За год до того, как рухнуло самодержавие, 27 февраля 1916 г., Особое совещание по обороне почти единогласно постановило: секвестровать Путиловский завод. Это означало, что предприятие-гигант, главный поставщик вооружения царской армии, временно изымалось из рук его владельцев и переходило под управление военного ведомства в лице нескольких генералов и чиновников. Решение это было воспринято по-разному. Ряд членов Особого совещания во главе с председателем Государственной думы М. В. Родзянко еще задолго до того убеждал военные власти поскорее передать завод в казенное управление, говоря, что "едва ли не в первый раз" история ставит их "лицом к лицу с необходимостью решить вопрос исключительной государственной важности" ¹ , а после секвестра они же высказывали "сожаление, что мера эта не была принята значительно раньше" ² . В банковских и промышленных кругах смотрели на дело иначе.

Агент Петроградского охранного отделения, проникший на съезд металлозаводчиков, состоявшийся в конце февраля - начале марта, доносил: "На закрытом заседании... было сделано внеочередное заявление, посвященное вопросу о секвестре Путиловского завода". Ораторы говорили о том, что "исключительность настоящего факта заставила всех промышленников взволноваться". "Смертельная опасность,- считали они,- грозит частной промышленности, связанной с работами по обороне страны, и даже самой обороне"; "Это хуже немца, если так пойдет дальше, мы, промышленники, приостановим производство". Негодованием и раздражением была проникнута речь директора правлений Русско-азиатского банка и еще десятка зависимых от него крупных предприятий (в том числе Путиловского завода) А. И. Путилова: "Нам говорят, что крайние партии жаждут крови и думают использовать Путиловский завод для устройства беспорядков. Секвестр завода, переход завода в казну якобы успокоит рабочих... Но, гг., правительство идет по ложному пути, по пути социализма". "Социалисты" же - меньшевики-оборонцы - поспешили откреститься от померещившегося призрака. "Приемы сваливания с больной головы на здоровую были и будут",- успокаивал военно-промышленную "общественность" один из них, К. А. Гвоздев, председатель рабочей группы Центрального военно-промышленного комитета (ЦВПК). Власти, говорил он, хотят "вселить мысль", будто в рабочей группе "есть элементы, которые какими-то подвохами вызывают забастовку, содействуют ей". Какая клевета! ³ Протесты последовали не только из среды металлозаводчиков (их съезд принял соответствующую резолюцию - обращение к правительству), но и по дипломатическим каналам - от заинтересованных лиц в парижских банках.

Чем же мог реально обернуться секвестр Путиловского завода для "всей промышленности" и "самой обороны"? Путиловское предприятие, на котором трудилось тогда до 26 тыс. рабочих, отличалось не только исключительными по тому времени размерами, но и являло собой пример переплетения интересов финансовых групп, которые соединенными усилиями стремились добиться больших для себя выгод, чем в конкурентной борьбе друг с другом. Уже к началу первой мировой войны Общество Путиловских заводов вместе с Русско-азиатским банком слу-

¹ Журналы Особого совещания по обороне государства. 1915 год (далее - ЖОСО. 1915). М. 1975, с. 405.

² Журналы Особого совещания до обороне государства. 1916 год (далее - ЖОСО. 1916). М. 1977, с. 127.

³ Путиловец в трех революциях. Сб. м-лов по истории Путиловского завода. М. -Л. 1933, с. 251-252, 301.

стр. 97

жило центром самого мощного в стране военно-промышленного концерна, находившегося в альянсе с таким же французским объединением (Шнейдер и К°, Банк Парижского союза). В 1915 г. эта монополия предложила сотрудничество своему главному конкуренту в России - англо-русской финансовой группе, возглавляемой Петроградским международным банком и фирмой Биккерс. Входивший во вторую группу Коломенский завод был приглашен участвовать в выгоднейшей сделке на поставку фугасных снарядов (гранат). Это объединение во главе с Гранатным комитетом официально представляло Общество Путиловских заводов, поэтому его называли еще "Путиловской группой" ⁴ .

К тому времени до предела обострился "снарядный голод". "Вопрос патронов и ружей, скажу,- кровавый" ⁵ ,- писал в апреле 1915 г. начальник штаба верховного главнокомандующего Н. Н. Янушкевич военному министру В. А. Сухомлинову. Еще в декабре 1914 - январе 1915 г. Ставка заявляла, что именно нехватка снарядов и винтовок заставила русскую армию перейти от наступления к обороне; весной-летом 1915 г., в условиях отступления, кризис боевого снабжения приобрел такую остроту, что в правительственных кругах одной из тем разговоров и переписки стал вопрос, на кого бы возложить вину за поражения и жертвы ⁶ . Стремясь подхлестнуть промышленность, военно-бюрократические верхи в то же время не желали сами принимать меры, которые могли бы вызвать недовольство монополистов. В мае великие князья Николай Николаевич (верховный главнокомандующий) и Сергей Михайлович (генерал-инспектор артиллерии), а также высшие чины Ставки решили, что для исполнения таких мер удобными подставными фигурами могут послужить вожди оппозиционной "общественности": нужно лишь вынудить их "не только критиковать, но и активно действовать". "Родзянко так много шумит, пусть же он теперь сам поработает, а участие его снимет у них возможность потом критиковать сверхмеры, т. е. реквизицию заводов",- пояснял этот замысел Сухомлинову Янушкевич. "Надо, чтобы Родзянко и всем членам Думы казалось, что это новое и важное дело, и чтобы они сознавали ответственность",- развивал ту же мысль министр А. В. Кривошеий при обсуждении в Совете министров вопроса об учреждении Особого совещания по обороне ⁷ .

В такой атмосфере и родилось "дело" Путиловского завода. Обставлено оно было даже "демократически": формальное начало ему положил донос черносотенцев (составленный как бы от имени рабочих-путиловцев) на администрацию завода. По распоряжению вел. кн. Николая Николаевича Янушкевич переслал копии доноса председателю Государственного совета (он же председатель Наблюдательной комиссии Особого совещания по обороне, статс-секретарь Николая II) А. Н. Куломзину и Родзянко ⁸ . Правые в Думе и через печать вели подготовку "общественного мнения".

Доказать, что завод срывает важнейшие заказы, не составило большого труда, и Наблюдательная комиссия, контролировавшая военную промышленность, высказалась за секвестр. Предполагалось, однако, что назначенное Особым совещанием

⁴ Создание Гранатного комитета и его работу первое время после наложения секвестра на Путиловский завод историки рассматривают как одно из наиболее законченных проявлений государственно-монополистического капитализма в России (см. Бовыкин В. И., Гиндин И. Ф., Тарновский К. Н. Государственно-монополистический капитализм в России (К вопросу о предпосылках социалистической революции).- История СССР, 1959, N 3, с. 106.). Об истории создания Гранатного комитета см.: Крупина Т. Д. Политический кризис 1915 г. и создание Особого совещания по обороне. В кн.: Исторические записки. Т. 83. 1969. Некоторые стороны работы Коломенского завода в годы войны отражены в очерке А. Г. Голикова "Первая мировая война и российские монополии" (Вопросы истории, 1981, N 6.).

⁵ Красный архив, 1923, т. 3, с. 58.

⁶ Сидоров А. Л. Экономическое положение России в годы первой мировой войны. М. 1973, с. 43-44; его же. Борьба с кризисом вооружения русской армии в 1915-1916 гг.- Исторический журнал, 1944, N 10-11, с. 46. Особенно обстоятельно эти поиски "козла отпущения" описаны Т: Д. Крупиной (см. КрупинаТ. Д. Ук. соч.).

⁷ Красный архив, 1923, т. 3, с. 63; Сидоров А. Л. Экономическое положение, с. 58-60; Тарновский К. Н. Формирование государственно- монополистического капитализма в России в годы первой мировой войны. М. 1958, с. 44; Крупина Т. Д. Ук. соч., с. 69.

⁸ ЦГВИА СССР, ф. 369, оп. 4, д. 32, лл. 11-15.

стр. 98

правление, приняв дела, постарается не причинять акционерам ущерба, в частности не уменьшит "стоимости вверенного ему имущества" ⁹ . По окончании же секвестра собственникам причиталось по закону получить от казенного правления "чистый доход" предприятия, вырученный за время секвестра (если таковой окажется),- за вычетом расходов на содержание правления.

План Наблюдательной комиссии состоял, далее, в том, чтобы выяснить коммерческие связи Путиловского общества, его финансовое положение и вообще подготовить необходимые данные для предстоящего "объявления Общества несостоятельным". Следующим шагом было бы издание особого закона о принудительном отчуждении завода. Согласно этому замыслу, в случае "доведения Общества до несостоятельности" государство могло приобрести завод с минимальными затратами ("за сумму, вероятно, лишь незначительно превышающую его задолженность казне") и не отягощенным прочими долгами. Это оградило бы казну как будущего владельца завода "от предъявления необоснованных требований" со стороны его частных кредиторов ¹⁰ . Тем самым на новое правление возлагалась двоякая задача: обеспечивая бесперебойное исполнение заказав и подготовляя переход завода в собственность государства, не допустить, однако, ущемления "законных" интересов акционерного общества.

28 октября 1915 г. доклад Наблюдательной комиссии был утвержден Особым совещанием. Это решение военный министр А. А. Поливанов 31 октября сообщил Совету министров ¹¹ , одновременно началось формирование казенного правления. В его состав нужно было подобрать специалистов, разбирающихся в машиностроительном производстве и в артиллерийском деле. Лица, считавшиеся наиболее подготовленными, полковник князь А. Г. Гагарин и генерал Г. Г. Кривошеий, уже с октября 1915 г. были прикомандированы к правлению Путиловского общества для надзора. Но, будучи специалистом в технических вопросах, профессор Инженерной академии Кривошеий не имел какого-либо опыта в руководстве предприятиями. Не менее авторитетный инженер, теоретик с мировым именем профессор Гагарин до 1900 г. несколько лет заведовал механической мастерской в Петербургском арсенале, а затем работал на казенном Петербургском орудийном заводе, был директором Петербургского политехнического института. Но и ему не приходилось вести крупных коммерческих дел.

Во главе создаваемого правления мог быть более уместен профессор (в 1916 г. избранный академиком) А. Н. Крылов. В 1915 г. он не занимал на государственной службе никаких должностей, связанных с исполнением чиновничьих функций. Этот крупный специалист военно-морского дела числился генералом для особых поручений при морском министре И. К. Григоровиче и одновременно состоял платным консультантом частных фирм и казенных заводов по техническим вопросам (артиллерия, судостроение), а также директором правления полуказенного Российского общества пароходства и торговли. Эта деятельность дала Крылову знание коммерческих сфер, опыт в юридических и финансовых вопросах. Как бывший председатель Морского технического комитета (1908-1910 гг.), Крылов столь же хорошо знал постановку дела на казенных заводах, их технические возможности и условия деятельности. Государственное значение таких заводов он видел в том, что они конкурировали с частными предприятиями, регулируя производство в интересах казны ¹² . Многолетние деловые взаимоотношения связывали его с Гагариным и начальником Главного артиллерийского управления (ГАУ) А. А. Маниковским. 31 октября 1915 г. Поливанов предложил ему "принять председательствование в правлении Путиловских заводов, секвестрованных казною" ¹³ .

Немедленного согласия Крылов не дал, сославшись на неподготовленность к подобной роли, но пообещал подумать. По совету Поливанова он обсудил поло-

⁹ Там же, оп. 16, д. 32, лл. 128-130об.

¹⁰ Там же; ЖОСО. 1915, с. 376.

¹¹ ЦГВИА СССР, ф. 369, оп 16, д. 31, л. 81; д. 9, лл. 40-40об.

¹² См. Лучининов С. Т. А. Н. Крылов - выдающийся кораблестроитель, математик и педагог. Л. 1959, с. 74; Шацилло К. Ф. Русский империализм и развитие флота накануне первой мировой войны (1906-1914 гг.). М. 1968, с. 271.

¹³ ЦГВИА СССР, ф. 369, оп. 16, д. 32, лл. 68-73.

стр. 99

жение с Гагариным и Кривошеиным, но после этого окончательно пришел к мнению о недопустимости секвестра. Смена правления, писал он в рапорте Григоровичу 3 ноября 1915 г., нарушит коммерческие связи Путиловского завода и "вместо усиления производительности" даст "весьма пагубное ее умаление". Как и Кривошеий, Крылов советовал не налагать секвестра, а еще раз поддержать предприятие деньгами и "не вносить расстройства в руководительство делами". Секвестр - это "лишь установление над ним казенного управления. Само же предприятие... составляет по-прежнему собственность Общества в лице акционеров его". Объясняя, почему он при таких условиях отказывается принять назначение, Крылов писал, что "при окончании секвестра этому правлению придется дать отчет акционерам... были ли его действия направлены к выгоде предприятия, не принесли ли эти действия убытков предприятию, притом не только прямых, но и в виде недополучения возможных и законных прибылей". Если же при возвращении акционерам их имущества (или, наоборот, при окончательном переходе завода в собственность государства) выявится какая-нибудь "нехватка против инвентаря и книг", то она "будет отнесена к деятельности правления за время секвестра", и у него может не оказаться "никаких доказательств для своего оправдания перед судом" ¹⁴ .

С подобными соображениями приходилось считаться всем, кто участвовал во временном казенном управлении секвестрованными предприятиями. 3 ноября, в тот же день, когда Григорович и Поливанов прочитали рапорт Крылова, в Совете министров обсуждался проект общего закона о секвестре, предусматривавший, что учреждения, управляющие секвестрованными предприятиями, "не ответственны перед их собственниками за свои распоряжения" ¹⁵ . Но пока существовал лишь проект закона. Таким образом, казенное управление Путиловским заводом распалось, так и не приступив к исполнению своих обязанностей, и вопрос о секвестре пришлось пересмотреть. 18 ноября 1915 г. Особое совещание обсудило два предложенных Наблюдательной комиссией варианта нового решения (что отражало разногласия, возникшие в самой комиссии). Одни считали необходимым отменить постановление о секвестре, другие - предоставить военному министру привести его в исполнение, но "не прежде, чем окажется возможным найти соответствующий состав сведущих должностных лиц" для правления. По докладу комиссии Поливанов решил: "Секвестр Путиловских заводов не производить, оставив в составе правления общества этих заводов нынешних инспекторов... с тем, чтобы расходы по этим заводам не производились без разрешения названных инспекторов" ¹⁶ .

Первая попытка секвестровать Путиловский завод окончилась безрезультатно не только из-за отсутствия лиц, готовых взяться за управление гигантским предприятием, но и в связи с недопустимостью даже непродолжительного снижения выпуска военной продукции, неизбежного при передаче завода в другие руки. Директора Путиловского общества, со своей стороны, всеми силами старались не допустить секвестра. И все же не подтверждается пущенная в оборот Родзянко версия о том, будто в их пользу дело решилось благодаря влиянию Г. Распутина. По воспоминаниям Родзянко, первоначальное "решение о наложении секвестра было принято в Совещании почти единогласно, но неожиданно получилось высочайшее приказание вновь пересмотреть вопрос. Это было сделано с помощью того же Распутина, с которым Путилов на всякий случай поддерживал хорошие отношения. Действительно, в следующем заседании все представители министров голосовали против секвестра... Секвестр был отменен, я оказался почти в одиночестве: сила золота меня победила" ¹⁷ . Однако по зафиксированному в журнале от 28 октября 1915 г. поименному голосованию соотношение голосов было 18 к 20. И 18 ноября, голосуя за сохранение в силе решения о секвестре, Родзянко тоже был не "почти в одиночестве", а в компании еще 14 членов Особого совещания, и для того, чтобы получить перевес, им не хватало двух голосов. В цитированных воспоминаниях, видимо, сказалась склонность их автора к "значительному пре-

¹⁴ Там же.

¹⁵ Там же, оп. 1, д. 107, л. 52.

¹⁶ Там же, оп. 16, д. 32, лл. 156, 162; ЖОСО. 1915, с. 433.

¹⁷ Родзянко М. В. Крушение империи. Л.. 1929, с. 137

стр. 100

увеличению и искажению фактов" ¹⁸ . Сам же он признавал, что, помимо собственных впечатлений, воспроизводит в воспоминаниях "и бродившие в русском обществе слухи" и вообще всякие "рассказы", рисующие "настроения умов" ¹⁹ . Из таких источников скорее всего и почерпнул Родзянко легенду о "высочайшем приказании", продиктованном Распутиным ²⁰ .

Хотя от наложения секвестра и пришлось воздержаться, контроль за финансовой жизнью предприятия усилился: в этих целях Министерство финансов запретило Русско-азиатскому банку выдавать Путиловсвому заводу "какие бы то ни было дальнейшие ссуды" ²¹ . 3 ноября число инспекторов пополнилось представителем Морского министерства Н. Н. Оглоблинским (профессор Морской академии). Затем всех их было приказано ввести в состав правления общества на равных правах с выборными директорами - доверенными лицами акционеров; 7 декабря в число членов правления Особое совещание включило еще А. Н. Крылова. Судя по его воспоминаниям, в тот период, когда представители Особого совещания контролировали деятельность смешанного правления, их взаимоотношения с выборными директорами оставляли желать лучшего ²² . Постоянным источником напряженности служила неспособность завода выполнить в срок военные заказы. На этой почве заводскую администрацию обвиняли в недобросовестности и даже в измене. По предложению инспекторов Особое совещание 28 октября вывело из состава правления К. К. Шпана, вакантное место занял Крылов (к тому времени Шпан уже был выслан в Вятскую губ., как бывший германский подданный; молва о нем как о шпионе поддерживалась официальными источниками). Освободившееся место другого директора, Л. А. Бишлягера, занял представитель Министерства финансов. В конечном счете число назначенных директоров правления приблизилось к половине всего его состава; без их согласия оно, казалось, не могло предпринять никакого важного шага.

Однако истинные пределы своих полномочий новые директора вскоре познали на практике. В ноябре Кривошеий запросил у Министерства финансов разрешения требовать, чтобы Русско-азиатский банк вернул доверенность Общества, по которой он получал казенные платежи за гранаты (удерживая в свою пользу, согласно контракту с заводом, по 40 коп. за каждый снаряд). Ответ Министерства финансов был получен обескураживающий: инспектора могут контролировать расходование лишь той казенной ссуды, которая послужила поводом для их назначения, во всех же иных вопросах они "не имеют никакого касательства" к коммерческим делам завода, а следовательно, и к платежам по гранатному заказу. Действительно, этот заказ Путиловский завод получил в июле, поводом же для назначения инспекторов послужили ссуда, предоставленная правительством в мае, и только что выявленные "недочеты" в работе предприятия. Разъяснение Министерства финансов, весьма пространное и казуистическое, вызвало со стороны начальника канцелярии Военного министерства А. С. Лукомского иронические замечания: "Вот так заключение", "Ну и писатели! ", но в компетентности этого документа сомневаться не приходилось.

Единственное, чего, по указанию министерства, следовало добиваться,- это отказа от гарантий (принимая на себя ответственность перед казной за выплаченные ею Путиловскому заводу авансом десятки миллионов рублей, Русско-азиатский

¹⁸ ЖОСО. 1915, с. 380, 432-433; ШациллоК. Ф. Из истории экономической политики царского правительства в годы первой мировой войны (О причинах секвестра военно-промышленных предприятий). В кн.: Об особенностях империализма в России. М. 1963, с. 216.

¹⁹ Родзянко М. В. Ук. соч., с. 9.

²⁰ Если бы вопрос о секвестре пересматривался действительно по распоряжению царя, то, надо полагать, и представители ведомств и назначенный царем председатель Государственного совета Куломзин голосовали бы именно так, как сообщено в воспоминаниях Родзянко. В действительности против пересмотра голосовали и Куломзин, и представитель Министерства путей сообщения, и начальники главных управлений Военного министерства (никаких специальных "представителей министров" в Особом совещании не было).

²¹ ЦГВИА СССР, ф. 369, оп. 16, д. 32, л. 124об.-125, 150; оп. 4, д. 16, л. 48.

²² Крылов А. Н. Мои воспоминания. М. 1945, с. 251.

стр. 101

банк брал с него за это 4% годовых от суммы авансов). Кроме того, считалось желательным понизить цены по договорам с Пушловским заводом, но как это сделать, военное ведомство должно было решить само ²³ . Эту задачу упростило изданное 12 января 1916 г. положение Совета министров "О порядке заведования и управления секвестрованными предприятиями и имуществами". Новый закон наделял чиновников, становящихся во главе секвеструемых предприятий, "всеми правами собственника" (за исключением права отчуждения и залога недвижимости); без согласования с собственниками ("если сие вызывается государственными интересами") они могли заключать и расторгать договоры, даже изменять "и самое назначение" предприятия, становились "не ответственны" перед собственниками "за свои распоряжения по хозяйственному заведованию и управлению" ²⁴ .

Закон устранял многие из препятствий, заставивших в октябре - ноябре 1915 г. отказаться от секвестра Путиловского завода. Так, прежде сторонникам секвестра приходилось признавать, что убытки "от нехозяйственных действий" казенного правления "падут только на государственное казначейство" ²⁵ . По новому же закону никаких убытков казна на себя не принимала. Отпала и обязанность казенного правления блюсти имущественные интересы акционеров ²⁶ . Если в ноябре 1915 г. Крылов считал неизбежным понижение производительности завода оттого, что технический персонал в основном будет занят "бесполезной и излишней" работой - учетом имущества для составления передаточного баланса, то после издания нового закона полагалось учитывать не имущество, переходящее из частного в казенное управление, а лишь расходы казны за Время секвестра, и надобности в составлении особого баланса более не возникало.

Таким образом, январские законы 1916 г. разрешали вопросы, возникавшие в практике взаимоотношений казны с некоторыми военно-промышленными монополиями. Путиловскому заводу предстояло первым испытать действенность закона о секвестре. Подготовлен был и личный состав нового правления ²⁷ . Наконец, в феврале 1916 г. отпало и последнее, едва ли не главное препятствие, мешавшее привести замысел в исполнение: на протяжении нескольких недель на заводе шли забастовки, и теперь, каковы б ни были последствия смены администрации, падение производительности легко было изобразить как результат деятельности революционеров.

Движение началось 3 февраля, когда свыше 200 рабочих электрического цеха потребовали увеличить заработную плату на 70%. Директор завода А. П. Меллер заявил, что нынешний их заработок он находит достаточным. Рабочие возразили: чтобы его получить, приходится трудиться сверхурочно, так что количество рабочих дней в месяце увеличивается. На это директор цинично ответил: "А едите вы все равно 30 дней в месяц!" На заводе было вывешено объявление, что "таких требований Общество Путиловских заводов удовлетворить не в состоянии" ²⁸ , хотя полное их удовлетворение вызвало бы увеличение платы едва ли более, чем на 200 тыс. руб. в год. Это было бы не так уж разорительно для предприятия по сравнению с тем, что, например, двое из дюжины директоров правления, Путилов и А. К. фон Дрейер, получали каждый до 600 тыс. руб. в год только наградных (не считая жалованья, дивидендов и др.). В то же время, в условиях стремительного роста цен требуемое рабочими номинальное повышение платы, в сущности, означало лишь восстановление ее довоенного уровня. "Стачки с требованием повы-

²³ ЦГВИА СССР, ф. 369, оп. 16, д. 33, ч. 2, лл. 275-288.

²⁴ СУ, 1916, ст. 118. Закон от 16 января 1916 г. об Особом совещании по обороне еще более подкреплял "неответственность" чиновников (там же, ст. 136).

²⁵ ЦГВИА СССР, ф. 369, оп. 16, д. 32, л. 162об.

²⁶ Законом был предусмотрен случай, когда казенное управление будет вести явно убыточное предприятие, относя убытки на счет его владельцев (ст. 7, 13).

²⁷ Получив 21 января утвержденный Николаем II текст закона о секвестре, Лукомский тотчас доложил Поливанову список лиц, намеченных в члены правления Путиловского завода, и тот беседовал с ними (ЦГВИА СССР, ф. 369, оп. 1, д. 155, л. 37; ф. 89, оп. 1, д. 42, л. 44).

²⁸ Цит. по: Флеер М. Г. Петербургский комитет большевиков в годы империалистической войны.- Красная летопись, 1927, N 22, с. 121.

стр. 102

шения заработной платы не меньше как на 50-100% -это наш первый ответ на дороговизну" ²⁹ ,- агитировал ЦК большевиков.

Вызывающее поведение заводской администрации, активное вмешательство на ее стороне военных властей обострили конфликт. К концу февраля путиловская стачка начала перерастать в общегородскую политическую. Петербургский комитет большевиков с самого начала взял руководство забастовочным движением на заводе в свои руки, преодолевая противодействие меньшевиков и выдвигая политические лозунги. Как сообщил на совещании думских фракций товарищ председателя ЦВПК А. И. Коновалов, меньшевики-гвоздевцы "в отчаянии пришли к нам". "Мы порвали с путиловцами,- жаловались они,- нас отвергли, обратиться некуда" ³⁰ . В дни забастовки на заводе было распространено воззвание Нарвского райкома большевиков к путиловцам. Напомнив, что 9 января завод не участвовал в однодневной политической стачке, комитет призвал их беречь свою революционную честь: "Нас никто не защитит, если мы сами будем спать, рабочий класс может заставить уважать себя и свои требования"; "Мы не можем позволить погромным шайкам черносотенцев позорить славные традиции Путиловского завода. Вспомним, что начиная с 1905 года Путиловский завод всегда шел впереди" ³¹ .

Единственное средство против "чрезмерных требований" рабочих, докладывал правлению Общества Меллер,- "закрытие завода на более или менее продолжительный срок", но применить это средство не позволяют обстоятельства военного времени. Окружное военное начальство тоже не брало на себя такой ответственности. Их "мирволенье и пасование" привели в бешенство начальника ГАУ. Он требовал дать рабочим "урок", "иначе пойдет такая эпидемия забастовок, с какой уже не справиться никакими силами" ³² . 22 февраля правление с участием правительственных директоров поставило вопрос о закрытии предприятия. Взвесив ситуацию, военные и гражданские власти Петрограда пришли к мнению, что без локаута, чистки, арестов и террора сладить с рабочими не удастся, и 23 февраля с разрешения Совета министров завод был остановлен.

27 февраля вопрос о забастовках на Путиловском заводе обсуждало Особое совещание. Выступивший там с докладом Крылов, по свидетельству Милюкова, начал с того, что заявил: "Относительно качки корабля я могу рассчитать все в подробностях, а рабочим вопросом я никогда не занимался" ³³ . Взяв слово после него, кадетский лидер опровергал утверждение докладчика, что стачка имеет "политическую подкладку" (подстроена меньшевистской рабочей группой ЦВПК), и доказывал, что она вызвана "патриотическими" настроениями рабочих, их "недоверием к администрации завода, подозреваемой в германских симпатиях" ³⁴ . На закрытом заседании Думы, посвященном этому событию, он разъяснял черносотенному большинству суть дела, призывая отличать социал- шовинистов от настоящих революционеров: "Это, гг., не "пораженцы", это люди, которые стоят вместе с нами в одних рядах". "Где же начинается пораженчество?? Нам показывали прокламацию, подписанную "Пб. Комитет РСДРП", распространявшуюся в последние волнения третий раз". Вот там, указывал Милюков, истинная опасность ³⁵ .

Кадетский лидер науськивал черную сотню на большевиков. "Если действительно масса рабочих и их депутаты в промышленном комитете настроены умеренно,- говорил член Государственного совета из группы правых В. И. Гурко,-

²⁹ Шестаков С. В. Большевики во главе рабочего движения России в годы первой мировой войны. М. 1961, с. 19-20.

³⁰ ЦГАОР СССР, ф. 579, оп. 1, д. 2461, л. Зоб. (Записано П. Н. Милюковым).

³¹ Петроградский пролетариат и большевистская организация в годы империалистической войны. 1914-1917 годы. Сб. м-лов и док. Л. 1939, с. 144; ЦГВИА СССР, ф. 369, оп. 16, д. 33, ч. 2, лл. 289, 292.

³² ЦГВИА СССР, ф. 504, оп. 32, д. 532, л. 38.

³³ Речь, 13.111.1916; Государственная дума. Стеногр. отчеты. 4-й созыв, сессия 4-я (далее -ГДСО). Т. 2. Пг. 1916, стб. 2863.

³⁴ ЖОСО. 1916, с. 123.

³⁵ ГДСО. Т. 2, стб. 2867. Упомянутые Милюковым листовки Петербургского комитета большевиков были обращены к путиловцам (см. Петроградский пролетариат и большевистская организация, с. 148-151). Слова Милюкова, не пропущенные цензурой в печать, цитируются по его собственноручной записи (ЦГАОР СССР, ф. 579, оп, 1, д. 2461, л. 2).

стр. 103

то власть должна отыскать тех отдельных лиц, которые стоят во главе социалистических волнений на заводе, и устранить их". Его поддержала думская "знаменитость" - лидер правых Н. Е. Марков: преступления рабочих "должны быть незамедлительно и сурово покараны военным судом. Что же касается до предупреждения забастовок в будущем, то для этого необходимо секвестровать завод, устранив прежнее правление, пересмотреть и повысить расценки рабочим, объявив им, что впредь все попытки нарушения правильной работы будут строго преследуемы". Гурко выразил сомнение в необходимости повышения расценок, но уж если на это придется пойти, сказал он, то нужно сделать "так, чтобы рабочие не усмотрели" в новых расценках "признака слабости власти".

Лукомский напомнил, что в прежнее время секвестр вызывал опасения из-за неизбежной ломки управления. Назначение директоров Особым совещанием не устранило технических непорядков и не воспрепятствовало "появлению рабочих волнений". Переход же завода в полное распоряжение военных властей становился, по заключению Лукомского, "лучшим и единственным решением вопроса, тем более что он прекратит недовольство рабочих чрезмерной наживой акционеров". Перед тем как состоялось голосование, Гурко предложил "спросить членов правления завода от правительства", примут ли они на себя полное управление предприятием "без ущерба для его производительности", но совещание признало это излишним. Гурко удовольствовался личным заверением Кривошеина, что они с делом "справятся". Голосование было почти единогласным ³⁶ .

Секвеструя и милитаризуя Путиловский завод, правительство, конечно, не имело в виду идти "по пути социализма", как утверждал Путилов. Локаут, объявленный 23 февраля, дополнялся арестами. Передовая часть рабочих понесла тяжелые потери. Число арестованных достигло 250, среди них оказались наиболее активные члены заводской большевистской организации, много работников Нарвского райкома. 19- 20-летних рабочих и значительную часть остальных военнообязанных (всего до 2 тыс. человек) отправили в дисциплинарные батальоны. Там, прежде чем послать забастовщиков в окопы, их "перевоспитывали". По свидетельству путиловца, побывавшего в одном из батальонов, унтер-офицеры, в чье распоряжение попали репрессированные рабочие, отличались "особой жестокостью, выслуживаясь всеми способами, только бы не попасть на фронт", и всячески издевались над мобилизованными. Одним из способов воспитания покорности была порка, после которой истязуемого приводили в чувство, обливая водой, и затем сажали под арест ³⁷ .

После локаута и секвестра Нарвский комитет большевиков обратился к путиловцам с призывом к стойкости: "Это не должно ослабить нашу боевую энергию в предстоящей борьбе с новым эксплуататором - правительством" ³⁸ . Условия борьбы, однако, осложнились. Каждый военнообязанный (а они еще до локаута составляли примерно половину рабочих) постоянно чувствовал угрозу разделить судьбу своих товарищей. С фронта, из запасных полков, Кронштадтской крепостной артиллерии на завод прибывали тысячи замуштрованных, запуганных военно-полевыми судами солдат ³⁹ , которыми заменяли призванных в армию рабочих. Сначала солдатам разрешалось селиться на частных квартирах, но разместить таким способом всех вблизи предприятия было невозможно, и в июне 1916 г. заводская территория стала обрастать палаточным городком.

Искоренением крамолы на предприятии занялась уже и контрразведка, а не только сыскная и охранная полиция. Контрразведьгвательное отделение в штабе Петроградского военного округа имело "заводское делопроизводство", которое обза-

³⁶ ЖОСО. 1916, с. 123-126, 128.

³⁷ Смага Ю. Путиловская стальная гвардия революции.- Вопросы истории, 1967, N 8, с. 106.

³⁸ Листовки петербургских большевиков. 1902-1917. Т. 2. М. 1939, с. 208.

³⁹ Согласно распоряжению Маниковского от 1 мая 1916 г., прикомандированных "нижних чинов" в случае "умышленного уклонения от возложенных работ" полагалось передавать уездному воинскому начальнику "с письменным изложением обстоятельств дела, для направления их в свою войсковую часть". Такой проступок приравнивался к неисполнению приказа ротного командира (ЦГВИА СССР, ф. 505, оп. 3, д. 20, л. 188).

стр. 104

велось собственной агентурой. Достаточно было ложного доноса провокатора, продававшего свои услуги контрразведке за 60 коп. в день, чтобы рабочий был выслан из Петрограда и сдан в солдаты. Февральские события 1916 г. привлекли ее особое внимание. Агентов поощряли за доставление нужных данных, и сами они широко практиковали вымогательство ⁴⁰ . С марта по май продолжались попытки контрразведки убрать с "завода начальника пушечной мастерской Б. П. Федорова, который во время февральской стачки указал рабочим на восьмерых доносчиков (их тут же вывезли с территории завода на тачках) ⁴¹ .

Контрразведка обвиняла Федорова в том, что он "охотно принимает вновь на работу лиц, уволенных с завода за подстрекательство к забастовкам". Добавлялось, что его мастерская "могла бы с самого начала увеличить свою производительность .на 50%", но Федоров оказывает этому "противодействие". Ознакомившийся с докладом контрразведки, начальник ГАУ усмотрел в попытках устранить Федорова происки владельцев завода, которые поставили целью любыми средствами "доказать, что секвестр Путиловского завода - мера... явно вредная". Равноценного Федорову специалиста не найти, писал Маниковский военному министру, и если его убрать, то выпуск пушек сразу сократится. В "благонадежности" Федорова Мани-ковский обещал разобраться сам: "Ведь теперь я, а никто другой, полный хозяин и ответчик за Путиловский завод... Никто не должен вмешиваться в мои дела... Такое положение недопустимо и должно быть немедленно прекращено". В результате протестов ГАУ Военное министерство предписало штабу округа не трогать Федорова ⁴² .

Между тем приступившие к управлению заводом чиновники начали разбираться в делах, намечая изменения в его взаимоотношениях с казной и частными контрагентами. Маниковский не замедлил поставить новое правление в рамки субординации. 20 апреля он добился согласия Особого совещания по обороне подтвердить за начальником ГАУ "право полного распоряжения заводом" и "собственной единоличной властью вести управление... вне зависимости от мнений правления и находящихся в нем членов финансового и контрольного ведомств" ⁴³ . Но все важнейшие вопросы, касающиеся деятельности Путиловского завода, обсуждались, как и раньше, в междуведомственных совещаниях, а решало их правительство. Специальное междуведомственное совещание изучало финансовое положение предприятия. Оно признало, что стоимость заводского имущества еще обеспечивает долг Путиловского общества казне, но о дальнейшей его кредитоспособности и даже жизнеспособности судить трудно. На взгляд же Министерства финансов, тревожиться за устойчивость Путиловского общества не следовало: "Пусть в финансовом положении Общества имеются те или другие неправильности, путь даже они грозят несостоятельностью Общества,- если они не отражаются на деятельности заводов, они должны быть сейчас безразличны" ⁴⁴ .

В соответствии с законом от 12 января 1916 г. новое правление в течение трех месяцев со дня секвестра имело право расторгать договоры, заключенные акционерным правлением. 21 мая военный министр утвердил представленный Маниковским список 40 расторгаемых контрактов ⁴⁵ . Перечень открывался соглашениями 1912-1914 гг. с Продвагоном, Продпаровозом и синдикатом мостостроительных заводов. По поводу этих контрактов докладывалось, что они "направлены к парализованию конкуренции между заводами во вред казенному железнодорожному хозяйству" и поэтому правительственное правление "не считает возможным соблюдать" их ⁴⁶ . О результате предпринятого шага можно судить по тому, что про-

⁴⁰ ЦГАОР СССР, ф. 111, oп. 5, д. 548, лл. 382-386 (Былое, 1924, N 26, с. 222- 240). Отчет сотрудника охранки, работавшего в контрразведывательном отделении. Изложение его опубликовано в виде воспоминаний.

⁴¹ Мительман М., Глебов Б., Ульянский А. История Путиловского завода. М. -Л. 1941, с. 449.

⁴² ЦГВИА СССР, ф. 504, оп. 32, д. 532, лл. 853, 855; ЦГАОР СССР, ф. 111, oп. 5, д. 548, л. 386.

⁴³ ЖОСО. 1916, с. 224; ЦГВИА СССР, ф. 505, оп. 3, д. 21, л. 1.

⁴⁴ ЦГВИА СССР, ф. 505, оп. 3, д. 22, лл. 83, 83об., 88об., 89об.

⁴⁵ Там же, д. 21 лл. 20-21.

⁴⁶ ЦГАОР СССР, ф. 7952, оп. 4, д. 63, лл. 127-129. Общество Продвагон почти до конца своего существования не теряло надежды восстановить договор и, продле-

стр. 105

изводство паровозов на принадлежавшем Путиловскому обществу Невском заводе, которое в 1915 г. давало прибыль в 24%, после секвестра стало приносить убытки ⁴⁷ . Русско-азиатский банк тоже "пострадал" при пересмотре договоров. После секвестра нужда в кредите от этого банка, а равно и в банковой гарантии, "отпадает", доложил председатель правления Крылов, поэтому завод прекращает платить банку проценты и комиссионные вознаграждения, "составляющие ныне лишний расход", и впредь казна будет расплачиваться с заводом без посредников ⁴⁸ . Но самый жестокий урон понес французский концерн. Фирма Шнейдер и К° не только потеряла своих представителей в правлении и заводской администрации. Порвалось звено, на котором держалась цепь соглашений Гранатного комитета ⁴⁹ , уничтожались выгоднейшие контракты о поставке частей снарядов ⁵⁰ и о техническом содействии Путиловскому заводу.

Конечно, фирма не была поставлена в какое-то особенно невыгодное положение. Разрушив Гранатный комитет, ГАУ намеревалось лишь избавиться от "уплаты бесцельного комиссионного вознаграждения" Русско-азиатскому банку, Обществу Путиловских заводов и фирме Шнейдер. С прямыми же исполнителями заказов - бывшими участниками Гранатного комитета - имелось в виду заключить новые договоры, минуя посредничество финансовых групп. От фирмы Шнейдер также предполагалось - "во избежание международных осложнений" - принять "все недопоставленное" ею по просроченным заказам Гранатного комитета ⁵¹ . Расчет оказался в основе верным: выждав несколько месяцев и убедившись, что уступок не будет, контрагенты Путиловского общества по Гранатному комитету согласились заключить новые договоры непосредственно с казной. А так как острая нужда фронта в гранатах миновала, они согласились понизить цену по сравнению с той, какую они могли получить в Гранатном комитете ⁵² . Однако такая покладистость была проявлена лишь после того, как французы безуспешно применили все доступные методы нажима на заказчика.

Уже с самим фактом секвестра родственного предприятия парижской фирме трудно было примириться, ее представители постарались дать русской казне почувствовать "отрицательное влияние" случившегося "на прилив капиталов в военную промышленность". Первые же известия о том, что произошло с Путиловским заводом, побудили фирму Шнейдер и парижские банки потребовать возвращения кредита в 8,5 млн. руб., предоставленного Обществу в 1913-1914 гг. (вместе с кредитом от Русско-азиатского банка, также требовавшего свою долю- 12,5 млн. руб.). Лишение завода кредита у частных банков перевело бы его "на

вая в январе 1918 г. свои контракты с оставшимися участниками синдикатского соглашения, предусматривало на случай возвращения Путиловского завода в синдикат возможность соответствующего пересмотра квот (Государственный архив Московской области, ф. 2135, оп. 2, д. 10, л. 6).

⁴⁷ Корелин А. П. Монополии в паровозо - и вагоностроительной промышленности России. В кн.: Вопросы истории капиталистической России. Проблема многоукладности. Свердловск. 1972, с. 162, 170.

⁴⁸ ЦГВИА СССР, ф. 505, оп. 3, д. 21, лл. 7-7об.

⁴⁹ Потеряли силу заключенные в июле 1915 г. договоры с Русско- балтийским судостроительным и механическим обществом, Русским обществом для изготовления снарядов и военных припасов, Российским обществом оптических и механических производств, Обществом Невского судостроительного и механического завода, Обществом механических и трубочных заводов П. В. Барановского, Обществом Коломенского машиностроительного завода, Обществом Тульских меднопрокатных и патронных заводов - вместе с основанными на них обязательствами этих предприятий в отношении Русско-азиатского банка, фирмы Шнейдер и Общества Путиловских заводов (там же, л. 20; ф. 369, оп. 3, д. 77, л. 51- 51 об.).

⁵⁰ Каждый из 3 млн. снарядов, заказанных казной Гранатному комитету через Путиловское общество, должен был принести французской фирме 50 коп. комиссионного вознаграждения. Путиловскому же обществу и Русско-азиатскому банку причиталось по 40 коп. (Крупина Т. Д. Ук. соч., с. 66).

⁵¹ ЦГВИА СССР, ф. 505, оп. 1, д. 44, ч. 1, л. 510.

⁵² Средняя цена корпусов гранат по контрактам обществ Русско- балтийского, Русского для изготовления снарядов и Коломенского завода с Гранатным комитетом - 12 руб. 50 копеек. В конце 1916 г. те же предприятия согласились на цену 12 руб.- тоже, конечно, не убыточную (ЦГВИА СССР, ф. 29, оп. 3, д. 754, лл. 317-320, 345- 346, 380-381; ф. 369, оп. 3, д. 77, лл. 43-44; д. 74, л. 393).

стр. 106

иждивение казны". Междуведомственное совещание нашло, что это "противоречило бы основным положениям закона о секвестре" ⁵³ . Правительственное правление дало французским финансистам ответ: правление "не имеет в виду" расторгать договор о ссуде 8,5 млн. руб., и кредиторы не получат своих денег назад по крайней мере до конца войны ⁵⁴ . Окончательное решение вопроса последовало 17 мая 1916 г., когда Совет министров постановил считать сохранившими "полную силу" обязательства прежнего правления Путиловского общества перед русско-французской группой кредиторов (в частности - о возвращении ей 12,5 млн. руб.). Для правительственного же правления эта выплата была "признана необязательной" ⁵⁵ .

В дальнейшем французским капиталистам так и не удалось вызволить вложенные в Путиловское предприятие капиталы и добиться восстановления Гранатного комитета, несмотря ни на визиты по этому поводу посла М. Палеолога к председателю Совета министров, ни на просьбы министра вооружений французского правительства А. Тома (во время его пребывания в Петрограде), обращенные к царскому военному министру. Не помогли ни угроза ответить на расторжение контрактов прекращением более важных для русской армии поставок (42-линейных пушек и тяжелых снарядов), ни ходатайства других участников Гранатного комитета, ни настойчивые "советы" министра иностранных дел военному министру ⁵⁶ . Максимумом достигнутого кредиторами явилось данное в сентябре 1916 г. согласие правительства ("во внимание к высказанным союзною державою пожеланиям") восстановить те договоры с фирмой Шнейдер, по которым она сама обязывалась поставить 6 млн. капсюлей (на 200 тыс. руб.) и 750 тыс. взрывателей и запальных стаканов (на 8,5 млн. руб.) ⁵⁷ .

Оставался еще один расторгнутый контракт. При его заключении в 1913 г. две конкурирующие фирмы - Шнейдер и германская Блом и Фосс - договорились с Обществом Путиловских заводов, что они покупают у него исключительное право оказывать ему техническое содействие в судостроении и поставлять механизмы для судов, строящихся на его верфи. Во время войны германский конкурент исчез, и парижская фирма превратилась в монопольного поставщика, которого Путиловский завод не мог обойти, делая какой-либо заказ за границей. По условиям того же контракта фирма лишь за свое согласие оказывать техническую помощь получала от Общества вознаграждение в 100 тыс. руб. в год независимо от того, требовалась ли такая помощь на деле ⁵⁸ . Против расторжения контракта Палеолог заявлял протесты царским министрам. Военное ведомство, несмотря на оказываемое давление, категорически отказывалось его восстановить. Тогда Министерство иностранных дел, "затрудняясь ответить отказом на повторные по сему предмету представления французского правительства", которое "с крайнею настойчивостью домогается" возобновления контракта, перенесло спор в Совет министров.

На его заседании А. А. Нератов, временно управлявший Министерством иностранных дел, доказывал, что правительственному правлению завода дано право отказываться от договоров только с отечественными фирмами, контракты же "с предприятиями иностранных, тем более союзных, держав" нельзя расторгать "по одностороннему распоряжению русского правительства". Остальные министры, наоборот, считали, что закон 12 января 1916 г. не делает "никаких изъятий" в отношении иностранцев, не ставит их "в привилегированное положение". И все же, "идя навстречу" союзнику, Совет министров, как гласит его журнал от 16 ноября 1916 г. и 17 января 1917 г., "не встретил препятствий к восстановлению вышеупомянутого договора... ". Казалось бы, Совет министров "решил восстановить прежний договор о фактически не существовавшем техническом сотруд-

⁵³ Там же, ф. 505, оп. 3, д. 22, лл. 75об.-76.

⁵⁴ Там же, ф. 2000, оп. 2, д. 1745, л. 151.

⁵⁵ Там же, ф. 369, оп. 5, д. 223, лл. 46об.-47; ф. 505, оп. 3, д. 21, л. 46об; д. 22, л. 132об.

⁵⁶ Там же, ф. 2000, оп. 2, д. 1745, лл. 150-156, 211-212; ф. 369, оп. 5, д. 223, лл. 46-47.

⁵⁷ ЦГАОР СССР, ф. 1779, оп. 1, д. 1474, лл. 6-6об.

⁵⁸ Шацилло К. Ф. Иностранный капитал и военно-морские программы России накануне первой мировой войны. В кн.: Исторические записки. Т. 69, 1961, с. 92-93.

стр. 107

ничестве" ⁵⁹ . Но там же оговаривалось, что восстановить договор предполагается "с одновременною заменою его новым" ⁶⁰ . Условием "восстановления с одновременной заменой" выдвигалось согласие фирмы дать "подписку", что она добровольно отказывается "от ежегодного вознаграждения в 100 000 руб. за техническое содействие независимо от того, обращалось или нет Общество к ее технической помощи", а в отношении заказов от него может претендовать на преимущества "лишь при равных с другими соискателями условиях, на вполне гарантирующих интересы Путиловских заводов основаниях" ⁶¹ . Тем самым контракт 1913 г. подвергался пересмотру в решающих пунктах.

Несмотря на некоторые уступки французскому компаньону, правительственные органы руководили предприятием не так, как этого требовали непосредственные интересы международных объединений монополистов, причем такие действия, как разрушение Путиловской группы, не были изолированным эпизодом. Одновременно в мае 1916 г. было отклонено предложение той же русско- французской группы взять заказ на 3 млн. крупных снарядов и построить новый снарядный завод в Юзовке, а артиллерийскому ведомству было поручено Особым совещанием строить собственный, еще более мощный снарядный завод. В данном и других подобных случаях проявились те тенденции в политике самодержавия, которые и раньше вызывали недовольство, протесты и противодействие монополии. А история с Путиловским заводом показала, что оно начало переходить от мер сдерживания, запрета, осторожного давления к разрушительным действиям против наиболее сложных монополистических комбинаций.

Пока тянулись тяжбы между старыми и новыми хозяевами, положение на заводе быстро изменялось в соответствии с общим нарастанием революционного настроения пролетариата в Петрограде и в стране в целом. Репрессии при подавлении февральской стачки 1916 г., применение труда солдат означали переход к крайним мерам борьбы с забастовочным движением. К началу 1917 г. уже каждый пятый-шестой путиловец (5500 из 31 000) являлся прикомандированным из войск "нижним чином". Однако, вопреки расчетам властей, в лице солдат движение пролетариев получило новый резерв. В политической забастовке 9 января 1917 г., подготовленной большевиками, на Путиловском заводе участвовали 178 солдат. Их полагалось вернуть в войска и предать военно-полевому суду. Но теперь такая "распорядительность", видимо, показалась властям чреватой последствиями. 31 января 1917 г. Маниковский предписал директору Путиловского завода генералу А. Г. Дубницкому (быв. начальник казенного Ижевского завода, насаждавший там режим разнузданных насилий над рабочими) наложить на виновных дисциплинарное взыскание.

По всем заводам артиллерийского ведомства объявили приказ о поведении "нижних чинов" на Путиловском заводе, гласивший, что "на первый раз" таким взысканием дело и кончится, при повторении же виновных будут судить. Запугивание военно-полевым судом, впрочем, начинало терять действенность, и Маниковский прибег к демагогии и лести. Сообщив в том же приказе, что часть бастовавших солдат оправдывалась боязнью "угроз" со стороны рабочих ("требовавших от нижних чинов прекращения работ"), он объявлял: "Отговорке этой не верю, так как, во-первых, русский солдат, да еще побывавший в боях, видавший в глаза смерть, не может бояться подобных угроз, а во-вторых, не допускаю мысли, чтобы рабочие, в переживаемую родиной страдную пору, могли оказать насилие

⁵⁹ Иоффе А. Е. Русско-французские отношения в 1917 г. (февраль - октябрь). М. 1958, с. 274.

⁶⁰ Лозинский З. Экономическая политика Временного правительства. Л. 1929, с. 93-94.

⁶¹ ЦГАОР СССР, ф. 1779, оп. 1, д. 1474, лл. 8об.-9.

⁶² Маниковский А. А. Боевое снабжение русской армии в войну 1914- 1918 гг. Ч. 1. М. 1920, с. 69-75; Лященко П. И. История народного хозяйства СССР. Т. 2. М. 1950, с. 389; Погребинский А. П. Государственно-монополистический капитализм в России. М. 1959, с. 52-53, 127-131, 137; Ливший Я. И. Монополии в экономике России. М. 1961, с. 276-281, 323, 344-346; Лаверычев В. Я. Государство и монополии в дореволюционной России. М. 1982, с. 53.

стр. 108

над солдатами, честно исполняющими долг присяги" ⁶³ . Но попытки натравить друг на друга рабочих и солдат не имели успеха. Через 16 дней на заводе началась новая забастовка, которая подобно январской стачке путиловцев в 1905 г. переросла в мощный революционный кризис.

Авангардная роль путиловских рабочих в феврале 1917 г.- явление чрезвычайно показательное для характеристики их политического развития за 1916 год. Несмотря на локаут, "фильтрацию", постоянные аресты активистов и другие репрессии, путиловцы вновь бросили вызов царизму. 22 февраля 1917 г., как и год назад, видя, что стачечное движение обостряется, власти опять применили локаут. Узнав о закрытии завода, рабочие провели у его ворот митинг и избрали стачечный комитет, принявший сразу же решение продолжать забастовку и обратиться за поддержкой ко всем пролетариям Питера ⁶⁴ .

Новейшая буржуазная историография Февраля в лице американского историка Ц. Хасегавы утверждает, что после локаута путиловцы не смогли "сохранить наступательный порыв" и в отличие от рабочих Выборгского района "не участвовали активно в стачках и демонстрациях 23 февраля" ⁶⁵ , как и весь Нарвский район, где каждый второй рабочий был путиловцем. В его описании событий первого дня революции опущено все, что говорит об участии путиловских рабочих в наступательных, политических действиях, и тенденциозно использовано свидетельство начальника Петроградского военного округа ген. С. С. Хабалова. Давая показания Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, Хабалов на вопрос, не на Путиловском ли заводе начались "беспорядки", ответил: "Нет, на Путиловском заводе ничего не было - там даже было дольше спокойно, чем где-нибудь". Сославшись на эти слава, Хасегава умалчивает о сделанном Хабаловым тут же пояснении: "Беспорядки начались в первый день, 23-го, в двух местах, на Выборгской и на Нарвском тракте", "где были красные флаги с революционными надписями" ⁶⁶ .

"Беспорядки" у Нарвской заставы врезались в память генералу как событие, положившее начало революции. В тот же день путиловцы "снимали" Орудийный завод ⁶⁷ , оказывали сопротивление полиции, разгонявшей демонстрацию на Литейном проспекте, проводили антивоенный митинг вместе с рабочими и работницами Тентелевского завода ⁶⁸ . От Нарвской заставы на южной окраине столицы вплоть до Выборгского района на севере - всюду в тот же день дали они о себе знать, и это было прямым продолжением их стачек и демонстраций в предшествующие дни. В событиях 23 февраля путиловцы сыграли роль "величайшей силы взрывчатого вещества" ⁶⁹ . Не случайно Русское бюро ЦК РСДРП считало, что "столкновения, перешедшие в демонстрации и революцию", были связаны в первую очередь с их борьбой ⁷⁰ . Стачки и локаут на Путиловском заводе наряду с выступлениями работниц в "женский день" 23 февраля и под воздействием агитационной работы большевиков подтолкнули рабочих к открытой борьбе с правительством, которая явилась прологом крушения самодержавия.

⁶³ Приказ от 31 января 1917 г. (Военный отдел ГБЛ СССР).

⁶⁴ Осведомительный листок N 2. Изд. Бюро ЦК РСДРП. В кн.: Шляпников А. Г. Семнадцатый год. Кн. 1. М. 1924, с. 243, 244.

⁶⁵ Hasegawa Ts. The February Revolution: Petrograd, 1917. Seattle.- Lnd. 1981, pp. 210, 221, 222, 237, 251.

⁶⁶ Падение царского режима. Т. 1. М. -Л. 1926, с. 243, 213.

⁶⁷ И, видимо, не только его. По сообщению пристава Портового участка Нарвской части, 24 февраля рабочие некоторых предприятий бросали работу, "мотивируя это тем, что придут путиловские рабочие и силой могут снять с работы" (цит. по: Астрахан X. М. О тактике "снятия с работы" в Петрограде в первые дни Февральской революции 1917 г. В кн.: Свержение самодержавия. М. 1970, с. 129).

⁶⁸ Лейберов И. П. На штурм самодержавия. М. 1979, с. 127-129, 293; Шляпников А. Г. Ук. соч., с. 65.

⁶⁹ Яковлев Я. Февральские дни 1917 г.-Пролетарская революция, 1927, N2- 3, с. 81.

⁷⁰ Правда, 7.III.1917; Осведомительный листок N 2. Изд. Бюро ЦК РСДРП (б), с. 243-244; Революционное движение в России после свержения самодержавия М. 1957, с. 8.

Постоянный адрес данной публикации: