Борьба классов,  № 6-7, Ноябрь  1931, C. 152-152

Р. КУГЕЛЬ

Не только важно выяснить теоретическую суть проблемы перерастания буржуазно-демократической революции в пролетарскую, но и показать, как в живой исторической действительности это происходит. В связи с этим имеет поистине колоссальное значение изучение опыта русской революции 1917 г. Как пролетариат шел к своей Октябрьской вершине, как мобилизовались силы революции против капиталистического строя, как росло, выкристаллизовывалось классовое сознание пролетариата, как, с другой стороны, мобилизовались силы контрреволюции, какова была позиция агентов буржуазии среди пролетариата: меньшевиков и эсеров и т. д. и т. п. - все это историк должен осветить, чтобы мы увидели, "как делается революция".

Книга т. Кривошеиной посвящена двум демонстрациям 1917 г.: одной - предполагавшейся на 10 июня, но сорванной меньшевиками и эсерами, державшими в тот момент в своих руках руководство советами, и другой, - состоявшейся 18 июня уже по инициативе самих меньшевиков и эсеров, но на деле превратившейся в большевистскую.

Недовольство пролетариата и армии политикой Временного правительства и его агентами - меньшевиками и эсерами - начало шириться уже в апреле. К июню массам стало ясным классовое лицо Временного правительства и его лакеев - меньшевиков и эсеров. Массы видели, что не было обещанных мира, хлеба и земли, и начали рваться в бой.

В рамках советов, где командовали агенты буржуазии - меньшевики и эсеры, массы не находили места для своей борьбы. Совершенно естественно, что улица стала трибуной масс. На улицу! - вот куда рвались революционные массы, в первую очереди пролетарии и солдаты Питера, которые имели большие возможности скорее распознать классовую физиономию новой власти.

Отсюда же идет и идея демонстрации 10 июня. Соглашательское руководство советов справедливо увидело в демонстрации, организованной по инициативе недовольных масс, зарницу грозно наступающей пролетарской революции. Сорвав эту демонстрацию, меньшевики и эсеры пытаются дискредитировать вождя пролетарской революции - партию большевиков.

Но революционное влияние большевистской партии на массы все больше и больше ширилось. Лозунги пролетарской революции начали проникать в самые отсталые слои трудящихся. Теперь меньшевики и эсеры не находили уже другого средства борьбы с надвигающейся пролетарской революцией, как оружие той же самой революции - демонстрацию. 18 июня меньшевики и эсеры решили провести "свою" демонстрацию. Но эта "тонкая" тактика - оружием революции бить революцию - была сорвана революционными массами. Вместо демонстрации, направленной против надвигающейся революции, получилась, наоборот, могучая демонстрация сил победоносно надвигающейся пролетарской революции. Железные батальоны демонстрирующих пролетарских масс и солдат на своих знаменах выставили единодушное требование: свержение капитализма, установление диктатуры пролетариата.

Историческое значение этой демонстрации состояло в том, что она выявила готовность питерского пролетариата развертывать революцию дальше. Класс делал решительный шаг в сторону своей диктатуры. Еще несколько месяцев прошло - и пролетариат эту власть завоевал.

Тов. Кривошеина в своей брошюре делает попытку показать нам все события, которые привели к этим демонстрациям, как эти демонстрации проходили, какая классовая борьба шла вокруг них, какую "роль эти демонстрации сыграли в борьбе пролетариата за перерастание буржуазно-демократической революции в революцию пролетарскую, как партия пролетариата, партия большевиков, в борьбе на два фронта - против правых и "левых" - руководила массами в этот период.

Приходится, однако, отметить, что т. Кривошеина не исчерпала большой и интересной исторической темы. Она осветила лишь небольшую часть вопросов, связанную с этими демонстрациями. В книжке говорится только о Питере. А разве эти демонстрации и острая классовая борьба, которая шла вокруг них, не имели отклика в провинции, в армии, в деревне и за границей? Само собой разумеется, что в Питере совершались события в более широком масштабе, чем в провинции, но суть их как в центре, так и на местах была одна: борьба за власть. Эти вопросы совершенно не нашли своего освещения в книге т. Кривошеиной. Да и сам Питер целиком не представлен. В некоторых местах т. Кривошеина дает неудачные формулировки. Так, в отношении меньшевиков она нередко выражается так: "Они не видели", "они забывали, что революционное настроение масс растет быстрым темпом". Или вот такое выражение: "Потерю своего влияния они (т. е. меньшевики и эсеры. Р . К. ) по свойственной им близорукости приписывали не собственным ошибкам (разрядка наша, а лишь проискам большевиков" (стр. 90). Мы не собираемся винить т. Кривошеину в том, что она не понимает классовых корней российского оппортунизма и не понимает, что меньшевики и эсеры не "ошиблись", а вели определенную классовую линию против революционного пролетариата. Но употребляя такие выражения, т. Кривошеина объективно замазывает классовую суть политики меньшевизма как агентуры буржуазии в рабочем классе. Такие выражения, которые т. Кривошеина употребляет в отношении меньшевиков и эсеров, тем более опасны, что книжка ее предназначена для широких читательских кругов. Необходимо отметить, что местами стиль брошюры несколько неряшлив.

Но несмотря на отмеченные недостатки книжка т. Кривошеиной представляет несомненный интерес и не без пользы будет прочтена каждым читателем, интересующимся развитием революционной борьбы в 1917 г.