Автор: Георгий НИКАНОРОВ, учитель истории

Задорожный, имея директиву из Москвы о недопустимости расправы, действовал твердо, решительно, рассчитав все до деталей. Он не только (что было совершенно необычно в тех условиях) раздал личное оружие Романовым- мужчинам, но и по-военному четко расположил имевшиеся в его распоряжении пулеметы. Все это вразумило местных любителей самовольных расправ и предрешило спасение находившихся в Крыму многих Романовых. А когда в том регионе начали распоряжаться иностранные интервенты и белогвардейцы, прибыл, наконец, летом 1919 года (с чреватым тягчайшими последствиями опозданием) броненосец "Мальборо", посланный королем Англии. Так было вывезено большое число Романовых. Мучили ли того короля угрызения совести за то, что он отказался в 1917-1918 годах выполнить обещание принять все необходимые меры для спасения и вывоза из революционной России царской семьи? Трудно сказать...

Остается лишь поражаться тому, какова степень десятилетиями скрываемого своекорыстно-агрессивного бесчестия властвовавших псевдокоммунистических, а затем лжедемократических индивидов, еще недавно номенклатурно преуспевающих "поборников" спасительных для человечества социалистических идеалов, теперь жаждущих дикого, грязного, сказочно быстро и сверхщедро обогащающего их капитализма... И посему не моргнув глазом, мгновенно, по-ельцински изменивших свои "убеждения" на диаметрально противоположные! Не стоит удивляться и тому, как много развелось бессовестно насаждающих в массовое сознание теперешнее свое плотоядно антисоциалистическое, хапужно бесчеловечное наигрязнейшее "кредо". Ох и многим преступно властвующим натурам дней текущих для достижения своих преступно корыстных целей просто необходимо растоптать историческую правду о В. И. Ленине, о последнем императоре Н. А. Романове и вообще обо всем наиважнейшем! Потому-то Ельцин и его приближенные совсем уж без зазрения совести систематически провозглашали в течение всех 90-х годов нечто не просто заурядно лживое, а разлагающе преступное с точки зрения интересов духовного и нравственного здоровья нашего общества. А значит, помимо всего прочего, невыносимо зловещего. Им особенно пригодились приемчики, всесторонне обкатанные с 30-х годов. Ведь еще тогда легко было изображать чудовищами из чудовищ отнюдь не только белогвардейских лидеров, включая и довольно приличных, но и практически всех до единого ближайших и наиболее дееспособных последователей В. И. Ленина, объявив их вредителями, диверсантами, убийцами, фашистскими шпионами и т. п....

Итак, что касается ситуации, сложившейся к моменту финала трагедии царской семьи, то она была в чем-то уникальной по своей роковой неуправляемости. Все факты неопровержимо свидетельствуют, что летом 1918 года В. И. Ленин еще не был, к величайшему сожалению, в состоянии достаточно эффективно обуздывать псевдореволюционных экстремистов даже в центральных губерниях. Хотя их действия иной раз были на грани безумного ожесточения и мстительности. Отвлекаясь от элементарно человечных соображений, которыми не могли не руководствоваться В. И. Ленин и его истинные соратники, подавляющее большинство которых было наиболее мыслящей и цивилизованной частью партийно-государственного руководства, с точки зрения интересов успеха революции они вообще не могли быть заинтересованы в преступлении, свершившемся в Екатеринбурге в ночь с 16 на

Продолжение. Начало в N 7.

стр. 59

17 июля 1918 года. Объективно оно было столь же провокационным и неизмеримо более опасным для интересов преобразования и оздоровления общества, как, к примеру, убийство эсерами германского посла Мирбаха, происшедшее незадолго до этого и тоже, конечно, вопреки воле и желанию В. И. Ленина.

Ужасная акция в подвале дома Ипатьева, видимо, все же не расчетливо, а неосознанно, но от этого не менее разрушительно, была нацелена против ленинского курса. Помимо всех других соображений, это было особенно опасно для Советской России, ибо еще раз могло поставить ее под удар германских войск в момент, когда Красная Армия находилась только на первом этапе своего формирования и обретения достаточной степени боеспособности. Как говорится, вздохнуть посвободнее в этом смысле можно было только после свержения династии Гогенцоллернов в ходе ноябрьской революции 1918 года в Германии. Екатеринбургское преступление, происшедшее в июле, могло обойтись особенно дорого и потому, что не только в заведомо промонархических кругах германской верхушки, но и в сознании определенной части населения Германии семья Романовых воспринималась в качестве, как принято выражаться, немецкой по крови, т. к. не только последняя императрица, но и почти все, ей предшествовавшие, "рекрутировались" из числа немецких принцесс. Хотя мать последнего императора была датчанкой, не только его жена, но и дети многими из властей имущих в Германии воспринимались как люди далеко не чуждые... Кое-кто в Германии подсчитал, что у последнего российского императора была лишь одна сто шестьдесят восьмая часть русской крови...

К счастью, в тот момент, когда прогремели выстрелы в подвале одного из домов Екатеринбурга, германская империя была уже обессилена настолько, что не могла нанести мощный ответный удар... Расплатиться за гибель даже очень известных личностей, в жилах которых текла в основном немецкая кровь, оказалось невозможным прежде всего потому, что надо было готовиться к отражению ставшего для Германии фатальным англо-французского наступления, в огромной степени усиленного совсем недавно вступившими в войну сотнями тысяч не измученных смертельно опасными окопными буднями, полных сил и энтузиазма американских солдат. Если можно так выразиться, в отсутствие своего счастья помогло чужое несчастье, для гигантского большинства россиян в тот момент неожиданное. Что касается В. И. Ленина, то он, безусловно, это предвидел, подписывая мучительно тяжкие (в основном по вине левых эсеров и левых коммунистов) условия мира с империалистически- монархической Германией. Возможно, даже вычислил и перспективу сравнительно быстрого крушения агрессивно-хищного оппонента по переговорам в Брест-Литовске и наличии вскоре предоставившегося шанса покончить с навязанными им грабительскими условиями того мира, который пришлось подписать под угрозой национальной катастрофы.

Стоит также отметить, что даже после низложения германского императора в ходе революции ноября 1918 года, фактор, о котором шла речь, не терял своего значения. В том числе и вследствие активной заинтересованности в судьбе российского императора и его семьи, проявлявшейся британским королевским домом, да и вообще некоторыми влиятельными кругами Англии. Впрочем, не только с точки зрения учета ряда актуальнейших и много значимых внешнеполитических факторов, но и исходя из внутрироссийской ситуации, доставленная, скажем, в Москву в целости и сохранности семья последнего императора могла бы стать не последним по значимости рычагом ослабления военного противостояния, пусть трудных, но переговоров, склоняющих к смягчению взаимной ожесточенности.

Вряд ли есть основания для сомнений: то, что творило местное руководство в Екатеринбурге, было на руку только экстремистски-необузданным силам и по ту, и по эту сторону баррикад, тем, кто был настроен агрессивно-непримиримо и находился в твердой уверенности, что разрешение противоречий "кровью и железом" - единственно возможный путь достижения желанной цели. Владимир Ильич Ленин был решающей и спасительной величиной революционного лагеря, возглавлявшей силы, противостоявшие псевдореволюционной кровожадности в Советской России. Но раунд лета 1918 года в том, что имело отношение к его попыткам спасти семью последнего царя и ряда других его родственников, он все же проиграл. Что дорого обошлось не только погибшим в те уже достаточно отдаленные вре-

стр. 60

мена, но и множеству их современников (отнюдь не царского происхождения), а также последующим поколениям...

Почему же трагедия последнего царя и некоторых его родственников, а также других близких ему людей стала неотвратимой? Отнюдь не только вследствие временной неподконтрольности ленинскому центру руководящих экстремистов Уральского региона. Неизмеримо более многозначимым и решающим фактором, предрешившим екатеринбургскую и ряд других трагедий подобного же рода, было то, что Николай II и его родственники были нужны ключевым фигурам белого движения именно мертвыми, а отнюдь не живыми и здоровыми, да еще претендующими на главную роль в антисоветском лагере. Не менее антигуманной и, в сущности, особо зловещей была позиция лидеров ведущих империалистических держав, для которых безнадежно обанкротившийся и скомпрометированный последний царь России мог стать лишь дополнительной обузой и "головной болью". Тем более что, заправляя в белом движении, они жаждали разорвать и растащить по кускам огромную державу, оставив от ее бескрайних просторов полуколониальный обрубок. В этом деле Николай II, быть может, не был бы им удобным партнером. А то и совсем наоборот...

Ненужность Николая Александровича даже его властвовавшим кое-где венценосным родственникам проявилась уже вскоре после революции. "Попытки спасения жизни членов дома Романовых предпринимались и испанской королевской семьей. В октябре 1917 года король Альфонс XIII и испанское правительство пытались добиться взаимопонимания в Лондоне для подписания соответствующего соглашения с Временным правительством об организации выезда царя и его семьи через Финляндию и Швецию. С этой целью испанский король лично обращался к королю Англии Георгу Пятому, племяннику Марии Федоровны (вдовствующей императрицы, матери Николая II, который, следовательно, был двоюродным братом английского монарха...- Авт.). А также к королевским особам Швеции и Норвегии, однако его обращение успеха не имело" ("Родина", 1997, N 8. С. 53).

Практически все доказательства мнимой виновности советского руководства в горькой судьбе последнего императора и его близких, лжедемократические "авторитеты" черпают у следователя Соколова, по поручению Колчака, занимавшегося делом царской семьи. (Между прочим, А. В. Колчак, видимо, очень опасался обвинений в том, что он не сделал ничего серьезного ради вполне возможного спасения царя и его близких, а поэтому следователь имел в данной связи вполне определенный заказ по сваливанию ответственности за случившееся на В. И. Ленина и его соратников.) В связи с этим многое бы можно было понять, получив точную информацию о подоплеке недоверчивого отношения к Соколову матери царя, которая отказалась с ним встретиться, и о том, почему этому следователю не удалось привлечь на свою сторону и наиболее авторитетного тогда из Романовых великого князя Николая Николаевича (дядю последнего императора), тоже не пожелавшего его принять. Стоило бы также выяснить причину очень ранней и загадочной смерти Соколова в 1924 году.

Впрочем, было бы грешно не выразить удовлетворения хотя бы тем, что правда признается и таким современным юристом, как старший прокурор-криминалист генеральной прокуратуры России В. Н. Соловьев. По его мнению, из новых документов ясно, что замысел о ликвидации всей семьи Николая II принадлежал екатеринбургским руководителям. Об этом, в частности, свидетельствует запись беседы по прямому проводу Якова Свердлова с военным комиссаром Уральской области Ф. Голощекиным, являющаяся серьезным аргументом "в пользу того, что непосредственное решение о расстреле царской семьи было принято в Екатеринбурге" ("Вечерняя Москва", 9 августа 1997 г. С. 5).

Происшедшее в Екатеринбурге и ряде других мест, будучи свидетельством наличия опаснейших поползновений тех элементов, которые готовы были по- своему использовать чистые революционно-обновленческие, по-настоящему благотворные идеалы, обошлось крайне дорого. А в перспективе начиная с 30-х годов - и вообще самым уродующим, самым пагубным образом это прорвалось в нашем обществе пусть постепенно, но довольно скоро после смерти В. И. Ленина, по мере того как все больше укреплялось опаснейшее для нашего общества сталинское кровожадное единовластие. А вот в контрреволюционном лагере это сработало, по сути дела, мгновенно и обошлось нашему народу мучительно до-

стр. 61

рого уже тогда. Непримиримо агрессивным элементам Антанты, как и в других интервенционистских державах, и, конечно, в рядах белого движения, мертвый последний император, естественно, давал широчайшие возможности для все более массового и бесконтрольно-зоологического душегубства. В то же время здравствующий Николай Романов даже в качестве просто знамени белого движения им совершенно не подходил, как и их иностранным вдохновителям и покровителям. Преступление региональной, почти бесконтрольно заправлявшей тогда Уралом группировки, особенно уверенно чувствовавшей себя в Екатеринбурге, многократно активизировало и дало возможность резко усилить и ожесточить антисоветские силы вообще и промонархически зацикленные - в особенности.

Именно здесь кроется, возможно, один из своего рода импульсов объективно не только антинародного, но и органически антиленинского включения дополнительных разрушительных, предельно дезориентирующих и разлагающих факторов почти на целое столетие вперед, как и необъятного возрастания количества жертв в тот исторический момент. Преступление в Екатеринбурге не могло решить ни одной из наисложнейших проблем того времени хотя бы потому, что именно оно, как ничто другое, если можно так выразиться, цементировало, многократно укрепляло ряды сил и по ту, и по эту сторону баррикад, противостоящих созидательному, человечному, по- настоящему социалистическому обновлению общества. Ожидающий объективного, обстоятельного, честного суда, непопулярный, как никто другой из его предшественников за весь более чем трехсотлетний период романовской династии, царь, находящийся под арестом в Москве, не представлял бы опасности для Советской России и, наоборот, мог очень серьезно помешать активизации и консолидации сил интервенции и различных течений белого движения. А вот его трагическая гибель не могла не воздействовать на события диаметрально противоположным образом, за что пришлось расплачиваться необъятно дорого отнюдь не только в годы военного противостояния. Потому и нужен он был самым агрессивным чужеземным и наиболее темным контрреволюционным, корыстно антинародным силам в самой России именно мертвым, а не живым.

Что же касается лично В. И. Ленина и таких, как он, то, как говорилось выше, им была присуща приверженность нормам гуманности (вопреки всей теперешней пропагандистской стряпне) применительно к любому человеку, в том числе и тогда, когда дело касалось и ни в чем не повинных членов недавно властвовавшей в России династии. Типичным примером такого рода было и отношение к жене и маленькому сыну брата царя, Михаила, загубленного в чем- то полукриминальными натурами, объявлявшими себя, конечно, не слепо озлобленными убийцами, а истинными революционерами. Происходило такое в основном именно в 1918 году, летом, когда обстановка в ряде регионов была особенно трудноуправляемой, а иной раз - неконтролируемой по отношению к немалому числу человеческих жизней. В этом смысле судьба вдовы и малолетнего сына Михаила Романова могла легко оказаться аналогичной судьбе главы семьи. И у каждого доброго от природы человека, включая, конечно, В. И. Ленина, были все основания встревожиться, ибо родной племянник последнего царя, Георгий, мог вызывать к себе особый интерес. Ведь его отцу Николай II документально оформил передачу престола (правда, тот числился императором лишь один день и тут же отрекся от трона, заявив, что мог бы согласиться на это только при условии доверия к нему со стороны большинства своих сограждан...).

Любой бесконтрольно властвующий жестокий политикан 30-х, 40-х или 90-х годов нашего века, скорее всего в тех условиях не помешал бы погубить беспомощную женщину и ребенка, а вот в разгар военного противостояния силам иностранной агрессии и белогвардейщины, когда все висело буквально на волоске и страна находилась под угрозой чужеземной колонизации, ныне преступно объявляемые "жестокими" влиятельнейшие из руководителей государства во главе с В. И. Лениным, просто не могли не предоставить им возможность покинуть Советскую Россию. Причем и вдова, и ее сын благополучно жили в эмиграции многие годы спустя после смерти основателя и первого руководителя советского общества.

Все больше поражает отсутствие даже подобия совестливости у тех, кто заправлял всем, что проделывалось с конца 1991 года ельцинским идеологически-пропагандистским ведомством.

стр. 62

В ходе раскручиваемого далеко не первый год клеветнического "игрища", нацеленного прежде всего против В. И. Ленина, "новые" властители и их телевизионные, газетные и прочие подручные не гнушаются блокированием кое в чем даже с бесчеловечно отпетыми, дремуче невежественными убийцами давно минувших дней! Само собой разумеется, соответствующим образом, то есть с циничнейшей бессовестностью используется и трагедия, связанная с судьбой младшего брата последнего царя, Михаила Александровича Романова. При этом, разумеется, сверхлживо истинным большевиком-ленинцем изображается даже инициатор и главный виновник убийства ближайшего из родственников после царя, в пользу которого тот отрекся от престола в ходе Февральской революции. Речь в данном случае идет о Гаврииле Мясникове, исключенном из партии и преданном суду в ленинские времена, но сумевшем сбежать и немало лет прожить в Париже.

В 90-х годах уходящего XX века чуть ли не само собой разумеющимся объяснением причины гибели брата царя Михаила является то, которое помещено в официозе нынешнего режима - "Российской газете", 09.10.99 на стр. 31. Разумеется, эти строки, как водится в современных условиях, беспредельно лживы: "Июньской ночью 1918 года Михаила Александровича чекисты вытащили из постели, вытолкали на улицу и увезли за город, в лес, где и убили... Наутро объявили, что Михаил Романов похищен белогвардейцами. Даже организовали их "поиск"..." Вот так: полукриминально душегубствующих беспредельщиков объявляют чекистами, намекая, будто те орудовали по приказу Дзержинского, который якобы выполнял пожелание В. И. Ленина! И ведь находятся многие наивные люди, верящие таким гнусностям!

Утверждать или просто намекать, будто тогдашнее советское руководство во главе с В. И. Лениным, а не жестокие невежды примитивно экстремистского типа Мясникова, относилось и к М. А. Романову, и к его близким с ненавистью, могут лишь те из нынешних властей имущих, кто окончательно потерял честь и совесть. Репутация брата царя, сразу же отказавшегося от предложенного ему престола (при наличии положительного к нему отношения правящих кругов и прежде всего военного руководства, видимо, в полном составе), но не пожелавшего при помощи насилия утверждаться на троне, была вполне приличной. Прежде всего по этой причине, когда М. А. Романов обратился к особо доверенному, близкому соратнику В. И. Ленина - управляющему делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевичу с просьбой выдать ему документ, подтверждающий, что бывший великий князь и ближайший родственник последнего царя не является врагом Советской власти, последовала вполне доброжелательная реакция. Ему был выдан удостоверяющий это мандат на бланке Совета народных комиссаров.

Лояльное отношение руководства новой России к наиболее весомому представителю недавно властвовавшего дома Романовых проявлялось не только в выдаче ему принципиально очень важного документа наиавторитетнейшего органа власти того времени. Столь же закономерно, что жена М. А. Романова, графиня Наталия Сергеевна Брасова, по первой ее просьбе получила возможность выехать в наитруднейшее время вместе с детьми из Перми, чтобы затем в течение долгих лет жить в эмиграции. Положительное отношение к бывшему великому князю простиралось настолько далеко, что была удовлетворена его просьба о снятии с него надзора со стороны ЧК.

Были ли у В. И. Ленина и его соратников основания относиться к М. А. Романову с необычным по тем временам доверием? Да. Ибо информация о его совестливой жизненной позиции была достаточно убедительной. К тому же трудно было отказать ему в чуткости и прозорливости. Даже если В. И. Ленин и другие наиболее цивилизованные из лидеров Советской власти не имели представления о письме этого человека царствовавшему тогда старшему брату, проявлявшему и в самые роковые моменты поразительную ограниченность, духовную инертность на грани полной утраты чувства реальности. Остается только предполагать, насколько мучительно переживал Михаил Романов аномальную готовность последнего царя повторять и чуть ли не тиражировать одни и те же ошибки, издавна для него характерные...

Вот, видимо, и последняя попытка великого князя Михаила Александровича предотвратить фатальный исход потерпела крах, ибо Николай II не смог на этот раз всерьез задуматься над содержанием более чем грустного, но пророческого письма младшего брата. "...Я глубоко встревожен и взволнован

стр. 63

всем тем, что происходит вокруг нас. Перемена в настроении самых благонамеренных людей - поразительна; решительно со всех сторон я замечаю образ мыслей, внушающий мне серьезные опасения не только за тебя и за судьбу нашей семьи, но даже за целостность государственного строя... Я пришел к убеждению, что мы стоим на вулкане и что малейшая искра, малейший ошибочный шаг мог бы вызвать катастрофу для тебя, для нас всех и для России..." Однако император остался верен себе, совершая один ошибочный шаг за другим! Чего стоило, к примеру, упразднение IV Государственной думы, крайне реакционной, в составе которой монархисты были подавляющим большинством! Только потому, что с ее трибуны порой слышны были речи, нежелательные для царя и особенно - царицы, готовой даже вешать иных и сравнительно благонамеренных депутатов, вроде Керенского... Император как будто сознательно стремился к самоизоляции и среди верхов!

Как ни странно, но последний самодержец даже в феврале 1917 года по- прежнему, по сути дела, сникал, принимая всерьез и прямо-таки болезненно неумные откровения царицы, направлявшей ему просто самоубийственные для династии послания! "Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском, потому что бедняки брали приступом булочные. Они вдребезги разнесли Филиппова, и против них вызвали казаков. Хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба - просто для того, чтобы создать возбуждение - и рабочие, которые мешают другим работать. Если бы погода была очень холодная, они все, вероятно, сидели по домам. Но это все пройдет и успокоится, если только Дума будет хорошо себя вести. Худших речей не печатают... Я надеюсь, что Керенского из Думы повесят за его ужасную речь - это необходимо (военный закон, военное время) и это будет примером. Все жаждут и умоляют тебя проявить твердость... Все беды от этой зевающей публики". И эту духовно немощную, крайне примитивную в своем властолюбии чету, распоряжавшуюся в огромной стране самым пагубным образом, десяток лет Ельцин и ключевые фигуры его пропагандистской обслуги изображали мудрыми, добрыми, кристально чистыми правителями "счастливой" России, якобы свергнутыми мнимо жестоким В. И. Лениным, находившимся в эмиграции!.. И мало того: лжедемократы, дорвавшиеся до власти и богатства, за считанные годы загубившие миллионны ими ограбленных и обездоленных, как раз В. И. Ленина, сделавшего все возможное для спасения Романовых от самосуда, обвиняют в антидинастическом и даже социальном геноциде!

И ведь, как ни грустно, ныне удается даже в душах вполне добросовестных и бескорыстных (а потому склонных к объективной оценке минувшего и ныне происходящего) людей посеять сомнения, например, в безукоризненно достойном отношении В. И. Ленина к брату последнего царя и членам его семьи... А почему бы и нет, раз есть "установочка" по преступному шельмованию величайшего и самого человечного за все века нашей истории вождя. Раз бессовестным и. бесчеловечным заправилам это выгодно, то "так тому и быть..." Вплоть до популяризации утверждения, появившегося на страницах одной из крупнотиражных газет, будто "убийство Михаила Романова открывало серию беспримерных по жестокости расправ над членами царской фамилии" в результате имевшего место "кошмара октябрьского переворота" (несколько лет назад авторитетно удостоверенного лично Ельциным в ходе выступления перед американскими конгрессменами). Конечно, публичное, унизительное для нашей страны отречение недавнего расчетливо пробивного и изворотливого номенклатурного аппаратчика, пролезшего по служебной лестнице аж до уровня Политбюро ЦК КПСС, более чем приятно зарубежным толстосумам, но это было лишь началом, которое приказано было непрерывно развивать...

Потому-то, естественно, в ряду множества других, аналогичных появляется очередная публикация - "Ленин был очень доволен...", причем эти слова взяты из исповеди Мясникова - главного убийцы М. А. Романова, претензию на добросовестность которого просто аморально не отвергать как заведомую неправду. Само собой разумеется, расчетливым клеветникам крайне выгодно не уточнять, благодаря кому члены семьи М. А. Романова смогли покинуть Россию, где им угрожала смертельная опасность. Однако почему бы не совершить очередную фальсификаторскую гнусность, обвинив в злодейском отношении к родному брату царя не кого-либо, а персонально В. И. Ленина? Это вполне логично

стр. 64

вследствие полного отсутствия у властей имущих и их обслуги элементарной порядочности! Вот и сгодился крайне примитивный, в сущности, бесчеловечно темный псевдореволюционер, способный своевольничать вплоть до самого разнузданного разрыва с нормами гуманности. А потому и имевший основания (как минимум в подсознании) ненавидеть В. И. Ленина и противостоять ему во всем наиважнейшем. Закавыченная полуфраза, взятая из воспоминаний того, кто доказал свою способность к вероломству и жестокости "без конца и без края", и стала заголовком малопочтенной статьи, опубликованной в "Московской правде" 14.05.96г.

Сделано это было, чтобы придать видимость чуть ли не документальной точности тому, что утверждал преступный убийца М. Романова Г. Мясников. Симптоматично и то, что много лет спустя после сотворенного им летом 1918 года вопреки гуманистическим установкам ленинского центра, он рассчитывал заслужить благоволение Сталина. Настолько, что, видимо, рассчитывал вернуться в СССР в качестве положительного персонажа нашей исторической драмы, хотя именно в условиях действия ленинских норм ему пришлось бежать из страны. Возможно, как раз в условиях сталинского всевластия он надеялся (после пережитых "невзгод" в ленинские времена) с почетом восстановиться и в партии... Пока Мясников вел переговоры о своем возвращении, находясь во Франции, с ним держались очень завлекающе, предупредительно, быть может, и по-доброму всепрощающе, а когда вернулся, то посадили и расстреляли. (Либо слишком много знал, либо был просто не нужен хозяину...)

Упомянутая статья, как и несчетное множество аналогичных, опубликована в наши дни только для того, чтобы внести очередную лепту в тотально оглупляющий, крупнейший обман XX века, деморализующий огромные массы, преступно лишенные честной информации. В том числе и для того, чтобы сотни миллионов людей поверили властвующим клеветникам, будто В. И. Ленин якобы не стремился предотвратить убийства Романовых в районе Мотовилихи под Пермью, в Алапаевске, в Екатеринбурге. Остается только удивляться тому, как в статье, посвященной убийству М. А. Романова, наряду с клеветническими обвинениями сообщаются почему-то и факты, опровергающие публицистическую грязь авторско-редакционной "выделки". Однако разобраться в этой мешанине некоторых фактов и преступно лживых выводов смогут далеко не все, точнее - правда может стать достоянием лишь очень и очень немногих. Тех, кто не откажется (и при этом сумеет) проделать достаточно сложную работу по отделению правды фактов от низменно лживой их интерпретации и аналогично бессовестных выводов...

Главное - понять, что исключительно влиятельный в тот момент в Перми Мясников вел себя по отношению к, безусловно, вполне приличному человеку, каковым был младший брат царя, как изощренно преступный инициатор и организатор злодейского акта, совершенного без ведома и вопреки ленинскому центру. Самовольный арест и расстрел Михаила Романова до поры до времени были скрыты с помощью лживой версии о его бегстве с помощью неизвестных похитителей, о необходимости организовать поиски и т. п. Хотя на деле совершено было, пожалуй, чуть ли не криминальное убийство и ограбление великого князя, вместе с последовавшим за ним по собственной воле и на свою погибель секретарем Джонсоном, которого прикончили в стиле уголовников, убирающих свидетелей...

Сам Мясников утверждал, что, дескать, "в Кремле совершают ошибку", которую надо исправить руками полностью доверявших ему подручных, если не полукриминальной, то уж точно дремуче невежественной разновидности. Впоследствии Мясников совсем не случайно нес заведомую ахинею, оправдывая убийство: "Михаил и его приближенные - это штаб, главный штаб, от которого зависят ход, а может быть, и исход войны. Имея этот штаб в руках, не уничтожить его, - значит помочь врагу бить нас... Надо привести в исполнение приговор истории". Разумеется, такие, как Мясников, не имели ничего общего с ленинской концепцией преобразования общества на основе подлинного прогресса и гуманности. Именно по этой причине он еще при Ленине был исключен из партии, а за свои художества даже оказался в тюрьме, а затем - в ссылке, что побудило его к бегству и жизни в эмиграции в течение многих лет. Политикански-бессовестное использование откровений таких личностей во имя растаптывания правды истории вполне закономерно для тех, кто, в сущности, бесконтрольно властвовал с 1992 года.

стр. 65

Разумеется, Гавриил Мясников - страшный человек. И все же он невольно сделал однажды доброе дело. Свою саморазоблачающую рукопись "Философия убийства, или Почему и как я убил Михаила Романова" он направил Сталину, придя к выводу, что тот (в отличие от В. И. Ленина) является по-своему родственной ему натурой, способной понять и высоко оценить его поведение. Здесь он проиграл все, в том числе и собственную жизнь. Однако, когда в 1935 году, руководствуясь отнюдь не добрыми побуждениями, он вдруг раскрылся, то обнажилась правда (к сожалению, опубликованная лишь шесть десятилетий спустя) о чудовищно клеветнической низости обвинения В. И. Ленина в заговоре, да еще якобы нацеленном на физическое уничтожение царя и вообще всех Романовых. И вот теперь, при желании, можно опровергнуть все это и в результате откровений Г. Мясникова, обвинявшего ленинское руководство в фактическом попустительстве Михаилу Романову. "Они хотят устроить побег (...). И если он не убежал до сих пор, то только потому, что он ленивый дурак!" И далее Мясников раскрывает всю глубину своих противоречий с теми, кто руководил Советской Россией из Кремля: "Он будет убит, это ясно, но ясно это мне и моим товарищам, кому я доверяю свою тайну, но для всех он бежал. И хорошо. А как отнесутся к этому Свердлов и Ленин? А как бы они ни отнеслись, для меня безразлично. Я знаю свой долг, я его выполню, а потом на мне пусть хоть выспятся" ("Общая газета", 23-29 мая 1996 г. С. 16).

Мало того: Мясникова тянет отнюдь не только на оскорбительную ругань, адресованную своей жертве - М. А. Романову, разумеется, абсолютно ничем не обоснованную, ничего не содержащую, кроме примитивно утробной ненависти ("тупица", "пакость" и т. п.), но и на неприязненные, хотя и затаенные выпады против В. И. Ленина и Я. М. Свердлова. Если Михаила Романова Мясников совершенно не знал и лишь один раз мельком повидал его перед убийством, самолично им организованным, то о главе Советского правительства и председателе ВЦИК он должен был иметь достаточно основательное представление. Однако ничего, кроме раздражения, не пробуждают в нем их телеграммы с требованиями предоставить брату бывшего царя полнейшую свободу, что он объясняет себе лишь "играми в гуманизм", вредными для рабочего класса. Поэтому Мясников с легкой душой расправляется со своей жертвой и его секретарем, распространяя тут же лживую информацию об их бегстве. Руководителям же Советской России, по мнению Мясникова, придется лишь оправдываться, доказывая свою непричастность к преступлению: "Ленин и Свердлов могут козырнуть - "Вот приказы, вот телеграфные распоряжения..." ("Вечерняя Москва", 29 июня 1996г.).

Особенно общественно опасным было то, что Мясников не без оснований надеялся, что расправа с М. А. Романовым "...послужит сигналом к уничтожению всех Романовых, которые еще живы и находятся в руках Советской власти. Ну и пусть... Надо привести в исполнение приговор истории. И колебаниям нет и не должно быть места" (там же). "Колеблющиеся" В. И. Ленин и Я. М. Свердлов, а на самом деле - нормальные люди, противостоявшие душегубству, в 1918 году, повторяю, еще не имели возможности повсеместно пресечь, в сущности, контрреволюционную необузданность темных, а то и заведомо скверных элементов, примазавшихся к великим и благородным идеалам. А упоение радостью от своего палаческого торжества Мясников весьма прозрачно скрывает с помощью показной скромности и лицемерия:

"Свершилось... Мое участие, конечно, историческая случайность, но конец дома Романовых - это не случайность, а исторически закономерное явление". Скорее всего Мясников так и не понял, что конец дома Романовых - это ликвидация монархической формы правления в России, но отнюдь не убийство беззащитных людей, имевших право на жизнь, как и все, тем более - далеко не преступных сограждан...

Помимо всего прочего, злодеяние Мясникова и его подручных, возможно, стало своего рода вдохновляющим сигналом и для екатеринбургских руководящих экстремистов, вскоре после расстрела М. А. Романова около Перми также разделавшихся с бывшим императором, его семьей и самыми близкими к ним людьми. С каким-то болезненно аномальным самодовольством Мясников утверждал: "На стороне Ленина и Свердлова только авторитет, а на моей - авторитет правды и мой авторитет". До чего же легко возвысить свой, существующий лишь в собственной фантазии "авторитет" над реальным величием действительно крупней-

стр. 66

шего, уникально спасительного лидера всей (не только нашей) многовековой истории! Но, пожалуй, особенно показательно то, как Мясников подбирал подручных для реализации своего черного замысла: "Нужно людей, умеющих молчать... и верящих мне больше, чем себе, и готовых на все, что я скажу, что надо в интересах революции" (см. там же).

Поразительно, но здесь у этого жестокого, нравственно-этически неполноценного человека проявляется прямо-таки нерасторжимая, чуть ли не генетическая взаимосвязь с логикой, восторжествовавшей в 30-е годы, со Сталиным и сталинщиной! Ведь одной из главнейших черт, отличающих того от В. И. Ленина, антиподом которого он был абсолютно во всем, являлся принцип, в сущности, рабской преданности хозяину, причем любое требование (вплоть до самого преступного) подлежало непременному выполнению. Только так решал Сталин кадровые вопросы, в результате чего даже в Политбюро оказывались страшные, а то и аномальные сверхпреступники не только ежовского типа...

Но что до этой, как и любой другой правды истории, ельциноидно- "демократическим" пропагандистам! Кто бы ни вытворял что-либо ужасное - все обрушивают они именно на В. И. Ленина, который их стараниями объявляется жестоким, принесшим России, как не постыдился заявить Ельцин, "много бед". "Ленин - это определеннейший стиль жизни, определеннейшая программа построения коммунистического общества, смысл которой можно выразить двумя словами - террор и насилие". И далее в том же духе, вплоть до наиподлейших разглагольствований, будто Мясников из того же "ряда", что и Ленин, а также "что Ленин, что Мясников - один черт", что человеку, с такими "играми познакомившемуся, руки с мылом вымыть хочется" и т. п. ("Вечерняя Москва", 29 июня 1996 г.).

Ну до чего же было выгодно властвующе-загребущим корыстолюбцам 90-х годов, гнуснейшим образом лгавшим народу, полностью растоптать правду, непоправимо оклеветав В. И. Ленина! Идеологические прихлебатели режима 90-х годов жаждали низвести единственного из находившихся на вершине власти лидера-созидателя и гуманиста до уровня убогого убийцы, которому померещилось, будто мыслящий и порядочный брат бывшего царя Михаил Александрович "может стать флагом, символом для сопротивляющейся буржуазии", а раз так, то "предполагаемый символ следует уничтожить"! И это тоже взваливают на того, кто, в отличие от властвовавшего погубителя нашей Родины и миллионов ее граждан конца XX века, спасал, а не сживал со света, облагораживал, а не разлагал, возрождал, а не разваливал...

Прошло почти два десятка лет после убийства брата царя, а псевдореволюционер Мясников так и не понял, что он натворил, видимо, до последнего дня своей жизни упиваясь тем, что вот жил Михаил Романов, но исчез благодаря ему, мнимому борцу за идею... Его саморазоблачительная рукопись "Философия убийства, или Почему и как я убил Михаила Романова" должна была стать своего рода вызовом, возможно, не столько монархистам- эмигрантам, сколько тем, кто олицетворял Советскую власть в ленинские времена и у которых она не могла не вызвать отвращения. Но вот в довольно скором времени после смерти Владимира Ильича кое-что и в сознании, безусловно, приличных и даже весьма достойных людей, вроде тогдашнего главы профсоюзов, начало меняться отнюдь не к лучшему, и в этом плане представляется достаточно симптоматичной предпринятая весной 1925 года попытка как-то смягчить отношение к Мясникову, не только освободив его от наказания, но и назначив "для исправления" директором совхоза. Вроде бы и сам Сталин против этого не возражал. Пусть в 1925 году даже этого было еще недостаточно, но все же, все же...

В июне того года председатель ВЦСПС Михаил Томский обращается к Феликсу Дзержинскому: "Товарищ Дзержинский. Посылаю Вам копию обращения ко мне Полозова, моей записки Сталину и отзыва Сталина, Бухарина, Рыкова и предложение Зиновьева. Ваше мнение, мне кажется, является решающим. Я подхожу к вопросу чисто политически - более внимательное отношение к Ганьке (партийная кличка Мясникова.- Авт.) несомненно произведет хорошее впечатление в некоторых слоях партии. Жду ответа. М. Томский". Ответ пришел только через полгода. И не от самого Дзержинского, а от его секретаря Герсона: "Тов. Томский. Тов. Дзержинский возвращает Вам прилагаемую переписку (согласно Вашей просьбе). Тов. Дзержинский одновременно просит сообщить Вам, что он возражает против Вашего предложе-

стр. 67

ния по отношению к Мясникову" ("Вечерняя Москва", 29 июня 1996 г.).

Почему Феликс Эдмундович решительно возразил против облегчения участи Мясникова, действуя предельно твердо? Вероятно, циничнейшая жестокость Мясникова, обнажившаяся в 1918 году, оставляла впечатление чего-то зловеще неисправимого. Убийцу брата царя пришлось оставить в заключении, и лишь впоследствии (после смерти Ф. Э. Дзержинского) заменили это ссылкой, откуда Мясников бежал из СССР. Видимо, во всем этом, включая прежде всего проявившуюся по отношению к данной личности суровость Феликса Дзержинского, была своя, вполне оправданная логика. Не было ли в свое время руководителю ВЧК известно немало иного, особо недостойного о поведении и бесчеловечной сути Гавриила Мясникова?

Чего стоило хотя бы то, что Мясников планировал убийство намного более крупное, причем жертвами должны были стать все жившие в той же гостинице люди, близкие к великому князю Михаилу... Но это не удалось ему вследствие причин, явно не зависевших от него. В 1935 году Мясников писал о своем желании совершить еще более крупное злодеяние. "Что делать с ними? (...) Выходит так, что не Михаила одного я убиваю, а Михаила, Джонсона, "двенадцать апостолов" и 2-х женщин, какие-то княжны и графини, и, несомненно, жандармский полковник Знамеровский. Выходит, семнадцать человек. Многовато. Но иначе не выйдет". И дальше Мясников уточняет:

"Да, может быть, что я физически не убью ни одного из них, но надо быть лично готовым к тому, чтобы убить всех их физически. И быть готовым к ответственности, как будто всех 17 человек убил я лично сам (...) Готов ли я к этому? Без колебаний" ("Общая газета", 23-29 мая 1996 г., N 20. С. 16).

Вот так даже обнаженного, преступного антиленинца, примитивно озлобленного, расчетливого убийцу в наши дни подлейшим образом изображают натурой, якобы орудовавшей в соответствии с "пожеланиями" основателя, первого и единственного великого в своей человечности и спасительной созидательности руководителя Советской России! Чего же в связи с этим удивляться и тому, что в полном соответствии с логикой навета о мнимой виновности В. И. Ленина в гибели Михаила Романова изобретен, по случаю дня рождения наследника престола, и некий мнимый "ленинец", дескать, выполнявший волю главы Советской страны, якобы растаптывая сапожищами несчастного Алексея. Такова ложь, провозглашаемая по нормам самой грязной клеветы наших дней! Возможно, этот особенно мерзкий трюк, рассчитанный на обман многих десятков миллионов наших сограждан, лишь случайный срыв тележурналиста, располагавшегося со всеми удобствами в "исторических" телепередачах РТР? Ничего подобного! Не далее как 17.05.95 он же провозглашал то же самое - то же добивание мнимыми "ударами сапогом в лицо" беззащитного подростка звучало так же и оснащалось тем же портретом звероподобного убийцы без тени обоснованности и тем более ссылки на исторические документы. А какова цена обобщающе клеветнической, преступно грязной "информации", будто это было началом массовых убийств младенцев из дворянских и буржуазных семей?!

Или соучастники подобных акций докажут свою правоту историческими фактами, документами, объективными свидетельствами, или они должны привлекаться к строжайшей ответственности в соответствии с правовыми нормами. Если же будет доказана злонамеренность и их, и высочайших вдохновителей этого черного дела, то как минимум до конца их дней ни один порядочный человек не должен подавать им руки. Клевета должна быть наказуема хотя бы так, ибо в действительности вряд ли среди всех ответственных политических величин той наисложнейшей поры, да и текущего исторического этапа, существовал человек, которому в большей степени, чем В. И. Ленину, были ненавистны кровожадные эксцессы, да еще такие, жертвами которых оказывались дети. Только преступные элементы дня сегодняшнего могут утверждать, будто в ленинские времена ключевым фигурам могла быть желанна расправа хотя бы с одним ребенком или подростком, в том числе и принадлежащим к династии Романовых или к иной аристократической или буржуазной семье! За любой доказанный факт подобного деяния, тем более по отношению к детям, при Ленине полагалась суровая кара, а сойти с рук нечто подобное могло только после того, как власть Сталина стала совершенно бесконтрольной в 30-е годы.

(Окончание следует)

стр. 68

Постоянный адрес данной публикации: