Русский рабочий класс поздно вышел на историческую арену. Когда на Западе пролетариат прошел уже через ряд демократических революций, русские рабочие только начали делать свои первые революционные шаги. Изучение этих первых шагов рабочего движения пореформенной Россия представляет большой интерес как для установления этапов формирования классового сознания пролетариата, так и для характеристики революционной ситуации в России 70-х годов, о которой писал Ленин ¹ и на которую указывали Маркс и Энгельс.

Одним из переломных моментов в жизни авангарда русского рабочего класса - питерских рабочих, когда особенно ярко обозначился несомненный рост их классового самосознания, является известная демонстрация на Казанской площади в Петербурге 6 декабря 1876 г. - первая рабочая демонстрация в России.

1

"Что действительно произошло на Казанской площади 6 декабря 1876 г.? Что действительно там было?"- спрашивает в своей обвинительной речи на суде по делу казанской демонстрации товарищ прокурора петербургской судебной палаты Поскочин. И прибавляет: "Что же это за связь между Потаповым и молодежью, называющей себя учащейся и находящейся здесь на общей скамье подсудимых? Что за связь между Потаповым, Тимофеевым, Громовым с этими людьми?.. Вот над чем стоит поразмыслить, вот что составляет такое обстоятельство, которое придает наглядно серьезное значение беспорядку 6 декабря. Вот почему на этот беспорядок нельзя смотреть слишком легко"² .

Почти в тех же выражениях приблизительно в то же время, в январе 1877 г., задает этот вопрос неизвестный нам революционер в рукописи "По поводу собрания русской народной партии 6 декабря 1876 г.". Он начинает вопросом: "Что такое произошло в Петербурге на Казанской площади 6 декабря в 1876 г. во втором часу дня?" И дальше отвечает, четко определяя новое и необычное для того времени явление, которое вселило тревогу в царского прокурора:

"...Собрались они... для того, чтобы заявить друг другу и тем, кто хотел бы иметь уши слышать, что дело народного освобождения, перейдя теперь в руки самого народа, становится на твердую почву; что этим переходом знаменуется начало активного вмешательства нового, необыкновенно важного элемента в ход политической жизни России, а именно: начало сознательного участия русского рабочего класса в движениях этой жизни"³ .

Итак, и правительство в лице прокурора и неизвестный нам революционер, несомненно, один из организаторов демонстрации, оба определяют 6 декабря как дату большого значения.

Петербургский пролетариат впервые выступил как организованная революционная сила. Правда рабочие (их было, по-видимому, около 300 чел.) потонули в хлынувшей на площадь толпе пародической молодежи. Правда, как утверждает автор цитированной нами выше рукописи, правительство и общество "старались уверить себя в неучастии рабочих", боялись "признать-

¹ Ленин. Т. XVIII, стр. 244 - 245.

² "Государственные преступления в России в XIX в.". Под ред. Б. Василевского (В. Богучарского). Т. II, стр. 62, 77 - 78.

³ "Историко-революционный сборник, III, стр. 107. Разрядка автора рукописи. - Э. К.

ся в появлении этого грозного призрака на политическом горизонте" (подлинные слова автора), пытались обмануть себя тем, что "игнорировали факт сознательного участия рабочих в собрании этого дня".

Но рабочие на площадь пошли. Мало того, казанская демонстрация была устроена по их инициативе.

Пропаганда среди рабочих Петербурга была начата народниками еще с начала 70-х годов. Кружок чайковцев, группа лавристов во главе с В. Ивановским, радикально настроенные одиночки начали с 1871 г. вести занятия с отдельными рабочими и группами рабочих. За Невской заставой, на Выборгской стороне, на Васильевском острове, в районе Варшавского вокзала возникали квартиры - центры, где сосредоточивалась пропаганда. Но стройного плана пропаганды среди рабочих не было. Одиночки тянули рабочих в разные стороны, да и наиболее организованный центр интеллигенции- кружок чайковцев - пришел к рабочим лишь как к посредствующему звену: из фабричных рабочих, еще связанных с землей, они пытались выработать пропагандистов для ведения агитации и пропаганды "в народе". Отсюда их тяготение к фабричным рабочим, в то время резко отличавшимся от заводских, более культурных, лучше зарабатывавших и зачастую уже потомственных пролетариев.

Период 1870 - 1873 гг. ознаменован подъемом стачечной борьбы текстильщиков Северного и Центрального промышленного районов. За эти годы среди текстильщиков было 16 стачек и волнений, или 24,2% всего числа. Стачки же металлистов составляли 9%.

Картина переменилась в период 1874 - 1876 гг. В стачечное движение вступили металлисты Петербурга, оборонявшиеся против фабрикантов, снижавших расценки, увеличивавших штрафы и, в связи с общим ухудшением финансового положения в стране, систематически задерживавших заработную плату. В этот период из общего числа стачек 27 стачек, или 35,4%, падает на металлистов. Центр стачечного движения перемещается, и в авангарде рабочего Петербурга мы

Петр Алексеев.

видим заводских рабочих. С начала 1872 г. по март 1874 г. довольно успешно по тому времени развивал свою деятельность кружок заводских рабочих, организатором которого был А. Низовкин и лекции в котором читали Д. Клевденц, П. Кропоткин, С. Кравчинский и другие чайковцы.

Организация заводских рабочих к началу 1874 г. имела два центра - на Астраханской ул. и на Васильевском острове. Она провела выборы кассиров кассы и библиотеки, библиотекарей, собирала большие сходки. Среди заводских рабочих крепнет оппозиция против чайковцев, звавших их "в народ". Они начали группироваться около А. Низоокина, человека несколько демагогической складки, но талантливого организатора¹ .

Авангард заводских рабочих уже тогда начинал осознавать, что с народниками, видевшими в рабочих лишь орудие для пропаганды в деревне, среди крестьян, им не по пути, что для борьбы за удовлетворение своих нужд и интересов им нужна самостоятельная организация, нужны знания. Несколько позднее они пришли к выводу и о необходимости борьбы за политические права.

¹ После ареста Низовкин стал предателем.

2

3 марта 1874 г. на квартире Петра Алексеева, где собирались рабочие, примыкавшие к лавристам, было устроено собрание представителей заводских рабочих всех районов (до 30 чел.), на котором обсуждался главным образом вопрос о разрыве с чайковцами и создании самостоятельной рабочей организации. Последовавшие вслед за этим собранием аресты разгромили одновременно кружок чайковцев и рабочие кружки. Наиболее активные члены их выбыли из строя. Некоторые просидели в тюрьме чуть ли не два года, многие были высланы из Петербурга. Часть рабочих была привлечена по процессу 193. Но преемственность все же сохранилась. Рабочие не оставляют мысли о самостоятельной организации. Кое-кто из рабочих - членов кружка - уезжает заграницу, чтобы связаться с революционной эмиграцией и ознакомиться с революционным движением на Западе.

Такие поездки предприняли К. Иванайнен, С. Виноградов, В. Обнорский. Там они ознакомились с идеями марксизма, связались с деятелями I интернационала. Это дало большой тол-

Тип курсистки 70-х годов XIX в.

чок к развитию их классового самосознания.

По возвращении некоторых членов кружка Низовкина в Петербург и по освобождении других снова образуется ядро рабочей организации. В этот период, 1875 - 1876 гг., "наметился перелом в настроении как рабочего авангарда, так и рабочей массы. За ними был уже некоторый опыт подпольной работы, они уже подвергались репрессиям. Металлисты за период 1874 - 1876 гг. не раз поднимались на оборонительную экономическую борьбу. За этот период волновались и бастовали рабочие Семянниковского завода, мастерских Петербургской станции Варшавской ж. д., Патронного завода, Путиловского завода, чугунолитейного завода Неслера, Сестрорецкого оружейного завода, Александровского механического и др.

Агентурная записка III отделения отмечает этот перелом в настроении рабочих: "Постоянное бдительное наблюдение за настроением здешнего фабричного рабочего люда все более и более обнаруживает распространение социальной и революционной пропаганды уже не между отдельными личностями, но в массе, причем замечается редкая доселе сдержанность в каких-либо противоправительственных суждениях. Прежде из толпы выделялись личности, прямо приступавшие к проведению какой-либо социальной или революционной идеи; эти личности заставляют невольно обращать на себя внимание и при малейшем каком-либо проявлении их деятельности их брали, арестовывали, так сказать, ограждали от их влияния; теперь же, наоборот, любой рабочий рассуждает об интересующих его вопросах, читает не только общедоступные книги, но нередко следит и за периодической печатью, причем останавливает свое внимание исключительно на статьях политического или либерального направления, дающих повод по преимуществу к осуждению правительственных распоряжений, но никогда не коснется с незнакомыми ему личностями вопросов революционных или социальных" ¹ .

¹ III отделение с. е. и. в. канцелярии, II секретный архив 1876, N 4/9. Агентурная записка.

С. К. Волков, член центра рабочей организации, пишет в своей автобиографии: "При нашем освобождении (февраль 1876 г.) уныние, которое существовало при аресте, совершенно исчезло, и рабочие более мужествен но относились к арестам и не боялись их".

Итак, в 1876 г. обозначается известный подъем революционного настроения в рабочих кругах Петербурга. Бывшие члены кружка А. Низовкина: С. Виноградов, Д. Смирнов, А. Петерсон, С. Волков, К. Иванайнен - и некоторые рабочие-металлисты, примкнувшие к ним: путиловцы А. Герасимов, С. Шмидт, А. Пресняков; рабочие механического завода Общества Российских железных дорог, завода Макферсона, мастерских Балтийской железной дороги - составляют центр рабочей организации, о которой Г. Плеханов писал в своих воспоминаниях, что на ее обязанности "лежало руководство местными рабочими кружками, возникавшими в той или иной части Петербурга" ¹ . Центральное рабочее ядро каждое воскресенье сходилось на общее собрание. Так, в феврале они собирались на квартире Плеханова на Кронверкском проспекте ² , затем, после обыска, произведенного у него в начале марта, - на конспиративной квартире, снятой А. Карповым. К периоду февраль - ноябрь 1876 г., как мы доказывали в другой работе путем анализа и сопоставления ряда данных ³ , есть все основания отнести организацию Северного рабочего союза, получившего это название и оформление два года спустя.

"К ноябрю 1876 г. пропаганда между рабочими приняла довольно широкие размеры как в Петербурге (в Галерной гавани, на Васильевском острове, на Петербургской и Выборгской сторонах, на Обводном канале, за Невской и Нарвской заставами), так и в его окрестностях (в Коломне, на Александровской мануфактуре, в

Тип студента 70-х годов XIX в.

Кронштадте и т. д.)", - вспоминает Плеханов.

Кто же вел эту пропаганду среди рабочих, кто был с ними ближе всего связан? В период 1875 - 1877 гг. пропаганду в рабочей среде Петербурга и Москвы вели лавристы, не пострадавшие от разгрома 1874 г.

Бунтари-народники, приблизительно в это же время, во второй половине 1876 г., основавшие свою организацию получившую позднее название "Земли и воли", были в этот период также связаны с рабочими. Главную роль среди них играл М. Натансон. Г. Плеханов, в то время юный студент, впервые столкнувшийся с рабочими, был еще, как он сам вспоминает, неопытным революционером и лишь выполнял поручения старших. Ближе была связана с рабочими стоявшая несколько особняком группа, которая, насколько можно судить, имела какие-то свои взгляды на основные вопросы резолюции, отличные от землевольческих. Как свидетельствует цитированная выше рукопись "По поводу собрания русской народной партии 6 декабря 1876 г.", эта группа, в противоположность землевольцам,

¹ Плеханов. Т. III, стр. 148. 1923 г.

² III отд. с. е. и. в. канцелжрии, II секретный архив 1876, N 112, 51/23.

³ "Историко-революционный сборник", II, ст. "Из истории пропаганды среди рабочих Петербурга во второй половине, 70-х годов".

признавала необходимость борьбы за политическую свободу, "гегемоном революции группа считала рабочий масс. "Да, новая, животворная сита встает, наконец, в России на ноги! - писал неизвестный автор рукописи - Она еще не окрепла вполне, но роста ее не удержать никакими кулаками, судами, клеветами!" "Для успешной борьбы со своими прямыми экономическими экслоататорами он (рабочий класс. - Э. К.) должен пользоваться тем, что называют политической свободой, т. е. свободой слова, сходок, совести, печати, пользоваться ею как удобным средством для достижения своей прямой цели. Но эту свободу он должен завоевать себе, и для того он должен вступить в бой со всей существующей политической системой, его деятельность на пути к своему освобождению должна неминуемо принять политический характер. Событие 6 декабря является результатом подобного настроения в сознательной части рабочей массы".

Этот замечательный документ показывает, что еще до появления программы Северного рабочего союза у рабочего авангарда и у наиболее близкой к нему группы интеллигентов было сознание необходимости борьбы за политические права, за политическую свободу.

Более того, это сознание претворяется в действия. Вспомним и подчеркнем еще раз свидетельское показание рукописи: "Событие 6 декабря является результатом подобного настроения в сознательной части рабочего класса".

Этот взгляд рабочих кружков на значение политической борьбы зародился и укрепился помимо и вопреки землевольцам, точнее, в борьбе с последними. Спустя 15 лет Плеханов писал: "К началу 1879 г. рабочее движение переросло народническое на целую голову". Он имел в виду именно те требования политических прав, к которым большинство народников относилось отрицательно, считая их буржуазными. В этом отношении могло сказаться влияние лишь той труппы, из которой вышла упоминавшаяся нами рукопись. Эта группа, несомненно, участвовала в организации демонстрации. В нее входит А. Богданович, которого, по сведению современников, тянуто в то время больше к лавристам и который особенно напирал на необходимость заниматься агитацией среди городских рабочих, мечтая о политических условиях, хоть немного напоминавших немецкие. В эту же группу входили Л. Зак и Н. Хазов, бывший в период 1876 - 1877 гг. видным пропагандистом, пользовавшийся большим в таянием среди рабочих и игравший руководящую роль в рабочих кружках Пометки, сделанные его рукой на подлиннике цитировавшейся рукописи, дают основания предполагать, что он один из возможных ее авторов.

Заслуживает особого внимания, что как в 1873 -1874 гг., так и в период 1876 -1877 гг., и на этот раз еще резче, обозначается та пропасть, которая лежала между народническими призывами и стремлениями и интересами рабочих. Рабочие неоднократно и настойчиво выражали свое недовольство народниками. В первой половине 70-х годов передовые рабочие вели борьбу с чайковцами; во второй половине - с землевольцами. А. Пресняков писал упоминавшемуся выше Л. Заку: "Если мы успеем выгнать генералов (поя "генералами" он подразумевал земтевольцев - Э. К. ), т. е. надежда обстроиться хорошо. Некоторые из нас думают идти на компромиссы с ними, но есть и такие, которые требуют совершенного их изгнания ввиду того, что они портят как личности, так и дело".

К числу последних принадлежал, например, И. Бачин, который говорил: "У студентов надо брать книги, а если они будут учить вздору, их надо бить". М. Натансон, чтобы прекратить агитацию Бачина против бунтарей, добился под предлогом поездки в деревню удаления его из Петербурга.

В письме, написанном со слов В Обнорского, рабочие жаловались, что они не чувствуют себя независимыми и равноправными в рядах революционной организации, и уже зимой 1876 - 1877 гг. образовали в своей среде, независимо от интеллигенции, нечто вроде федерации с выборными и центральным советом. Таким образом,

Демонстрация на Казанской площади в 1876 г

С акварели П. Смукрович.

в зиму 1876 - 1877 гг. рабочие создают самостоятельную организацию. В этот период, может быть, под влиянием побывавших заграницей Зака и его товарищей у рабочих уже созревает нашедшее позднее выражение в программе Северного рабочего союза сознание необходимости борьбы за политическую свободу. В рабочем авангарде возникает потребность политического "действия", потребность "заявить свои орава".

3

3 марта 1876 г. происходили демонстративные похороны студента П. Чернышева, просидевшего около трех лет в тюрьме и умершего от чахотки. Демонстрация эта произвела сильное впечатление в рабочей среде. Плеханов вспоминает: "Все лето того года (1876 г.) мы, что называется, бредили демонстрациями", под впечатлением демонстрации на похоронах Чернышева. Чернышева хоронила "интеллигенция, и вот рабочим захотелось сделать свою демонстрацию, и притом такую, которая своим резко-революционным характером совершенно затмила бы демонстрацию "интеллигентов". Они уверяли нас, что если хорошо взяться за дело и выбрать для демонстрации праздничный день, то на нее соберется до двух тысяч рабочих" ¹ .

На деле, однако, оказалось, что рабочих на площадь пришло не так много: по различным свидетельским показаниям 300 - 400 человек² . "На площадь хлынул "нигилист", как писал в тюрьму А. Топорковой в перлюстрированном письме неизвестный народник. Плеханов, однако, судя по записи речи, напечатанной в корреспонденции в газете "Вперед", обращался к "работникам": "Вам, собравшимся здесь работникам, давно пора знать, кто был Чернышевский... и т. д.".

¹ Плеханов Соч. Т. III, стр. 148 - 149.

² По показаниям Васильева и Осипенко Плеханов называет меньшую цифру - 250 чет, причем отмечает, что на демонстрацию пришла целая мастерская, человек 40 - 45, одного из гаванских заводов.

О. Аптекман пишет в книге "Общество "Земля и воля" 70-х годов: "Я хочу отметить здесь лишь существенную черту этой демонстрации: это была по замыслу исключительно рабочая демонстрация".

Подготовка к демонстрации происходила организованно только в рабочей среде. Это доказывает ряд свидетельских показаний. Немало пришлось поработать рабочей организации и связанным с ней интеллигентам, чтобы вывести на площадь те 300 - 400 чел., которые там были. П. Моисеенко вспоминает о том, как он, выполняя задание, собирал рабочих на демонстрацию. Было устроено предварительное организационное собрание на квартире у А. Преснякова. Я. Гуревич, участник демонстрации, давший потом на допросе откровенные показания, рассказывает о районном собрании (повидимому, одном из многих) на Петербургской стороне, которое было устроено модельщиком Колпинского завода Вольтером, несомненно, стоявшим близко к рабочей организации.

Мешали подготовке демонстрации упорно циркулировавшие слухи о назначенной на 5 декабря демонстрации у Исаакиевского собора. Многие пришли 5-го и уже не поверили призыву выйти на демонстрацию 6 декабря. Подготовительной, организационной работы среди интеллигенции, повидимому, не было. Так например М. Чернавский, арестованный на демонстрации и пострадавший за нее, пишет, что "слово "организация" - слишком громкое выражение по отношению к тем примитивным приемам, с помощью которых демонстрация была устроена". Однако интеллигенция, которая все-таки разными путями была осведомлена о демонстрации, пришла на нее: неорганизованно хлынул "нигилист".

В. Фигнер в своих воспоминаниях ("Запечатленный труд") пишет: "Вся организация присутствовала на демонстрации и не поплатилась за нее по обстоятельствам чисто случайным". Плеханов же указывает на то, что хотя бунтари и пошли на демонстрацию, но пошли против воли. "Мы сдались", - пишет он. Тем менее сочувствия вызвала демонстрация среди других течений народничества. Отношение лавристов к демонстрации было отрицательным. Так же отнеслись к демонстрации и ткачевцы-якобинцы. П. Зайчневский, их глава и руководитель, заслышав о готовящейся демонстрации, приехал из Орла, где находился под надзором полиции, чтобы противодействовать участию своих последователей "в подобных безумных и бессмысленных действиях" ¹ . Сам он, впрочем, на демонстрации присутствовал.

Среди либеральной публики демонстрация, конечно, встретила полное осуждение.

Итак, и бунтари, и якобинцы, и лавристы, и просто либералы - все они, бывшие и не бывшие на площади, в сущности, не хотели демонстрации и не сочувствовали ей. Демонстрацию затеяли и провели рабочие. И сочувственный отклик она нашла только в рабочей среде. Об этом свидетельствует неоднократно цитировавшаяся нами рукопись: "Подобное отрицательное отношение выразилось более в интеллигентском классе; в рабочем же классе заметно преобладает полное сочувствие". По показаниям участников и по различным воспоминаниям, в демонстрации на Казанской площади участвовали все сколько-нибудь заметные члены петербургской рабочей организации.

Демонстрация продолжалась недолго - минут пять. Г. Плехановым была произнесена маленькая речь, молодой рабочий Яков Потапов выкинул красный флаг - и все. Демонстрация закончилась беспощадным избиением. "Народ, для блага которого все это было сделано, жестоко обошелся с демонстрантами, помогая полиции расправляться с ними. Он еще не узнает своих "благодетелей", - иронически писал один питерский обыватель в Вильну² . Обыватель несколько ошибся. Это был не столько "народ", сколько дворники прилегавших к площади домов, которые, как это полагалось, выполняли полицейские обязанности. Впрочем, и жандармам попало от демонстрантов. Революционеры за-

¹ Дело III отделения с. е. и. в. канцелярии, 3-й экспедиции 1876, N 253, ч. I, л. 61

² III отделение, II секретный архив 1876, N 289.

шищалюсь. Возбуждение достигло такой степени, что вначале, пока полиции было еще немного, демонстранты отбили арестованных и пустились в погоню за полицией. Плеханов вспоминает, что полиции "досталось порядочно". Антон Карпов в своих показаниях указывал, со слов некоторых активных участников демонстрации (Крестовоздвиженского и др.), что демонстранты "дрались на площади и ушли удачно" ¹ .

Все это продолжалось недолго - минуты. Полиция была тут же мобилизована и произвела беспощадную расправу. Были арестованы 31 человек, среди них Я, Потапов, выкинувший красное знамя.

* * *

Это была первая вылазка рабочего авангарда Питера. Сознательные рабочие-металлисты, тогда впервые сколотившие свою собственную организацию, ознаменовали это первым своим политическим "действием". Но не только в этом значение казанской демонстрации. Главное то, что она была ударом по народнической идеологии. Л. Тихомиров в письме, относящемся к несколько более позднему времени - 1879 г., вполне отдает себе в этом отчет: "Между рабочими идет сильное брожение. Они вступают на путь организации и действия; в их среде слышатся то крики против интеллигенции, то обращение к ней за помощью, Оставаться только зрителем этого движения - значит признать свою полную ненужность для народа и неспособность дать ему что бы то ни было. При таком образе действия мы как партия уничтожаемся, выходим в тираж" '.

Рабочие, выйдя на площадь "заявить свои права", вместе с тем выразили свой протест против народнического мировоззрения так же, как позднее Северный рабочий союз с его программой, в которой он несмотря на влияние лассальянства и лавризма делал попытку выразить классовые требования и задачи пролетариата.

Пролетариат начертал на своем знамени лозунги борьбы за политические права. Этой борьбы народники не признавали...

"...Рабочие организации, - писал Ленин, - стояли в стороне от направления русских социалистов; эти рабочие организации требовали политических прав народу, хотели вести борьбу за эти права, а русские социалисты ошибочно считали тогда политическую борьбу отступлением от социализма... Такое отстранение имело смысл и было необходимо тогда, когда социализм отстранялся от рабочего движения" ³ .

Прошел ряд лет, пока рабочие массы России от примитивных форм движения перешли под руководством партии большевиков к высшим формам организованной классовой борьбы, которая закончилась победой пролетариата.

Прав был неизвестный нам участник казанской демонстрации, когда писал: "Великое движение начинается с мелкого... грандиозность требует дня своего выполнения известной подготовленности в достаточно большой массе, а чем всего сильнее эта масса подготовится к тому, как не взрывами, опытами, как не приобретением привычки заявлять свои требования и переступать запрещения, мешающие ее движению вперед?"

¹ Сборник "Первая рабочая демонстрация", стр. 51. Сост. Э. Корольчук. М. и Л. 1926.

² "Архив" "Земли и воли", стр. 99.

³ Ленин. Т. II, стр. 535. 537.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: