Объявление Англией и Францией 3 сентября 1939 г. войны Германии, казалось бы, должно было явиться поворотным пунктом в отношениях между Англией и СССР в сторону их улучшения, ибо Англия, ведя войну против Германии, объективно была заинтересована в поддержании хороших отношений с Советским Союзом, великой державой, придерживавшейся нейтралитета в этой войне. Однако этого не случилось; англо-советские отношения в первые месяцы войны ухудшились настолько, что в начале 1940 г. стала вполне реальной перспектива возникновения войны между Англией и СССР. Произошло это потому, что Англия в новых военных условиях продолжала прежнюю политическую линию, отражавшую стремление ее правящих кругов организовать войну между Германией и СССР, в которой английский империализм - выступил бы в союзе с германским фашизмом против социалистического государства. Для достижения этой цели необходимо было исправить "ошибку Гитлера" и "переключить" войну на Советский Союз.

Весь период "странной войны" и был использован правительством Невиля Чемберлена для выискивания возможностей "переключения" войны, а также для идеологической и психологической подготовки к этому английского народа и мирового общественного мнения. Эта линия проводилась настолько явно, что о ней писала даже английская буржуазная пресса. Либеральная газета "News Cronicle" отмечала 25 октября 1939 г.: "Россия знает, что длительное время определенные влиятельные люди в Англии лелеяли надежды на то, что рано или поздно удастся стравить Россию и Германию с тем, чтобы они уничтожили друг друга, а мы остались бы в выигрыше и прикарманили бы ставки... Наши твердолобые и сейчас все еще носятся с идеей столкнуть Россию и Германию, чтобы они к нашей выгоде вцепились друг другу в горло. Разговоры о заключении мира с каким-либо германским правительством консервативного толка и о присоединении затем к нему, чтобы совместно вести войну против "красной угрозы", не рассчитаны на увеличение сердечности в англо-советских отношениях. А такие разговоры преобладают"¹ .

Когда началась советско-финская война, английское правительство решило, что оно получило наконец желаемую возможность "переключить" войну, начав военные действия против СССР под предлогом помощи Финляндии. За этим должно было последовать заключение мира с Германией и привлечение ее к антисоветскому походу. Прогрессивный английский журнал "Labour Monthly" писал в ноябре 1939 г.: "Наиболее влиятельные круги английского империализма открыто и полным голосом требуют "переключить" войну, то есть превратить нынешнюю войну в войну против Советского Союза. Они требуют, чтобы Германия быстро отказалась от своей теперешней позиции с тем, чтобы вступить в антисоветскую комбинацию. Они клянутся, что их интересы в действительности идентичны"² .

¹ "News Cronicle", October 25, 1939.

² "Labour Monthly", November 1939, p. 697.

Однако планы "переключения" войны не могли быть осуществлены без Германии. А "переключаться" в то время не отвечало интересам германских империалистов, ибо они не хотели таскать каштаны из огня для своих английских противников. Пока английское правительство носилось со своими авантюристическими планами, немцы готовились к наступлению на Запад. Таково было положение дел, когда 9 апреля 1940 г. Германия нанесла удар по Дании и Норвегии. Это было начало немецкого наступления на Западе, которое положило конец "странной войне".

Провал Попыток Англии и Франции помешать немцам захватить Норвегию вызвал бурю негодования в Англии. Правительство Чемберлена зашаталось, и 10 мая, в день, когда немцы нанесли новый удар, на этот раз уже по Бельгии, Голландии и Франции, оно пало. Новое правительство сформировал Уинстон Черчилль.

Выдвинув Черчилля, известного сторонника активной вооруженной борьбы против Германии, за империалистические интересы Англии, на пост главы правительства, английская буржуазия тем самым взяла курс не на капитуляцию перед наступающей Германией, а на ведение настоящей войны против нее. Это значит, что правящие круги решили, что договориться с Германией на приемлемых для Англии условиях в тот момент не удастся. Под воздействием начавшегося наступления Германии на Западе в правящих кругах Англии произошло изменение соотношения сил: бывшие мюнхенцы, сторонники соглашения с Германией, лишились в значительной мере поддержки английской буржуазии, которая теперь стала возлагать свои надежды на сторонников более энергичной политики. Влияние мюнхенцев уменьшилось, они отошли на второй план, но все же сохранили существенные позиции в правительстве, государственных органах и тем более в экономике.

Первые же дни немецкого наступления на Западе показали, что Англия и Франция будут разбиты. Во всяком случае, для Черчилля это было ясно сразу же, и перед английским правительством, решившим, несмотря на капитуляцию Франции, продолжать борьбу, встал вопрос о новой стратегии для Англии в войне. До этого, пока шла "странная война" и проводилась мюнхенская политика, в новых условиях преследовавшая цель соглашения с Германией, в Лондоне считали, что Англия и Франция располагают достаточными силами для проведения этой политики. Самоуверенность английского правительства была настолько велика, что оно чуть было не ввязалось одновременно еще в войну с СССР. С Соединенными Штатами оно старалось поддерживать хорошие отношения, ибо без американского согласия не в состоянии было бы осуществлять блокаду Германии, однако прохладно относилось к попыткам США принять участие в налаживании соглашения между союзниками и Германией.

В мае - июне 1940 г. все изменилось. Английские правящие круги поняли, насколько они переоценивали силы Англии и недооценивали мощь Германии; для них стало ясно, что одна Англия не может продолжать войну, ибо в этом случае ее ждет такой же страшный разгром, как и Францию. Значит, срочно нужны были мощные и активные союзники. Летом 1940 г. только две великие державы не были вовлечены в войну и могли явиться якорем спасения для Англии, если бы ей удалось заручиться их поддержкой, - это США и СССР. Поэтому правительство Черчилля по мере того, как определялся разгром Франции, сделало основой своей стратегии курс на союз с США. Однако налаживание этого союза было делом сложным и трудным. Во-первых, американцы летом 1940 г. весьма скептически оценивали возможности Англии к продолжению войны. Чемберлен 1 июля записал в своем дневнике после беседы с послом США Джозефом Кеннеди: "Видел Джо Кеннеди, который сказал, что в США все думают, что нас побьют до конца месяца"³ . Во-вторых, в США

³ J. Macleod. Neville Chamberlain. London. 1961, p. 279.

были сильны изоляционисты, которые по разным причинам выступали против того, чтобы Америка ввязывалась в войну, и тогда еще было неизвестно, сколько потребуется времени, чтобы преодолеть их сопротивление. В-третьих, фашистские державы "оси" парировали курс Англии на союз с США подписанием пакта с Японией, а это означало, что если США вступят в войну, то неизвестно еще, не сконцентрируют ли они все свои усилия на Тихом океане. В-четвертых, даже если США и решатся воевать на стороне Англии в Европе, то до того момента, когда их вклад в борьбу станет существенным, должно будет пройти много времени. Генерал-майор Джон Кеннеди, бывший в 1940 г. начальником оперативного управления военного министерства Англии, рассказывает в своих мемуарах, что у него в то время были тесные связи с полковником Раймондом Ли, американским военным атташе в Лондоне. Кеннеди характеризует его как "очаровательного, интеллигентного человека и нашего доброго друга, склонного с оптимистической и философской позиции оценивать перспективы"⁴ . "Оптимист" Ли говорил Кеннеди о перспективах войны против Германии в 1940 г.: "Если мы оставим немцев в покое, они в конце концов истощат себя в наступательных операциях, хотя и могут вначале заставить нас отступить на юг до самого экватора"⁵ . Перспектива быть загнанными немцами в африканские джунгли с последующим возвращением в Европу при содействии США явно не устраивала англичан. Наконец, в-пятых, англичане понимали, что за поддержку и союз им дорого придется заплатить своим американским империалистическим союзникам, причем эта плата будет тем выше, чем больше Англия будет зависеть от США в деле выигрыша войны.

"Пока инициатива находилась в руках противника, особенно после поражения Франции, и пока США были преисполнены решимости не вступать в войну, - пишет Дж. Батлер, - многие наши оценки и предложения страдали известной нереалистичностью... Никто не мог сказать, как нужно действовать, чтобы эту победу обеспечить.., как предотвратить гибель государства в ближайшие критические месяцы"⁶ . Батлер справедливо замечает, что "большая стратегия тесно связана как с чисто военной стратегией, так и с политикой"⁷ . На путях политики правительство Черчилля и решило искать выход, чтобы не только "предотвратить гибель государства", но и обеспечить в будущем победу. Эти пути вели в двух направлениях: к союзу с США и к налаживанию отношений с СССР (последнее с тем, чтобы в дальнейшем можно было опереться на советскую поддержку). Л. Вудвард пишет, что "Форин Оффис в те дни военной катастрофы (вторая половина мая 1940 г. - В. Т.) был занят также другими переговорами: он пытался установить, в какой степени Советское правительство может изменить свою позицию..."⁸ . Это надо понимать так, что уже в то время английская дипломатия начала выяснять, как бы обеспечить отказ СССР от политики нейтралитета и опереться на Советский Союз в войне. В Англии понимали, что прежде всего была нужна хотя бы минимальная нормализация отношений с СССР, крайне испорченных английской стороной за время "странной войны".

Период от апреля 1940 г. до июня 1941 г. отмечен острой, часто подспудной борьбой внутри правящих кругов Англии по вопросу англосоветских отношений. Наиболее здравомыслящие люди, понимавшие, что улучшение отношений с СССР крайне важно для укрепления пози-

⁴ J. Kennedy. Business of War. London. 1957, p. 65.

⁵ I bid.

⁶ Дж. Батлер. Большая стратегия. Сентябрь 1939 - июнь 1941. М. 1959, стр. 21.

⁷ Там же, стр. 19.

⁸ L. Woodward. British Foreign Policy in the Second World War. London. 1962, p. XXIX. Эта работа, так же как и работы Дж. Батлера и У. Медликота (см. ниже. - В. Т.), входит в официальную английскую историю второй мировой войны, и поэтому ее автор имел доступ к архивам Форин Оффиса за годы войны.

ций Англии, встречали ожесточенное сопротивление со стороны мюнхенцев, которым безграничная злоба к социалистическому государству не позволяла реально оценить обстановку. Советский Союз был в то время нейтральным государством, его отношения с Германией регулировались пактом о ненападении, что никоим образом не могло служить препятствием для поддержания нормальных отношений с Англией. Советское правительство неоднократно предпринимало попытки во время "странной войны" улучшить эти отношения, но все они разбивались о высокомерную враждебность английских правящих кругов.

В мае 1940 г. положение несколько изменилось. Если до этого советские предложения о заключении торгового договора не встречали понимания с английской стороны, то "в середине мая, - сообщает Вудвард, - ввиду создавшегося военного положения было крайне желательно избежать длительных переговоров и задержек, ответственными за которые Советское правительство считало бы нас"⁹ . Поэтому военный кабинет 20 мая решил направить в Москву в качестве специального посла "с исследовательской миссией" Стаффорда Криппса. В этом предложении сказалось двойственное отношение английских правящих кругов к англо-советским отношениям. То, что Криппс едет в Москву, должно было удовлетворить тех, кто начал серьезно размышлять о значении Советского Союза в мировой политике. Однако то, что Англия не назначала в СССР нового посла вместо отозванного в конце 1939 г. Сиидса¹⁰ , а посылала "исследовательскую миссию", должно было ущемить престиж Советского Союза и тем самым дать удовлетворение его крайним недругам в Англии. Форин Оффис предвидел, пишет Вудвард, что это неуважительное отношение к СССР не останется незамеченным в Москве и что Советское правительство "может отказаться принять специальную миссию, если мы одновременно не объявим, что скоро направим в Москву постоянного посла"¹¹ . Однако военный кабинет решил иначе. Естественно, что Советское правительство обратило внимание английского правительства на то, что лучше было бы просто назначить посла, после чего не было бы нужды в посылке специального уполномоченного. НКИД поручил полпреду СССР в Англии И. М. Майскому "довести до сведения английского правительства, что правительство СССР не может принять в качестве особого или чрезвычайного уполномоченного ни г-на Криппса, ни кого-либо другого. Если английское правительство действительно хочет вести переговоры о торговле, а не просто ограничиться разговорами о каком-то несуществующем повороте в отношениях между Англией и СССР, то оно могло бы это сделать через своего посла в Москве г-на Сиидса или другое лицо на посту посла в Москве, если г-н Сиидс будет заменен другим лицом"¹² . В конце концов, поторговавшись, как заключают английские прогрессивные авторы книг об англо-советских отношениях супруги Коатс, 5 июня английское правительство назначило Стаффорда Криппса послом в СССР. Пока шла эта переписка, Криппс, 28 мая уже выехавший из Лондона в Москву через Грецию, ждал ее результатов в Афинах. Наконец 12 июня новый посол прибыл в Москву, "о без верительных грамот, которые только 21 июня были переданы ему по телеграфу¹³ . Назначая Криппса послом в Москву, английское

⁹ Ibid., р. 140.

¹⁰ Биограф Криппса Эрик Историк пишет: "Посол сэр Уильям Сиидс находился в "отпуске", то есть, по существу, был отозван... Его прибытие в Англию явилось подготовительным шагом к официальному разрыву отношений, который должен был последовать в том случае, если бы Англия присоединилась к Финляндии в войне против России" (E. Estorick. Stafford Cripps: Master Statesman. New York. 1949, pp. 224 - 225).

¹¹ L. Woodward. Op. cit., p. 140.

¹² "Мировое хозяйство и мировая политика", 1940, N 6, стр. 198.

¹³ W. P. and Z. K. Coates. A History of Anglo-Soviet Relations. London.. 1943, p. 640.

правительство подчеркивало, что он был левым лейбористом и за свою левизну даже исключался из лейбористской партии. Когда поверенный в делах Англии в Москве указал на это обстоятельство в разговоре с советским наркомом иностранных дел, ему было отвечено, что, если Криппс пользуется полным доверием английского правительства, его политические взгляды не представляют интереса для Советского правительства.

Цели у Криппса и у тех, кто его посылал в Москву, были очень большие. Криппс совершенно справедливо считал, что английское правительство "плохо вело переговоры" с СССР, но слишком оптимистически надеялся, что он сможет "заключить торговое, а, возможно, также и политическое соглашение с Советским правительством"¹⁴ . Оптимизм нового посла объяснялся тем, что "плохое ведение переговоров" он, вероятно, объяснял недостатком изобретательности и настойчивости у тех английских дипломатов, которые их вели, и не учитывал, что в Лондоне действовали влиятельные силы, происками которых и объяснялась бесплодность ведшихся переговоров. Эти силы продолжали играть свою роль и во время переговоров, которые вел английский посол, что привело к тому, что до нападения Германии на Советский Союз Криппсу так и не удалось достичь заключения даже торгового договора, хотя Советское правительство стремилось к нормализации отношений с Англией.

Э. Историк, отмечая трудности, стоявшие на пути улучшения англосоветских отношений, пишет, что никогда после Октябрьской революции не существовало дружеских отношений между Англией и Советским Союзом. Были периоды, когда поддерживались дипломатические отношения и велась торговля, "как между врагами, согласившимися на перемирие в ожидании подходящего момента для возобновления ожесточенных военных действий. Английскому правительству потребовалось семь лет для того, чтобы оно решилось послать своего первого посла в Москву. Тот самый премьер-министр, который теперь назначил Криппса, в течение нескольких лет неустанно вел необъявленную интервенционную войну против России. Почти любой член коалиционного правительства был хорошим соратником Черчилля по части ненависти к советскому режиму и поношения его. Даже лейбористские члены коалиции вели постоянную идеологическую войну против Советского правительства, и исполком лейбористской партии всего лишь несколькими неделями ранее выступил против посылки миссии в Москву"¹⁵ .

Прибыв в Москву, Криппс убедился, что крайняя степень ненависти и невежества в отношении Советского Союза характерна и для английских дипломатов, в задачу которых входило поддержание связей между Англией и СССР и которые, казалось бы, должны были несколько лучше знать Советское государство по роду своих обязанностей. Через три месяца после приезда в Москву Криппс писал в одном из своих писем из советской столицы: "Всеобщая ненависть к русским, которая характеризует разговоры англичан, когда они собираются вместе, угнетает и раздражает меня. Большинство из них связано с белогвардейцами, и все традиции и предубеждения Форин Оффиса и дипломатической службы неистово и неразумно антирусские... Эта атмосфера всегда исключала возможность достижения какого-либо разумного соглашения между консервативными правительствами Англии и Россией"¹⁶ . Естественно, что такие настроения в английских правящих кругах и в министерстве иностранных дел Англии даже после разгрома Франции летом 1940 г. делали нормализацию отношений между Англией и СССР крайне трудной и сложной проблемой.

¹⁴ L. Woodward. Op. cit., p. 140.

¹⁵ E. Estorick. Op. cit., p. 222.

¹⁶ Ibid., p. 231.

Английское правительство интересовала не столько нормализация отношений между Англией и СССР, сколько ухудшение отношений между СССР и Германией. Во всех переговорах между советскими и английскими представителями во второй половине 1940 г. и в первой половине 1941 г. английское правительство, по существу, ставило вопрос так: если СССР хочет нормализации отношений с Англией, он должен перейти в развивавшемся мировом конфликте на ее сторону и выступить против Германии. В конечном итоге эта линия была направлена на то, чтобы заставить СССР отказаться от политики нейтралитета, разорвать пакт о ненападении с Германией и ввязаться с ней в войну. При этом, учитывая глубоко укоренившиеся в английской политике недоброжелательство и высокомерие в отношении СССР, нет сомнения, что лондонские руководители предназначали Советскому Союзу роль покорного орудия в их руках, которое они намеревались поставить на службу своим интересам даже более полно, чем это имело место с Францией с 1936 г. по июнь 1940 года.

Отъезд Криппса в Москву Черчилль Использовал для того, чтобы через него направить главе Советского правительства личное послание. Это было сильное средство. Ранее подобные обращения в англо-советских отношениях места не имели, переписка велась на значительно более низком уровне, даже в такой ответственный момент, как англо-советско-французские переговоры летом 1939 года. Послание должно было облегчить Криппсу установление контакта с высшими руководителями Советского Союза и разъяснить им, что предложения, по которым Криппс будет вести переговоры, исходят непосредственно от высших руководителей Англии. "В недавнем прошлом нашим отношениям мешали взаимные подозрения", - писал Черчилль и, сославшись на то, что в свое время СССР подписал пакт о ненападении с Германией, заявлял: "С тех пор появился новый фактор, который делает желательным для обеих наших стран восстановление нашего прежнего контакта". Контакт этот необходим потому, что "нынешняя претензия Германии на гегемонию в Европе" угрожает интересам Англии и СССР¹⁷ . Письмо было написано 25 июня, через три дня после того, как Франция подписала капитуляцию перед Германией, и, следовательно, ясно, какой "новый фактор" имел в виду Черчилль. Французская капитуляция коренным образом изменила соотношение сил в Европе в ущерб Англии, и только полное понимание Черчиллем того простого факта, что без поддержки СССР-Англии, не выжить, могло заставить его направить такое послание.

Документы Форин Оффиса убедительно свидетельствуют о том, что главной целью английской политики в англо-советских отношениях того времени было добиться вовлечения СССР в войну с Германией. Английское правительство стремилось к этому, несмотря на то, что оно твердо знало две вещи: во-первых, что СССР хочет сохранить мир для своих народов и остаться на позициях нейтралитета; и, во-вторых, что он недостаточно подготовлен для ведения такой войны, ибо благодаря попустительству Англии Германия летом 1940 г. располагала огромными военно-стратегическими средствами, значительно большими, чем за год до этого, когда Советский Союз готов был вместе с Англией и Францией бросить всю свою мощь против фашистской агрессии, от чего правительство Чемберлена тогда отказалось. "Инструкции, которые были даны сэру Стаффорду Криппсу, - отмечает У. Медликот, автор двухтомной работы об экономической блокаде, - показывают, что у Форин Оффиса не было серьезной уверенности в том, что удастся заставить Советское правительство изменить его нынешнюю позицию и примкнуть к союзникам против Германии". Предполагалось, пишет он, что цель Советского правительства "состоит в том, чтобы прежде всего избежать войны с лю-

¹⁷ W. S. Churchill. The Second World War. Vol. II. London. 1951, pp. 119 - 120.

бой великой державой... В военном отношении Россия не была достаточно хорошо подготовлена, чтобы предпринять или хотя бы пойти на риск военных действий..."¹⁸ .

Беседа Криппса с руководителями Советского Союза состоялась 1 июля и продолжалась почти три часа; обсуждению подверглись как положение в Европе, так и проблема политических и экономических отношений между Англией и СССР. Из слов Криппса можно было понять, что Англия стремится к восстановлению "старого равновесия" в Европе. Поскольку "старое равновесие" в понимании Англии означало ее господствующее положение в Европе, эта идея, естественно, не была положительно встречена советской стороной.

Криппс, как мы узнаем из английской версии этой беседы, поставил вопрос об англо-советской торговле, по существу, с целью выяснить состояние торговли между СССР и Германией. Он спросил, "достаточно ли хороши и дружественны англо-советские отношения для того, чтобы обеспечить такое положение, когда не возникнет опасности, что какие-либо товары, поставленные Англией для внутренних нужд русской экономики, будут переданы врагу". Ответ, полученный Криппсом, "был благоприятным для ведения Англией дел с СССР". Тогда же английскому послу были даны исчерпывающие разъяснения о характере советско-германских экономических отношений. Ему было разъяснено, что Советский Союз продает Германии свои избыточные продукты, а не те товары, которые он сам вынужден ввозить. Взамен СССР получает из Германии машины, некоторое количество артиллерии и самолетов, трехосные грузовики; был получен также не законченный постройкой крейсер. Для того чтобы Германия была в состоянии выполнять эти советские заказы, СССР передает ей часть импортируемых им цветных металлов, ту часть, которая необходима для изготовления этих заказов. Криппс согласился с тем, что это не может служить "непреодолимым затруднением" на пути англо-советских торговых переговоров¹⁹ . Это - весьма знаменательное согласие; оно, по существу, означало признание английским послом справедливости советской позиции в экономических отношениях между СССР и Германией в первый период второй мировой войны. "Беседа, - замечает Медликот, - была откровенной и в то же время достаточно вежливой"²⁰ . Тем самым признаётся, что Советское правительство в высшей степени внимательно отнеслось к тому шагу английского правительства, который мог быть понят как желание пойти на нормализацию отношений с СССР; Советское правительство ответило на этот шаг большой откровенностью и дружелюбием.

Знаменательно, однако, что Черчилль счел нужным скрыть от истории и своих читателей правду о реакции Советского правительства на его демарш. Он ограничился тем, что опубликовал в своих мемуарах письмо от 25 июня и приписал, что "Криппс благополучно прибыл в Москву и даже имел официальную полезную беседу с советскими руководителями"²¹ . Делает это Черчилль не случайно. Если бы он рассказал правду о беседе Криппса с советскими руководителями, то это было бы ударом по одному из наиболее злобных и далеких от истины измышлений буржуазной историографии относительно внешней политики Советского Союза в первый период второй мировой войны. Начиная с Черчилля, вся английская официальная и неофициальная буржуазная историография упорно и назойливо, правде вопреки, проводит мысль о том, что в первый период второй мировой войны Советская страна якобы была "союзником" Германии²² , что между ними "уже существовал воен-

¹⁸ W. N. Medlicott. The Economic Blokade. Vol. I. London. 1952, p. 635.

¹⁹ Ibid., p. 639.

²⁰ Ibid., p. 640.

²¹ W. S. Churchill. Op. cit. Vol. II, p. 120.

²² "The Initial Triumph of the Axis". Ed. by A. Toynbee and V. Toynbee. London. 1958.

ный союз"²³ , что СССР "активно помогал материалами и услугами усилению мощи Гитлера"²⁴ и вел политику "умиротворения Гитлера почти в течение двух лет"²⁵ и т. д. и т. п. Обычно при этом ссылаются, во-первых, на политическое, во-вторых, на экономическое сотрудничество между СССР и Германией. Обе ссылки явно несостоятельны.

Политические отношения между СССР и Германией определялись тем, что СССР провозгласил нейтралитет в войне и соблюдал его, а также тем, что существовал заключенный 23 августа 1939 г. договор о ненападении между Германией и СССР. Даже буржуазные авторы, которых явно нельзя заподозрить в сочувствии Советскому Союзу, признают нейтральность позиции СССР в 1939 - 1941 годах. Так, сотрудник Калифорнийского университета Джордж Гинзбург пишет, что "после возникновения второй мировой войны и на протяжении почти двух лет, последовавших за этим, СССР оказался в позиции официального нейтралитета и этот его статус был подтвержден международным сообществом". Этим статусом, отмечает он, СССР пользовался "со времени германского нападения на Польшу... до дня германского нападения на Советский Союз"²⁶ . Что касается пакта о ненападении с Германией, то СССР намерен был строго его соблюдать и соблюдал, хотя и не было гарантии, что германское правительство не разорвет договор в тот момент, когда это представится ему выгодным. Это обстоятельство явилось главным побудительным мотивом для того, чтобы СССР в предвидении возможного нападения со стороны Германии осуществил в интересах своей безопасности и общей борьбы народов против фашизма ряд мер в Восточной Европе, укрепивших стратегическое положение Советского Союза.

Чтобы необоснованно обвинить СССР в политическом сотрудничестве с Германией в 1939 - 1941 гг., его недоброжелатели идут на грубую передержку: они выдают договор о ненападении за договор о союзе между СССР и Германией. И это делается, несмотря на то, что текст договора неоднократно публиковался и в Англии, и в США, и во многих других странах. Делается это крайне примитивно; на одной странице такие авторы сообщают о договоре о ненападении, а затем на следующих страницах пишут уже о союзе между Германией и СССР. Однако между договором о ненападении и договором о союзе существует огромная разница, не нуждающаяся в каком бы то ни было объяснении.

Наши идеологические противники при этом идут еще на одну диверсию. 12 - 13 ноября 1940 г. в Берлине состоялись переговоры между германскими руководителями и советским наркомом иностранных дел. Во время этих переговоров немцы призывали СССР сотрудничать в осуществлении агрессии и в качестве компенсации предлагали разделить сферы влияния, дав СССР свободу рук в странах, расположенных южнее. Каспийского моря. Идейные и политические враги Советского Союза подают эти переговоры так, будто бы СССР пошел на эту сделку. Когда в 1948 г. Государственным департаментом США был опубликован в высшей степени недобросовестно сделанный из тенденциозно подобранных в фашистских архивах материалов сборник документов "Нацистско-советские отношения 1939 - 1941 гг.", американская газета "New York Herald Tribune" объявила: "США раскрывают документы о пакте между Сталиным и Гитлером о разделе мира"²⁷ . В таком же духе пода-

²³ J. Leasor. Rudolf Hess. London. 1962, p. 58.

²⁴ W. S. Churchill. Op. cit. Vol. I. London. 1950, p. 496.

²⁵ V. Gollancz. Russia and Our Selves. London. 1941. Цит. по: "Labour Monthly", October 1941, p. 432.

²⁶ G. Ginsburgs. The Soviet Union as a Neutral, 1939 - 1941. "Soviet Studies". Oxford. Vol. X, July 1958, N 1, p. 12, 13.

²⁷ Cm. D. F. Fleming. The Cold War and Its Origins. 1917 - 1960. London. 1961, p. 106.

ются ноябрьские переговоры и этот сборник документов в английской буржуазной печати и историографии, хотя даже в самом сборнике есть материалы, свидетельствующие, что никакого подобного пакта не было заключено ни тогда, в Берлине, ни позже. Документы говорят, "что когда нацистские лидеры предлагали Советскому Союзу Иран, Афганистан и даже Индию, то советский нарком переводил разговор на политику Германии на Балканах и недвусмысленно давал понять своим собеседникам, что СССР явно не одобряет германскую экспансию в балканских странах. Более того, отказ Советского Союза принять предложенную ему сделку крайне обострил советско-германские отношения и явился одной из причин нападения Германии на Советский Союз.

Медликот указывает, что Криппс докладывал Форин Оффису в этой связи, что визит советского наркома в Берлин "не привел к какому-либо укреплению советско-германских политических связей"²⁸ . Джордж Кеннан, видный американский дипломат и историк, известный своей враждебностью к СССР, следующим образом оценивает результаты этого визита: "Риббентроп пытался выяснить возможность вовлечения России в тройственный пакт. Идея состояла не в том, чтобы заставить ее воевать на стороне Германии, а в том, чтобы связать ее обязательством не переходить на другую сторону... На карту поставлены вещи, серьезнее которых уже ничего не было. Это фактически был настоящий поворотный пункт во второй мировой войне". Требования о том, чтобы Германия оставила в покое Балканы, заявленные советским наркомом, "решительно противоречили военным интересам Германии... И эта непреклонная позиция была поддержана двумя неделями позже, 26 ноября 1940 г., в дипломатической ноте германскому правительству... Менее чем через месяц после получения этой ноты... Гитлер отдал приказы о подготовке так называемой операции Барбаросса, предназначенной... сокрушить Советскую Россию в быстрой военной кампании"²⁹ . К такому выводу приходит Кеннан, ссылавшийся, кстати говоря, при рассмотрении этого вопроса на сборник "Нацистско-советские отношения 1939 - 1941 гг.". Бывший генерал-майор германской армии Б. Мюллер-Гиллебранд пишет, что посещение советским наркомом иностранных дел Берлина в ноябре 1940 г. и имевшие место переговоры "не только привели к провалу попытки вовлечь Советский Союз в пакт трех держав, но и со всей очевидностью вскрыли наличие серьезной напряженности в отношениях с этой страной. Таким образом, не могло быть больше и речи об отсутствии на Востоке угрозы с тыла"³⁰ . Ни о каком союзе с Германией, ни о каком умиротворении Германии нельзя говорить применительно к советской внешней политике, если не стремиться сознательно и злонамеренно фальсифицировать ее³¹ .

Это в равной степени относится и к советско-германским экономическим отношениям. Советский Союз поддерживал с Германией торговые связи, на что он имел и юридическое и моральное право с точки зрения международных норм и обычаев, и эти связи не означали его отступления от позиции нейтралитета. Советско-германское торговое соглашение от 19 августа 1939 г., как замечает американский буржуазный автор Д. Даллин, "никоим образом не представляло собой радикального из-

²⁸ W. N. Medlicott. Op. cit. Vol. I, p. 647.

²⁹ G. Kennan. Russia and the West under Lenin and Stalin. Boston. 1961, pp. 342, 343 - 344.

³⁰ Б. Мюллер-Гиллебранд. Сухопутная армия Германии, 1933 - 1945. М. 1958, стр. 95.

³¹ Интересно, что Криппс не разделял этих фальсификаций. В частности, он говорил по поводу советско-японского пакта о нейтралитете, подписанного 13 апреля 1941 г., что он рассматривает этот пакт "как антигерманский, ибо его единственной целью может быть защита русских восточных границ на случай нападения Германии на советские западные границы" (E. Estorick. Op. cit., p. 240).

менения в русско-германских торговых отношениях. Наоборот... "его условия были скромными"³² . А Дж. Гинзбург по этому поводу заявляет, что "существование и успешное осуществление этого коммерческого пакта не влекли за собой изменения советского нейтралитета. Ни в этом соглашении, ни в различных других экономических соглашениях, которые за ним последовали, СССР не брал на себя обязательства торговать только с Германией; его обязательства по этим соглашениям не запрещали торгового обмена с лагерем противников Германии"³³ .

Советский Союз продавал Германии продовольствие и сырье, что, разумеется, представляло для Германии определенную ценность. Однако СССР делал эти поставки только потому, что взамен Германия передавала ему крайне необходимые для его обороны и промышленности машины и предметы вооружения. "На основании договора от 19 августа 1939 г., - пишет Б. Мюллер-Гиллебранд, - было заключено соглашение о товарообмене с Советским Союзом, по которому СССР согласился поставлять продовольствие и сырье, а Германия - машины, корабельное оснащение, оружие и лицензии на производство важной в военном отношении продукции... Так в счет ответных поставок были переданы находившийся на оснащении тяжелый крейсер "Лютцов", корабельное вооружение, образцы тяжелой артиллерийской техники и танков, а также важные лицензии. Гитлер отдал распоряжение о предпочтительном осуществлении этих поставок, к чему, однако, отдельные виды вооруженных сил ввиду испытываемых ими трудностей в области вооружений приступили без должной энергии"³⁴ . Если поставить вопрос о том, что с точки зрения ведения войны представляет большую непосредственную ценность - сырье и продовольствие, поставлявшиеся Советским Союзом Германии, или предметы вооружения, получавшиеся из Германии, то бесспорно, что поставки из Германии имели не меньшее, если не большее значение, чем поставки из СССР. Следовательно, ни о каком умиротворении Германии и в этом случае речи быть не может. СССР не только осуществлял свое бесспорное право на внешнюю торговлю, но и использовал эту торговлю для укрепления своего оборонного потенциала. Это не только законное право, но и прямая обязанность любого государства.

Многие буржуазные историки забывают, что в существовавших тогда условиях упрочение стратегических позиций Советского Союза, его оборонной мощи отвечало интересам Англии не только в том смысле, что, став впоследствии союзником Англии, СССР мог лучше выполнять свои союзнические обязательства, но и в плане отвлечения сил Германии на Восток в то время, когда СССР в войне еще не участвовал. Член английского парламента Артур Вудборн говорил в 1941 г.: "Все мы мало отдаем себе отчет в том, что великая мощь России, даже находившейся вне войны, являлась свинцовой гирей на ноге у Гитлера, которая помешала ему прыгнуть на нас"³⁵ . Значит, если английские буржуазные историки занимаются вымыслами относительно советско-германских отношений в 1939 - 1941 гг., то это делается не в целях установления истины, а в совершенно обратных целях.

Без оснований обвиняя СССР в "умиротворении" Германии, эти авторы явно стремятся снять ответственность за политику умиротворения Гитлера с правительств Англии, которые проводили эту политику с января 1933 г. до апреля 1940 г., уменьшить гнев английского народа против тех кругов, которые вели эту политику. Для этого и пускается

³² D. J. Dallin. Soviet Russia's Foreing Policy, 1939 - 1942. New Haven 1942 p. 57 - 58.

³³ G. Ginsburgs. Op. cit. "Soviet Studies", July 1958, N 1, p. 16.

³⁴ Б. Мюллер-Гиллебранд. Указ. соч., стр. 64 - 65.

³⁵ "Labour Monthly", October 1941, p. 434.

в оборот версия о том, что и еще кто-то другой действовал аналогичным образом.

Ссылками на поставки СССР Германии при одновременном умолчании о том, что получал СССР из Германии³⁶ , пытаются отвлечь внимание народов от того факта, что в значительной степени на английские кредиты, на английском сырье германский фашизм создавал свою вооруженную машину, обрушившуюся в годы второй мировой войны на многие страны Европы, не исключая и Англию. В этой связи полезно вспомнить заявление "Stock Exchange Gazette" в номере от 3 мая 1935 года. "Кто финансирует Германию?" - ставила вопрос газета и отвечала: "Германия не смогла бы выполнить свои планы, если бы она не использовала Англию для платежей... Она закупает шерсть, хлопок, никель, медь и нефть... Финансирование производится через Лондон". Газета "Financial News" на этот счет сообщала: "Нет сомнений, что практически вся свободная валюта, которой располагала Германия для приобретения сырья, была предоставлена ей прямо или косвенно Англией. Если когда-либо наступит день сведения счетов, то английское правительство в силу своей либеральной позиции в этом вопросе будет ответственно за жизни английских солдат и гражданского населения. Военные материалы, которые эвентуально будут использованы против Англии, никогда не были бы изготовлены, если бы не великодушие, с которым Англия предоставляет своему врагу свободную валюту для приобретения сырья"³⁷ . В 1938 г. Германия получила из стран Британской и Французской империй 26% потребленной ею железной руды, 33% свинца, 50% хрома, 62% меди, 61% марганца, 94% никеля, 60% цинка и 52% каучука³⁸ . В самый последний месяц перед началом войны Англия особенно активно снабжала германских нацистов военно-стратегическими сырьевыми материалами. Английская газета "News Chronicle" писала 19 августа 1939 г.: "Огромные германские заказы на каучук и медь были реализованы вчера в Лондоне, невзирая на стоимость. Закупка почти 3000 тонн меди взвинтила цены... До сих пор в одном только Лондоне в этом месяце Германия закупила более 10000 т... Лондонская каучуковая биржа имела почти рекордный оборот благодаря германскому заказу на 4000 т." Германия, как сообщают, закупила уже в этом месяце 17000 т, то есть количество, обычно закупаемое ею в течение двух месяцев". Чем же рассчитывалась Германия с Англией за эти кредиты и сырье? Обещанием напасть на Советский Союз - социалистическое государство рабочих и крестьян. Таковы были "поставки" со стороны Англии. Когда же она оказалась в войне с Германией, английские правящие круги сделали все возможное, чтобы вытравить из памяти народов свои действия по вооружению Германии. Одно из средств, при помощи которых это делалось, состояло в обвинении Советского Союза в том, в чем повинна была сама Англия. Затем эта фальсификация перешла в буржуазную историческую литературу, которая до сих пор усердно ее распространяет.

Буржуазной историографии нужно изображать СССР в виде "союзника" Гитлера для того, чтобы этим недобросовестным способом оправдать политику Англии и Франции в отношении СССР во время "странной войны", их намерение напасть на Советский Союз в 1940 г. с Севера и Юга, объединиться с Гитлером и предпринять совместный антисоветский поход. Для оправдания этих столь же позорных, сколь и неумных действий и приходится буржуазной историографии прибегать к весьма

³⁶ Медликот в своей книге об экономической блокаде пошел на то, что, поместив подробный список советских поставок в Германию, не дал аналогичного списка германских поставок в СССР.

³⁷ Цит. по "Labour Monthly", October 1939, p. 586 - 587.

³⁸ Ibid.

неблаговидным средствам. Это ее явно не украшает, но она выполняет свой социальный классовый заказ.

Несмотря на то, что советско-германские отношения не служили препятствием для нормализации англо-советских отношений, а Советское правительство, как свидетельствовала встреча Криппса с руководителями СССР 1 июля 1940 г., готово было содействовать такой нормализации, радикальных изменений в англо-советских отношениях не наблюдалось. Объясняется это тем, что или Черчилль сам недостаточно последовательно вел линию на улучшение отношений, или его шаги в этом направлении встречали мощное сопротивление со стороны той части правящих кругов, которая даже во второй половине 1940 г. не в состоянии была преодолеть свою ненависть к Советскому Союзу и правильно оценить значение для Англии отношений с великой социалистической державой. Вероятнее всего, сказывались оба эти фактора.

Попытки Криппса вести торговые переговоры в Москве были, по существу, сорваны действиями, которые предприняло английское правительство в связи с вхождением в состав СССР прибалтийских республик. Решение народов Литвы, Латвии и Эстонии, которым угрожало порабощение со стороны германского фашизма, воссоединиться с народами Советского Союза в одном государстве привело в бешенство лондонских политиков. Еще бы! Ведь, как признает Черчилль, эти государства в период существования в них реакционных режимов представляли собой "аванпосты Европы против большевизма"³⁹ . Теперь с этим было покончено.

В ответ на вхождение прибалтийских республик в состав СССР английское правительство "заморозило" в английских банках средства, принадлежащие этим республикам, то есть отказалось вернуть эти средства их законным владельцам. Одновременно были захвачены находившиеся в английских портах торговые суда прибалтийских государств. Бывшие дипломатические миссии этих государств по-прежнему признавались английским правительством, хотя они уже никого не представляли. Естественно, что Советское правительство не могло не рассматривать эти действия английского правительства как враждебные СССР. "Советское правительство чувствует, - писала "Times", - что оно получило новое основание для раздражения в связи с тем, что Англия блокировала золото и кредиты балтийских стран"⁴⁰ . Советское правительство получило не только основание для недовольства, но и доказательство неискренности английского правительства, которое официально провозглашало, что стремится к улучшению отношений с СССР, и одновременно предпринимало направленные против него действия.

Э. Историк сообщает, что в середине октября 1940 г. Криппс весьма оптимистически писал относительно начавшихся между ним и Народным комиссариатам внешней торговли СССР торговых переговоров. Однако, замечает Э. Историк, "едва он вручил свои предложения Советскому правительству, как англичане захватили еще 13 судов, которые ранее входили в состав торгового флота прибалтов... Советскому правительству представлялось, что Криппс в Москве поет совершенно не в унисон с действиями его правительства в Лондоне"⁴¹ . Торговые переговоры в Москве между Криппсом и Советским правительством велись секретно с тем, чтобы те, кто не был заинтересован в улучшении англосоветских отношений, не смогли помешать им. Однако английское, правительство разгласило сведения об этих переговорах по радио. "Криппсу казалось, - пишет Э. Историк, - что каждый шаг, который он де-

³⁹ W. S. Churchill. Op. cit. Vol. III. London, 1950, p. 615.

⁴⁰ "Times", August 3, 1940.

⁴¹ E. Estorick. Op. cit., p. 236.

лал в Москве с целью улучшения отношений с Советским правительством, немедленно сопровождался каким-либо глупым контрманевром со стороны английского правительства в Лондоне... Он считал, что английское правительство играло прямо на руку немцам"⁴² .

Сейчас мы знаем, что Криппс считал необходимым (в этом он тоже расходился с Форин Оффисом) удовлетворить советское требование о передаче в распоряжение советских органов "замороженного" золота и судов прибалтийских республик⁴³ . Однако английское правительство поступило вразрез с мнением своего посла. Поэтому правы супруги Коатс, когда они утверждают, что "единственное, что помешало заключению англо-советского торгового соглашения и установлению дружеских отношений, - это упорное нежелание со стороны английского правительства и английских влиятельных кругов считаться с реальностью и обращаться с СССР как с мощной нейтральной державой. Они как будто бы говорили сами себе: "СССР? В конце концов, это лишь страна рабочих; она не может рассчитывать на те уважение, терпимость, взаимопонимание и дружбу с нашей стороны, которые мы неизменно проявляли в отношении Турции, Испании, Японии и даже Италии до того, как она вступила в войну"⁴⁴ .

Если правительство и буржуазные круги Англии именно таким образом относились к Советскому государству, то позиция сознательных английских трудящихся была иной. Английский народ, хотя и выиграл "битву за Англию" летом 1940 г., по мере того как развивалась фашистская агрессия, теперь уже в Юго-Восточной Европе и в Северной Африке, все больше и больше понимал, что его спасение - в сотрудничестве с Советским Союзом.

Конференции отдельных профсоюзов все чаще и чаще высказывались за установление дружественных отношений между Англией и СССР, что означало проникновение этой идеи в массу рядовых членов профсоюзов. В печати появляются выступления различных публицистов в пользу англо-советского сближения и направления в Москву влиятельного английского представителя для переговоров по этому вопросу. Общий тон прессы в отношении к СССР начал, хотя и медленно, меняться: наряду с недоброжелательством и злопыхательством на страницах английских газет время от времени появлялись здравые суждения относительно англо-советских отношений.

Официальное высшее руководство лейбористов и профсоюзов еще целиком и полностью поддерживало антисоветскую политику наиболее реакционной части правящих кругов, однако настроения низов уже давили на среднее звено лейбористского руководства. Это находило свое выражение в участившихся запросах лейбористских членов парламента относительно того, почему задерживается достижение взаимопонимания с СССР. Член палаты общин лейборист Шинуэлл в середине октября 1940 г. заявил на одном из собраний: "На основании того, что мне известно, я убежден, что русское правительство стремится к дружескому взаимопониманию с нашей страной. Если бы у нас вместо Галифакса был какой-либо другой министр иностранных дел, который устранил бы все ошибки прошлого и попытался достигнуть дружеского взаимопонимания с Советской Россией, последовал бы отклик, который удовлетворил бы всех людей на земном шаре, желающих сохранения нашей свободы"⁴⁵ . Даже в буржуазных общественных кругах начали подумывать о желательности сближения с Советским Союзом. Об этом свиде-

⁴² Ibid., p. 239.

⁴³ L. Woodward. Op. cit., p. 143.

⁴⁴ W. P. and Z. K. Coates. Op. cit., p. 655 - 656.

⁴⁵ Ibid., p 647.

тельствовали выступления либеральной газеты "News Chronicle", в которых утверждалось, что "если мы не будем рано или поздно сотрудничать с Москвой, то никогда не удастся обеспечить стоящего мира". Одновременно высказывалось сожаление по поводу провала англо-франко-советских переговоров 1939 года⁴⁶ .

Требование обеспечить англо-советское сотрудничество прозвучало наиболее мощно на Народном Конвенте, собравшемся в Лондоне в январе 1941 года. 2 234 делегата от рабочих 239 промышленных предприятий и многих профсоюзов, общественных и политических организаций выразили глубочайшую тревогу по поводу ведения войны английским правительством и призвали английский народ бороться за осуществление ряда требований, среди которых важное место занимало требование установления дружественных отношений с Советским Союзом⁴⁷ . Участник Конвента профсоюзный деятель Гарри Адаме писал, что во время Конвента обнаружилось, насколько "ясно и твердо чувствовал английский народ необходимость единства с Советской Россией и как глубока была его ненависть ко всем тем, кто открыто или путем темных интриг" сеял рознь между Англией и Советским Союзом⁴⁸ .

Весной 1941 г. Германия завершила захват Балканского полуострова. Англия, давшая в свое время "гарантии" Греции, не решилась нарушить свое слово так цинично, как она сделала это в отношении Польши. Слишком большой морально-политический ущерб причинило бы Англии это предательство. Поэтому в Грецию были посланы английские войска, однако задержать немцев они не смогли и в конце апреля 1941 г. были эвакуированы. Дюнкерк повторился еще раз. Известный английский военный историк Дж. Фуллер пишет, что "так же, как и в Дюнкерке, все тяжелое вооружение и снаряжение было оставлено"⁴⁹ . Когда после этого в мае 1941 г. немцы, сломив упорное сопротивление английского гарнизона, заняли важный в стратегическом отношении остров Крит в восточной части Средиземного моря, в Лондоне не оставалось уже сомнений в том, что страшная опасность нависла над Ближним Востоком, где находился один из важнейших центров Британской империи.

Развитие событий весной 1941 г. еще раз со всей убедительностью показало, насколько Англия нуждалась в союзе с СССР для ведения дальнейшей борьбы против Германии. Английское правительство уже с февраля 1941 г. начало серьезно рассматривать возможность германского нападения на Советский Союз. В соответствии со своими целями и этой возможностью оно и строило отношения с СССР. "Нужно помнить, - пишет Медликот, - что на всем протяжении этих первых месяцев 1941 г. английское правительство никогда не упускало из виду возможность эвентуального англо-русского сотрудничества против Германии"⁵⁰ .

Однако действия английского правительства, относящиеся к тому времени, показывают, что это сотрудничество, по замыслу английских правящих кругов, не должно было быть равноправным, что Лондон не намерен был принимать во внимание законные интересы Советского Союза. С удивлением читаешь в официальной английской истории второй мировой войны, что правительство Англии в целях создания условий для "налаживания сотрудничества" с СССР считало необходимым оказание на Советский Союз "различного давления в рамках экономической войны". Оказывается, что и заключения торгового договора с СССР англичане добивались путем "всяческого возможного давления на Со-

⁴⁶ Ibid., pp. 647 - 648.

⁴⁷ "The Official Report of the Peoples Convention". London. 1941, p. 55.

⁴⁸ H. Adams. Peoples Convention Fights for British-Soviet Unity. London. 1941, p. 7.

⁴⁹ Дж. Ф. С. Фуллер. Вторая мировая война. 1939 - 1945 гг. М. 1956, стр. 144.

⁵⁰ W. N. Medlicott. Op. cit., p. 654.

ветское правительство"⁵¹ . Эта тактика не могла не причинить вреда англо-советским отношениям. Советское правительство понимало все это и, представляя великую мощную державу, не могло не реагировать отрицательно на стремление английской стороны строить с ним отношения на неравноправной основе.

В целях оказания давления на СССР английское правительство упорствовало в своей незаконной позиции по вопросам, возникшим в связи с вхождением прибалтийских республик в СССР, оно усилило меры, направленные на срыв внешней торговли Советского Союза, а затем взяло обратно свои предложения по вопросу о торговле между двумя странами, сделанные в октябре 1940 года. Мысль взять эти предложения обратно с целью оказать нажим на СССР подал в ноябре Криппс. Английский МИД колебался. Затем в декабре, после того, как Галифакс был назначен послом в США, а Идеи стал министром иностранных дел, Криппс получил от последнего согласие на отзыв октябрьских предложений. Одновременно Идеи послал Криппсу личную телеграмму, в которой объяснял, что ему не хотелось бы начинать свою деятельность на посту министра иностранных дел с "занятия линии, которая может привести к ссоре с Советским правительством и которая в нынешних условиях могла бы выглядеть как новая политика в отношении Советского Союза". Посол согласился, выждал несколько недель и 21 февраля 1941 г. отозвал свои октябрьские предложения по торговым вопросам⁵² . Несмотря на подобные действия со стороны английского правительства, Советское правительство не только всячески старалось избежать обострения отношений с Англией, но демонстрировало, как докладывал Криппс в Лондон в конце марта 1941 г., "желание подготовить почву для возможного сближения с нами"⁵³ .

Получив сведения о массовой концентрации германских войск на границах СССР, английское правительство пришло в сильнейшее беспокойство, так как не могло решить трудный для него вопрос: если немцы предъявят Советскому Союзу свои требования, то как он будет на них реагировать: примет эти требования, полностью капитулирует перед Германией и превратится в ее союзника или же будет воевать за свою свободу и независимость? Этот вопрос был трудным для английских деятелей потому, что они очень плохо знали Советское государство, его народ, его армию. Английские правящие круги до этого почти четверть века распространяли о СССР всякие небылицы и теперь оказались жертвами своей пропаганды. В то же время английское правительство к весне 1941 г. уже было твердо убеждено, что его интересам отвечало, чтобы Советский Союз оказал сопротивление Германии в случае как дипломатического нажима и шантажа, так и военного нападения на него. Поощрение СССР к этому, временами переходившее в прямое провоцирование его на обострение отношений с Германией с целью вызвать советско-германское столкновение, характерно для политики Англии весной 1941 года.

3 апреля Черчилль на основании сведений, добытых министерством иностранных дел и военной разведкой Англии, направил главе Советского правительства послание, в котором предупреждал о возможности нападения Германии на СССР и сообщал некоторые сведения, говорившие о такой возможности. По поводу этого послания Криппс сообщал в Лондон о своих опасениях, что оно может быть истолковано Советским правительством "как попытка с нашей стороны вызвать беспокойство в отношениях между Россией и Германией"⁵⁴ .

⁵¹ Ibid.

⁵² Ibid., pp. 647 - 648.

⁵³ Ibid., p. 656.

⁵⁴ W. Woodward. Op. cit., p. 143.

Однако, высказав это суждение, Криппс сам стал действовать вразрез с ним. В ночь с 12 на 13 апреля он направил заместителю министра иностранных дел СССР письмо, в котором заявил, что "если Советское правительство не примет немедленно решения о сотрудничестве со странами, еще сопротивляющимися державам "оси" на Балканах, русские потеряют последний шанс защищать свои границы вместе с другими"⁵⁵ . Это обращение, по существу, представляло собой предложение Советскому Союзу немедленно разорвать пакт о ненападении с Германией и выступить против нее. Такие действия Криппса, учитывая болезненную мнительность и подозрительность И. В. Сталина, а также неверную оценку последним военно-стратегических планов Германии весной 1941 г., вероятно, причинили ущерб более спокойному демаршу Черчилля, и этот сигнал вместе с другими сигналами о предстоявшем нападении Германии на СССР, имевшимися в распоряжении Советского правительства, был оставлен И. В. Сталиным без должного учета. Показательно, что 22 апреля Черчилль комментировал одну из телеграмм Криппса по этому вопросу следующим образом: "Советское правительство прекрасно знает о грозящей ему опасности, а также о том, что мы нуждаемся в его помощи"⁵⁶ (выделено мной. - В. Т.). Именно осознание английским правительством того факта, что оно крайне нуждается в помощи Советской страны, определило его позицию в одном из таинственных и до сих пор еще не во всех деталях разгаданных событий второй мировой войны.

10 мая 1941 г. заместитель Гитлера, руководитель нацистской партии рейхсминистр Рудольф Гесс, на самолете-истребителе прилетел из Германии в Англию и с парашютом приземлился в Шотландии. Он прибыл для того, чтобы предложить английским правящим кругам на определенных условиях заключить мир с Германией и принять вместе с ней участие в войне против Советского Союза. Хотя английское правительство до сих пор не опубликовало материалов о переговорах с Гессом, однако суть привезенных им предложений ни у кого сомнений не вызывает.

В обширной литературе о миссии Гесса идет обсуждение вопроса о том, от чьего имени Гесс сделал предложения английскому правительству: от себя лично или от имени Гитлера. Сам Гесс утверждал (с тем, чтобы в случае провала его миссии ничем не связать Гитлера), что он предпринял полет исключительно по своей инициативе. Сейчас, как об этом свидетельствует вышедшая в 1962 г. в Англии книга Джеймса Лисора, "представляется определенным, что единственный важный факт относительно миссии Гесса, неизвестный Гитлеру, - это точная дата его отлета"⁵⁷ . Лисор пишет, что "ближайшие к Гитлеру люди понимали, что Гесс осуществил то, чего хотел фюрер, и с ведома Гитлера, исключая точное время и день полета, ибо это в основном зависело от погоды"⁵⁸ .

Что же побудило тогдашнее германское правительство сделать такое предложение Англии? На этот счет споров нет: это боязнь войны на два фронта. Авторы книги, подготовленной по поручению английского Института международных отношений, справедливо пишут, что Гитлер "заигрывал с идеей налаживания урегулирования с Англией, чтобы освободить себе руки для ведения на Востоке войны на одном фронте"⁵⁹ .

Нельзя сказать, что предложение мира и антисоветского союза Англии весной 1941 г. было сплошной авантюрой со стороны Гитлера.

⁵⁵ Ibid., p. 149.

⁵⁶ Ibid.

⁵⁷ J. Leasor. Op. cit., p. 174.

⁵⁸ Ibid., p. 122.

⁵⁹ "The Initial Triumph of the Axis", p. 403.

У него были достаточно веские основания полагать, что его предложение может быть принято. В самом деле, разве не английское правительство на протяжении предвоенных лет всячески содействовало подготовке Германии к войне, полагая, что это будет война против СССР? Разве не английское правительство вело тайные переговоры во время "странной войны" с различными нацистскими эмиссарами, нащупывая пути для мира с Германией? Разве не английское правительство в январе - марте 1940 г. прилагало невероятные усилия, чтобы "переключить" войну на СССР, и всячески выражало свою готовность принять вместе с Германией участие в антисоветском походе? И, наконец, разве не занимали даже теперь, при правительстве Черчилля, весьма влиятельных постов в Англии те люди, которые организовали в свое время Мюнхен и жаждали содействовать Германии в разгроме Советского Союза? Это были весьма веские основания, однако Гитлер не учел одного весьма важного обстоятельства: истекшие месяцы второй мировой войны многому научили английский народ и наиболее прозорливых представителей правящих кругов.

Черчилль и его единомышленники отдавали себе отчет в том, что если бы Гитлеру удалось одолеть Советский Союз и захватить его ресурсы, то судьба Англии была бы решена; она уже не имела бы никаких надежд на успешное сопротивление своему врагу и превратилась бы в сателлита Германии. Если у Черчилля могли быть на этот счет какие-либо сомнения, то сам Гесс их развеял; он начал свои переговоры в Англии с требования отставки Черчилля и создания профашистского правительства. И это еще до того, как Германия напала на СССР. "Черчилль, - пишет Лисор, - не намеревался вести переговоры о каком-либо мирном договоре с Германией, который, как он был убежден, поставит Англию в положение, когда она должна будет принять сюзеренитет Германии"⁶⁰ .

Предложение германского правительства принято не было, но узнал ли об этом Гитлер до 22 июня 1941 г., пока неизвестно. Нам представляется, что основной загадкой в отношении миссии Гесса, пока еще не решенной, является вопрос о том, получил ли Гитлер прямой ответ от английского правительства на свое предложение, и если получил, то каков был этот ответ? Известно одно, что после полета Гесса и его переговоров с английским правительством нападение Германии на СССР не было ни отменено, ни задержано. Это ставит новый вопрос: рискнул ли бы Гитлер начать войну против СССР, зная, что Англия не идет на мир и что Германии предстоит борьба на два фронта?

Официальная реакция английского правительства на миссию Гесса была такой, что у Гитлера могло сложиться мнение, что сговор не исключается, что нужно лишь "подтолкнуть" его, напав на СССР, Ведь бывшие мюнхенцы в Англии считали Гитлера предателем, когда он в 1939 г. не напал на Советский Союз и заключил с ним пакт о ненападении. Летом 1940 г. в Англии появилась написанная лордом Ллойдом брошюра "Дело Британии", в которой Гитлер обвинялся в "высшем предательстве". То, что предисловие к ней написал министр иностранных дел Галифакс, придавало брошюре явно официозный характер⁶¹ . Следовательно, для обеспечения соглашения с Англией Гитлеру нужно было делом "искупить предательство" и доказать, что он готов выполнить задачу борьбы против социализма. "Почему Черчилль и английские власти умышленно решили сохранять таинственное молчание относительно Гесса, когда в действительности его предложения были от-

⁶⁰ J. Leasor. Op. cit., p. 174.

⁶¹ "Labour Monthly", August 1941, p. 345.

вергнуты, остается официально не разъясненным, - писал в 1941 г. "Labour Monthly". - Не было ли это молчание с заключавшимся в нем намеком на возможность некоторого соучастия ловушкой, которая должна была подтолкнуть Гитлера на его отчаянное предприятие, дав ему надежду на некую возможную в будущем поддержку с тем только, чтобы нанести ему самый решительный контрудар, как только он предпримет свое предприятие? Не придумал ли какой-то яркий ум в английской дипломатии этот план использовать Гесса в виде бумеранга и поймать Гитлера на его собственную антисоветскую приманку, которой в прошлом он так часто дурачил английские правящие классы? Только материалы, которые появятся в будущем об этих событиях, раскроют детали этого эпизода"⁶² . Однако до сих пор английское правительство хранит полное молчание на этот счет. Это молчание, на наш взгляд, говорит в пользу версии, сформулированной в свое время журналом "Labour Monthly". Что касается английской буржуазной историографии, то она также старается помалкивать об этом событии, а в тех случаях, когда ей это не удается, она ограничивается пересказом уже известных фактов.

Обращает на себя, однако, внимание в связи с концепцией "Labour Monthly" следующее замечание, содержащееся в одной из книг, подготовленной английским Институтом международных отношений: "Почему же тогда в 1941 г. Гитлер, как бы он ни недооценивал англо-американскую мощь, умышленно пошел вразрез со своими политико-стратегическими принципами на риск... войны на два фронта? Ответ на этот вопрос, кажется, должен состоять в том, что он глубоко ошибся в своем предвидении того, какова будет английская реакция на германское нападение на Советский Союз. Знал или не знал Гитлер об эскападе Гесса, он мог вообразить.., что Англия даст Гитлеру свободу рук для войны против Советского Союза"⁶³ . Следовательно, издание Института международных отношений не исключает возможности того, что гипотеза "Labour Monthly" является верной, а, скорее, говорит в пользу этой гипотезы.

Таким образом, уже в мае 1941 г., а может быть, даже и раньше, английское правительство приняло, по существу, решение о совместной с Советским Союзом борьбе против Германии. По мере приближения 22 июня 1941 г. правительство, дипломаты и военные деятели в Англии уделяли все больше и больше внимания рассмотрению этого вопроса "Было признано, - пишет генерал Исмей, один из ближайших сотрудников Черчилля, - что нет никакой другой альтернативы"⁶⁴ .

Это решение английского правительства нашло свое отражение в позиции английской печати и в конфиденциальных заявлениях Идена советскому послу. Консервативная пресса, явно отражавшая мнение правительства, стала просто неузнаваемой во многих своих выступлениях, касавшихся СССР. Если Советский Союз "будет воевать, то сможет ли он сдержать Гитлера до тех пор, пока наступит зима, и прекратит военные действия? - писала "Daily Mail" 13 июня 1941 г. - Если сможет, то весь ход войны будет изменен. Англия будет намного сильнее к будущей весне... Мы надеемся, что правительство даст сэру Стаффорду Криппсу свободу рук в переговорах с Россией. Никаким интересам не должно быть позволено стать на пути возможного соглашения". Другая консервативная газета, "Evening Standard", указывала 19 июня 1941 г., что во время войны были моменты, когда "Москва считала, что у Англии есть враждебные ей намерения или, по крайней мере, что мы ослабим наши военные усилия против Германии, если немцы дви-

⁶² Ibid., p. 351.

⁶³ "Initial Triumph of the Axis", p. 368.

⁶⁴ Ismal. The Memoirs of the Lord Ismay. London. 1960, p. 225.

нутся на восток. Мы должны признать, что в прошлом были определенные основания для этих опасений. Как раз более года тому назад большинство английских газет шумно требовало войны против России. Могут ли быть устранены эти иллюзии? По крайней мере публично должно быть заявлено: если даже Гитлер двинется на восток, Англия будет вести войну против Германии".

Близкие к этим по смыслу заявления делал и Идеи в беседах с И. М. Майским. 10 июня он сослался на концентрацию немецких войск против СССР и заметил, что "в случае русско-германской войны мы сделаем все, что в наших силах, чтобы атаковать с воздуха оккупированные немцами территории на Западе"⁶⁵ . 13 июня Идеи пригласил И. М. Майского и заявил, что "после консультации с премьер-министром и учитывая сообщения, поступившие за последние 48 часов, он хочет сообщить ему, что если немцы нападут на СССР, мы были бы готовы послать миссию в Россию, представляющую три рода вооруженных сил... Мы также срочно рассмотрим экономические нужды России"⁶⁶ . Таким образом, к решению, которое Черчилль изложил в своем выступлении по радио вечером 22 июня 1941 г., английское правительство пришло заранее, предварительно обдумав, взвесив и даже проконсультировав с Соединенными Штатами Америки свою позицию.

Так, английские правящие круги сложным и трудным для Англии путем пришли к осознанию необходимости совместной с СССР борьбы против фашистской угрозы, нависшей над обеими странами и над миром в целом. К этому привели их не только логика развивавшихся событий, но и мудрость советской внешней политики. Заключение Советским Союзом в 1939 г. пакта о ненападении с Германией сыграло при этом выдающуюся положительную роль. Нет сомнений, что если бы этот пакт не был заключен, то в 1939 г. Советскому Союзу в одиночку пришлось бы воевать с Германией, которой помогали бы Англия и другие империалистические державы, что чревато было страшной опасностью не только для СССР, дела социализма и свободы народов, но и для коренных интересов Англии, которая из союзника Германии быстро перешла бы на положение ее вассала. Пакт о ненападении изменил ход событий и создал условия для образования союза между Англией и СССР, который в рамках антифашистской коалиции сыграл важную роль в разгроме агрессивных держав и снял с советского, английского и других народов страшную угрозу фашистского порабощения.

⁶⁵ L. Woodward. Op. cit., p. 150.

⁶⁶ Ibid.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - В. Г. ТРУХАНОВСКИЙ:

Комментарии: