Главным содержанием общественной борьбы накануне падения крепостного права в России был крестьянский вопрос. Либералы, выступая "от имени народа", решали его в интересах дворянства и нарождающегося класса буржуазии. Защиту интересов крестьян взяли на себя революционные демократы. Сформировавшиеся тогда либерализм и демократизм представляли собой две исторические тенденции, которые определяли в пореформенное время направление борьбы за новую Россию. Отдельные стороны этого процесса, в частности история взаимоотношений славянофилов и А. И. Герцена накануне реформы 1861 г., интересуют многих исследователей. Но этот вопрос еще не стал предметом специального рассмотрения. Такой подход к изучению взглядов славянофилов, который соответствовал бы современному уровню постижения Герцена, пока еще формируется.

Взаимоотношения Герцена с либералами можно разделить на два периода: 30-40-е и 50- 60-е годы XIX в., принимая за грань отъезд Герцена в эмиграцию. Различным аспектам первого периода посвящено несколько работ ¹ , среди которых выделяется статья акад. Н. С. Державина, наиболее близкая по содержанию к интересующей нас теме. Период же 50-60-х годов изучен фрагментарно, хотя представляет не меньший интерес.

В 1912 г. в связи со 100-летием со дня рождения Герцена В. И. Ленин писал: "Чествует его вся либеральная Россия, заботливо обходя серьезные вопросы социализма, тщательно скрывая, чем отличался революционер Герцен от либерала. Поминает Герцена и правая печать, облыжно уверяя, что Герцен отрекся под конец жизни от революции". Оценивая роль Герцена в освободительном движении, Ленин раскрыл сложность его взглядов и поступков, одновременно выявляя в них ведущую тенденцию, и делал вывод, что "при всех колебаниях Герцена между демократизмом и либерализмом, демократ все же брал в нем верх". Он показал, "как подло и низко клевещут на Герцена окопавшиеся в рабьей "легальной" печати наши либералы, возвеличивая слабые стороны Герцена и умалчивая о сильных" ² . Критика либеральных оценок содержится в работе акад. М. В. Нечкиной

¹ Державин Н. С. Герцен и славянофилы. - Историк-марксист, 1939, N 1; Дмитриев С. С. Западники и славянофилы. - Молодой большевик, 1941, N 11; Чесноков Д. А. Герцен и философские споры западников и славянофилов в начале 40-х гг. XIX в. - Ученые записки Свердловского пединститута, 1939, вып. 2; Тамарченко Г. Е. Борьба Герцена против славянофилов и либеральных западников в 40-е гг. XIX в. - Ученые записки Уральского университета, 1952, вып. 12; Рамишвили А. С. Герцен в борьбе со славянофилами. - Труды Тбилисского пединститута, 1957, т. 11; Елизаветина Г. Г. Герцен и споры славянофилов с западниками. - Известия АН СССР, филология, 1974, т. 33(1); и др.

² Ленин В. И. ПСС. Т. 21, с. 255, 259, 261.

стр. 43

"Н. Г. Чернышевский и А. И. Герцен в годы революционной ситуации" ³ . Позиция буржуазных либеральных историков, писавших о Герцене в начале XX в., подробно проанализирована М. Г. Вандалковской ⁴ .

Рассматриваемый в данной статье период во взаимоотношениях Герцена со славянофилами также не раз затрагивался в литературе, причем указывалось, что в 50-х годах XIX в. между ними намечалось "некоторое сближение". Я. Е. Эльсберг объяснял это тем, что Герцен, пережив духовную драму, "начинает ценить и славянофильскую критику западноевропейского буржуазного порядка и в особенности убеждение славянофилов в том, что Россия благодаря общинному порядку сумеет избежать зол буржуазного строя. Тогда Герцен был склонен забыть реакционную сущность славянофильской утопии, он не видел ее дворянских, помещичьих корней" ⁵ . Насколько упрощенно это объяснение и неточно само слово "забыть", будет показано ниже. З. П. Базилева характеризует период 1857-1861 гг, как "преобладание крестьянского вопроса на страницах "Колокола" и временный блок его редакции с либералами" ⁶ . Во "временном блоке" с либералами автор видит "стремление держать контакт со всеми антикрепостническими элементами", в частности с той группой либеральных дворян, которая "стояла за реформу и меняла свою тактику в спорах с крепостниками "из-за меры и формы уступок" помещиков крепостному крестьянству при "освобождении". Важно отметить ту мысль автора, что, "признавая этот контакт, никоим образом нельзя считать направление "Колокола" и до 1861 г. идентичным направлению российских либералов. "Колокол" и в то время шел дальше их". В этом, пишет З. П. Базилева, видно "непосредственное отражение той классовой борьбы, которая нарастала в пореформенной России" ⁷ .

Точка зрения Базилевой была новым словом ⁸ по сравнению с ранее высказанными мнениями, особенно в сопоставлении с утверждением Б. П. Козьмина, будто программа "Колокола" в предреформенные годы "отличалась чрезвычайной умеренностью и под ней мог бы подписаться любой либерал" ⁹ . Оценка Козьмина была оспорена А. Г. Дементьевым в книге о русской журналистике середины XIX века. Обращая внимание на то, что среди лиц, снабжавших Герцена и Огарева ценнейшими материалами, встречались и славянофилы, А. Г. Дементьев считал подобное сближение ошибкой, объясняемой недостатком у издателей "Колокола" должной непримиримости к либералам, которым они даже предоставляли место в своих изданиях в надежде на создание широкого антикрепостнического фронта ¹⁰ . В этом свете кажется неожиданным вывод автора: "Встречающиеся до сих пор в нашей литературе утверждения, что редакция "Колокола"

³ Нечкина М. В. Встреча двух поколений. М. 1980, с. 245.

⁴ Вандалковская М. Г. М. К. Лемке - историк русского революционного движения М. 1972; ее же. История изучения русского революционного движения середины XIX века. 1890-1917. М. 1982.

⁸ Эльсберг Я. Е. Герцен. Жизнь и творчество. М. 1948, с. 429.

⁶ Базилева З. П. "Колокол" Герцена. М. 1949, с. 72.

⁷ Там же, с. 107.

⁸ Эту точку зрения разделяют Н. Г. Сладкевич (см. Сладкевич Н. Г. Борьба общественных течений в русской публицистике конца 50-х-начала 60-х гг. XIX в. Л. 1979, с. 69) и И. В. Порох (Порох И. В. А. И. Герцен в русском освободительном движении 50-х гг. XIX в. Автореф. докт. дисс. Саратов. 1977, с. 18); см. также Володин А. И., Карякин Ю. Ф., Плимак Е. Г. Чернышевский или Нечаев? М. 1976, с. 43; Дьяков В. А. Освободительное движение в России 1825-1831 гг. М. 1979, с. 31.

⁹ Козьмин Б. П. А. И. Герцен в истории русской общественной мысли. - Известия АН СССР, серия истории и философия, 1945, N 2, с. 110.

¹⁰ Дементьев А. Г. Очерки по истории русской журналистики 1840-1850 гг. М. -Л. 1951, с. 450.

стр. 44

до реформы состояла в блоке с либералами, являются абсолютно неверными" ¹¹ . Ведь он сам только что признал факт известного сближения Герцена с либералами. Из-за общей противоречивости этих утверждений бесспорно верные слова А. Г. Дементьева о том, что "Герцен и Огарев всегда шли своей дорогой и находились с либералами на разных сторонах баррикады" ¹² , теряют свою убедительность.

В последующие годы работа Н. Я. Эйдельмана по выявлению анонимных авторов, печатавшихся в герценовских изданиях, среди которых оказались известные представители славянофильства ¹³ , способствовала возбуждению интереса к теме. В. И. Порох, изучая деятельность И. С. Аксакова, пришел к выводу, что его взаимоотношения с Герценом являются "важной страницей политической биографии И. С. Аксакова", но исследовать их можно, только "определив сущность идеологии славянофилов, ее полемическую направленность, установив место представителей этого течения в освободительном движении 1859-1861 гг. " ¹⁴ . Таким образом, автор поставил проблему шире, не ограничиваясь взаимоотношениями двух деятелей, а включив в нее славянофильство в целом. В том же плане формулируется она В. А. Дьяковым, указавшим, что "вопрос о поворотных пунктах во взаимоотношениях Герцена и славянофилов разработан пока недостаточно" ¹⁵ . Следует упомянуть также книгу З. В. Смирновой о социальной философии Герцена и общинной теории славянофилов. В ней обращает на себя внимание заявление автора о том, что "единственно правильным методологическим путем к исследованию является... объективное соотношение обеих теорий" ¹⁶ . Правда, З. В. Смирнова, как и другие исследователи, освещает взгляды славянофилов менее обстоятельно, чем Герцена, и нередко в духе ранее сложившихся в литературе представлений.

Все это делает актуальной задачу - изучить их разногласия и временные сближения конкретно-исторически и попытаться дать более объективный анализ их взаимоотношений. Удачным опытом такого подхода можно считать указанную статью Н. С. Державина, дающую достоверную картину споров западников и славянофилов в 30-40- х годах XIX в., когда они, обсуждая вопросы философии и религии, истории и социалистических идей, отношения к Западу и русской общине, проблемы реформы и революции, уясняли свои позиции, приводили в систему собственные взгляды.

Об этом свидетельствуют как западнические, так и славянофильские источники. Например, Герцен писал в дневнике 21 декабря 1842 г.: "Вчера продолжительный спор у меня с Хомяковым о современной философии. Я был рад этому спору: я мог некоторым образом изведать свои силы, - с таким бойцом померяться стоит всякого учения, и мы разошлись каждый при своем, не уступив йоты". Подтверждение тому - в записи от 24 января 1844 г.: "Беспрерывные споры

¹¹ Замечание было адресовано З. П. Базилевой.

¹² Дементьев А. Г. Ук. соч., с. 450.

¹³ Эйдельман Н. Я. Анонимные корреспонденты "Колокола". В кн.: Проблемы изучения Герцена. М. 1963; его же. Корреспонденты вольной печати Герцена и Огарева в период назревания революционной ситуации в России. Автореф. канд. дисс. М. 1964; его же. Тайные корреспонденты "Полярной звезды". М. 1966; его же. Начало издания "Колокола" и его первые корреспонденты. В кн.: Революционная ситуация в России в 1859-1861. М. 1970; его же. "Колокол" и его корреспонденты (первая половина 1858 г.). В кн.: Революционная ситуация в России в 1859-1861 гг. М. 1974; его же. "Колокол" и его корреспонденты (июль - октябрь 1858 г.). В кн.: Эпоха Чернышевского. М. 1978.

¹⁴ Порох В. И. Советские историки о деятельности И. С. Аксакова в конце 50-х - начале 60-х годов XIX века. В кн.: Историографический сборник. Вып. 1(4). Саратов. 1973, с. 79, 80.

¹⁵ Дьяков В. А. Ук. соч., с. 135.

¹⁴ Смирнова З. В. Социальная философия А, И. Герцена. М. 1973, с. 194.

стр. 45

и разговоры со славянами много способствовали с прошлого года к уяснению вопроса, и добросовестность с обеих сторон сделала большие уступки, образовавшие мнение более основательное, нежели чистая мечтательность славян и гордое презрение ультраоксидентных" ¹⁷ . Вспоминая об этих спорах 20 лет спустя, Герцен писал Ю. Ф. Самарину: "Я помню, как я, бывало, готовился со страхом логики и верой в Гегеля на споры с Хомяковым и, приходя домой, считал, все ли категории целы" ¹⁸ . Свидетельство славянофила А. И. Кошелева - того же свойства: "На вечерах у Елагиной, Свербеевых и у нас бывали Чаадаев, Герцен, Грановский и другие сторонники противных мнений... Эти вечера много принесли пользы как лицам, в них участвовавшим, развивая и уясняя их убеждения, так и самому делу, т. е. выработке тех двух направлений, так называемых, славянофильского и западного, которые ярко выказались в нашей литературе сороковых и пятидесятых годов" ¹⁹ .

В пылу спора противники, стремясь доказать свою правоту, допускали резкости, преувеличения, личные выпады. Примером могут служить утверждения западников о том, что славянофилы были противниками западной образованности, и, наоборот, упреки славянофилов, что западники ненавидят Россию. Ни то, ни другое не соответствовало истине. У самого Герцена со спокойными оценками соседствуют разящие характеристики, в свете которых славянофилы предстают как Люди, преграждающие путь к прогрессу, пользующиеся поддержкой правительства и даже "добровольные помощники жандармов". Герцен обвинял славянофилов в том, что они не понимают истории; но, как писал Н. С. Державин, "дело было вовсе не в том, что славянофилы будто бы не понимали истории, а в том, что, исходя именно из данных западноевропейской истории, они хотели делать свою, русскую историю так, чтобы она наилучшим образом отвечала их классовым интересам. Именно этого Герцен не понял, не разглядев подлинного политического содержания во взглядах своего противника" ²⁰ . Сравнивая славянофильство с западным течением неоромантизма, Герцен назвал его "литературной болезнью" - наносной, лишенной корней в русской жизни и не имеющей никакой будущности, что было уже совсем неверно, так как и западники и славянофилы были чистейшим порождением русской действительности 40-х годов XIX в. и их споры представляют интерес постольку, поскольку в них отразились процессы формирования двух идеологических течений, зарождения двух тенденций буржуазной перестройки общества: либеральной и демократической. Именно последовавшее размежевание по этим двум направлениям вызвало разрыв Герцена со славянофилами в феврале 1845 г, и затем в 1846 г. - болезненное расхождение с Грановским и другими недавними соратниками - западниками по линиям: идеализм и материализм, религия и атеизм, реформа и революция. Таким образом, уезжая за границу в 1847 г., Герцен оставлял в России друзей юности, но не единомышленников. В это время, по словам Ленина, он уже был демократом, революционером, социалистом ²¹ .

Живя вне России, пересмотрев многое сквозь призму западной жизни, революции 1848 г., итогов Крымской войны и зреющего в России общедемократического подъема, Герцен предоставил свой вольный печатный станок всем, кто желал освобождения России от крепостного права, с единственным условием, чтобы не было "писано в смысле самодержавного правительства с целью упрочить современный порядок

¹⁷ Герцен А. И. Собр. соч. В 30-ти тт. Т. II. М 1954, с. 250, 328.

¹⁸ Там же. Т. XXVII, кн. 2, М. 1963, с. 497.

¹⁹ Кошелев А. И. Записки. Берлин. 1884, с. 75

²⁰ Державин Н. С. Ук. соч., с. 129.

²¹ См. Ленин В. И. ПСС. Т. 21, с. 256.

стр. 46

в России" ²² . Обращаясь к своим знакомым в России, в статье "Прощайте", он писал в 1849 г.: "Я здесь - бесцензурная речь ваша, ваш свободный орган" ²³ . В феврале 1853 г. в воззвании "Братьям на Руси" Герцен повторил: "Быть вашим органом, вашей свободной бесцензурной речью - вся моя цель" ²⁴ . В первой книге "Полярной звезды" в 1855 г. он приглашал к участию в ней "умеренных и неумеренных, осторожных и неосторожных... Что касается до средств, мы открываем настежь все двери, вызываем на все споры" ²⁵ . Наконец, открывая в 1857 г. "Колокол", Герцен просил соотечественников, разделяющих любовь к России, "не только слушать "Колокол", но и звонить в него" ²⁶ . Одинаково приглашая к сотрудничеству "наших европейцев и наших панславистов", Герцен подчеркивал, что от славянофилов "мы имеем больше права ждать, потому что они исключительно занимаются Русью и славянскими народами" ²⁷ .

Это вызвало упрек со стороны западников в том, что он взял курс на сближение со славянофилами. В ответ в статье "Еще вариация на старую тему" Герцен попенял своим прежним друзьям на то, что они продолжают надоевшие споры и не замечают, как закипает новая жизнь, как "вопросы один другого неотлагаемее возникают со всех сторон, хочется знать, что думают у нас об освобождении крестьян" ²⁸ . По его резкому отзыву о статьях В. В. Григорьева и Н. И. Крылова, опубликованных в славянофильской "Русской беседе" ²⁹ , можно заключить, что своих демократических позиций Герцен не уступил. Статья Григорьева была воспринята Герценом как оскорбление памяти горячо им любимого Грановского, умершего за год до этого. Статья Крылова пропагандировала монархизм и православие. "С ужасом и отвращением читал некоторые статьи из славянских обозрений, - писал Герцен об этих статьях, - от них веет застенком, рваными ноздрями, эпитимьей, покаянием, Соловецким монастырем" ³⁰ .

Не только это, но и другие соображения заставляют отвергнуть утверждения, будто Герцен попросту поддался влиянию славянофилов или "забыл" о неприемлемых для него сторонах этого идейного направления. Поражение революции 1848 г., которое он наблюдал в Париже, наглое торжество французской буржуазии убедили его в иллюзорности прежних представлений о революции. То было время, когда, как писал Ленин, "революционность буржуазной демократии ужеумирала (в Европе), а революционность социалистического пролетариата еще не созрела" ³¹ . Герцен этого не осознавал, но именно это было причиной его духовного кризиса. Он вновь принялся за поиски революционной теории, пересматривая прежние взгляды на основе накопленных знаний и опыта. И объяснять это влиянием кого бы то ни было - в то время, когда в нем самом совершался сложнейший мыслительный процесс, - значило бы слишком упрощать вопрос. Не только кровавая расправа с восставшим народом потрясла его и привела к пересмотру прежних взглядов, но, самое главное, он увидел своими глазами, что революция, так дорого стоившая народу, привела лишь к торжеству буржуазии, завладевшей всем, народ же по-прежнему

²² Герцен А. И. Собр. соч. Т. XII. М. 1S57, с. 296.

²³ Там же. Т. VI. М. 1955, с. 17

²⁴ Там же. Т. XII, с. 64.

²⁵ Там же, с. 296.

²⁶ Там же. Т. XIII. М. 1958, с. 8.

²⁷ Там же. Т. XII, с. 296, 63.

²⁸ Полярная звезда, 1857, кн. 3 (М. 1966), с. 292.

²⁹ Григорьев В. В. Т. Н. Грановский до его профессорства в Москве. - Русская беседа, 1856, кн. III - IV; Крылов Н. И. Критические замечания на сочинение г. Чичерина "Областные учреждения в России в XVII в,". - Русская беседа, 1857, кн. I-II.

³⁰ Полярная звезда, 1857, кн. 3, с. 292.

³¹ Ленин В. И. ПСС. Т. 21, с. 256,

стр. 47

бывает в угнетении и неразвитости. Для него в то время важнейшим был вопрос: "Вырвут ли забитые массы из рук монополистов силы, развитые наукой, всю эту совокупность технических улучшений быта человечества и сделают ли из них общее достояние, или собственники, опираясь на правительственную силу и на народное невежество, - подавят массы?". С сожалением Герцен вынужден был признаться, что "ни близкого, ни хорошего выхода" не видит. Именно это заставляло его отказаться от опыта Западной Европы и искать приемлемый выход в других ситуациях, в других странах.

В частности, Герцен называет "два деятельных края" - Россию и Америку ³² . Сравнивая эти две страны с точки зрения перспектив социального переустройства, он приходит к выводу, что Америка, несмотря на очень развитый дух ассоциаций, менее подготовлена к нему, так как в ней "ни общего владения, ни нашей артели, ни сельской общины нет"; личность соединяется с другими только на известное дело, вне которого ревниво отстаивает полнейшую независимость". "Россия, напротив, является совсем особенным миром, с своим естественным бытом, с своим физиологическим характером - не европейским, не азиатским, а славянским". И далее он пишет об общине и своих надеждах на нее: "В основе народной жизни лежит сельская община- с разделением полей, с коммунистическим владением землею, с выборным управлением, с правомерностью каждого работника (тягла). Все это находится в состоянии подавленном, искаженном, но все это живо, и пережило худшую эпоху" и "не надобно быть русским для того, чтобы именно в эти черные дни Европы обратить на Россию особенное внимание" ³³ .

В марте 1857 г., за восемь месяцев до опубликования царских рескриптов, означавших начало подготовки реформы, Герцен, предвидя ближайшее будущее, писал: "Эпоха, в которую Россия вступает теперь, необыкновенно важна... мы стоим лицом к лицу с огромным экономическим переворотом, освобождением крестьян". Он думал, что в России главные вопросы еще "могут быть разрешены общими социально- государственными мерами без насильственных потрясений". "Середь мрачного, раздирающего душу реквиема, - писал он, - ...с упованием смотрю на наш родной Восток, внутри радуясь, что я русский... история толкается именно в наши ворота. ³⁴

Полагая, что миссию преобразования России мог бы принять на себя царь, Герцен сокрушался о том, "как мелко плавает его самодержавная ладья", призывал не бояться гласности "из трусости перед какой-то призрачной революцией, на которую нет готовых элементов" ³⁵ . Придя к этому заключению, Герцен увидел единственный выход из создавшегося положения в сплочении всех сколько-нибудь оппозиционных сил, имевшихся в то время в России, во имя решения крестьянского вопроса. Западникам он советовал оставить распри со своими противниками. "Не станем спорить о путях, цель у нас одна ...уничтожить все заборы, мешающие у нас свободному развитию народных сил и поддерживающие негодный порядок вещей, будемте равно будить сознание народа и правительства" ³⁶ , - заключал он статью "К нашим", давая западникам повод усматривать сближение со славянофильской программой.

Сам Герцен объяснял свою позицию так: "Идучи из противуположных начал к противуположным целям, я встречаюсь не со славянофи-

³² Полярная звезда, 1857, кн. 3, с, 294, 295.

³³ Там же, с. 298.

³⁴ Там же, с. 300, 301.

³⁵ Там же, с. 302.

³⁶ Там же, с. 305.

стр. 48

лами, а с некоторыми из их мыслей" ³⁷ . Но те тоже уловили в его программе созвучные ноты, позволявшие блокироваться с ним хотя бы по некоторым из важнейших вопросов времени и использовать радушно предлагаемые Герценом страницы его вольной прессы, восполняя таким образом недостаток гласности, остро ощущаемый в России. Переписка славянофилов свидетельствует о том, что они без колебаний вняли призыву "Полярной звезды" и начиная с 1856 г. выступали в бесцензурной печати, тогда как их главный орган, "Русская беседа", на издание которого они получили в 1856 г. разрешение с величайшим трудом, испытывал сильное воздействие цензуры. Ее редактор Кошелев, боясь потерять возможность печатно обсуждать важнейшие для славянофилов вопросы экономической жизни России и оберегая репутацию "Русской беседы" как издания благонамеренного, направлял обличительные материалы в Лондон.

Несмотря, однако, на то, что славянофилы находились под влиянием тех же событий, что и Герцен, они не приблизились к нему идейно, так же, как и он к ним. Водораздел по линии либерализма и демократии, наметившийся еще в Москве и приведший к разрыву, теперь закрепился навсегда. И лишь ясно осознанная обеими сторонами задача ликвидации крепостного права заставляла их пойти на известное временное сближение. Оно было вынужденным, но необходимым с обеих сторон. Переписка славянофилов ясно свидетельствует об этом. Находясь одновременно за границей, Аксаков из Женевы, а Кошелев из Карлсбада обменялись письмами в связи с тем, что Герцен резко отозвался о статьях Григорьева и Крылова. Возражая Аксакову, который писал о живом голосе Герцена, Кошелев решительно заявил: "Я не заклятый враг Запада и Петра, не квасной патриот 40-х годов, но путь Герцена, его средства, слова и прочее никогда не будут одобрены мною... он обязан успехом лишь обстоятельству, что он имеет вольную русскую типографию, что он пишет дерзко, живо, общественно, но настоящего успеха он не имеет и не может иметь, ибо у него нет фундамента. Если ³⁸только у нас цензура сделается несколько посвободнее, то Герцена деятельность сделается совершенно ничтожною". И он вновь подтверждал расхождение: "Я убежден, что истина на нашей стороне, что мы должны действовать своими способами" ³⁹ . Сердясь на Герцена за его резкие слова в "Полярной звезде", Кошелев, однако, не думал отказываться от контактов с ним. Узнав, что Аксаков едет в Англию, он пишет ему 18(30) июня 1857 г. из Карлсбада: "Очень желаю, чтоб нам пришлось побеседовать до вашего отъезда в Англию, ибо там свидание с Герценом должно быть искусно произведено. В 111-й Полярной звезде он нас разругал и глупо и гнусно. Презрением ему отвечать не должно, но необходимо ему растолковать, что он лишает себя великих льгот своего положения - быть вне партии ⁴⁰ , и что он добровольно выбрасывает наше содействие" ⁴¹ .

Свидание Аксакова с Герценом состоялось, судя по переписке Герцена с И. С. Тургеневым и М. К. Рейхель ⁴² , между 14 и 20 августа 1857 г. в пригороде Лондона - Путнее, где в течение нескольких дней проходили их беседы. О содержании встреч мы знаем из последующей переписки Аксакова и Герцена между собой и с третьими лицами.

³⁷ Там же, с. 304.

³⁸ В этом "если" заключено многое, в частности указание на то, что сближение с Герценом рассматривалось как временное.

³⁹ Голос минувшего, 1918, N 7-9, с. 176.

⁴⁰ Кошелев полагал, что существуют только две "партии" - западники и славянофилы, тогда как Герцен уже стоял вне их и принадлежал к третьей - революционной.

⁴¹ Голос минувшего, 1918, N 7-9, с. 177.

⁴² Герцен А. И. Собр. соч. Т. XXVI. М. 1962, с. 111, 112.

стр. 49

Прежде всего обеим сторонам надо было выяснить вопрос о возможности сотрудничества без отклонения от своих принципиальных позиций, поэтому и стал необходим этот личный контакт, которого, по-видимому, не было уже в течение 10 лет, когда стороны могли судить друг о друге лишь по выступлениям в печати. В беседе с Герценом Аксаков не скрывал от него, что славянофилы возмущены резким отзывом о себе в "Полярной звезде", так как ни Крылова, ни Григорьева не считают вполне "своими" ⁴³ . Воспользовавшись этим, Герцен "выпросил у него Никитку Крылова на съедение" ⁴⁴ и в 3-м л. "Колокола" поместил разгромную статью "Лобное место", которая начиналась словами: "До нас дошли слухи, что славянофилы "Русской беседы" недовольны отзывом "Полярной звезды" об их сборнике... мы знаем, что многим из них противны эти учения, что Крылов свихнулся не в "Русской беседе". Зачем же они допускают такие статьи, зачем защищают их?" ⁴⁵ .

Аксаков понимал, что, согласившись на опубликование этой статьи в "Колоколе", он нарушил славянофильскую корпоративность, поэтому, вернувшись из Лондона в Брюссель, написал Кошелеву, лечившемуся в Скевенинге, оправдательное письмо, в котором изложил аргументацию своего отрицательного отношения к статье Крылова. Кошелев, решительно не соглашаясь с Аксаковым, ответил ему 24 августа 1857 г.: "Никак не ожидал, что статья Крылова могла возбудить ваше негодование... Статья эта с начала до конца одобрена мною, Хомяковым и Самариным... ⁴⁶ , она вполне выражает русское воззрение на царскую власть и если не принять этого воззрения, то мы на всех парусах пойдем в европейский революционаризм, от чего боже нас упаси. Жалею, что Крылов занял все ваше письмо и что вы мало говорили о Герцене и Евг. Ив. Попове. Особенно интересны были бы для меня подробности о первом" ⁴⁷ . Но, к сожалению, подробностей, исходящих от него самого и написанных по свежим впечатлениям, т. е. в 1857 г., мы нигде у Аксакова не находим ⁴⁸ .

Зато сохранились воспоминания и письма другой стороны, которые дают представление о впечатлении, произведенном Аксаковым на Герцена и его окружение. Н. А. Тучкова- Огарева писала: "Читая во многих заграничных изданиях Герцена о разочаровании его относительно Запада, Аксаков, вероятно, захотел проверить лично, ближе ли стали их взгляды, и убедился, что они - деятели, идущие по двум параллельным линиям, которые никогда не могут сойтись. В продолжение нескольких дней Герцен и Аксаков много спорили, ни один не считал себя побежденным, но у них было обоюдное уважение, даже больше, какая-то симпатия, какое-то влечение друг к другу; так они и расстались бойцами одного дела, но с разных отдаленных точек" ⁴⁹ . Свиде-

⁴³ В октябре 1857 г. Аксаков, вернувшись в Москву, писал Герцену: "Вы хорошо знаете, что ни Филиппов (автор еще одной одиозной статьи в "Русской беседе".- Е. Д.), ни Крылов не выражают (нашего) направления".- Вольное слово, 1883, N 60, с. 5.

⁴⁴ Герцен А. И. Собр. соч. Т. XXVI, с. 117.

⁴⁵ Колокол, 1857, л. 3 (М. 1962), вып. 1, с. 25.

⁴⁶ Несмотря на это, славянофилы, очевидно, прислушались к критике Герцена, и ни Крылов, ни Григорьев, ни раскритикованный тогда же Чернышевским Филиппов в "Русской беседе" более не печатались. В. А. Черкасский, и ранее относившийся без симпатии к этим попутчикам славянофилов, прочитав за границей 3-й л. "Колокола" за 1857 г., писал Кошелеву 15 марта 1858 г. из Парижа: "А что Крылов - исчез ли с лица литературы или нет?". (Трубецкая О. Материалы к биографии кн. В. А. Черкасского. Т. 1, кн. 1. М. 1901, с. 100).

⁴⁷ Голос минувшего, 1918, N 7-9, с. 178. Е. И. Попов-священник русского посольства в Лондоне, друг славянофилов.

⁴⁸ Исключение составляет его воспоминание об этой встрече, опубликованное им в 1863 г., которое написано под влиянием более поздних обстоятельств в разгар польского восстания и не может служить характеристикой отношения к Герцену в момент встречи в 1857 г. (см. День, 1863, N 9; Аксаков И. С. Соч. Т. 2. М. 1886, с. 144).

⁴⁹ Тучкова-Огарева Н. А. Воспоминания. М. 1959, с. 116.

стр. 50

тельство это о разногласиях Герцена и Аксакова во время длительных бесед ценно тем, что Тучкова, не присутствовавшая при них, передала, по-видимому, общее заключение, которое сделал при ней Герцен. Убедившись в том, что они "бойцы одного дела, но с разных отдаленных точек", Герцен увидел все же в Аксакове не "старовера", а "нового русского" ⁵⁰ , поэтому с удовольствием писал М. Мейзенбург 20 августа 1857 г,., что из многочисленных посетителей "наиболее интересное лицо - сын Аксакова (брат ярого славянофила), человек большого таланта, сам немного славянофил, человек с практической жилкой и проницательностью". Герцен радовался, что "теперь - у нас перемирие со славянофилами, после 3-го л. "Колокола", где он "выпотрошил, выпустил гной и изничтожил одного профессора Московского университета - который стал абсолютистом". Мельгунову и Тургеневу он писал, что "очень, очень сошелся" с Аксаковым, который "двумя головами выше славяномердов - вроде Крылова, Григорьева, Филиппова" ⁵¹ . У Герцена даже возникла мысль отделить Аксакова не только от этих попутчиков, но и от главных деятелей славянофильства, когда он писал ему 1(13) января 1858 г.: "Отчего вы не можете сладить с другими? Оттого, что, в сущности, вы не делите их воззрений. Мне кажется, что вы к ним относитесь в том роде, как я к нашим "западникам". А из этого, натурально, и выходит, что мы, нося разные кокарды, больше согласны между собою, нежели однополчане" ⁵² .

Во время бесед с Герценом Аксаков дал согласие на опубликование своей пьесы "Присутственный день в уголовной палате" ⁵³ , которая оказалась у Герцена. Пьеса была напечатана в "Полярной звезде" с предисловием Герцена, в котором он, относясь с величайшим пиететом к "неизвестному" автору, называет ее "превосходной". "Голосам из России" мы не могли уступить такую пьесу, мы ее как почетного гостя сажаем на первое место - в наш красный угол", - писал он, ставя ее тем самым выше печатаемых в "Голосах из России" статей К. Д. Кавелина, Б. Н. Чичерина, выше пьесы Н. А. Мельгунова "Приятельский разговор" ⁵⁴ . В "Судебных сценах" Аксакова Герцен ценил обличительную сторону, которая еще более усиливалась "предуведомлением" автора, подчеркнувшего, что без притязаний на художественные достоинства эти сцены являются верной докладной запиской, имеющей "грустное достоинство истины". Он сознательно не пишет "о самых выдающихся злоупотреблениях и потрясающих душу злодействах", а сосредоточивает внимание на рядовых делах о наказании крестьян, порке, зуботычинах, ссылке в Сибирь, бездушии и тупости чиновников, взятках, которые, являясь порождением крепостного строя и будучи страшны именно своей обыденностью, вошли в плоть и кровь русской жизни. "Судебные сцены" были не единственным сочинением славянофилов, опубликованным в герценовских изданиях. Есть основания полагать, что пьеса "Русские в Париже" ⁵⁵ также принадлежит перу Аксакова, хотя в литературе распространено мнение об авторстве Мельгунова ⁵⁶ .

⁵⁰ Герцен А. И. Собр. соч. Т. XXVI, с. 154.

⁵¹ Там же, с. 114, 117, 497.

⁵² Там же, с. 154.

⁵³ Пьеса была написана Аксаковым в 1853 г. для 2-го т. "Московского сборника", выход которого был тогда запрещен.

⁵⁴ Полярная звезда, 1858, кн. IV, с. 74; Голоса из Россия, 1854, вып. 1, кн. II (М. 1974), с. 5-30.

⁵⁵ Колокол, л. 11, 15.1И.1858 (М. 1962, вып. 1), с. 83-90.

⁵⁶ Мнение об авторстве Мельгунова принадлежит Н. Н. Захарьину (Я. З. Черняк). См. Литературное наследство. Т. 62. М. 1955, с. 320-321. Текстологическое сравнение пьесы "Русские в Париже" и писем Аксакова родным из ополчения во время Крымской войны и из Парижа в апреле - мае 1857 г. позволяет предположить, что автором пьесы был Аксаков (см. И. С Аксаков в его письмах. Ч. 1, т. 3. М. 1892).

стр. 51

Самой крупной статьей по объему и по значению, которое ей придавал Герцен, была "Программа для занятий губернских комитетов", занявшая 1,5 л. "Колокола" ⁵⁷ . Правительственная "Программа" была опубликована в Петербурге 21 апреля 1858 года. Она была шагом назад по сравнению с царскими рескриптами и, более того, со славянофильскими проектами реформы. Но, поскольку обсудить ее гласно в русской периодической печати не представлялось возможным, они решили направить свою критику в Лондон ⁵⁸ для опубликования в "Колоколе". Сознавая, что это в какой- то мере "предательство", они оправдывались ссылкой на "стеснение свободы печати", которое способствует тому, что "Колокол" "растет в своем значении и приобретает большую для России важность, внезапно, единым действием правительственной ошибки становясь исключительным органом независимой общественной мысли в России" ⁵⁹ . Актуальность появления в "Колоколе" специального квалифицированного разбора "Программы" усиливалась тем, что статья была опубликована 15 июля и 1 августа 1858 г., т. е. перед самым началом работы губернских комитетов ⁶⁰ , и давала определенное направление мыслям читателей. Герцен оценивал статью как "превосходную во всех отношениях" ⁶¹ .

Связи славянофилов с Герценом существовали с 1856 по 1864 г., но в 1857-1861 гг. они были наиболее оживленными. Выезжая за рубеж после окончания Крымской войны для того, чтобы ознакомиться с настроением умов в Европе, славянофилы, помимо указанных в их паспортах стран, посещали еще и Англию - для встречи с Герценом. Непосредственную связь с ним имели И. С. Аксаков, Ю. Ф. Самарин, Д. Ф. Самарин, В. А. Черкасский, А. И. Кошелев и близкие им лица: П. И. Бартенев, А. Н. Попов, А. Ф. Гильфердинг, В. А. Кокорев и др. Формами их связи были личные визиты, письма, содержавшие обличительные факты, а также материалы о действиях правительства, задерживавших ход эмансипации, советы - кого следует заклеймить, а кого, наоборот, поощрить. Посылались пьесы, готовые корреспонденции, затрагивавшие наиболее жгучие вопросы, произведения, которые вследствие своего обличительного характера не могли быть опубликованы в России.

Начиная с 1856 г. и особенно во время работы Редакционных комиссий славянофилы постоянно имели в Европе как бы своего "собственного корреспондента", а иногда и двух, получавших от них обильную информацию и корректирующие указания, о чем надо писать, что надо сообщить "кому следует" о ходе дел в России и обсуждении в губернских комитетах и Редакционных комиссиях того или иного вопроса. В 1856 г. такие указания посылали А. Н. Попову. "Очень, очень было бы важно, - писал ему Кошелев в августе 1856 г., - произвести реакцию против Закревского, князя Сергея Михайловича Голицы-

⁵⁷ Колокол, л. 19, 15.VII.1858 (вып. 1), с. 153-160; л. 20, 1.VIIL1858 (с. 163- 167). В литературе существует мнение, что автором статьи был Кошелев (см. Эйдельман Н. Я. "Колокол" и его корреспонденты, с. 38-40). Не оспаривая в принципе этого мнения, считаем необходимым добавить, что все сказанное о Кошелеве в равной степени может быть отнесено также к Черкасскому и Ю. Ф. Самарину и рождает мысль о коллективном авторстве. Кроме того, анализ статьи позволяет предположить участие в ее написании товарища министра внутренних дел Н. А. Милютина.

⁵⁸ Для переписки славянофилов этого времени были характерны рекомендации вроде следующей: "Если хотите извлечь существенную пользу из Вашей статьи, пошлите ее в Лондон",- писал Черкасский Кошелеву 21 сентября 1858 года. Или: "Читали ли вы брошюру Ростовцева? Вот материал-то для "Колокола", - писал Ю. Ф. Самарин Кошелеву 15 ноября 1858 г. (см. Трубецкая О. Ук. соч. Т. 1, кн. 2, М. 1904, с. 164, 249).

⁵⁹ Колокол, л. 19 (вып. 1), с. 153.

⁶⁰ Например, Рязанский комитет открыл свои заседания 26 августа, Тульский - 5 сентября, Самарский - 25 сентября 1858 года.

⁶¹ Герцен А. И. Собр. соч. Т. XXVI, с. 198.

стр. 52

на и других" ⁶² . Как известно, в 1857-1858 гг. в "Колоколе" проводилась сильнейшая "реакция" против А. А. Закревского, пока вся его биография не предстала перед читателем в самом сатирическом виде ⁶³ . Голицыну также была посвящена полная сарказма заметка ⁶⁴ .

С марта по сентябрь 1857 г. находился за границей Аксаков. Одновременно по странам Европы путешествовал Кошелев, инструктировавший Аксакова перед его поездкой к Герцену, как лучше провести эту встречу, сохранив честь славянофильского мундира. Не успели они вернуться, как в октябре 1857 г. уехал за границу Черкасский, пробывший там до апреля 1858 г. и также встречавшийся с Герценом, а в мае того же года в Европу выехал Бартенев и пробыл там до конца года, дважды навестив Герцена. Одновременно славянофилы, находившиеся в России, вели переписку с Герценом и направляли ему материалы, разоблачающие действия чиновников самого высокого ранга. Эти материалы дали Герцену и Огареву сюжеты для ряда острых статей, среди которых должны быть названы: "La regata перед окнами Зимнего дворца", в основу которой положены факты, сообщенные Аксаковым в письме Герцену от 16/28 октября 1857 г. ⁶⁵ ; "Черный кабинет", написанный по прямому совету Ю. Ф. Самарина, высказанному в его письме от 9 мая 1858 г. ⁶⁶ , где он сообщает, что Я. И. Ростовцев - "вреднейшая и опаснейшая скотина", которой "надо нанести сильнейший удар". Второй удар был нанесен статьей "In Re Ростовцева против России" ⁶⁷ . Из письма Герцена Аксакову от 13/1 января 1858 г. известно, что с учетом совета последнего Герцен написал статью "Через три года" ⁶⁸ , начинавшуюся и заканчивавшуюся словами "Ты победил, Галилеянин! ". Материал для статьи Герцена "Бешенство цензуры" ⁶⁹ , в которой с сарказмом была рассказана история запрещения славянофильской газеты "Парус", доставили также славянофилы, знавшие эту историю в деталях.

В мае 1859 г., убедившись в тщетности своих попыток стать экспертом Редакционных комиссий и не желая в такое горячее время сидеть сложа руки, Кошелев уехал на несколько месяцев за границу, официально - чтобы "выбросить желчь", накопившуюся за время работы в Рязанском губернском комитете, а на деле, чтобы свободно писать и печатать то, что будет нужно. Кошелев пробыл за границей с 23 мая по 25 августа 1859 г., т. е. весь первый период работы Редакционных комиссий, в течение которого, по выражению Ростовцева, проект Положений был "оболванен", т. е. вчерне подготовлен. Тем временем Самарин и Черкасский, заседая вместе с Милютиным в Редакционных комиссиях, регулярно посылали ему за границу доклады всех отделений и протоколы заседаний, подключив к их транспортировке Гильфердинга. Кошелев, получая из Петербурга доклады и протоколы, снабжал ими лондонских издателей. Это достоверно известно из письма Герцена писательнице М. Вовчок от 24 октября 1859 г., в котором он просил ее при встрече передать Кошелеву, "чтобы он нам посылал, заседания (у нас есть 50)" ⁷⁰ . Получая эти материалы, Герцен и Огарев подвергали их систематическому разбору на страни-

⁶² Русский архив, 1886, N 3, с. 357.

⁶³ Колокол, л. 1, с. 10; л. 4, с. 34; л. 5, с. 37; л. 6, с. 43; л. 8, с. 66; л. 12, с. 98; л. 21, с. 174-176; л. 22, с. 180-181; лл. 23-24, с. 184. Материалы о Закревском публиковались до самого его падения, о чем сообщил "Колокол" (л. 44, с. 366) в заметке "Прощайте, Арсентий Андреевич!".

⁶⁴ Там же, л. 17, 15.VI.1858 (вып. 1), с. 140.

⁶⁵ Там же, л. 6, 1.XII.1857, с. 44-45; Вольное слово, 1883, N 60.

⁶⁶ Колокол, л. 20, 1.VIII.1858, с. 161-163; Вольное слово, 1883, N 56, с. 9-12.

⁶⁷ Колокол, л. 22, 1.IX. 1858, с. 181.

⁶⁸ Там же, л. 9, 15.11.1858, с. 67-68; Герцен А, И. Собр. соч. Т. XIII, с. 195.

⁶⁹ Колокол, л. 45, 17.VI.1859, с. 367-371.

⁷⁰ Герцен А. И. Собр. соч. Т. XXVI, с. 304.

стр. 53

цах "Колокола". С 1 сентября 1859 г. по 15 октября 1860 г. Огарев поместил 11 больших статей.

На курорте в Остенде Кошелев регулярно посещал вел. кн. Елену Павловну, получал от нее дополнительную информацию и отважился даже адресовать в ее петербургскую резиденцию (Михайловский дворец) посылку с запрещенными изданиями Вольной типографии Герцена, которых недоставало в коллекции Черкасского. Конспиративный груз по просьбе последнего адресовался фрейлине великой княгини, баронессе Э. Ф. Раден, приятельнице четы Черкасских и Самарина, живших в Михайловском дворце в течение всей работы Редакционных комиссий ⁷¹ . К этому же времени относится получение Александром II л. 44 "Колокола" с помещенным в приложении проектом освобождения крестьян. В конверт было вложено сопроводительное письмо неизвестного автора, которое не могло принадлежать перу Герцена или Огарева (как думал Александр II) ⁷² . Вероятно, его автором был Кошелев, так как письмо изобилует славянофильскими выражениями и рекомендациями, а о приложенном к нему проекте освобождения крестьян Кошелев, находясь за границей, писал Герцену, что он "очень хорош" ⁷³ .

Кошелев предполагал пробыть за границей также часть сентября 1859 г., посетить в Лондоне Герцена, передать ему свои уже готовые замечания на проект Редакционных комиссий, но друзья вызвали его срочно в Петербург, нуждаясь в его помощи во время обсуждения проекта с депутатами первого созыва. Сообщая об этом Герцену 18(30) августа 1859 г., Кошелев писал: "Я хотел бы к вам прислать мое сочинение о нескольких вопросах по крестьянскому делу, но, теперь, вызванный в Петербург, я должен многие мысли проводить в Комитете, а потому неловко их огласить из Лондона" ⁷⁴ . Он предал эти мысли гласности в Петербурге, в "Отзыве на проект Редакционных комиссий члена Рязанского губернского комитета" ⁷⁵ .

В начале января 1860 г. почти на целый год уехал в Европу Аксаков. Он выполнял поручения друзей по связи с Герценом, как это делал летом 1859 г. Кошелев ⁷⁶ . 16 апреля 1860 г. он послал из Мюнхена в Лондон некоторые привезенные из России материалы, в частности "Записку о Панине", ходившую по рукам в Москве, адрес Владимирского дворянства царю, и сообщил, что такие же адреса поданы от Ярославской, Костромской, Орловской, Харьковской и Калужской губерний ⁷⁷ . По поручению Кошелева Аксаков в 1860 г. анонимно издал в Лейпциге его брошюру "Депутаты и Редакционные комиссии по крестьянскому делу", которая, несмотря на верноподданнический тон, по существу разоблачала лицемерие царя, публично обещавшего привлечь представителей дворянства к обсуждению проекта Положений, а затем нарушившего свое обещание. Брошюра была направлена Герцену, и он немедленно откликнулся в "Колоколе" ⁷⁸ , приветствуя

⁷¹ Подробнее см. Трубецкая О. УК. соч. Т. 1, кн. 2, с. 55-57.

⁷² Передавая текст проекта Ростовцеву, царь писал: "Получено мною из-за границы по почте. Полагаю, что должно быть от Герцена. Печатный проект тот самый, который был приложен к последнему N (44) "Колокола" (Семенов Н. П. Освобождение крестьян в царствование императора Александра II. Хроника деятельности Комиссий по крестьянскому делу. Т. 1. СПб. 1889, с. 280. Сопроводительное письмо см. там же, с. 808- 809).

⁷³ Вольное слово, 1883, N 58, с. 11.

⁷⁴ Там же, с. 10.

⁷⁵ Приложения к трудам Редакционных комиссий по крестьянскому делу. Отзывы членов губернских комитетов. Т. 2. СПб. 1860, с. 143-309.

⁷⁶ Об этом свидетельствуют письма Кошелева Аксакову (Голос минувшего, 1918, N 7-9).

⁷⁷ Вольное слово, 1883, N 60, с. 6; Колокол, л. 71, 15,V.1860, с. 592,

⁷⁸ Колокол, л. 55, 1.1 II. 1860.

стр. 54

ее разоблачительный характер, находя "замечательной и любопытной" и рекомендуя "всякому прочесть". Оценивая суть конфликта, Герцен, однако, вопреки мнению автора брошюры считал, что, если бы даже депутатам разрешили общие совещания, они все равно не сговорились бы между собой, так как имели в виду только свои дворянские интересы, а не интересы дела. Он отметил, с одной стороны, малодушие правительства, которое испугалось депутатов, "почти никем не поддерживаемых", с другой - трусость самих депутатов, не решившихся ни на какое действие и истративших свое негодование на подачу адресов. Из Лейпцига И. С. Аксаков направил Герцену и Огареву тетрадь с "Замечаниями" К. Аксакова на доклад административного отделения ⁷⁹ .

У И. С. Аксакова было намерение посетить Лондон осенью 1860 года. Со своей стороны Герцен и Огарев настоятельно приглашали его к себе "для того, чтобы взять общие меры, настоящую линию действий" ⁸⁰ . Но поездка по славянским странам, необходимость сопровождать больного брата Константина на о. Занте, а затем гроб с его телом на родину ⁸¹ помешали осуществить это намерение. Герцен 15 января 1861 г. откликнулся на эту смерть статьей "Константин Сергеевич Аксаков", в которой отразилась эволюция его взглядов на славянофилов. Заслугу их он видел в том, что "они остановили увлеченное общественное мнение. С них начинается перелом русской мысли. Много воды утекло с тех пор, и мы встретили горний дух, остановивший наш бег, и они вместо мира мощей натолкнулись на живые русские вопросы" ⁸² . В конце 1861 г. Герцен получил от лейпцигского издателя Вагнера изданные им "Замечания" К. С. Аксакова.

Герцену небезынтересно было знать, какое впечатление производит "Колокол" в России. Он неоднократно спрашивал об этом И. С. Аксакова ⁸³ . Тот отвечал, что влияние вольных изданий "огромно, что мир чиновников их ненавидит и боится, но вся молодежь не желает ничего признавать, кроме "Полярной звезды" и "Колокола". Самарин писал, что "Колокол" - это теперь единственный голос, к которому прислушивается правительство и справляется с ним как со своей совестью ⁸⁴ . "Ваше бесценное свободное слово нас отрезвляет - заставляет нас сличать наш язык с вашим, - писал Кошелев. - Спасибо, сто раз спасибо вам" ⁸⁵ . И все вместе славянофилы считали "Колокол" "исключительным органом независимой общественной мысли в России" ⁸⁶ . В тех же выражениях отзывались о нем и западники. Мельгунов писал Герцену, что влияние его безмерно, что "его отзыва страшатся министры и чиновники всех классов, принимающих участие в управлении", "молодежь на тебя молится, добывает твои портреты". От этих похвал он переходил к советам: "Ты стал осторожен, спасибо тебе за это, но обходись еще осторожнее с императорской фамилией.

⁷⁹ Герцен А. И. Собр. соч. Т. XXVII, кн. 1. М. 1963, с. 99-100; см. также: Мурановский сборник. М. 1928. Герцен и Огарев хотели опубликовать "Замечания" Аксакова в книге IX "Голосов из России" вместе со статьей А. М. Унковского о том же предмете. По их мнению, статьи дополняли бы друг друга и составили бы "нечто целое о крестьянском вопросе", но в книгу IX статья К. Аксакова не поместилась, а книга X не вышла вообще. Заботами И. Аксакова "Замечания на новое административное устройство крестьян в России" вышли в Лейпциге в 1861 г., уже после смерти автора, с предисловием И. Аксакова.

⁸⁰ Герцен А. И. Собр. соч. Т. XXVII, кн. 1, с. 12.

⁸¹ К. С. Аксаков умер 7 декабря 1860 г. на о. Занте (Греция).

⁸² Колокол, л. 90, 15.1.1861.

⁸³ Герцен А. И. Собр. соч. Т. XXVI, с. 161, 220, 275.

⁸⁴ Там же, с. 114. Вольное слово, 1883, N 59, с. 9. Подлинники писем славянофилов Герцену, опубликованных в 1883 г. в "Вольном слове" (в Женеве), хранятся в Отделе рукописей ГБЛ СССР, ф. 69.

⁸⁵ Вольное слово, 1883, N 58, с. 10.

⁸⁶ Колокол, л. 19, 15.VII. 1858 (вып. 1), с. 153.

стр. 55

Щади их, не печатай об них статей, вроде тех, как ты напечатал о старухе (вдовствующей императрице.- Е. Д.). Вы скоро можете не краснея подать друг другу руку с Александром II и считать друг друга союзниками на благо и счастье России" ⁸⁷ . Мельгунову вторил Самарин: "Не бранитесь... не трогайте Незабвенного. Это оскорбляет государя" ⁸⁸ .

Герцен не поддавался пению славянофильско-западнических сирен. Его "либеральная апелляция к "верхам" ⁸⁹ имела свой предел, который был установлен им в предисловии к "Письму из провинции" за подписью "Русский человек": "К топору... мы звать не будем до тех пор, пока останется хоть одна разумная надежда на развязку без топора". "Мы идем с тем, кто освобождает и пока он освобождает", - писал Герцен еще ранее ⁹⁰ . И этого не могли не видеть либералы. Значительное место во взаимоотношениях их с Герценом занимала идейная полемика. Разногласия отнюдь не отодвигались на второй план, как считают некоторые исследователи ⁹¹ , а все время давали о себе знать. Нередко это выражалось в упреках по поводу резких отзывов Герцена и Огарева о взглядах славянофилов. Аксаков не раз возмущался, что они не отдают должное тому, что славянофилы сделали в теории. "Статья его (Огарева.- Е. Д.) об общине прекрасна, - писал он Герцену в начале 1858 г., - каждый славянофил готов под ней подписаться, но как же не стыдно ему, да и вам, до такой степени упорствовать в заблуждении и начинать статью, где все целиком было уже проповедано нами 10 лет тому назад, ругательством на славянофилов. Как вы имеете дух говорить, что мы пользуемся покровительством правительства" ⁹² . Самарин тоже негодовал по поводу этой статьи.

Очень возмущены были славянофилы отзывами Герцена о Хомякове. "Заглянул в "Колокол" и рассердился выходкой против Хомякова, - писал Аксаков. - Имя Хомякова приплетено ни к селу ни к городу. Просто стыдно вам, любезнейший Александр Иванович, что вы позволили себе такую выходку" ⁹³ . Самарин, увидев в "Былом и думах" литературные портреты "наших" и "не наших", писал с крайним огорчением: "Перед Полевым, Белинским, Галаховым, вами созданными, невольно приходит на память восклицание Дон-Жуана перед статуей Командора: "Какие плечи, что за Геркулес! А сам покойник мал был и тщедушен!" А что вы сделали из Хомякова?.. Не найти сказать про Хомякова ничего больше, как то, что он охотник спорить и все смеется, что так же верно характеризует человека, как если бы кто-нибудь сказал про Грановского, что он был господин, любивший дружеские попойки и игру в лото" ⁹⁴ . Нарисованный Герценом портрет Хомякова, в котором он был наделен даже такой несообразной чертой, как "разносторонность публичной женщины", конечно, не мог оставить равнодушным ни одного славянофила.

Славянофилы, внимательно изучая каждую статью в "Колоколе", торжествовали, когда находили что-либо совпадающее с их мыслями. Но вместе с тем ясно видели "значительные пункты разномыслия" и даже "непреступную черту" ⁹⁵ по вопросам понимания общины и ее

⁸⁷ Вольное слово, 1883, N 58, с. 9.

⁸⁸ Там же, N 59, с. 12.

⁸⁹ Ленин В. И. ПСС. Т. 21, с. 259.

⁹⁰ Колокол, л. 64, 1.III.1860 (вып. 3), с. 531; л. 9, 15.11.18,58 (вып. 1), с, 68.

⁹¹ Смирнова З. В. Ук. соч., с. 199.

⁹² Вольное слово, 1883, N 60, с. 5.

⁹³ Там же, с. 6. Имеется в виду заметка в "Колоколе" (л. 76, 15.VH.1860, с. 638) "А. С. Хомяков и Австрия", где имя Хомякова действительно было употреблено некстати.

⁹⁴ Вольное слово, 1883, N 59, с. 10.

⁹⁵ Там же, N 58, с 10; N 59, с. 11. ?

стр. 56

будущего, философии и религии, отношения к самодержавию и революции. Герцен, прислушиваясь к советам славянофилов, исходил из целесообразности и пользы дела и следовал им только в том случае, когда сам был убежден в том же. Соглашаясь с каким- либо их мнением, он всегда определял границу своего согласия. Например, в ответ на критику Аксакова в адрес Чичерина он написал: "Не деля ваших мнений, я вас больше понимаю и больше сочувствую с вами, нежели с нашими поклонниками централизации" ⁹⁶ . В переписке со славянофилами Герцен не скрывал ни малейших несогласий, высказывая их, как и Огарев, резко и бескомпромиссно.

Наиболее интенсивные контакты славянофилов с Герценом продолжались до реформы 1861 года. Выступления крестьян, недовольных реформой, были первой и главной причиной, которая нарушила этот хрупкий временный союз, польское восстание 1863 г. довершило разрыв. Ю. Ф. Самарин как нельзя лучше определил принципиальную разницу в подходе с обеих сторон к крестьянскому движению, приводя в письме Герцену от 8 августа 1864 г. оценку бездненских событий господином А. (Герцен) и господином В. (Самарин): первый считает Антона Петрова мучеником, а второй - мошенником, который вычитал в "Положении" то, чего в нем нет, и утаил то, что в нем есть, и поэтому является не мучеником, а главным виновником бездненского расстрела ⁹⁷ .

В 1863 г. трое славянофилов, Кошелев, Самарин и Черкасский, по повелению Александра II были привлечены к подготовке проектов "Положений" об освобождении крестьян Царства Польского и других реформ. В 1864 г. Кошелев и Черкасский выехали в Варшаву для проведения в жизнь составленных проектов. Аксаков тоже, после некоторых колебаний, принял точку зрения правительства. В польском вопросе позиции оказались столь непримиримыми, что дальнейшие контакты между славянофилами и Герценом стали невозможны. Итог подвела полемика Герцена с Самариным, который приезжал в Лондон в 20-х числах июля 1864 г. и имел с Герценом несколько бесед. Выяснилось их полное и коренное расхождение по всем пунктам. "Мы с вами всегда стояли не рядом друг с другом, а на диаметрально-противуположных концах", - писал Самарин. "Мы люди разных миров, разных веков", - отвечал ему Герцен. "Искренно желал бы я сближения, - подвел итог Самарин, - но мы не должны самих себя обманывать... Нет такого положения или догмата, на котором бы мы могли сойтись" ⁹⁸ . Этими словами зафиксирован окончательный разрыв между двумя направлениями русской общественной мысли.

Герцен нарушил "рабье молчание" общества тем, что дал возможность высказаться на страницах своих изданий всем оппозиционным силам, пусть даже умеренным, которые хотели освобождения крестьян с землей, но не могли открыто писать об этом в России. Он шел на это сознательно. Поэтому в его изданиях публиковалось не все без разбору, а только то, что било в цель, что помогало общему делу освобождения крестьян, создавая таким образом широкий антикрепостнический фронт. Связь с либералами позволяла ему быть в курсе жизни в России, от которой он был полностью отлучен, иметь ценнейшую информацию из высших правительственных сфер, вплоть до Зимнего дворца, получать статьи по различным вопросам, касающимся освобождения крестьян, написанные со знанием дела, и при помощи представителей господствующего класса обличать самодержавие, опирающееся

⁹⁶ Герцен А. И. Собр. соч. Т. XXVI, с. 221. Имеется в виду главным образом Б. Н. Чичерин.

⁹⁷ Русь, 1383, N 2, с. 26.

⁹⁸ Там же, N 1, с. 30; N 2, с. 25.

стр. 57

на этот класс. Многие материалы, направляемые славянофилами в Лондон, попадая на страницы герценовских изданий, переставали быть специфически славянофильскими, они приобретали совсем другое звучание, другие черты и по-другому воспринимались читателями. Демократический характер издания заранее определял, какой должна быть статья. Славянофилам, например, не пришло в голову предложить Герцену статью Черкасского "Некоторые черты будущего сельского управления" ⁹⁹ опубликованная в "Сельском благоустройстве", она скомпрометировала автора и журнал). Ему они направили "Программу для занятий губернских комитетов", названную Герценом "превосходной", и "Судебные сцены", которые Герцен считал в определенном смысле "гениальной вещью".

Споря с Герценом и обижаясь на его резкости, славянофилы обращались к нему с советами; заклиная Герцена не поддаваться влиянию западников, они не теряли надежды приблизить его к своим воззрениям, полагая, что почвой для этого могут послужить взгляды Герцена на общину. Со своей стороны, на Герцена рассчитывали и западники, полагавшие и ранее, что стоят ближе к Герцену. Но ни те, ни другие расчеты не оправдались. Можно лишь отметить, что решительный разрыв Герцена с западниками произошел раньше, чем со славянофилами ¹⁰⁰ Герцен, временами испытывая либеральные колебания, не разделял, однако, ни славянофильских, ни западнических воззрений и критиковал те и другие с позиций революционного демократа. Это вытекает из всей истории его взаимоотношений с представителями обоих направлений.

Сближение славянофилов с Герценом было возможно и необходимо лишь в специфических условиях кануна падения крепостного права, при определенном соотношении классовых сил, поскольку, по выражению Ленина, "революционное движение в России было тогда слабо до ничтожества, а революционного класса среди угнетенных масс вовсе еще не было". ¹⁰¹ Борьба против крепостного права объединила на короткое время разнородные общественные силы от умеренных либералов до революционных демократов. При этом каждая из сторон по возможности старалась использовать средства, которыми располагала противная сторона, для расширения антикрепостнического движения. По мере приближения к решающему рубежу, когда определились контуры будущего устройства и стало ясно, что отмена крепостного права совершится путем реформы и в интересах дворянства, произошло размежевание разнородных элементов и выявилась несовместимость их конечных целей.

⁹⁹ В ней Черкасский высказался за сохранение телесных наказаний для крестьян. Герцен несколько раз выступал по этому поводу в "Колоколе" (см. л. 38, с. 313; л. 44, с. 366; л. 68, с. 569; и др.).

¹⁰⁰ Повод к разрыву дал "Обвинительный акт" Чичерина (см. Колокол, л. 29, 1.XII. 1859, с. 236-239).

¹⁰¹ Ленин В. И. ПСС. Т. 20, с. 172.

Постоянный адрес данной публикации: