Бакунин в Первом Интернационале ¹ )

I

Вопрос о взаимоотношениях Бакунина и Маркса еще не потерял исторического интереса. Это утверждение в особенности правильно для русского читателя, который лишь в последние годы получил возможность познакомиться с Бакуниным. Но именно в области отношений Бакунина и Маркса представления русского читателя недостаточно ясны. Исследования, которое обстоятельно рассмотрело бы и осветило этот вопрос, еще не существует. С одной стороны, анархистская литература, переведенная на русский язык² ), изображает эту историю с пристрастием, лишающим ее серьезного научного значения; мастера создавать легенды, анархистские писатели немало потрудились в этом смысле именно вокруг взаимоотношений Бакунина и Маркса. Марксистских же работ, касающихся проблемы "Маркс-Бакунин", до смешного мало. Кроме Меринга, затрагивающего этот вопрос в "Истории жизни Карла Маркса", и Г. Иекка, подобно анархистам чрезвычайно далекого от научного беспристрастия, следует назвать статью Э. Бернштейна³ ), затем статью Ю. Стеклова "Маркс и Бакунин"⁴ ) и, наконец, Д. Рязанова, о которой ниже. Работы Бернштейна и Стеклова, при значительном богатстве фактами, дают, тем не менее, поверхностную картину борьбы, не обнажая ее наиболее существенного пункта. Обоим авторам, в особенности же Бернштейну, присуща некая адвокатская поза, заставляющая их искать какого-то примиренческого решения, при котором обоим противникам по возможности был бы вынесен оправдательный приговор. Поза эта, оппортунистическая по существу, уменьшает, разумеется, научную ценность исследования, которое не ставит себе задач обвинения или защиты, а единственно точное и документальное восстановление того, что было, и выяснение причин, обусловивших неизбежность того, что было.

Значительно большую историческую ценность имеет критическое исследование Д. Рязанова "Анархистский товар под флагом марксизма"⁵ ).

¹ ) Из книги "Маркс и Бакунин". Готовится к печати.

² ) Д. Гильом - "Карл Маркс и Интернационал"; "Интернационал", т. т. 1 и 2; М. Неттлау - "Жизнь и деят. Бакунина"; Н. К. Лебедев - "К истории Интернационала"; В. Черкезов - "Вступительный очерк в собр. соч. Бакунина"; все-издания "Голоса Труда".

³ ) "Минувшие годы", 1908 г., январь - февраль, "Карл Маркс и русские революционеры".

⁴ ) Сборник "Борцы за социализм" ч., I. Госиздат. 1923 г.

⁵ ) "Очерки по истории марксизма", изд. "Моск. рабочий". М. 1923 г.

Оно посвящено книге Фрица Бруппбахера "Маркс и Бакунин" и больше чем какая-нибудь другая работа сделало для освещения подлинной картины взаимоотношений Бакунина и Маркса. Целый ряд анархистских легенд Д. Б. Рязанов превратил в прах своей острой и, главное, документальной критикой. В ряду работ, посвященных Бакунину и Марксу, работа Рязанова занимает самое видное место. Но, преследуя по пятам анархистского "историка", Рязанов не ставил своей задачей нарисовать полную картину. Поэтому ее создание стоит еще в порядке дня наших исторических работ. И настоящая статья, небольшой и сжатый отрывок задуманной работы, является лишь фрагментом, ни в малой степени не претендующим на сколько-нибудь полное освещение конфликта. Она должна представить интерес для нашего читателя, во-первых, потому, что в центре ее будет стоять основной, по мнению автора, вопрос, сделавший невозможным совместное пребывание в Интернационале Бакунина и Маркса и бывший конкретным и непосредственным поводом к борьбе; во-вторых, в основу статьи положена переписка Бакунина, до сих пор не опубликованная на русском языке и поэтому неизвестная русскому читателю.

II

Мы не будем здесь подробно характеризовать легенды о причинах ненависти Маркса к Бакунину. По этому вопросу в анархистском стане царит удивительное единодушие: Неттлау и Гильом, Бруппбахер, Черкезов, Виктор Дав и М. П. Сажин, Бенуа Малон и Н. К. Лебедев и др. - все они сходятся в приписывании Марксу завистливой злобы, ревнивой зависти и проистекавшего отсюда желания убить конкурента, лишить его влияния, дискредитировать, уничтожить. Корни такого единодушия нам известны: это, главным образом, рукопись Бакунина "Мои личные отношения с Марксом", его письма к друзьям, в которых он, воздавая как будто должное учености Маркса, вместе с тем систематически хулил его и чернил в глазах своих учеников, награждал всеми пороками, подозревал в черных замыслах, и нет ничего удивительного в том, что внушения Бакунина в конце концов посеяли в бакунистах глубокое убеждение, будто истинным двигателем Маркса в его отношениях к Бакунину были именно злоба, тщеславие, ревность. Порочащие и дискредитирующие Маркса определения, которыми награждал его Бакунин, ни на йоту не уступают, но во многом превосходят резкие и порочащие Бакунина замечания, которые рассыпал по его адресу в своей переписке Маркс.

Анархистские историки (а вслед за ними и Э. Бернштейн) подчеркивают, как Бакунин высоко ценил Маркса и как он заслуги Маркса отмечал в своих печатных выступлениях. Они не замечают только, что Бакунин выступал с этими оценками в качестве чрезвычайно тонкого и хитрого политика. Еще в своем знаменитом письме Герцену¹ ) от 28 октября 1869 г., в ответ на удивление последнего о причинах похвал по адресу

¹ ) См. "Письма М. А. Бакунина к А. И. Герцену и Н. П. Огареву". Драгомановское издание. Женева. 1896 г., стр. 233.

Маркса, Бакунин раз'яснял ему, что он "пощадил и превознес" Маркса не только из "справедливости", но и из соображений политических и тактических. "Тактика" и "личная политика" - а Бакунин считал себя отменным тактиком и политиком - заставляли его расточать похвалы Марксу в тех именно письмах, которые имели целью его совершенно дискредитировать. О! Бакунин был слишком умен, чтобы не понимать, что дискредитировать Маркса - задача нелегкая. Хотел он или не хотел, но отказывать Марксу в признании заслуг, в необычайной учености, в преданности делу пролетариата было совершенно невозможно. Оттого-то Бакунин постоянно, перед тем как пустить в Маркса отравленную стрелу, начинал с похвал. Таким приемом он убивал двух зайцев: с одной стороны, в глазах своих последователей и даже противников он приобретал репутацию страшно об'ективного человека, с другой стороны, такая завидная репутация повышала удельный вес его подозрений и обвинений, рисовавших Маркса лицемерным, завистливым и беспощадным чудовищем. "Я считаю Маркса весьма серьезным, хотя и не всегда вполне искренним революционером", ехидно бросает Бакунин в одном из своих писем¹ ). Весьма тонко, прикрываясь похвалами, он сеет недоверие к Марксу. "Маркс не охотник до того, чтобы делить с кем-нибудь власть". В том же письме, предназначенном для публикации он говорит о "тайной и реальной власти г. Маркса. Г. Маркс до корней волос проникнут пангерманистскими настроениями". "Г. Маркс слишком умный и в то же время слишком тщеславный и честолюбивый немец", он "мистифицировал" английских членов Ген. Совета, "злоупотреблял" их доверием, действует "без зазрения совести", у него "дар интриги и решимость не останавливаться ни перед какой низостью", торжество Бисмарка после Франко-Прусской войны жестоко обескуражило Маркса -, "кто то другой, а не он прошумел и достиг высоты". Маркс движим "политическим честолюбием"² ), "инстинкты Маркса менее бескорыстны чем инстинкты Мадзини", "он заражен стремлением к власти, любовью к господству, жаждой авторитета", он "пангерманист до мозга костей", "он никогда не простит погрешности в отношении к его собственной личности", "с той минуты, как он прикажет начать преследование, преследование это уже не останавливается ни перед какими низостями и подлостями", он одушевлен часто "мелочной ненавистью" и т. д. и т. п. Мы опускаем ряд язвительных уколов, подчеркивающих еврейское происхождение Маркса - как известно, интернационалист Бакунин был вместе с тем отчаянным антисемитом, - но и без них картина "справедливого", "рыцарского" отношения Бакунина к своему противнику делается ясной. А мы привели лишь небольшую часть отрывков всего из двух работ Бакунина. А такие и подобные определения рассеяны в изобилии по страницам бакунинских писем и некоторых его опубликованных работ. До чего доходила неприязнь Ба-

¹ ) Lettre au Journal "La Liberte de Bruxelles"; Oeuvre, tome IV, Paris, 1910, p. p. 350 и дальше.

² ) "Personliche Beziehungen zu Marx". Michael Bakunin, Gesammelte Werke, Band III, Verlag "Sindikalist", 1924 r. Berlin S. 207 и дальше. Цитируем по этой новейшей немецкой публикации. Оригинал этой рукописи - на французском яз.

кунина к Марксу и марксистам, можно заключить хотя бы по его письму в газету "Le Reveil"; Герцен, прочитав письмо, решительно не советовал Бакунину печатать это произведение; другого примера такого бешеного и слепого антисемитизма не знает революционная литература.

Нет поэтому никаких оснований признавать за Бакуниным положение стороны, менее, чем его противники, стеснявшейся в выборе средств борьбы. Дело не в этих средствах, а именно в борьбе, в тех позициях, которые поставили Бакунина и Маркса лицом к лицу и сделали примирение невозможным.

III

Фридрих Энгельс в недавно опубликованных письмах к Т. Куно, председателю комиссии на Гаагском конгрессе, рассматривавшей вопрос об Альянсе и Бакунине¹ ), четко и ясно подчеркнул самую суть отношений, существовавших между Бакуниным и Марксом. Это были отношения борьбы. Личная неприязнь, отражавшаяся в переписке и взаимных оценках, была лишь случайным и поверхностным отражением их глубокого и непримиримого, не личного, столкновения. Личной неприязни, вообще говоря, могло и не быть. Она была несущественным, привходящим моментом. Но если бы даже ее не было, взаимоотношения Бакунина и Маркса от этого не сделались бы более добрыми. Быть может, смягчилась бы некоторая резкость выражений, но жестокость самой борьбы оставалась бы прежней. Ибо вопрос шел не о пустяках, которые можно было бы принести в жертву личным отношениям. Вопрос шел о судьбе Интернационала, о том, в какую сторону поворачивать рычаг мировой революции. Не в том была сила, что Бакунин хотел влиять на повороты этого рычага. Сила была в направлении: куда он думал его двигать. И когда обозначилось, что судьба интернационала зависит от того, в чьих руках окажется рычаг, - с этого момента борьба сделалась беспощадной.

Самый вопрос о том, имел ли Бакунин намерение вырвать "рычаг" из рук генерального совета, были ли у него какие-нибудь агрессивные планы или не были, этот вопрос - основной в истории отношений Бакунина и Маркса - недостаточно освещен. Анархистская легенда продолжает же настаивать на том, что Бакунин оказался невинным и оклеветанным, прекраснодушным и доверчивым энтузиастом. А ведь эта легенда покоится на таких "авторитетах" анархистской историографии, как Макс Неттлау и Джемс Гильом. "Мы встречаем в разных формах стремление подменить программу Интернационала программой Бакунина и его компании", - писал Энгельс Теодору Куно, - а ведь такое определение намерений Бакунина неизмеримо далеко от анархистского определения Бакунина, как мирного и безобидного идейного противника Маркса, лишь защищавшего свободнические, анти-авторитарные тенденции от нейтралистских посягательств Маркса.

Не только характер воззрений Бакунина, к которым Маркс относился весьма пренебрежительно, вызвал вражду Маркса. Бакунин со своим "свобо-

¹ ) См. "Печать и Революция". 1926 г. Книга третья.

дническим" направлением мог ужиться в Первом Интернационале, который в ту эпоху не был созданием одной политической партии, мог вмещать в себе и вмещал представителей различных политических и теоретических школ. Но Бакунин был человеком дела; немедленно, тотчас, не откладывая ни на минуту, он применял свои теории на деле, превращая их в революционный факт, искал им организационное выражение. С его теорией социальной революции можно было спорить. Но споры прекращались, лишь только эту свою теорию он пытался осуществить. А такая именно попытка в недрах Интернационала, за спиной Ген. Совета, создать тайный аппарат для руководства Интернационалом ставила его в положение человека, опасного для Международного Товарищества Рабочих.

И Маркс, и Бакунин превосходно понимали, что на карту поставлена судьба мирового рабочего движения, ближайшее будущее социальной революции. Кто из них мог отказаться от своего взгляда на мир от своих организационных принципов? Мог ли это сделать Маркс? Нет. Мог ли это сделать Бакунин? Также не мог. Оба они не уступали друг другу в "одержимости" революционной идеей. Суб'ективно, психологически оба были правы, оба защищали свои революционные планы. Но ведь речь идет не о суб'ективных оценках, а об об'ективном смысле этого столкновения.

IV

Необходимо отметить, что вокруг имени Бакунина скопилось много обвинений и подозрений. Клевета преследовала его по пятам. Но подозрительность, которую питали к нему противники отчасти по вине этой клеветы, не имела своим источником борьбу в Первом Интернационале. Если бы Бакунин такой борьбы не вел, если бы в полном согласии с Марксом осуществлял он задачи МТР - подозрительное отношение к Бакунину вряд ли исчезло бы без остатка: ряд несчастных обстоятельств его биографии оставил некоторую тень в сознании его современников. С другой стороны, если бы этих подозрений не было, то и без них борьба между Бакуниным и Марксом разгорелась бы с не меньшей яростью. Вопросы о недоверии к Бакунину - вопросы случайные, лишь усложнившие обстановку борьбы, но ни в какой мере ее не обусловившие. Борьба с Бакуниным подогревала старые обвинения, но не создавала их. Это обстоятельство упускается из виду анархистами. Для них все недоверие к Бакунину было результатом интриги Маркса и Марксовой "шайки". Так ославил Маркса Герцен, и ложная версия сделалась господствующей в анархистской литературе. "Слепая ненависть к Бакунину", по выражению Макса Неттлау¹ ), в изображении анархистов сделалась главным руководителем Маркса и Энгельса в их отношении к основателю международного альянса социалистической демократии.

¹ ) Bakunins Gesammelte Werke, в. III, S. 177, указанн. изд.

V

Центральное место в этой истории занимает вопрос о тайной организации, созданной Бакуниным. Чтобы сделать более ясным дальнейшее изложение, мы позволим себе одно необходимое отступление.

После неудачи польского восстания 1863 г. Бакунин уехал в Италию и до 1867 г., - исчез с политического горизонта Европы. Годы 1864 - 1867 были эпохой радикальной переоценки его мировоззрения. В эти годы анархизм делается его исповеданием, и вместе с тем начинается деятельность Бакунина-конспиратора, организатора тайных обществ. В Италии и был основан тот тайный международный союз революционных социалистов, с которым позднее Интернационалу пришлось иметь дело.

В средине 1864 г. Бакунин совершает поездку из Италии в Швецию, _{откуда через Лондон возвращается обратно. В Лондоне он встречается с Марксом в начале ноября 1864 г., вслед за учреждением Интернационала. Инициатива свидания исходила от Маркса. Бакунин находился под впечатлением ошибочных росказней Герцена об участии Маркса в клеветах, которыми преследовали Бакунина в то время, когда он находился в Сибири¹ ). На этом свидании Маркс не только попытался выяснить истинное отношение свое к Бакунину, далекое от неприязни (он ведь публично защищал его от клеветников в лондонских газетах), но и предложил Бакунину вступить в Интернационал, оформил это вступление, снабдил его учредительным адресом и статутами Интернационала, получив от Бакунина обещание способствовать распространению МТР в Италии. 4 ноября, в день от'езда Бакунина, Маркс сообщил об этом свидании Энгельсу, передавая ему поклон Бакунина; "Я вчера опять увидел его, впервые после шестнадцати лет. Должен сказать, что он мне понравился, и лучше прежнего... В общем, он один из немногих людей, которого я, по прошествии шестнадцати лет, нашел ушедшим не назад, а вперед"² ).}

Но отправившись в Италию, Бакунин как в воду канул. Он не только ничего не делал для "Интернационала", но упорно отмалчивался, ответив лишь на третье письмо Маркса; два предшествовавших остались без ответа. И в письме от 7 февраля 1864 г., отвечая Марксу, Бакунин, говоря о разных вещах и оправдывая свою медлительность ссылкой на Гарибальди, который-де задерживает ответ, по существу не сообщил ни слова о своей подлинной деятельности и о том, что для Интернационала он ничего не сделал и делать не намеревался. После этого письма Бакунин с головой ушел в дела своего тайного общества.

Интернационал тем временем вырастал в мощную организацию. В 1867 г. в Лозанне собрался его второй конгресс, и вот в этом-то году появился на горизонте Бакунин, но не на конгрессе Интернационала, в члены которого он был принят в 1864 г. и развитию которого обещал содействовать, а среди буржуазных пацифистов "Лиги Мира и Свободы".

¹ ) См. об этом в указанн. работе Д. Рязанова, а также нашу работу "Бакунин", том 1 (2-е изд.). Госиздат, 1925 г., стр. 236, и примечания 91 и 126 (стр. 416 и 443).

² ) Д. Б. Рязанов, - "Очерки по истории марксизма" указанн. изд. (стр. 211).

Как известно, на первом же конгрессе Лиги он был избран в ее центральный комитет, перебрался в Швейцарию и лишь в июле 1868 г. вступил в женевскую секцию Интернационала, оставаясь членом центрального комитета Лиги Мира и Свободы.

Ни Гильом, ни Макс Неттлау, ни другие исследователи не дали нам ясного и убедительного истолкования всех этих происшествий. Джемс Гильом об'ясняет все это тем, что Бакунин еще имел веру в буржуазных демократов, что Лига Мира и Свободы представлялась ему более революционной и боеспособной, чем МТР¹ ).

Нам думается, что "бакунисты" недооценивают здесь всего размаха стратегических замыслов Бакунина.

Бакунин вошел в Лигу не спроста; его целью был захват в свои руки этой организации. Ведь он со своими сторонниками (а вслед за ним в Лигу вошли его друзья) представлял то самое инициативное организованное меньшинство, которое, по его убеждению, могло руководить массами. Члены же Лиги Мира представляли собой весьма рыхлое, неорганизованное собрание многоречивых людей, среди которых можно было найти немало охотников вообще пойти за красным словцом. Нет поэтому ничего невероятного в следующем предположении: подготовляя ко второму с'езду Лиги обширное, оставшееся незаконченным "Мотивированное предложение Центр. Комитету Лиги Мира и Свободы", Бакунин намеревался на этом с'езде дать бой буржуазному большинству, оторвать от него некоторую часть, увлечь ее за собой, организовать с помощью своей фракции перевес и провести в Центральный Комитет Лиги свое большинство. Если бы такой план удался, а говорить о том, что это было абсолютно невозможно не приходится, - Бакунин оказался бы во главе международной организации, которая плохо ли - хорошо ли, но была способна на некоторые весьма полезные функции под руководством и контролем его тайного альянса. Ведь по его проекту 1866 года, "альянс" должен был состоять из двух частей: явной, не возбуждающей подозрений, и тайной, тщательно законспирированной. А став во главе Лиги, Бакунин получал в свои руки весьма сильное орудие для воздействия на Интернационал. Вопрос заключался лишь в том, чтобы связь с Интернационалом была установлена возможно более крепкая. Политика, которую проводил Бакунин в Лиге Мира по отношению к Интернационалу, была политикой чрезвычайно предупредительной. Неслучайно именно Бакунин был вдохновителем предложения, внесенного на Женевском конгрессе Лиги Густавом Шоде, которое сводилось к тому, чтобы об'единить деятельность Лиги и Интернационала на основе

¹ ) Д. Гильом. - "Карл Маркс и Интернационал", изд. "Голос Труда". Москва, 1921 г., стр. 18 - 19. Не раз'яснил нам пока этого вопроса и Ю. М. Стеклов. Касаясь непонятного поведения Бакунина, он пишет: "Делал ли он это потому, что в нем продолжали действовать старое недоверие и антипатия к Марксу, побудившие его искать самостоятельной работы вне Интернационала, где Маркс играл руководящую роль, пли же потому, что он сам хотел играть первую скрипку, не желая ограничиться подчиненной ролью, все это - вопросы, которых мы здесь не хотим касаться" ("Маркс и Бакунин" в сборнике "Борьба за социализм", ч. I, тр. 272. 2-е изд. Госуд. издат-ва, 1923 г.).

взаимных уступок: рабочие обязуются помогать буржуазии своими голосами, буржуазия будет помогать рабочим в их экономической борьбе.

Но Бакунин получил удар со стороны, откуда он, пожалуй, его не ожидал. Брюссельский конгресс Интернационала, собравшийся в сентябре 1868 года, за несколько дней до конгресса Лиги Мира, в ответ на приглашение центрального комитета Лиги прислать своих представителей на ее второй конгресс, также инспирированное Бакуниным¹ ), ответил резолюцией, отрицавшей право на существование этой международной организации при наличности Международного Товарищества Рабочих. Это постановление Генерального Совета выбило почву из-под ног Бакунина, для которого огромное революционное значение Интернационала сделалось совершенно ясным. При таком отношении Интернационала к Лиге, он, даже если бы оказался во главе последней, становился в положение человека, враждебного Интернационалу. Захват власти в Лиге, таким образом, был не только бесполезным, но вредным; рассчитывать на какую-нибудь унию, на какие-нибудь условия совместного существования было безнадежно. Рушился его замысел сблизить Лигу с Интернационалом. Бакунин с шумом выходит из Лиги, внеся на конгресс ряд революционных предложений, смысл которых мог вызвать только отрицательное отношение буржуазных радикалов. Вместе с Бакуниным из Лиги организованно вышла и фракция бакунистов в числе 18 человек, - имена их будут встречаться в дальнейшей борьбе, но уже в пределах Интернационала.

В тот же самый день, 25 сентября 1868 г., выступившие из Лиги бакунисты организовали Международный Альянс социалистической демократии, принявший программу Интернационала и пожелавший войти в Интернационал как самостоятельная часть, со своим центральным комитетом и даже с сепаратными конгрессами. Генеральный Совет отклонил это предложение.

Инцидент с попыткой ввести внутрь Интернационала самостоятельную организацию с обособленным центральным комитетом и с'ездами, во главе с Бакуниным, можно было бы считать законченным, если бы он не осложнился следующим обстоятельством.

"Альянс", основанный в 1868 г. в Швейцарии, был лишь легальной частью бакунинского плана. За этим - альянсом существовала тайная организация, более узкая, имевшая особый устав. Эта организация была ветвью того всемирного тайного альянса, который заложен был Бакуниным в Италии. В противовес Интернационалу, основанному в Лондоне в 1864 году, Бакунин задался дерзкой мыслью осуществить грандиозный план тайного интернационала, всемирного заговора с центральной директорией во главе, с "интернациональной семьей" законспирированных, подчиненных железной дисциплине братьев, с "национальными семьями", т. -е. с целой сетью тайных организаций, основанных в отдельных странах и подчиненных организационно руководящему тайному интернациональному центру.

¹ ) Guillaume, L'Internationale, v. 1. p. 72.

Таков был в нескольких словах план Бакунина, детально разработанный им в огромном, еще не опубликованном на русском языке, проекте¹ ). Деятельность Бакунина в Италии, его равнодушие к "явному" Интернационалу, его появление в Лиге Мира и Свободы, его дальнейшие шаги, - все это получает стройность и ясность в свете основного, чудовищно-смелого замысла организовать социальную революцию с помощью тайного всемирного союза централистически об'единенных революционеров разных стран и наций.

"Тайный Альянс", скрывавшийся за явным, возникшим в день выхода бакунистов из Лиги Мира и Свободы, и был швейцарской ветвью осуществлявшегося по частям плана Бакунина.

VI

Ген. Совет и Маркс, его главный руководитель, могли мириться с бакунизмом, прудонизмом, бланкизмом и другими направлениями в Интернационале. Но Ген. Совет, как и всякий иной руководящий орган любой революционной организации не мог терпимо отнестись к попытке в недрах руководимой им организации создать другую, тайную организацию, которая, под покровом конспирации, за его спиной, будет осуществлять цели, ему неведомые, толкать движение на путь непредвиденный. Совершенно очевидно, что если тайный Альянс в пределах Интернационала был создан, если у Ген. Совета, у Маркса в частности, имелись основания считать действительными такие подозрения, - тогда сам собой разрешается вопрос о справедливости или несправедливости жестокой борьбы, которую вел Маркс с Бакуниным в Интернационале. Борьба была неизбежна, необходима, целесообразна: этого требовали интересы революции. Но вот этот именно вопрос: существовал или не существовал тайный бакунинский Альянс в недрах МТР, и требует освещения.

Макс Неттлау, наиболее авторитетный знаток биографии Бакунина, а вслед за ним и Джемс Гильом, соратник Бакунина и вождь Юрской федерации, и признают, и отрицают существование тайного Альянса.

Джемс Гильом в своей истории Интернационала признает, что, появившись на конгрессе Лиги Мира и Свободы с мандатом от итальянского Альянса, Бакунин имел намерение внедрить в Лигу программу своего революционного общества. Год спустя, порвав с буржуазными демократами, Бакунин "предложил революционно-социалистическому меньшинству (т. -е. своим друзьям, членам Альянса, вместе с ним бывшим членами Лиги. Вяч. П. ) выйти из Лиги и войти всем вместе в Интернационал, сохраняя в то же время между собой интимную связь, т. -е. сохранив альянс революционных социалистов в форме тайного общества и расширив его"² ) (курсив мой. Вяч. П. ).

¹ ) Подробнее см. об этом в нашей статье "Тайный Интернационал Бакунина", "Каторга и ссылка", 1926 г., июль.

² ) D. Guillaume - L'International. Documents et souvenirs (1864 - 1878). Paris, 1910 г., 4 тома, т. I, стр. 78 - 79.

"Предложение вступить в Интернационал было принято единодушно, - продолжает Гильом. - Что же касается до Альянса, то французы и итальянцы желали, чтобы, сохраняя свой секретный интимный характер тайного общества, он появился в то время на свет как публичная организация, под названием Международного альянса социалистической демократии".

Бакунин возражал против создания открытого альянса, указывая на нежелательность существования его рядом с Интернационалом. Он, однако, должен был уступить. Открытый альянс об'явил себя существующим. Так говорит Гильом, но завесы над тайным альянсом не приподнимает: он обходит его, ограничившись глухой фразой, напечатанной нами курсивом.

Рассказ этот ни в чем не противоречит точке зрения М. Неттлау.

Да это и понятно, так как Гильом составлял свой труд в значительной мере по материалам М. Неттлау и не мог не усвоить точку зрения последнего. В своей новейшей работе - в предисловии к "Нескольким документам международного братства и тайного альянса"¹ ) - Неттлау в след выражениях говорит об этом предмете:

"На Бернский конгресс Лиги Мира и Свободы прибыли ближайшие товарищи Бакунина, международные братья разных стран; вместе с ним они, заявив коллективный протест, 25 сентября 1868 г. вышли из Лиги и были готовы продолжать свою деятельность в рамках Интернационала. Бакунин (судя по его русским запискам 1873 г.) предложил им вступить в Интернационал, сохраняя свой "Союз социалистов-революционеров", который должен был быть расширен и превращен в тайное общество. Члены союза французские и итальянские пожелали, чтобы союз получил одновременно открытую организацию, как международный Альянс социальной демократии, существующий независимо от Интернационала, к которому члены Альянса принадлежали бы персонально. Бакунин возразил против этого, что такой новый интернационал повел бы к совершенно нежелательному соперничеству в деле организации трудящихся. Было решено основать открытый международный Альянс и сделать его органической составной частью Интернационала, программа которого была бы обязательна для каждого члена; далее была выработана особая программа Альянса; по словам Жуковского она представляла собой в сокращенном виде более обширный проект Бакунина.

"Об этом было заявлено 25 сентября при выходе из Лиги. Затем, в начале октября, часть членов собралась на неделю в Женеве, где и получила более или менее временное разрешение организационная задача, совершенно напрасным образом осложненная учреждением открытого международного Альянса, последовавшего против желания Бакунина. К этому времени относятся проекты Бакунина, частью вследствие злоупотребления доверием попавшие в руки Маркса, который в сентябре 1873 г. опубликовал их в лондонской брошюре, направленной против Альянса,

¹ ) Michael Bakunin. Gesammelte Werke. Verlas; Syndikalist. Berlin, 1924 г., в. III, SS. 79 - 80.

частью сохранившиеся в наследии И. Ф. Беккера (напечатаны Д. Рязановым в "Архиве" проф. Грюнберга, т. V. 1914), частью найденные мною в бакунинских бумагах (см. "Биографию"); сюда надо добавить некоторые другие следы этих документов или другие документы, к ним относящиеся. Проектов организации я здесь не привожу; примером их может служить проект 1886 г. о национальных и международных братьях; целью всех их было - под руководством постепенно суживающихся кружков самых убежденных революционеров вести широкие, менее сознательные круги навстречу их революционному пробуждению. Конечно, в те времена неоднократно приходили к определенным соглашениям, что еще не доказывает их осуществления; во всяком случае при этом возникали разногласия между большинством членов, живших в то время в Женеве и окрестностях, с одной стороны, и Бакуниным - с другой; по этому вопросу имеются подробные документы от конца января 1869 г., рисующие точку зрения обеих сторон, далее, декларация о роспуске "Международного братства", которая должна была быть опубликована в феврале - марте, но в действительности имела, повидимому, целью чистку этого кружка, другими словами, она исключала из организации целый ряд лиц, между тем, как другие снова вернулись к Бакунину или никогда от него не отделялись. Около того же времени подтвердилась совершенно логическая невозможность, с точки зрения Интернационала, существования международного Альянса внутри Интернационала, и весной 1869 г. эта организация была распущена. Поэтому можно сказать, что все известные организационные документы относятся к тому времени, когда все это происходило вне Интернационала, так как международный Альянс никогда не был принят в Интернационал¹ ); в период же с весны 1869 г. можно проследить сношения Бакунина с его ближайшими товарищами, которых он считал "союзниками" или "братьями", и существование и деятельность которых представлялась ему безусловно необходимой, но никак не существование среди них определенной организации; создание такой организации было предположено в Цюрихе в сентябре 1872 г., т. -е. после Гаагского конгресса, а это доказывает, что раньше она не существовала или была распущена".

Из приведенных выдержек явствует, что ни Неттлау, ни Гильом не отрицают, во-первых, существования тайного Альянса и, во-вторых, перенесения его в Швейцарию. Но, признавая это, они обставляют свое признание целым рядом оговорок. Так, Неттлау замечает, что проект тайного Альянса был собственно проектом, быть может, даже неосуществленным, хотя эта оговорка противоречит самому признанию факта существования тайного общества; если же тайный Альянс существовал, то существовал вне Интернационала, так как открытый Альянс никогда в Интернационал принят не был. Эти оговорки сильно затемняют рассматриваемый вопрос и говорят о том, что авторитетные биографы Бакунина не считают доказанным существование тайного Альянса

¹ ) Курсив мой. Вяч. П.

в недрах Интернационала. Нет, поэтому, ничего удивительного в том, что Ю. М. Стеклов, новейший биограф знаменитого анархиста, в одной из своих последних работ пишет: "Даже и теперь, когда опубликована масса документов, относящихся к деятельности Бакунина, вопрос об Альянсе нельзя считать достаточно выясненным"¹ ).

VII

После выхода бакунистов из Лиги события протекали следующим образом. В приеме Альянсу Интернационал отказал по мотивам, которые нам уже известны. Решение это, принятое Ген. Советом 22 декабря 1868 г., вскоре было доведено до сведения Альянса. Центральное Бюро последнего протестовало против такого решения, но, видя полную безнадежность протеста, обещало Генеральному Совету распустить свою международную организацию, если отдельные секции Альянса будут приняты в Интернационал. В ответ на это предложение Ген. Совет в марте того же года вынес новое постановление, по которому отдельные секции Альянса могли превращаться в секции Интернационала. В июне в 1869 г. открытый Международный Альянс социалистической демократии прекратил свое существование. Несколькими же месяцами ранее было об'явлено о роспуске тайного международного братства Бакунина. История, казалось бы, имела вполне благополучный конец. На самом же деле она только начиналась. Прежде всего: действительно ли было распущено тайное общество? Не был ли фиктивным этот роспуск?

VIII

В Женеве в январе 1869 г. происходил с'езд членов бакунинского тайного братства. Документом, свидетельствующим о том, что происходило на этом с'езде, служит письмо Бакунина от 26 января 1869 г. "всем этим господам", опубликованное Драгомановым и включенное Максом Неттлау в первый том его рукописной биографии. Из письма этого явствует, что между Бакуниным и "братьями" произошел конфликт и что братья пожелали совещаться в отсутствии Бакунина. Раздраженное письмо Бакунина начинается такими строками: "Господа, Вы сегодня отправились, чтобы держать конгресс, из которого Вы сочли удобным исключить меня"² ). Вслед за этим конфликтом, Альянс особым манифестом об'явил себя распущенным. Гильом, в согласии с Максом Неттлау, причиной роспуска тайного общества считает то обстоятельство, что в него проникли люди, которые не сумели достаточно хорошо держать в секрете его существование и сделали некоторые его тайны достоянием гласности. Такие мотивы, по крайней мере, были об'явлены в особом, не подписанном оповещении о роспуске Альянса.

Этому роспуску предшествовал выход из Альянса Бакунина, который в том же письме, о котором мы только что говорили, сообщал о своем

¹ ) См. "Первый Интернационал", Госиздат. 1923 г., стр. 278.

² ) Письма, указанн. изд., стр. 222.

решении "выступить из Центральной Директории интернационального братства" до ближайшего конгресса. Несмотря на неясность того, что произошло на с'езде, из письма можно заключить, каков был характер столкновения. "После того, как я, словно негр, проработал четыре года подряд и почти всегда один-одинешенек", - писал обиженный Бакунин в одном месте, а в другом заявлял, что именно это "одиночество" создало ему положение диктатора; с той же минуты, как "все эти господа, наскучившись спать и резонерствовать сквозь сон, вздумают действовать, то и они в свою очередь окажутся диктаторами"¹ ). "Диктаторство", вероятно, было одним из поводов к столкновению. Выход Бакунина из Директории сопровождался его требованием "чистки" общества от некоторых членов. Перечислив ряд имен, он пишет далее: "Все остальные не внушают мне никакого доверия в том смысле, что я не могу верить их прямодушию и искренности их отношений ко мне". Выходя из Центральной Директории до ближайшего конгресса, он вместе с тем заявлял, что если "окончательный результат" дебатов с'езда без него не будет гармонировать с "практическими взглядами нашей старой братской ассоциации", то он выступит из всякого нового общества или, скорее, не вступит в него совсем.

В результате дебатов тайное братство об'явило себя распущенным. Роспуск этот произошел после примирения с Бакуниным членов братства, т. -е., вероятнее всего, после удовлетворения его ультиматума. Можно думать, что решение распустить Альянс было также продиктовано Бакуниным: циркуляр о роспуске был написан именно им - мы разделяем в этом вопросе предположение Гильома. В этом циркуляре, после жестких обвинений большинства "братьев" в том, что они считали себя в праве действовать вопреки обязанностям, налагаемым на каждого брата принципами и статутами тайного общества, что они забыли цели, преследуемые обществом и т. д., Бакунин писал: "Тайны нашей работы были разглашены, мы сделались об'ектом сплетен, и наша деятельность, которая, чтобы быть сильной, должна быть тайной, сделалась поэтому не только бесполезной, но и смешной". Таковы были главные мотивы роспуска тайного братства² ). С этого момента в истории его существования наступает период совершенно темный. Именно с этого момента Макс Неттлау, а вслед за ним Джемс Гильом и все анархистские историки, до Фрица Бруппбахера включительно, отрицают существование тайного Альянса, почитая его распущенным и всерьез прекратившим свое существование. Но это отрицание, несмотря на всю его решительность, вызывает целый ряд сомнений.

Так, например, М. П. Сажин в своих воспоминаниях писал следующее: "Я отправился к Бакунину, который в это время жил в Локарно. Мой приезд как раз совпал с тайным с'ездом сторонников Бакунина. Как известно, - добавляет он, - Бакунин устроил в Интернационале свой собственный тайный Интернационал, так наз. Альянс. Сюда входили его приверженцы из анархистов самых различных стран"³ ).

¹ ) Там же, стр. 224 - 225.

² ) James Guillaume. - L'Internationale, vol. I, p. 131.

³ ) "Голос Минувшего", 1915 г., N10.

Поездка эта относится к концу 1872 г., т. -е. ко времени после исключения Бакунина из Интернационала. Это как будто подтверждает версию Неттлау о тайном Альянсе, организованном лишь после сентября 1872 г. Но она опровергается заключением Сажина, что тайный Альянс был Бакуниным устроен в Интернационале, т. -е. до исключения его из МТР. Правда, в отдельном издании своих воспоминаний М. П. Сажин всю последнюю часть фразы, начиная словами "как известно", из'ял¹ ). Но значит ли это, что позднейшие размышления М. П. Сажина заставили его отказаться от первоначального утверждения, содержащегося в этой фразе?

В других местах своих воспоминаний М. П. Сажин подчеркивает, что тайный Альянс Бакунина существовал действительно. Вскоре по приезде в Швейцарию из Америки (первая половина 1870 г.) Сажин познакомился с Бакуниным и быстро сблизился с ним. Вот что пишет он по этому поводу: "Гораздо больший след (чем С. Нечаев. Вяч. П. ) на всю мою жизнь наложило знакомство с Бакуниным, с которым я встретился по приезде в Женеву. Здесь я увидел не бутафорию, а действительные организации, которые были у Бакунина среди различных наций"² ).

Другой сподвижник Бакунина, Замфир Ралли, в воспоминаниях своих, напечатанных в сборнике "О минувшем", также совершенно определенно указывает на существование тайного Альянса, в который в 1872 г. были приняты он, А. Эльсниц и В. Гольстейн. Ралли опубликовал даже сохранившийся у него устав Альянса, переписанный с итальянского экземпляра. Воспоминания З. Ралли вполне подтверждаются зашифрованным письмом к нему самого Бакунина, которое было написано 28 мая 1872 г., т. -е., когда Бакунин был еще членом МТР³ ).

Неттлау и Гильом настаивают, что после роспуска тайного Альянса в 1869 г. тайной организации Бакунина не существовало; что, распустив Альянс, Бакунин сохранил лишь интимную связь с некоторыми единомышленниками, которых он называл "союзниками" или "братьями", но эта связь не была связью организационной. Неттлау утверждает далее, что создание такой организации Бакуниным было предположено в Цюрихе, в сентябре 1872 г., т. -е. после исключения его из Интернационала Гаагским конгрессом. Неттлау полагает, что это является доказательством, что до конца 1872 г., т. -е. в промежуток времени между январем 1869 г. и концом 1872 г., тайной организации не существовало.

Все это в корне противоречит целому ряду свидетельств, устанавливающих факт существования тайного Альянса внутри Интернационала. Сам Неттлау в кратком послесловии к названным выше "нескольким документам" говорит, что Кропоткин располагал незаконченной рукописью Бакунина, одним из вариантов тайной организации, который сам Неттлау относит к весне 1871 года. Другими словами, вопреки своим заявлениям,

¹ ) "Воспоминания". Изд. журн. "Каторга и Ссылка", 1925 г., стр. 40.

² ) Там же, 34. Курсив мой. Вяч. П.

³ ) Оно опубликовано М. П. Драгомановым в указанной "Переписке" Бакунина. Женевское изд., стр. 328.

он подтверждает предположение, что в промежутке между 1869 г. и 1872 г. Бакунин все-таки занимался со своими друзьями разработкой каких-то тайных организаций. Или Бакунин платонически, просто от нечего делать, занимался этими уставами?

Обратимся к переписке Бакунина в рассматриваемую эпоху. То, чего не дают нам сохранившиеся документы - как известно значительная часть их была в разное время уничтожена М. П. Сажиным и Д. Гильомом, - мы сможем извлечь из личных показаний самого Бакунина, авторитет которого вряд ли будут оспаривать его уважаемые биографы.

Мы остановим наше внимание только на письмах Бакунина к испанским альянсистам, т. -е. членам действительно существовавшего тайного общества бакунистов в Испании. Для нашей ограниченной задачи этого будет пока совершенно достаточно.

IX

Макс Неттлау, отрицающий существование тайного Альянса в Швейцарии в промежуток времени между 1869 и 1872 г.г., признает, что в Испании тайный Альянс был действительно организован и что этот тайный Альянс входил в Интернационал между 1869 и 1872 г.г. Но, признавая его существование, Неттлау утверждает, что эта тайная организация "формально не имела ничего общего с Бакуниным, который косвенно поддерживал с ней связь только через своих личных ближайших товарищей в Барселоне, которых он вообще называет союзниками".

Что означает: "формально" не имела ничего общего с Бакуниным? О каких "формальностях" в истории тайной деятельности знаменитого конспиратора говорит его биограф? Вопрос следует поставить так: был ли испанский Альянс филиалом бакунинского международного братства? Был ли он организован именно бакунистами и по организационному плану Бакунина? А на эти вопросы иного, кроме утвердительного, ответа нет и быть не может. Да, испанский тайный Альянс был организован бакунистом Фанелли по поручению Бакунина. Этот испанский Альянс был ветвью международного бакунинского Альянса; переписка Бакунина с испанскими друзьями и была ведь перепиской руководителя всего Альянса в целом с руководителями местной ветви. Не случайно в первых же строках своего письма к Мораго от 21 мая 1872 г. Бакунин рекомендует себя как одного из старейших братьев - учредителей Альянса и подчеркивает, что является "истинным братом", "ближайшим другом" Кристофа (зашифрованное имя Джузеппе Фанелли), который по нашему поручению прибыл в конце октября 1868 г. из Женевы в Испанию и был фактически первым основателем Интернационала и Альянса сперва в Мадриде, затем в Барселоне"¹ ).

¹ ) Michael Bakunin. Gesaramelte Werke, в. III, S. 101. Подробно история организации и развития Альянса в Испании рассказана Максом Неттлау в его работе "Bakunin und die Internationale in Spanien 1863 - 1873" в "Archiv fur die Geschichte des Sozialismus und der Arbeiterbewegung" Карла Грюнберга, Vierter Jahrgang 1914 r. Leipzig.

Самый смысл письма Бакунина к Мораго¹ ) говорит о том, что Бакунин "пытается воздействовать "с полным авторитетом брата" на положение дел в испанском Альянсе. Известие о распадении Альянса в Мадриде, и Барселоне "мы считаем большим несчастием с точки зрения революционной солидарности всех стран", - сообщает Бакунин. Виновников этого распада и опубликования секретов Альянса он называет "большими преступниками". "Организация, - пишет он, - по существу своему должна всегда оставаться тайной и невидимой, и никто из нас не мог бы предать ее, не обесчестив себя и не нарушив высшего долга, исполнять который мы взаимно обязались".

Бакунин говорит от имени "мы", от некоего коллектива. Это обстоятельство и позволяет ему напомнить Мораго, что у испанских альянсистов имеются какие-то обязательства перед коллективом, "взаимные обязательства". Он подчеркивает, что "настоящие виновники", предавшие Альянс, должны быть удалены из него навсегда, а "добрые, т. -е. энергичные, интеллигентные, преданные, усердные, самоотверженные, стремящиеся не к личной славе, а к победам революции, могущие отказаться от своего личного я во имя общей идеи, общего действия, люди, с воодушевлением готовые итти на смерть и при всем том умеющие хранить тайну, эти люди должны воссоздать Альянс, следуя при этом высшему правилу: допускать в него только очень серьезных людей, серьезных в смысле ума и революционной страстности, а главное, в смысле испытанной силы характера", другими словами - предлагает проделать испанским альянсистам то самое, что, вероятнее всего, было проделано в Женеве в январе 1869 г.

Дальше Бакунин старательно и точно перечисляет своему корреспонденту правила, которыми следует руководствоваться при воссоздании Альянса. Он сообщает Мораго, что "мы приняли за правило не допускать в наше святое святых, в наш тесный товарищеский круг и братское общение, честолюбивых и тщеславных людей, как бы близки они ни были нам по мысли и революционному настроению". Он напоминает затем, что цель Альянса, "наша цель" - "создание мощного, но всегда невидимого (курсив наш. Вяч. П. ) революционного сообщества, которое должно подготовлять революцию и руководить ею".

Если М. Неттлау не может дать ни отрицательного, ни утвердительного ответа на вопрос - был ли действительным или фиктивным роспуск тайного Альянса в Швейцарии, то ни он сам и никто из исследователей не смогут отрицать того, что перед нами секретная инструкция, нечто вроде "конфиденциального сообщения", которые в изобилии рассылал своим друзьям, "братьям" и "союзникам" Бакунин. Какие были у Бакунина основания пересылать такие инструкции испанцам? От лица какого "мы" говорил он? Или он выступал в роли "самозванца", словоохотливого человека, которому делать было нечего и он лез с непрошенными советами к руководителям тайной революционной организации? Но почему, в таком случае, последние-то эти советы принимали как долж-

¹ ) Оно напечатано вслед за этой статьей в наст, книге нашего журнала.

ное? На этот вопрос мы от М. Неттлау утвердительного ответа не получим, ибо биограф М. Бакунина превосходно знает, что испанские альянсисты, бывшие в то время членами Интернационала, видели и признавали в Бакунине своего вождя, что испанский Альянс был делом рук Бакунина, ибо Фанелли был лишь его агентом, не совсем удачно выполнившим поручение. И вся переписка Бакунина с Альбером Ришаром в Лионе, с испанскими альянсистами, с интернационалистами в Романье была именно инструктивной перепиской, если и не руководившей систематически тайной деятельностью его друзей, то ставившей себе именно такую задачу. За неимением других возможностей об'единять и руководить деятельностью своих сторонников в разных странах, Бакунин пользовался этими инструктивными сообщениями, руководящее и организующее значение которых не подлежит сомнению. Другой вопрос - насколько выполнение этой задачи было успешным. Но удачи и неудачи бакунинских конспирации нас в данном случае не интересуют: мы говорим о самом факте конспирации.

К какой же цели направлял Бакунин деятельность тайного альянса? В какое отношение к Интернационалу ставит он эту организацию? В том же письме к Мораго Бакунин говорит об этом весьма обстоятельно. Организации эти отнюдь не враги, - уверяет он в противовес утверждениям лондонской синагоги Маркса. "Напротив, - Альянс является необходимым дополнением к Итернационалу, дополнением, без которого последний превратился бы в своего рода чудовищное международное государство под диктатурой Маркса"... Конечная цель едина, - пишет Бакунин, - различны лишь ближайшие цели обеих организаций. "Интернационал имеет целью об'единить трудящиеся массы, миллионы трудящихся, невзирая на национальные и местные особенности, в единый огромный компактный организм; назначение Альянса - придать этим массам действительно революционное направление" (курсив наш. Вяч. П. ).

X

Эти строки возвращают нас к исходным организационным замыслам Бакунина. Они вскрывают пружины, которые заставили Бакунина, в конце концов, войти в Интернационал, и обнаруживают его скрытую цель: подчинить деятельность Интернационала руководству своего тайного Альянса. Одного Интернационала, по его убеждению, было "недостаточно для руководства революцией"; Интернационал является огромной средой, благоприятной для революционной организации масс, но он "еще не сама организация", всех успехов и всей мощи Интернационала недостаточно, чтобы "дать стихийной силе масс революционную организацию". Такую организацию может дать народам только "настоящее тайное общество". Вот этой именно организацией и является Альянс, - сообщает он. Эти именно цели Альянс и преследует. "Он представляет собой тайное общество, образовавшееся в самом лоне Интернационала, чтобы дать последнему революционную орга-

низацию, чтобы превратить его и все не входящие в него народные массы в достаточно организованную силу, которая могла бы уничтожить политико-клерикально-буржуазную реакцию и разрушить все экономические, юридические и политические установления государства" (курсив мой. Вяч. П. ).

Таково свидетельство лица, которому никак нельзя отказать в авторитете. Что приведенные курсивом слова не были маневром, совершенным с целью поощрить усердие итальянских друзей, можно заключить еще и по фразе, которая следовала за только что приведенными словами.

"Последняя Лондонская конференция, - пишет Бакунин, - провозгласила анафему против всякого тайного общества, которое захотели бы образовать внутри Интернационала. Этот удар, очевидно, - добавляет он, - направлен против нас".

Вот эти-то последние слова Бакунин никак не мог написать, если бы прав был его биограф, утверждающий, что тайного общества в недрах Интернационала между 1869 и 1872 г. г. не существовало. Не нужно быть глубоким психологом, чтобы по одной этой фразе понять, прав ли был Ген. Совет, настаивавший на том, что Бакунин "организовал" или, может быть, "пытался организовать" тайное общество с уставом, совершенно противоречащим уставу МТР. О, каким гневом разразился бы Бакунин, как негодующе зазвучали бы его обвинения Ген. Совета в клевете, в напраслине, взводимой на него и его друзей, если бы тайное общество было создано не Бакуниным, а воображением Маркса и марксистов. Но у Бакунина не было оснований для гнева: он, ведь, разговаривал с "союзником", и "братом", с членом испанского филиала того самого тайного общества, которое он упорно и неутомимо насаждал в разных странах. И скрывать от "союзника" и "брата", кривить душой, быть неискренним у Бакунина не было никаких деловых оснований.

Постановления Лондбнской конференции и Гаагского конгресса вызвали со стороны Бакунина целый ряд энергических протестов. Но ни в одной рукописи, предназначавшейся для печати или для узкого круга друзей, - никогда Бакунин не протестовал против обвинения в организации тайного Альянса, никогда не обвинял Маркса и марксистов в клевете именно по этому поводу. Здесь Бакунин молчал, и его молчание было классическим выражением согласия: обвинение было справедливо.

Не лишено еще значения следующее обстоятельство: Бакунин был убежден, что в Интернационале, кроме явной организации, возглавлявшейся Ген. Советом, существовала еще организация тайная, душой которой был Карл Маркс. В том же самом письме, которое мы только что цитировали, он убежденно говорит о "тайном обществе" Маркса, которое, по мнению Бакунина, существовало с 1848 г. Ему представлялось, что Маркс потому-то и стремился разгромить бакунинский Альянс, что желал расчистить путь для торжества своего собственного "заговора". При свете этой веры становится понятным появление в одной из рукописей Бакунина легендарного воспоминания о том, как Маркс, еще в 1848 г., при встрече с Баку-

ниным хвастал ему, будто стоит во главе так хорошо организованного тайного общества, что если он скажет кому-нибудь из его членов "поди и убей Бакунина", тот пойдет и убьет. Но подозрение Бакунина на счет существования "тайного заговора" Маркса вызывает возражение даже со стороны его биографа. М. Неттлау поясняет, что Бакунин заблуждается. "Выше приведенное утверждение, как мы теперь знаем, - пишет он, - не соответствует истине и об'ясняется суб'ективными причинами"¹ ).

В свете этого заблуждения делается понятной еще одна ошибка Бакунина. Одно место конфиденциального сообщения, говорившее о "незаметной", "невидной" работе, в противоположность шумной, со "звоном и громом рекламы"¹ ), было понято Бакуниным в смысле "подпольной" т. -е. тайной, деятельности внутри Интернационала. Ошибку эту разделял с Бакуниным его друг Гильом, лишь спустя тридцать лет узнавший об этом² ). Это заблуждение Бакунина не находит себе защитников даже среди анархистских историков. Неттлау замечает по этому поводу: "Нет никаких доказательств, ни даже вероятий, что между ними (т. -е. между Марксом и окружавшими его сторонниками. Вяч. П. ) существовала формальная связь".

Вот это убеждение Бакунина в существовании внутри Интернационала еще одного "заговора" подогревало его упорство, убеждало еще более в необходимости этому заговору марксистов - государственников противопоставить внутри Интернационала заговор "свободников", антиавторитаристов. Он сам открыто свидетельствует об этом: "То, что я говорю, - пишет Бакунин, - не предположение, а факт, известный многим лицам и несколько раз выплывавший в Германии на различных политических процессах. Итак, если откинуть некрасивые личные отношения, в которых наши мстительные неутомимые противники не брезгали самыми позорными грязными приемами, следует признать, что внутренняя борьба, возникшая ныне в Интернационале, является ничем иным, как борьбой двух тайных обществ, противоположных как по принципам, так и по системе организации: одно из них - авторитарные коммунисты - существует, как я уже сказал, с 1848 г., а другое - альянс революционных социалистов - хотя и возникло в 1864 г., но в Интернационал вступило лишь с 1868 г."³ ).

¹ ) См. "Письма К. Маркса к Л. Кугельману". Гос. изд. 1920 г., стр. 94.

² ) Вот что писал Бакунин в редакцию "Либерте" (5 октября 1872 г.) по поводу "конфиденциального сообщения", отрывки из которого были прочитаны прокурором на процессе Бебеля-Либкнехта, так как "сообщение" послужило обвинительным материалом. "В этом меморандуме, - пишет Бакунин, - направленном, повидимому, исключительно против меня, и которого подробностей я не знаю и поныне, г. Маркс, между прочим, советует своим друзьям вести подпольную работу в Интернационале". Бакунин, так же как и Гильом, пал жертвой неправильного перевода. См. об этом у Рязанова - "Очерки", стр. 275 - 6.

³ ) Здесь Неттлау делает примечание: "Насколько мне известно, со времени большого процесса коммунистов в Кельне в начале 50-х г. г., таких процессов в Германии не было". Ges. Werke, в. III, S. 114.

XI

Ни Марксу, ни Энгельсу, никому из марксистов не была известна цитированная нами переписка Бакунина. Исключение представляет письмо Бакунина к Франческо Мора, попавшее в руки Энгельса: оно фигурировало в комиссии в Гааге и вошло в брошюру об Альянсе, изданную после конгресса. Но Ген. Совет был в курсе бакунинских конспирации. В руках Маркса был также один из вариантов устава тайного Альянса, переданного ему либо Н. Утиным (об этом говорит Замфир Ралли в своих воспоминаниях), либо И. Ф. Беккером: и Беккер, и Утин, некоторое время бывшие людьми, близкими Бакунину, могли оказаться в курсе его тайных замыслов и послужить позднее, в эпоху борьбы с Бакуниным, источником информации для Ген. Совета. Бакунин не был идеальным конспиратором. В записках и воспоминаниях его учеников и друзей имеется множество фактов, рисующих его как человека, недостаточно скрытного, слишком увлекавшегося и нередко своими руками разрывавшего паутину своей собственной конспирации: чаще других он сам выдавал свои секреты. К тому же Бакунин был доверчив и плохо разбирался в людях. Нет поэтому необходимости в документальном материале, чтобы предположить, что не все секреты Бакунина оставались в узких пределах его интимного кружка. Не осталась тайной и его тайная деятельность. А если принять во внимание, что кроме заговора Бакунин вел еще открытую борьбу, мобилизуя против Ген. Совета мелкобуржуазные и отсталые элементы (мы оставляем в стороне связь его с Нечаевым, бросившую на него густую тень, и ряд других обстоятельств), перед нами возникает обстановка, которая делала неизбежным враждебно-подозрительное отношение к Бакунину: иначе и быть не могло при тех об'ективных личных и общественных условиях, которые создавались вокруг его деятельности.

XII

Мы чрезвычайно кратко наметили тайную деятельность Бакунина в Интернационале, не использовав и десятой доли материалов, относящихся к этому периоду. Мы не касались глубочайших теоретических и организационных разногласий, оставили в стороне вопрос о диктатуре, не рассматривали разногласия тактические, - нас интересовал всего лишь один вопрос о тайном Альянсе, который является центральным вопросом в истории взаимоотношений Бакунина и Маркса в МТР.

Бакунин мог бы ужиться в МТР со всеми особенностями своих теоретических воззрений. И кроме Бакунина в МТР были люди, не разделявшие воззрений Маркса, имевшие свои собственные взгляды и точки зрения. Маркс не ставил задачей, по крайней мере в 70-х г.г., создать Интернационал единомыслящих людей: для той ступени развития, на которой находилось международное рабочее движение, это было делом невозможным. Но, допуская возможность существования в пределах МТР различных мнений, Маркс настаивал на сохранении единства воли и действия, которое обеспечивалось единством централистически проведенной органи-

зации. И вот здесь-то и наносил Бакунин Интернационалу удар, разрушая единство его воли и организации. Борьба с Бакуниным была борьбой за спасение Интернационала от его заговорщицкой деятельности.

Все, что отрицал Бакунин в организационной системе Маркса, - все это переносил он в свое тайное общество. Демагогически выступая против централизма Ген. Совета, в своем тайном обществе он был централистом; протестуя против "диктатуры" Ген. Совета, - стремился к тайной диктатуре своего Альянса. Отрицая подчиненность низших организаций высшим, он не мыслил тайного революционного общества иначе, как в виде строгой иерархии на основе безусловной подчиненности и строжайшей дисциплины. Разрушая единство воли и действия в Интернационале, он превосходно понимал, что без этого не может быть речи о каких-нибудь организованных международных выступлениях революции. Другими словами, он старательно разрушал Интернационал, как международную боевую организацию рабочего класса, стремясь превратить его в такое состояние, при котором автономные национальные федерации могли бы все-таки быть подчинены единой воле, но исходящей не из среды Ген. Совета, марксистского в своем большинстве, а из той тайной революционной организации, которая, по его замыслам, призвана была невидимо руководить Интернационалом и которая была бакунистской на все 100%¹ ).

В его попытке построить тайную организацию не было, разумеется, ничего антиреволюционного. Беда была лишь в том, что бакунистские конспирации, во-первых, не вытекали в то время из насущных потребностей развивавшегося рабочего движения, и. во-вторых, были механическим перенесением в международное рабочее движение старых заговорщицких традиций допролетарского периода. В основе организационных взглядов Бакунина лежало поэтому неискоренимое противоречие: совершенно правильно полагая, что без участия в революции широких народных масс города и деревни победа революции немыслима, ожидая эту победу в самом ближайшем будущем, Бакунин вместе с тем не видел в широких народных массах никаких реальных сил для реальной победы, кроме "революционной страсти", отчаяния и нищеты. Этот недостаток действительных возможностей он и пытался восполнить созданием тайного общества, которое должно было оставаться изолированной от народных масс интеллигентской верхушкой, по принципу своего строения отрицавшей возможность вовлечения в нее даже наиболее передовых, наиболее сознательных слоев деревни или

¹ ) В письме "Интернационалистам Романьи", только к 1924 году впервые полностью увидевшем свет (Gesammelte Werke, указ. изд., стр. 176 - 203; напечатано нами в июльской книге журнала "Каторга и ссылка" за этот год), Бакунин подробнейшим образом рассказывает, как совершил он "большую ошибку", внеся на Базельском конгрессе Интернационала предложение о расширении власти Ген. Совета. Но об'яснения его не убеждают. В таких "ошибках" есть свой смысл. Во всяком случае борьба против Ген. Совета началась лишь после того, как выяснилось, что влияние в Ген. Совете марксистов крепчает гид от году. Вот в этой недооценке марксистского влияния в эпоху Базельского конгресса и заключалась "ошибка" Бакунина.

города. Это было тайное об'единение интеллигентских кружков, ставившее задачей сверху, с помощью раскинутых своих щупальцев толкнуть массы на революцию, вызвать революционный взрыв, захватив в свои руки нити руководства и дальнейшего направления движения. В организационном смысле Бакунин продолжал обеими ногами стоять на почве старых принципов мелкобуржуазной революционности, которая еще должна была пройти сквозь чистилище рабочего движения, чтобы найти применение в методах пролетарской борьбы. В эпоху, когда на сцене появился сам рабочий класс, выдвигая уже не изолированные, верхушечные, интеллигентские организации, но массовые организации класса, применение старых заговорщицких приемов, да еще в недрах международной организации рабочего класса, при всей своей ультра-революционной оболочке, об'ективно могло играть реакционную роль, ибо мешало выполнению очередной исторической задачи, какая стояла перед международным рабочим движением: на место социалистических и полусоциалистических сект поставить действительно боевую организацию рабочего класса.

Тайная деятельность Бакунина была именно таким столкновением старого типа организационных принципов, имевших корни в революционном движении мелкой буржуазии до выхода пролетариата на международную сцену, с новыми условиями, требовавшими преодоления этих организационных принципов и нового их применения, но уже не в мелкобуржуазной, а в пролетарской форме, т. -е. в такой, которая сочетала принцип подпольной работы с вовлечением в нее передовых слоев рабочего класса и крестьянства. Конспиративная организация теряла свой характер "заговора", тайного общества и приобретала характер "подпольной", "партийной", т. -е. классовой, организации, существующей не изолированно от класса, но в недрах самого класса, и питающейся силами этого класса. Огромна поэтому разница между постановкой тайной деятельности у Бакунина и, скажем, у Ленина.

Мелкобуржуазный, интеллигентский характер бакунинской системы подчеркивается еще и тем, что он, стремясь к созданию тайных организаций, отрицал целесообразность организации рабочего класса в политическую партию, отрицал политическую борьбу со всеми ее следствиями: стремлением к диктатуре рабочего класса и т. п. Старая заговорщицкая вера в интеллигентское меньшинство, неверие в силу класса, отрицание, в конце концов, классовой точки зрения, - все это с разных сторон дорисовывает позицию мелкобуржуазного революционера, появившегося на стыке двух эпох и пытавшегося в новых условиях вести борьбу с помощью старых методов.

Здесь лежал корень всех неудач Бакунина, несмотря на то, что необычайная сила революционной страсти, одержимость революционной идеей были в нем исключительны. Это противоречие и придает величественность его трагической фигуре. Бакунин был не зачинателем нового, каким ею считали и продолжают считать анархисты, но завершителем старого; он был самым крупным, самым ярким и выда-

ющимся представителем ушедшей в прошлое мелкобуржуазной революции допролетарского периода, подошедший к пролетарской революции чрезвычайно близко, но не сумевший до конца покинуть "старую" точку зрения. Это, конечно, не вина его, а беда его. Вскрыть социальные причины этой "беды", указать ее зависимость от условий эпохи, дать ей классовую характеристику- это и будет означать сделать правильную и беспристрастную оценку роли великана Бакунина в истории международной революции.

Приложение

Фрагменты испанских писем Бакунина об Интернационале и Альянсе ¹ )

Адресованы Пауло *)

21 мая 1782 г. Локарно.

Дорогой брат!

Я имею право называть Вас так, во первых, как один из старейших, братьев-учредителей Альянса, а затем как ближайший друг, истинный брат того, кого мы называем Кристофом**), который по нашему поручению прибыл в конце октября 1868 г. из Женевы в Испанию и был фактически первым основателем Интернационала и Альянса, сперва в Мадриде, затем в Барселоне.

Если Вы услышите обо мне дурное - а я знаю, что самовластная, правящая, скажу просто, реакционная клика (Koteria) Маркса, который пользуется своим официальным положением в лондонском Генеральном Совете и средствами, полученными им не для интриг против своих противников и не для захвата диктатуры, к которой он стремится, побуждаемый своим честолюбием, - я знаю эта клика самым возмутительным образом клевещет на меня и на моих друзей, - словом, на всех, которые не хотят признать ни его системы, ни этой диктатуры; что он распространяет о нас самую отвратительную и смешную ложь не только в Испании, но и в других странах; я знаю, что зять Маркса и чрезвычайный комиссар в Испании, господин Лафарг² ), которого послали туда, повидимому, для того, чтобы внести раздор и дезорганизацию, я знаю, что он описал меня испанским товарищам в самых черных красках. Но у меня слишком высокое представление о Вашем здравом человеческом разуме, революционном чутье и Вашей личной преданности нашему великому принципу и нашему великому делу, о Вашей справедливости и, наконец, о Вашей проницательности, чтобы не быть уверенным, что Вы поймете, что люди, которых оскорбляют такие господа, как Лафарг и его покровители и руководители, не могут быть дурными. - Наконец, если Вам нужны еще рекомендации, то я уверен, что друзья, которые перешлют Вам это письмо, не откажутся дать их. - Итак, я обращаюсь к Вам с полным доверием и всем авторитетом брата.

*) Т. Г. Мораго.

**) Джузеппе Фанелли.

Мы получили очень печальное известие: Альянс в Мадриде, как и в Барселоне, распадается и уже отчасти распался. Это распадение мы считаем большим несчастием с точки зрения революционной солидарности всех стран, а виновников этого распадения и опубликования секретов Альянса - большими преступниками; организация, по существу своему, должна всегда оставаться тайной и невидимой, и никто из нас не мог бы предать ее, не обесчестив себя и не нарушив высшего долга, исполнять который мы взаимно обязались.

Но, дорогой брат, я пишу Вам это письмо не для того, чтобы выражать напрасные сожаления, а чтобы сказать Вам, что настоящие виновники, предавшие Альянс из злобы или неизлечимого слабоволия, должны быть навсегда удалены из него, а добрые, т. -е. энергичные, интеллигентные, преданные, усердные, самоотверженные, стремящиеся не к личной славе, а к победе революции, могущие отказаться от своего личного я во имя общей идеи, общего действия, люди, с воодушевлением готовые итти на смерть и при всем том умеющие хранить тайну (diskret), - эти люди должны воссоздать Альянс, следуя при этом высшему правилу: допускать в него только очень серьезных людей, серьезных в смысле ума и революционной страстности, а главное - в смысле испытанной силы характера.

В этом отношении распад, происшедший в некоторых испанских центрах, можно считать, до известной степени, счастьем, ибо он позволяет воссоздать у Вас Альянс на новых, гораздо более серьезных основах. Если Ваши группировки могли распасться, это доказывает, как легкомысленно набирались их члены и как плох был их состав. Поэтому я предлагаю Вам в будущем придерживаться правила, которое вошло в практику групп Альянса во всех странах и благотворное действие которого эти группы постоянно на себе испытывают³ ). Правило это заключается в том, чтобы впредь каждая группа, каждая секция групп принимала новых членов только единогласно, а не просто по большинству голосов членов, входящих в секцию. Если вас двое, то третьего вы можете принять только в том случае, если вы оба вполне согласны между собой и одинаково уверены в его полезности, силе духа, преданности, энергии и скромности. При этом выборе вы должны руководствоваться только программой Альянса, тем, насколько новый член принимает чувством и умом эту программу, и его действительной способностью проводить эту программу с энергией, сохранением тайны, постоянством и умом, а главное, навсегда отказаться от разрозненных личных выступлений по собственному почину и в своей деятельности всегда подчиняться коллективной воле; последняя способность всегда отсутствует у тщеславных и честолюбивых людей, которые, часто бессознательно, ищут во всех тайных обществах лишь пьедестала для собственной личности, ореола личной славы, или личного возвышения. Поэтому мы приняли за правило не допускать в наше святое святых, в наш тесный товарищеский круг и братское общение, честолюбивых и тщеславных людей, как бы близки они ни были к нам по мыслям и революционному настроению и несмотря на их ум, познания и ту пользу, которую они могли бы принести нам своими связями и своим влиянием. Мы предпочитаем отказываться от них скорее, чем принимать их в нашу среду, так как их честолюбие или тщеславие рано или поздно посеяло бы среди нас семена раздора и дезорганизации. Они захотели бы сделаться вождями, руководителями, господами, а таких мы в своей среде не признаем и признавать их революционными социалистами не можем. Только тот может и имеет право быть нашим, кто способен вполне раствориться в братской солидарности и коллективной деятельности членов Альянса, не для того, чтобы сделаться рабом, а, наоборот, для того, чтобы закалиться и сделаться сильным, свободным и умным благодаря силе, свободе, уму и вечно и повсюду действенной помощи всех.

Наша цель - создание мощного, но всегда невидимого революционного сообщества, которое должно подготовлять революцию и руководить ею; но даже во время открытой революции, оно, ни в совокупности, ни в лице отдельных своих членов, не займет официального, общественного правящего положения, так как в действительности не имеет иной цели, как уничтожить все правительства и повсеместно, навсегда сделать их существование невозможным; оно представляет полную свободу революционному движению масс и их социальной организации снизу доверху на основах добровольной федерации и безусловнейшей свободы, но оно следит за тем, чтобы при этом никогда не могли вновь возникнуть власти, правительства и государства; со всяким проявлением честолюбия, коллективного (как у клики Маркса) или индивидуального, оно борется путем естественного, никогда не принимающего официальную форму, влияния всех членов нашего Альянса, рассеянных по всем странам и сильных только той солидарностью своей работы и тем единством принципов и целей, которые всегда должны существовать среди них.

Вы понимаете теперь, что для того, чтобы быть достойным членом Альянса, человек должен обладать большим характером и серьезным революционным пылом, главное, ничего не бояться и иметь черта в теле (den Teufel im Leib besitzen), а кроме того, безусловно и раз навсегда отказаться от всякого личного интереса тщеславия, честолюбия, карьеры и жажды славы. Чувствуете ли Вы себя способным на это? Если да, то протяните нам руку.

У меня есть очень милые друзья, которых я люблю от всего сердца и очень уважаю, как честных людей и даже как общественных деятелей, н о которых я никогда не принял быв члены Альянса, так как они не удовлетворяют тому или другому из перечисленных условий. - Что же касается честолюбивых и тщеславных людей, то многие из них могут сослужить нам большую службу, и надо уметь их использовать. Но знаете ли Вы, каким образом? Оказывая на них желаемое влияние через одного из наших братьев, получившего специальное поручение в этом смысле; иногда ему можно поручить создание особой явной или тайной организации, в действительности руководимой и управляемой этим братом, фактически подчиненной Альянсу, но в которой брат играл бы второстепенную по внешности роль под началом честолюбивого и тщеславного человека; это очень трудное дело, на которое способны очень немногие и на которое можно решаться лишь в редких, исключительных случаях, когда это действительно стоит труда и когда располагают людьми, способными играть эту двойную роль, не подвергаясь деморализации.

Для того, чтобы с пользой воздействовать на влиятельных, блестящих людей, сильных своим положением или талантом, существует верное средство всегда предоставлять им кажущуюся инициативу, честь первого начинания, блестящую, почетную роль, довольствуясь, не для себя, а для всего Альянса, фактической деятельностью и властью. Уговорить человека которому вы внушили хорошую мысль, что он сам напал на нее и передал ее вам - это вообще хороший способ и, вместе в тем, отличное практическое испытание личного самоотречения. Но, повторяю, это чрезвычайно трудно и может быть выполнено без опасности для себя лишь такой группой, которая настолько хорошо и крепко спаяна и обладает такой нравственной силой, что может не опасаться за моральную стойкость всего коллектива и отдельных его членов. - А первым условием этой моральной стойкости каждого и всех является полное знание всеми каждого отдельного члена, охватывающее как общественную, так и частную жизнь. Все члены Альянса, на всех ступенях организации, по крайней мере все те, которые знают друг друга и должны жить вместе и всегда мыслить

и действовать сообща, - все они должны стать действительно братьями, верить и доверять друг другу и всему братству. Этого можно добиться лишь действительным, постоянным осуществлением совместной работы. Можно с самого начала обещать себе это и желать этого, но достигнуть этого можно лишь ежедневным служением общему делу, которое учит нас узнавать и любить друг друга, доверять и помогать друг другу, мыслить и действовать только сообща; каждый приносит коллективу свои лучшие мысли, так что мысль, раз высказанная и принятая коллективом, немедленно превращается из личной мысли в общую. Оставаясь непреклонными во всем, что касается нашего принципа, нашего высшего закона, нашей нравственности, взаимного знания и солидарности во всех предприятиях и делах, мы должны быть очень снисходительны друг к другу, ибо, как отдельные люди, мы полны слабостей, глупости, недостатков и ошибок, почему мы и признаем необходимость жить и действовать сообща. Наш ум, наша сила, заключается не в каждом из нас в отдельности, а в нашем братстве, в нашем коллективе. Итак, мы должны признать многое, конечно, при условии, чтобы от этого не страдал Альянс. И если мы находим, что один из братьев поступил дурно, мы не должны сплетничать об этом за его спиной, а должны сказать ему об этом в присутствии всех братьев, без всякой злобы, задней мысли и эгоистического злорадства. Лишь привыкнув к этому высшему правилу - необходимому условию постоянного и настоящего братства, мы станем братьями, и тогда с нашей программой, этим справедливейшим и полным выражением истинных и глубочайших инстинктов и стремлений народа, мы создадим⁴ ) ... мы будем силой, как бы мало нас ни было.

Но для того, чтобы начать осуществлять это братство в нашей среде, мы должны сперва произвести надлежащий отбор и не принимать никого, кто был бы неподходящим по той или иной причине. Мы больше не имеем права ошибаться и для того, чтобы сделать эти ошибки при выборе трудными, редкими или совершенно невозможными, мы должны принять правило о единогласном выборе. Ясно, что такой способ пополнения очень затруднителен и очень замедлит распространение У*), но он обеспечивает его солидарность, надежность, серьезный характер, т. -е. три условия, без которых У был бы только очень скверной и очень опасной, шуткой. Но так как мы стремимся только к народной революции, которая делалась бы не для народа, а исключительно самим народом, то нашей армией является народ, и нам нужно лишь организовать генеральный штаб, который помог бы народу организоваться. Поэтому мы будем стремиться не к увеличению числа братьев, а к улучшению их качеств и к прочности и искренности их братского союза (Альянса).

Помогая Вам закладывать в 7896**) первое основы А***) и У, Кристоф допустил организационную ошибку, последствия которой вы теперь испытываете. Он смешал Интернационал с Альянсом и тем дал повод друзьям в 3521****) основать Интернационал с программой Альянса. На первый взгляд это могло казаться большой победой, на деле же это было для обоих причиной беспорядка и дурной организации.

Интернационал и Альянс отнюдь не враги, как старается доказать всему миру лондонская синагога Маркса. Напротив, Альянс является необходимым дополнением к Интернационалу, дополнением, без которого последний, превратился бы в своего рода чудовищное международное го-

*) Альянс.

**) Испания.

***) Интернационал.

****) Мадрид.

сударство, под диктатурой Маркса, - чего, повидимому, и добивается ныне клика Маркса - и сделался бы послушным орудием для проведения планов, честолюбивых и потому противоречащих истинному освобождению народных масс. Но при единой конечной цели, ближайшие цели обеих организаций различны. Интернационал имеет целью об'единить трудящиеся массы, миллионы трудящихся, невзирая на национальные и местные особенности, в единый огромный, компактный организм; назначение Альянса - придать этим массам действительно революционное направление. Программы обеих организаций, отнюдь не противоречащие друг другу, различаются степенью развития. Программа Интернационала, если рассмотреть ее серьезно, содержит в зародыше, но только в зародыше, всю программу Альянса. Программа Альянса - это конечное об'яснение программы Интернационала.

Если бы основатели Интернационала дали этому великому обществу определенную и положительную политическую, социалистическую и философическую доктрину, они сделали бы большую ошибку. Они создали бы лишь небольшую ассоциацию, секту, а не укрепленный лагерь пролетариата всего мира против господствующих эксплоататорских классов. Какая социалистическая, политическая и философская идея могла бы в наши дни об'единить под их знаменем миллионы пролетариев всех стран? С положительной доктриной удалось бы собрать, самое большее, несколько тысяч человек, да и то навряд ли. Маццини сказал когда-то: "Интересы раз'единяют, идеи соединяют". Что интересы раз'единяют буржуа между собой - это совершенно справедливо. Но не правда, что идеи соединяют их сколько-нибудь заметным образом. Что же касается пролетариев, то, наоборот, только интересы или, вернее, один великий интерес к хлебу и освобождению, интерес, общий во всех странах, на всех ступенях цивилизации и умственного и нравственного развития может об'единить их в сплоченную массу. Что касается идей, как таковых, т. -е. теоретического развития, то мы только признаем, дорогой мой, что, за исключением нескольких очень редких моментов в истории, когда массы поднятые взрывом революционных страстей, возвышались до уровня идей, те же массы в своей ежедневной жизни, под гнетом лишений, принудительного труда и подавляющих забот каждого дня абсолютно равнодушны к идеям, если только не враждебны им. Им нельзя поставить этого в упрек: все правительства держат их в полном невежестве, систематически культивируемом во благо привилегированным классам; они подавлены отупляющей работой и голодом, - и я думаю, глубокое равнодушие, проявляемое ими ныне по отношению к политическим и философским идеям, и их исключительная забота о том, что буржуазные идеалисты с всегда сытыми желудками и телом, погруженным в сладкую дремоту, называют "презренными материальными интересам и", - я думаю, что безразличие и забота, господствующие ныне в массах, и не могут быть поставлены им в упрек; наоборот, в них следует видеть доказательство безошибочного инстинкта и большого природного здравого человеческого разума. Ибо материальное или экономическое освобождение фактически является единственной и первой основой всех прочих свобод.

Большая заслуга основателей Интернационала и деятелей Женевского конгресса (сентябрь 1866 г.) заключается в том, что они это поняли и положили в основу всей программы нашей великой ассоциации. Если бы в программу они внесли атеизм и материализм, то это, наверное, оттолкнуло бы миллионы очень серьезных, т. -е. очень подавленных, нуждающихся, трудящихся. Не то, чтобы народ был действительно религиозен, наоборот, я с радостью констатирую, что с каждым днем религиозность во всех странах падает. То, что народ еще называет религией или считает за свою религию, есть, с одной стороны, продукт механической, рутиноподобной

традиции, дурная привычка его коллективного духа, а с другой, еще в большей степени, это - инстинктивный, энергичный и вполне практический протест против узости и нищеты его теперешнего существования. Достаточно будет социальной революции дать ему более широкий взгляд на земное - и он перестает думать о небе. Итак, массы в сущности не религиозны, но считают себя таковыми, и ясно выраженный атеизм отпугивает их воображение. Так же обстоит дело и с господствующими еще в воображении народа реакционными политическими и социалистическими⁵ ) идеями. Пролетариат испытывает инстинктивное отвращение к власти и государству, но если вы нападаете на церковь и государство, он не понимает вас и часто по традиции даже восстанет против вас; он держится за идеи, противоречащие его собственным инстинктам. Народ привык к авторитету церкви или государства, жертвой которых он всегда является, и часто любит их, как во многих браках жена любит побои от мужа. Это рабская привычка, и, к сожалению, массы сохраняют еще много следов этой отвратительной привычки... Существует только одно средство излечить его: социальная революция, истинное освобождение масс. Только тогда массы поймут те идеи, семена которых созревают в их инстинктах, и со всей страстностью примут всю программу Альянса, как вернейшее выражение их собственных стремлений. Но если навязать программу Альянса Интернационалу, то он наберет во всей Европе каких-нибудь 2.000 - 3.000 членов. Правда, это были бы очень ценные члены, самые развитые, энергичнейшие, искреннейшие революционные социалисты Европы. Но что такое 3.000 человек против об'единенной мощи богатых классов и государства всех государств? Они были бы совершенно бессильны. Эта огромная коалиция реакции и эксплоатации может быть сломлена лишь организованной силой масс, всех миллионов пролетариев и в настоящее время эти миллионы, конечно, не примут социалистической и философской программы Альянса.

Они также не примут и программы Маркса⁶ )...

II

Братья! ⁷ )

Я - старый и близкий друг, могу сказать, брат Кристофа, друга и брата, память о котором многие из вас, наверное, сохранили. С ним вместе я был одним из первых основателей А. И на основании этого двойного звания я обращаюсь к вам, братья А.

Злополучная распря, вызванная эгоистической борьбой между братьями, которые повидимому принесли в жертву своему личному тщеславию и честолюбию нашу великую цель - победу всемирной социальной революции, привела в конечном итоге к распадению мадридского Альянса.

Я не навязываюсь в судьи над кем бы то ни было, но во имя наших принципов и во имя всех наших братьев я должен сказать, что те, которые способствовали этому распадению, которые выдавали тайну А., тайну, хранить которую мы обязались под честным словом, взяли на себя тяжкую вину.

Предать А. - значит предать революцию. Ибо А. не имел иной цели, как только служить революции. Мы не представляем собой теоретического или исключительно экономического учреждения. А. - не академия и не мастерская, он по существу своему боевая ассоциация, цель которой - организация народных масс для уничтожения государства и всех ныне существующих религиозных, поли ческих, судебных, экономических и со-

циальных учреждений, для полного освобождения всех превращенных в рабов, эксплоатируемых трудящихся всего мира.

Цель нашего содружества - побудить массы сделать tabula rasa (чистую доску), чтобы земледельческое и промышленное население могло реорганизоваться и составить федерацию, основанную на принципах справедливости, равенства, свободы и солидарности, от низу до верху, непринужденно, свободно, без всякой официальной реакционной или так называемой революционной опеки.

Тем, кто спросит нас, какая польза от Альянса теперь, когда ведь существует Интернационал, мы ответим: конечно, Интернационал великолепное учреждение, он, несомненно, прекраснейшее, самое полезное, самое благодетельное создание нашего столетия. Он создал основу солидарности трудящихся всего мира. Он дал им начатки организации, выходящей за границы всех государств, вне мира эксплоататоров и привилегированных. Он сделал больше: он уже ныне содержит первые семена организации будущего единства и в то же время пробуждает в пролетариате всего мира сознание собственной силы. Все это, конечно, огромные услуги, оказанные великому делу всемирной социальной революции. Но этого учреждения недостаточно для организации и руководства революцией.

Все серьезные революционеры, которые так или иначе принимали деятельное участие в трудах Интернационала с 1864 года, года его основания, должны были убедиться в этом. Итернационал подготовляет элементы революционной организации, но он не осуществляет ее. Он подготовляет их путем открытой и легальной борьбы солидарно об'единенных рабочих трудящихся всех стран против эксплоатирующих труд капиталистов, землевладельцев и промышленных предпринимателей, но дальше этого он не идет. Единственное, чем он занимается, кроме этой весьма полезной работы, это - теоретическая пропаганда социалистических идей среди рабочих масс, также очень полезная работа, необходимая для подготовки массовой революции, но еще очень далекая от революционной организации масс.

Одним словом, Интернационал является огромной средой, благоприятной и необходимой для этой организации, но он еще не сама организация. Интернационал принимает в свое лоно всех честных работников без различия политических и религиозных убеждений при единственном условии признания солидарности борьбы трудящихся против эксплоатирующего труд буржуазного капитала со всеми вытекающими из этого последствиями. Это единственное положительное условие, которое достаточно для того, чтобы отделить мир трудящихся от мира привилегированных классов, но оно недостаточно, чтобы дать первым революционное направление. Программа Интернационала так широка, что в него могут вступать даже монархисты и католики. И эта ширина программы безусловно необходима для того, чтобы Интернационал мог охватить сотни тысяч трудящихся, только при таком количестве членов он сделается реальной силой. Если бы Интернационал выработал себе более подробную программу и более определенную в политических, религиозных и социальных вопросах; если бы он признал обязательную и, так сказать, официальную доктрину; если бы он, например, требовал для вступления в него принятия атеистических принципов в религии или коммунизма⁸ ) в политике, - он собрал бы каких-нибудь несколько тысяч членов и оттолкнул бы от себя миллионы промышленных и земледельческих рабочих, которые по своему положению и инстинктам являются революционерами, атеистами, социалистами, но которые еще не избавились от долгой привычки к реакционному мышлению. Он образовал бы довольно посредственную партию, которая насчитывала бы во всей Европе едва несколько тысяч членов. И та партия сама неминуемо раскололась бы на много различных фракций. Ибо где есть официальная теория,

там неминуемо возникают отличные от нее и противоположные теории. Появились бы буржуазные социалисты, мирные социалисты, кооператоры (genossenschaftler), авторитарные (autoritare) социалисты, которые надеятся на освобождение путем реформы государства, и революционные социалисты, которые ждут его только от уничтожения государства.

Все эти теории с еще многими другими оттенками уже существуют ныне в Интернационале, но пока ни одна из них не провозглашена официальной доктриной, до тех пор эти различия в учении и вытекающая из них мирная борьба внутри самого Интернационала далеко еще не являются злом; наоборот, в них заключается много хорошего, поскольку они способствуют развитию мышления и непринужденной умственной работе каждого; они не могут подорвать солидарность, связывающую трудящихся всех стран, так как эта солидарность носит не теоретический, а чисто практический характер. Это, повторяю, - солидарность экономической борьбы труда против капитала со всеми вытекающими из нее практическими последствиями. Например, рабочие Юрской федерации, отрицающие всякую организованную власть и принявшие за программу уничтожение государства, глубоко отличаются в этом отношении от германских рабочих, в значительном большинстве принимающих, повидимому, теорию власти, созданную Марксом; и все же, если в Германии вспыхнет забастовка, то рабочие Юры будут первыми, которые всеми средствами поддержат ее. Я не уверен, но надеюсь, что и рабочие Германии поступили бы так же. Это истинная, единственная солидарность, создаваемая Интернационалом. Он носит вполне практический характер и продолжает существовать, сохраняя свою силу, несмотря на все теоретические разногласия, могущие возникнуть среди различных групп трудящихся.

Но эта солидарность может существовать лишь при том условии, что никакая политическая, социалистическая или философская теория никогда не станет официальной, обязательной теорией Интернационала. До-поры до времени всякая официальная теория была бы бессмысленной (nonsens). Чтобы иметь мужество и повод навязать ее, ее пришлось бы провозгласить абсолютной, а время абсолютного прошло, по крайней мере, в лагере революции, - для сторонников свободы и человечества абсолютное абсурдно. Далее, так как опеределенная теория никогда не была и не, может быть произведением индивидуального мышления всех, так как теории, поскольку они являются обстоятельными и законченными теориями, всегда вырабатывались и будут вырабатываться небольшим числом людей, то так называемая абсолютная теория в действительности никогда не будет ничем иным, как мыслью нескольких человек, деспотически навязываемой всем, - теоретическим деспотизмом, который неминуемо вырождается в практический деспотизм и эксплоатацию.

Именно это, как мы видим, самой собой происходит в лоне Интернационала. Всемогущая в Генеральном Совете клика Маркса пользуется разгромом французских революционных социалистов, которые до сих пор - боролись с ней, но теперь зверски убитые, рассеянные, сосланные, высланные или приведенные к молчанию, не могут возвысить своего голоса, и, по-видимому, старается навязать Интернационалу, в качестве официальной доктрины, политическое и социалистическое учение Маркса об освобождении трудящихся классов властью большого централизованного государства.. Попутно с этой целью и как логическое последствие ее клика преследует другую цель - преобразовать Генеральный Совет, всегда лично руководимый Марксом, и сделать Совет правительством, официальным руководителем, диктатором Интернационала; в настоящее время она, щедрой рукой рассыпая клевету, ведет обширную работу и интригу, чтобы подготовить Конгресс, который, провозгласив обязательный характер доктрины и замаски-

рованную, конечно, диктатуру Маркса для всех секций Интернационала, об'явил бы еретическими те секции, которые не пожелали бы принять эту доктрину и склониться перед этой диктатурой.

Вот неизбежное последствие официальных доктрин.

Если Интернационал не хочет изменить своему призванию, он не должен принимать никакой официальной доктрины. Что же случится тогда? Различные идеи, все ярче освещаемые борьбой и свободной пропагандой, направляемые собственным инстинктом и все глубже проникающие в революционное сознание, будут под влиянием самой практики и неизбежных последствий всемирной борьбы труда против капитала, медленно, но верно, вырабатывать свои собственные мысли, теории, которые будут прокладывать себе дорогу снизу вверх, а не будут навязаны сверху вниз⁹ ).

Я сказал, что эта работа будет происходить и происходит медленно. Но не так медленно, как можно было бы подумать. Люди, по опыту знакомые с развитием Интернационала, знают огромные успехи, которые за очень немного лет сделало самосознание трудящихся, благодаря полной свободе, существовавшей до сих пор в Интернационале, - свободе пропаганды и организации.

По моему мнению, эти успехи неизмеримы. Но я признаю, что их еще недостаточно, чтобы дать стихийной силе масс революционную организацию, а пока такой организации не будет, массы, каково бы ни было численное превосходство их над привилегированными классами, всегда будут угнетаться этими последними.

Я с радостью замечаю, что во всех странах привилегированные классы в значительной степени утратили прежнюю силу. Они, безусловно, лишились моральной силы; они больше не верят в свое право, они знают, что они несправедливы, ненавистны, они презирают самих себя. Этого уже много, и вместе с моральной силой они очевидно и неизбежно теряют и умственную силу. Они гораздо ученее пролетариата, что не мешает им становиться все глупее. Они потеряли всякое умственное и моральное мужество. Они уже не осмеливаются смотреть вперед, а только оглядываются назад, Все это неизбежно означает для них смертный приговор. Пролетариат, который еще при их жизни наследует их умственную и моральную силу, в настоящее время уже готовится штурмовать их последние политическое и экономическое укрепления.

Все это так; но нельзя делать себе иллюзий - укрепления очень еще сильны; имя им - государство, церковь, буржуа, полиция, армия и, далее, тот большой международный и публичный, легальный, откровенный заговор, который называется дипломатией.

Все это умно организовано и сильно, благодаря своей организации; и перед лицом этой страшной организации пролетариат, об'единенный, Сгруппированный и сплоченный в Интернационале и благодаря ему, остается еще неорганизованным. Что значит его численность? Народ, даже целый миллион, несколько миллионов, отступает в страхе перед несколькими десятками тысяч солдат, которые содержатся на его счет, на деньги буржуазии, добытые его собственным трудом, и направлены против народа.

Самая многолюдная, самая передовая, наилучшим образом организованная секция Интернационала организована ли для борьбы? Вы хорошо знаете, что это не так. Было бы уже много, если бы вы из тысячи рабочих могли в день борьбы собрать сто, самое большее - двести. Для того, чтобы организовать силу, недостаточно общности интересов, чувств и мыслей; необходимо об'единить волю и характер. Наши враги организуют свои силы при помощи денег и государственной власти. Мы можем организовать свои силы лишь при помощи убеждения и пылкости.

Мы не можем и не хотим иметь никакой другой армии, кроме народа, массы. Но для того, чтобы вся эта масса восстала - а только при этом условии она может победить - что должно случиться? Что нужно для того, чтобы наэлектризованные восставшие массы не страдали от внутренних противоречий и не парализовали друг друга движениями по противоположным направлениям?

Существует только одно средство: именно, обеспечить себе содействие всех народных вождей. Я называю народными вождями людей, в большинстве вышедших из народа, живущих его жизнью и пользующихся в народе большим влиянием, благодаря своему умственному и нравственному превосходству. Многие из них злоупотребляют этим влиянием в своих личных интересах. Это - очень опасные люди, которых надо избегать, как чумы и, где только можно, бороться с ними и уничтожать их. Надо отыскивать хороших вождей, таких, которые свой собственный интерес видят только в общем интересе. Но как найти и узнать их, я кто достаточно умен, проницателен и силен, чтобы сначала не ошибиться в их выборе, а затем, найдя их, суметь их убедить и организовать без посторонней помощи?

Очевидно, эта работа не под силу одному человеку, а может быть предпринята и доведена до благоприятного конца лишь многочисленной группой союзников. А для этого они должны сначала сговориться между собой, обещая друг другу взаимную поддержку в совместной работе. Но так как эта работа имеет практическую революционную цель, то взаимное соглашение - необходимое условие ее - не может состояться открыто, иначе инициаторы подверглись бы преследованиям официального и официозного мира и были бы уничтожены прежде, чем чего-нибудь добились бы.

Это соглашение и вытекающее из него об'единение могут, следовательно, произойти только тайно, т. -е. потребуют устройства заговора, настоящего тайного общества.

Таковы идея и цель Альянса. Он представляет собой тайное общество, образовавшееся в самом лоне Интернационала, чтобы дать последнему революционную организацию, чтобы превратить его и все не входящие в него народные массы в достаточно организованную силу, которая могла бы уничтожить политико-клерикально-буржуазную реакцию и разрушить все экономические, юридические, религиозные и политические установления государств.

Последняя Лондонская конференция¹⁰ ) провозгласила анафему против всякого тайного общества, которое захотели бы образовать внутри Интернационала. Этот удар очевидно направлен против нас. Но клика Маркса, руководившаяся этой конференцией, как она ныне руководит Генеральным Советом, не решилась сказать большинству участников конференции то, что она сказала только своим ближайшим друзьям и доверенным, а именно, что она вела все дело только к тому, чтобы, произнося приговор над нами, расчистить дорогу для собственного заговора, для тайного общества, существующего под руководством Маркса с 1848 г., основанного Марксом, Энгельсом и покойным Вольфом и являющегося ничем иным, как почти исключительно германским обществом авторитарных коммунистов¹¹ ).

То, что я говорю, не предположение, а факт, известный многим лицам и несколько раз выплывавший в Германии на различных политических процессах¹² ). Итак, если откинуть некрасивые личные отношения, в которых наши мстительные неутомимые противники не брезгали самыми позорными, грязными приемами, следует признать, что внутренняя борьба, возникшая ныне в Интернационале, является ничем иным, как борьбой двух тайных обществ, противоположных как по принципам, так и по системе организации; одно из них, авторитарные коммунисты, существует, как

я уже сказал, с 1848 г., а другое, Альянс революционных социалистов, хотя и возникло в 1864 г., но в Интернационал вступило лишь с 1868 г.

Начнем с того, что воздадим нашим " противникам должное там, где они этого заслуживают. Маркс необыкновенный человек. Это выдающийся ум, человек очень ученый, особенно в области экономических вопросов, к тому же человек, который, насколько мне известно со времени моей первой встречи с ним в Париже в 1845 г.¹³ ), всегда был искренно, целиком и без остатка преданным делу освобождения пролетариата; этому делу он оказал неоспоримые услуги, никогда сознательно не изменяя ему, но теперь он невероятно компрометирует его своим ужасным тщеславием, ненавистническим, злобным характером и стремлением к диктатуре даже в социал-революционной партии. Его тщеславие, настоящее тщеславие еврея, фактически не знает границ, и это очень жаль. Это излишняя роскошь, ибо тщеславие понятно в ничтожном существе, которое, не представляя собой ничего, хочет казаться всем. Маркс обладает очень положительными, очень высокими качествами, большой силой ума и энергией, которые, как мне кажется, могли бы избавить его от труда прибегать к жалким средствам тщеславия. Это, уже от природы очень большое, тщеславие значительно усилилось под влиянием низкопоклонничества друзей и учеников. Очень личный (personlich), ревнивый, обидчивый и мстительный, как бог своего народа - Иегова, Маркс не терпит, чтобы кого-нибудь признавали богом, кроме него, - мало того, он не терпит, чтобы в его присутствии отдавали должное другому социалистическому писателю или деятелю движения. Прудон, который не был богом, но конечно был великим революционным мыслителем, оказавшим огромные услуги делу развития социалистических идей, именно по этой причине сделался предметом неприязни со стороны Маркса. Хвалить Прудона в его присутствии значило нанести ему смертельное оскорбление и навлечь на себя его вражду со всеми последствиями, а эти последствия - сперва ненависть, затем самая грязная клевета. Маркс никогда не брезговал самой отвратительной и коварной ложью, если он считал, что может без большой опасности для себя использовать эту ложь против человека, имевшего несчастье навлечь на себя его гнев. Я сказал, что Маркс крайне личен. Вот доказательство этому: он еще верит в частную собственность на идеи. После смерти знаменитого агитатора и основателя социал-демократии в Германии, Лассаля, бывшего в очень значительной степени учеником Маркса, авторитетным коммунистом и проводником освобождения трудящихся классов через посредство государства, и т. д. - после его смерти, говорю я, Маркс выпустил первый, и пока единственный, том своего большого труда "Капитал". В предисловии он с горечью обвиняет¹⁴ ) Лассаля в том, что тот украл у него, Маркса, идеи и даже форму идей; обвинение несправедливое уже потому, что Лассаль, полемизируя в одном из своих сочинений с Шульце-Деличем, после развития некоторых мыслей добавляет: эти мысли и употребленные мною выражения придуманы, собственно, не мною; я позаимствовал их из одного прекрасного еще не изданного труда Маркса. Маркса это об'яснение не удовлетворяет. Итак, мы уличили Маркса в собственнических инстинктах, да еще в области идей, менее всего могущих считаться частной собственностью. Его друзья так хорошо знают эту манию своего учителя, что, например, его ближайший и старейший друг Энгельс, тоже очень интеллигентный человек, издавая довольно значительный труд о восстании немецких крестьян в XVI столетии¹⁵ ), не преминул заявить во введении, что главные мысли, положенные в основу этого труда, принадлежат не ему, а Марксу.

Далее, надо признать, что Маркс очень серьезный, очень глубокий мыслитель-экономист. Он имеет то огромное преимущество перед Прудоном.

что он реалист, материалист. Несмотря на все усилия стряхнуть с себя традиции классического индивидуализма, Прудон оставался всю свою жизнь неисправимым идеалистом, который, как я говорил ему за два месяца до его смерти*), вдохновлялся то библией, то римским правом и всегда оставался метафизиком до кончиков ногтей. Его величайшим несчастьем было, что он никогда не занимался естественными науками и не усвоил себе их методов. У него был гениальный инстинкт, часто подсказывавший ему правильный путь, но увлекаемый дурными или идеалистическими привычками своего ума, он постоянно впадал в старое заблуждение, вследствие чего превратился в ходячее противоречие - мощный гений, революционный мыслитель, вечно возившийся с призраками идеализма и никогда не имевший сил победить их.

Маркс, как мыслитель, стоит на правильном пути. Он выставил, основное положение, что все религиозные, политические и юридические процессы (Entwicklungen) в истории являются не причинами, а следствиями экономических процессов. Это - великая и плодотворная мысль, честь изобретения которой принадлежит не исключительно ему; многие другие издали видели ее и даже отчасти выразили, но на долю Маркса выпала честь дать ей прочное обоснование и положить ее в основу всей своей экономической системы. С другой стороны, Прудон гораздо лучше понимал и чувствовал свободу. Когда Прудон не предавался доктринерству и метафизике, он обладал истинным чутьем революционера, он поклонялся сатане и провозглашал анархию. Очень возможно, что теоретически Маркс может дойти до более рациональной системы свободы, но ему недостает чутья Прудона. Как немец и еврей, он с ног до головы властен (Autoritar).

Отсюда - две противоположные системы: анархическая система Прудона, которую мы расширили, развили и очистили от всех метафизических, идеалистических, доктринерских надстроек, четко и ясно положив в основу всякого дальнейшего развития материю в науке и социальную экономию в истории, и система Маркса - главы немецкой школы авторитарных коммунистов.

Основы этой системы - следующие. Как и мы, авторитарные коммунисты стремятся к упразднению частной собственности. Они отличаются от нас, главным образом, тем, что проповедуют всеобщую экспроприацию государством, мы же добиваемся ее путем упразднения государства и естественно охраняемого государством юридического права. Поэтому мы провозгласили на Базельском Конгрессе (1869 г.) отмену права наследования, между тем, как они протестовали там против этого, говоря, что этой отмены не потребуется, раз государство будет единственным собственником. Государство, говорят они, должно быть единственным землевладельцем и в то же время единственным банкиром. Государственный банк, заменив ныне существующие частные банки¹⁶ ), имеет право снабжать деньгами только народный труд, так что все трудящиеся - земледельческие и промышленные рабочие - фактически сделаются наемными рабочими государства. Английские коммунисты этой же школы заявили на Базельском Конгрессе, что земля должна обрабатываться под руководством государственных инженеров.

Мы отвергли эту систему по двум соображениям: во-первых, потому, что вместо того, чтобы ослабить государственную власть, она усиливает ее, сосредоточивая всю полноту власти в руках государства. Правда, они говорят, что государство будет народным государством, управляемым собраниями и чиновниками, которые будут непосредственно избираться народом и подлежать народному контролю. Это-та же парламентарная, представительная система, система всеобщего избирательного права, исправленная

*) В ноябре 1864 г. в Париже проездом из Лондона во Флоренцию. (Н.).

введением референдума и прямого всенародного голосования всех законов. Но мы знаем, что можно ждать от такой системы представительства. Ясно, что система Маркса, как и система Маццини, ведет к созданию очень сильной, так называемой народной власти, т. -е. к господству интеллигентного меньшинства, которое одно в состоянии справиться со всеми сложными вопросами, неизбежно вытекающими при централизации, а следовательно, к порабощению масс и их эксплоатации этим интеллигентным меньшинством. Вот система революционных авторитетов свободы, навязанной и управляемой сверху, т. -е. вопиющая ложь.

Вторая причина, почему мы отвергаем эту систему, заключается в том, что она ведет прямо к созданию новых больших национальных государств, отдельных, а потому неизбежно соперничающих и враждебных друг другу, т. -е. к отрицанию интернационализма, человечества. Ибо, если они не претендуют на создание единого, всемирного государства - а это было бы нелепым замыслом, давно осужденным историей - они неизбежно должны основывать большие национальные государства или, что еще вероятнее, большие государства, в которых одна раса, самая сильная и развитая, будет порабощать, угнетать и эксплоатировать другие, таким образом марксисты, сами не сознавая этого, неизбежно приходят к пангерманизму.

* * *

... является¹⁷ ) фактически религией, религией человечества.

Вот мысль, цель и конституция Альянса. Это - общество братьев, солидарных до смерти и не знающих другой цели, кроме победы нашей революции. Мы должны относиться друг к другу очень бережно и вместе с тем быть очень откровенными и всегда правдивыми. Никто из нас не совершенен и не может пред'являть такой смешной претензии. Мы полны ошибок, слабости и часто, к сожалению, очень часто, дури. Все это не имеет значения, если только мы будем верны друг другу и нашей программе и приобретем хорошую привычку взаимно дополнять друг друга при нашем совместном мышлении и действиях.

Так ли вы организованы? Повидимому, не так, если вы могли распасться и разойтись? Истинный Альянс нерасторжим, братья, а какую минуту выбрали вы, чтобы разойтись? Минуту, когда ставится вопрос о жизни или смерти пролетариата всей Европы. Разве это не измена революции?

В Испании слышны раскаты революционной грозы, а вы разошлись накануне великой борьбы? И по какой причине? Не из принципиальных соображений, а для удовлетворения личного тщеславия, личного честолюбия!

Об'единенные, вы, как бы мало вас ни было, будете сильны не для себя, а для победы революции; раз'единенные, вы будете безвольными и бессильными обломками тащиться на буксире событий. Подумайте о том, что время индивидуальных побед прошло. Наше время - время больших народных об'единений, которые все влекут за собой и захлестнут в своем потоке отдельные индивидуальности, как бы последние ни были сильны в действительности или в своем воображении.

Именем всех наших братьев, именем социальной революции, именем нашей религии, нашей страсти, именем вас самих, вашей чести, вашей совести, вашего долга, я заклинаю тех из вас, которые не солгали сами себе и друг другу, когда вы захотели вступить в Альянс, как братья, воссоздать Альянс среди себя, забыв все жалобы и ошибки прошлого, простив друг другу и растворив все мелкие личные страсти в великой революционной страсти, в нашей общей мысли и деятельности.

Михаил Бакунин, член-учредитель Альянса.

5 апреля 1872 г. Локарно.

Дорогой союзник и товарищ! ¹⁸ )

Наши барселонские друзья просили меня написать Вам, что я исполняю с величайшим большим удовольствием, тем более, что я узнал, что я и мои друзья, члены Альянса в Юрской конфедерации, как в Испании, так и в других странах сделались мишенью для клеветы со стороны Генерального Совета. Поистине очень печально, что в это время, время ужасного кризиса, когда на много десятилетий решается участь пролетариата всей Европы, и когда все друзья пролетариата, человечества и справедливости должны были бы братски соединиться, чтобы оказать сопротивление общему врагу - миру привилегированных классов, организованных в виде государства, - очень печально, повторяю, что люди, в прошлом оказавшие большие услуги Интернационалу, ныне побуждаемые дурной жаждой власти снисходят до лжи и сеют семена раздора вместо того, чтобы повсюду создавать свободный союз, который один может дать силу.

Чтобы дать правильное представление о наших стремлениях, мне нужно сказать только одно. Наша программа та же, что ваша, провозглашенная на вашем прошлогоднем Конгрессе¹⁹ ), и если вы останетесь верны ей, то вы-с нами по той простой причине, что мы с вами. Мы презираем принцип диктатуры, правительственной власти и авторитета, как презираете его и вы. Мы убеждены, что всякая государственная власть является источником развращения правящих и причиной порабощения управляемых. Государство означает господство, а природа человека устроена так, что всякое господство превращается в эксплоатацию. Как враги государства во всех случаях, во всех его проявлениях, мы не можем потерпеть государства в лоне Интернационала. Мы считаем Лондонский с'езд²⁰ ) и принятые им резолюции честолюбивой интригой и государственным переворотом и поэтому мы протестовали и будем протестовать до конца. Я не касаюсь личных вопросов, которыми, к сожалению, будет слишком полон ближайший всеобщий конгресс, если только этот Конгресс состоится, в чем я лично сильно сомневаюсь, ибо если события будут развиваться так, как теперь, на европейском материке скоро не останется ни одного места, где делегаты пролетариата смогут собраться для свободного обсуждения своих дел. А теперь все взоры обращены на Испанию на исход вашего Конгресса²¹ ). Что из него выйдет? Если это письмо вообще дойдет до Вас, Вы получите его после Конгресса. Застанет ли оно Вас в разгаре революции или в разгаре реакции? Все наши друзья в Италии, Франции и Швейцарии в мучительном напряжении ждут известий о вашей стране.

Вы, без сомнения, знаете, что в Италии Интернационал и наш дорогой Альянс получили очень большое развитие²² ). Народ в деревне и городах находится в совершенно революционном состоянии, т. -е. в отчаянном экономическом положении, и массы начинают серьезно организовываться, их инстинкты начинают превращаться в идеи²³ ). До сих пор Италии недоставало не инстинктов, а именно организации и идеи. Обе начинают вырабатываться, так что в настоящее время Италия, быть может, является самой революционной страной после Испании, вместе с Испанией. В Италии есть то, что отсутствует в других странах, - пылкая, энергичная, совершенно деклассированная²⁴ ), лишенная всяких видов на карьеру и на будущее молодежь, которая, несмотря на свое буржуазное происхождение, не истощена морально и умственно, как буржуазная молодежь других стран. Ныне она, очертя голову, бросается в революционный социализм со всей нашей программой, программой Альянса. Наш гениальный и мощный противник Маццини умер; маццинистская партия совершенно дезорганизована, а Гарибальди все больше и больше увлекается этой молодежью, ко-

торая называет себя его именем, но заходит или забегает гораздо дальше, чем он. Я послал барселонским друзьям один итальянский адрес и скоро пошлю еще несколько. Важно и необходимо, чтобы члены Альянса в Испании вступили в непосредственные сношения с итальянскими. Получаете ли Вы итальянские социалистические газеты? Рекомендую Вам, главным образом, Equalianza (Равенство), в Джирдженти в Сицилии - Сотраиа (Колокол), в Неаполе - Fascio Operaio (Рабочий союз), в Болоньи - Il Gazrettino Rosa, а лучше всех Jl. Martello (Молот) в Милане, который, к сожалению, конфискован и все сотрудники арестованы.

В Швейцарии рекомендую Вам двух членов Альянса: Джемса Гильо.ма (Швейцария, Невшатель, 5, rue de la Place d'Armes) и гравера Адэмара Швицгюбеля - члена и секретаря-корреспондента Юрской федерации. (Швейцария, Бернская Юра, Сонвилье, граверу Адэмару Швицгебелю).

Союз и Братство.

М. Бакунин.

Пожалуйста, поклонитесь от меня брату Мораго и попросите его прислать мне свою газету.

Получаете ли Вы Бюллетень Юрской федерации? Прошу Вас сжечь это письмо, так как оно содержит имена.

ПРИМЕЧАНИЯ

1) Настоящие письма, дополняющие нашу статью "Бакунин, в первом. Интернационале", являются частью той секретной зашифрованной переписки, которую Бакунин вел со своими "интимными друзьями", членами тайного "содружества", как Макс Неттлау называет организованный Бакуниным круг своих единомышленников. Характер писем делается ясным с первых же страниц: это "конфиденциальные" сообщения, исходящие из центра тайного общества, организованного в самом "лоне" Интернационала, как замечает Бакунин, имеющие целью организовать внутри Международного товарищества рабочих силы, враждебные господствующему в Генеральном Совете марксистскому ядру. Письма эти всецело подтверждают обвинение, выдвинутое против Бакунина на Гаагском конгрессе, смысл которого заключался в том, что Бакунин "пытался основать" и, "может быть, основал в Европе общество под названием Альянс с уставом, совершенно отличным в социальном и в политическом отношении от устава Международного товарищества рабочих".

Письма Бакунина вызваны были распадением тайного Альянса, основанного по его поручению итальянцем Джузеппе Фанелли.

2) Борьба между марксистами и бакунистами в Испании разгорелась вскоре после появления в Мадриде Поля Лафарга (конец 1871 г.).

3) Макс Неттлау, равно как и Джемс Гильом, не обращает достаточного внимания на эти и подобные заявления Бакунина, которые нельзя же в самом деле считать легкомысленными заявлениями с целью "втереть очки" уважаемым "союзникам и братьям". Говоря о "правиле", "которое вошло в практику групп Альянса", Бакунин, вероятнее всего, имел в виду роспуск швейцарского Альянса в 1869 г. и новый состав его после соответствующего "отбора" достойных. Во всяком случае "игнорировать" подобные заявления Бакунина никак невозможно. Это могло бы иметь смысл лишь в том случае, если бы исследователи доказали, что все бакунинские разговоры о конспирациях, тайных организациях, Альянсе и т. п. были, сплошным "блефом". Но ведь такого отношения ни со стороны друзей.

ни со стороны врагов Бакунин еще не встретил. Поэтому приходится всерьез принимать все те практические замечания, которыми Бакунин помогал своим друзьям наладить порвавшиеся нити конспирации.

4) Здесь рукопись обрывается. В месте, обозначенном пропуском, следует вставить "силу". Дальнейший текст по другому отрывку, который представляет собой более краткую редакцию того же письма. Первые 16 строк этой краткой редакции, передающие сжато все изложенное выше, Максом Неттлау опущены.

5) Неттлау делает пояснение: вернее "социальными".

6) Здесь обрывается рукопись первого письма.

7) Рукопись без конца, который потерян.

8) Речь идет о системе общинной, коммунальной организации на основе федерации автономных общин. После Парижской Коммуны это направление носило имя "коммунизма".

9) Неясно написанный абзац: "идеи ... будут ... вырабатывать свои собственные мысли и теории" и т. д.

"Immer mehr durch den Kampf und die Freie Propaganda aufgeklart, werden verschiedenartige Ideen, von ihrem eigenen lnstinkt geleitet und immer mehr zum revolutionaren Bewusztsein erhoben, durch die Praxis selbst und die unvermeidlichen Folgen der universellen Solidaritat des Kampfes der Arbeit gegen das Kapital, zwar langsam, aber unfehlbar ihre eigenen Gedanken ausarbeiten" (B. III, s. III). Весьма возможно, что некоторая неясность произошла при переводе с французского, хотя следует заметить, что переводы М. Неттлау отличаются большой точностью.

10) Одним из своих постановлений Лондонская конференция, состоявшаяся в сентябре 1871 г., безусловно воспрещала образование международной секции Интернационала в виде тайного общества.

11) Это одно из крупнейших заблуждений Бакунина вызвало следующее примечание Макса Неттлау:

"Бакунин также мало был осведомлен в подробностях о делах Маркса, как этот последний - о делах Бакунина. Выше приведенное утверждение Бакунина, как мы теперь знаем, не соответствует истине и об'ясняется суб'ективными причинами. Летом 1848 г. Маркс, по словам самого Бакунина, рассказал Бакунину о Союзе коммунистов, а систематическая злобная травля Бакунина лицами, которых он считал товарищами или орудиями Маркса, укрепила в нем предположение о существовании около Маркса тесной группы или тайного общества. Отсюда - вышеприведенное утверждение, которое об'ясняет нам также, почему Бакунин так долго держался вдали от Интернационала: он хотел сначала противопоставить авторитарной группе, действовавшей, по его мнению, внутри Интернационала вокруг Маркса, сильную анти-авторитарную группу, которая начала создаваться лишь в 1864 г.".

12) И этому утверждению, неправильному в корне, М. Неттлау посвящает следующее примечание:

"Насколько мне известно, со времени большого процесса коммунистов в Кельне в начале 50-х годов, таких процессов в Германии не было. Кажется, только один Лассаль в Дюссельдорфе поддерживал некоторые сношения с бывшими членами союза, но и у него произошел с ними конфликт. При пробуждении рейнского рабочего движения в дни расцвета Лассаля и впоследствии кое-где снова работали старые члены союза; но о их связи с прежней организацией не было и речи".

13) Ошибка. Бакунин познакомился с Марксом в Париже, вернее всего, в конце 1844 г.

14) Слово "обвиняет", отсутствующее в рукописи, вставлено М. Неттлау.

15) F. Engels. Der deutsche Bauernkrieg. Русск. издание Госиздата, 1926 г., "Крестьянская война в Германии", с пред. Д. Рязанова и примеч. Ц. Фридлянда.

16) Бакунин говорит о "феодальных Банках" ("Banques feodales"), Неттлау, полагая, что это описка, переводит "Privat banken".

17) Отсюда начинается третий отрывок, являющийся по замечанию Неттлау, проектом окончания предшествующего письма.

18) Письмо к Франческо Мора, посланное через Алерини, вместе с словарем, шифром, оказалось переданным Лафаргу или Марксу. Письмо это фигурировало в комиссии Гаагского конгресса и было опубликовано в 1873 году в брошюре об Альянсе. Подобно предыдущим отрывкам, оно на русский язык переведено не было, краткие извлечения из него встречались. М. Неттлау это письмо считает доказательством того, "что в то время не существовало формальной организации вне пределов Испании, что союзники и ближайшие, интимные товарищи были почти одно и то же".

19) С'езд в Валенсии 10 - 18 сентября 1871 г.

20) Речь идет о лондонской конференции.

21) В Сарагоссе, в апреле 1872 г.

22) См. примеч. 18. М. Неттлау упорно не хочет верить утверждениям М. Бакунина. Последний настойчиво заявляет о существовании в Италии (значит - "вне пределов Испании") "нашего дорогого Альянса", а его биограф столь же настойчиво не желает соглашаться с руководителем этого самого Альянса.

23) Неттлау вносит здесь поправку в текст, опубликованный в указанной брошюре: в тексте напечатано "интересы".

24) Здесь большая неясность, которую может разрешить только исследование подлинника письма. Последний, очевидно, не был в руках Макса Неттлау. В брошюре напечатано "deplacee". Неттлау задает вопрос: "но разве возможно здесь значение находящегося не на своем месте"? Поэтому он, полагая описку, восстанавливает слово "деклассированный" "declassee". Рассмотрение оригинала выяснило бы прежде всего подлинную транскрипцию слова. Если же Бакунин написал "deplacee", то не хотел ли он выразить именно "сдвинутый с места", "лишенный места", безместный, безработный?

Воспроизводим письма с новейшего немецкого издания (указанное изд. Gesammelte Werke, Berlin, Band III), проредактированного и снабженного примечаниями Макса Неттлау. Все существенное, содержащееся в его примечаниях, нами использовано для настоящей публикации.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: