Трудно найти обобщающее исследование по истории русской эмиграции 1920 - 1940-х годов, особенно на Балканах, в котором не упоминалось бы имени Евгения Васильевича Спекторского (1875 - 1951) [1 - 2]. Выдающийся отечественный ученый, чьи труды посвящены широкому спектру обществоведческих дисциплин: истории России, юриспруденции, культурологии, социологии, истории литературы [3. С. 513 - 521], Е. В. Спекторский в дореволюционный период прошел весь путь вузовского преподавателя от магистранта до ординарного профессора, ректора Университета св. Владимира в Киеве. Эмигрировав, Спекторский не только продолжил за границей активную научную работу, но стал одним из организаторов исследовательской и учебной деятельности русской диаспоры. Между тем, биография и творческое наследие Спекторского изучены пока совершенно недостаточно. Материалы, посвященные ему, представлены, в основном, некрологами [4], статьями в энциклопедиях и небольшими сочинениями, анализирующими отдельные стороны его творчества [5].

Задача настоящей статьи - охарактеризовать эмигрантский период жизни и деятельности ученого¹.

Евгений Васильевич Спекторский оказался в эмиграции в 1920 г. Его путь туда был насколько закономерным (сотрудничая с деникинским правительством, по сути, будучи его членом, он не смог бы выжить в Советской России), настолько и традиционным - на корабле из Одессы, затем - в недавно образованное Королевство сербов, хорватов и словенцев (КСХС, с 1929 г. - Югославия).

Хотя большинство прибывших изгнанников были военными (прежде всего, казаками), особенно привечали югославские власти представителей интеллигенции (в этой связи весьма плодотворной представляется мысль В. А. Тесемникова, опровергающего распространенное положение о Белграде как центре исключительно белогвардейского офицерства в противоположность Парижу как центру политической эмиграции и Праге как центру литературной и ученой эмиграции [7. С. 213]). В межвоенной Югославии оказалось, в итоге, значитель-

Михальченко Сергей Иванович - д-р ист. наук, профессор Брянского государственного университета им. акад. И. Г. Петровского; Ткаченко Елена Викторовна - преподаватель Брянского государственного университета им. акад. И. Г. Петровского.

¹ Начальный период биографии Спекторского исследован в [6].

ное количество представителей умственного труда, среди которых около 120 профессоров, преподававших в различных высших учебных заведениях [2. С. 319]. К моменту образования КСХС в 1918 г. существовали только Белградский университет в Сербии и Загребский университет в хорватской части Австро-Венгрии. После образования КСХС были открыты университет в словенской Любляне, юридический факультет в воеводинской Суботице и философский факультет в македонском Скопье. За 12 лет число студентов возросло с 2 тыс. до 12 тыс. [8. Р. 533]. Для обучения этой массы студенчества у югославских властей не хватало преподавателей, так что появление в стране значительной прослойки русской профессуры оказалось очень кстати. В итоге, главным центром сосредоточения русских преподавателей стал Белградский университет (61 чел.), в Загребе работало 20 чел., в Любляне - 17, в Скопье - 8, в Суботице-4 [9. С. 138].

Спекторский был принят на службу в Белградский университет. Первоначально он, как и другие иностранные подданные, был оформлен на работу в качестве "гонорарного профессора" (совместителя-почасовика) [10. Ф. 5765. Оп. 2. Д. 869. Л. Зоб.] по кафедре истории философии права. (Перевод русских профессоров в штат начался только с 1926 г., когда они смогли получить югославское подданство). Следует подчеркнуть, что юридическая специальность была очень популярна у студентов КСХС - "государство должно было готовить кадры для бюрократического аппарата". Интересной особенностью Белградского университета было то, что большинство студентов-юристов составляли выходцы из беднейших слоев: так как посещение занятий было необязательным, студенты зачастую появлялись в университете лишь ранним летом для сдачи экзаменов, постоянно проживая в деревнях [8. Р. 533].

Характерной чертой первой волны русской эмиграции XX в. было стремление сохранить свою обособленность от населения стран проживания. Отсюда - создание (или хотя бы попытка создания) многочисленных общественных организаций русских эмигрантов. Не остался в стороне от этого вида деятельности и Спекторский. Его опыт руководства факультетом и университетом в России здесь явно пригодился. Уже в апреле 1920 г. в Белграде образуется Общество русских ученых, через месяц председателем Общества был избран Спекторский [9. С. 137]. Некоторые обстоятельства создания второй академической группы описывает В. В. Зеньковский: "...Я состоял секретарем объединения русских ученых в Югославии (председателем состоял проф. Е. В. Спекторский). Моя деятельность заключалась в том, чтобы хлопотать за русских ученых перед властями в целях улучшения их материального положения... На одном из заседаний ученого общества, среди прений, проф. Антон Дм. Билимович, возражая мне по какому-то вопросу, вдруг в запальчивости заявил: "Я удивляюсь, как Вы, призвавший в свое время немцев на Украину и изменивший делу союзников, позволяете себе еще выступать здесь, в Сербии, так пострадавшей от тех немцев, которых Вы так любезно устраивали на Украине". Он еще добавил какие-то слова о "немецком сапоге", но за шумом, который раздался в комнате, я этих слов не расслышал. Грубые и оскорбительные слова Билимовича, не имевшие никакого отношения к тем спорам, которые у нас шли в Обществе, задели не меня одного: в зале находились еще три человека, входивших в состав гетманского правительства (М. П. Чубинский, Ю. Н. Вагнер, Г. Е. Афанасьев), тут же был проф. Ф. В. Тарановский, входивший в состав Украинской академии наук. Меня поразили не столько грубые слова и наглый тон Антона Билимовича, сколько

то, что председатель собрания проф. Спекторский не счел нужным остановить Билимовича и извиниться передо мной. Я решил ничего не говорить, а просто уйти из собрания - что и сделал... Придя домой, я написал Спекторскому, что не могу больше выполнять обязанности секретаря, а через несколько времени целая группа ученых во главе с проф. Тарановским тоже покинула Общество - и мы создали вторую академическую группу в Белграде..." [11. С. 196 - 197]. По мнению В. Маевского, причиной разделения общества было некое выступление крайне правого профессора Н. А. Краинского. "Он был удален из состава. Потом вышли несколько человек, которые составили "Академическую группу" во главе со Спекторским [видимо, описка, правильно - Тарановским. - С. М., Е. Т.]. Но Краинского не приняли и туда" [12. С. 256]. Вскоре общество объединяло около 90 чел. Однако политические разногласия не позволили долго сохранять единство, и в сентябре 1921 г. из общества выделилась группа либеральной профессуры в количестве 20 чел. во главе с заместителем Спекторского Ф. В. Тарановским, создавшая так называемую Русскую академическую группу [2. С. 331]. Спекторский как сторонник более правых воззрений остался во главе общества.

Как свидетельствует сохранившаяся переписка ученого, в российской академической ойкумене Спекторский вскоре стал восприниматься как человек, реально могущий помочь в устройстве судеб преподавателей и студентов. И, хотя реальных рычагов влияния у Общества не было, Спекторский не отказывал никому из просящих хотя бы в совете. Так, вскоре после образования Общества к нему обратилась за помощью группа бывших русских студентов, вынужденная работать на железной дороге в Болгарии и желающая продолжить образование [10. Ф. 5837. Оп. 1. Д. 34. Л. 23 - 23об.]. 29 августа 1921 г. он отвечал: "Вы можете попробовать устроиться в Софийском университете. По этому поводу спишитесь с председателем Софийской академической группы проф. Иваном Александровичем Базановым (София, университет). В Сербию попасть трудно из-за виз, которых вообще не дают, особенно русским, находящимся в Болгарии". Далее следовали адреса союзов русских студентов в Сербии и Чехословакии [10. Ф. 5837. Оп. 1. Д. 34. Л. 5 - 5об.].

Первый тур преподавательской и научной деятельности Спекторского в КСХС был непродолжительным. Причиной этому послужило как нестабильное положение русской профессуры в сербских университетах, так и - вероятно, в первую очередь - приглашение от Учебной коллегии Комитета по обеспечению образования русских студентов в Чехословацкой Республике подавать заявки на вакантное (после смерти П. И. Новгородцева) место профессора по кафедре истории философии права на Русском юридическом факультете в Праге [10. Ф. 5765. Оп. 2. Д. 869. Л. 1].

В отличие от КСХС, в Чехословакии были образованы специальные русские учебные заведения. Среди этих вузов был и Русский юридический факультет. Работавший по российским дореволюционным программам, он ставил своей целью подготовку студентов к работе как в России (в случае их возвращения туда), так и в Чехословакии [13 - 14].

Значительным отличием чехословацких реалий от ситуации в других странах было и осуществление так называемой Русской акции - масштабной помощи русской эмиграции, проводившейся руководством страны во главе с президентом Т. Г. Масариком (см. подробнее [15]).

Спекторский был рекомендован к избранию на вакантную кафедру известным юристом профессором Н. Н. Алексеевым. Алексеев знал Спекторского давно - он вместе с П. И. Новгородцевым был оппонентом при защите Спекторским докторской диссертации в 1917 г. Рекомендуя Спекторского, Алексеев отметил, что "в современной русской философии права проф. Е. В. Спекторский занимает совершенно особое и выдающееся место... В своих исторических сочинениях Е. В. Спекторский не шел ... чужими путями. Им был разработан материал доселе еще никем не исследованный. Это ставит Е. В. Спекторского в ряд совершенно оригинальных исследователей. Его научные работы изобилуют громадной, иногда изысканной начитанностью. Кроме своих сочинений, посвященных проблеме социальной физики, Е. В. Спекторский написал ряд других научных работ, как-то: изданные в Киеве лекции по энциклопедии права, книгу о государстве и многочисленные статьи, напечатанные в различных журналах. Во всех этих работах Е. В. Спекторский обнаруживает немало обширных познаний и блестящий дар изложения. Он принадлежит к числу авторов, умеющих явно и с большим остроумием излагать отвлеченные и сухие научные темы. Все это делает Е. В. Спекторского выдающимся ученым и одним из ученых представителей современной русской философии права". Особенным образом Алексеев подчеркивал, что "помимо больших лекторских дарований Е. В. Спекторский обнаружил, как известно, и выдающиеся административные способности как ректор Университета св. Владимира в Киеве он был не только искусным администратором, но и честным заступником русских национальных интересов, с твердостью проводящим свои взгляды в жизнь". Естественным после таких высоких оценок был вывод Алексеева - "Привлечение Е. В. Спекторского в Прагу всегда было чрезвычайно желательным. Теперь же со смертью П. И. Новгородцева оно становится особенно необходимым. В лице Е. В. Спекторского освободившаяся за смертью П. И. Новгородцева кафедра истории философии права находит действительно достойного заместителя" [10. Ф. 5765. Оп. 2. Д. 869. Л. 7 - 7об.]. Отзыв был составлен 12 мая, а уже 9 июня Спекторский благодарил факультет за избрание на искомую должность [10. Ф. 5765. Оп. 2. Д. 869. Л. 8].

Спекторский работал на факультете в 1924 - 1928 гг. Вначале он был только профессором, а в июне 1927 г., когда декан факультета Д. Д. Гримм уехал на работу в Тарту, Спекторский был избран на эту должность [16. С. 17]. Как преподаватель он читал курсы лекций по истории философии права на втором курсе и по церковному праву на третьем. Кроме того, он читал курс истории политических учений в пражском Карловом университете на чешском языке, а также выступал с публичными лекциями (обычно на них собиралось по 30 - 40 слушателей) [16. С. 15 - 26, 29]. Среди тем публичных лекций: "Образование юридических понятий", "Место Бэкона в истории идей", "К характеристике Чаадаева", "Современные науки и религия", "Общество и государство", "Эволюция мировоззрения и христианство", "Славянский подвиг России", "Старый и новый спинозизм". Вообще, Спекторский был одним из наиболее популярных лекторов в Праге. Чаще всего он выступал в пражском Историческом обществе. В 1924- 1927 гг. он также являлся председателем Русской академической группы в Чехословакии, унаследовав пост от П. Б. Струве [17].

Именно в Праге Спекторским был издан его крупнейший труд из написанных в эмиграции - "Христианство и культура", а кроме того, много важных для понимания мировоззрения ученого работ (например, "Заветы Петра Великого"

[18. С. 80 - 101] и "Заветы Пушкина" [19. С. 53 - 64]) и курс лекций по истории философии права [20].

К 1928 г. наметился кризис Русского юридического факультета. Количество студентов сокращалось, многие из зачисленных на факультет его не оканчивали (всего из примерно 1100 зачисленных окончили 384 человека [13. С. 209]. С дипломом факультета было довольно трудно устроиться на работу. Н. О. Лосский свидетельствовал, что один из выпусков факультета, зная судьбу старших курсов, организовал обучение малярному делу, после чего выпускники поехали во Францию малярами [21. С. 244].

Кроме того, начала сворачиваться "Русская акция". В этих условиях Спекторский принимает решение о возвращении в Белград. Факультет прощался с ним с сожалением. 30 июня 1928 г. совет факультета принял по этому поводу специальное решение, выражая "глубокую благодарность за... ценную работу на посту сначала зам. декана, а затем декана факультета" [10. Ф. 5765. Оп. 2. Д. 869. Л. 9]. Как учебное заведение факультет прекратил свое существование с последним выпуском в 1929 г. Как профессорская корпорация, проводившая итоговые испытания и научные заседания, он, по мнению Н. Н. Алексеева, существовал до 15 июня 1932 г. Затем, вспоминал мемуарист, на факультете остался только секретарь П. А. Остроухов (как хранитель архива) [22. С. 222 - 223]. Вероятно, это не совсем так. Во всяком случае, 14 октября 1935 г. факультет отправил поздравительное письмо Спекторскому в честь его 60-летия за подписью декана А. А. Вилкова и секретаря Остроухова [10. Ф. 5765. Оп. 2. Д. 869. Л. 11]. Спекторский не порвал полностью отношений с пражским центром эмиграции. Он и позже приезжал туда для чтения лекций, публиковался в чешских изданиях. "В. А. Францев просил меня дать ему статью для сборника русского института в Праге. Даю свой пражский доклад о Чаадаеве [Спекторский Е. В. К характеристике Чаадаева // Сборник Русского института в Праге. Прага, 1929. Т. 1. С. 47 - 68. - С. М., Е. Т.]. Я хотел было приехать в феврале в Прагу и стал уже готовить доклады для ученых обществ, между прочим, и для философии ("Об этической онтологии"), - писал он 3 января 1929 г. литератору и психологу Н. Е. Осипову. - Но за отсутствием свободной наличности откладываю поездку на конец сентября... Скоро в Прагу вернется из Белграда Н. О. Лосский и расскажет Вам о нашем институте и о всех нас" [23. Ф. 2299. Оп. 1. Д. 419. Л. 1 - 2]. В "Воспоминаниях" Лосского отмечено, что в 1928 г. в Белграде "живое и приятное философское общение было у меня также с Евгением Васильевичем Спекторским, который устраивал беседы проф. Билимовича со мною по вопросу об основных понятиях естествознания" [21. С. 270].

Сразу по возвращении в Белград Спекторский включился в работу по созданию Русского научного института, ставшего самым крупным научным учреждением российской эмиграции в Югославии. Первое организационное собрание состоялось уже 23 июня 1928 г. Председателем правления института был избран Спекторский. К тому времени Обществом русских ученых вместе с Русской академической группой были разработан проект Устава института. Правительство КСХС утвердило бюджет института в размере 50 тыс. динар. Торжественное открытие института состоялось 16 сентября 1928 г. на проходившем в Белграде IV Съезде русских академических организаций за границей, при этом в речи на открытии Спекторским были определены основные задачи этого заведения -"1) разработка научных проблем с применением русских методов и традиций; 2) изучение прошлого и настоящего России" (цит. по: [2. С. 332 - 333]).

Следует отметить, что институт выполнил эти задачи (о деятельности института см., например, [24]). В него в 1930-е годы входило 50 действительных членов из числа русских ученых-эмигрантов и югославских профессоров, а также 48 (в 1938 г.) членов-сотрудников из числа молодых ученых. Пополнению кадров института способствовала возможность подготовки их из числа стипендиатов в первые годы существования института. Институт издавал "Записки", всего вышло 17 выпусков. "Обычно номер состоял из статей объемом до трех печатных листов... нечетные номера были посвящены гуманитарным наукам, четные - естественным и точным наукам. Центральное место занимали научные публикации, тематически связанные с Россией и Югославией. Вместе с тем этот журнал отражал состояние русской науки за рубежом в целом... Редакция заботилась о широком распространении журнала - он рассылался по списку, включавшему 75 адресов русских заграничных университетов и различных академических организаций" [25. С. 172 - 173]. Сам Спекторский несколько раз печатался в "Записках", здесь, в частности, помещен его очерк о десятилетии Русского научного института (1939. Вып. 14) и обширная статья-некролог Ф. В. Тарановскому (1936. Вып. 13).

Спекторский возглавлял институт всего два года. Уже в 1930 г. его сменил его заместитель и старый друг Ф. В. Тарановский [26. S. 147 - 180]. Причина была в переезде Спекторского из Белграда в Любляну, где он получил кафедру в местном университете. В Словении Спекторский проработал 15 лет, вплоть до 1945 г. Проживал он в так называемом русском доме вместе с профессорами А. Д. Билимовичем, А. В. Маклецовым и др. [27. S. 44]. В университете он преподавал конституционное право, церковное право, историю философии права, по свидетельству Н. Н. Алексеева, пользовался большой популярностью и любовью студентов [22. С. 220]. В Любляне он стал председателем Словенского общества философии права и социологии и председателем культурно-просветительской организации "Русская матица".

"Русская матица" ("дитя славянской беды", по выражению ее основателя А. Д. Билимовича) была основана в Любляне в 1924 г. (устав утвержден 30 апреля), а первое заседание состоялось 25 мая [28; 27. S. 49 - 55]. Заслугой матицы следует признать распространение знаний о России через чтение публичных лекций, издание книг.

Словенский период стал чрезвычайно плодотворным в научном отношении. Спекторский опубликовал несколько сотен статей и рецензий, в большей степени на сербском и словенском языках (3 января 1929 г. он писал литератору Н. Е. Осипову еще из Белграда: "Я теперь печатаюсь только по-сербски, ибо нет русских издателей" [23. Ф. 2299. Оп. 1. Д. 419. Л. 1]). Наиболее крупным исследованием была "История социальной философии" в двух томах на словенском языке ("Zgodovina socialne filozofije" (Ljubljana, 1932 - 1933). По-русски Спекторский опубликовал ряд исторических сочинений, причем тематика их была достаточно широкой - здесь и исследование внешней политики России: "Принципы европейской политики России в XIX и XX веках" (Любляна, 1936), и продолжение изучения течений общественной мысли: "Либерализм" (Белград, 1935). Но наиболее фундаментальным сочинением Спекторского 1930-х годов на русском языке следует считать историю Киевского университета св. Владимира, подготовленную им к 100-летию вуза: "Столетие Киевского университета св. Владимира" (Белград, 1935). Отсутствие доступа к архивам, конечно, не позволило создать полную историю. Однако особую ценность при-

дает этому сочинению участие автора в описываемых событиях, фактически книга носит полумемуарный характер.

Кроме того, Спекторский принял участие в создании ценнейших "Материалов к библиографии русских ученых трудов заграницей", выпущенных в Белграде в двух томах в 1930 - 1941 гг. и до сих пор остающихся главным библиографическим справочником сочинений русской научной эмиграции.

Оценкой научной деятельности Спекторского стало награждение его орденом св. Саввы II степени и избрание 4 марта 1934 г. членом Сербской королевской академии наук [27. S. 48].

Политические взгляды Спекторского эмигрантского периода мало менялись со временем и были вполне антибольшевистскими. Но его участие в деятельности тех или иных общественных организаций, видимо, не выходило за пределы выступления с лекциями и опубликования статей на политические темы. В 1920-х годах Спекторский активно сотрудничал в эмигрантской периодической печати, в том числе в белградской газете "Новое время" и в редактируемом П. Н. Милюковым парижском "Возрождении". По данным составленной им же библиографии, было опубликовано около 50 его статей. Однако на политические темы всего несколько. Так, в статье "Белое движение" Спекторский писал, что жертвы, понесенные белыми, не напрасны и "на крови павших и замученных за Белое дело вырастет возрождение нашей родины" [29]. Он откликнулся на смерть генерала П. Н. Врангеля, сочувственно оценив его роль в истории страны [30], а также на 10-летие его смерти [27. S. 72]. Единственный пример организаторской деятельности Спекторского на политическом поприще приведен В. А. Козлитиным: в 1921 г. профессора В. Д. Плетнев, А. Л. Погодин, Е. В. Спекторский и М. В. Челноков основали в Белграде Национально-демократическое общество. Его целью провозглашалась "организация демократических элементов эмиграционной России путем объединения обществ, учреждений и лиц для активного сопротивления как резко левым, так и правым партиям". В состав общества вошли "представительство Всероссийского земского союза, Всероссийского союза городов, Российского общества Красного Креста, Общеказачий союз, группа офицеров Генерального штаба и умеренно-правая организация под руководством Мельникова". По мнению Козлитина, "существование общества было скорее декларативным. Развернуть активную практическую деятельность ему не удалось" [2. С. 226 - 227].

Сочинения Спекторского использовались в деятельности Национально-трудового союза нового поколения (НТСНП) - радикальной организации, возникшей в 1930 г. По воспоминаниям функционера НТСНП Б. В. Прянишникова, Спекторский оказал помощь новой организации книгами "Либерализм" и "Начала науки о государстве и обществе" (наряду с И. А. Ильиным и А. Д. Билимовичем)[31.С. 242].

С оккупацией Югославии в апреле 1941 г. положение русской эмиграции резко ухудшилось. "Вторая мировая война оборвала разом жизнь всех наших кружков и обществ", - вспоминала Л. Алексеева [32. С. 368]. На самом деле ситуация была не столь однозначной - часть организаций продолжала работать, но, конечно, явное предпочтение отдавалось германофильским [2. С. 377 - 390].

На территории южной Словении была создана так называемая Люблянская область, 3 мая 1941 г. вошедшая в состав Италии. Причем "итальянизация населения была отложена на более далекий срок, поэтому отношение оккупационных сил к словенскому населению характеризовалось большей мягкостью по

сравнению с немцами", оккупировавшими северную Словению. Была разрешена деятельность театра и университета, продолжали выходить словенские журналы. Управлялась область краевым советом, куда вошли словенские деятели культуры и искусства. Относительно либеральный режим продержался недолго - с расширением партизанского движения уже в 1942 г. репрессии усилились, а после капитуляции Италии в 1943 г. Любляна была оккупирована немцами, распространившими на нее обычные для них жесткие методы управления [33].

Выезд русских эмигрантов-антикоммунистов из сербской части Югославии начался уже осенью 1944 г., с приближением к Белграду Красной армии и войск И. Б. Тито. Многие из тех, кто остался в Белграде, впоследствии подверглись репрессиям. Освобождение же Словении от немцев произошло в результате наступления титовских войск только в мае 1945 г.

Видимо, Спекторский рассчитывал на то, что Любляна будет занята англичанами. Иначе трудно объяснить, почему он покинул ее в спешке. Его отъезд, по свидетельству современников, напоминал бегство, в результате чего были потеряны 1500-страничные "Воспоминания", ежедневные политические записи, ведшиеся на протяжении 15 лет, и готовое к печати "Введение в социологию". Вместе с женой, пройдя часть дороги пешком, он перебрался в Италию, где стал одним из многих тысяч ДиПи - displaced persons (перемещенных лиц). За 1945 - 1947 гг. Спекторские сменили девять лагерей [34. С. 133]. Официальное увольнение Спекторского из Люблянского университета состоялось только 10 августа 1945 г. [27. S. 48].

Русские эмигранты оказались в Италии в достаточно тяжелых условиях. Но большие проблемы, нежели бытовые условия, создавала висевшая дамокловым мечом возможность высылки (репатриации) в СССР. По договоренности, принятой лидерами великих держав на Ялтинской конференции, все советские граждане, оказавшиеся вне СССР в период войны, должны были быть возвращены. Эмигранты первой волны формально не попадали под действие этой договоренности, но реально это положение часто не соблюдалось (см. подробнее [35]). Главным желанием большинства эмигрантов было поэтому перебраться в третью страну, но удавалось это далеко не всем. Оставаться же в Италии также было достаточно проблемно - страна оказалась во власти левых, просоветских настроений и отношение к эмигрантам-антикоммунистам там было недоброжелательным [36. С. 258]. Стоит отметить, что, находясь в лагере, Спекторский не остался в стороне от реалий итальянской политики: в единственной опубликованной в "дипийский" период статье "Правительство и власть" Спекторский, наряду с теоретическими размышлениями, выразил отношение к отказу социалиста Ненни занять министерский пост в едином с коммунистами правительстве [37. С. 29].

Дипийская эпопея Спекторского длилась два года. По воспоминаниям В. В. Зеньковского, именно он способствовал вызволению своего бывшего коллеги по Киевскому университету из лагеря. Зеньковский написал графине А. Л. Толстой в США о положении Спекторского [38. С. 54]. Младшая дочь Л. Н. Толстого возглавляла фонд своего имени, основанный в 1939 г. Главной целью фонда была помощь русским эмигрантам. После Второй мировой войны Толстая инициировала сбор информации обо всех русских, находящихся в лагерях ДиПи. Поскольку въехать в США было довольно сложно, то фонд готовил гарантийные письма на проживание и работу, а после получения дипийцем визы

способствовал переезду в Америку на военном корабле [39. С. 307 - 312]. В 1947 г. Спекторский был приглашен в Нью-Йорк для преподавания (по сведениям А. Д. Билимовича - для участия в создании) в Свято-Владимирской духовной академии (по воспоминаниям Зеньковского, Спекторский вначале попал в США через фонд, а уже потом устроился на работу в Академию.). Это учебное заведение было открыто Русской православной церковью заграницей в 1938 г, как Духовная семинария. Переезд в США после Второй мировой войны группы русских профессоров (Н. О. Лосского, Г. В. Флоровского, Г. П. Федотова, Н. С. Арсеньева и Спекторского) позволил преобразовать ее в академию. Первым ректором академии стал епископ Иоанн (Шаховской), также русский эмигрант [21. С. 324].

Переезд в США был спасением для Спекторского - теперь он мог посвятить время научной работе и преподаванию. Однако идеализировать жизнь русских эмигрантов "второй волны" в США не стоит. С 1946 по 1952 г. в США въехало около 150 тыс. бывших советских (и русских) граждан (из общего числа иммигрантов 434 тыс. человек), что создавало определенные проблемы в размещении и поисках работы [40. С. 166 - 176]. Несомненно, проблему создавал и возраст Спекторского - к моменту переезда ему было уже 72 года. Его современник, бывший ректор Московского университета М. М. Новиков, чья судьба похожа на судьбу Спекторского, вспоминал, что в Нью-Йорке его "встретили приветливо, но сдержанно; они сразу дали понять, что по американским условиям 73-летний ученый рассматривается как конченый человек" [41. С. 403]. Спекторский преподавал дисциплины в предметной области, которая в последний период жизни была ему наиболее близка: христианскую этику [42. С. 77 - 190], церковное право². Кроме того, ежегодно разрабатывал новые спецкурсы по русской истории и литературе, читал публичные лекции. Студентами академии были в основном этнические русские или украинцы, но многие, даже большинство, утратили русский язык - по свидетельству Лосского, из 42 студентов только шесть могли понимать лекции по-русски [21. С. 324]. Что касается спецкурсов, то их часто слушали всего несколько студентов (как писал И. А. Ильин, "прекрасный ученый и отнюдь не "левый" Спекторский читал лекции трем студентам-украинцам на курсах епископа Иоанна Бруклинского (Шаховского. - С. М., Е. Т.), нисколько не соответствующего по своему образу мыслей воззрениям Спекторского" [44. С. 142] - думается, что в последнем замечании Ильин ошибался).

Не прекращалась и научная деятельность Спекторского - после смерти остались неопубликованными рукописи следующих работ: "Церковное право", "Опыт христианской этики и социологии", "Религиозные мотивы в русской литературе", "История русской литературы", "История русской социальной философии", "Эпохи русской культуры", "Поэт Блок", "Национальность и национализм", "Кризис Европы", "Три типа реальности", "Проблема будущего и христианства". По свидетельству Билимовича, Спекторский пытался восстанавливать свои "Воспоминания", утраченные при бегстве из Словении [34. С. 133].

Большой заслугой Спекторского было участие в создании и затем председательствование в Русской академической группе в США (русской секции Ассоци-

² Любопытно, что в одном из некрологов Спекторский был охарактеризован именно как "крупный специалист по церковному праву", остальные заслуги к 1951 г. в общественном мнении забылись [43. С. 16].

ации американских и иностранных ученых), существующей до сих пор. С началом выхода Записок группы в 1967 г., в них были опубликованы семь работ Спекторского, или вовсе не выходивших ранее, или до этого печатавшиеся в малодоступных изданиях [45].

В декабре 1950 г. Спекторский стал организатором празднования 80-летия крупнейшего русского философа, также эмигранта Николая Онуфриевича Лосского [21. С. 329]. Самому Спекторскому в том же году исполнилось 75 лет. К юбилею была подготовлена статья многолетнего коллеги ученого по Киевскому университету и по эмиграции Антона Дмитриевича Билимовича [34. С. 129 - 134]. Однако пока статья готовилась к печати, жанр ее изменился - из юбилейной в некролог. Спекторский скончался 3 марта 1951 г. на 76-м году жизни. Несмотря на солидный возраст, смерть Спекторского была "случайной" - он упал, оступившись на лестнице в театре, ударился головой. Возникло кровоизлияние в мозг. Через несколько дней, не приходя в сознание, умер. "Траурные песнопения православной церкви проводили Спекторского к месту его вечного упокоения на чужбине" [34. С. 134].

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Раев М. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. 1919 - 1939. М., 1994; Иованович М. Русская эмиграция на Балканах. 1920 - 1940. М., 2005.

2. Козлитин В. Д. Русская и украинская эмиграция в Югославии (1919 - 1945). Харьков, 1996.

3. Материалы к библиографии работ Евгения Васильевича Спекторского // Спекторский Е. В. Проблема социальной физики в XVII столетии. СПб., 2006. Т. П.

4. Арсеньев Н. С Памяти Е. В. Спекторского // Возрождение. Литературно-политические тетради. Париж, 1951. Тетрадь 16; Билимовин А. П. Памяти Е. В. Спекторского // Записки Русской академической группы в США. Нью-Йорк, 1970. Т. IV.

5. Щеглов В. В., Щеглова Л. В. Философский портрет Е. В. Спекторского // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. 1997. N 4; Щученко В. А. Некоторые идеи христианской культурологии Е. В. Спекторского в свете современного общественного развития // Православие в русской культуре. СПб., 1998; Корнилов СВ. Е. В. Спекторский -философ и культуролог // Проблемы русской философии и культуры. Калининград, 2002; Костяев А. И. Самоопределение идеи культуры: взгляд из русского зарубежья (Е. В. Спекторский, Н. С. Арсеньев, В. В. Зеньковский) // Культура русского зарубежья. М., 2003; Ткаченко Е. В. Государство и конституция в работах Е. В. Спекторского 1917 г. // Право: история, теория, практика. Брянск, 2006. Вып. 10; Ткаченко Е. В. Е. В. Спекторский о происхождении понятия "общество" и его дальнейшей трансформации // Право: история, теория, практика. Брянск, 2007. Вып. 11. Ткаченко Е. В. Е. В. Спекторский о русском анархизме // История государства и права. 2007. N 20.

6. Михальченко С. И., Ткаченко Е. В. Е. В. Спекторский и Варшавский университет в конце XIX - начале XX века // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: История. Политология. Экономика. 2007. N 8. Вып. 4.

7. Тесемников В. А. Русские профессора-слависты философского факультета Белградского университета (1919 - 1941) // Югославянская история в новое и новейшее время. М., 2001.

8. History of Yugoslavia. New York, 1974.

9. Миленкович Т. Общество русских ученых в Югославии. 1920 - 1941 // Русская эмиграция в Югославии. М., 1996.

10. Государственный архив Российской Федерации.

11. Зеньковский В. Пять месяцев у власти (15 мая - 19 октября 1918 г.): Воспоминания. М., 1995.

12. Маевский В. Русские в Югославии: Взаимоотношения России и Сербии. Нью-Йорк, 1966. Т. П.

13. Ершов В. Ф., Курамина Н. В. Российские образовательные учреждения за рубежом: опыт 1920 - 1930 годов // Исторические записки. М., 2004. Вып. 7 (125).

14. Серапионова Е. П. Российская эмиграция в Чехословацкой республике (20 - 30-е годы). М., 1995. С. 125 - 126; Ганин В. В. Профессура и студенчество Русского юридического факультета в Праге (1922 - 1930-е гг.) // Юридическое образование и наука. 2005. N 3. С. 37 - 43.

15. Т. Г. Масарик и "Русская акция" Чехословацкого правительства: к 150-летию со дня рождения Т. Г. Масарика. М., 2005.

16. Отчет о состоянии и деятельности Русского юридического факультета в Праге за 1926/27 уч. год с общим обзором его пятилетней деятельности (1922 - 1927). Прага, 1927.

17. Бондарева Е. А. Сотрудничество Пражского и Белградского русских научных центров // Т. Г. Масарик и "Русская акция" Чехословацкого правительства: к 150-летию со дня рождения Т. Г. Масарика. М., 2005.

18. Записки Русского исторического общества в Праге. Прага, 1927. Кн. 1.

19. Пушкинский сборник. Прага, 1929.

20. Спекторский Е. Пособие к лекциям по истории философии права. Прага, 1925. Т. II.

21. Лосский И. О. Воспоминания: Жизнь и философский путь. СПб., 1994.

22. Алексеев Н. Н. Из Царьграда в Прагу. Русский юридический факультет // Пашуто В. Т. Русские историки-эмигранты в Европе. М., 1992.

23. Российский государственный архив литературы и искусства.

24. Тесемников В. А. Деятельность Русского научного института в Белграде (1928 - 1941) // Развитие общественной мысли в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. М., 1991; Тесемников В. А. Организации и объединения русских эмигрантов в Белграде (1920 - 1941) // Актуальные проблемы славянской истории XIX и XX веков. М., 2003.

25. Азаров Ю. А. Диалог поверх барьеров: Литературная жизнь русского зарубежья: центры эмиграции, периодические издания, взаимосвязи (1918 - 1940). М., 2005.

26. Михальченко С. И. Историк права Ф. В. Тарановский // Srodkowoeuropejskie studia polityczne. Poznan, 2004. Т. 1.

27. Pulko R. Ruski emigranti na Slovenskem. 1921 - 1941. Logatec, 2004.

28. Билимович А. Д. Русская матица. Любляна, 1924.

29. Спекторский Е. В. Белое движение // Возрождение. Париж. 19 XI 1926.

30. Спекторский Е. В. Памяти генерала Врангеля // Новое время. Белград. 1928. N 2104.

31. Назаров М. Миссия русской эмиграции. М., 1994. Т. 1.

32. Алексеева Л. Из воспоминаний о Белграде // Русский альманах. Париж, 1981.

33. Габрич А., Чепич З. Развитие словенской государственной идеи в 1941 - 1991 гг. // Словения. Путь к независимости. М., 2001. С. 56 - 57; Kirk T. Limits of Germandom: Resistance to the Nazi; Annexation of Slovenia // The Slavonic & East European Review. 1991. Vol. 69. N 4.

34. Билимович А. Д. Профессор Е. В. Спекторский // День русского ребенка. Сан-Франциско, 1952. Вып. XIX.

35. Толстой Н. Жертвы Ялты. Париж, 1988; Тарле Г. Я. Российская эмиграция в 1940 - 1950-е годы // Россия и современный мир. 1999. N 3 (24).

36. Ширяев Б. (Алымов А.) Ди-Пи в Италии: Записки продавца кукол. Буэнос-Айрес, 1952.

37. Спекторский Е. В. Правительство и власть // Записки Русской акад. группы в США. Нью-Йорк, 1968. Т. 2.

38. Зенъковский В. Мои встречи с выдающимися людьми // Записки Русской академической группы в США. Нью-Йорк, 1994. Т. XXVI.

39. Ульянкина Т. И. Русские ученые-эмигранты в лагерях Ди-Пи и Толстовский фонд (США) // Нестор. Ежеквартальный журнал истории и культуры России и Восточной Европы. СПБ., 2005. N 9.

40. Нитобург Э. Л. Русские в США. История и судьбы. 1870 - 1970. Этноисторический очерк. М., 2005.

41. Новиков М. М. От Москвы до Нью-Йорка: Моя жизнь в науке и политике. Нью-Йорк, 1952.

42. Спекторский Е. В. Христианская этика. Лекции, прочитанные в Свято-Владимирской Духовной академии в Нью-Йорке в 1950/51 акад. году // Записки Русской академической группы в США. Нью-Йорк, 1980. Т. 13.

43. Посев: Еженедельник общественной и политической мысли. Франкфурт-на-Майне. 25 Ш 1951.

44. Ильин И. А. Собр. соч.: Письма. Мемуары (1939 - 1954). М., 1999.

45. Записки Русской академической группы в США. Нью-Йорк, 1967 - 1980. Т. 1 - 5, 10, 13.

Постоянный адрес данной публикации: