Улан-Удэ. Бурятское книжное изд-во - 1963. 494 стр. Тираж 500. Цена 1 руб. 86 коп.

Отдельные аспекты истории Юго-Восточной Сибири (автор относит к ней территорию, на которой до Великой Октябрьской социалистической революции были расположены Иркутская губерния и Забайкальская область; ныне здесь размещены Иркутская и Читинская области, а также Бурятская АССР) уже затрагивались в историко- этнографических трудах как дореволюционных¹ , так и советских ученых² . Однако социально-экономической истории края второй половины XIX в. до сих пор не уделялось должного внимания. В связи с этим приобретает особый интерес работа научного сотрудника Бурятского комплексного научно-исследовательского института И. А. Асалханова. Это - первое монографическое исследование проблемы; оно написано на основе большого количества документов, хранящихся в архивах Улан-Удэ, Читы, Иркутска, Ленинграда и отчасти Москвы, данных периодической печати и опубликованных трудов.

И. А. Асалханов начинает монографию с рассмотрения сельского хозяйства. Он показывает значительные сдвиги, которые произошли в XIX в. в земледелии у русских крестьян и бурят, и приводит данные, свидетельствующие о расширении посевных площадей за счет освоения целины и раскорчевки лесов. В этом районе Сибири, отмечает автор, наиболее распространенной культурой была озимая и яровая рожь. Ведущую роль в развитии земледелия играли русские крестьяне, хотя и у бурят наблюдался достаточно высокий уровень развития хлебопашества. В монографии исследуется также роль скотоводства в экономике региона; оно занимало главное место

¹ М. В. Загоскин. Описание экономических отношений и юридических обычаев одной общины. "Памятная книжка Иркутской губернии". 1891; А. П. Щапов. Соч. Т. 6. Иркутск. 1937 (см. статьи об общине у "иногородцев" и русских крестьян Восточной Сибири); П. Е. Кулаков. Буряты Иркутской губернии. "Известия" ВСОРГО. Т. XXVI. N 4 - 5. 1896; А. В. Потанин. Из путешествий по Восточной Сибири, Монголии, Тибету и Китаю. Сборник статей. М. 1896; Н. М. Ядринцев. Культурное и промышленное состояние Сибири. СПБ. 1884; Н. Н. Козьмин. Очерки прошлого и настоящего Сибири. СПБ. 1910.

² М. К. Одинцова. Из истории промышленного капитализма в Сибири. "Известия" ВСОРГО. N 53, 1928; В. С. Дербина. Первая сибирская мануфактура. М. 1932; П. Т. Хаптаев. Национальное движение в Бурятии в период первой русской революции. Улан- Удэ. 1939; Ф. А. Кудрявцев. История бурят-монгольского народа (от XVII в. до 60-х годов XIX в.). Очерки. М. -Л. 1940; И. П. Шарапов. Очерки по истории Ленских золотых приисков. Иркутск. 1949; Н. Д. Овсянникова. К вопросу о концентрации золото- промышленности во второй половине XIX в. "Труды" Иркутского государственного университета им. А. А. Жданова. Т. XXV. Серия историко-экономическая. Вып. 1. 1958.

в хозяйстве бурятского и некоторой части казачьего населения Забайкальской области. За вторую половину XIX в. поголовье скота увеличилось здесь на 70 с лишним процентов, чему способствовала утужная обработка лугов (повышение урожайности трав путем применения удобрений).

Приведенные в книге факты и выводы о развитии земледелия и скотоводства свидетельствуют о том, что в изучении этих отраслей хозяйства в данном районе сделан значительный шаг вперед. Вместе с тем следует отметить и некоторую односторонность в рассмотрении вопроса: автор уделяет серьезное внимание количественным показателям в земледелии, но почти не касается изменений качественных. Это, видимо, объясняется недостаточностью изученности техники земледелия, а также динамики урожая зерновых. Что касается скотоводства, то И. А. Асалханов останавливается лишь на вопросе об утуге, ничего не говоря о содержании разных видов скота и его продуктивности.

В книге всесторонне исследованы вопросы землевладения и землепользования; приведены цифровые показатели распределения занятых земель по округам и на душу населения, соотношения разных видов угодий; рассмотрено землепользование у русских крестьян, казачьего населения и бурят; изучены земельные конфликты и их характер.

И. А. Асалханов прав, когда утверждает, что юридическим собственником земли являлось государство (стр. 200); но вместе с тем он недостаточно, четко очерчивает фактического собственника земли. "Господствовавшее в крае подворно-наследственное владение пашнями, а у бурят Забайкальской области - сенокосами, основанное на захвате, - отмечает он, - в рассматриваемый период имело много общего с частной земельной собственностью. В селах и в улусах практиковались продажа и залог пашен, усадебных земель и утугов (у бурят), хотя это противоречило законам" (стр. 202). Между тем в бурятских улусах уже в XVII в. имелись элементы частной собственности нойонов на землю, которая к рассматриваемому периоду в результате развития утугского скотоводства, а также земледелия получила широкое распространение.

У автора встречаются иногда противоречивые утверждения по вопросам, касающимся земельных отношений. Он пишет, что аграрная политика - царизма в Юго-Восточной Сибири носила "крепостнический, а в условиях изучаемого края еще и колониальный характер". Но тут же приходит к заключению, что в бурятских улусах царизм "стремился консервировать родовое землепользование, искусственно объединяя обособившиеся в земельном отношении улусы по родовому признаку" (стр. 201). Нам представляется, что автор прав лишь в первом случае. Аграрная политика царизма уже с XVII в. носила ярко выраженный классовый характер и была направлена на распространение феодально- крепостнических порядков, в частности на защиту интересов нойонов, на укрепление их классовых позиций. Народные массы Юго-Восточной Сибири испытывали на себе гнет и колониальной политики царизма. Что касается бурятских нойонов и эксплуататорской верхушки русского населения, то они мало страдали от этой политики, будучи сами ее проводниками.

Особое значение имеет вопрос о том, какой социально-экономический строй господствовал в Юго-Восточной Сибири в изучаемый период. По мнению автора, капиталистический уклад здесь "стал возникать еще в 50-х годах, а к концу XIX в. занимал уже значительный удельный вес в сельском хозяйстве края. Однако он не стал преобладающим в сельскохозяйственном производстве Юго-Восточной Сибири" (стр. 484 - 485). На наш взгляд, это верный вывод. Но, к сожалению, он не вытекает из приведенного в монографии материала; к тому же автор так и не определил, какой же именно уклад преобладал в сельском хозяйстве.

Центральное место в книге отведено изучению развития капитализма в рассматриваемой части Сибири. Автор исследует капиталистические отношения в русских деревнях, в казачьих станицах, в бурятских улусах, в хозяйстве нойонов как в земледелии, так и в скотоводстве; уделяет особое внимание рассмотрению состояния и развития фабрично- заводской промышленности; анализирует внутреннюю торговлю края, его экономические связи с Центральной Россией, а также с районами азиатской части страны. О том, какое значение придает автор исследованию капиталистических отношений в Юго-Восточной Сибири, свидетельствует и структура монографии. Уже в двух первых главах ("Развитие сельского хозяйства" и "Землевладение и землепользование") он подходит к оценке развития отраслей хозяйства и земельных

отношений с точки зрения генезиса капитализма. Остальные четыре главы ("Развитие капитализма в сельском хозяйстве", "Образование и рост торгового земледелия", "Развитие промышленности", "Торговля и пути сообщения") И. А. Асалханов полностью посвящает непосредственно эволюции капитализма в крае.

Однако, как нам представляется, концепция автора об особенностях развития капитализма в Юго-Восточной Сибири недостаточно убедительна. И. А. Асалханов отмечает, что на пути становления капитализма лежали пережитки родовых отношений. Но о феодализме или о его пережитках в книге сказано очень мало. Создается впечатление, что здесь феодализма не было (то есть капитализм возник, минуя феодализм) или же к изучаемому периоду этот строй настолько изжил себя, что нельзя говорить о его пережитках применительно ко второй половине XIX века.

Действительно, в Сибири не было крепостного права как юридического института. Однако элементы крепостничества с присущими ему социально-экономическими отношениями были здесь налицо. Вплоть до начала XX в. среди русского населения Сибири пережитки этих отношений сохранялись в гораздо большей степени, чем в Центральной России. Это объясняется общей экономической, политической и культурной отсталостью края. У бурятов же, как и якутов, патриархально-феодальные отношения оставались, на наш взгляд, господствующими вплоть до 1917 года.

Заметим также, что в работе И. А. Асалханова недостаточно раскрыта степень эксплуатации непосредственных производителей в русских селениях и бурятских улусах. Читателю неясно, например, какие категории непосредственных производителей существовали, каковы были методы эксплуатации их труда. Отнесение автором так называемого "доения чужой коровы" к родовым пережиткам противоречит выводам других советских исследователей, усматривающих в этом одну из форм феодальной эксплуатации. Значительным упущением является также и то, что в книге не затронуты глубоко вопросы классовой борьбы в сибирском обществе.

Хотя в монографии имеются определенные недостатки, тем не менее мы считаем ее серьезным научным трудом, в котором обобщен большой материал и сделан ряд важных выводов, содействующих дальнейшей разработке проблемы.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Г. П. БАШАРИН:

Комментарии: