Влияние Великой депрессии на процесс укрепления национал-социалистического движения в Германии является ярким примером взаимосвязи основных подсистем общественной жизни. Ч. Р. Миллс отмечал: "Прошло то время, когда с одной стороны существовала сфера экономики, а с другой - сфера политики... Теперь существует пронизанная политикой экономика, связанная тысячью нитей с военными институтами и их решениями" ¹. Хотя марксистский подход в какой-то степени гипертрофировал значение участия "большого бизнеса" в строительстве национал-социалистического государства, накопленный в соответствующих работах советских историков фактический материал и сегодня представляет бесспорный интерес ². Влияние мирового кризиса на партийные предпочтения крупной буржуазии прослеживается в исследованиях Г. Л. Розанова. Политизированную деятельность концерна ИГ Фарбениндустри рассмотрел Р. Сэсюли, позднее к выявлению роли этого финансово-промышленного объединения обратился П. Хайес. В духе обвинительного акта в отношении крупнейших монополий составлена монография В. Руге ³. Бесспорную важность взаимодействия НСДАП и деловой элиты Германии подтверждают работы Г. А. Тернера, Д. Абрахама, Г. Моммзена, В. Виппермана, Х. А. Винклера ⁴. Однако возобладавшее (прежде всего в марксистской историографии) мнение об НСДАП как "авангарде монополистического капитала" являет собой несколько упрощенное представление о политических реалиях 20 - 30-х гг. XX века. Также следует отметить, что процесс укрепления национал-социалистического движения не был линейным, а кризис 1929 г. имел для него особое, переломное, значение.

В Германии, фактически получившей внутри Версальско-Вашингтонской системы статус полуколонии, после первой мировой войны спонтанно формировались разнообразные национал-патриотические группы. Однако такие объединения далеко не стразу получили поддержку со стороны деловых кругов. Важнейшей проблемой для представителей буржуазии германского Запада была "красная волна", набегавшая из восточных земель: главной базой послевоенного революционного подъема, кроме Гамбурга, были Сак-

Кутаев Олег Юрьевич - кандидат исторических наук, доцент Южно-Российского государственного университета экономики и сервиса. Шахты. Ростовская область.

сония и Тюрингия. Поэтому в декабре 1918 г. у респектабельного руководства партии Центра появился проект провозглашения на левобережье Рейна независимой республики со столицей в Кельне. Бавария была одной из важнейших земель в проектируемом государстве. Предполагалось также включение в него западной части Австрии. В ночь на 8 декабря по решению Совета рабочих и солдатских депутатов Мюльхейма на Рейне была арестована группа крупнейших германских магнатов, в том числе Ф. Тиссен и Е. Стиннес, которая на секретном совещании разрабатывала меры по отчленению от Германии Рурской области. Судя по содержанию "исповеди немецкого магната", Тиссен вплоть до 1945 г. был убежден в целесообразности отделения западной Германии от ее восточной части. "Необходимо вспомнить о границе между Европой Запада и Европой Востока - границе, которую Германия пыталась уничтожить в течение почти целого столетия. Истинную Германию с ее западными традициями следует отделить от Пруссии, принадлежащей Востоку", - писал он ⁵. Интересно, что рабочие, арестовавшие в 1918 г. Тиссена и Стиннеса, руководствовались не столько принципами интернационализма и классового самосознания, сколько чувством "верности народному государству" (как гласила вынесенная ими резолюция) ⁶. Усилия сепаратистов шли вразрез с программными установками германских националистов, а потому сотрудничество между ними на данном этапе было маловероятно.

Поначалу для промышленников французская оккупация Рейнланда и Рура была меньшим злом по сравнению с большевистской угрозой. Однако, когда Франция начала активно подталкивать к обособлению западные германские земли, дававшие 80% немецких угля и стали, возникла угроза превращения западного соседа в европейского гегемона (Франция могла монополизировать угольное и стальное производство Рура, Люксембурга, Бельгии, Малой Антанты). Представители крупного бизнеса попытались получить гарантии сохранения своей собственности в этом регионе. Правительство Г. Штреземана в сентябре 1923 г. обсуждало с представителями Франции возможность создания на основе Рурской и Прирейнской областей "автономного государства под верховным суверенитетом Германии, однако в значительной степени связанного с Францией". Заключение договора натолкнулось на внутриполитические затруднения как во Франции, так и в Германии. Монархические круги прислали Штреземану сообщение, что в случае уступки правительством Рурской области Франции все члены кабинета будут убиты ⁷. Националисты полагали, что сбывается прогноз Г. фон Секта, сделанный несколькими месяцами ранее: "Французы стремятся к полному и окончательному разрушению Германии" ⁸.

В национал-социалистической листовке от 26 сентября 1923 г. говорилось, что Баварское правительство из-за подчинения Франции "потеряло право называться немецким правительством" ⁹. Шансы на достижение компромисса стали иллюзорными. Однако ряд германских политиков (в их числе Ф. фон Папен) в целях укрепления общеевропейского сотрудничества постарались сохранить личные связи с Францией ¹⁰. Папен писал, что "потратил много времени в попытках поддержать все мыслимые подходы, которые могли бы послужить к устранению порожденного войной ожесточения" ". Его личные симпатии к Франции имели, кроме всего прочего, католические корни. Для поддержания регулярного общения такого рода в мае 1926 г. была создана специальная "Группа франко-германских исследований". В нее, в частности, вошли промышленники Пенгсен и Фрогвейн, банкиры Варбург и Мендельсон. Единомышленниками Папена были также Шпрингерум, Фриц Тиссен, Флориан Клекнер (основной представитель промышленности в партии Центра), а также Ганиель, Альберт Феглер и Крупп. Франкофильские дей-

ствия, которые фон Папен совершал в качестве доверенного лица ряда крупных бизнесменов, могли вызвать лишь осуждение со стороны руководителей НСДАП. Видимо, промышленно-финансовая группа, делавшая ставку на улучшение отношений с Францией, в 20-е гг. XX в. не стремилась к сближению с национал-социалистами. Это подтвердил сам Папен: "Предположение, будто я использовал свои дружеские отношения с этими людьми (то есть перечисленными выше промышленниками и финансистами - О. К.) для получения денежных сумм, при помощи которых Гитлер смог прочно встать на ноги, является чистейшей воды вымыслом левой прессы. Никогда ни мной, ни по моему наущению не было собрано ни единого пфеннига на подобные цели" ¹². Вряд ли фон Папен кривил душой. Будущий вице-канцлер Третьего рейха противостоял усилению НСДАП до той поры, пока считал подобные действия эффективными.

Следует отметить, что внешнеполитические интересы представителей легкой и тяжелой промышленности (и, как следствие, - отношения с националистическими группировками) серьезно разнились. Немецкая легкая промышленность (одним из представителей которой был В. Ратенау) нуждалась в беспрепятственных поставках импортного сырья и изготовлении продукции для западных рынков. Напротив, немецкая тяжелая промышленность не особенно зависела от поставок заокеанского сырья. "Ее наиболее важные рынки лежали в Средней и Восточной Европе" ¹³. Если Ратенау упорно "проталкивал" идею консорциума ведущих западных стран с участием Германии, то представители тяжелой промышленности хотели сохранить самостоятельность (а значит, были склонны к союзу с националистами).

Страны-победительницы стремились закрепить неполноправное положение Германии, используя его для сведения счетов в конкурентной борьбе.

После того, как промышленники США и Англии пришли к выводу, что их наиболее опасным экономическим соперником является Стиннес ("его намерения могут зайти далеко, он снова мечтает об открытии дороги на восток") ¹⁴, его звезда закатилась. Дело в том, что осенью 1921 г. Стиннесу удалось создать "всеохватывающий трест трестов" ¹⁵ под названием Сименс-Рейн-Эльбе-Шуккерт-Унион (слияние Сименс-Шуккерта и Рейн-Эльбе), который являлся единственным серьезным соперником Всеобщей компании электричества (АЭГ) в области электротехники, - "трест, являвшийся и горизонтальным, и вертикальным, притом в невиданных дотоле в Германии масштабах, - независимая промышленная держава" ¹⁶. Предупреждение на сей счет госдепартамент США получил 19 ноября 1922 г., сам Стиннес ушел из жизни в 1924 г., а разорение его концерна завершилось уже 5 июня 1925 года. Ликвидацию "треста трестов" провел совет опекунов во главе с председателем Рейхсбанка Я. Шахтом. Среди деловой элиты Германии складывалась группа, объединенная националистическими взглядами и мечтающая о независимой экономической политике, которая могла быть основана только на силе: внутри страны - по отношению к "левой" оппозиции, за ее пределами - к конкурентам в мировой торговле. Эгоистичная политика бизнесменов Запада подталкивала в лагерь националистов даже тех германских промышленников, которые поначалу не были к этому склонны.

В пропаганде НСДАП звучали призывы к защите национальных интересов Германии. Откровенно империалистическая идея расширения жизненного пространства совпадала с экспансионистскими устремлениями представителей германской экономической элиты. Так, у имперского союза германской промышленности лозунг "Восток должен стать вотчиной германской экономики" был основным лейтмотивом деятельности ¹⁷. Кроме того, Гитлер утверждал, что благодаря успешному синтезу национализма и

социализма, его партия способна одновременно защитить национальные интересы и склонить рабочий класс к конструктивному сотрудничеству.

В декабре 1921 г., мае и июне 1922 г. Гитлер прочел доклады в Национальном клубе Берлина. Идея организации этих выступлений принадлежала банкиру Гансеру. Он же связал Гитлера с руководством концерна "Сименс-верке". После этого на лидера НСДАП обратили пристальное внимание некоторые представители промышленных и финансовых кругов Германии. Докладчик умело представил свой антисемитизм как негативное отношение к "иноземному" капиталу, никоим образом не связанное с евреями германского происхождения. Аграрный компонент стремления к завоеванию "жизненного пространства" был интерпретирован как возвращение территорий, потерянных в Версале.

В течение 1922 - 1923 гг. национал-социалисты получили финансовую помощь, в частности - от директора "Союза баварских промышленников" Ауста и юрисконсульта этого союза Куло, вдовы фабриканта Бехштейна, крупного мюнхенского промышленника Маффея, фабрикантов Горншу и Гранделя из Аугсбурга, фирмы "Даймлер-верке" в Штутгарте. Как признал в 1924 г. в своих показаниях прокурору в связи с процессом против Гитлера Ауст, "речь шла о крупных суммах^{" 18}. "Щедрые субсидии на нужды фашистской печати шеф-редактор "Фелькише беобахтер" Розенберг получал от крупного фабриканта Арнольда Рехсберга, тесно связанного с Магнатами Рура и генералитетом рейхсвера. Газета нацистов получала финансовую поддержку и от председателя Калийного треста Ростерга, который выступил в ней со своими статьями" ¹⁹.

Особенно большую роль в финансировании национал-социалистического движения сыграли берлинский монополист Борзиг, владелец Стального треста Тиссен, концерн Стиннеса и уполномоченный "ИГ Фарбениндустри" Питш. Тиссен писал в своих воспоминаниях: "Я действительно по просьбе генерала Людендорфа поддерживал партию с 1923 года..."; "Я передал около ста тысяч золотых марок. Это был мой первый вклад в национал-социалистическую партию" ¹⁹. Правда, не все историки убеждены в том, что передача указанной суммы действительно имела место ²⁰. Ведь Тиссен признал, что передал деньги Людендорфу, а не собственно Гитлеру (хотя возможно, что какая-то часть суммы попала затем в руки национал-социалистов). Скорее всего, в кассу НСДАП попадали не все пожертвования, отчисляемые националистическим группам. О. Дитрих писал, что "Гитлер впервые обратился к капитанам индустрии в 1926 году... Но, насколько мне известно, - отметил он, - пропаганда его идей перед прагматичными воротилами индустрии не принесла ему никакой ощутимой материальной поддержки" ²¹.

Планы НСДАП, направленные на свертывание зависимости страны от внешнего рынка ("спекуляция и внешний рынок разрушают экономический организм"), устраивали представителей тяжелой промышленности и мелких предпринимателей, опасавшихся конкуренции с импортными товарами. В то же время призывы национал-социалистов к "самому строгому контролю рыночных отношений с применением наказаний вплоть до смертной казни" ²² вызвали настороженность бизнесменов. Социалистический компонент программы НСДАП был важным препятствием на пути откровенного сотрудничества между этой партией и промышленными кругами. Финансистов также беспокоили антисемитские, выпады национал-социалистов.

В 20-х гг. XX в. у представителей финансового капитала еще сохранялась надежда, что антисемитизм национал-социалистов представляет собой временный популистский трюк. Но в конце 1927 г. конфликт Р. Лея с видным гамбургским банкиром М. Варбургом привел к противостоянию НСДАП

с "ИГ-Фарбениндустри" и штутгартской компанией Бош. Лей (по профессии - химик) раскритиковал евреев из правления "ИГ Фарбениндустри" и участие концерна в международных картелях, за что был уволен. В 1929 г. газета "Дойче Альгемайне Цайтунг", представлявшая интересы крупного капитала, назвала НСДАП малозначительным баварским движением с "итальянским душком" ²³. До начала 1930-х гг. основную ставку крупная буржуазия делала на Народную партию и партию Центра. Немецкая народная партия объединяла ряд крупных промышленников, банкиров, директоров, управляющих и высших служащих концернов, трестов, часть высшего чиновничества и верхушку интеллигенции. Ее поддерживали генеральный директор "Стального треста" Феглер, глава пароходной линии "Гамбург - Америка" В. Куно и ряд других магнатов ²⁴. Партия Центра, кроме католической церкви, была близка к "ИГ Фарбениндустри". В 1933 г. такие крупные промышленники, как Ф. Клекнер, Р. Бергерс, Р. Гомпель, А. Кремер, К. Ламмерс, А. Хакельсбергер, Ф. Ленце, А. Флюглер, Г. Рюрур, банкир Л. Хаген, рурский магнат П. Зильверберг состояли в партии Центра и финансировали ее. Отчет о поездке в Германию (5 октября 1928 г.) командира и военного комиссара 5-го стрелкового корпуса А. И. Тодоровского содержит следующую характеристику германских партий: "Националисты. Входят: помещики, крупные немецкие капиталисты, бывшие офицеры, крупные чиновники, зажиточные крестьяне... Национал-социалисты, или фашисты. Главным образом молодежь" ²⁵. Как мы видим, накануне "Великой депрессии" между НСДАП и старыми элитами сохранялась значительная дистанция.

Антимарксистские убеждения и действия национал-социалистов были важной причиной симпатии к ним со стороны представителей крупного бизнеса. Советский эмиссар писал по этому поводу: "Как только начинается какая-нибудь демонстрация рабочих, сразу выступают фашистские молодцы, которые набрасываются на демонстрантов и разгоняют их, убивают рабочих" ²⁶. Вместе с тем руководители НСДАП имели своей целью не только запугивание политически активных представителей рабочего класса, но и вовлечение их в ряды своего движения. Сам Гитлер утверждал, что в первые годы борьбы сосредоточил усилия на завоевании рабочего класса для национал-социализма ²⁷. Для пропаганды своих идей членам НСДАП было рекомендовано вступать в профсоюзные организации и принимать участие во всех акциях, направленных на защиту интересов рабочих. Забастовочное движение не было исключением. Для его организации была разработана специальная директива. Этот документ попал в руки рурского промышленника П. Ройша. Он использовал директиву для контрпропаганды НСДАП в деловых кругах, разослав ее копии видным промышленникам. Авторы директивы рекомендовали партийным функционерам не просто принимать самое активное участие в забастовках, но стараться возглавить их, попасть в число руководителей забастовочного движения (для повышения авторитета среди рабочих). В сопроводительном письме Ройш заявил, что "любой комментарий к этим руководящим принципам излишен" ²⁸. Всегерманская федерация промышленников вскоре потребовала, чтобы НСДАП однозначно осудила такой способ борьбы, как забастовка. Федерация предупредила, что в противном случае она "в полном составе отказывается вносить деньги в кассу партии"²⁹. "Рабочий" компонент программных принципов НСДАП мешал формированию полного доверия к этой партии со стороны промышленных кругов Германии. Смысл меморандума президиума имперского союза германской индустрии от 2 декабря 1929 г. "Подъем или упадок" можно передать одной фразой - "никакого социализма!" ("Социализация есть дорога к разрушению экономики и обнищанию масс" ³⁰).

Гитлер, в свою очередь, никогда не испытывал глубокой внутренней симпатии к представителям крупного бизнеса. Фюрер неоднократно высказывал критические замечания в адрес буржуазии, беспощадно заклеймив деловую элиту как "жуликов и хладнокровных стяжателей", возможности которых сократились после 1933 года. Лидер НСДАП пояснял, что флирт "с буржуями во время нашей борьбы" был необходим; но именно "веселые бандиты" - штурмовики были для Гитлера настоящими помощниками, ибо "пятьдесят буржуа не стоят и одного из них" ³¹. По мнению фюрера, "в политической области нет глупее класса, чем буржуазия". Однако Гитлер и близкий к нему Розенберг не закрывали дверь для сотрудничества с финансово-промышленной элитой. В самом раннем комментарии к 25 пунктам программы НСДАП Розенберг разъяснял термин "социализм" как простое милосердие к нуждающимся и признание регулирующей роли государства в экономической сфере ³². По его мнению, тринадцатый пункт партийной программы ни в коем случае не означал полной национализации промышленных предприятий. Это положение было направлено исключительно против международной сети банкиров и биржевых маклеров. Розенберг, по сути, трактовал его как антисемитизм в экономической сфере. В вышедших через год (ноябрь 1923 г.) комментариях к Программе НСДАП Г. Федер в целом подтвердил мысли, изложенные А. Розенбергом ³³. Излюбленным тезисом Федера долгие годы оставался призыв к борьбе с властью биржевого капитала. А когда представитель "левого крыла" НСДАП Г. Штрассер в начале 1926 г. попытался подготовить проект новой партии северо-западной Германии с требованием раздела собственности крупных фирм, Гитлер на совещании в Бамберге (февраль 1926 г.) ясно выразил свое негативное отношение к нему ³⁴.

Однако до конца 1920-х гг. между банковскими кругами и НСДАП лежала глубокая пропасть. На одну из встреч с Р. Гессом в Гамбурге пришло всего 5 - 6 бизнесменов, исполненных скепсисом и сарказмом. Общение не продлилось более сорока минут. Необходимо также отметить, что характерной особенностью мировоззрения Гитлера являлось стремление подчинить финансы и промышленное развитие Германии удовлетворению аграрных потребностей страны. Не позднее 1924 г. он пришел к выводу, что только за счет "дополнительной полезной площади" немцы получат достаточное количество продовольствия. А завоевание этого пространства возможно при условии эффективного развития промышленного потенциала. Экономика для него была вторична по отношению к политике, а промышленность - второстепенна по сравнению с территориальными приобретениями. Поэтому трудно было ожидать от Гитлера четкой и последрвательной линии в отношении крупного бизнеса. Здесь его поведение всегда определялось сиюминутной конъюнктурой. В своих выступлениях на митингах 1930 - 1931 гг. Гитлер, как правило, свое отношение к праву собственности выражал так: "Сначала общественная польза, потом собственная выгода" ³⁵. Фраза красивая, ни к чему конкретно не обязывающая и вполне конституционная ³⁶. На встрече с промышленниками и банкирами консервативного Национального Клуба Дюссельдорфа в январе 1930 г. В. Фрик "простодушно" заявил, что у НСДАП вообще нет никакой экономической программы. Национал-социалисты озабочены, якобы, исключительно вопросами формирования германской политики, но не экономики. Столь оригинальный подход был отмечен "Франкфуртер Цайтунг", назвавшей Фрика "счастливым министром".

Вплоть до начала мирового экономического кризиса в 1929 г. тенденция к установлению фашистской диктатуры не была определяющим элементом политики руководящих групп германского финансового капитала. Неудачный для НСДАП результат выборов 1928 г. объяснялся отсутствием у партии

отработанного механизма по организации избирательной кампании в общегосударственном масштабе и недостатком финансовых средств для его формирования. Даже такой умеренно-правый политик, как Гинденбург, не пользовался безоговорочной поддержкой представителей крупного бизнеса. Крестинский сообщал М. М. Литвинову 21 апреля 1925 г.: "Денег у сторонников Гинденбурга нет, так как представители тяжелой индустрии не хотят Гинденбурга... Кандидатура Гинденбурга из общенациональной кандидатуры превратилась фактически в партийную кандидатуру националистов, так как кроме дейтшнационале за нее искренне агитируют только гитлеровцы" ³⁷.

Позиции некогда франкофильской и националистической финансово-промышленных групп сблизились вследствие мирового кризиса и обострения отношений с западными соседями. К началу "Великой депрессии" Германия уже вполне восстановила свой экономический потенциал и способность к участию в мировой конкуренции. Промышленная реорганизация, начатая в 1925 г., привела к росту производства с 1926 года. Забастовка на английских угольных шахтах способствовала расширению германского рынка сбыта. К 1927 г. экономическая активность, поддержанная ростом внутреннего потребительского спроса, приблизилась к довоенному уровню практически во всех отраслях промышленности. Ежемесячное производство чугуна в 1913 г. составляло 1 397 000 т., а в 1927 г. - 1 092 000 т.; стали, соответственно, - 1 467 000 и 1 359 т.; угля - 15 842 000 и 12 800 тонн. ³⁸ Благоприятные показатели подтверждаются также данными из статистического сборника "Экономическое развитие Германии после войны. Подборка материала" за 1926 год³⁹. Если бы не затоваривание рынка, результаты могли стать еще более внушительными. С момента стабилизации спроса на внутреннем рынке проблема экспорта стала крайне важной. Германская промышленность не просто восстановилась - она изменилась качественно. Если в США к 1925 г. количество горожан и крестьян было примерно равным, то в Германии "число горожан примерно вдвое превысило число крестьян"⁴⁰. К 1928 г. совокупный экономический потенциал превзошел аналогичный показатель 1913 г. на 40% ⁴¹.

Для обеспечения перспективного развития германской экономики расширение экспорта производимой продукции в сочетании с адекватным увеличением импорта необходимого сырья стало главной проблемой для страны. От ее решения зависело развитие социально-экономической и социально-политической сфер общественной жизни. С 1926 г. по 1929 г. Германия увеличила свой экспорт на 3 млрд. марок. В 1929 г. ее торговый баланс перестал быть пассивным, она добилась почти уровня своего предвоенного вывоза, который в 1924 г. был равен 6,1% мирового вывоза. В 1929 г. он составлял 12%, перед войной - 13,5%. Таким образом Германия подошла к предвоенной доле своего участия в мировой торговле ⁴², став второй державой после США. Для того, чтобы в условиях мирового кризиса сохранить отвоеванные экономические позиции, следовало обеспечить военную безопасность страны. Рост германского экспорта происходил в первую очередь вследствие уменьшения английского сегмента на мировом рынке. Литвинов в 1924 г. дал правильный прогноз: "Если в области политической ее (Германии - О. К.) главный враг Франция, то в области экономической интересы будут, как и раньше, чаще всего сталкиваться с интересами Англии, и Германия это будет ощущать тем чувствительнее, чем стремительнее будет ее экономическое возрождение" ⁴³. Великобритания, традиционно противостоящая сильнейшей державе на континенте, в союзе с США выступила против оккупации Рейнской зоны, чтобы не позволить Франции обеспечить свою гегемонию в Европе. Однако вследствие чрезмерного (по ее мнению) усиления

Германии внешнеполитические усилия "туманного Альбиона" могли переключиться на сдерживание "воскресшего" конкурента.

В Берлине осознавали реальную опасность вооруженного конфликта на Западе. В реферате майора Бока Вюльфигена "Проблемы обороны страны" от 27 марта 1925 г. вероятные противники не были названы, но наибольшее внимание уделялось западным рубежам ⁴⁴. Советские командиры, стажировавшиеся в Германии, отмечали: "Ненависть военных кругов к Франции чрезвычайно остра. Занятия (тактические) в Генштабе и в Академии показывают, что армия готовится к войне с Францией и Польшей. Блок с Англией встречает много затруднений, во-первых, потому, что Англия поддерживает... в своей антирусской риторике Польшу, враждебность к которой чрезвычайно остра в Германии, особенно в военных и правых кругах" ⁴⁵. Если до начала "Великой депрессии" сохранялась возможность достижения разумного компромисса между наиболее развитыми странами мира о распределении сфер влияния (прежде всего.в Европе), то после 1929 г. вероятность разрешения возникших проблем мирными способами стала ничтожной. Мировой экономический кризис (как объективный фактор) и смерть Штреземана (как субъективный) ⁴⁶ сделали 1929 г. рубежом в истории отношений национал-социалистического движения с властными элитами Германии.

15 июля 1930 г. правительство Брюнинга в ответе на французский меморандум от 17 мая 1930 г. ("Об организации системы Европейского федерального союза") выдвинуло свой план "Пан-Европы". Этот проект натолкнулся на непримиримые межимпериалистические противоречия. Ни один из партнеров не мог согласиться на главенство какой-либо страны в этом союзе. Германские империалисты решили идти к "объединению Европы" своим путем. Было решено поднять вопрос о таможенном союзе между Германией и Австрией. Вообще-то мысль о необходимости аншлюса звучала и ранее - например, в "Рейхсцентрале фюр Хайматдинст", N 88 (октябрь 1924 г.) ⁴⁷.

Но к 1930 г. начала формироваться материальная база для перевода этого вопроса в практическую плоскость. В. Путлиц, находившийся тогда на дипломатической службе в Вашингтоне, писал: "Первые ласточки наступающей весны вооружений прилетели к нам еще в 1930 году. Это были два капитана с Бендлерштрассе - Варлимонт и Шпейдель. Они были приданы посольству для изучения в Соединенных Штатах вопросов военной политики" ⁴⁸. Шахт, Папен и Нейрат выступили за таможенное объединение Германии, Австрии, Чехословакии, Румынии, и Югославии. Создание Дунайской конфедерации могло предотвратить советский демпинг зерна и составить противовес американскому влиянию. В унисон им Гитлер и Гесс говорили представителям прессы о необходимости обеспечения "центральной позиции Германии в Европе" ⁴⁹. Завоевание для германского индустриального экспорта рынков центральной и юго-восточной Европы было крайне привлекательно. Давление на немецких производителей зерна значительно уменьшилось бы, и сельская элита вместе с легкой промышленностью могли образовать блок, возглавляемый тяжелой индустрией, получившей значительно расширенный "внутренний" рынок.

В апреле 1929 г. Я. Шахт, как глава Рейхсбанка, сделал ряд заявлений о необходимости "возврата германских колоний и польского коридора, чтобы имелась возможность выплачивать репарации" ⁵⁰. Шахт внимательно изучал перспективы освоения заокеанских колоний, прежде всего Южной Америки. Такой подход соответствовал удовлетворению интересов легкой промышленности и финансистов, непосредственно с ней связанных. Тот факт, что Гитлер наметил в качестве первоочередного объекта германской экспансии территорию Южной и Восточной Европы, означал его выбор в пользу союза с

тяжелой промышленностью. Тем более что победа в большой войне была немыслима без интенсивного развития именно этого сектора экономики. Банкирам, по большому счету, не было особой разницы между финансированием легкой или тяжелой промышленности. Зато Гитлер выступал против исполнения репарационных платежей. Отказ от этих выплат, с одной стороны, мог облегчить восстановление германских финансов, а, с другой, - привести к конфликту с Францией и Великобританией. Противостояние с "владычицей морей" сделало бы освоение заокеанских колоний невозможным.

Но в целом избавление от экономических тягот Версаля и экспансия в восточном направлении должны были способствовать восстановлению самостоятельности Германии и существенному возрастанию ее роли в Европе. Чтобы смягчить отношения с Англией, германская пресса стремилась указать на родство интересов двух стран. Так, в газете "Дер Хайматдинст" от 2 сентября 1931 г. была опубликована статья со схемой, доказывающей, что доходы немцев значительно ниже, чем граждан США, Франции, Англии (в 1931 г.); причем впереди - США и Франция, а Англия ближе всего к Германии ⁵¹. Размещенный в той же газете от 1 октября 1931 г. рисунок иллюстрировал уровень доходов населения из разных стран. На нем были показаны купающиеся в золоте американцы (172 рейхсмарки на каждого) и французы (235 рейхсмарок), а рядом стоял англичанин (60 рейхсмарок), немец (22 рейхсмарки) и итальянец (28 рейхсмарок). В комментарии утверждалось, что Франция и США обладают примерно 3/5 мировых золото-валютных запасов ⁵².

Борьба вокруг вопроса о принятии плана Юнга стала поводом для сближения Гитлера и А. Гутенберга. В начале 1929 г. был создан комитет по проведению плебесцита против упомянутого плана: соответствующее соглашение заключили Гутенберг ⁵³, Гитлер, которому в созданном объединении отводилась роль вождя народных масс, председатель "Стального шлема" Ф. Зельдте и глава Пангерманского союза Г. Класс ⁵⁴. Оформившийся 11 - 12 октября 1931 г. "Гарцбургский фронт" существенно помог легитимации национал-социализма в традиционных консервативных кругах и расширил финансовые возможности НСДАП. Одним из главных "связных" между Гитлером и промышленниками после Гарцбурга стал Л. Грауерт. В 1931 - 1932 гг. через него Гитлер получил три пожертвования по 100 тыс. марок каждое. Тиссен следующим образом оправдывал свою симпатию к НСДАП в тот период: "Я финансировал национал-социалистическую партию по одной конкретной причине: я верил, что план Юнга сулит Германии катастрофу. Я был убежден в необходимости объединения всех правых партий и верил в возможность соглашения на разумных договоренностях" ⁵⁵. После согласия Гинденбурга на ратификацию плана Юнга правые силы Германии стали относиться к президенту так, как будто он умер ⁵⁶.

В ноябре 1930 г. "компетентные" монополисты, группировавшиеся вокруг нового лидера Немецкой народной партии, сделали ставку на поддержку НСДАП и установление тесного контакта с ней. Индикатором конъюнктуры, изменившейся в пользу НСДАП, стало установление прочных отношений между Шахтом и Гитлером в декабре 1930 года. До этого "вольный каменщик" неизменно представал в нацистской пропаганде как ключевая фигура международного масонского заговора против Германии. В 1929 г. Федер, выступая публично, отозвался о Шахте в столь оскорбительных выражениях, что лишь депутатская неприкосновенность спасла его от судебной ответственности за клевету. Но после того, как в марте 1930 г. Шахт оставил пост главы Рейхсбанка, выразив тем самым протест против принятия плана Юнга, ситуация изменилась. Во время визита бывшего президента Рейхсбанка в США (1930 г.) его попросили высказать свое мнение о Гитлере.

Шахт ответил: "Если народ Германии будет голодать, гитлеров станет только больше" ⁵⁷. По возвращении из США за обедом у своего хорошего знакомого банкира фон Штрауса Шахт имел беседу с Герингом (1 января 1931 г. Геринг встречался также с Круппом и Тиссеном). А 5 января 1931 г. уже в доме Геринга он получил возможность продолжительного общения с Гитлером. Интерес сторон был обоюдным. Как охарактеризовал ситуацию современник, Шахт "предлагал свои услуги наступающему господству, поскольку не мог жить в тени" ⁵⁸. Одновременно (весной 1931 г.) он предпринял неудачную попытку установить связь с руководством "Стального шлема".

Обострение экономического кризиса в Германии достигло высшей точки в июле 1931 г. в результате так называемой банковской катастрофы. По инициативе правого крыла партии немецких националистов Дингельдей в середине августа 1931 г. встретился с Гитлером и имел с ним продолжительную беседу. Выступая за "укрощение" НСДАП через ее участие в правительстве, лидер ННП считал, что "с Гитлером можно будет делать реальную политику" ⁵⁹. В этом он не был одинок ⁶⁰. Тиссен, ставший членом НСДАП в 1931 г., писал: "После 1930 г. надежды немецкой промышленности можно было сформулировать одной фразой: "Здоровая экономика в сильном государстве". Насколько я помню, таким был девиз встречи рурских промышленников в 1931 г., состоявшейся в разгар экономического и общественного кризиса"⁶¹. Шахт в интервью "Дойче Цайтунг" (июнь 1931 г.) заметил, что "разрешение репарационного вопроса возможно только при коренной перемене нынешней внутренней политики", которая должна заключаться в "привлечении к работе национальных сил и отказе от социалистической политики" ⁶². Папен также считал преодоление партийных и частных интересов с помощью централизованного авторитарного государственного управления основным условием политического и экономического оздоровления Германии, ее равноправия с великими европейскими державами.

Стремление к защите национальных интересов страны могло стать почвой для объединения усилий основных германских элит. Однако до прихода •нацистов к власти ни один из ведущих политиков Германии не был способен сформировать долгожданный консенсус. Наиболее влиятельный среди государственных деятелей Гинденбург откровенно лоббировал интересы крупных аграриев Восточной Пруссии. Чтобы удовлетворить их требования, маршал выдвинул условием своего подписания плана Юнга и польского соглашения ускоренное завершение правительством Мюллера программы помощи сельскому хозяйству и потребовал, чтобы наиболее щедрая помощь была оказана именно восточным землям. А когда формировалось правительство Брюнинга, президент Земельного союза Шиле был назначен Гинденбургом на пост министра продовольствия и сельского хозяйства раньше, чем Брюнинг стал канцлером.

Для такой трогательной заботы существовали объективные основания: трудно было найти в экономике Веймарской Германии сектор, больной столь же тяжело, как сельское хозяйство к востоку от Эльбы. Но еще одной причиной, не менее весомой с точки зрения Гинденбурга, являлась необходимость укрепления прусского юнкерства как станового хребта германской армии. Программу государственной поддержки аграриев подвергла ожесточенной критике группа промышленников, ориентированных на экспорт. "Министр сельского хозяйства также пытался помочь аграриям, повысив протекционистские пошлины на сельскохозяйственные продукты, но эти меры натолкнулись на решительное сопротивление промышленников, боявшихся, что подобная политика приведет к уменьшению оборота внешней торговли. Так эта проблема и осталась нерешенной" ⁶³. Карл Сименс и Сильверберг едино-

душно заявили, что она "подрывает основные принципы экономической жизни". Гинденбург же соглашался с аграриями, утверждавшими, что "пока Германия делает ставку на экспорт, сельское хозяйство не может быть спасено, и экономика не обретет равновесия" ⁶⁴. Поэтому в 1932 г. А. Крупп (ранее поддерживавший правительство Брюнинга) отказался финансировать второй тур избирательной кампании Гинденбурга. Он считал, что следствием ограничительных мер германского государства в отношении внешнеторговых операций может стать лишь конфронтация со всем миром. Откровенный протекционизм, осуществлявшийся правительством Папена, вполне соответствовал убеждениям рейхспрезидента. Против него выступал Кастл, считавший, что подобные меры "уничтожат две трети нашей внешней торговли. Автаркия для Германии означает обнищание, и обедневшие народные массы не смогут купить товары сельского хозяйства. Только восстановление внешней торговли окажет помощь сельскому хозяйству, но не барьеры и запреты" ⁶⁵.

Но аграрии вплоть до прихода национал-социалистов к власти сохраняли свое влияние на Гинденбурга. Их выпад против кабинета Шлейхера ⁶⁶ был основной причиной его отставки и последующей замены правительством Гитлера-Папена. Очевидно, что корыстные устремления доминирующих экономических кругов Веймарской Германии были столь фрагментированными, что защита общенациональных интересов даже не подразумевалась.

Тем временем продолжалось сближение национал-социалистической и экономической элит Германии. Книга адвоката Г. Ройпке (скрывавшего членство в НСДАП), посвященная экономической политике режима Муссолини (1930 г.), заслужила высокую оценку как Гитлера, так и Имперского союза промышленников. А. Феглер, генеральный директор "Стального треста", после прочтения книги с энтузиазмом рекомендовал президиуму Имперского союза промышленников пригласить Ройпке на заседание одной из сессий союза. Среди лиц, наиболее близких к нацистской партии, были Э. Кирдорф⁶⁷, кельнские банкиры Г. фон Штейн и барон К. фон Шредер, член правления Имперского кредитного общества О. Х. Фишер и Ф. Рейнгарт из Коммерческого банка, представители страховых обществ К. Шмитт и Хильгард⁶⁸. Шахт, по словам Геббельса, был "одним из немногих, последовательно сотрудничавших с фюрером" и "полностью разделявших его точку зрения", во время конфликта между Гитлером и Г. Штрассером (декабрь 1932 г.) он остался на стороне первого ⁶⁹.

Необходимо отметить, что на основании официальных данных о членстве в НСДАП представить адекватную картину взаимоотношений финансовой и промышленной элиты с этой партией невозможно. Предприниматели предпочитали осуществлять тайную финансовую помощь. С одной стороны, они опасались реакции коллег, подозрительно относившихся к "социалистическому" компоненту программы НСДАП, с другой - коммунистических бойкотов. Типичный германский олигарх не видел особенных личных выгод в партийном членстве, его мысли были далеки от подобных формальностей. Кроме того, промышленники старались не "класть яйца в одну корзину", субсидируя различные политические силы. Так, концерн Флика в 1932 г. предоставил сторонникам Брюнинга 100 тыс. марок, сторонникам Шлейхера - 120 тыс., сторонникам Гугенберга - 30 тыс., сторонникам Папена - 100 тыс., НСДАП - около 50 тыс., а также различным центристским и левым партиям - 100 тыс. марок. Концерн "ИГ Фарбен" в 1932 г. передал национал-социалистам не более 15 % денежных средств, израсходованных на парламентские выборы. Государственный секретарь Пюндер в записке от 16 апреля 1932 г., посвященной финансированию НСДАП, выразил мнение, что в течение 12 предыдущих месяцев из зарубежных источников финанси-

рования партия получила 40 - 45 млн. марок, в то время как внутренние поступления составили 15 млн, из них от промышленников - не более 5 млн. ⁷⁰. По мнению Пюндера, столь щедрые заграничные "жертвователи" видели в Гитлере "вождя ландскнехтов от центральной и западной Европы против России". В конечном счете на президентских выборах Гинденбург получил более весомую финансовую поддержку, чем Гитлер.

Угольные и стальные короли Рура внимательно изучали взгляды лидеров НСДАП. Именно они рекомендовали талантливому журналисту В. Функу, пользовавшемуся полным доверием правых кругов, вступить в НСДАП и помочь увидеть эту партию как бы "изнутри" (что Функ и сделал). Гитлер знал об этой связи и по-своему использовал ситуацию. Так, в феврале 1931 г. у него возникли опасения, что окружение Гинденбурга предпримет попытку государственного переворота с опорой на армию и развяжет гражданскую войну против социал-демократов и коммунистов. Подобное развитие событий могло привести к противоборству левых и правых национал-социалистов. Гитлеру понадобилось оружие для СА - единственной силы, способной противостоять армии. О. Вагнер предложил поискать финансовой поддержки у деловых кругов, используя связи Функа. Функ развил бурную деятельность, по прибытии Гитлера в Берлин устроил его в отель "Кайзерхоф" и организовал там множество полезных встреч. Собранная сумма, по мнению Вагнера, приближалась к 25 млн. марок. В научной литературе уже было высказано мнение о том, что появление рядом с Гитлером Функа означало закат союза малого бизнеса и нацизма, который сложился в двадцатых годах. Видимо, существовало серьезное различие в причинах, которые толкали к сотрудничеству с НСДАП, с одной стороны, предпринимателей высшего, с другой - среднего и низшего уровней. Первые были озабочены разгоравшейся борьбой международного масштаба, защитой геополитических интересов; вторые и третьи надеялись избежать активной монополизации внутреннего рынка в условиях неконтролируемого экономического спада. Экономическая философия крупных капиталистов основывалась на признании традиционной вертикальной организации общества с разделением на буржуазию и пролетариат. Среднему классу был ближе корпоративный подход, допускавший горизонтальную организацию деловых кругов в рамках НСДАП, обеспечивающий гармоничные отношения между работодателями и служащими.

Реверансы, адресованные крупному бизнесу, исходили прежде всего от высшего руководства НСДАП. Рядовые члены НСДАП наверняка были бы удивлены, услышав в сентябре 1932 г. произнесенное Гитлером перед крупными промышленниками заявление, что он "является всего лишь миротворцем на пути к монархии". Тиссен отметил, что "монархические настроения Гитлера в те дни привели в его партию большое количество представителей промышленных кругов" ⁷¹. Партийные функционеры, стоявшие на порядок ниже, порой проявляли излишнюю самостоятельность суждений и верность социалистической идее. Упоминавшаяся книга Ройпке (как и еще одна, увидевшая свет в 1931 г.) была подвергнута ожесточенной критике на страницах "Фелькише Беобахтер" и в речах гауляйтеров: "Мы не фашисты!" - заявил Э. Кох, протестуя против применения итальянского опыта на германской почве, - "Мы - социалисты!". Вагнер как глава секции экономической политики НСДАП во время выборов 1930 г. подготовил проект брошюры под названием "Экономические задачи национал-социализма". В частности, он определил для корпоративных дивидендов "потолок" в 8% годовых. Остальную прибыль следовало передать государству. Позиция Вагнера, неблагоприятная по отношению к крупнейшим капиталистам, была своевременно

замечена их представителями (например, промышленником П. Ройшем). Члены СА в Берлине 31 мая 1931 г. распространяли листовку, содержащую следующие слова: "НСДАП, благодаря сотрудничеству с промышленными и банковскими кругами, не имеет права судить рабочих и северогерманских членов СА за то, что они обвиняют Гитлера в измене принципам социальной справедливости!" ⁷². Их высказывания, а также сближение некоторых ячеек НСДАП с коммунистами при организации стачек, как это имело место во время забастовки транспортных рабочих Берлина (ноябрь 1932 г.), вызывали настороженность бизнесменов. В целом германская олигархия не столько помогала НСДАП восходить к вершине власти, сколько вынужденно вступала в диалог с движением, получавшим все большую поддержку электората. Картина, отражающая изменение интереса корпораций к Гитлеру, может быть названа "диаграммой лихорадки" - она находилась в прямой зависимости от результатов выборов. Политический успех являлся главным условием финансовой поддержки. До своего мятежа (апрель 1931 г.) Штеннес пользовался покровительством главы АЭГ Бюхера, но после провала путча потерял его. Обострение интереса экономической элиты Германии к Гитлеру определялось неудачами его предшественников (как выразился один из исследователей, "дорога к Гитлеру была не одноколейной")⁷³.

Брюнинг отказался от использования чрезвычайных полномочий для демонтажа социального законодательства Веймарской республики. Крупных аграриев обеспокоил его план по переселению безработных на восток Германии, а промышленников - сильная зависимость от президента, симпатизирующего аграриям. Во время недолгого канцлерства Ф. фон Папена (июнь - ноябрь 1932 г.) крупный капитал сплотился вокруг "Кабинета баронов", обнаружив в нем идеальный состав собственных представителей. Однако аристократы без формальных партийных связей быстро потеряли парламентскую поддержку, а Гинденбург отказался предоставить Папену чрезвычайные полномочия. Не добавили популярности правительству Папена и итоги конференции в Лозанне (16 июня - 19 июля 1932 г.). Западные державы показали стремление к сохранению основных принципов Версаля, а также иллюзорность надежд на восстановление военного и экономического суверенитета Германии дипломатическим путем. Только после запутанных маневров и полусоциалистических мероприятий К. фон Шлейхера Гитлер (в значительной степени благодаря партнерству с Папеном) окончательно занял место политического кандидата промышленников. Как Шахт в ноябре 1932 г. писал по этому поводу Гитлеру, "если тяжелая промышленность нас не вполне поддерживает, то по праву носит свое имя "тяжелой" промышленности" ⁷⁴.

Предприниматели среднего уровня еще в "период борьбы" были благосклоннее к НСДАП. Из их рядов вышли М. Мучман (гауляйтер Саксонии с 1925 по 1945 гг.), В. Кепплер (советник Гитлера по экономическим вопросам), А. Пич (возглавлявший в Третьем рейхе Экономический совет). Если крупные бизнесмены начали сближение с НСДАП после начала Великой депрессии, то значительное число предпринимателей средней руки вступило в ряды нацистской партии несколько раньше. После 1929 г. этот процесс пошел еще активнее. Специалисты по экономике Германии считают, что переход представителей малого бизнеса на сторону НСДАП, начиная с 1931 г., стал вообще массовым. Руководители небольших фирм (например, члены Цементной Лиги Тюрингии), настроенные враждебно к крупным капиталистам Германии, подозревали их в тайном сговоре с социал-демократами и попытках переложить на плечи малого бизнеса основную тяжесть кризисных проблем. С помощью НСДАП они надеялись защитить свои интересы. К тому же антисемитизм национал-социалистов беспокоил их значительно мень-

ше, чем олигархов. Доверие этой категории бизнесменов было достаточно ценным, так как почти половина акционерного капитала Германии приходилась на фирмы с уставным капиталом менее 20 млн. марок.

Соотношение объективных и субъективных причин роста влияния НСДАП к 1930 г. изменялось в пользу первых. Сбывался прогноз, сделанный полномочным представителем СССР в Германии П. Лапинским в донесении из Берлина еще 3 октября 1923 г.: "В применении к происходящему не следует оперировать двусмысленными терминами фашизма, путча и т.д. Положение гораздо сложнее и серьезнее... Дело в Германии идет вовсе не к крупному, централизованному выступлению крайних правых групп с открыто монархическими лозунгами, а к чему-то гораздо более реальному и опасному, а именно к постепенной, хотя и быстрой кристаллизации реально политически настроенной военно-капиталистической диктатуры. Сект и другие генералы, по всем имеющимся сведениям, являются отнюдь не мелкими легкомысленными авантюристами типа каппистских сподвижников, но являются определенным стержнем, кругом которого кристаллизуется диктатура военно-промышленных кругов на основе тесного союза Фолькспартей с реально мыслящей военщиной... Тем и другим кругам вовсе не нужно в настоящий момент производить путча для укрепления своей власти. Они и без путча добьются своего. Они постараются по возможности соблюсти даже и некоторый минимум демократически-парламентских приличий, и будут в этой области вообще поступать сообразно с обстоятельствами, а не согласно каким-нибудь предвзятым монархическим или другим принципам" ⁷⁵. Видимо, в этом ключе следует понимать слова Гинденбурга, которые он якобы сказал одному из соратников Гитлера осенью 1923 г. в ответ на предложение последнего передать привет лидеру НСДАП. "Пожалуйста, - ответил маршал, - но также передайте ему мое предостережение против поспешных действий. Отечеству будет очень тяжело пережить еще один Капповский путч" ⁷⁶. П. Лапинский в своем цитируемом выше донесении также писал: "Когда вещи созреют, те же правящие генералы и их крупно-капиталистические участники, конечно, в случае надобности пустят в ход своих крайне правых сообщников и эвентуально, но уже существенно позже, разделят с ними роли и власть, все же стараясь сохранить гегемонию за собою. Одного им уже удалось добиться: центр и демократы явно оттесняются на второй и третий план, и на авансцене остаются более сознательные, решительные и реально мыслящие, крупнокапиталистические элементы..." ⁷⁷.

Гинденбурга в годы его президентства не раз обвиняли в недостаточной активности. Хотя, видимо, он просто дал возможность республике и ее приверженцам скомпрометировать себя до конца, чтобы правые идеи восторжествовали без путчей и переворотов. Позднее, вступив в союз с НСДАП, старые германские элиты предпринимали, хотя и не вполне успешные, попытки повлиять на политический курс руководства страны. В. Бройнингер писал: "Гитлер... вынужден был длительное время считаться со старой элитой государства, экономики, дипломатии и военных кругов. Хотя эта элита, по большей части, стала сотрудничать с новой властью, а многие из нее вступили в НСДАП, но она отнюдь не пропиталась из-за этого национал-социалистическим духом" ⁷⁸. Отчасти это так. Однако лидерство в сформировавшемся союзе элит захватили руководители национал-социалистов. Появившись, как рабочая партия, НСДАП получила в 1920-е гг. поддержку "средних слоев" населения Германии, а к началу 1930-х гг., во многом благодаря влиянию Великой депрессии, попала "под крыло" крупного бизнеса.

Примечания

1. МИЛЛС Р. Властвующая элита. М. 1959, с. 29.

2. См., например: БЛАНК А. С. Из истории раннего фашизма в Германии. Организация. Идеология. Методы. М. 1978; ЕГО ЖЕ. Адвокаты фашизма (легенды и мифы буржуазной историографии о германском фашизме). М. 1974; ГИНЦБЕРГ Л. И. На пути в имперскую канцелярию. Германский фашизм рвется к власти. М. 1972; ЕГО ЖЕ. Рабочее и коммунистическое движение Германии в борьбе против фашизма (1919 - 1933 гг.). М. 1978; ЕГО ЖЕ. Тень фашистской свастики. Как Гитлер пришел к власти. М. 1967; ГАЛКИН А. А. Германский фашизм. М. 1967.

3. РОЗАНОВ Г. Л. Германия под властью фашизма (1933 - 1939). М. 1964; СЭСЮЛИ Р. ИГ Фарбениндустри. М. 1948; HAYES P. Industry and ideology. IG Farben in the Nazi era. Cambridge. 1987; РУГЕ В. Как Гитлер пришел к власти. Германский фашизм и монополии. М. 1985.

4. TURNER H. A. German big business and the rise of Hitler. N.Y. -Oxford. 1985; ABRAHAM D. The collapse of the Weimar Republic. Political Economy and Crisis. Prinston.1981; MOMMSEN H. Die verspielte Freiheit. Der Weg der Republik von Weimar in dem Untergang 1918 bis 1933. Berlin. 1989; ВИППЕРМАН В. Европейский фашизм в сравнении. 1922 - 1982. Новосибирск. 2000; WINKLER H. A. Der entbehrliche Stand. Zur Mittelstandspolitik im "Dritten Reich".

- Archiv fur Sozialgeschichte. 1977, N 17.

5. ТИССЕН Ф. Я заплатил Гитлеру. Исповедь немецкого магната. 1939 - 1945. М. 2008, с. 237.

6. ХОДОРКОВСКИЙ Л. Д. Католицизм и рабочий класс Германии. 1871 - 1933. М. 1978, с. 158.

7. Стомоняков - заместителю Народного Комиссара внешней торговли М. И. Фрумкину о положении в Германии 12.IX.1923. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 82, оп. 2, д. 1160, л. 19, 20.

8. KOCHAN L. Russland und die Weimarer Republik. Dusseldorf. 1955, S. 63.

9. Der Hitler-Putsch. Bayerische Dokumente zum 8 - 9 November 1923. Stuttgart. 1962, S. 185.

10. Г. В. Чичерин сообщал Н. Н. Крестинскому 27 августа 1924 г.: "Есть признаки возобновления попыток экономического сближения между Францией и Германией". Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ), ф. 04, оп. 13, папка 82, д. 50019, л. 79. Информация о высокой степени вероятности формирования подобного союза регулярно поступала в Москву. Тезисы М. М. Литвинова для доклада о Германии. РГАСПИ, ф. 82, оп. 2, д. 1160, л. 27 - 28; Запись беседы Чичерина с германским послом Брокдорф-Ранцау 04.ХП.1924. Там же, л. 156.

11. ПАПЕН Ф. фон. Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933 - 1947. М. 2005, с. 129.

12. Там же, с. 127.

13. KOCHAN L. Op. cit., S. 46.

14. ИНДУКАЕВА Н. С. Политика США в отношении Германии в 1922 - 1945 гг. Томск. 1986, с. 28.

15. СЭСЮЛИ Р. Ук. соч., с. 67.

16. Там же, с. 68.

17. УШАКОВ В. Б. Внешняя политика Германии в период Веймарской республики. М. 1958, с. 99.

1

8. ГАЛКИН А. А. Ук. соч., с. 18.

19. ТИССЕН Ф. Ук. соч., с. 33.

20. TURNER H. A. Op. cit., p. 54.

21. ДИТРИХ О. Двенадцать лет с Гитлером. Воспоминания имперского руководителя прессы. 1933 - 1945. М. 2007, с. 160.

22. Der Hitler-Putsch, S. 184.

23. TURNER H.A. Op. cit., p. 96.

24. ЕРИН М.Е. Крах политики и тактики партии центра в Германии (1927 - 1933). Саратов. 1988, с. 71.

25. КАНТОР Ю. З. М. Н. Тухачевский и советско-германский военный альянс 1923 - 1933 годов

- Вопросы истории. 2006, N. 5, с. 17.

26. АСИН И. О фашизме. М. -Л. 1926.

27. ТРЕВОР-РОПЕР Х. Застольные разговоры Гитлера. 1941 - 1944 гг. М. 2005, с. 388.

28. TURNER H. A. Op. cit., p. 136.

29. Aus der Denkschrift "Aufstieg Oder Niedergang", verttffentlicht vom Prasidium des Reichsverbandes der Deutschen Industrie am 2. Dezember 1929 - 1933. Texte, Fotos, Chronick. Frankfurt am Main. 1983, S. 24.

30. ШТРАССЕР О. Гитлер и я. Ростов-на-Дону. 1999, с. 137.

31. ТРЕВОР-РОПЕР Х. Ук. соч., с. 94, 125, 127, 449. .

32. TURNER H. A. Op. cit., р. 61.

33. FEDER G. Der Deutsche Staat auf nationaler und sozialer Grundlage. Miinchen. 1932, S. 20.

34. TURNER H. A. Op. cit, p. 72.

35. РИФЕНШТАЛЬ Л. Мемуары. М. 2006, с. 123.

36. Статья 153, абзац 3 Веймарской конституции: "Собственность обязывает. Пользование ею должно быть в то же время служением общему благу".

37. АВП РФ, ф. 04, оп. 13, папка 86, д. 50111, л. 107, 108.

38. БОМОН М. Производственная активность Германии после войны 1914 - 1918 гг. - Анналы экономической и социальной истории. Избранное. 1929, N1. М. 2007, с. 106.

39. "Deutschlands wirtschaftliche Lange. Die Entwicklung nach dem Kriege. Eine Materialsammlung". Dritte Auflage. Abgeschlossen: November 1926. "Reichszentrale fur Heimatdienst". Berlin w 35. РГАСПИ, ф. 215, oп. 1, д. 90, л. 17.

40. Der Heimatdienst. 2.IX.1931. РГАСПИ, ф. 215, oп. 1, д. 90, л. 23.

41. БОМОН М. Ук. соч., с. 115.

42. РАДЕК К. Опасность фашистского переворота в Германии. М. 1930, с. 7.

43. АВП РФ, ф. 04, оп. 13, папка 82, д. 50019, л. 89.

44. Российский государственный военный архив (РГВА), ф. 1467к, папка 1, д. 6, л. 22.

45. КАНТОР Ю. З. Ук. соч., с. 11.

46. Подробнее см.: ЕРИН М. Е. Ук. соч., с. 72 - 73.

47. РГАСПИ, ф. 215, оп. 1, д. 90, л. 4.

48. ПУТЛИЦ В. Г. По пути в Германию. Воспоминания бывшего дипломата. М. 1957, с. 85.

49. CALIC E. Ohne Maske. Hitler-Breiting. Geheimgesprache 1931. Frankfurt am Mein. 1968, S. 61.

50. ТРАВИН Д. Я. Великие реформаторы. Ялмар Шахт. Спаситель отечества и узник Нюрнберга. - Еженедельник "Дело". Санкт-Петербург, http://www.idelo.ru/519/22.html; Проблемы колониальной политики Германии давно привлекали внимание этого финансиста. В РГВА, в частности, хранится текст выступления Шахта на "Колониальном конгрессе" в октябре 1911 года. РГВА, ф. 1462к, оп. 1, д. 3, л. 284 - 294.

51. РГАСПИ, ф. 215, оп. 1, д. 90, л. 23.

52. Там же, л. 24.

53. Гугенберг, инициатор переговоров в Гарцбурге, некоторое время размышлял: следует ли сорвать принятие плана Юнга средствами парламентской борьбы или добиться того же возможно, мобилизовав в союзе с Гитлером граждан Германии на соответствующий референдум. Politische Parteien in Deutschland und Frankreich. 1918 - 1939. Wiesbaden. 1969, S. 48.

54. ГИНЦБЕРГ Л. И. Ук. соч., с. 61.

55. ТИССЕН Ф. Ук. соч., с. 94 - 95.

56. 13 марта 1930 г. в "Дойче Цайтунг" появилась статья под заголовком "Прощайте, Гинденбург" и ложным некрологом президента. Людендорф объявил об утрате фельдмаршалом права носить армейскую форму и быть похороненным в ней. KAUFMAN W.H. Monarchism in the Weimar Republic. New York. 1953, p. 203.

57. БОЛЬШАКОВ К. Главбух третьего рейха, http://www.kommersant.ru/k-money-old/ story.asp?m_id=29589.

58. HEUSS Th. Erinnerungen 1905 - 1933. Hamburg. 1965, S. 274.

59. ЕРИН М. Е. Ук. соч., с. 77.

60. К примеру, польское правительство в декабре 1931 г. воспринимало Гитлера как вполне реального претендента на пост канцлера. Об этом свидетельствуют слова польского посланника. Akten den Reichkanzelei. Weimarer Republik. Minuth. -Boppard am Rhein. B. 3. 1989, S. 2031.

61. ТИССЕН Ф. Ук. соч., с. 47.

62. РГАСПИ, ф. 82, оп. 2, д. 1161, л. 33.

63. ТЕРЕКЕ Г. Я был королевско-прусским советником. Мемуары политического деятеля. М. 1977, с. 146.

64. ABRAHAM D. Op. cit., p. 220, 221.

65. Ibid., p. 217.

66. Геббельс писал 14 января 1933 г.: "У Шлейхера тяжелый конфликт с Аграрным союзом. Крестьяне ополчились против него". GOEBBELS J. Die Tagebtlcher von Joseph Goebbels. Samtlicye Fragmente. Munchen-London-New York-Paris. 1987, S. 338.

67. Впервые встретился с Гитлером в 1927 г., активно поддерживал НСДАП с 1929 г. ГИНЦБЕРГЛ. И. На пути в имперскую канцелярию, с. 58. Гитлер вспоминал (24.VII.1942): "Хорошо помню, как я был совершенно ошеломлен, когда такой промышленник, как Кирдорф,

обещая мне полную поддержку для нашего движения, заявил, что я не должен требовать от него лишь одного: а именно веры в успех нашего дела". ТРЕВОР-РОПЕР Х. Ук. соч., с. 543. Видимо, такие люди не рассчитывали всерьез на приход национал-социалистов к власти, но считали их единственной зашитой от коммунистической угрозы.

68. ГАЛКИН А. А. Ук. соч., с. 24.

69. GOEBBELS J. Op. cit, S. 283, 287, 292.

70. Akten den Reichkanzelei, Band 3, S. 2455.

71. ТИССЕН Ф. Ук. соч., с. 114.

72. FISCHER С. Stormtroopers. A Social, Economic and Ideological Analisis, 1929 - 1935. London. 1983, p. 195.

73. MATTIAS E., MORSEY R. Die Deutsche Staatspartei. Das Ende der Parteien 1933. Dusseldorf. 1960, S. 45.

74. Письмо Шахта Гитлеру от 12.XI.1932. BERNDORFF H.R. General zwischen Ost und West. Hamburg. 1952, S. 219.

75. АВП РФ, ф. 165 "6", оп. 2, папка 5, д. 18, л. 34.

76. ДОРПАЛЕН А. Ук. соч., с. 66.

77. АВП РФ, ф. 165 "б", оп. 2, папка 5, д. 18, л. 35.

78. БРОЙНИНГЕР В. Противники Гитлера в НСДАП, 1921 - 1945. М. 2006, с. 325.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - О. Ю. Кутаев:

Комментарии: