К ИСТОРИИ ВОПРОСА

Проблема нераспространения ядерного оружия одна из главных составляющих мировой политики.

В начале 90-х годов она приобрела особую значимость в связи с ликвидацией Советского Союза. Причины этого вполне понятны. Ядерное оружие СССР помимо России осталось на территории еще трех новых независимых государств - Украины, Беларуси и Казахстана. Если вопрос о России как государстве - преемнике статуса ядерной державы, унаследованного ею от СССР, никаких вопросов не вызывал, то статус трех других государств по отношению к ядерному оружию требовал уточнения.

Прежде всего речь шла о судьбе самого ядерного вооружения СССР, оставшегося на территории этих государств. О важности этой проблемы говорит уже тот факт, что ядерный арсенал, оставшийся на территории Украины, по оценке авторитетных источников превышал ядерные арсеналы Великобритании, Франции и КНР, взятые вместе.

Нерешенным оказался и вопрос ядерного разоружения. Дело в том, что 31 июля 1991 г., т.е. за несколько месяцев до ликвидации Советского Союза, СССР и США подписали Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ) - первый в истории договор такого характера. Однако этот договор остался нератифицированным. В начале 1993 г. Россия и США подписали еще одно соглашение о сокращении стратегических наступательных вооружений, получившее название Договор СНВ-2. Однако этот договор стал заложником ратификации Договора СНВ-1. Весь процесс сокращения стратегических наступательных вооружений оказался подвешенным.

Еще одной проблемой было присоединение Украины, Беларуси и Казахстана к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Она приобретала особенно насущное значение в связи с тем, что весной 1995 г. должна была состояться Конференция по рассмотрению действия и продлению ДНЯО. Были и другие вопросы, требующие разрешения, в частности надзора и технического обслуживания ядерного оружия, оставшегося на территории Украины, Беларуси и Казахстана, иными словами проблемы обеспечения связанной с этим ядерной и экологической безопасности.

Весь этот круг проблем был решен с Беларусью и Казахстаном без каких-либо трудностей. Их решение с Украиной поначалу также не предвещало драматических поворо-

Дубинин Юрий Владимирович - Чрезвычайный и полномочный Посол в отставке, кандидат исторических наук, профессор МГИМО(У) МИД РФ, доктор гражданской службы Университета Дж. Вашингтона (США), заместитель министра иностранных дел Российской Федерации (1994 - 1999), посол СССР в Испании (1978 - 1986), США (1986 - 1990), Франции (1990 - 1991), посол РФ в Украине в ранге заместителя министра (1996 - 1999), постоянный представитель СССР при ООН и в Совете Безопасности (1986), заслуженный работник дипломатической службы РФ.

стр. 92

тов. В Декларации, провозгласившей государственный суверенитет Украины (этот документ был принят Верховным Советом Украинской ССР 16 июля 1990 г.), было сказано, что Украина "торжественно провозглашает о своем намерении стать в будущем постоянно нейтральным государством, которое не принимает участия в военных блоках и придерживается трех неядерных принципов: не принимать, не производить и не приобретать ядерного оружия"¹ . Такая ориентация Украины была подтверждена в ряде документов Верховного Совета Украины, принятых уже после ликвидации Советского Союза и превращения Украины в независимое государство. Это был курс страны с безъядерным статусом.

В Соглашении о создании Содружества Независимых Государств от 8 декабря 1991 г., подписанным и Украиной, говорилось, что участники Содружества "гарантируют выполнение международных обязательств, вытекающих для них из договоров и соглашений бывшего Союза ССР". Это положение не могло не касаться и Договора об СНВ.

30 декабря в Минске руководители государств СНГ договорились, что "решение о необходимости применения ядерного оружия принимается Президентом Российской Федерации по согласованию с главами Республики Беларусь, Республики Казахстан, Украины, в консультации с главами других государств - участников Содружества". Специально указывалось, что на период до полного уничтожения ядерное оружие, размещенное на территории Украины, находится под контролем объединенного командования стратегических сил с целью его неиспользования и разукомплектования. Срок разукомплектования всего ядерного оружия, дислоцированного в Украине - конец 1994 г., в том числе тактического ядерного оружия - до 1 июля 1992 г.

18 апреля 1992 г. между Россией и Украиной на уровне президентов двух стран было подписано Соглашение о порядке перемещения ядерных боеприпасов с территории Украины на центральные предзаводские базы Российской Федерации с целью их разукомплектования и уничтожения. В протоколе к этому соглашению Украине было предоставлено право осуществления контроля за разукомплектованием и уничтожением ядерных боеприпасов, выведенных с ее территории, на предприятиях Российской Федерации через своих наблюдателей на этих предприятиях. При этом в одном из ключевых положений соглашения от 18 апреля 1992 г. было записано, что разукомплектование и уничтожение не только ядерных боеприпасов к тактическому ядерному оружию, но и боеприпасов к оружию стратегическому производится в России. На основе этого соглашения все тактическое ядерное оружие в мае 1992 г. было вывезено с украинской территории.

В 1992 г. Украина поставила вопрос о признании Украины, Казахстана и Беларуси в качестве сторон Договора об СНВ путем достижения соответствующей договоренности с участием США как государства, подписавшего Договор СНВ с СССР. В этом Украина нашла понимание как со стороны США, так и со стороны России. В итоге проведенных переговоров пять государств - Россия, США, Украина, Казахстан и Беларусь - подписали 23 мая 1992 г. специальный документ, получивший название Лиссабонского протокола. Согласно Лиссабонскому протоколу Украина, Казахстан и Беларусь наряду с Россией и США становились участниками Договора СНВ. В то же время отдельная статья протокола - пятая - фиксировала обязательство Украины, так же как и Беларуси, и Казахстана, присоединиться "в возможно короткие сроки к Договору о нераспространении ядерного оружия в качестве государств - участников, не обладающих ядерным оружием". Подписанию протокола предшествовало направление посланий руководителей Украины, Казахстана и Белоруссии президенту США.

Президент Украины Л. М. Кравчук написал 7 мая президенту США Дж. Бушу: "Украина гарантирует ликвидацию всех ядерных вооружений, в том числе стратегических наступательных вооружений, находящихся на ее территории, в соответствии с соглашениями, относящимися к этим вопросам, и в течение семилетнего периода времени, как это

¹ Правда Украины, 17.VII.1990.

стр. 93

предусмотрено Договором СНВ, а также в контексте Заявления о безъядерном статусе Украины... В соответствии с Декларацией о государственном суверенитете Украины, принятой Верховной Радой Украины 16 июля 1990 г., и Заявлением Верховной Рады Украины о безъядерном статусе Украины, принятым 24 октября 1991 г., Украина будет иметь безъядерный статус, будет придерживаться трех неядерных принципов".

Подписание Лиссабонского протокола сопровождалось заявлением государств-участников. Все эти документы были призваны обеспечить единое толкование взятых в Лиссабоне обязательств и хода их выполнения.

В письменном заявлении украинской стороны в связи с подписанием Лиссабонского протокола было, в частности, сказано:

"Украина добровольно отказалась от своего права на обладание ядерным оружием, которое она имела как одно из равноправных государств - правопреемников бывшего СССР... При этом право и бремя обладания ядерным оружием бывшего СССР с прямо выраженного согласия Украины и всех других государств - правопреемников бывшего СССР было оставлено только за Российской Федерацией".

Государственный секретарь США Дж. Бейкер заявил при подписании Лиссабонского протокола, что документ "подтверждает и укрепляет неядерный статус Беларуси, Казахстана и Украины. Разумеется, протокол и связанные с ним три письма президенту Бушу от Беларуси, Казахстана и Украины являются юридически обязывающими документами. В соответствии с положениями этих документов все ядерные боезаряды и все стратегические наступательные вооружения, находящиеся на территории Беларуси, Казахстана и Украины, будут уничтожены в течение семилетнего периода сокращений, предусматриваемого Договором об СНВ... США рассматривают обязательства Беларуси, Казахстана и Украины присоединиться к Договору о нераспространении ядерного оружия в возможно кратчайшие сроки как неотъемлемый элемент протокола... Мы ожидаем, что Беларусь, Казахстан и Украина незамедлительно предпримут шаги по началу этого процесса и быстрому его осуществлению, обеспечив таким образом скорое присоединение".

Россия в своем письменном заявлении при подписании Лиссабонского протокола в свою очередь отмечала, "что по истечении семилетнего периода после вступления в силу Договора о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений на территории Республики Беларусь, Республики Казахстан и Украины не будет находиться ни ядерных арсеналов, ни стратегических средств их доставки... Ожидается, что присоединение этих государств к Договору о нераспространении произойдет не позднее вступления в силу Договора об СНВ. Россия будет учитывать это при планировании времени обмена ратификационными грамотами Договора об СНВ". Россия подтверждала, что "рассматривает Республику Беларусь, Республику Казахстан и Украину в качестве государств, не обладающих ядерным оружием на момент подписания протокола, и отмечает, что их участие в протоколе подтверждает и укрепляет их неядерный статус".

Все эти документы, объединенные в Приложении к протоколу под названием "Согласованные заявления", представляли вместе с самим протоколом единый пакет лиссабонских договоренностей.

В Лиссабонском протоколе была предусмотрена необходимость ратификации Договора СНВ вместе с протоколом всеми пятью участниками. Россия, Украина, Казахстан и Беларусь должны были произвести обмен ратифицированными грамотами с США, причем договор должен был вступить в силу в день последнего обмена ратификационными грамотами. Кроме того, от Украины, Казахстана и Беларуси требовалось присоединение к ДНЯО.

Казахстан ратифицировал Договор СНВ первым. Сделал он это 2 июля 1992 г. К ДНЯО он присоединился 14 февраля 1994 г.

1 октября 1992 г. Сенат Соединенных Штатов дал согласие на ратификацию Договора СНВ, сопроводив, однако, это согласие рядом обязательных для президента условий. В частности, прямо указывалось, что упоминавшееся письмо Л. М. Кравчука от 7 мая 1992 г. на имя президента Дж. Буша имеет ту же силу и действие, что и положения Дого-

стр. 94

вора СНВ. Такую же силу и действие имеют и положения договора о присоединении Украины, Беларуси и Казахстана к ДНЯО.

4 ноября 1992 г. договор был ратифицирован Верховным Советом Российской Федерации. В постановлении Верховного Совета отмечалось:

"Вступление в силу и реализация договора... сопровождаются следующими обязательными условиями:

- какое-либо отступление участников договора от соответствующих правовых и политических обязательств бывшего Союза Советских Социалистических Республик и Соединенных Штатов Америки, содержащихся в связанных с договором отдельных соглашениях, юридически обязывающих письмах, совместных заявлениях по соответствующим вопросам несовместимо с договором;

- обмен грамотами о ратификации договора Российская Федерация производит после присоединения Республики Беларусь, Республики Казахстан и Украины к Договору о нераспространении ядерного оружия от 1 июля 1968 г. и после заключения Республикой Беларусь, Республикой Казахстан и Украиной договоренностей о порядке выполнения договора".

Беларусь ратифицировала Договор СНВ 4 февраля 1993 г., к ДНЯО она присоединилась 22 августа 1993 г.

Ключевое значение для решения всех стоявших проблем приобретала позиция Украины. Вместе с тем в этом вопросе стали появляться настораживающие моменты.

ЯДЕРНЫЙ ДРЕЙФ УКРАИНЫ

Сложности вокруг ратификации Украиной Договора об СНВ и ее присоединение к ДНЯО проистекали из того, что вскоре после обретения Украиной независимости там стала набирать силу тенденция к изменению принципов внешней политики и отношения к ядерному оружию.

Началось с того, что Украина отмежевалась практически от всех договоренностей в военно-политической области в рамках СНГ, касавшихся общего военно-стратегического пространства. Реально ни одна из дислоцированных на ее территории частей стратегического назначения, т.е. соединений, располагавших стратегическим ядерным оружием, в состав Стратегических сил СНГ не была включена.

Более того, вступив первой из стран СНГ на путь создания национальной армии, Украина в апреле 1992 г. включила стратегические силы, дислоцированные на ее территории, в состав украинской армии. Это поставило в повестку дня вопрос об экологической, точнее говоря, ядерной безопасности, т.е. об обслуживании ядерных боезарядов.

Такого рода обслуживание представляет собой комплекс сложных и весьма деликатных операций. Часть из них может выполняться непосредственно на местах дислокации ядерного оружия, другие требуют перемещения ядерных боезарядов на специальные объекты, своего рода ядерные арсеналы, которые принято называть объектами "С". Такие объекты были и на территории Украины. Наконец самые ответственные операции, в особенности если речь идет об аварийном состоянии боеприпасов, могут осуществляться только на заводе - изготовителе ядерного боезаряда. Во всех случаях вопросы технического обеспечения ядерных боезарядов - это дело не просто высококвалифицированного персонала, но специалистов, знающих едва ли не каждый ядерный заряд в отдельности, а на заводах - дело самих конструкторов. Такого рода "специальная деятельность" осуществлялась под руководством единого центра - одного из главных управлений министерства обороны Советского Союза, а в дальнейшем России. Принятые в рамках СНГ в отношении ядерного оружия решения не внесли каких-либо изменений в такое положение. Однако чем дальше шел процесс переподчинения Украине расположенных на ее территории стратегических сил и приведения к украинской присяге их личного состава, тем больше путаницы он порождал в вопросе об обслуживании ядерного оружия, поскольку шаг за шагом размывались или ставились под вопрос критерии,

стр. 95

определявшие столь важное для ответственности за ядерное оружие понятие как физический доступ к ядерному боезаряду.

Российские специалисты оказывались во все более сложном, двусмысленном положении. Проблема эта имела далеко не теоретическое или политическое значение, поскольку инциденты с ядерными боеприпасами могли обернуться катастрофами.

11 декабря 1992 г. Министерство иностранных дел Украины разослало всем посольствам, аккредитованным в Киеве, Меморандум по вопросам ядерной политики Украины. В этом документе украинская сторона поставила вопрос о "праве собственности на все компоненты ядерных боеголовок... дислоцированных на ее территории". Если обратиться к ДНЯО, то там говорится о "ядерном оружии" или "о других ядерных взрывных устройствах", обладание которыми и является признаком "ядерности", принадлежности того или иного государства к числу ядерных. Употребив в своем меморандуме не эти термины, а слова "все компоненты ядерных боеголовок", украинская дипломатия как бы уходила от возможных упреков в том, что речь идет о претенциозной с ее стороны заявке на обладание ядерным оружием, хотя в действительности "все компоненты ядерных боеголовок" как раз и составляют "взрывное устройство".

Ряд других положений меморандума носил расплывчатый характер. В нем, в частности, говорилось о необходимости для Верховного Совета Украины иметь время для изучения всех аспектов проблемы в условиях, когда ему приходилось рассматривать многие другие, "жизненно важные для Украины вопросы". Таким образом, ратификация Договора об СНВ по меньшей мере не рассматривалась в качестве первоочередной.

Проблема во все большей степени привлекала внимание высшего руководства России и Украины.

РОССИЙСКО-УКРАИНСКИЕ ПЕРЕГОВОРЫ

Тема ратификации Украиной Договора СНВ-1 и связанных с этим проблем стала центральной во время встречи президентов России и Украины в Москве 15 января 1993 г. Я присутствовал на этой встрече и принимал участие в оформлении достигнутых договоренностей. Россия выступала в ходе московских переговоров с позиций всемерного содействия Украине в выполнении взятых ею обязательств по ядерному оружию. Президент нашей страны заявил о готовности России до ратификации Украиной Договора СНВ-1 и присоединения к ДНЯО предоставить Украине гарантии ее безопасности, которые вступили бы в силу после того, как Украина стала бы участницей этих договоров.

В целях обеспечения ядерной и экологической безопасности стратегических ядерных сил, находившихся на территории Украины, было решено определить систему материально-технического обеспечения и выполнения работ по гарантийному и авторскому надзору за эксплуатацией ракетных комплексов стратегических ядерных сил со стороны России. Правительствам Российской Федерации и Украины были даны поручения подготовить и заключить не более чем в месячный срок конкретные соглашения, обеспечивающие выполнение этой договоренности. Важным итогом встречи стало поручение президентов Российской Федерации и Украины правительствам двух стран незамедлительно начать переговоры с целью урегулирования всех сложных вопросов, связанных с реализацией Договора СНВ-1, в том числе с условиями разукомплектования, транспортировки и уничтожения ядерных боезарядов, дислоцированных в Украине, включая вопросы переработки ядерных компонентов для использования их в качестве топлива для украинских атомных электростанций.

Я был назначен руководителем делегации Российской Федерации на этих переговорах. В состав делегации вошли: В. Ф. Коновалов - первый заместитель министра по атомной энергетике, видный организатор атомной энергетики СССР; Б. В. Громов - заместитель министра обороны, А. Г. Братухин - заместитель председателя Комитета по оборонным отраслям промышленности, В. В. Жарков - заведующий отделом департамента разоружения МИД.

стр. 96

Среди советников делегации были работники МИД В. И. Мидин, А. А. Клаповский, Р. Ф. Сорокин, Г. Ефимов, В. С. Артемьев, Е. А. Грязнов, ответственные сотрудники Министерства обороны В. М. Журбенко - генерал-лейтенант, заместитель начальника Генерального штаба, Е. П. Маслин - генерал-полковник, начальник 12 Главного управления, В. Н. Яковлев - генерал-майор, заместитель начальника 12 Главного управления, И. С. Семенов - контр-адмирал Главного штаба Военно-морского флота, полковники И. М. Синицин, В. И. Целишев, А. С. Шиников, В. А. Назаренко, А. П. Чурочкин, А. Л. Суховей, капитан 1-го ранга Н. П. Скляров, подполковник В. И. Пузь, ответственные сотрудники Минатома Б. В. Горобец - начальник Главного управления, В. Г. Виноградов -председатель Комитета по экономике, Е. И. Микелин - начальник Главного управления, ответственные сотрудники Комитета по оборонным отраслям промышленности Н. И. Шумаков - начальник Главного управления гарантийного надзора и утилизации оружия и военной техники, В. И. Шмаев - заместитель начальника управления, Г. С. Летучих - заведующий отделом. Ответственным секретарем делегации был назначен мой помощник В. А. Сорокин.

Большое значение имело участие в делегации генерала армии Б. В. Громова. Он играл весьма важную конструктивную роль.

Украинскую делегацию возглавил Ю. И. Костенко. Он был министром охраны окружающей природной среды Украины. В делегацию входили также заместитель министра обороны И. В. Бижан, генерал А. Л. Крыжко - начальник Центра административного управления стратегическими ядерными силами министерства обороны Украины.

Нашей делегации поручались переговоры по вопросам, связанным с реализацией Договора СНВ-1 и Лиссабонского протокола к нему. Я сполна отдавал себе отчет в их большой важности и в исключительной ответственности, ложившейся в связи с этим на нашу делегацию. Предметом переговоров были масштабные вопросы, вызывавшие все больший интерес не только в России и Украине, но и во всем мире. Эти вопросы требовали срочного решения. В связи с этим при разработке директив для переговоров и тактике их ведения я решил идти путем, который мог бы в кратчайшие сроки привести к договоренности. С этой целью был определен максимально возможный конечный итог переговоров, который полностью удовлетворил бы все законные интересы Украины. Суть такого подхода состояла в следующем:

- все ядерные боезаряды стратегического ядерного оружия, находящегося на территории Украины, вывозятся в Россию, где они утилизируются;

- Украина в итоге этой операции получает так называемый мирный дивиденд в виде топлива для своих атомных электростанций в количестве, эквивалентном количеству расщепляющихся материалов, извлеченных из вывезенных с ее территории ядерных боезарядов.

Я считал нежелательным выдвигать при этом перед Украиной какие-либо запросные позиции с целью их последующей корректировки в ходе переговоров. Не было при такой тактике и каких-либо запасных позиций, поскольку то, о чем шла речь, было максимумом того, что могла сделать Россия. Такую позицию предполагалось изложить украинской стороне в самом начале переговоров, стремясь предотвратить их затяжку, а тем более превращения их в нечто напоминающее торг, совершенно неуместный, как я полагал, по такому острому и чувствительному вопросу, как ядерное оружие.

Делегация с таким подходом полностью согласилась. Он не вызвал возражений и со стороны высшего руководства России.

Уже 26 января, через каких-то 10 дней после встречи президентов двух стран в Москве, мы вылетели спецрейсом в Украину. Украинцы организовали переговоры в принадлежавшем министерству обороны санатории, расположенном в Ирпене, в нескольких десятках километров от Киева. Ирпен традиционное место отдыха жителей украинской столицы. Богатые леса, разбросанные между деревьями водоемы. Однако везде надписи: "Купание запрещено". Украинские друзья поясняют нам, что это ядовитый след чернобыльской катастрофы: район подвергся сильному радиационному загрязнению во

стр. 97

время трагических событий весны 1986 г. Это как бы еще одно напутствие нам в наших переговорах.

Участников переговоров много. Вот Ю. И. Костенко - молодой, отличной спортивной выправки, в красивой нестандартной шляпе с задиристо заломленными широкими полями, альпинист, причем высокого класса. Держится скромно, даже как-то стеснительно, но я наслышан, что в вопросах ядерного оружия, оказавшегося на украинской территории, он принадлежит если не к экстремистам, то во всяком случае к очень радикально настроенным кругам. Ю. И. Костенко не только член правительства, но и депутат Верховного Совета от националистической партии под названием Рух, а в самом Рухе он один из руководителей. В Верховном Совете Украины Ю. И. Костенко руководит специальной депутатской рабочей группой по подготовке к ратификации Договора СНВ-1. Одним словом, человек с видным положением как в исполнительной, так и в законодательной ветвях власти. Еще до нашей встречи он успел заявить, что переговоры по ядерному оружию могут продолжаться и 20, и 30 лет. Это не очень обнадеживало.

Рассаживаемся. Обмениваемся приветствиями. Ю. И. Костенко предлагает на пленарном заседании ограничиться вступительными заявлениями. Без их обсуждения, подчеркивает он, чтобы после таких заявлений сразу же разойтись по рабочим группам.

Что же, все будет зависеть от содержания вступительного заявления украинской делегации.

Ю. И. Костенко зачитывает заявление первым, причем он уточняет, что делает это от имени украинского правительства. В заявлении неожиданный новый элемент - провозглашение "права собственности" Украины на "ядерные боезаряды". Речь уже не идет о замысловатых формулировках вроде той, что не так давно была употреблена в меморандуме министерства иностранных дел Украины. Теперь разговор приобретает прямой, откровенный характер. Говорится также и о том, что "Украина не определилась, где именно будет проводиться разукомплектование ядерных боезарядов и переработка оружейного урана и плутония".

Заявление важное. К тому же сделано от имени правительства. Я предлагаю короткий перерыв, чтобы оценить его по письменному тексту вместе с делегацией. Все мы едины, что на него следует отреагировать без промедления. Собственность на ядерное оружие - это один из признаков "ядерности" государства. Провозглашение собственности на ядерное оружие, находящееся на территории Украины, это претензия на статус ядерной державы. Если не дать сразу нашу оценку такому заявлению, то и в рабочих группах, в переговорах в целом, да и вокруг них, ничего кроме сумятицы не получится.

Надо думать и о возможной реакции общественности. Мы не стремимся афишировать переговоры, но о них известно. Корреспонденты присматриваются к ним. Малейшая двусмысленность может обернуться серьезными издержками.

В ответном выступлении я обращаю внимание на то, что сказанное Ю. И. Костенко является изменением позиции Украины в отношении ядерного оружия, отступлением от ее обязательств, взятых в государственных актах Украины высшего уровня, а также в международных документах, подписанных ею и в рамках СНГ, и в более широком международном плане, в частности в Лиссабоне. Отмечаю, что, разумеется, Украине как государству суверенному и независимому предстоит самой решить, какую судьбу выбирать, какой политике в этом вопросе следовать. Но что касается России, то для нас существует императив, продиктованный нашими собственными международными обязательствами, прежде всего Договором о нераспространении ядерного оружия. В силу этих обязательств Россия как ядерное государство не имеет права передавать кому бы то ни было ядерное оружие, а также контроль над ним ни прямо, ни косвенно, равно как и никоим образом не помогать, не поощрять и не побуждать какое-либо государство, не обладающее ядерным оружием, к производству или к приобретению каким-либо иным способом ядерного оружия, а также контроля над таким оружием. Украина провозгласила себя неядерным государством, и мы не можем быть причастны к изменению этого статуса.

Обращаю внимание и на то, что и вопрос о том, куда предполагается вывозить ядерные боезаряды и где предполагается их разукомплектование и утилизация, также ре-

стр. 98

шен еще в связи с ликвидацией тактического оружия. Решен на основе соглашения, подписанного президентами двух стран. Так что и в этом вопросе украинское правительство также становится на путь пересмотра своих обязательств. Впрочем, на этом я особого акцента не делаю. Дело в том, что не один серьезный специалист в мире, а тем более государство, не возьмет на себя риск заниматься разборкой, ремонтом, а тем более ликвидацией чужих ядерных боезарядов. В этом меня убедили беседы с нашими генеральными конструкторами ядерного оружия и с военными авторитетами. Так что, если слова на этот счет из заявления, зачитанного Ю. И. Костенко, не более чем заблуждение или переговорный маневр, то жизнь все расставит по своим местам, как только будут решены действительно принципиальные вопросы.

В заявлении, зачитанном Ю. И. Костенко, говорилось и о возможности такого решения проблемы утилизации, как строительство предприятия по разукомплектованию и переработке ядерных боезарядов на самой украинской территории. Средства на строительство такого предприятия в Киеве хотели получить от США. Но это было настолько далеко от реальности, что не требовало критического разбора.

Основное внимание я уделяю нашей позитивной программе, тому, что Россия готова оказать помощь Украине в выполнении ее международных обязательств во всей той мере, в которой это зависит от нас. В частности, подчеркиваю я, российская сторона согласна обеспечить Украине получение мирного дивиденда от ликвидации ядерного оружия, оставшегося на его территории. Этот мирный дивиденд может найти выражение в поставке тепловыделяющих элементов для атомных электростанций Украины в количествах, соответствующих стоимости расщепляющихся материалов, которые будут извлечены из ядерных боезарядов, вывезенных с территории Украины за вычетом расходов России на утилизацию этих боезарядов. Разумеется, мы готовы также незамедлительно разработать порядок обеспечения со всем необходимым участием России экологической безопасности ядерных боезарядов на территории Украины на весь период, который потребуется для вывоза ядерного оружия с Украины в Россию.

Последовала дискуссия. Украинские коллеги чувствуют себя неуютно. Спешат поскорее свернуть пленарное заседание. Просят не предавать гласности их заявление. Вместе с тем от сделанного Ю. И. Костенко вступительного заявления они не отходят.

Что означало это заявление с провозглашением собственности на ядерное оружие? Вариантов могло быть два. Либо это был крупный шаг, нацеленный на то, чтобы обеспечить Украине статус ядерного государства, либо тактический ход в переговорах, призванный создать условия для получения наибольших выгод от ликвидации находящегося на территории Украины ядерного оружия. Ответ на этот вопрос можно было постараться найти путем решения в практическом плане всех возникающих конкретных вопросов. Так, если украинская сторона выдвигает вопрос о собственности на ядерные боезаряды лишь для того, чтобы оправдать получение вещественного мирного дивиденда в виде топлива для атомных электростанций, то договоренность, обеспечивающая для Украины получение этого дивиденда в результате ликвидации находящихся на территории Украины ядерных боезарядов, сделала бы беспредметным спор о принадлежности этого ядерного оружия. И так далее в отношении всех возникающих проблем. Поэтому мы сосредотачиваем внимание на переговорах в рабочих группах, стремясь придать им как можно более прагматический и результативный характер.

Разбиваемся на рабочие группы. Одна - по вопросам, относящимся к ведению министерств обороны (в ней за главного выступает с нашей стороны В. М. Журбенко), - должна решить - это основное - вопрос о графике вывоза ядерного оружия с Украины. Задача другой (там тон задают специалисты по атомной энергетике) - состоит в том, чтобы заняться определением размера мирного дивиденда для Украины. Наконец, специалисты по оборонным отраслям промышленности занялись подготовкой проекта соглашения об осуществлении гарантийного и авторского надзора за эксплуатацией стратегических ракетных комплексов стратегических сил. Следует пояснить, что в рамках единого государства - Советского Союза - производство ракет (т.е. носителей, средств доставки, а не ядерных боезарядов) было организовано таким образом, что часть из них выпуска-

стр. 99

лась в России, часть на Украине. В результате этого после того, как Союза не стало, в России оказались ракеты украинского производства, на Украине - российского. Поддержание этих ракет в технически исправном состоянии, как и в случае с ядерными боезарядами, тоже дело тех заводов, откуда они родом. В связи с этим договоренность о том, как обслуживать эти ракеты после обретения независимости Украиной, дело взаимно необходимое.

Передан украинской стороне и наш проект соглашения насчет обеспечения ядерной безопасности на территории Украины.

Я курсирую между всеми группами, но довольно скоро "застреваю" у военных. Главный там от украинцев Иван Васильевич Бижан. Вслед за мной пришел туда и Ю. И. Костенко. Наши предложения по графику вывоза ядерных боезарядов с Украины мы представляем в письменном виде. Украинским коллегам они не нравятся. Но собственного проекта у них нет. Более того, с украинской стороны мы слышим лишь витиеватые заявления, из которых невозможно понять, намеревается ли Украина выполнять свои обязательства по ликвидации ядерного оружия. Всего оружия, разумеется.

Однако сколько-нибудь ясного ответа нам получить никак не удается. О каком же графике вывоза ядерных боеголовок может в таких условиях идти речь?

Я зачитываю письмо Л. М. Кравчука Дж. Бушу от 7 мая.

- Иван Васильевич, - говорю я, - здесь написано о ликвидации всего , я подчеркиваю это слово, ядерного оружия, находящегося на территории Украины. Могли бы вы сказать, собирается ли Украина выполнить то, что написал ее президент.

Но И. В. Бижан и на этот раз уходит от ответа. Он скрывается за пространными рассуждениями общего характера. Разговор затягивается допоздна. Не обходится и без упреков в наш адрес: мол, зачем такая скрупулезность и стоит ли так много говорить об одном и том же.

- Иван Васильевич, - говорю я, - оставим пререкания. Сделаем перерыв, после которого вы дадите нам в письменном виде изложение вашей позиции по ликвидации ядерного оружия на Украине. Такое, какое сочтете нужным. Чтобы не было кривотолков. Тем более что российская позиция изложена письменно.

- Это быстро не сделаешь.

- Сколько потребуется времени?

- До утра.

- Хорошо, давайте завтра утром начнем с обсуждения формулировки, которую подготовит украинская сторона.

Наступает утро следующего дня.

- Как, Юрий Иванович, с формулировкой насчет ликвидации ядерного оружия? - обращаюсь я к Костенко.

Костенко отвечает, что времени оказалось недостаточно.

- Что же будем делать? Может быть, требуется еще несколько часов?

- Нет, этого тоже не хватит. Нужно несколько дней.

Значит в этом камень преткновения. Вместе с тем вопрос из самых принципиальных.

Мы отправляемся к специалистам по атомной энергетике. Там обстановка иная. Мы, как и в других случаях, представили проект соглашения по проблеме утилизации. Украинские коллеги говорят, что некоторые идеи есть и у них, но сетуют на то, что в Киеве недостает данных, чтобы прикинуть все возможные варианты получения Украиной мирного дивиденда и выбрать наилучший. Откровенно добавляют, что не хотели бы просчитаться. Это можно понять. В. Ф. Коновалов, опираясь на огромный опыт, старается ответить на все вопросы, но украинцы просят все новых уточнений.

Мы предлагаем через пару недель продолжить работу экспертов в Москве. В рамках тех же двух рабочих групп: военных экспертов, с одной стороны, и специалистов по атомной энергетике - с другой. Берем обязательство передать все необходимые письменные материалы по утилизации ядерной начинки боезарядов. Украинцы обещают передать нам также в письменном виде их позицию по ликвидации стратегического ядерного оружия, находящегося на территории Украины. Что же, какая никакая, а договоренность.

стр. 100

Специалисты по ракетам поработали более результативно. У них практически готов проект Соглашения о порядке осуществления гарантийного и авторского надзора за эксплуатацией стратегических ракетных комплексов стратегических сил, расположенных как на территории Российской Федерации, так и на территории Украины. Мы договариваемся с Ю. И. Костенко доложить этот проект руководителям наших стран с предложением подписать на уровне глав правительств незамедлительно и без связи с другими вопросами. Экологический риск от неисправной ракеты огромен, и никакие проволочки недопустимы.

А что же с обеспечением ядерной безопасности, т.е. с обслуживанием ядерных боезарядов на украинской территории силами российских специалистов? На этот счет мы также передали украинским коллегам наш проект в виде соглашения об использовании объектов "С". Суть его проста: российская сторона продолжает нести ответственность за всю специальную деятельность с боезарядами, иными словами, поддерживает их в исправном состоянии, украинская - создает российским специалистам необходимые для этого условия и обеспечивает внешнюю безопасность объектов "С", а также их функционирование. У украинцев по этому вопросу тоже был проект. В нем было записано положение о признании Россией права собственности Украины на ядерное оружие. Но

после дискуссии на пленарном заседании по зачитанному Ю. И. Костенко заявлению свой проект украинцы с обсуждения снимают, правда, и по нашему работать не хотят, говорят - им надо подумать. Прогресса нет, но хочется сохранить надежду на лучшее.

Между тем дело уже шло к вечеру. Пора определяться с отлетом в Москву. В. М. Журбенко советует мне вылетать пораньше, часов в семь-восемь. Ничто, мол, этому не мешает. Самолет нам выделен Министерством обороны, поэтому заместителю начальника Генштаба сам Бог велел присматривать за оргделами. Я соглашаюсь. Пишем с Ю. И. Костенко совместное сообщение для печати. Округлое, но в общем неплохое, встреча первая, кое-что сделано, кое-что обещано, правда, значительно больше услышали мы такого, что вызывает озабоченность. Эскалация ядерных амбиций в Киеве вырисовывается все четче. Но конечные цели Украины до конца не ясны. Не хочется терять оптимизма. К тому же украинские коллеги просят сохранить сдержанность в публичных оценках. Я соглашаюсь доложить об этом в Москве, но при понимании, что со стороны наших коллег будет взаимность.

Длинную дорогу до аэропорта в Борисполе мы проделали в машине вместе с Ю. И. Костенко. Разговоры на отвлеченные темы: экология, путешествия. Но немного и по теме переговоров. Чувствуется, что Ю. И. Костенко настолько увлечен внутриукраинскими аспектами этой проблемы, что международная значимость всего этого вопроса-гиганта, кажется ускользает от него. Мол, Украина так тверда, что готова стоять против кого угодно. Вот пробовали, дескать, американцы оказывать давление - мы поставили их на место, говорит он мне. Я стараюсь дипломатично подтолкнуть собеседника к более взвешенным оценкам, мягко советую не упускать международную значимость проблемы.

Вот и самолет.

Прощаемся, устраиваемся в салонах. Г. П. Маслин спешит найти партнера по шахматам. Двигатели запускаются, потом... останавливаются. Командир корабля докладывает: Москва закрылась, снежная буря.

- Может быть, есть что-нибудь открытое поблизости от Москвы?

- Ищем, но надежды мало: один за другим закрываются все аэропорты в европейской части.

Через несколько минут окончательный приговор: лететь некуда. Открыт пока только Борисполь - аэропорт под Киевом, где мы сидим, но и здесь ветер несет все больше снежных хлопьев. Украинские коллеги спешат на помощь. Добывают машины. Поздней ночью мы опять в санатории. Нам собирают ужин, появляется шипящая на сковородах яичница, много яичницы и даже что-то для согрева. Наши военные, украинские военные, наши дипломаты, украинские; все перемешались, забыли тяжбы вокруг ликвидации того, что совсем недавно таким трудом создавали вместе.

стр. 101

- А все потому так получилось с отлетом, - говорит мне вдруг Е. П. Маслин, - что был нарушен дипломатический протокол.

Ничего себе оценка дипломатической стороны переговоров!

- Вы, наверное, шутите Евгений Петрович?

- Нет, не шучу. Ведь наши украинские коллеги предлагали устроить прощальный ужин. Мы не согласились, а зря. Пока сидели бы за столом, стало бы ясно, что в Москву не улететь. Не нужно было бы ездить в аэропорт.

Я в недоумении.

- Кому же украинцы говорили об ужине?

- А вот Владимиру Михайловичу (это Журбенко). В. М. Журбенко молчит.

- Владимир Михайлович, что же вы мне-то не сказали? Он смущен.

- Так в Москву же спешил, - оправдывается он, - не куда-нибудь. Но, мол, так оно еще романтичнее.

- Значит за российско-украинскую дружбу наперекор всему! Против этого никто не возражает.

* * *

Переговоры в Ирпене породили еще больше вопросов в отношении позиции Украины, чем их было раньше. Тем не менее нашу следующую встречу, намеченную на 2 - 3 марта, мы ждали не без надежды. Рассчитывали, что изучение в Киеве переданных нами в Ирпене письменных предложений сделает подход Украины более конструктивным. Тем более что по интересовавшему Украину вопросу о получении ею гарантий безопасности от ядерных держав в связи с предполагаемым присоединением к ДНЯО Л. М. Кравчук уже получил положительный ответ Б. Н. Ельцина. Однако события в период между встречами развивались в другом направлении.

Так, 11 февраля заместитель министра иностранных дел Б. И. Тарасюк опубликовал в "Независимой газете" интервью, посвященное переговорам. Задиристое. Это не ново. Украинцы как бы забыли об их собственной просьбе насчет сдержанности со средствами массовой информации. Но главное в том, что российская позиция извращена в интервью до неузнаваемости. В Москве сочли, что без ответа не обойтись. Он последовал. Как говорится, обменялись любезностями. Но это еще не так страшно.

16 февраля, как было условлено, в Москву прилетели украинские эксперты по вопросам атомной энергетики. В соответствии с договоренностью в Ирпене, мы передали им все документы, касающиеся ядерных боезарядов и элементов ракетных комплексов стратегических ядерных сил, дислоцированных в Украине, включая вопросы переработки ядерных компонентов. Предложили поработать над текстом соглашения. Они отказались. Просили дать возможность получше разобраться в Киеве. Мы отнеслись к этому с пониманием.

24 февраля в Москве состоялось заседание рабочей группы военных представителей. Мы ждали от украинской стороны изложения в письменном виде ее позиции относительно ликвидации стратегических наступательных вооружений, дислоцированных на ее территории и сроков осуществления этих мероприятий. Того, что было обещано нам. Не получили ничего. Более того, прилетевшие из Киева гости отказались даже обсуждать эти темы. Я позвонил Ю. А. Костенко в Киев.

- Что происходит?

Он отвечает: "МИД Украины считает, что по этому вопросу разговоров вести не следует. Ничего поделать не могу".

Плохо.

В довершение всего из Киева сообщили о том, что там не готовы к подписанию соглашения об авторском и гарантийном обслуживании ракетных комплексов. Это то самое, о котором в Ирпене мы договорились! Совсем непонятно.

стр. 102

Вот и второй тур переговоров. Под Москвой. Ю. И. Костенко, И. В. Бижан, другие знакомые. На первом плане обеспечение безопасности ядерного оружия на Украине. Мы выступаем за четкую, надежную договоренность на этот счет. Вопрос не терпит отлагательства и не может быть разменной монетой, тем более предметом торга. Об этом мы и говорим.

В ответ слышим: пусть Россия признает право собственности Украины на ядерные боезаряды. Это то, что мы уже слышали в Ирпене. Предлагаем поработать над текстом соглашения: может быть карандаш дисциплинирует мысль.

Отказ. Вопрос ядерной безопасности представляется нам настолько важным, что, встретив нежелание договориться по комплексному соглашению на этот счет, мы предложили ряд конкретных мероприятий, которые могли бы устранить главные озабоченности. В частности:

- снять до 1 августа 1993 г. полетные задания со всех средств доставки ядерного оружия на территории Украины;

- вывезти на центральные предзаводские базы России до 1 августа 1994 г. головные части межконтинентальных баллистических ракет и их боевые блоки с целью последующего разукомплектования;

- перевести в пониженную степень боевой готовности и вывезти на центральные предзаводские базы России до 1 августа 1993 г. ядерные боеприпасы крылатых ракет большей дальности для тяжелых бомбардировщиков с целью их последующей ликвидации.

Ответа не получили.

Много поработали в Москве по вопросу о получении Украиной топлива для атомных электростанций. Кое-что даже положили на бумагу. Но всего комплекса проблем это не решает. Что же касается вывоза ядерных боеприпасов с территории Украины (всех, конечно), то, увы, нам больше не обещают письменных формулировок, а на словах - туман. Хуже, чем месяц назад в Ирпене.

Один конкретный результат: еще раз договорились подписать соглашение о техническом обслуживании ракетных комплексов и вновь условились предоставить это соглашение на подписание главами правительств.

Что еще? Условились, что все вопросы между Россией и Украиной в преддверии ратификации Украиной Договора СНВ-1 и Лиссабонского протокола следует сгруппировать в трех соглашениях:

- об утилизации ядерных боеприпасов;

- об обеспечении ядерной и экологической безопасности;

- об обслуживании ракетных комплексов.

Это, конечно, кое-что, но хотелось бы большего. Разговоры у нас были разной тональности. Были и доверительные. Как-то говорит мне мой партнер по переговорам: Л. М. Кравчук, конечно, остается президентом Украины, но не думайте, что он в состоянии добиться всего того, что хочет, выполнить все, под чем подписался. Времена, мол, на Украине меняются...

Есть над чем задуматься.

Как с продолжением переговоров? Мы получаем приглашение прилететь с этой целью в Киев, но приглашение без даты. Дескать, согласуем дополнительно. Поскольку мы не только заинтересованы в успехе, но и готовы продвигаться быстро, я заверяю Ю. М. Костенко, что будем в Киеве, как только получим сигнал оттуда.

Тем временем обстановка вокруг политики Украины в отношении ядерного оружия продолжала осложняться. 10 марта в Верховном Совете Украины состоялись первые публичные слушания специальной рабочей депутатской группы, которой руководил Ю. И. Костенко, с участием экспертов. Речь шла о подготовке материалов для ратификации Договора СНВ-1 и решения о присоединении к ДНЯО. Ю. И. Костенко отметил, что по этим вопросам "усилилась внутриполитическая борьба разных сил, которые выступают нередко с противоположных позиций, и можно утверждать, что сегодня на Украине не осталось ни одной серьезной политической группировки, которая бы безогово-

стр. 103

рочно выступала за ратификацию Договора СНВ-1 и присоединения к ДНЯО... Публичные слушания только подтвердили, что, хотя ратификация Договора СНВ-1 и присоединение Украины к ДНЯО возможны, они не будут означать немедленного выполнения Украиной Лиссабонского протокола от 23 мая 1992 г., а сама Украина может ратифицировать Договор СНВ-1 и присоединиться к ДНЯО в качестве ядерного государства"² .

На что было направлено главное внимание на этих слушаниях? Прежде всего на отрицание государственно-правовой значимости Декларации о государственном суверенитете Украины от 16 июля 1990 г. в том, что касается проблемы ядерного оружия. Утверждалось, что это было лишь политическое заявление о "перспективных" намерениях. Далее ставился вопрос о том, чтобы условием ратификации стало гарантированное получение Украиной всех прав субъекта международного права и международных отношений в качестве ядерного государства. Международным общественным мнением все это было воспринято как новый показатель серьезных изменений в политике Украины в отношении ядерного оружия.

В конце августа состоялось закрытое рассмотрение Верховным Советом Украины проекта военной доктрины. Судя по тому, что просочилось об этом в печать, камнем преткновения стало на заседании отношение к ядерному оружию. Особенно настораживающим моментом было то, что, пытаясь склонить чашу весов в пользу предложенного им проекта этой доктрины, правительство предложило сохранить 46 наиболее совершенных ядерных ракет СС-24 на вооружении Украины³ . Но даже при этих условиях проект не прошел. Отмеченное нашей делегацией сопротивление украинской дипломатии в вопросе о ликвидации всего ядерного оружия, дислоцированного в Украине, начало приобретать конкретное выражение и исходило оно теперь от высших эшелонов государственной власти в Украине.

Затем последовало заявление 162 депутатов (это больше трети Верховного Совета Украины), в котором Украина прямо называлась ядерной державой. Среди подписавших заявление был и Ю. И. Костенко. Правда, в последовавшем разъяснении пресс-центра МИД Украины от 29 апреля 1992 г. отмечалось с прямой ссылкой на высказывания Ю. И. Костенко, что его трактовка не отражает официальную позицию⁴ . Видимо, принимая во внимание, что Ю. И. Костенко был главой делегации на переговорах, нацеленных, казалось бы, как раз на обратное - на закрепление за Украиной статуса неядерной державы, - не сделать такое уточнение было неудобно. Но уровень опровержения с учетом того, что Ю. И. Костенко занимал пост министра, был низким, а такая акция, как заявление трети парламента, вообще не вызвала должной реакции исполнительной власти в Украине.

Между тем приглашение из Киева для продолжения переговоров затягивалось. Оно вообще не поступит. Но в Москве считали необходимым продолжать диалог. Делегация тщательно отработала проекты трех документов, о подготовке которых мы договорились во время последних переговоров. Мы передали их украинцам. Самим переговорам придали не совсем обычную форму. Для этого использовались встречи Председателя правительства России В. С. Черномырдина с премьер-министром Украины Л. Д. Кучмой. Меня включали в число сопровождавших В. С. Черномырдина лиц. Я держал естественно наготове все бумаги. В удобный момент В. С. Черномырдин затрагивал тему ядерного оружия, давал мне возможность докладывать об остающихся проблемах. Так было во время поездки В. С. Черномырдина сначала в Киев, несколько позже в Харьков, Ростов-на-Дону в июне 1993 г., затем на трехсторонней встрече руководителей правительств России, Белоруссии и Украины в самом начале июля под Москвой. Украинцы

² См.: Независимая газета, 10.III.1993.

³ См.: Московские новости, 2.V.1993.

⁴ Голос Украины, 29.IV.1992.

стр. 104

меня выслушивали, но от решений уходили. Создавалось впечатление будто что-то в Киеве нависало над нашими собеседниками, затрудняя им маневренность.

Большим новым сюрпризом стало принятие Верховным Советом Украины 2 июля документа "Основные направления внешней политики Украины". В этом документе провозглашалось, что "Украина может и должна стать влиятельной мировой державой, способной выполнить первостепенную роль в обеспечении политической и экономический стабильности в Европе".

Одним из производных такой установки явилась и корректировка тезиса о нейтралитете. В том же документе было записано: "Ввиду кардинальных изменений, которые произошли после распада СССР и определили современное геополитическое положение Украины, провозглашенное ею в свое время намерение стать в будущем нейтральным и внеблоковым государством должно быть адаптировано к новым условиям и не может считаться препятствием ее полномасштабного участия в общеевропейских структурах безопасности". В документе в качестве таких структур были названы помимо Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ), НАТО и Западноевропейский Союз. Эволюция по сравнению с первоначально заявленным кредо украинской политики была весьма существенной. И, наконец, Украина провозглашалась в этом документе "собственницей ядерного оружия". Речь шла, таким образом, о кардинальном пересмотре того, что было провозглашено в Декларации о государственном суверенитете.

Незамедлительно последовали и конкретные действия. Их цель состояла в обеспечении физического доступа украинской армии к ядерному оружию. Становится известным приказ министерства обороны Украины от 3 июля о включении ядерных арсеналов на украинской территории, так называемых объектов " С", в состав 43 Ракетной армии Украины. В приказе содержалось предписание командующему 43 РА принять на себя руководство специальной деятельностью объектов "С". Принимались меры к тому, чтобы личный состав ядерно-технических частей 43 РА принял украинскую присягу. Все это было дополнением к тому, что еще в мае 1992 г. личный состав двух ядерно-технических частей 46 воздушной армии, в которых размещалось более 600 стратегических ядерных боеприпасов, был приведен к украинской присяге, что практически привело к установлению контроля за этими боеприпасами и их эксплуатацией со стороны Украины. Учитывая, что украинскую присягу принял и летный состав стратегических бомбардировщиков, Украина приобретала, как писал начальник Генерального штаба вооруженных сил России М. П. Колесников, "принципиальную возможность применения ядерного оружия"⁵ .

27 - 31 июля 1993 г., находясь в США, министр обороны Украины прощупывает (безуспешно) отношение к тому, чтобы за Украиной был признан " переходный ядерный статус" или качество "временной ядерной державы". 30 июля председатель постоянной комиссии Верховного совета Украины по иностранным делам Д. В. Павлычко утверждает, что Украина должна сохранить "неполный ядерный статус... 46 ракет с твердым топливом (речь идет о самых современных ракетах СС-24) должны оставаться в Украине до тех пор, пока в 1995 г. не будет пересмотрен ДНЯО".

По оценке М. П. Колесникова, "практические действия украинского руководства все более очевидно выстраивались в стройную схему "медленного вползания в ядерный статус"". Напряжение вокруг проблемы нарастало. Проблема приобретала глобальную значимость.

5 августа российское правительство выступило с заявлением в связи со складывавшейся обстановкой. В этом документе отмечалось, что предпринимаемые Киевом шаги по установлению контроля за ядерным оружием вызывают "озабоченность в мире", "ведут к весьма серьезным последствиям для международной стабильности и безопасности всей системы международных отношений". Указывалось и на то, что "создается

⁵ Независимая газета, 19.VI.1996.

стр. 105

опасный прецедент, которым могут воспользоваться страны, стоящие на пороге обладания ядерным оружием". В то же время подтверждалась готовность продолжать сотрудничество с Украиной в деле обеспечения ядерной и экологической безопасности ядерного оружия.

Несмотря на то, что происходило в Киеве, и отсутствие там интереса к систематическим и предметным переговорам, которые могли бы помочь решению проблем, связанных с ядерным оружием, мы вели активный поиск возможных договоренностей по вопросам, решение которых могло зависеть от России.

В начале августа Л. Д. Кучма - он был тогда премьер-министром - в очередной раз посетил Москву. Он встретился с тогдашним руководителем правительства России В. С. Черномырдиным. К концу их заседания В. С. Черномырдин пригласил меня.

- Я предложил Л. Д. Кучме, - сказал Виктор Степанович, - чтобы вас в ближайшее время приняли в Киеве для продолжения переговоров по ядерным делам. Он не только согласился, но и обещал проследить за тем, как эти переговоры будут идти. Сколько времени нужно на сборы?

- Готов хоть завтра.

- Желаю удачи.

Я позвонил министру атомной энергетики В. Н. Михайлову. Объяснил, что переговоры будут очень ответственными. Он согласился лететь в Киев сам. Генштаб выделил помимо Е. П. Маслина двух квалифицированных специалистов - генерал-лейтенанта И. Н. Волынкина и генерал-майора А. Н. Светикова. От МИД был В. В. Жарков.

Встретились мы в Киеве 13 августа. В украинской столице нас всегда принимали хорошо, но на этот раз внимание было подчеркнутым. Небольшую нашу делегацию расположили в государственном особняке. Партнером по переговорам был заместитель Л. Д. Кучмы вице-премьер В. Н. Шмаров - человек широких подходов и твердой руки. Сама команда, как и наша, менее многочисленная, чем обычно, отличалась в отношении состава тем, что главным военным представителем был не И. В. Бижан, а начальник генерального штаба А. В. Лопата. От МИД Украины был К. Грищенко. В. Н. Шмаров настроен конструктивно и действует решительно.

К концу второго дня были решены все вопросы кроме одного. Мы договорились о ликвидации всех ядерных боезарядов, дислоцированных в Украине, об их утилизации в России, а также о порядке расчетов по всем операциям. Мирный дивиденд Украина должна была получить за счет поставок Украине тепловыделяющих сборок для атомных электростанций. Что касается компенсации затрат России на поставки тепловыделяющих сборок для Украины, то предполагалось ее осуществление за счет продажи части урана, извлеченного из ядерных боезарядов, дислоцированных в Украине. Были согласованы и вопросы обслуживания ядерных боеприпасов в течение периода, необходимого для их вывоза в Россию. В проекте одного из документов было записано: "Стороны обеспечивают безопасность в процессе эксплуатации и снятия ядерных боезарядов с ракет и при их транспортировке". Это решало проблему. О праве собственности Украины на ядерное оружие речи не шло.

На рассмотрение глав государств России и Украины был оставлен лишь вопрос о сроке, в течение которого все ядерные боезаряды должны были быть выведены с территории Украины в Россию.

Наши договоренности были сформулированы в проектах трех документов:

- Соглашении об утилизации ядерных боезарядов;

- Основных принципах утилизации ядерных боезарядов стратегических сил, дислоцированных на Украине;

- Соглашении о порядке осуществления гарантийного авторского надзора за эксплуатацией стратегических ракетных комплексов стратегических сил, расположенных на территории России и Украины (проект этого соглашения не претерпел каких-либо изменений, но был заново, в третий раз, подтвержден).

Значительный вклад в работу внес В. Н. Михайлов. Виктор Никитович сочетал в себе качества специалиста высшего класса со смелостью в принятии решений. Проекты за-

стр. 106

визировали все участники встречи. Таким образом, они были готовы для доклада высшему руководству наших государств.

Это был прорыв. Прорыв очень важный на фоне всплеска беспокойства в мире вокруг проблемы ликвидации ядерного оружия в Украине и ратификации Договора СНВ-1. Проблема эта все больше занимала руководителей России и США. В начале июля в связи со встречей "большой семерки " в Токио она стала предметом специального рассмотрения между Б. Н. Ельциным и Б. Клинтоном. Президенты России и США договорились придать переговорам о ратификации Договора СНВ-1 трехсторонний формат: Россия - США - Украина. Первая рабочая встреча в рамках этой формулы переговоров должна была состояться в Лондоне сразу после наших переговоров в Киеве. Таким образом наши договоренности в Киеве, которые решили практически все вопросы, связанные со стратегическим ядерным оружием, дислоцированным в Украине, были достигнуты непосредственно перед этой встречей, что придавало им особую важность. Проекты документов, которые мы привезли из Киева, были встречены с большим удовлетворением руководством России и полностью одобрены. Меня в экстренном порядке подключили к нашей команде, вылетавшей в Лондон на те самые трехсторонние переговоры, о которых договорились Б. Н. Ельцин и Б. Клинтон. Ее возглавлял заместитель министра иностранных дел Г. Э. Мамедов. США представлял на этих переговорах первый заместитель госсекретаря С. Тэлботт.

По прилете в Лондон мы провели двустороннюю российско-американскую встречу. Я рассказал о достигнутых договоренностях. Для С. Тэлботта они были полной неожиданностью. Но его реакция меня удивила. Проекты соглашений, которые я привез в Лондон, развязывали все основные узлы большой проблемы, волновавшей руководителей России и США. Казалось бы, это должно было вызвать если не радость, то по меньшей мере чувство удовлетворения у американского представителя. Но ничего подобного его лицо не выражало. Вся реакция С. Тэлботта свелась к просьбе, чтобы я обсудил привезенные проекты документов с экспертами американской делегации. Скрупулезный анализ этими экспертами (к сожалению, у меня не сохранились их фамилии, но это были представители высокого уровня, насколько помню, военные) наших проектов привел их к выводу, что все проблемы были решены нами с украинцами исчерпывающим образом и по ним не требовалось никаких дополнений, поправок или уточнений. Американские эксперты вели себя более непосредственно, чем С. Тэлботт и не скрывали, что не могли даже предположить, что мы сможем договориться с украинцами без посредничества американцев. Видимо, именно поэтому они с пристальным вниманием изучили не только все слова и знаки препинания привезенных документов, но и все стоявшие под проектами визы, как российские, так и особенно украинские, записывая должности каждого, кто эти визы поставил. Окончательно убедившись в весомости привезенных текстов, американские коллеги поздравили нас и, улыбнувшись, заметили, что обсуждать в трехстороннем формате в Лондоне после этого было нечего. Может быть это искреннее их замечание и было причиной столь сдержанного отношения С. Тэлботта к привезенной нами в Лондон новости. Трехстороннего обсуждения (с украинской стороны в Лондон для этих целей прилетел заместитель министра Б. И. Тарасюк - в Киеве все обошлось без него) действительно не последовало.

Следующим этапом стала встреча президентов России и Украины 3 сентября в Крыму, в Массандре. Прилетели туда и руководители правительств России и Украины В. С. Черномырдин и Л. Д. Кучма. Именно на эту встречу выносился вопрос о ядерном оружии на Украине вместе со всеми нашими наработками, увенчавшимися подготовленными в Киеве проектами документов.

Президенты быстро договорились об одобрении всех трех проектов соглашений, которые надлежало подписать В. С. Черномырдину и Л. Д. Кучме, а также о сроке вывоза с территории Украины стратегического ядерного оружия - не позднее чем в течение 24 месяцев, начиная с даты ратификации Украиной Договора СНВ-1. Разумеется, всего такого оружия, как и было записано в разработанных нами проектах соглашений. Вопрос этот имел столь важное, принципиальное значение, что эту последнюю договорен-

стр. 107

ность было решено оформить специальным протоколом. Протокол публикации не подлежал. Казалось, час истины приближался. Однако может быть именно поэтому глубокие разногласия, существовавшие в Украине по вопросу об отношении к ядерному оружию, начали проявляться все более открыто. Министр обороны Украины К. П. Морозов прямо на пленарном заседании возразил против достигнутых договоренностей, т.е. прелюдно выступил против собственного президента. Л. М. Кравчук с ним не согласился. После этого на рабочем уровне, включая и ближайшее окружение Л. М. Кравчука, с украинской стороны было сделано все возможное, чтобы извратить суть договоренностей президентов при подготовке итоговых документов встречи. Дипломатическая схватка между отвечавшими с двух сторон за подготовку документов была в Массандре столь жаркой, что напоминала рукопашный бой. Что-либо изменить в проектах трех соглашений, которые я уже назвал выше, украинским коллегам не удалось. Протокол в отношении вывоза всех ядерных боезарядов с Украины был также краток и четок. Собственно, переговоры больше вести было не о чем.

Что произошло дальше, я излагаю в виде цитаты из официального сообщения для печати МИД России от 21 сентября.

"Газета "Киевские ведомости" 9 сентября 1993 г. опубликовала фотокопию "Протокола о вывозе всех ядерных боезарядов стратегических ядерных сил, дислоцированных в Украине, в Российскую Федерацию".

В связи с этим МИД Российской Федерации уполномочен заявить следующее.

В ходе встречи в Массандре 3 сентября с.г. между президентами России и Украины была достигнута договоренность о том, что все ядерные боезаряды стратегических ядерных сил, дислоцированных на Украине, будут вывезены в Россию не позднее чем в течение 24 месяцев с даты ратификации Украиной Договора СНВ-1. Суть этой договоренности отражена, как это видно из фотокопии, в названии документа, где присутствует слово "все". Президенты решили, что документ будет носить конфиденциальный характер и подписан главами правительств. Более того, премьер-министры подписали подготовленный документ в следующей редакции:

"Президент Российской Федерации и Президент Украины договорились о том, что после ратификации Верховным Советом Украины Договора СНВ-1 правительство Украины обеспечивает не позднее чем в течение 24 месяцев с даты ратификации вывоз всех ядерных боезарядов стратегических ядерных сил, дислоцированных в Украине, в Российскую Федерацию с целью их разукомплектования и уничтожения."

Однако советник Президента Украины А. Д. Бутейко, воспользовавшись тем, что документы оказались в его руках, внес от руки два корректива в текст, что полностью изменило содержание договоренности. Эти коррективы хорошо читаются на опубликованной в Киеве копии: вычеркнуто слово "все" и после слов "стратегических ядерных сил" вставлены слова "подпадающих под договор". По сути эти изменения означают, что Украина, т.е. в данном случае определенная часть аппарата правительства, стремится, вопреки взятым Украиной международным обязательствам, оставить за Украиной часть ядерного оружия.

Несмотря на протест с российской стороны на высоком уровне, представители Украины отказались восстановить прежний текст. В связи с такими, мягко говоря, необычными для дипломатической практики действиями украинской стороны, российская сторона официально аннулировала этот протокол, о чем немедленно были уведомлены представители Украины.

Таким образом, юридически "Протокол о вывозе всех ядерных боезарядов стратегических ядерных сил, дислоцированных в Украине, в Российскую Федерацию" как документ не существует, что, разумеется, никак не затрагивает сути договоренностей, достигнутых между Россией и Украиной на уровне глав государств и правительств".

Этот инцидент - предметное свидетельство, насколько жесткая борьба, в том числе в высших эшелонах власти, шла в Украине вокруг оказавшегося на ее территории ядерного оружия.

стр. 108

ЭПИЛОГ

Все это не могло не привести к кризису, и кризис разразился. Произошло это по случаю ратификации Договора СНВ-1 в Верховном Совете Украины в середине ноября.

Л. М. Кравчук выступил в Верховном Совете в защиту всего уже хорошо известного читателю пакета документов. Однако за предложение Л. М. Кравчука проголосовало меньше 170 депутатов, в то время как для принятия решения требовался 221 голос. 18 ноября Верховный Совет принял Постановление "О ратификации Договора между СССР и США о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений, подписанного в Москве 31 июля 1991 г., и протокола к нему, подписанного в Лиссабоне от имени Украины 23 мая 1992 г."

Если судить по заголовку, произошло крупное международное событие положительного характера. Рассказывают, что в этот день в США проходила представительная конференция, посвященная теме ликвидации ядерного оружия в Украине, где царила атмосфера понятной озабоченности. И вдруг посреди дискуссии посол Украины, взяв слово вне очереди, объявил: Договор СНВ-1 Украиной ратифицирован! Слова его были встречены аплодисментами. Не знаю точно, так ли это было. Если да, то посол, видимо, ограничился зачтением только заголовка постановления. Дело в том, что содержание этого постановления правительство России справедливо охарактеризовало как "надругательство над важными международными документами, базовые положения которых были фактически перечеркнуты украинскими законодателями".

В самом деле Верховный Совет сформулировал несколько оговорок к договору, и среди них:

- провозгласил государственную собственность Украины на ядерное оружие;

- отклонил пятую статью Лиссабонского протокола, где содержалось обязательство Украины присоединиться к ДНЯО;

- заявил о намерении ликвидировать не все ядерное оружие, оказавшееся на украинской территории, а лишь 36% ракетоносителей и 42% ядерных боезарядов, оставив остальной ракетно-ядерный арсенал за Украиной, и т.д.

Фактически был создан некий новый, удобный для определенных политических сил в Киеве документ, ничего общего не имевший с Договором СНВ-1. Вместе с тем международное право не допускает при ратификации договоров таких оговорок, которые не совместимы с объектом и условиями договора. На этом основании правительство Российской Федерации заявило, что решение Верховного Совета Украины в отношении Договора СНВ-1 не может быть признано.

Весьма негативно отреагировали на решение Верховного Совета Украины и США. Как и Москва, Вашингтон не признал постановления Верховного Совета Украины в качестве ратификации.

Дело было не только в Москве и Вашингтоне. Обратимся к оценке самого украинского президента. Неприсоединение к ДНЯО Л. М. Кравчук назвал "крупнейшей политической ошибкой" Верховного Совета: "Верховный Совет нанес колоссальный удар по авторитету Украины, по ее международному престижу. Мы были на грани экономической блокады и международной изоляции"⁶ .

Могла ли Украина действительно стать ядерной державой? Подобный вопрос был вполне закономерным в связи с переговорами, о которых идет речь. Теоретически, видимо, можно было бы ответить на него утвердительно. Украина располагает для этого необходимым научным и техническим потенциалом. Но вот что написал по этому поводу в "Независимой газете" такой авторитет в этой области, как В. Н. Михайлов: "Чтобы Украине стать ядерной державой нужно много и много десятков лет. И средств, которых у нее нет... Освоить можно все. Но чего это будет стоить!... На создание нашего (советского. - Ю. Д. ) ядерного комплекса работала вся страна. Российский ядерный ком-

⁶ Независимая газета, 13.1.1994.

стр. 109

плекс оценивается сегодня где-то около 5 млрд. долл. Нужны соответствующая научная база, производственная квалификация специалистов, инфраструктура".

Небезынтересны высказывания Л. М. Кравчука по горячим следам решения Верховного Совета: "Я задавал оппонентам (тем, кто выступил против Договора СНВ-1) вопрос - против кого нацелено наше оружие? Если поставить задачу перекодирования ракет, то нужно выбрать объект, на который они будут направлены. К примеру, мы определим объект. А какова будет реакция, если на нас никто ничего не направил, поскольку коды остались еще от бывшего СССР, а мы определим себе "врага" и направим на него свои ракеты? Какова будет реакция в мире и отношение к Украине?"⁷ .

Вопрос о том, могла ли Украина стать ядерной державой, было бы корректней уточнить: могла ли она сделать это в современном мире. В самом деле, когда-то в разгар холодной войны и конфронтации обладание ядерным оружием считалось благом, с ним - с учетом господствовавшего тогда мышления - связывали и надежду на мир, и вес государства на международной арене. Но человечество перевернуло ту страницу. Во всяком случае хотелось бы в это верить. Подавляющее число людей пришло к выводу, что благом является не ядерное оружие, а ядерное разоружение и что главной гарантией безопасности должно стать не устрашение, а сотрудничество всех государств. Для повышения же международного веса государства важнее экономические успехи, нежели силовое давление.

Следовательно, разумный путь заключался в том, чтобы по мере возможного продолжать помогать Украине выйти на решения, отвечающие интересам всего мира. На это и было нацелено основное внимание в этой области и в России, и в Вашингтоне с целью решения проблемы ядерного оружия, расположенного на Украине, не ожидая парламентских выборов на Украине и созыва нового состава Верховного Совета, путем выработки четкого графика вывода всего ядерного оружия с украинской территории на основе достигнутых в Массандре договоренностей.

14 января 1994 г. в Москве на уровне президентов России, США и Украины были подписаны трехсторонние договоренности, касающиеся ликвидации ядерного оружия, дислоцированного на Украине.

В трехстороннем заявлении президентов России, США и Украины и в приложении к этому заявлению излагались ключевые обязательства Украины по выполнению в полном объеме взятых ею обязательств в отношении всего ядерного оружия, находящегося на украинской территории, получению ею в связи с этим мирного дивиденда в виде тепловыделяющих сборок для атомных электростанций, а также предоставления Украине со стороны России и США гарантий безопасности как только Договор СНВ-1 вступит в силу и Украина станет государством - участником ДНЯО, не обладающим ядерным оружием. США предоставляли России 60 млн. долл. в качестве предоплаты по расходам на разукомплектование стратегических боезарядов, а также изготовление тепловыделяющих сборок. Эти суммы должны были вычитаться из причитающихся России платежей в рамках российско-американского контракта по высокообогащенному урану. Договоренности, достигнутые в ходе нашей встречи в Киеве и одобренные в Массандре, получили статус, одобренный на высшем уроне тремя державами - Россией, США и Украиной.

Трехсторонние договоренности стали предметом обсуждения Верховного Совета Украины 4 февраля 1994 г. В принятом постановлении было решено снять оговорки к пятой статье Лиссабонского протокола, что открывало путь к присоединению Украины к ДНЯО. Правительству Украины поручалось осуществить обмен грамотами о ратификации Договора СНВ-1 и активизировать работу по заключению межгосударственных соглашений, направленных на выполнение постановления Верховного Совета от 18 ноября 1993 г. Но и последнее решение страдало нечеткостью.

⁷ Из телеинтервью, 20.XI.1993.

стр. 110

Что касается практического выполнения трехсторонних договоренностей, то уже 11 - 12 февраля наша делегация встретилась в Киеве с делегацией Украины. В течение двух дней все вопросы, решение которых было необходимо для осуществления этих договоренностей, были согласованы. Выработанное нами на этот счет соглашение по реализации трехсторонних договоренностей между президентами России, США и Украины было подписано руководителями правительств России и Украины 10 мая 1994 г.

Для уточнения мероприятий по выполнению того, что решили три президента, предполагалось провести еще одну трехстороннюю встречу (Россия - США - Украина) на уровне экспертов. Однако в связи с успешной работой наших делегаций в Киеве такие переговоры, также как и в Лондоне, не понадобились. В трехстороннем формате был решен в дальнейшем лишь вопрос о мирном дивиденде для Украины за ранее осуществленный вывоз тактического ядерного оружия - я в этих переговорах не участвовал.

После завершения целой полосы выборов в Украине перед новым руководством страны и ее новым президентом - Л. Д. Кучмой встал вопрос о завершении процесса ратификации Договора СНВ-1 и присоединения к ДНЯО. 16 ноября 1994 г. Верховный Совет Украины принял Закон о присоединении Украины к Договору о нераспространении ядерного оружия. Вместе с тем Верховный Совет обставил в самом тексте закона присоединение Украины к ДНЯО рядом оговорок, одна из которых гласила "Украина является собственницей ядерного оружия, которое она унаследовала от бывшего СССР". Возвращение к этой претензии, особенно после того, как все конкретные, интересовавшие Украину вопросы, связанные с ядерным оружием, были решены, во весь рост поставило вопрос о том, в качестве какого государства намерена присоединиться Украина к ДНЯО: неядерного, к чему ее обязывали принятые ею международные обязательства, или же в качестве новой ядерной державы. Впрочем, вопрос этот мог быть только риторическим, поскольку ответ на него Верховного Совета Украины - высшего законодательного органа страны - был очевиден: быть собственником ядерного оружия - значит быть ядерной державой. Никаких положений, которые говорили бы об ином, ни в законе, ни в каких-либо документах, связанных с принятием закона, не содержалось.

В Киеве в связи с принятием Верховным Советом решения о присоединении Украины к ДНЯО трубили победу, оттеняли трудности, с которыми было связано преодоление сопротивления в Верховном Совете противников присоединения Украины к этому договору. Действительно, президент Л. Д. Кучма произнес в Верховном Совете яркую речь в пользу присоединения Украины к договору, а заодно и завершения процесса ратификации Договора СНВ-1. Он убедительно показал неразумность политики превращения Украины в ядерную державу. Л. Д. Кучма отметил, что для создания замкнутого цикла производства ядерных боезарядов понадобится вложить по меньшей мере 160 - 200 млрд. долл. США в течение 10 лет. "Кто из приверженцев ядерных игр, - спросил он, - встанет сейчас и скажет, кому нужно продать, заложить все имущество Украины, чтобы взамен осчастливить ее собственным ядерным арсеналом".

Да, было такое сильное выступление. Но в Москве не могли не обратить внимания на то, что голосование по закону о присоединении к ДНЯО было удивительно единодушным. Против проголосовало только несколько депутатов. Что это означало? Столь радикальное изменение настроений? Ведь противников неядерного статуса Украины в Верховном Совете было немало. Или это было свидетельством осознания противниками безъядерного статуса Украины ошибочности их линии? Ничто не позволяло интерпретировать события таким образом. Дело скорее всего было в другом. Внесенные в текст закона оговорки шли так далеко, что явно удовлетворяли даже сторонников обретения Украиной статуса ядерной державы. В самом деле, если в Законе говорилось, что Украина присоединяется к ДНЯО как держава, являющаяся собственницей ядерного оружия, то чего же большего могли еще потребовать сторонники тех самых "ядерных игр", о которых говорил президент Украины? Признание международным сообществом присоединения Украины к ДНЯО на таких условиях означало бы признание за Украиной положения ядерной державы. Это была бы их победа.

стр. 111

Уже 17 ноября со стороны России последовало сделанное от имени МИД заявление. В нем говорилось:

"В Москве ценят усилия украинского руководства, направленные на решение вопроса о присоединении Украины к Договору о нераспространении ядерного оружия от 1 июля 1968 г. В этой связи нами с удовлетворением воспринято известие о принятом вчера Верховным Советом Украины Законе о присоединении к этому договору.

Вместе с тем нельзя не обратить внимания, что принятие этого Закона сопровождается некоторыми условиями. Содержание этих условий таково, что остается неясным вопрос, в качестве какого государства - ядерного или не обладающего таким оружием -намерена присоединиться Украина к ДНЯО. Этот вопрос имеет весьма существенное значение как сам по себе, так и в связи с тем, что в Лиссабонском протоколе к Договору СНВ-1, равно как и в трехстороннем заявлении президентов России, Украины и США от 14 января с.г., Украина взяла на себя обязательство присоединиться к ДНЯО в качестве государства, не обладающего ядерным оружием.

Ответы на эти вопросы необходимы, в частности, потому, что в данный момент завершается разработка депозитариями ДНЯО документа о гарантиях безопасности Украины, которые имеется в виду ей предоставить, как государству, не обладающему ядерным оружием.

Вполне понятно значение, которое имело бы внесение ясности в эти вопросы".

Определенность в этом вопросе требовалась не только для России, но и для всего международного сообщества. Кстати и официальный представитель Франции сообщил о готовности его страны предоставить гарантии безопасности Украине, когда эта страна станет участником ДНЯО в качестве державы безъядерной.

Тем большее недоумение вызвала в Москве болезненная реакция Киева на вопрос, поставленный Россией. Позиция России была расценена как некорректная, вызывающая озабоченность украинской стороны, как "подножка" в преддверии визита Л. Д. Кучмы в США. Последовал виток возмущения Москвой. Вместе с тем, казалось бы, куда проще было дать ответ на поднятый вопрос. Этого не делалось, что только добавляло неясности.

Пик нараставшего обострения наступил на встрече на высшем уровне Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе в Будапеште. Именно там была назначена церемония сдачи Украиной грамоты о присоединении к ДНЯО и подписание Россией, США, Великобританией и Украиной Меморандума о гарантиях безопасности в связи с присоединением Украины к ДНЯО. Украина оказалась перед выбором: либо официально уточнить свой статус как государства, не обладающего ядерным оружием, и тогда она получит гарантии безопасности, либо - в случае ее отказа это сделать - вся церемония могла быть отменена и узел связанных с Украиной проблем вновь оказался бы на столе переговоров, а это помимо прочего продолжало бы тормозить процесс ядерного разоружения. Я в Будапеште не был, но мне рассказывали, что напряженные переговоры по этому вопросу накануне даты предполагавшейся церемонии - 5 декабря - продолжались с участием США далеко за полночь. К утру Украина подготовила ноту министерства иностранных дел о присоединении Украины к ДНЯО в качестве государства, "не обладающего ядерным оружием". О том, что произошло дальше, газета "Известия" написала так: "Когда президент Украины Леонид Кучма передал из рук в руки Борису Ельцину, Биллу Клинтону и Джону Мейджору документ о присоединении его страны к Договору о нераспространении ядерного оружия, зал, где проходила Будапешская встреча СБСЕ, вздохнул облегченно". Путь к развязке всего клубка проблем, связанных с введением в действие Договора СНВ-1, был открыт.

В российской оценке подчеркивалось, что свершившееся в венгерской столице "дает международному сообществу ясные, окончательные подтверждения о безъядерном выборе (Украины). Надеемся, что обязательства Украины как безъядерного государства будут выполнены полностью, без каких-либо изъятий".

В итоге был заметно укреплен Договор о нераспространении ядерного оружия. "Теперь важно, - было заявлено с российской стороны, - чтобы на конференции 1995 г. бы-

стр. 112

ло принято решение о безусловном продлении этого договора". Но это уже другая страница дипломатии.

В осуществление достигнутых договоренностей с марта 1994 г. по июнь 1996 г. с территории Украины было выведено для разборки на российских предприятиях около 2 тыс. ядерных боеприпасов стратегических комплексов. Всего же с учетом тактического оружия на российскую территорию было перемещено около 5 тыс. ядерных боезарядов, на что потребовалось около 100 железнодорожных эшелонов. Это была беспрецедентная по масштабам и сложности операция⁸ .

Договор СНВ-1 и Лиссабонский протокол были полностью осуществлены. Это способствовало борьбе против распространения ядерного оружия и открыло путь к дальнейшим крупномасштабным мерам по ядерному разоружению.

Несколько лет спустя, в 2004 г., я встретился в Москве с Дж. Коллинзом, послом США в России в 1997 - 2001 гг. В отличие от меня он был в Будапеште в тот момент, когда в долгих переговорах с Украиной была поставлена последняя точка. Я поинтересовался, как там происходило дело.

- Трудно было, очень трудно, - ответил мне Дж. Коллинз с таким выражением, которое говорило о многом.

Такие же оценки я слышал и от своих коллег, участвовавших в переговорах в Будапеште. После этого я задал Дж. Коллинзу прямой вопрос: не сделали ли США в Будапеште каких-либо дополнительных шагов в сторону Украины с тем, чтобы она пошла на последний шаг, которого от нее ждали. Дж. Коллинз заверил меня, что ничего такого с американской стороны сделано не было.

Так что же побудило Украину присоединиться к ДНЯО в качестве неядерного государства? Мы с Дж. Коллинзом оба решили, что в Будапеште украинские руководители с особой ясностью увидели: это послужит Украине больше, чем сопротивление желанию международного сообщества.

Решение Украины приветствовал весь мир.

⁸ См.: Независимая газета, 19.VI.1996.

Постоянный адрес данной публикации: