ней подверглись обсуждению вопросы периодизации всемирной истории, философии истории, историографии, демографии. Вторая секция обсуждала проблемы древней истории, третья - медиевистики, четвертая - новой истории, которая по традиции исторических конгрессов рассматривает события с XV до конца XVIII в., наконец, пятую секцию, получившую название "современная история", интересовал отрезок истории с конца XVIII в. и до наших дней.

На конгрессе, ставшем ареной острой идеологической борьбы, столкнулись две диаметрально противоположные концепции: с одной стороны, выступили ученые, ведущие исследовательскую работу на основе теоретических и методологических принципов марксизма-ленинизма, с другой - представители идеалистических течений. Борьба этих двух направлений пронизывала всю работу конгресса. Знаменательно, что представители марксистско-ленинской историографии, опираясь на успехи прогрессивной науки, занимали на конгрессе активную, наступательную позицию. Это было показателем того, что историография, имеющая в качестве методологической основы марксизм-ленинизм, ныне становится главным направлением в мировой исторической науке.

Расхождения по принципиальным вопросам исторического процесса и метода исторического исследования особенно наглядно обнаружились в работе первой секции при обсуждении крупных проблем, прежде всего таких, как периодизация всемирной истории и философские основы исторической науки.

Большое место в работе этой секции заняло обсуждение проблем периодизации всемирной истории. Основной доклад на эту тему был подготовлен академиком Е. М. Жуковым (СССР) ¹ . Докладчик раскрыл и обосновал марксистско-ленинские принципы периодизации всемирной истории. Охарактеризовав тенденции буржуазной историографии классифицировать народы мира, исходя из их принадлежности к "культурным комплексам" и "цивилизациям", как антинаучные, Е. М. Жуков подчеркнул, что всемирная история - это история всех народов. Изложив основные принципы периодизации всемирной истории в марксистско-ленинской исторической науке, базирующейся на фундаменте диалектического и исторического материализма, докладчик указал, что главным в развитии человеческого общества является материальное производство и что история человечества есть последовательная и закономерная смена социально-экономических формаций. Много места в докладе было отведено показу роли народных масс в поступательном

¹ Доклад Е. М. Жукова опубликован в журнале "Вопросы истории", 1960, N 8.

движении человечества и особенно характеристике революционных эпох. В заключение. Е. М. Жуков остановился на вопросе о соотношении общей периодизации всемирной истории с периодизацией истории отдельных эпох, а также стран и народов. Историки-марксисты в своих выступлениях развивали положения доклада Е. М. Жукова по конкретно-историческим вопросам.

Представители буржуазной исторической науки возражали не только против принципов периодизации, изложенных в докладе Е. М. Жукова, но и подвергли атаке самую идею периодизации истории. Некоторые оппоненты вообще отрицали возможность периодизации истории. Один английский профессор заявил, что его студенты не нуждаются в периодизации, для них достаточно обычной хронологии событий. Высказывались и другие взгляды, не имеющие ничего общего с наукой, например, утверждение о том, что история человечества подразделяется на два периода: до рождества Христова и после него.

Против марксистско-ленинской концепции периодизации исторического процесса выступили буржуазные историки, которые отстаивали несостоятельную с научной точки зрения идею периодизации всемирной истории "по этапам промышленного производства и техническим открытиям". В качестве "рубежей" исторического развития человечества они выдвигали изобретение электричества, открытие атомной энергии и т. п. Эта модная, особенно среди американских буржуазных историков, "теория" представляет собой попытку подменить изучение социально-экономических отношений вульгарным техницизмом. Современные теории техницизма взяты на вооружение и ревизионистами, которые на конгрессе говорили о необходимости "исправления" и "дополнения" марксизма-ленинизма, рассчитывая "примирить" его с буржуазными концепциями - прагматизмом, позитивизмом. Подобные взгляды выразил в своем выступлении югославский историк Б. Джурджев. Он говорил о том, что марксизм будто бы устарел. Развивая ревизионистскую концепцию, взятую из программы Союза коммунистов Югославии, о так называемом стирании граней между капитализмом и социализмом, Б. Джурджев сказал, что элементы социализма будто бы стихийно произрастают из капитализма и поэтому-де нет четких граней между капиталистической и социалистической формациями. Отсюда проистекает его призыв к отказу от марксистско-ленинского учения о социально-экономических формациях, от научной периодизации всемирной истории.

С ответом буржуазным критикам марксистско-ленинской периодизации всемирной истории выступили историки-марксисты СССР, ГДР, Румынии, Польши, Канады. В заключительном слове Е. М. Жуков заявил, что апелляция некоторых его оппонентов к религии находится вне пределов научного спора, и показал, что отказ буржуазных ученых признать объективное существование законов исторического развития человечества и необходимость периодизации исторического процесса не имеет ничего общего с действительно-научным подходом к изучению истории.

Дискуссия по проблемам периодизации показала, что в лагере буржуазных историков нет научно обоснованных позитивных идей по данному вопросу, как нет единства и в области методологических принципов. В дискуссии отчетливо проявился характерный для современной буржуазной науки отказ от подлинно научных принципов периодизации всемирной истории и ясно обнаружилось отрицание буржуазными историками единства и закономерности исторического процесса.

В то же время характерным является тот факт, что некоторые буржуазные историки вынуждены были отметить стройность и убедительность марксистско-ленинской концепции периодизации всемирной истории.

Доклад профессора Э. Ротаккера (ФРГ) о философских, основах исторической науки был резко враждебен марксизму-ленинизму и являлся как бы манифестом историков-идеалистов. О политических позициях Ротаккера говорит уже тот факт, что во время фашистского рейха он был членом гитлеровской партии и одним из активных пропагандистов фашистской идеологии. Докладчик выступал как эпигон немецкой "исторической школы", трактующей о "неповторяемости" исторических явлений и отсутствии исторических закономерностей. Ротаккер выражал свою солидарность с типичными представителями этой идеалистической школы - Л. Ранке, В. Виндельбандом, В. Дильтеем и другими. Марксистско-ленинское понимание истории Ротаккер характеризовал как якобы "мессианизм", течение, характерное будто бы только для "русского мира". Выступая с субъективно-идеалистических позиций неокантианца, Ротаккер говорил, что историческая наука - это только отражение взглядов той эпохи, в которой живет историк. Поставив вопрос о философии истории как научной дисциплине, Ротаккер через свой агностицизм и отрицание закономерностей исторического процесса невольно пришел к отрицанию истории как науки вообще ² .

Доклад Э. Ротаккера стал предметом острой полемики. Против его основных положений выступила большая группа историков-марксистов: М. В. Нечкина и А. И. Данилов (СССР), Ярослав Кладива (ЧССР), Н. Гольдбергер (Румыния), Э. Энгельберг (ГДР), А. Оцетя (Румыния), Лео Штерн (ГДР) и другие.

М. В. Нечкина охарактеризовала концепцию Ротаккера как агностическую и антинаучную. Она отметила недопустимость объединения в одной классификационной рубрике (как это сделал Ротаккер) исторического материализма и позитивистских концепций. М. В. Нечкина говорила о зависимости концепции докладчика от взглядов Ранке, Дильтея, Риккерта и критиковала его антинаучный тезис об отсутствии объективных закономерностей в историческом развитии. Решительно были отметены злопыхательские высказывания Ротаккера о К. Марксе.

А. И. Данилов показал бесплодность так называемой немецкой "исторической школы", к которой причисляет себя Ротаккер. А. И. Данилов подчеркнул полную несостоятельность тех исторических "прогнозов", которые в свое время давал Ротаккер, и на этом примере еще раз отметил порочность его исходных методологических позиций. Представители марксистско-ленинской историографии подвергли критике субъективно-идеалистические взгляды Ротаккера.

Несомненно, особое впечатление на слушателей произвела глубокая убежденность историков-марксистов в возможности и необходимости объективного познания исторического процесса. Характеризуя работу первой секции, шведская буржуазная газета "Стокгольмс тиднинген" писала: "Уже первый день работы конгресса превратился в ожесточенную схватку между Востоком и Западом и вскрыл значительный просчет организаторов практической работы конгресса. Организаторы его не учли, что интерес в огромной степени может сконцентрироваться вокруг острого политического вопроса - о марксизме как учении, дающем ключ к пониманию исторического процесса". Тревога газеты была не случайной. Буржуазные идеологи боятся признать безусловный рост успехов марксистско-ленинской историографии и не могут не считаться с положением в своем лагере. Характерно, что среди буржуазных историков взгляды Ротаккера не встретили единодушной поддержки. Во время дискуссии буржуазные историки не смогли преодолеть того разнобоя во взглядах, который существует среди них. Они не смогли противопоставить марксистско-ленинской исторической концепции ничего

² Критический анализ взглядов Ротаккера см. в данном номере журнала в статье И. С. Кона "Буржуазная философия истории в тупике".

другого, кроме обветшалых или слегка обновленных идеалистических концепции.

В последующих выступлениях историки-марксисты развили ряд идей, которые в дискуссии по докладу Э. Ротаккера не получили освещения. Э. Мольнар (Венгрия) в сообщении на тему "Влияние гегелевской философии истории на марксистскую историографию" осветил основные положения марксистско-ленинской концепции философии истории. Он показал глубочайшую разницу между идеалистической системой Гегеля и марксизмом-ленинизмом и вместе с тем выделил то, что мы называем "рациональным ядром" гегелевской философии. М. Н. Тихомиров (СССР) в сообщении "Начало русской историографии" ³ на примере анализа ранних русских исторических памятников показал огромное значение, которое имеет марксистско-ленинский метод для историка. Оба эти сообщения явились конкретным продолжением теоретической дискуссии, состоявшейся по докладу Ротаккера.

Проблемам историографии были посвящены и другие доклады и сообщения, заслушанные в первой секции. Английский историк Г. Баттерфилд в докладе "История историографии" подчеркивал значение и ценность историографии как специальной исторической дисциплины. Ученые, принимавшие участие в обсуждении, отметили чисто описательный, обзорный характер этого доклада. В своем выступлении М. В. Нечкина указала на недопустимость игнорирования докладчиком русской дореволюционной и советской историографии. В критических выступлениях по докладу Баттерфилда обращалось также внимание на то, что нельзя изучать историю исторической науки без учета историографии, основанной на диалектическом и историческом материализме, которая неуклонно развивается не только в странах социалистического лагеря, но и в капиталистических государствах. Г. Баттерфилд вынужден был согласиться с этими замечаниями, но мотивировал указанные пропуски "краткостью доклада".

Л. Готшалк (США) в своем сообщении "Проблема обобщения в историографии" восхвалял идеалистические взгляды М. Вебера на исторический процесс. Отрицая объективную закономерность общественного развития, М. Вебер, как известно, "обосновывал" в свое время идею о том, что историю "творит" историк и поэтому она может носить только субъективный характер. Марксистско-ленинскому учению о социально-экономических формациях М. Вебер пытался противопоставить теорию "идеальных типов", искусственно конструируемых разумом. Таким образом, возрождаемые ныне буржуазными учеными (особенно это касается американских и западногерманских историков) взгляды неокантианца М. Вебера служат знаменем субъективно-идеалистического, реакционного метода в исторической науке. Концепция М. Вебера явилась основой сообщения Л. Готшалка. Он говорил о том, что история - это якобы отчасти наука, отчасти искусство, отчасти философия; что историки подразделяются на две категории: на описывающих факты и события и на аналитиков. Л. Готшалк признал, что фактография не может быть правильным путем развития науки. Но в то же время он считает, что в том случае, если историк начинает обобщать факты, наука якобы уступает место искусству, а по мере развития исторической науки объективность знаний будто бы все больше уступает место субъективности. Утверждая, что исследование имеет тем большую ценность, чем оно субъективнее, Л. Готшалк в конечном итоге становится на позиции откровенного прагматизма. Он подчеркнул, что его высказывания отражают мнение большинства американских буржуазных историков, выраженное в докладе так называемого Исследовательского совета социальных наук.

³ Доклад М. И, Тихомирова опубликован в журнале "Вопросы истории", 1960, N 5.

Историки-марксисты выступили с аргументированной критикой взглядов Л. Готшалка. Они говорили о том, что присущие Готшалку крайний субъективизм и волюнтаризм, по существу, ведут к полному отрицанию истории как науки. Была также отмечена несостоятельность его постановки вопроса о том, что расширение исторических знаний якобы снижает объективность исторического анализа. Дело обстоит как раз наоборот. Например, новые данные археологии, новые источники и т. д. позволяют еще полнее и глубже обобщать исторические явления, относящиеся даже к самому отдаленному прошлому.

На первой секции были заслушаны и другие сообщения по историографии отдельных стран: Г. Борна (Швеция) "Обзор шведской историографии", Э. Бенито Руано (Испания) "Испанская историография средних веков" и др. Эти обзоры не содержали анализа тенденций и направлений в исторической литературе и ограничивались формальным описательством. Выступивший в прениях монгольский историк Бир Шагдин показал многовековую традицию монгольской историографии.

Внимание ученых привлекло выступление французского историка А. Дюпрона "Проблемы и методы истории коллективной психологии". Исходя из фрейдизма, Дюпрон развивал идею создания специальной отрасли исторической науки, посвященной анализу психологии масс. Понимание этой психологии, по мнению докладчика, должно будто бы объяснить происхождение многих явлений в истории, в том числе революций, народных восстаний. Классовый смысл этой "теории", широко распространенной среди современных буржуазных социологов, хорошо виден из утверждения Дюпрона о том, что понимание причин этих явлений нужно ему и тем, кого он представляет, для того, чтобы найти пути "вовремя предотвращать революции и народные движения". Представители прогрессивной историографии осудили порочные "идеи", развитые в сообщении Дюпрона, и вскрыли их реакционную политическую направленность.

На первой секции обсуждалась еще одна проблема - история науки и техники. Доклад А. Ж. Форбса (Голландия) на эту тему, содержащий обзор работ по истории науки и техники, опубликованных за последние годы, и характеристику постановки преподавания этой дисциплины в некоторых английских и американских учебных заведениях, вызвал оживленные прения ⁴. Одной из самых неотложных задач исследователей А. Форбс считает разработку истории науки и техники на Востоке. Выступившие в прениях отметили ценность доклада А. Форбса и внесли некоторые дополнения в его обзор.

С. Л. Тихвинский поддержал высказывания А. Форбса о необходимости расширения изучения истории развития китайской, индийской и арабской науки. Осуждая европоцентризм, еще распространенный среди современных буржуазных историков, советский ученый указал на важность объединения усилий историков - исследователей по истории стран Запада и востоковедов - для изучения роли стран Востока в развитии науки и техники. Недостатком доклада А. Форбса, как было отмечено С. Л. Тихвинским, явилось отсутствие данных о работах советских исследователей по истории техники. С. Л. Тихвинский рассказал о развитии этой отрасли науки в СССР.

⁴ Кроме доклада А. Ж. Форбса, были заслушаны сообщения Л. Бульферетти (Италия) "Наука и техника в социальной истории" (автор говорил о необходимости изучения истории техники и труда для понимания истории вообще), А. Крамби (Англия) "Научная революция и споры о научном методе в XVIII в.", Р. Шрайока (США) "Взаимосвязь между медициной в Европе и в США на протяжении XIX в.", Э. Фютера (Швейцария) "Эйлер и Лейбниц: возникновение современной натурфилософии".

Последний день работы первой секции был посвящен вопросам демографии ⁵ .

Тематика докладов и сообщений, заслушанных во второй секции, секции древней истории, весьма обширна: она охватывает период от эпохи древнего Урарту до позднеримской империи. Работа секции началась докладом, посвященным истории Греции эпохи бронзы. Докладчик, профессор Кембриджского университета (США) Стерлинг Дау, основываясь на последних исследованиях и материалах, пытался восстановить важные факты истории Микенского царства и дать их датировку. То, что автор ограничился вопросами чисто фактического характера и стремился избежать всяких обобщений, сделало доклад малоинтересным. По этому докладу прений фактически не было. Выступивший с сообщением профессор Ф. Ферри (Италия) попытался сопоставить легендарный путь аргонавтов с миграциями индоевропейских племен. Это беспомощное в методологическом отношении сообщение также не вызвало интереса.

Оживленную дискуссию вызвал доклад С. Мадзарино (Италия) "Демократизация культуры в период "поздней империи". Докладчик и некоторые выступавшие в прениях буржуазные историки под демократизацией культуры подразумевали прежде всего распространение христианства. Румынский историк Э. Кондураки убедительно опроверг такую постановку вопроса, указав, что при характеристике развития империи и культуры этого периода прежде всего нужно учитывать социально-экономические факторы.

С большим интересом были заслушаны сообщения историков-марксистов. Советский исследователь Б. Н. Аракелян выступил с темой "Материальная культура древней Армении". Он дал анализ основных течений в армянской культуре III - I вв. до н. э., указав на значительное развитие эллинистической культуры в Армении в этот период. Профессор Тбилисского университета Г. А. Меликишвили в своем сообщении "Основные проблемы истории Наири - Урарту в свете новейших изысканий" показал, что археологические открытия и исследовательская работа, проведенная в последние десятилетия в Советском Союзе, позволили поставить и успешно решить ряд сложнейших вопросов истории государства Урарту и эволюции культуры в нем. Г. А. Меликишвили определил основные причины, приведшие к упадку этой культуры и государства Урарту. Чехословацкий историк Й. Добиаш (Пражский университет) в сообщении "Территория современной Чехословакии в эпоху Римской империи" на основании данных эпиграфики и древних источников восстановил историю многолетних попыток завоевания этой области римлянами.

Ряд докладов и сообщений был посвящен вопросам нумизматики. В некоторых сообщениях высказывалась мысль, что нумизматические материалы являются ценным источником для изучения экономической и социальной истории древнего мира. В частности, румынский историк

⁵ Французский историк Л. Анри в докладе "Последние работы по изучению демографии прошлого" дал обзор нынешних достижений в изучении демографии. Эти достижения, по мнению докладчика, столь значительны, что уже в ближайшее время, вероятно, будут решены вопросы, связанные с изучением движения населения Европы за период с XVIII века. Были заслушаны и другие сообщения по вопросам демографии: Х. Оллера (Испания) "Вклад каталонских историков в общую историю демографии", в котором охарактеризованы работы каталонских историков; Ж. Гленисона (Франция) "Очерк переписи и оценки источников по демографической истории Франции в XIV в.", где дается характеристика новых материалов о фискальных переписях и данных об эпидемиях; В, Бора (США) "Новые демографические исследования по XVI в. в Мексике". На секции было заслушано также сообщение Г. Мейснера (ГДР) "Вспомогательные исторические дисциплины и архивное дело", посвященное систематизации вспомогательных исторических дисциплин.

Э. Кондураки убедительно подтвердил эту мысль анализом монетных находок в Дунайском бассейне.

Острый характер носило обсуждение докладов и сообщений, затрагивавших проблемы истории рабства. В оживленной дискуссии (выступило 17 человек) резко столкнулись две исторические концепции. В основном докладе З. Лауффера (ФРГ) "Рабство в греко-римском мире" ⁶ автор под видом борьбы против модернизации истории пытался опровергнуть марксистско-ленинскую концепцию о роли рабства в древнем обществе. Преуменьшая значение борьбы рабов и оспаривая марксистско-ленинский взгляд на классовые противоречия в античном обществе, З. Лауффер обрисовал отмену рабства главным образом как результат воздействия и распространения гуманных идей. Югославский историк Д. Стойцевич, в свою очередь (как показало его сообщение), недооценил роль сопротивления рабов в отмене рабства, приписал переход к колонату исключительно влиянию экономических факторов. Роль народных восстаний в ниспровержении рабовладельческой системы категорически отрицал и Ф. Виттингоф. Последний выступил против выводов советской исторической науки и марксизма-ленинизма вообще.

Эти выступления представителей буржуазной историографии встретили решительный отпор со стороны ученых СССР и стран народной демократии. В развернувшейся полемике, носившей глубоко научный характер, историки-марксисты, в частности, Р. Гюнтер (ГДР), В. Д. Блаватский (СССР) и другие, аргументировано показали марксистско-ленинскую концепцию истории рабовладельческого общества, отметив решающую роль классовой борьбы в развитии этого общества и в переходе от рабства к колонату.

По проблемам развития Причерноморья в античную эпоху основной доклад на тему "Процесс исторического развития и историческая роль античных государств Северного Причерноморья" сделал советский исследователь В. Д. Блаватский ⁷ . На основании данных эпиграфики, новейших археологических изысканий и других источников докладчик осветил вопрос о характере и составе населения Причерноморья в античную эпоху, экономических и культурных связях этого района с метрополией. В сообщении М. Финлея (Англия) "Район Черного моря и работорговля в античный период" содержался анализ различных данных, главным образом литературных, которые были использованы им для определения роли Причерноморья в качестве рынка рабов.

Работу секции завершили выступления по истории дунайского района в античную эпоху. Д. Пиппиди (Румыния) в сообщении "Греческие колонии в Добрудже в эллинистическую эпоху" рассмотрел экономическое развитие этих колоний. Отметив упадок их демократических учреждений, автор объяснил его эволюцией экономики.

Румынские исследователи К. Дайковичу и И. Нестор в докладе "Человеческое общество на нижнем Дунае в доримскую и послеримскую эпоху", основываясь на данных археологии и эпиграфических материалах, осветили вопрос об этногенезе румынского народа (на территории, ныне входящей в Румынскую Народную Республику) в период I в. до н. э. - I в. н. э. В докладе М. Петреску-Дымбовита (Румыния) "Население и цивилизация в карпато-дунайском районе в первой половине первого тысячелетия до нашей эры" использованы материалы многочислен-

⁶ Проблемам рабства были посвящены также сообщения: югославского историка Д. Стойцевича "От римского раба к колону", Ф. Виттингофа (ФРГ) "Значение рабов для перехода от античности к средневековью на западе Европы", И. Бежуньской-Маловист (Польша) "Экономическая и социальная роль рабства в Египте в I - II вв. нашей эры".

⁷ Доклад В. Д. Блаватского опубликован в журнале "Вопросы истории", 1960, N 10.

ных археологических экспедиций, организованных главным образом после 1949 г. Румынской Академией наук. Докладчик изложил новейшие данные об этническом составе населения этого района в период VII - III вв. до н. э.

Историки-марксисты в своих выступлениях показали значительные конкретные результаты их исследовательской работы, проведенной за последние годы. Они активно защищали марксистско-ленинский исторический метод и разоблачали попытки буржуазных ученых оспорить его значение для изучения древней истории.

Заседания третьей секции, посвященные вопросам истории средних веков, открылись докладом японского ученого Т. Ямамото "От эпохи Тан к эпохе Сун: переходный период в истории Восточной Азии". В докладе, который представляет собой результат коллективного обсуждения этого вопроса в "Японском историческом обществе" ("Сигакукай") и "Обществе исторической науки" ("Рекисигаку кенкюкай"), намечены важнейшие проблемы истории Китая в период с VII по XIII в. и. э. в области экономического, социального и культурного развития. Автор отметил, что в эти столетия происходило быстрое экономическое развитие Южного Китая, в особенности бассейна Янцзы, и подчеркнул рост в этот период национальной китайской культуры.

Выступление Т. Ямамото представляет большой научный интерес, хотя оно и не свободно от серьезных недостатков, отмеченных в дискуссии. В частности, автор уклонился от четкого определения указанного периода в истории Китая как эпохи развитого феодализма. Не оправдано противопоставление автором Сунской эпохи Танской. Ошибочными представляются модернистские оценки внешней политики эпохи Тан как космополитической, в отличие от внешней политики Китая в период династии Сун, определяемой Т. Ямамото в качестве "националистической".

Дополнением к докладу Т. Ямамото было выступление другого японского ученого, И. Миядзаки, на тему "Новый этап китайской цивилизации в Сунскую эпоху". Оратор указал, что незначительный подъем экономики Китая при династии Тан сменился в эпоху Сун расцветом китайской цивилизации. Этот вывод обосновывается на данных, свидетельствующих о широком распространении бронзовых монет и росте производства железа.

В прениях высказались: монгольский исследователь Нацогдоржи, который подчеркнул, что необходимо изучать не только культурное влияние Китая на соседние народы, но и обратный процесс, то есть рассмотреть вопрос о взаимовлиянии соседствующих народов. Американский ученый Оуэн Латтимор присоединился к этому замечанию. Советский историк С. Л. Тихвинский отметил положительные стороны обсуждавшихся докладов. В то же время он указал на их существенный недостаток - почти полное отсутствие материала о революционной деятельности народных масс Китая.

Два сообщения японских ученых - К. Нагахара "Социальная структура эпохи раннего средневековья в Японии" и К. Иноуэ "Характеристика перехода от феодализма к капитализму в Японии" - были посвящены важным и интересным проблемам истории Японии.

К. Нагахара рассказал о процессах феодализации и об изменениях в положении крестьянства и других классов японского общества, которые произошли на протяжении VIII - X веков. К. Иноуэ дал подробный анализ положения различных классов в период перехода к капитализму и их роли в этом переходе. Автор пытался на основе данного анализа дать объяснение некоторых специфических черт японского политического строя, в частности большого влияния военных элементов.

В развернувшихся оживленных прениях советские ученые Е. М. Жуков, С. Л. Тихвинский и другие говорили о больших научных достоин-

ствах этих сообщений, которые являются свидетельством заметного развития исторической науки в современной Японии. Постановка упомянутых тем, трактовка вопроса о классах и другие моменты свидетельствуют о знакомстве японских ученых с марксистско-ленинским историческим методом и влиянии последнего на их работу. Доклады японских историков убедительно показали, насколько плодотворным оказывается применение этого метода к изучению конкретных исторических проблем.

На конгрессе востоковедческая тематика была представлена очень слабо. Кроме указанных докладов и сообщений по истории Китая и Японии, было сделано всего 2 - 3 частных сообщения по истории стран Востока. Не было ни одного доклада или сообщения по истории Африки.

Одно из заседаний секции медиевистики было посвящено истории России. Датский ученый К. Рабек-Шмидт в докладе "Социальная структура Руси в раннем средневековье" на основе анализа социальных терминов, встречающихся в летописях и церковной литературе, поставил своей задачей дать картину социального строя Киевской Руси. Он пытался "преодолеть" разногласия между В. О. Ключевским и Б. Д. Грековым в трактовке этого вопроса, по существу, найти нечто среднее, отличное от их концепций. В сообщении советского ученого Б. А. Рыбакова "Спорные вопросы образования Киевской Руси" ⁸ критиковалась норманистская теория. Опираясь на данные летописей и их анализ, Б. А. Рыбаков убедительно показал, что возникновение Киевской Руси явилось результатом длительного внутреннего развития, а вовсе не продуктом деятельности нескольких варяжских дружин. Советская историческая наука, заявил Б. А. Рыбаков, отнюдь не игнорирует роль варягов, но считает определяющим в развитии Киевской Руси внутренние социально-экономические факторы. Несмотря на это ясное заявление, шведская буржуазная газета "Стокгольмс тиднинген" сообщила, что Б. А. Рыбаков предпринял якобы "фронтальную атаку на шведских викингов и практически вычеркнул их из русской истории". Газета писала, что подобное утверждение "требовало решительного" ответа, однако, как она вынуждена была констатировать, "ни один швед не был готов к этому". Выступивший на секции датский историк О. Стендер-Петерсен, как отмечала газета, "ограничился приведением старых доводов и совершенно не коснулся критики и системы аргументации проф. Рыбакова". Если бы сотрудники "Стокгольмс тиднинген", осветившие прения по этому вопросу, знали хотя бы немного состояние научного изучения данной проблемы или хотели с ним ознакомиться, они поняли бы, что необоснованность выступлений на конгрессе датского ученого и других сторонников норманистской теории объясняется давно доказанной в работах советских ученых ее ненаучностью. Сторонники этих взглядов, пытавшиеся оспорить положения, развитые Б. А. Рыбаковым, не могли подкрепить свои высказывания сколько-нибудь убедительными доводами.

Два сообщения были посвящены истории Новгорода: А. В. Арциховского (СССР) - "Новгород Великий в XI - XV веках" ⁹ и Д. Оболенского (Англия) - "Новгородское общество в раннее средневековье". Несостоятельное в методологическом отношении сообщение Д. Оболенского не имеет никаких новых материалов и носит описательный характер. В то же время сообщение А. В. Арциховского (из-за болезни автора, помешавшей ему приехать в Стокгольм, оно было зачитано), основанное на богатейших данных последних раскопок, в частности берестяных

⁸ Доклад Б. А. Рыбакова опубликован в журнале "Вопросы истории", 1960, N 9.

⁹ Сообщение А. В. Арциховского опубликовано в журнале "Вопросы истории", 1960, N 9.

грамотах, содержит обширный материал, показывающий экономический и социальный облик Новгорода.

Сообщение Л. Мюллера (ФРГ) "Христианизация Руси как проблема исследования" рассматривает датировку распространения христианства в Киевской Руси во время княжения Владимира и в связи с этим ставит некоторые нерешенные, по его мнению, вопросы, в частности о влиянии греческой культуры на Киевскую Русь. Югославский историк Б. Графенауэр в сообщении "Социальная структура южных славян в эпоху раннего средневековья (до 1100 г. н. э.)" разбирает вопрос о пережитках родового строя у южных славян и происхождении дворянства; решающую роль в создании последнего автор приписывает княжеской власти.

В буржуазной медиевистике большое место занимает изучение средневекового и канонического права. Это нашло отражение и в работе конгресса. Кембриджский историк У. Улмэн (Англия) в докладе "Право и историк средних веков" говорил о значении изучения правовых норм и понятий для медиевистики. Автор проиллюстрировал свой тезис рядом примеров из истории папства и светской власти в средние века. В выступлениях по этому докладу Ф. Грауса (Чехословакия) и Ф. Паля (Румыния) была подвергнута критике идеалистическая трактовка средневекового права, которая имела место в докладе и прениях. После У. Улмэна выступил А. Стиклер (Ватикан). Последний также говорил о важности для медиевистики изучения канонического права и выдвинул идею совместной работы историков-медиевистов различных стран в целях публикации документов канонического права. Голландский историк Ж. Ф. Нирмейер, изучая на основе лингвистических данных распространение в X - XI вв. феода, установил его происхождение и развитие, о чем сообщил на секции. В прениях выступил А. Ф. Миллер (СССР), который подчеркнул необходимость расширить изучение терминологии феодального права за пределами Западной Европы и привлечь аналогичные материалы из истории России, Польши, дунайских стран и стран Востока. А. Ф. Миллер отметил, что только такое расширение сферы исследования поможет правильно понять всемирно-исторический процесс развития феодализма. Эта мысль встретила поддержку со стороны ряда участников дискуссии.

Специально обсуждались на секции проблемы средневекового города. Э. Сестан (Италия) в своем докладе охарактеризовал внутреннюю борьбу в нескольких итальянских городах (главным образом Ломбардии) вокруг вопросов городского управления. В других сообщениях были затронуты различные аспекты жизни средневекового города ¹⁰ .

Характеризуя в целом обсуждение в секции проблем средневекового города, надо отметить преобладание в тематике докладов и сообщений частных, второстепенных вопросов, отсутствие каких-либо широких обобщений. Г. Острогорский (Югославия) сделал сообщение на тему "Византийский город". Автор попытался объяснить многолетнее господство Византии устойчивостью ее городов и городских учреждений. Однако без анализа внутренней структуры города и его классов живучесть городских учреждений остается непонятной.

Сравнительно большое внимание на секции было уделено обсуждению вопросов о роли знати и королевской власти в средние века. До-

¹⁰ Ж. Ле Гоф (французский историк) на основе данных о поступлениях соляного налога рассматривает экономическое развитие итальянских городов главным образом в XIV - XV вв. ("Налог на соль в финансах итальянских коммун в средние века"). Х. Крюгер (США) в сообщении "Генуэзские купцы, их вложения и контракты в 1155- 1230 годах" проанализировал материалы изученных им архивов генуэзских нотариусов. Э. Машке (ФРГ) сообщил о некоторых терминах средневекового городского права и их применении ("Политическая и социальная структура города Юго-Западной Германии в XII - XIII вв.").

клад К. Хаука (ФРГ) "Историческое значение германской концепции королевской власти и дворянства" отражал современную тенденцию буржуазной исторической науки рассматривать дворянство и королевскую власть как древние учреждения, не связанные с переходом общества к феодализму. Автор ищет доказательства своего тезиса в анализе древнейших представлений германцев о дворянстве и королевской власти. Чешский историк Ф. Граус в сообщении "Начало герцогской и королевской власти в Чехии" противопоставил этому пониманию происхождения дворянства и королевской власти марксистско-ленинскую концепцию: на основе истории Чехии он показал подлинные причины возникновения и усиления власти дворянства и короля и, в частности, роль в этом церкви. Другие выступления по этому вопросу были посвящены локальным темам ¹¹ .

Последний день работы секции был посвящен вопросам средневековой церкви. На этом заседании четвертую часть присутствовавших составляли представители Ватикана. Их активность служит показателем довольно заметной роли, которую играет католическая историография в современной буржуазной исторической науке ¹² .

Авторы докладов и сообщений развивали обычные для католической и прокатолической историографии идеи об "определяющей" роли церкви и значении духовной жизни для средневекового человека, полностью игнорируя влияние социально-экономических и политических изменений в феодальном обществе на эволюцию церкви и ее учреждений.

При рассмотрении работы секции медиевистики в целом обращает на себя внимание преобладание в ее тематике частных, нередко второстепенных вопросов. В области медиевистики, так же как и в других областях всемирной истории, идет непрекращающаяся борьба двух концепций: марксистской и идеалистической. Совершенно антинаучные позиции занимают представители крайне реакционной католической и прокатолической историографии.

Работа секции новой истории ¹³ открылась обсуждением доклада покойного правосоциалистического испанского историка Х. Вивеса на тему "Административно-государственная структура в XVI - XVII вв.", в котором сделана попытка анализа происхождения испанской бюрократии. Б. Ф. Поршнев (СССР) и другие историки-марксисты отмети-

¹¹ Л. Женико (Бельгия) сообщил о процессах инфеодации земель в лотарингских княжествах и описал приемы, к которым прибегали лотарингские князья для подчинения себе мелких феодалов ("Дворянство и территориальные княжества в Лотарингии"). Испанский историк Л. Фернандес в выступлении "Дворянство и монархия в политической структуре Кастилии XV в." рассказал о борьбе между дворянством и королевской властью и ее исходе. Вследствие узости характера эти сообщения не привлекли большого внимания и не вызвали активных прений.

¹² В докладе Г. Ле Бра (Франция) "Проблемы учреждений средневекового христианства" были намечены проблемы истории средневековой церкви (главным образом в период с начала XII до конца XIV в.), подлежащие изучению, в частности о структуре церковных учреждений, юридическом положении духовенства и т. п. Автор поставил также вопрос о необходимости более широкого издания источников по истории средневековой церкви. В сообщении А. Фругони (Италия) "Соображения о светском сословии в грегорианской реформе" рассматривается вопрос о месте и роли отдельных религиозных корпораций в XI веке. Такому же частному вопросу об источниках возникновения иерархии священников английской церкви посвящено и выступление К. Брука (Англия) "Континентальное влияние на английские кафедральные уставы в XI - XII вв.". В сообщении А. Юнсена "Скандинавия в борьбе между империей и папством в XI - XII вв." рассматривается процесс складывания национальной церкви в Скандинавии. Монастырским реформам XIII в. было посвящено выступление М. Маккарроне (Ватикан) "Реформы и развитие монастырской жизни при Иннокентии III". Сообщение Р. Форвилля (Франция) касалось частного вопроса о происхождении идеи так называемого юбилейного года в представлениях теологов и каноников XII - XIII веков.

¹³ Согласно традиции, принятой на конгрессах, к периоду новой истории относятся XV - XVIII века. Поэтому некоторые доклады, относящиеся по марксистско-ленинской периодизации к средневековью (XVI - XVII вв.), были заслушаны в секции новой истории.

ли недостатки доклада, в частности тенденцию автора игнорировать роль народных масс. Дж. Элтон (Англия) в сообщении "Государственное планирование в раннетюдоровской Англии" показал стоящие перед исследователем трудности в отделении реальной политики от проектов и предположений, которые зачастую оставались на бумаге. В качестве примера он привел проекты государственного планирования в эпоху ранних Тюдоров в конце XV и в первой трети XVI века.

Ф. Кэрстен (Англия) в сообщении "Причины упадка германских представительных учреждений" отверг принятое среди буржуазных ученых объяснение этого явления Реформацией. Он указал, что в некоторых германских княжествах и государствах, где Реформация одержала верх, представительные учреждения к концу XVII в. не только не утратили своего значения, но их роль даже усилилась. Главной причиной упадка этих учреждений автор считает политику князей, которые вели бесконечные войны и стремились всемерно ограничить стеснявшие их учреждения. Центральным вопросом дискуссии, возникшей по докладу Ф. Кэрстена, стал вопрос о роли Тридцатилетней войны в политическом развитии Германии XVII в., в частности о причинах ее политической децентрализации и влиянии последней на дальнейшее развитие Германии ¹⁴ .

На секции подверглись обсуждению проблемы Балтики в XVI - XVII столетиях. Доклад польского историка В. Чаплинского "Балтийская проблема в XVI - XVII вв." освещал в основном политику Польши в этот период. Хотя автор не привлек новых источников, он подвел итог основных достижений польской историографии за последние два десятилетия. В прениях выступили 13 человек. Буржуазные историки использовали это обсуждение для нападок на политику России в XVI - XVII вв., приписывая обострение балтийского вопроса нападению русских на Ливонию. Этот ложный тезис особенно отстаивали польские эмигранты и историки ФРГ, которые обвиняли В. Чаплинского в том, что он будто бы пытался сгладить и преуменьшить русско-польские и русско-шведские противоречия в эти десятилетия. Выступавшие в прениях историки-марксисты разоблачили как ненаучные, неисторические утверждения о "русском империализме" применительно к XVI в., отвергли тенденциозную постановку вопроса, данную некоторыми ораторами, и показали, что их взгляды объясняются их политическими антипатиями.

В своем сообщении "Политика протестантских князей в странах Балтики в XVI в." В. Хубач (ФРГ) пытался объяснить политику князей число конфессиональными мотивами, но такое объяснение не вызвало почти никакого отклика. Интересным было выступление Ф. Тангельдера (Голландия) "Экономическая борьба на Балтике во второй половине XVI в.", в котором автор пытался определить влияние политических событий этих десятилетий на торговые и экономические интересы Ганзы и Голландии. Большой интерес вызвали два сообщения, основанные на анализе данных о зундских пошлинах, - П. Жанен (Франция) "Коммерческая конъюнктура с конца XVI до начала XVII в." и С. Эллехей (Дания) "Английский навигационный акт 1651 г. и балтийская торговля". Как в этих сообщениях, так и в после-

¹⁴ Другие сообщения, посвященные более узким и частным вопросам, не вызвали активного обсуждения. Ж. Делюмо (Франция) в выступлении на тему "Развитие централизации в Папской области в XVI в." идеализировал роль папского государства, Г. Штадтмюллер (ФРГ) в сообщения "Формы самоуправления в Юго-Восточной Европе" рассмотрел характер самоуправления в нескольких общинах: в южной части Пелопоннеса, в Старой Планине и Буковине в период турецкого господства (XV - XIX вв.). Автор ограничился узкоправовыми вопросами и деталями, не сделал каких-либо обобщений. Таким же частным вопросам административного характера было посвящено и сообщение бельгийского историка Ш. Верлиндена "Государство и управление местными общинами в латиноамериканских владениях Испании". Все эти выступления не вызвали дискуссии.

лежавшей дискуссии была отмечена большая ценность материалов зундских пошлин для изучения экономической истории XVI - XVII веков.

В сообщении М. Робертса (Англия) "Кромвель и Балтика" раскрыты мотивы внешней политики Кромвеля в пятидесятых годах XVII века. Автор отверг утверждение буржуазных ученых, что Кромвель в своей политике руководствовался личными или религиозными мотивами, и подчеркнул преобладание в его деятельности государственных мотивов, продиктованных интересами Англии, как понимал их сам Кромвель.

На секции было заслушано несколько узкоспециальных сообщений по проблемам Реформации и Контрреформации в Германии и скандинавских государствах ¹⁵ . Ораторы ограничились освещением догматических и внутриорганизационных вопросов церковной истории. Значительный интерес вызвало сообщение К. Лепши (Польша) "Культурные связи между Польшей и Швецией в XVI и начале XVII в.", содержавшее важные факты и замечания.

Активно прошло заседание секции, на котором обсуждался интересный доклад чехословацких ученых А. Клима и Й. Мацурека "К вопросу о переходе от феодализма к капитализму в Центральной Европе (в XVI - XVIII вв.)". Исходя из вскрытых К. Марксом общих закономерностей перехода от одной общественно-экономической формации к другой, авторы попытались, в частности, выяснить специфические условия, в которых протекал этот процесс в Восточной Европе, и показать его особенности. В прениях по докладу участвовали 14 человек, в основном историки-марксисты. Большие споры вызвал вопрос о времени, к которому следует отнести переход Восточной Европы к капитализму. Диссонансом прозвучало ненаучное выступление английского историка П. Лэслетта, который в категорической форме осудил дискуссию и, голословно отвергая постановку вопроса о роли классовой борьбы в истории, заявил, что, например, в Англии XVII в. будто бы не было и не могло быть классов, а общественный строй сводился к отношениям между семьями.

Представители марксистско-ленинской историографии занимали ведущее положение в четвертой секции при обсуждении проблем феодализма и генезиса капитализма в Европе. После доклада А. Клима и Й. Мацурека здесь были заслушаны сообщения С. Д. Сказкина и Н. А. Сидоровой (СССР) "Второе издание крепостничества в Центральной и Восточной Европе", В. А. Голобуцкого (СССР) "К вопросу о сравнительно-историческом толковании генезиса капитализма в Западной и Восточной Европе" и примыкающее к ним сообщение С. Паха (Венгрия) "Отклонение аграрного развития Венгрии от аграрного развития Западной Европы".

Серьезной критике подверглось выступление турецкого историка О. Баркана. Этот ученый в сообщении "Феодальный режим в Оттоманской империи", исходя из концепции, что "определяющим" признаком феодализма являются отношения вассалитета, отождествил феодализм с понятием политической раздробленности. На этом основании автор пытался доказать, будто феодализм стал развиваться в Оттоманской империи лишь в XVIII веке. Против этих утверждений выступил А. Ф. Миллер (СССР), который дал научное определение феодализма и

¹⁵ Этому был посвящен основной доклад Г. Юханссона (Швеция) "Церковная реформация в северных землях", а также сообщения Я. Галена (Ватикан) "Реформа в скандинавских странах", Г. Гольборна (США) "Политика и христианская этика в раннем германском протестантизме", С. Геранссона (Швеция) "Вероисповедание и государственная религия в Швеции в период поздней Реформации", О. Гаретейна (Норвегия) "Проблемы Контрреформации в Скандинавии до создания иезуитской миссии в Стокгольме",

показал подлинный характер национальных движений в пределах Оттоманской Турции.

В центре внимания секции в предпоследний день ее работы была тема - просветительство XVIII столетия. Доклад Ф. Вентури (Италия) "Европейское просвещение XVIII в." содержал общий обзор некоторых идейных направлений в крупнейших странах Западной Европы на протяжении этого периода. Докладчик усматривает в европейском "просвещении" XVIII в. исключительно идейное течение, игнорируя его глубокие социальные корни. Участники прений подвергли доклад Ф. Вентури критике. Особенно содержательным было выступление А. Р. Иоаннисяна (СССР), который дал критику неправильных положений доклада и противопоставил им марксистско-ленинское понимание просветительства XVIII столетия как идеологии восходящего класса буржуазии, боровшегося за ликвидацию феодально-абсолютистских порядков. А. Р. Иоаннисян проиллюстрировал эти положения примерами из истории армянского просвещения конца XVIII века.

Сообщение М. Батллори (Испания) "Энциклопедия и знаменитость в испано-итальянской культуре XVIII в." было посвящено характеристике некоторых деятелей испанской культуры и их связей с Италией. В сообщении "Политический опыт и идеи просвещения в Америке XVIII в." Б. Бейлин (США) подверг критике распространенный взгляд на идеологию участников американской революции XVIII в. Джефферсона и других, якобы целиком заимствованную у европейских просветителей. Автор подчеркнул значение опыта социального и экономического развития американских колоний Англии в складывании буржуазно-демократических идей, хотя и не отрицал большого влияния европейского просвещения. В сообщении Г. Коммэджера (США) "Струэнсе и движение за реформы в Дании" дается краткая характеристика деятельности Струэнсе, которого автор считает типичным представителем европейского просвещения. Об оценке Струэнсе между докладчиком и норвежским историком Андерсеном возникла полемика: первый явно переоценил историческую роль Струэнсе, а второй отрицал какое-либо положительное значение его деятельности. Других выступлений по этому сообщению не было.

Последний день работы четвертой секции открылся обсуждением доклада советского историка Б. Ф. Поршнева "Политические отношения Западной и Восточной Европы в эпоху Тридцатилетней войны" ¹⁶ . Затем было заслушано сообщение шведского ученого В. Тама "Швеция и Россия в эпоху Тридцатилетней войны". Поскольку сообщение Тама по своей теме примыкало к основному докладу, они обсуждались вместе. Б. Ф. Поршнев на обширном, в значительной мере архивном материале развернул картину международных отношений в первой половине XVII века. Он показал тесные связи России с западными странами и ее роль в международной политике того времени. В дискуссии по докладу и сообщению выступили десять человек. Большинство выступавших согласились с основными положениями доклада и сообщения, ограничившись некоторыми частными добавлениями или уточнениями. Исключением явились выступления В. Лейча (Австрия) и У. Кирхнера (США), пытавшихся оспорить тезис докладчика о большой роли, которую играла Россия в европейских делах, единственным "аргументом" о том, что русские суда не проходили через Зунд. Жонглируя этим "аргументом", оба оратора пытались всячески принизить культурный уровень русского общества в рассматриваемый период.

Остальные сообщения затрагивали различные, более частные ас-

¹⁶ Доклад Б. Ф. Поршнева опубликован в журнале "Вопросы истории", 1960, N 10.

пекты периода Тридцатилетней войны ¹⁷ . Последним на секции было заслушано сообщение венгерского историка Л. Маккаи на тему "Развитие социальных основ абсолютизма в землях австрийских Габсбургов на пороге Тридцатилетней войны". Основываясь на данных об экономическом и социальном развитии австрийских земель в XVI - XVII вв., автор показал социальные группы, служившие опорой габсбургского абсолютизма.

В пятой секции конгресса, посвященной проблемам "современной истории" (с конца XVIII в.), работа началась с обсуждения проблем истории Британской империи. Несмотря на то, что докладчики и авторы сообщений из числа буржуазных историков касались сравнительно отдаленных периодов истории английской колониальной политики, их идеи и общие оценки непосредственно были связаны с современными актуальными проблемами. В некоторых сообщениях английские авторы не смогли скрыть своего стремления обелить английскую колониальную политику, рекламируя "благородство", "уступчивость" английских правящих кругов по отношению к колониальным владениям. Доклад В. Харлоу (Англия) "Историография Британской империи и Содружества после 1945 г." носил в основном обзорный характер. Автор ограничился систематизацией новейших работ, посвященных истории британских владений. Во вступительных замечаниях он, мимоходом сославшись на новые явления в колониальной системе (кризис и распад колониальной системы империализма, что привело к возникновению ряда новых государств, бывших в прошлом колониями), указал, что в свете этих явлений необходим новый подход к истории империи. В частности, по его мнению, исследователи империи должны уделять больше внимания внутренней истории владений. Эти замечания сопровождались осторожным признанием поверхностности прежних работ буржуазных историков по истории Британской империи и ее отдельных частей. Отсутствие в докладе значительных обобщений, преобладание в основном библиографического материала не дало основы для серьезной полемики.

Сообщение Э. Т. Мэннинг (США) "Националистические движения в Британской империи до 1850 г." вызвало оживленные прения среди участников секции. Автор остановился на истории народных выступлений в Ирландии (в первой половине XIX в.) и Канаде (народное восстание в Верхней и Нижней Канаде в 1837 - 1839 гг.), направленных против английского владычества. Э. Т. Мэннинг поставила вопрос о причинах того, почему история этих двух владений Англии оказалась столь различной: Канада еще в середине XIX в. получила, сказала выступавшая, фактическую независимость, в то время как Ирландия добилась ее лишь в XX веке. В то же время оратор отметил, что Канада до сих пор продолжает оставаться в рамках Британской империи, а Ирландия полностью с ней порвала. Игнорируя особенности социально-экономического развития обоих владений и ограничиваясь рассмотрением поверхностных фактов чисто политической истории, Э. Т. Мэннинг ищет ответа на вопрос о причинах этих событий в политике Англии, придавая особое значение гибкости английской дипломатии и ее умению идти на уступки и компромиссы.

В развернувшихся прениях тезис Э. Т. Мэннинг подвергся критике. В частности, прогрессивный канадский ученый С. Райерсон дал на-

¹⁷ Э. Саррабло (Испания) в сообщении "Некоторые данные к изучению отношений между Испанией и Польшей в XVI - XVII вв." привел новые материалы, свидетельствующие о связях между этими государствами. Р. Питон (Швейцария) в сообщении "Политика Венеции и первый период Тридцатилетней войны в Италии (1618 - 1631)" дал очерк венецианской политики, абстрагируясь от экономических факторов. Доклад К. Репгена (ФРГ) "Нейтралитет и международные мирные связи в эпоху Тридцатилетней войны" был основан на малоизвестных и большей частью неопубликованных материалах из венецианского и ватиканского архивов. Автор показал попытки посредничества в войне со стороны папы римского в Венеции.

учный анализ факторов национального развития Канады. Н. А. Ерофеев (СССР) отметил, что важнейшей причиной, побудившей Англию пойти на уступки Канаде, была отнюдь не дальновидность английских политиков, а опасения агрессивных акций в Канаде со стороны США.

Зачитанное сообщение английского историка Н. Мэнсерга "Южная Африка 1906 - 1952 гг.: цена великодушия" было посвящено обелению английской политики в отношении Южной Африки. Мэнсерг и другие английские буржуазные историки пытались распространить на конгрессе идейку современных идеологов английского империализма о якобы добровольном предоставлении Англией независимости колониям, о "великодушии" колонизаторов. В современных условиях краха колониальной системы империализма буржуазные историки поставляют таким образом "аргументы" для империалистической пропаганды. Выступившие по этим вопросам советские ученые показали подлинный характер колонизаторской политики английского империализма и вскрыли действительный политический смысл буржуазных фальсификаций истории Британской империи.

Сообщение М. Карти (США) "Американская филантропия за океаном" в розовом свете освещает некоторые факты американской "помощи", которая на деле оказывалась лишь орудием экспансионистской политики американской буржуазии. В прениях, которые развернулись по поводу этого сообщения, историки-марксисты раскритиковали М. Карти и разоблачили американскую официальную политику "помощи" как орудие экспансии.

Острая полемика развернулась на заседании пятой секции, когда обсуждался вопрос о деятельности социал-демократических партий различных стран Европы в период первой мировой войны. Доклад бельгийского историка А. Хаага "Германская социал-демократия и первая мировая война" на первый взгляд носил чисто историографический характер. На основе анализа многочисленной литературы, посвященной этому вопросу, автор остановился на различных оценках деятельности германской социал-демократии и ее отношении к войне. Однако под видом "беспристрастного изучения" различных точек зрения автор ополчился против В. И. Ленина и большевиков, заклеймивших измену вождей германской социал-демократии. Этой оценке докладчик противопоставил высказывания современных американских буржуазных историков. По мнению А. Хаага, последние "доказали", что германская социал-демократия якобы не имела в 1914 г. выбора и не могла выступить против войны, так как в стране, в частности среди рабочего класса, будто бы царили шовинистические настроения. Полностью поддержав эту фальсификацию, А. Хааг фактически отбросил провозглашенную им "беспристрастность".

Прения по этому докладу приняли весьма бурный характер. Выступило около 20 ораторов. Среди них выделялись представители марксистско-ленинской исторической науки. Убедительно прозвучали выступления историков Германской Демократической Республики, которые на основе новейших материалов вскрыли классовый характер политики официального руководства германской социал-демократии в период первой мировой войны и отвергли утверждения о преобладании шовинистических настроений в германском рабочем классе. Добросовестные представители буржуазной науки были вынуждены согласиться с классовой оценкой германской социал-демократии, данной историками-марксистами. Так, в частности, итальянский историк Л. Вальяни признал, что к 1914 г. германская социал-демократическая партия перестала выражать интересы рабочего класса, поставив на первое место "национальные" задачи, точнее, поддержку агрессивных устремлений германского империализма. Большой интерес присутствовавших вызвало выступление В. Нимца (ФРГ), который привел ряд неопубликованных архивных

материалов, свидетельствующих о тесных связях, которые руководство германской социал-демократии поддерживало с кайзеровским правительством и полицией накануне 1914 года.

По своей тематике к докладу А. Хаага примыкал ряд сообщений. Так, Ж. Дроз (Франция) посвятил свое сообщение ("Срединная Европа Фридриха Науманна и европейские социалистические партии") вопросу об отношении социалистических партий различных стран Европы, в особенности Германии, к книге Науманна "Срединная Европа", провозглашавшей экспансию германского империализма на Восток. Л. Вальяни (Италия) выступил на тему "Итальянское социалистическое движение в период нейтралитета (с августа 1914 до мая 1915 г.)". Он подчеркнул преобладание в итальянских народных массах антивоенных настроений. Сообщение "Первая мировая война и Российская социал-демократическая рабочая партия" принадлежало Н. И. Шатагину (СССР). Оратор охарактеризовал политику большевистской партии и В. И. Ленина по вопросам войны и мира, убедительно показал, что РСДРП (б) во время первой мировой войны на деле проводила политику подлинного пролетарского интернационализма.

На секции имели место попытки крайне враждебных Советскому Союзу реакционных элементов использовать трибуну конгресса для клеветнических выпадов против марксизма-ленинизма и Советского государства. Как обычно, с этой целью были использованы подонки эмиграции, выброшенной народами СССР за пределы Советской страны и всплывшие на поверхность в роли "профессоров" из Мюнхена и американских университетов. Эти вылазки встретили твердый отпор со стороны советских представителей и не получили поддержки на конгрессе.

Оценивая дискуссию по вопросам политики социал-демократических партий, следует отметить, что историки-марксисты не только приняли активное участие в острой полемике, но и придали ей глубоко научный характер. В противовес буржуазным историкам, которые пытались перенести обсуждение с главных на второстепенные, частные вопросы, историки-марксисты сосредоточили внимание присутствовавших на необходимости объективного, классового анализа фактов, событий и деятельности партий. Несмотря на все попытки реакционных элементов сорвать деловую работу секции, дискуссия вокруг этих весьма острых и злободневных вопросов была введена в русло научного обсуждения. Это явилось успехом историков-марксистов, добивавшихся того, чтобы высокая трибуна Международного конгресса историков была использована исключительно для строго научного обсуждения проблем, представляющих общий интерес для участников конгресса.

Детально обсуждались на секции проблемы массовых миграций в новое время. Английский историк Ф. Тистлуейт в докладе "Миграция из Европы за океан в XIX и XX вв." охарактеризовал состояние исследования этого важного вопроса. Он сказал, что наибольший интерес к этой теме до настоящего времени проявляли главным образом американские историки, которые, однако, ограничиваются изучением миграции в своей стране, рассматривая ее как составную часть заселения Соединенных Штатов. Между тем интерес и значение этой темы выходит за рамки истории США. Массовые миграции являются составной частью социальной истории стран Европы, которые поставляли эмигрантов за океан. Необходимо внимательно исследовать причины происхождения этих массовых передвижений населения и их влияние на те страны, из которых шел поток переселенцев.

Подчеркивая массовость эмиграции в XIX в. из Европы и отмечая наличие также обратного движения в Европу, докладчик, следуя распространенным на Западе "теориям", стремился представить все страны, расположенные вокруг Атлантики, - континенты Европы и Америки,

как единый экономический комплекс, как некую "атлантическую общность". С этой целью автор ставил знак равенства между эмиграцией за океан и передвижением рабочей силы внутри отдельных стран Европы. Таким образом, Ф. Тистлуейт смазал принципиальное отличие этих двух явлений, зачеркивая политическую эмиграцию. В прениях, которые развернулись вокруг этого доклада (выступило 13 человек), были затронуты вопросы происхождения эмиграции и ее роль в отдельных странах. В частности, историки-марксисты подчеркивали политический характер заокеанской эмиграции, влияние на нее экономической, социальной и политической обстановки в отдельных странах.

Другие сообщения касались более частных аспектов эмиграции ¹⁸ .

Доклад Л. Жирара (Франция) "История предприятий в XIX веке" был посвящен анализу последних французских работ по истории капиталистических предприятий и фирм во Франции XIX века. Автор подчеркнул, что появление исторической литературы по этой теме обязано влиянию американской буржуазной историографии с ее "историей бизнеса", которая сводится к анализу деятельности крупных предпринимателей и, в сущности, к апологии крупного капитала. Выпячивая деятельность представителей "большого бизнеса", эта историография, по существу, направлена против прогрессивной историографии, против марксизма-ленинизма. Последнее признал и автор доклада. В заключение своего обзора французских работ Л. Жирар попытался подвести итоги тому, что нового внесли эти работы для более отчетливого понимания экономического развития Франции XIX в., а также выдвинуть важнейшие проблемы, ожидающие освещения.

Американский историк Д. Лэндс выступил на тему "Структура предприятий в XIX в. на примере Англии и Германии". Д. Лэндс пытался проанализировать особенности складывания капитала в промышленности обеих стран и пришел к выводу, что характерной чертой Англии почти до конца XIX в. было слабое развитие акционерных компаний как формы мобилизации капитала, что здесь преобладали традиционные корпорации семейного характера. Это явление автор связывает с развитием рынка капиталов в Англии. Напротив, в Германии, по мнению докладчика, очень рано развились акционерные компании с ограниченной ответственностью, которые подготовили почву для развития трестов и других форм объединения крупного капитала. Этим обстоятельством автор объясняет, в частности, сильное влияние крупного капитала на политику германского правительства.

Оба доклада обсуждались одновременно. Участники прений высказали некоторые критические замечания. К. Оберман (ГДР) несколько подробнее остановился на характеристике германского капитализма в XIX в.; румынский историк В. Мачиу нарисовал картину проникновения

¹⁸ Ф. Скотт (США) в сообщении о скандинавской эмиграции в США поставил перед исследователями ряд вопросов: о связи между эмиграцией и социальным развитием страны, о влиянии эмиграции на распределение возрастных групп и полов и т. д. И. Семмингсен (Норвегия) в выступлении на тему "Эмиграция из Норвегии, ее причины и характер" осветила развитие эмиграции из Норвегии в XIX веке. Она подчеркнула значительные масштабы норвежской эмиграции: в некоторые десятилетия эмигранты из Норвегии составляли 60% всего прироста населения страны. И. Семмингсен отметила аграрный характер норвежской эмиграции. Причины ее массовости автор искала в стремительности темпов промышленного развития страны в эти десятилетия и вызванных им социальных сдвигах. Сообщение Дж. Паренти (Италия) "Итальянская эмиграция с 1876 г. до настоящего времени" было посвящено анализу статистических данных об итальянской эмиграции в различные периоды как в страны Европы, так и за океан. Попутно автор затронул вопрос об экономических и социальных условиях, имевшихся в самой Италии, а также в странах, куда направлялся поток итальянской эмиграции. П. Жорж (Франция) посвятил свое сообщение ("Некоторые аспекты итальянской иммиграции в парижский район со времен Второй империи") главным образом обработке статистических данных о численности итальянской иммиграции и ее профессиональном составе.

иностранного капитала в Румынию ¹⁹ . Значительный интерес вызвало сообщение А. Л. Сидорова (СССР) "Проблемы структуры промышленности в России в конце XIX в.". Автор на большом конкретном материале показал развитие промышленности в России, в частности роль иностранного капитала. Некоторые ученые Запада, выступавшие в прениях, признали, что многие факты, приведенные оратором, были им неизвестны.

Доклад, сделанный американским исследователем У. Брауном, "Традиционная культура и современное развитие Индии" - результат коллективного труда большой группы сотрудников Пенсильванского университета, работавшей под руководством У. Брауна. Авторы доклада показали эволюцию форм индийской культуры за последние полтора столетия. Они проследили, как происходило изменение традиционных индийских форм под влиянием европейской цивилизации в области религии, литературы и искусства и пришли к заключению, что результатом контакта Индии с внешним миром было появление своеобразной формы культуры, сочетающей в себе традиционные черты и новые.

Доклад подвергся оживленному обсуждению. Историки-марксисты отметили большой материал, приведенный в докладе, и в то же время указали на его основную слабость: полное игнорирование влияния социальных моментов и классовой борьбы на развитие культуры. В прениях по докладу произошел характерный эпизод. Английский историк пытался расхваливать "благодетельное" воздействие англичан на развитие Индии. В частности, он пробовал доказать, что английский язык, введенный в Индии колонизаторами в качестве официального языка, якобы способствовал единству страны. При этом, конечно, не было сказано ни слова об излюбленной политике колонизаторов - "разделяй и властвуй". С отповедью выступил индийский ученый, который показал, что английское господство принесло народам Индии огромные бедствия и тяжкие последствия этого господства они до сих пор еще чувствуют на себе.

Сообщение В. М. Хвостова (СССР) на тему "Внешняя политика Германии в восьмидесятых годах XIX в. в свете источников из русских архивов" было посвящено русско-германским экономическим и политическим отношениям и основано на материалах, извлеченных из Архива внешней политики России. В выступлениях по этому сообщению была отмечена свежесть материалов и убедительность характеристики эволюции германо-русских отношений в рассматриваемое время.

Последней крупной проблемой, обсуждавшейся в пятой секции, был национальный вопрос в Центральной Европе в конце XIX - начале XX века. Основной доклад сделал югославский историк Ф. Цвиттер - "Национальные проблемы в монархии Габсбургов". Этот доклад, представлявший собой плод совместной работы трех югославских историков, в основном был посвящен анализу требований и программ различных национальных групп, населявших габсбургскую империю, эволюции этих требований и программ в период от революции 1848 г. до 1918 года ²⁰ .

¹⁹ Частным проблемам были посвящены сообщения: Б. Жиля (Франция) "Французские капиталы и европейские железные дороги в 1852 - 1857 гг." (здесь излагается главным образом деятельность банкирского дома Перейры); А. Ж. Тюдеска (Франция) "Социальная структура Французского банка в середине XIX в." (рисует внутреннюю организацию Французского банка в середине XIX в.); Э. Сэдерлунда (Швеция) "Изменения внутренней структуры предприятий шведской экспортной промышленности в XIX в." (рассматривает процесс укрупнения в лесной и рудной промышленности Швеции в конце XIX в.).

²⁰ Были заслушаны два сообщения, которые по своей теме близко примыкали к докладу: А. Контамина (Франция) "Как французские дипломатические агенты и консулы рассматривали национальные проблемы габсбургской монархии во второй половине XIX в." и К. Шиффрера (Италия) "Национальная проблема Триеста в историо-

Обсуждение доклада и сообщений происходило одновременно. В ходе прений (в них приняло участие 24 человека) выявились две противоположные точки зрения: представители буржуазной историографии пытались смягчить остроту национальной проблемы в бывшей габсбургской монархии и даже представить последнюю как "образец" многонационального государства, будто бы разрешившего наиболее острые внутренние проблемы. С таких позиций выступал австрийский историк Г. Ганч, который сетовал, что докладчик не показал глубоких и тесных связей, объединявших народы Австро-Венгрии, а именно "общую культуру". Историки-марксисты, принявшие активное участие в обсуждении этого вопроса (выступило 10 человек), отвергли попытки некоторых ораторов идеализировать монархию Габсбургов. Они подчеркнули связь национального вопроса в Австро-Венгрии с социальными проблемами и роль народных масс в национальных движениях.

Х. Ситон-Уотсон (Англия) в сообщении "Интеллигенция и национализм в Восточной Европе в 1848 - 1918 гг." на основе анализа роли интеллигенции в национальных движениях различных стран Восточной Европы пытается вывести некий "закон" о возрастании роли интеллигенции в обратной зависимости от уровня экономического и социального развития отдельных стран. Смысл сообщения заключался в попытке доказать, что активная роль интеллигенции в революционном и национально-освободительном движении является характерной только для Восточной Европы. В сообщении "Националитет и граница в конце XIX и начале XX в." Г. Ротфельс (ФРГ) исходил из пропагандируемых в последние годы идей "европейской общности" и ратовал за отказ от национальных границ. В прениях активное участие приняли историки-марксисты, которые отвергли надуманные схемы Ситон-Уотсона и трактовку Ротфельсом национального вопроса. Видный историк ГДР Лео Штерн убедительно доказал, что Ротфельс выступает с крайне реакционных, реваншистских позиций. Сообщение Д. Косева (Болгария) "На- ционально-освободительное движение в Болгарии в XIX в. и демократические круги Запада" содержит ряд новых и интересных материалов, свидетельствующих о широком сочувствии, которое вызвала борьба бол- гарского народа в прогрессивных кругах Запада.

Оценивая работу пятой секции в целом, следует отметить, что представители марксистско-ленинской историографии не только активно участвовали во всех обсуждениях, но на некоторых заседаниях им удалось дать направление дискуссиям. Острая и принципиальная научная полемика, разгоревшаяся по ряду вопросов, позволила отчетливо выявить противоположные точки зрения. Работа пятой секции убедительно свидетельствует о том, что историческая наука представляет собой отрасль науки, где идет острая идеологическая борьба. Работа секции также показала, что организаторы конгресса стремились избежать постановки докладов и сообщений, посвященных актуальным вопросам новейшей истории. Поэтому в секции современной истории, по сути дела, почти не обсуждалась современная тематика.

*

За несколько дней до открытия конгресса проходили заседания комиссий по различным отраслям исторической науки. Эти заседания явились составной частью деятельности конгресса. 17 августа начали работать комиссии по истории славянства, истории социальных движений и социальных структур, а также временная комиссия по экономической

графии австрофилов и ирредентистов". Автор первого сообщения ограничился изложением некоторых донесений французских дипломатов, автор второго попытался проанализировать позиции нескольких историков Триеста конца XIX и начала XX века.

истории. В последующие дни провели заседания другие комиссии: по истории представительных учреждений, сравнительной истории, истерии церкви, истории печати, по нумизматике, коллоквиумы по истории университетов, по истории цен и др. В общей сложности накануне конгресса с 17 по 20 августа проведены заседания пятнадцати международных комиссий и учреждений. За исключением комиссии по истории славянства, которая выбрала местом своей работы небольшой университетский городок Упсалу (в 70 км от Стокгольма), все остальные комиссии работали в столице Швеции, что облегчало задачу общения между историками различных стран.

На заседаниях групп и комиссий были заслушаны многочисленные доклады и сообщения. Также были обсуждены и решены вопросы организационного характера, поскольку эти комиссии и группы представляют собой в большей или меньшей степени автономные образования, живущие своей самостоятельной жизнью.

Одной из первых начала работать комиссия по истории славянства. Норвежский ученый Й. Сейп сделал доклад "Пограничные конфликты между Россией и Норвегией в XVII в.". Автор обнаружил ценные источники по истории Карелии. Новые и интересные факты о научной деятельности историка А. Л. Шлецера содержал доклад Э. Винтера "А. Л. Шлецер и Россия".

Однако работа комиссии по истории славянства была бы неизмеримо более плодотворной, если бы не было попыток со стороны некоторых враждебных Советскому Союзу западных историков превратить эту комиссию из форума международного научного сотрудничества в место крикливых антисоветских выступлений путем предоставления трибуны комиссии ничего общего с наукой не имеющим личностям (главным образом из числа различных предателей, изменивших советскому народу и Родине и взятых в услужение некоторыми западными "научными" учреждениями). Только этим можно объяснить как состав представителей капиталистических стран в комиссии, так и в особенности подбор ими тем и докладчиков. Лишь после решительного протеста советских делегатов некоторые из этих лиц были отстранены от участия в работе комиссии. Однако и после этого ряд докладов, сделанных в комиссии, ни в коей мере нельзя было отнести к разряду научных исследований. Так, один предатель украинского народа, фигурируя в качестве американского историка, выступил с докладом "Киевская Русь и образование трех восточнославянских наций". Этот доклад, представляющий собой грубую пропаганду украинского буржуазного национализма, свидетельствовал о полной научной безграмотности автора. Советские делегаты М. Н. Тихомиров и Б. А. Рыбаков в своих выступлениях убедительно показали порочность доклада, полное незнакомство автора с исторической наукой и литературой вопроса. Среди участников конгресса отмечалось, что лица, направившие в Стокгольм подобных "ученых", выступавших не только в этой, но и в других комиссиях, а также секциях конгресса, не проявили должного уважения к международному форуму историков и сослужили плохую службу престижу американской исторической науки.

Те, кому служит вышеупомянутый "докладчик", выпустили на трибуну комиссии также откровенного фашиста И. Вейдлейна (ФРГ), который выступил с проповедью реваншистских идей. В знак протеста против этого выступления советские историки покинули зал заседаний. Речь гитлеровского последыша настолько возмутила присутствовавших в зале, что по требованию большинства участников заседания он был лишен слова, а текст его доклада изъят из протокола. Комиссия постановила считать этот доклад несостоявшимся. Некоторые другие доклады, прочитанные в комиссии, не представляли и не могли представлять какой-либо научной ценности, поскольку их авторы не имеют ничего

общего с наукой. В связи с этим возникает вопрос о составе комиссии по истории славянства. Уже после ее пополнения на Стокгольмском конгрессе подлинных представителей славянских народов насчитывалось всего пять человек, в том числе из СССР четверо и один из Чехословакии. Следовательно, еще и сейчас ученые ряда славянских стран не получили мест в составе комиссии. Разумеется, такое представительство не отвечает задачам научного изучения истории славянских народов. Ближайшее будущее должно показать, в какой степени лица, руководящие работой этой комиссии, действительно стремятся создать в ней подлинно научную атмосферу и сделать ее международным центром, координирующим изучение истории славянства.

Работа комиссии по экономической истории проходила 12 - 20 августа. Доклады и выступления были посвящены всего двум вопросам: "Индустриализация как фактор экономического развития после 1700 г." - К. Беррил (Англия) и "Крупные предприятия в сельском хозяйстве со времен средних веков" - Ф. Лютге (ФРГ). Эти доклады подверглись основательному обсуждению. В прениях выступили советские представители, в частности М. П. Ким, рассказавший о социалистической индустриализации в СССР, и В. М. Лавровский, сделавший сообщение о крупном поместье в Англии XVIII века.

Среди других комиссий и групп, заседавших накануне конгресса, следует отметить комиссию по истории социальных движений и социальных структур, которая работает с участием советских представителей (Е. А. Степанова). Два года тому назад ею был проведен коллоквиум в Страсбурге. На основании докладов, заслушанных в Страсбурге, к настоящему конгрессу был подготовлен большой сводный доклад, озаглавленный "Рабочее движение в период мирового экономического кризиса 1929 - 1933 гг.: его политические и социальные последствия". Работа комиссии в Стокгольме велась одновременно в двух коллоквиумах: по истории социальных движений и по социальным структурам. Названный выше сводный доклад был заслушан на первом коллоквиуме. В дополнение к нему были представлены краткие резюме еще трех сообщений - о рабочем движении в эти годы в Японии, в Индии и в Латинской Америке.

Доклад подвергся основательному обсуждению. Хотя в нем содержится признание, что в период мирового экономического кризиса Советский Союз, ведя плановое строительство, являл собой контраст капиталистическому миру, однако историки СССР при обсуждении сводного доклада отметили, что его составители не использовали должным образом материалы, представленные в Страсбурге советской делегацией, и, по существу, не показали положение рабочего класса в СССР. Составители доклада усматривают другое исключение из общей картины положения буржуазных стран - это положение в скандинавских странах (Швеция, Норвегия), которое отличалось якобы "экономической и социальной стабильностью". Такое утверждение опровергается даже теми цифрами, которые сочли возможным привести составители доклада. В Норвегии в 1932 г. безработица охватывала 30%, а в Швеции - 25% всех организованных в профсоюзы рабочих. Бедствия испытывали также фермерские хозяйства, в чем можно было убедиться из доклада норвежского историка Э. Булла.

Западные историки - участники коллоквиума утверждали, что социал-демократические партии отошли в своих программах от марксизма-ленинизма потому якобы, что рабочий класс за последние три десятилетия изменился и обнаружил-де "полное равнодушие" к революционным принципам. Таким образом, предательская политика лидеров правых социалистов, начисто отказавшихся от борьбы за социализм, выдается за позицию рабочего класса. Подобные тенденциозные выводы, как

показали в своих выступлениях советские историки (Ю. А. Поляков и др.), опровергаются тем фактом, что ныне уже третья часть человечества строит социалистическое и коммунистическое общество, а в рядах коммунистических и рабочих партий всего мира насчитывается свыше 36 млн. членов. Советские историки в прениях обратили внимание на серьезные пробелы в сводном докладе и рассказали о замечательных успехах социалистической индустриализации в СССР, об отсутствии безработицы в нашей стране, наглядно показав неизмеримое превосходство социалистической системы хозяйства над капиталистической.

Большой научный интерес представляло выступление уругвайского историка Карлоса Рама, который дал в основном верный анализ развития рабочего движения в Аргентине, Чили и Уругвае. Он особо отметил, что кризис обострил классовую борьбу и имел своими последствиями, с одной стороны, усиление буржуазно-помещичьих диктатур и, с другой, - подъем антифашистского, антиимпериалистического движения. Выступивший на коллоквиуме В. Конце (ФРГ) пытался использовать обсуждение доклада для клеветы на Коммунистическую партию Германии. Он заявил, что германские коммунисты якобы несут ответственность за приход Гитлера к власти. Недостойный выпад западногерманского историка против партии германского рабочего класса, отдавшей лучшие силы и многие жизни борьбе против фашизма, был категорически опровергнут историками-марксистами, приводившими яркие факты и документы. Так, Л. Бертольд (ГДР) показал лживость утверждений Конце, приведя конкретные данные о том, как социал-демократическая партия отклоняла неоднократные предложения Коммунистической партии Германии о создании единого фронта в борьбе против фашизма. В. Г. Трухановский (СССР) убедительно опроверг клеветнические утверждения Конце об "указке Москвы". Буржуазная шведская газета "Дагенс нюхетер" умолчала о критических выступлениях, а заявление Конце преподнесла читателям как "крупное научное открытие", хотя известно, что это "открытие" имеет большую давность и принадлежит не кому иному, как гитлеровским пропагандистам. Этот эпизод показывает, как "объективно" шведская буржуазная печать освещала работу конгресса.

В ходе обсуждения сводного доклада о рабочем движении некоторые ученые посвятили свои выступления вопросам структуры рабочего класса. Э. Лабрус (Франция) сообщил о большой работе, которая предпринята группой французских исследователей по изучению профессионального состава населения различных городов и районов Франции, главным образом XVIII века. Для этого начато изучение нотариальных архивов и фискальных списков XVIII в., в частности брачных контрактов, в которых указаны профессия и имущественное состояние вступавших в брак. Это исследование, по замыслу его инициаторов, должно дать материал для изучения, имущественного, социального и профессионального состояния французского населения, в частности дать возможность определить так называемую "социальную мобильность" населения. Однако эта "микроистория", характерная для определенного социологического направления во французской буржуазной историографии, не дает, конечно, возможности для широких научных обобщений и подлинно научного определения социального состава населения Франции XVIII века. Выступая в прениях, Э. Энгельберг (ГДР) информировал собравшихся о работе, предпринятой немецкими историками по изучению формирования германского рабочего класса в последней трети XIX века. Материалом для этого изучения являются трудовые книжки, хранящиеся в архивах германских предприятий, а также материалы архивов профессиональных союзов и социал-демократической партии.

Комиссия по истории социальных движений и социальных струк-

тур обсудила также вопрос об издании некоторых материалов и о теме следующего коллоквиума. Решено на следующем коллоквиуме обсудить "Условия труда, уровень и образ жизни наемных рабочих в слаборазвитых странах Азии и Африки". Председателем комиссии (вместо покойного Буржена) избран Э. Лабрус.

В Стокгольме состоялся также коллоквиум по проблемам Испанской Америки XVI - XIX вв., организованный Панамериканским институтом истории и географии и Испано-американским шведским институтом. На коллоквиуме присутствовало более 60 ученых из капиталистических стран. Впервые в этом заседании приняли участие представители науки СССР и ГДР. Оживленная дискуссия развернулась в связи с докладом сторонника биологического детерминизма Магнуса Мернера (Швеция) "Проблема метизации в истории Испанской Америки". Основная тема коллоквиума - "Метисы в истории Испанской Америки" - не является случайной. Многие из выступавших представителей буржуазной науки придерживались "теории" о якобы определяющем влиянии психических, биологических и географических факторов на развитие общества. Они подчеркивали "исключительность" исторического пути народов Америки, их "обособленность" от населения других континентов. Другая характерная черта коллоквиума по проблемам Латинской Америки - уход в прошлое, внимание только к истории Латинской Америки периода испанского колониального господства.

Советские ученые приняли участие в работе комиссии по истории прессы. Основная часть докладов была посвящена конкретным вопросам истории прессы, например, "Наполеон III и бельгийская пресса". "Три века польской прессы", "Эмигрантские газеты в Швейцарии", "Французская пресса и захват Алжира (1830 - 1843 гг.)" и др. Общим недостатком прочитанных докладов являлось отсутствие анализа фактического материала, извлеченного докладчиками из прессы тех или иных стран, и характеристики исторических событий, о которых говорилось в докладах. Выступая в прениях, В. Г. Трухановский (СССР) отметил, что историю прессы необходимо изучать прежде всего для расширения наших знаний об исторических явлениях и событиях, которые в ней отражены. У участников комиссии не вызвала возражений мысль о важности прессы как источника для исследовательской работы в области истории. На заседании комиссии принято решение об изменении ее статута и преобразовании из временной в постоянную комиссию по истории прессы при Международном комитете историков. Предполагается, что комиссия проведет подготовительную работу по изданию международного перечня газет.

Заключительное заседание конгресса под председательством шведского историка Т. Хеера состоялось 28 августа в Упсале. Были утверждены новые назначения в состав Бюро Международного комитета историков. Президентом Бюро на следующие пять лет единогласно утвержден профессор Г. Ф. Шмид (Австрия). Местом созыва следующего конгресса, в 1965 г., избрана Вена. На этом торжественном заседании профессор Ф. Линдберг (Швеция) зачитал доклад "Балтика в скандинавской историографии. Проблемы и перспективы".

Подводя итоги работы конгресса, следует отметить, что многие доклады и сообщения, сделанные на конгрессе, а также выступления в прениях содержат большой исследовательский материал и послужат стимулом для дальнейшего развития конкретного исторического знания. Работа конгресса способствовала выявлению некоторых пробелов в научной деятельности и определению направления исследовательской работы на будущее. В этом отношении конгресс представляет собой важное событие в исторической науке.

Материалы конгресса в дальнейшем будут внимательно изучены советскими историками для более конкретного определения того, что

нового и ценного он внес в историческую науку. Это изучение поможет определить как современное состояние основных отраслей исторического знания, так и направление их развития. Однако уже в настоящий момент ознакомление с работой конгресса в целом позволяет сделать некоторые общие выводы.

Дискуссии, развернувшиеся на конгрессе и нередко носившие острый характер, убедительно свидетельствуют о наличии двух принципиально противоположных тенденций в современной историографии и отражают остроту идейной борьбы историков-марксистов с представителями идеалистических взглядов на историю. Разумеется, между марксистско-ленинской и идеалистической концепциями исторического процесса лежит непроходимая пропасть. Однако было бы неправильным делать из этого вывод о том, что всякие дискуссии между представителями двух диаметрально противоположных концепций в исторической науке бесполезны. Дискуссии на конгрессе, как правило, носили научный, деловой характер, развертывание таких дискуссий позволяет нам лучше ознакомиться с ходом мыслей и аргументацией представителей буржуазной науки, выявить их слабые места. Проходившая на конгрессе полемика позволила историкам-марксистам развернуть свою аргументацию, защитить от нападок представителей буржуазной науки марксистско-ленинский исторический метод.

Полемика, имевшая место на конгрессе, показывает также растущее влияние марксизма-ленинизма на буржуазных ученых. Это влияние неуклонно возрастает по мере того, как множатся наши успехи, крепнут силы лагеря демократии и социализма. Эти успехи, а также вся политика стран социалистического лагеря, их смелая и последовательная борьба за мир, против войны и реакции способствуют росту притягательной силы наших идей, привлекают к себе симпатии всех прогрессивных элементов за рубежом. Серьезное влияние в этом направлении оказывают и успехи марксистско-ленинской исторической науки, нашедшие проявление, в частности, в докладах, сообщениях и выступлениях представителей стран социалистического лагеря на конгрессе. Жизнь и практика убедительно показывают, что марксистско-ленинский метод, являющийся единственно правильным методом исторического исследования, оплодотворяет мысль ученого-историка, обогащает ее, раскрывает перед учеными огромные возможности подлинно научного исследования, широких и смелых обобщений, двигающих вперед науку.

Стокгольмский конгресс дал убедительные иллюстрации этого положения: все доклады и сообщения историков-марксистов отмечены стремлением к широким обобщениям, отличаются конструктивным характером, вдумчивым подходом к историческим фактам и явлениям. Творческий характер марксистско-ленинской исторической науки особенно наглядно подчеркивает глубокий кризис буржуазной науки. Большинство буржуазных историков на конгрессе избегало рассмотрения крупных проблем, сосредоточив свое внимание на освещении частных фактов и явлений, без серьезных попыток обобщить их и теоретически осмыслить. Конгресс показал, что представители буржуазной науки стремятся уйти от постановки и обсуждения актуальных вопросов современности, что в их работе преобладает европоцентристская тематика.

С этим обстоятельством тесно связан и другой вопрос. Все наблюдатели, следившие за работой Стокгольмского конгресса, отмечали огромную активность историков-марксистов, прежде всего ученых стран социалистического лагеря. Сравнение XI Международного конгресса с предыдущим убедительно показывает, что силы историков-марксистов неизмеримо возросли. Выступления историков-марксистов звучали на конгрессе в Стокгольме отчетливо и громко. Убедительно выступали не только исследователи из социалистических стран, но и ученые-маркси-

сты из ряда буржуазных государств, например из Японии, Канады и некоторых других.

Большая активность представителей марксистско-ленинской исторической науки на конгрессе объясняется не только возросшей численностью историков-марксистов, но прежде всего самим характером марксистско-ленинской исторической науки, не позволяющей исследователю оставаться на поверхности явлений, побуждающей вдумываться в каждое явление, искать глубоких объяснений и обобщений. Именно это обстоятельство и побуждало историков-марксистов вступать на конгрессе в полемику почти по всем вопросам, предлагая свое решение. Идейная убежденность историков-марксистов находилась в глубоком противоречии с методологической беспомощностью представителей буржуазной исторической науки, с неверием и пессимизмом, которые сквозили в выступлениях буржуазных ученых. Нет сомнения, что по мере того как это обстоятельство становится все более очевидным для многих историков из капиталистических стран, добросовестные буржуазные ученые вынуждены все чаще признавать успехи марксизма-ленинизма и отдавать ему должное.

Советские историки должны хорошо знать своих идейных противников, следить внимательно и систематически за эволюцией буржуазных исторических школ и отдельных исследователей, за новейшими тенденциями в области буржуазной исторической науки. Советские ученые должны уделить больше внимания разработке теории исторического процесса. Диалектический и исторический материализм дает в наши руки мощное оружие борьбы против буржуазной идеологии, и нам следует развивать и совершенствовать творческий метод исторического исследования.

В целом стокгольмский Международный конгресс историков с большой наглядностью и убедительностью показал огромные успехи нашей коммунистической идеологии. Он явился еще одним свидетельством роста и успешного развития марксистско-ленинской исторической науки как в Советском Союзе, так и за его пределами.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Комментарии: