Основой военной организации Франции в 1920-е гг. являлась система "вооруженной нации", предполагавшая опору на широкие массы резервистов. Как говорил генерал Аллео, "при французской военной системе государственная оборона покоится, главным образом, на массе мобилизуемых запасных дивизий"¹. Одной из отличительных черт данной системы являлась ее идеологическая "начинка": начиная со времен Великой французской революции система "вооруженной нации" должна была воплощать в себе идеал гражданина-воина, готового с оружием в руках отстаивать не просто свои личные интересы, а бороться за принципы, лежащие в основе республиканского государственного строя². Данная система базировалась на признании приоритета политического руководства над военным и, в идеале, тесном взаимодействии политической и военной структур общества.

Однако в годы Третьей республики армия существовала как своеобразное "государство в государстве"³. Она сохранила свой кастовый дух, а также, как показало дело Дрейфуса, отрицательное отношение к идеологическим ценностям республики. Основой мирных отношений армии и общества оставалась способность политического руководства контролировать военных. Идеалом французского военного, с точки зрения политика (как минимум, со времен Л. Гамбетты), был политически нейтральный специалист, получивший отличное военное образование и не выражающий открыто свои политические и религиозные убеждения⁴.

Принцип политической нейтральности военных далеко не всегда соблюдался. Те военные, которые открыто шли на выражение несогласия с республиканскими принципами, подвергались различным санкциям, выражавшимся, в том числе, в замедлении их продвижения по службе. Так, в частности, в прессе ходила информация о том, что генерал Кастельно - талантливый военачальник, ответственный за работу мобилизационной системы Франции во время Великой войны - не получил маршальского жезла, главным образом, по причине своих открытых роялистских симпатий⁵. Среди высших военных чинов было немало католиков - маршал Фош, его ближайший помощник генерал Вейган, генерал Гуро. Однако указанные воен-

Магадеев Искандэр - аспирант МГУ.

ные, с успехом продвигавшиеся по службе и занимавшие в разное время место в Высшем военном совете, в отличие от Кастельно, не шли на открытое выражение своих политических взглядов.

Иными словами, в 1920-е гг. отношения военного и политического руководства были далеки от идеальных. Над военными висел "дамоклов меч" контроля со стороны политиков, к которому они относились негативно.

На протяжении 1920-х гг. проводились мероприятия по сокращению финансирования армии, уменьшению ее численности и срока службы. Военные сопротивлялись этим процессам с самого начала десятилетия. Так, маршал Петен писал военному министру А. Лефевру 22 июня 1920 г. о том, что срок службы менее 2 лет будет представлять собой ошибку, "последствия которой будут неисчислимы"⁶. Все эти мероприятия накладывались на проекты демократизации армии, разрабатываемые депутатами Парламента из Социалистической партии, которые воспринимались военными как попытки уничтожить идентичность армии⁷. Военное руководство, по сути, стояло перед дилеммой: в условиях нарастания гражданского и политического контроля ему оставалось либо принять его, либо пойти на усиление собственного контроля внутри военной организации. Учитывая, что первый путь рассматривался как неприемлемый, был выбран второй.

Американский исследователь Э. Орр пришел к выводу о том, что французское командование, в целом, с недоверием и скептицизмом относилось к резервистам, приходящим в армию. Можно выделить два ключевых фактора подобного недоверия.

Первый из них был связан с нарастанием пацифистских взглядов во французском обществе. Если до 1914 г. достаточно широкое распространение получили реваншистские настроения в отношении Германии, то послевоенная ситуация характеризовалась стойким отторжением войны, особенно войны наступательной, которая стала восприниматься как бессмысленная и сопряженная с огромными потерями. Как отмечает историк А. Прос, в центре представлений о войне оказалась смерть: "Воевать - это не значит брать пленных, завоевывать города, пересекать местность; это значит убивать и быть убитым"⁸. Эти воззрения накладывались и на общую трансформацию образа армии, происходившую в то время: из надежного гаранта безопасности она превращалась в организацию, поглощающую национальное богатство⁹. Результатом этих процессов являлось нарастание напряженности в отношениях между армией и гражданским обществом. Военные отторгали целый спектр изменений, происходивших в обществе, полагая, что "... пацифизм, антимилитаризм и доктрины, претендующие на гуманность, то скрыто, то явно работают соединенными силами над моральным разложением глубоких слоев населения"¹⁰.

Второй фактор недоверия французских военных к резервистам был связан с угрозой коммунистической пропаганды среди призывников. Важно отметить, что требование проведения подобной пропаганды, содержавшееся в условиях вступления в Коминтерн (п.8), стало одним из факторов раскола Социалистической партии на конгрессе, состоявшемся в декабре 1920 г. в Туре, на котором родилась Французская коммунистическая партия (ФКП). Социалист П. Фор подчеркивал всю серьезность данного требования, обязывавшего члена партии, несмотря на все угрозы и опасности, проводить нелегальную пропаганду в казармах. Он призывал каждого спросить себя: готов ли он сам согласиться на это требование и обязать своих товарищей и родных вести пропаганду среди солдат¹¹. С образованием ФКП проблема приобрела новый характер. Коммунистическая пропаганда стала более организованной, у нее появился свой центр и печатные издания, главным из которых стала (с 1924 г.) газета "Казарма" (Caserne).

Проблема коммунистического влияния на солдат обострилась во время Рурского кризиса 1923 года. В казармах распространялись коммунистические листовки, имели место невыполнение солдатами приказов, присоединение солдат к демонстрациям рабочих¹². Видимо, со стремлением не давать поводов для солдатских выступлений был связан ряд мероприятий военного руководства по улучшению бытовых условий военнослужащих. Так, военный министр А. Мажино по результатам поездки по частям заявил в октябре 1923 г. о плохом качестве еды, которой кормили солдат и необходимости исправления ситуации¹³.

Особое значение проблема коммунистической пропаганды приобрела во время войны в Марокко в 1925 - 1926 гг. против племен рифов во главе с Абдель Керимом. Лидеры ФКП (в том числе Ж. Дорио) призывали солдат к братанию с противником, к неисполнению приказов командования. Военная элита, преувеличивая успехи коммунистов, считала их проникновение в армию достаточно глубоким: военный министр П. Пенлеве в 1927 г. полагал, что в армии уже существуют коммунистические ячейки¹⁴.

В качестве средства нейтрализации распространения пацифизма и коммунистических идей среди резервистов французские военные выбрали увеличение присутствия в армии тех групп военнослужащих, которые рассматривались как более благонадежные. Прежде всего, речь шла о колониальных и профессиональных войсках.

Стоит отметить, что идея массового привлечения жителей колоний во французскую армию существовала и до первой мировой войны. Ее активным сторонником был генерал Манжен, получивший славу колониального завоевателя в 1890 - 1910-е годы¹⁵. После войны тенденция к увеличению доли колониальных частей в общей численности армии получила свое развитие: с 26% в 1920 г. она возрасла до 36% в 1930 году¹⁶.

С точки зрения французских военных основными преимуществами колониальных частей были отсутствие у солдат каких-либо политических прав и, как следствие, возможность создавать для них намного более суровые условия службы: увеличивать ее сроки, закрывать доступ солдат в другие рода войск, кроме пехоты¹⁷. Часто солдат из колоний использовали в самых "горячих" точках: в оккупационных зонах на Рейне и в конфликтах в колониях. Однако эти преимущества сопровождались и своими недостатками.

Боеспособность колониальных войск оценивалась ниже французских: им не хватало современной техники, необходимой в случае конфликта в Европе¹⁸. Не была безусловной и благонадежность колониальных частей. Это демонстрировал и английский опыт применения частей из жителей протекторатов, в том числе случай с Йеменским батальоном (распущен в 1924 г.), солдаты которого убили своих офицеров¹⁹. Как показало применение колониальных частей в качестве оккупационных сил в Сааре и на Рейне, присутствие жителей колоний в Европе может вызывать свои осложнения. В Германии поднималась целая пропагандистская волна против "черного бесчестья" ("honte noire"), которым Франция покрыла немецкие земли, послав на них колониальные войска. Подчас африканские солдаты, для которых новая окружающая среда была чужда и непривычна, поддавались панике. Так, весной 1920 г. во время оккупации французами Франкфурта и Дармштадта марокканскими солдатами была расстреляна демонстрация, что вызвало серьезные осложнения²⁰.

В целом, французскому командованию было легче осуществлять контроль над колониальными войсками, нежели над французскими солдатами. Среди первых меньшее распространение получили пацифизм и левые убеждения; жители колоний, оторванные от привычной социальной среды и ли-

шенные политических прав, имели мало возможностей для организации тех или иных форм сопротивления.

Наращивание присутствия профессиональных военных было еще одним средством контроля за резервистами. Основными функциями профессиональных войск были: обучение резервистов, приведение в готовность в случае войны массовой армии, осуществление прикрытия и безопасности процесса мобилизации²¹. Обучение резервистов одновременно означало и осуществление контроля за ними. В 1920-е гг. эти две задачи стали противоречить друг другу. В условиях господства доктрины "методической битвы" (bataille conduite), в которой особое внимание уделялось координации действий отдельных подразделений²², теоретически обучение резервистов должно было включать в себя отработку взаимодействия на уровне полка и выше. Однако, как отмечалось самими военными, в условиях сокращенных штатов обучение, которое формально производилось в полку, фактически осуществлялось лишь на уровне рот и батальонов, так как номинальный полк по своей численности равнялся, фактически, лишь нескольким ротам²³.

Такая ситуация, серьезно сужая возможности для эффективного обучения солдат, вместе с тем позволяла усилить контроль за призывниками за счет повышения доли профессиональных военных в каждой части. В этом смысле французская профессиональная армия в 1920-е гг. не представляла собой некоего единого образования, ее кадры были рассеяны по самым различным пунктам дислокации²⁴. По сути, ставка военных была сделана на усиление централизации командования, осуществляемого профессиональными военными в каждой отдельной части²⁵.

Важно отметить, что профессиональная армия негативно воспринималась левыми политическими кругами. Профессиональные военные, подозревавшиеся в правых взглядах, рассматривались как потенциальные противники республиканского режима. В проектах французской армии, разрабатываемых социалистами, профессиональным военным, по сути, не было места. Напротив, они стремились к сведению армии к милицейскому устройству, идеалом которого выступали вооруженные силы Швейцарии²⁶.

Ключевым фактором в эволюции французской армии стали законы 1927- 1928 гг.: 13 июля 1927 г. об общей организации армии; 28 марта 1928 г. о новом штате армии мирного времени и 31 марта 1928 г. о сокращении срока службы до 1 года. В 1930-е гг. маршал Петен, одно из главных действующих лиц в процессе выработки данных законов, подчеркивал, что французская военная система, "принятая в 1927 - 1928 гг., целиком основывалась на гипотезе, что наш возможный противник не способен в короткий срок выставить мощную армию, и на надежде, что при его приближении мы найдем время для подготовки"²⁷. Данная оценка во второй половине 1920-х гг. не выглядит ошибочной. В 1927 - 1928 гг. Германия, по мнению английских специалистов, была не способна "развязать агрессивную войну, ни, вероятно, даже защитить себя от атаки державы первого ранга в течение времени, достаточного для проведения мобилизации"²⁸. В целом, Э. Орр оценивает законы 1927- 1928 гг. как результат выбора французских военных в пользу поддержания своего контроля над армией и усиления тенденции на отделение армии от общества, сделанного в ущерб боеспособности вооруженных сил²⁹.

Усиление контроля, обеспеченное данными законами, шло по нескольким направлениям. Во-первых, увеличивалось количество профессиональных войск. Официально их численность составила 106 тыс. чел., фактически же, учитывая, что категория, обозначаемая как agents militaires (15 тыс. чел.), объединяла военнослужащих в отставке, общее число профессиональных военных составило 121 тыс. человек³⁰. Во-вторых, законы 1927 - 1928 гг.

четко расставили акценты в выборе главного средства контроля над призывниками. Им стало насыщение частей профессиональными военными. Законы создавали так называемый "утраивающий механизм", по которому один полк мирного времени служил основой для формирования трех полков армии военного времени. В целом, система, созданная законами 1927 - 1928 гг., позволяла военным контролировать резервистов за счет увеличения доли профессиональных войск в каждом отдельном полку.

Однако сами военные критиковали данную систему в 1930-е гг.: "Французская военная система дает маломаневренную армию, посредственно обученную, посредственно снабженную кадрами, медленно мобилизующуюся, обреченную вследствие поэшелонной мобилизации на бросание ее в бой по частям..."³¹.

Что касается проблемы контроля в боевой обстановке, то она имела свою специфику. Акцент в данном случае смещался от проблем взаимоотношений военных и политиков, военных и общества, в сторону специфических военно-технических аспектов и представлений военного руководства о характере будущих военных действий и задачах, к которым необходимо готовить личный состав армии.

Доминирующей концепцией в области взглядов на природу боя в будущей войне в Европе была уже упоминавшаяся концепция "методической битвы". Как отмечает Орр, она "выросла из пересечения [двух факторов]: принятия военной элитой того [факта], что оборона была доминирующей в тактическом и оперативном отношении, и уверенности в том, что координация была наиболее важной составляющей победы в современной войне"³².

Проблема координации была одной из основных военно-теоретических проблем 1920-х годов. Для сухопутных войск она касалась ведения огня и маневра. По сути, два этих понятия были неразрывны. Мысль Петена о том, что "атака - это огонь, который продвигается вперед, защита - это огонь, который останавливает, маневр - это огонь, который перемещается"³³, вошла в основные руководящие документы французской армии. Координация огня и маневра была важнейшим фактором реализации одного из основных требований "Временной инструкции" от 6 октября 1921г. - главного французского руководства по тактическим действиям - создания непрерывных огневых заграждений (barrage defeu continu)³⁴.

Данное требование могло быть реализовано лишь в весьма специфических условиях. Речь идет, как минимум, о двух условиях. Во-первых, децентрализация командования. Не раз отмечалось, что "децентрализация средств ведения огня во всех эшелонах должна позволить сначала командирам рот первого эшелона, затем командирам батальонов быстро решать локальные инциденты и продвигаться вперед"³⁵. Во-вторых, слаженность действий солдат и их подразделений. По сути, политика военного руководства по контролю над личным составом развивалась в противоположном направлении: усиление централизации за счет слабой связи подразделений между собой. Как можно объяснить этот парадокс?

На наш взгляд, речь шла о своеобразном компромиссе между концепцией боя, закрепленной в руководящих документах, и действительной организацией армии. Создание непрерывных огневых заграждений, слаженность действий бойцов в условиях существовавшей военной системы могли быть реализованы лишь на уровне подразделений - рот и батальонов. Отмечалось, что "только подразделения (пехотная рота, взвод) могут быть ответственны за защиту участка линии [фронта]"³⁶. По сути, складывалась ситуация, когда требования руководящих документов не могли быть реализованы на уровне соединений (дивизий). Подполковник Бай сделал вывод о недо-

статке средств для их воплощения при условии протяженности линии фронта дивизии в 4 км³⁷. Для того, чтобы на дивизию приходился такой участок, армия должна была обладать огромной материальной частью и быть полностью обеспечена людьми.

Аналогичная ситуация складывается при анализе требования наложения друг на друга (superposition) трех планов огня: рот первого эшелона, пулеметов, артиллерии³⁸. Английский полковник Ренни отмечал, что создать непрерывное огневое заграждение на оборонительном фронте невозможно, и говорил о необходимости взаимозамещения огня пехоты, пулеметов и артиллерии³⁹. По сути, наложение трех планов было возможно лишь на ограниченном участке, примерно равном фронту обороны батальона, оцениваемому французскими военными в 1 км⁴⁰. Таким образом, требования руководящих документов по организации обороны могли быть реализованы лишь в результате развертывания вооруженных сил государства и перевода экономики на военный лад. В системе же французской армии 1920-х гг. они могли быть воплощены в жизнь лишь на уровне подразделений. Одновременно именно на данном уровне можно было достигнуть той степени контроля над личным составом и слаженности бойцов, которая считалась необходимой в условиях современной войны.

Другой стороной концепции "методической битвы" была уверенность в приоритете обороны. Не раз в той или иной форме повторялась мысль о том, что "окопавшиеся люди, стреляющие по врагу на марше по открытой местности, находятся в таких условиях, которые позволяют остановить наступающего, несмотря на меньшее количество людей и технических средств. Серьезное увеличение огневой мощи на открытой местности особенно благоприятствует обороне"⁴¹. Преимуществами обороны, кроме того, выступали следующие факторы: возможность предварительной разработки продуманного плана огня. ("Хорошо продуманный план огня обеспечивает полное [огневое] заграждение без "щелей"")⁴²; возможность заблаговременного проведения работ на местности, создающих преимущества для обороняющихся и снижающих потери⁴³. Иными словами, оборонительная позиция предоставляла время для создания своеобразных рамок, в границах которых было легче контролировать ход дальнейшего развертывания боевых действий.

Напротив, как подчеркивает английский историк М. Александер, наступление вызывало недоверие у французского руководства, так как являлось наиболее неконтролируемой формой боевых действий⁴⁴. Если все же ценность наступательных действий признавалась военными, то это означало не уменьшение контроля над личным составом, а, напротив, увеличение роли четкого координирования средств ведения огня и передвижения войск⁴⁵. Иными словами, контроль и связанное с ним усиление профессиональных военных кадров, приобретали в этом случае еще большее значение. Так, в частности, генеральный инспектор пехоты генерал Мэстр считал, что лишь координация действий новейших вооружений и личного состава при выполнении тщательно продуманных временных графиков может помочь превзойти оборону противника⁴⁶.

Французские военные в 1920-е гг. рассматривали боевые действия через призму тщательно разработанных схем, в которых солдатам и офицерам отводилась роль исполнителей. Для военной мысли было характерно своеобразное "расчерчивание" поля битвы на 3 зоны: ближняя, промежуточная и дальняя. Для каждой зоны существовал свой план огня и очередность вступления в бой той или иной огневой точки.

Как можно заметить, для французских военных был характерен своеобразный "технологический" подход к боевым действиям. "Техника заменяет

численность", - такова была, по словам генерала Аллео, ходячая истина во Франции⁴⁷. Очень многое, если не все, решали техника и планы командования, солдаты должны были лишь четко выполнять инструкции. Не раз повторялось, что "при нашей подготовке к будущей войне мы должны, прежде всего, подумать о мощных и разнообразных технических средствах"⁴⁸. В данном контексте от эффективности контроля над личным составом зависело очень много.

При этом еще до 1914 г. высказывались сомнения в том, что резервисты отвечали тем высоким требованиям по координации действий солдат, которые выдвигал современный бой⁴⁹. Средством решения вопроса стало увеличение числа профессиональных войск.

Французское командование рассматривало профессиональные подразделения как наиболее боеспособную и надежную часть войск. Костяк профессиональной армии составляли военные, прошедшие первую мировую войну. Выражались опасения по поводу ситуации в случае постепенного ухода из армии этих кадров⁵⁰. В условиях сокращения срока службы военные стремились сопроводить каждый подобный закон увеличением общего количества профессиональных войск. Так, в июне 1922 г. во время дебатов по вопросу введения 1,5-годового срока службы (закон 1 апреля 1923 г.) бывший военный министр А. Лефевр настаивал на том, что такой переход возможен лишь в случае наличия профессиональной армии из 100 тыс. человек⁵¹.

Нужда в профессиональных кадрах усиливалась в свете быстрого технического прогресса в 1920-е годы. Этот процесс находился, по мнению военных, в противоречии с уменьшением срока службы. Призывники не успевали изучить новое вооружение, получить устойчивые навыки работы с ним⁵². И все это в условиях, когда уровень владения техникой рассматривался как основное условие решения армией возложенных на нее задач⁵³.

Основными последствиями действий военного руководства в сфере контроля в 1920-е гг. стали: углубление разрыва между армией и обществом в идеологическом отношении; уменьшение роли и значения резервистов в системе сухопутных сил; консервация представлений военных о характере будущих военных действий даже в условиях, когда организация армии им не соответствовала.

Примечания

1. АЛЛЕО, генерал. Воздушная мощь и сухопутные вооруженные силы. М. 1936, с. 126.

2. MORGAN K. Militarism and Anti-Mlitarism: Socialists, Communists and Conscription in France and Britain 1900 - 1940. - Past and Present. February 2009, N 202, p. 207 - 244.

3. МОЛЧАНОВ Н. Н. Генерал де Голль. М. 1972, с. 35.

4. MIQUEL P. Le gachis des generaux. Les erreurs de commandement pendant la guerre de 14 - 18. Paris. 2001, p. 8.

5. Time. 1.XII.1924.

6. ORR A. Mental Maginot Lines: Anti-Republicanism, Gender and Voting Rights in the Politics of the French Army, 1871 - 1940. Notre Dame. 2007, p. 88. URL : http://etd.nd.edu/ETD-db/theses/available/etd-04052007 - 160614/unrestricted/OrrA042007.pdf.

7. Ibid, Chapter III.

8. PROST A. Les representations de la guerre dans la culture francaise de l'entre-deux guerres. - Vingtiume Stecle. Revue d'histoire. 1994, vol. 41, N 1, p. 27.

9. История западноевропейских армий. М. 2003, с. 177.

10. АЛЛЕО. Ук. соч., с. 229.

11. Le Congres de Tours (1920). Paris. 1964, p. 86.

12. История Франции. Т. 3. M. 1973, с. 97.

13. Time. 29.X.1923.

14. ORR A. Op. cit., p. 136 - 140, 148.

15. HANOTAUX G. Le general Mangin. - Revue des deux mondes. 15.VI.1925, p. 721 - 742.

16. Histoire militaire de la France. Vol. 3. Paris. 1992, p. 337, 343, 354.

17. ORR A. Op. cit., p. 191 - 195.

18. Ibid., p. 198.

19. National Archives of Great Britain, Public Record Office (NAGB PRO), CAB/24/188, Aden Garrison, Annexure (A), April 1927.

20. BEAUPRE N. Occuper l'AUemagne apres 1918. - Revue histroique des armies. 2009, N 254. URL : http//rha.revues.org//index6333.html.

21. REBOUR, lieutenant-colonel. La question des effectifs. - Revue des deux mondes. 1.IV.1925, p. 575.

22. ORR A. Op. cit., p. 66.

23. REBOUR. Op. cit., p. 564.

24. АЛЛЕО. Ук. соч., с. 160.

25. ORR A. Op. cit., p. 97.

26. MORGAN K. Op. cit.

27. Цит. по: Рукопись статьи М. Н. Тухачевского "Военные планы Гитлера" с правкой И. В. Сталина. - Известия ЦК КПСС. 1990, N 1, с. 168.

28. NAGB PRO, CAB/24/199, The Military Situation in Germany, December 1928.

29. ORR A. Op. cit., p. 200 - 202.

30. Histoire militaire de la France, p. 342.

31. АЛЛЕО. Ук. соч., с. 128.

32. ORR A. Op. cit., p. 66.

33. Цит. по: BERENGUIER, colonel. L'Instruction et l'education de l'infanterie. - La Revue d'infanterie. Septembre 1926, vol. 69, p. 272.

34. См.: BOUCHACOURT, chef de bataillon. L'infanterie dans la bataille. Etude sur la defense. - La Revue d'infanterie. Septembre 1926, vol. 69, p. 290.

35. BERENGUIER. Op. cit., novembre 1926, vol. 69, p. 506.

36. BOUCHACOURT. Op. cit., juillet 1926, vol. 69, p. 73.

37. BAILLS, lieutenant-colonel. Evolution des idees sur l'emploi tactique de Porganisation du terrain, de Napoleon a nos jours. - Revue militaire frangaise. Janvier 1927, N 67, p. 33 - 35.

38. BOUCHACOURT. Op. cit., p. 297.

39. RENNY L.F., colonel. The Coordination of Fire-Power in Defense. - Army Quarterly. April 1927, vol. 14, N 1, p. 42.

40. АЛЛЕО. Ук. соч., с. 177; BOUCHACOURT. Op. cit., p. 295.

41. BOUCHACOURT. Op. cit., p. 288.

42. XXX. Les bataillons de mitrailleurs. Fin. - La Revue d'infanterie. Aout 1926, vol. 69, N 407, p. 223.

43. BAILLS. Op. cit. - Revue militaire frangaise. Fevrier 1927, N 68, p. 165.

44. ALEXANDER M. S. In Defense of the Maginot Line. Security Policy, Domestic Politics and the economic depression in France. France's Foreign and Defense Policy, 1918 - 1940. The Decline and Fall of a Great Power. London. 1998, p. 185.

45. BARBEYRAC DE SAINT-MAURICE, general. L'ajustage des feux et la manoeuvre. - Revue militaire frangaise. Octobre-decembre 1928, t. XXX, p. 154 - 175.

46. ORR A. Op. cit., p. 68.

47. АЛЛЕО. Ук. соч., с. 148.

48. ФОШ Ф. Воспоминания (война 1914 - 1918 гг.) М. 1939, с. 177.

49. ORR A. Op. cit., p. 57.

50. REBOUR. Op. cit., p. 571.

51. Ibid., p. 574.

52. АЛЛЕО. Ук. соч., с. 151.

53. XXX. L'Instruction de l'infanterie allemande en vue du combat (d'apres les manuels recents). Fin. - La Revue d'infanterie. 1926, N 411, p. 703.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - И. Магадеев:

Комментарии: