Libmonster ID: UA-141

Павел ГОЛУБ, доктор исторических наук, профессор

К ВЛАСТИ - НА ШТЫКАХ ЧЕХОСЛОВАЦКИХ МЯТЕЖНИКОВ

Мятеж чехословацкого корпуса, начатый по решению Верховного военного совета Антанты от 2 мая 1918 г., ураганом пронесся по территории востока Советской России, от Волги до Тихого океана, и повсеместно сверг Советскую власть. Напомним хронологию тех трагических событий.

50-тысячный корпус с подавляющим перевесом военной силы над немногочисленными добровольческими отрядами только начавшей создаваться Красной Армии 25 мая 1918 г. захватил Новониколаевск (Новосибирск), 27 - Челябинск, 28 - Нижнеудинск, 29 - Канск, 31 - Томск, 2 июня - Курган, 4 - Оренбург, 6 - Омск, 15 - Барнаул, 19 - Красноярск, 29 - Владивосток, 1 июля - Шадринск, 6 - Никольск- Уссурийский, 11 - Иркутск, 16 - Златоуст, 20 - Тюмень, 25 - Екатеринбург, 20 августа - Верхнеудинск, 25 - Читу, 5 сентября - Хабаровск, 18 - Благовещенск. Так, с конца мая до середины сентября 1918 г. вся Сибирь и Дальний Восток оказались в руках мятежников, а по более точному определению У. Черчилля, перешли под контроль союзников.

Это был лишь первый акт трагедии, разыгравшейся в этом огромном регионе. Воля подавляющего большинства его населения, выраженная в постановлениях Первого (октябрь 1917 г.) и Второго (февраль 1918 г.) Общесибирских съездов Советов, а также Третьего Дальневосточного съезда Советов (декабрь 1917 г.), была грубо подавлена штыками чехословацких наемников по велению правительств Франции, Англии и США, а также Японии. Это преступление являлось не чем иным, как грандиозных масштабов политическим террором на правительственном уровне против миллионов граждан востока Советской России. Сотни тысяч убитых и искалеченных, колоссальный материальный ущерб, причиненный народному хозяйству региона, - таков был итог этого преступления. По общему мнению исследователей гражданской войны, террор под властью интервентов и "белых" режимов нигде не достиг таких масштабов и такого зверства, как в "белой" Сибири (включая и Дальний Восток).

Для антисоветского подполья восточного региона мятеж явился неожиданным и в то же время спасательным кругом, за который оно и ухватилось. В первые месяцы после Октября оно находилось в состоянии морального и организационного разложения. Его попытки поставить заслон триумфальному шествию Советской власти разжиганием мятежей - юнкеров в Омске, офицерско- юнкерских отрядов в Иркутске, белоказаков в Минусинске и Благовещенске - окончились полным крахом. Такой итог немногочисленной контрреволюции был вполне закономерен, ибо большинство трудящегося населения региона выступало за власть Советов. Но противники народной власти с яростью обреченных продолжали сопротивление. Они попытались консолидироваться вокруг Сибирской областной думы, созданной в декабре 1927 г. в Томске на так называемом Чрезвычайном Общесибирском съезде, который подготовили местные организации кадетов, областников, эсеров и меньшевиков. Эти разношерстные элементы объединило желание не допустить советизации Сибири. В принятом съездом "Положении о временных органах управления Сибири" ее территория объявлялась "автономной частью Российской республики", разумеется, республики времен Керенского. Это означало провозглашение в Сибири (включая и Дальний Восток) буржуазного государственного образования в противовес Советской республике. Избранные

на съезде Сибирская областная дума под председательством эсера И. А. Якушева и подотчетный ей областной совет во главе с лидером сибирских областников Г. Н. Потаниным заявили о своей претензии на власть в регионе, планируя в конечном счете отделение "автономной Сибири" от России, ставшей под знамя Советов. И это были не пустые слова. Забегая вперед, отметим, что в июле 1918 г. Сибирское правительство, поставленное у власти чехословацкими мятежниками, издало декларацию об образовании "самостоятельной Сибирской республики".

Решения, принятые на съезде сибирской контрреволюции, являлись открытым вызовом рабочим, солдатам и трудящимся крестьянам, повсеместно устанавливавшим власть Советов. Поэтому в конце января 1918 г. Томский Совет рабочих и солдатских депутатов по указанию ЦИК Советов Сибири (Центросибирь) распустил Сибирскую областную думу и образованные ею областнические организации, а часть думцев арестовал. Но антисоветчики не угомонились. На конспиративном совещании оставшиеся на свободе областники образовали так называемое Временное Сибирское правительство под председательством эсера П. Я. Дербера. Началось стягивание разрозненных антисоветских сил подполья. При правительстве были образованы 3 комиссариата: Западно- Сибирский, Средне-Сибирский и Восточно-Сибирский, из которых только первый (в составе П. Михайлова, М. Линдберга, Б. Маркова и др.) проявил значительную активность, остальные оказались мертворожденными. Наиболее активно велась работа по подготовке вооруженных сил. Ее взяло в свои руки реакционное офицерство, сбежавшее в Сибирь с фронтов первой мировой войны и из тыловых гарнизонов Европейской России. В тесном альянсе с ним действовала верхушка казачьих войск, располагавшихся в Сибири. Именно из этих двух категорий вербовались кадры руководителей подпольных военных организаций, а также наиболее надежная часть их личного состава. Этим же определялись оголтелый антисоветизм и крайне агрессивный характер верхов будущей Сибирской армии в ее войне против собственного народа.

Общее руководство подготовкой боевых сил подполья возглавил военный министр полковник А. А. Краковецкий, эсер, сбежавший из Петрограда, где он активно противодействовал победе Октябрьского вооруженного восстания. Совместно с Западно-Сибирским комиссариатом, обосновавшимся в Томске, был разработан в типичном для эсеров авантюрном духе план "свержения большевиков". Территорию Сибири разделили на 2 военных округа (по Енисею) - Западно-Сибирский с центром в Томске (начальник - подполковник А. Н. Гришин-Алмазов) и Восточно-Сибирский со штабом в Иркутске (начальник - полковник Элерц-Усов). Офицерство жаждало взять реванш за поражение в революции...

Лихорадочными усилиями различных эмиссаров, курсировавших по городам Сибири, к началу мятежа чехословацкого корпуса удалось создать ряд подпольных боевых организаций. Наиболее крупными из них, по сведениям председателя Сибирской областной думы Якушева, были: омская (около 3000 человек), томская (до 1500 человек), новониколаевская (около 600), красноярская (примерно 600) и иркутская (около 1000 человек). По данным того же источника, очевидно, завышенным, общая численность подпольных военных дружин достигала 7 - 8 тысяч человек, причем не все их члены были вооружены 1 . Дружины состояли, как правило, из офицеров, казачества, учащейся буржуазной молодежи и антисоветски настроенных фронтовиков. По политической окраске они были кадетско-монархическими, эсеровскими и якобы беспартийными, но тоже яро антисоветскими. Нередко в дружинах бок о бок действовали монархически настроенные офицеры и эсеровские боевики. Их объединяла общая цель - свержение Советской власти, а также единый источник финансирования - эсеровские сибирские кооперативы. Только Западно-Сибирскому комиссариату и его военному штабу, по свидетельству хорошо осведомленного Якушева, кооперативы ежемесячно передавали по 200000 рублей 2 . Реакционное офицерство, не выносившее эсеровского духа, временно шло на соединение с ними, но руководство боевыми дружинами твердо держало в своих руках. Пройдет немного времени, и эта эфемерная коалиция лопнет как мыльный пузырь. Старорежимное офицерство будет беспощадно травить и отовсюду изгонять эсеровских функционеров, вплоть до арестов и убийств.

В омской организации верховодили такие личности, как казачьи полковники Иванов-Ринов и Волков - будущие предводители Сибирской армии и колчаковские генералы, а также скандально известный своим палачеством атаман Анненков; в томской организации - полковники Пепеляев и Сумароков; в новониколаевской - капитан Гришин-Алмазов, будущий военный министр и командующий Сибирской армией; в красноярской - полковник Чудилин; в иркутской - полковник Элерц-Усов и капитан эсеровской ориентации Калашников. Генерал Корнилов, сам уроженец сибирского казачьего войска, прислал в Сибирь с далекой Кубани делегацию во главе с ген. Флугом 3 . Она с инспекционной целью проехала по многим городам, от Омска до Владивостока, стараясь усилить в подпольных дружинах прокорниловскую ориентацию. В своем отчете о поездке Флуг не скрывал недовольства состоянием дел в военных организациях Сибири, царившими там сепаратизмом, кустарщиной и неразберихой. Насколько было возможно, Флуг постарался активизировать их деятельность, наладить связи между ними, подобрать и расставить кадры руководителей из числа офицеров корниловского толка.

В целом состояние боевых сил сибирского подполья в канун чехословацкого мятежа было весьма далеким от поставленных им целей. 7 - 8 тысяч боевиков, распыленных на огромной территории Сибири, - это было ничтожно мало. Выручил мятеж чехословаков. Эту нелицеприятную для себя истину признали тогда многие видные деятели подполья. Так, упомянутый выше глава Сибирской областной думы Якушев, выступая сразу после свершения переворота, на открытии сессии думы, признал: "Конечно, трудно сказать, как скоро этот переворот был бы реализован, если бы нам на помощь не пришли доблестные братья чехословаки, беззаветно отдавшие свой тяжелый труд и свою жизнь на братском поле за дело освобождения Сибири" 4 . Если бы этот человек мог тогда предвидеть, что учинят в Сибири "доблестные братья чехословаки", то он, вероятно, умерил бы холуйское славословие в адрес захватчиков своего родного края. А знать бы следовало, ибо давно известно, что чужеземная оккупация никогда ничего хорошего не приносит.

В тон главе Сибирской думы высказался о положении в сибирском подполье другой видный его участник - М. А. Кроль, член Учредительного собрания, один из активистов иркутской организации эсеров. Он признал: "Силы большевиков росли с каждым днем, а силы их противников были ничтожны. И все же весной 1918 года повсюду шла лихорадочная работа по подготовке антибольшевистских выступлений. На что-то надеялись, во что-то верили. Преуменьшали силы врага, переоценивали собственные силы. А тут еще стали распространяться слухи о возможной интервенции, о ее близости. Все это создавало особенную атмосферу, будило надежды и поддерживало боевой дух участников тайных организаций. Чем бы все это кончилось, если бы не выступление чехословаков, трудно сказать. Вернее всего, что тайные военные организации или прекратили бы свое существование, или, подняв знамя восстания, были бы разгромлены" 5 . Провал выступлений подпольных организаций в Томске, Барнауле и Иркутске, предпринятых до подхода чехословаков, подтвердил прогноз Кроля.

Эти свидетельства двух эсеровских функционеров подтверждены и представителями кадетско-монархического лагеря. В частности, кадет Г. К. Гинс, член Сибирского и колчаковского правительства, позже, подводя итог провала контрреволюционного переворота в Сибири, с горечью признал: "В общем, к лету 1918 года Сибирь еще не была подготовлена к свержению большевиков... Восстание против большевизма могло захватить только поверхность - городское мещанство, но это элемент наименее надежный в борьбе" 6 . И со знанием хода событий уточнял: Сибирь была вовлечена "чешским выступлением в преждевременную, еще недостаточную тогда назревшую борьбу с большевиками" 7 . Но бывшие союзники России не стали ждать созревания сибирской контрреволюции и использовали ее в своих планах, как пешку в шахматной игре. Руками чехословацких наемников они ввергли Сибирь в преступную авантюру, стоившую ее населению неимоверных жертв и лишений. Руководство чехословацкого корпуса, в свою очередь, использовало, опять же в своих собственных интересах, сибирское подполье как послушную, хотя и незначительную по боеспособности ма-

рионеточную силу. Свергая Советы, оно старательно продвигало марионеток во власть, надеясь заставить их помогать осуществлению задач, поставленных корпусу его хозяевами в Версале.

О взаимоотношениях руководства чехословацкого корпуса с сибирским подпольем поведал в своих воспоминаниях ген. Р. Гайда, начальник эшелонов корпуса, разбойничавших на Сибирской магистрали от Омска до Приморья. Это были отношения хозяев и слуг. Гайда вспоминает: "Тайная офицерская организация в Новониколаевске, которая имела связь с сильной организацией в Томске и в других западносибирских городах, выслала 10 мая (1918 г. - Авт.) ко мне делегацию, чтобы проинформировать меня о своей деятельности. Таким образом я познакомился с полковником Гришиным-Алмазовым, впоследствии военным министром в первое время после переворота. Рост противобольшевистского движения в русских кругах и организациях мы естественно приветствовали... Когда я решил выступать, я известил о своем решении упомянутую организацию..." 8 . По словам Гайды, его подопечные выражали опасения в успешности мятежа и просили отодвинуть его на какой-то срок. Но Гайда ждать не стал, ибо у него был приказ из Версаля - выступать. И подопечные взяли под козырек.

По свидетельству упомянутого выше Якушева, Гайда в канун мятежа приказал штабу Гришина-Алмазова в Новониколаевске поднять боевиков подполья на помощь легионерам. Такое распоряжение Гришин-Алмазов отдал военным организациям Омска, Томска, Новониколаевска, Барнаула и Семипалатинска. Якушев признал также, что не везде эти выступления без прямой поддержки чехословаков оказались успешными 9 . Но положение везде спасали прибывшие на помощь легионеры Масарика. Таким образом, боевые дружины сибирского подполья выступили в роли пятой колонны интервентов. Гайда с присущим ему апломбом отмечал, что успех переворота решали штыки чехословаков. Сибирская контрреволюция, по его словам, "могла просто брать власть по мере того, как наше войско продвигалось вперед" 10 .

Мятежники усаживали своих марионеток в министерские кресла с расчетом заставить их работать в качестве пристяжных на дело союзников и корпуса. Первым вышел из подполья и начал действовать как правящий орган "белой" Сибири - Западно- Сибирский комиссариат. Он просуществовал до конца июня 1918 года и главную активность проявил на двух направлениях - на формировании армии - вооруженной опоры новой власти и на организации массовых репрессий против сторонников Советской власти. Было объявлено о создании Западно-Сибирской армии, во главе которой был поставлен ярый реакционер полковник Гришин- Алмазов. Вышла из подполья и Сибирская областная дума - опорный пункт сибирских эсеров. 30 июня 1918 г. дума за подписью ее председателя эсера Якушева опубликовала грамоту, согласно которой Западно-Сибирский комиссариат прекращал свою деятельность и власть переходила к Временному Сибирскому правительству. Но не к прежнему, подпольному, а к новому по составу, в котором под давлением реакционной военщины уже явно обозначился крен вправо. Прежнему премьеру Дерберу и военному министру Краковецкому (оба эсеры) в нем места не нашлось. Пост премьера и министра иностранных дел занял П. В. Вологодский, бывший эсер, вовремя перебежавший в стан реакции и впоследствии возглавивший совет министров Колчака; министром финансов стал И. А. Михайлов, тоже в будущем колчаковский министр. К этим двум приверженцам военной диктатуры 1 июля был придан третий - полковник Гришин-Алмазов. Эта группа заняла в правительстве главенствующее положение, придавая его политике все более реакционный характер. От эсеров в правительство вошли: В. М. Крутовский (министр внутренних дел), Г. Б. Патушинский (министр юстиции) и М. Б. Шатилов (министр туземных дел) 11 . Политическая физиономия правительства получилась уродливой, соединившей несоединимое. Эсеровская группа министров была в нем, как показало время, инородным телом. Настанет судный день, и их пересадят из министерских кресел в тюремные камеры, а некоторых, по терминологии сибирских генералов, "пустят в расход".

Как бы то ни было, но эсеровские министры на первых порах вступили на правительственном уровне в коалицию с правыми кадетско-монархическими элементами, согласились проводить их крайне реакционную политику. Причем возглавили министерства, имевшие наряду с армией явно репрессивный характер, и делали порученное им грязное дело с усердием не по разуму и, как вскоре стало ясно, себе на погибель. Печальный урок коалиции с кадетами в правительстве Керенского эсеров ничему не научил, хотя устами своего вождя В. М. Чернова они тогда поклялись больше ошибок не повторять. Но, увы, повторили, потом вошли в состав Уфимской директории, ставшей мостиком, по которому поднялся на трон военный диктатор адмирал Колчак.

НОВАЯ ВЛАСТЬ КРУТО ПОВОРАЧИВАЕТ НАЗАД, В ПРОШЛОЕ

С момента своего появления на свет Сибирское правительство заявляет о политике радикальной реставрации дореволюционных порядков. Тут же принимается постановление "О недопущении советских организаций", по которому "все существующие Советы рабочих, солдатских и казачьих депутатов закрываются". Это был акт грубого политического террора. И в то же время власть без устали твердила, что борется с "диктатурой" большевиков. Правительство обосновывало свое решение на манер фонвизинского Митрофанушки: дескать, политические интересы выражают политические партии, экономические - профсоюзы, поэтому Советы не нужны, ибо они "ничего общего с демократическими принципами не имели". И это заявляли люди, поставленные у власти иностранными штыками. Им ли пристало рассуждать о демократии? Пройдет почти два года кровопролитной схватки с реакцией, и трудящиеся Сибири восстановят Советы. Что касается профсоюзов, в этом же постановлении указывалось: создание этих организаций, если они не преследуют политических целей, якобы "не подвергается никаким ограничениям" 12 . Но дикая травля профсоюзов, начатая с первого дня переворота, выявила чисто демагогический характер подобных деклараций.

В числе первых актов Сибирское правительство приняло постановление об аннулировании всех декретов Совнаркома и местных Советов. Национализированные предприятия возвращались их прежним владельцам. В результате до 50% рабочих было выброшено на улицу. Завоевания трудящихся по рабочему вопросу, узаконенные Октябрьской революцией, безжалостно вытравлялись. Экономический террор развертывался по всему фронту.

Реставрация дореволюционных порядков пришла и в деревню: все имения с инвентарем, принадлежавшие как отдельным лицам, так и товариществам, обществам и учреждениям, были возвращены их прежним владельцам 13 . Такого резкого поворота к восстановлению дореволюционных порядков в аграрных отношениях не решалось делать ни одно из "белых" правительств. Даже Колчак и Деникин, не желая чрезмерно обострять отношения с крестьянством, составлявшим основной контингент их армий, поступали в аграрном вопросе более осторожно.

Но особое пристрастие переворотчики, усевшиеся в министерские кресла, проявили к созданию законов и органов чисто репрессивного характера. Уже 6 июля они приняли постановление "О восстановлении судебных учреждений в Сибири" 14 , упраздненных революцией. Им было предложено руководствоваться царскими судебными уставами 1864 г. и другими законами, действовавшими при Временном правительстве Львова-Керенского. Главную цель этих старорежимных учреждений правительство определило в зловещем вердикте "Об определении судьбы бывших представителей Советской власти в Сибири". В нем указывалось: "1. Все представители так называемой Советской власти подлежат политическому суду Всесибирского Учредительного собрания. 2. Деятели советских учреждений, признанные Временным Сибирским правительством опасными для государственного порядка и спокойствия, содержатся под стражей до созыва Всесибирского Учредительного собрания" 15 . Как видим, простор для репрессий был дан полный. К "представителям Советской власти" были отнесены не только коммунисты и советские работники, но и красногвардейцы, красноармейцы, участники продотрядов, рабочие и служащие, причастные к конфискации и национализации предприятий и т. п., то есть все, кто так или иначе содействовал установлению и укреплению народной власти. Им, как подчеркивалось в постановлении, грозила не только политическая, но и уголовная ответственность (за "конкретные" действия). Совершенно очевидно, что

сибирская реакция направляла меч репрессий против большинства граждан Сибири, поддерживавших Советскую власть. Отсюда - массовость репрессий, которая, по сути, была не чем иным, как геноцидом против собственного народа. Эту политику потом продолжили другие "белые" правительства, и на ней они в конечном счете сломали себе шею.

Другим не менее зловещим актом сибирских правителей были принятые 15 июля "Временные правила о мерах по охране государственного порядка и общественного спокойствия". В этом документе, ставшем из временного постоянным, репрессивный характер власти предстал во всей наготе. Правительство заявляло, что оно само стоит на охране "порядка" и "спокойствия", используя министерство внутренних дел (напомним, во главе с министром эсером Крутовским). Это министерство наряду с военным стало одним из главных карающих органов, этаким репрессивным монстром. Под его крышей были созданы Управление государственной охраны (контрразведки) с рядом отделений - осведомительным, агентурным, цензурным и др., а также департамент милиции. Эти органы начали широкомасштабное наступление на любые проявления сопротивления новому режиму. Согласно "Правилам", министр внутренних дел мог объявлять любую местность на военном положении со всеми вытекавшими для граждан последствиями. На театре военных действий такое право предоставлялось командующему Сибирской армией и командирам отдельных корпусов. Министерству внутренних дел поручалось "воспрещать народные, общественные и частные собрания, приостанавливать периодические издания, назначать общие и частные реквизиции". Далее в правилах следовал длинный перечень действий, за которые граждане подлежали осуждению на 20 лет каторги или же на каторгу без срока. В перечне значились: уклонение от службы в армии или дезертирство из нее, участие в запрещенных организациях, агитация против существующего строя, распространение разного рода слухов, неподчинение представителям властей и многое другое 16 . Недаром этот документ пришелся по душе и колчаковскому правительству, которое долгое время им руководствовалось, и лишь весной 1919 г., когда трон "верховного правителя" начал шататься, оно решило срочно ужесточить "Правила", до отказа закрутив гайки аппарата репрессий.

Злобствующая сибирская Фемида все более свирепела. 1 августа правительство постановило создать особые прифронтовые суды, поскольку возрождавшиеся суды старого образца, по мнению правителей, не отвечали "духу времени", действовали медлительно и недостаточно жестко. Проведение следствия в них не предусматривалось, только короткое дознание и немедленная передача дела в суд. Состав суда - председатель и два члена (все - офицеры), то есть пресловутые "тройки". Основанием для обвинения являлись сообщения военных начальников или других лиц, опять же переданные через этих начальников. Приговор суда считался окончательным и вступал в силу через 24 часа. Правда, за это время разрешалось подать кассацию, но это не останавливало действие приговора 17 . По категорическому требованию чехословацкого командования правительство 12 сентября ввело смертную казнь 18 . Существовавшая до этого высшая мера наказания - 20-летняя или пожизненная каторга - была признана слишком либеральной. Особые суды получили среди населения наименование "скорострельных". Эти "тройки" из старорежимных офицеров судили без пощады, и тот, кто попадал в их руки, ставил на своей судьбе крест. Как видим, чрезвычайные судебные "тройки" появились в стане "белых" задолго до ежовских троек 1937 г. и по жестокости приговоров не уступали им. И об этом обличители советской истории не имеют права лукаво умалчивать. Что было, то было.

Объявив об арестах и предании суду всей массы сторонников Советской власти, Сибирское правительство 6 августа постановило образовать следственные комиссии. Оно замахнулось репрессировать противостоявшее ему большинство населения, то есть объять необъятное, и получило в ответ, как известно, правда, уже преобразовавшись в колчаковское правительство, самое мощное партизанское и повстанческое движение. Это движение при решающей поддержке Красной Армии свергло террористический режим. Но к этому закономерному финалу сибирским патриотам пришлось пройти долгий мученический путь и

заплатить за конечную победу очень высокую цену. Следственные комиссии, ставшие пристанищем самых махровых реакционеров, рьяно принялись в массе подозреваемых вылавливать лиц, опасных для "государственного порядка". Результаты этой ловли, как будет показано ниже, были ужасны.

Сибирский режим, лихорадочно создавая репрессивный аппарат, главное внимание, как уже говорилось, уделил формированию своей самой надежной опоры - армии. Ее основанием стали вышедшие из подполья боевые организации из офицеров и казачества. Их свели в Западно-Сибирскую армию. В конце июля она преобразуется в Сибирскую армию под командованием все того же Гришина- Алмазова. Вместе с ним командные посты заняли его сподвижники по подполью, молниеносно произведенные в генералы и полковники. Так, на конец августа 1-й Средне-Сибирский корпус возглавил ген. А. Н. Пепеляев, 2-й Степной Сибирский корпус ген. П. П. Иванов-Ринов, 3-й Уральский корпус ген. М. В. Ханжин, штаб Сибирской армии полк. Г. А. Белов 19 .

Первоначальный принцип добровольчества дал плачевные результаты: в июне в армию вступило лишь немногим более 7 тыс. человек. Пришлось прибегнуть к жесткой принудительной мобилизации, загонять в казармы новобранцев штыком и плетью. Мобилизация натолкнулась на явное нежелание населения воевать за чуждые ему интересы. В ответ 16 августа последовал драконовский приказ командующего армией: "Уклоняющихся от военной повинности граждан арестовывать и заключать в тюрьму для суждения по законам военного времени. По отношению к открыто неповинующимся закону о призыве, а также по отношению к агитаторам и подстрекателям к тому должны применяться самые решительные меры, до уничтожения на месте преступления" 20 . И хотя смертная казнь в то время еще не была узаконена, но закон генералам, как говорится, не был писан.

Таким способом в сентябре удалось довести численность армии до 37,6 тыс. человек. Ген. Деникин, пристально следивший за формированием Сибирской армии, тоже определил ее численность к осени 1918 г. примерно в 40 тыс. человек. По его данным, половину ее составляло казачество; добровольцев набралось до 10 тыс., народ, по словам Деникина, дал только около 5 тыс. "Сибирские крестьяне, - указывал генерал, - без подъема, но покорно шли в армию, а сопротивление, оказанное в 2 - 3 уездах, было жестоко подавлено вооруженной силой" 21 .

Амбициозные генералы, бредившие планами победоносного похода на Москву, такими результатами формирования своего воинства удовлетвориться не могли. Мобилизацию в армию еще более ужесточили. В сентябре 1918 г. последовал приказ о создании еще двух корпусов - Восточно-Сибирского (под командованием бывшего подпольщика полковника Элерц-Усова) и Приамурского (во главе с атаманом Семеновым). Но эти корпуса ожиданий не оправдали. Первый из них так и не стал полнокровной боевой силой, а семеновское воинство сразу сориентировалось не на омскую власть, а на японских оккупантов. К тому же случился казус и с самим командующим Сибирской армией ген. Гришиным-Алмазовым. На обеде с представителями союзников в Челябинске он под пьяную руку заявил английскому консулу, что Сибири союзники не нужны. Наоборот, союзникам нужна Сибирь для осуществления их планов. "Сибирь, - заявил он, - не нуждается больше в чехах - они могут уходить". Это заявление вызвало переполох среди консульского корпуса союзников в Иркутске. Оттуда немедленно последовал демарш Сибирскому правительству: является ли заявление Гришина-Алмазова точкой зрения правительства? Перепуганное правительство на своем заседании 5 сентября постановило уволить Гришина-Алмазова с поста командующего Сибирской армией и назначить на этот пост ген. Иванова-Ринова. Такие "сверхпатриоты", как Гришин-Алмазов, марионеточному правительству были абсолютно некстати. И оно срочно направило покаянное послание консульскому корпусу союзников в Иркутск, в котором категорически заявило, что решительно отмежевывается от точки зрения бывшего командующего Сибирской армией. "Временное правительство, - говорилось в послании, - направляло и продолжает направлять свои действия к тому, чтобы на территории Сибири могли появиться союзники и остаться чехи для того, чтобы совместными усилиями довести до конца общее дело борьбы" 22 .

Под командованием ген. Иванова-Ринова, человека, по признанию Гинса, еще более правых взглядов, чем его предшественник, Сибирская армия окончательно превратилась в карающий меч режима. По кадетско-монархическому духу командных верхов и по основному офицерско-казачьему личному составу она более других "белых" армий была приспособлена для ведения войны не на внешнем, а на внутреннем фронте. На внешний Поволжско-Уральский фронт она отрядила, и то по властному требованию чехословацкого командования, лишь небольшие отряды пепеляевцев и казаков, чем чешские генералы были крайне недовольны. Они негодовали: "Естественно, что при таких обстоятельствах чехословаки должны поставить себе вопрос, как быть дальше, какие причины этого бессилия, почему после трех месяцев свободной организации до сих пор так мало сделано?" 23 . Причина была в том, что имеющиеся силы армии были брошены на подавление внутреннего врага и на подготовку почвы для утверждения военной диктатуры. Это была голубая мечта сибирской военщины, ставшей крестным отцом колчаковской диктатуры. И эту задачу Сибирская армия выполнила успешно.

Ее родимым пятном, определившим весьма жестокий характер действий на внутреннем фронте, стала пресловутая атаманщина. Каждый из начальников, поставленных во главе корпуса или округа, полагал себя первым "спасителем отечества", считал, что он и бог и царь в своей вотчине, потому действовал, как правило, без оглядки на центральную власть и творил что хотел. История Сибири того времени породила галерею таких типов, как атаманы Анненков, Семенов, Калмыков, генералы Иванов-Ринов, Волков, Розанов, полковник Красильников и им подобные, о деяниях которых сибирские патриоты до сих пор вспоминают с содроганием. Вот авторитетное свидетельство члена Сибирского и колчаковского правительства Г. К. Гинса: "Бывшие руководители антибольшевистских офицерских организаций в главных городах Сибири как будто поделили ее между собой, учредив военные округа и став во главе этих округов. Они ввели территориальную систему, при которой каждый округ автономен, то есть он формирует у себя корпус войск из местных людей и на местные средства... Это и было нарождение "атаманщины", превращение государства в какое-то феодальное средневековое сожительство вассалов, мало считающихся с сюзереном" 24 . Гинса дополняет глава Сибирской думы Якушев, воочию наблюдавший разгул озверевшей атаманщины: "Наблюдался безудержный разгул "атамановщины", ставшей, так сказать, бытовым явлением "новороссийской" государственности. Обязанное в значительной степени своим возникновением этим "вольным атаманам", правительство Колчака, в сущности, находилось в полном плену этих сил, чем и объясняется безнаказанность многочисленных преступлений "атамановщины" 25 . Напомним, колчаковскому режиму "атамановщина" перешла по наследству от Сибирского правительства.

Главное кредо сибирской военщины без обиняков сформулировал первый главком Сибирской армии. Выступая в августе перед Сибирской областной думой, Гришин-Алмазов с солдатской прямотой заявил: "Я говорю это смело, я говорю открыто, что в настоящее время идея народоправства, в полном объеме, впредь до полного успокоения Сибири и России является средством непригодным" 26 . То есть требовал действовать по- столыпински: сначала перевешать или засадить в тюрьму всех несогласных с режимом, а потом-де осуществлять "народоправство". В соответствии с этой установкой его подчиненные - карательные офицерско-казачьи отряды под водительством больших и малых атаманов совершали налеты на города и села Сибири и рука об руку с чехословацкими мятежниками громили органы Советской власти, арестовывали и расстреливали коммунистов и советских работников, а под их именем всех противников режима, подавляли забастовки, разгоняли профсоюзы, устраивали повальные порки крестьян, недовольных мобилизацией в армию и различными реквизициями.

При штабе Сибирской армии действовала громоздкая военная юстиция, ведавшая военно-полевыми судами и следственными комиссиями, а также военный контроль (контрразведка) под руководством весьма опытного в этих делах чешского полковника Иосифа Зайчека. Ведомство этого матерого палача за время с июня 1918 г. по апрель 1919 г. арестовало 1735 человек, которых контрразведка считала особо опасными для "государственного порядка и общественного спокойст-

вия". В их числе были: 24 видных большевистских деятеля, 309 советских работников и подпольщиков, 492 "большевистских" агитатора и 125 бывших красноармейцев 27 . За преданную службу "белому" режиму его цепной пес полковник Зайчек был награжден Колчаком орденом святого Владимира 4-й степени 28 .

Рьяным пособником военных карателей была милиция. Как по социальному составу, так и по духу она копировала армию. Упомянутый выше Гинс со знанием дела свидетельствовал: "Назначенный директором департамента милиции покойный Виктор Николаевич Пепеляев начал привлекать в милицию преимущественно царских жандармов и полицейских. В несколько месяцев она настолько укрепилась, что представляла из себя достаточно стойкую силу. Но дух милиции оставался старый, и сам Пепеляев впоследствии называл некоторых деятелей милиции бандитами" 29 .

ВАЛ РЕПРЕССИЙ ЗАХЛЕСТЫВАЕТ СИБИРЬ

Спешно сооруженная мощная репрессивная машина была пущена в ход без промедления. Тотальная кампания преследований, арестов и убийств сторонников Советской власти в июне - октябре 1918 г. штормовой волной прокатилась от Урала до Приморья. Ее чудовищный итог в решающей мере определялся тем, что зверства офицерских и казачьих отрядов повсеместно поддерживались чехословацкими мятежниками. И те и другие сообща охотились за подозреваемыми, будто за дикими животными. Главный удар каратели обрушили против наиболее видных партийных и советских работников: очень торопились обезглавить сопротивление населения разгоревшемуся мятежу. В чрезвычайно длинном ряду первых жертв переворота оказались: руководители ЦИК Советов Сибири Н. Н. Яковлев (его председатель), Ф. Лыткин и 7 других ответственных работников (зверски убиты на р. Олекма в Якутии); руководители Сибирского областного подпольного комитета РКП(б) А. Нейбут, А. Масленников, М. Рабинович и Ф. Суховерхов (Сычев); в Екатеринбурге - М. Авейде, А. Валек и 7 их соратников; в Томске - К. Ильмер, Я. Бредис, А. Иванов и еще около 20 активистов; в Новониколаевске - партийные и советские руководители Ф. Горбань, Петухов, Серебрянников, Клейнер, братья Шамшины; в Красноярске - И. Белопольский, Г. Вейнбаум, Я. Дубровинский, В. Яковлев, А. Лебедева, В. Матушевский; в Барнауле - руководитель большевистской организации И. Присягни и председатель Совета М. Цаплин; в Чите - один из руководителей большевиков Забайкалья В. Серов; во Владивостоке - председатель исполкома Совета К. Суханов и начальник милиции Д. Мельников. Сибирь буквально была залита кровью самых мужественных патриотов.

В столице "белой" Сибири Омске в первые дни после переворота, как докладывала на пленуме совета профсоюзов города специальная следственная комиссия, было арестовано несколько тысяч человек 30 . В Иркутске, тоже по данным профсоюзов, новая власть в первые 10 дней упрятала в тюрьму до 1000 человек. Сохранившиеся в архивах доклады местных властей Сибирскому правительству иллюстрируют лавинообразное заполнение тюрем арестованными. Так, из Семипалатинска в июле сообщали: в областной тюрьме, рассчитанной на 56 мужчин и 4 женщин, содержится 278 мужчин и 7 женщин, в том числе 210 человек, арестованных "в связи со свержением Советской власти". В Зайсанской тюрьме на 20 июля содержалось 250 "большевистских главарей". В Усть-Каменогорской тюрьме, по докладу начальника гарнизона, "сосредоточено до 400 человек красных и Совдепа". В Верхнеудинской тюрьме, рассчитанной на 450 заключенных, на 7 сентября было уже 800 человек "и впредь продолжают прибывать...". В Иркутской губернской тюрьме, рассчитанной на 1445 мест, 18 августа был 941 заключенный, в том числе 733 "советских". Иркутский губернский тюремный инспектор доносил в министерство юстиции 5 сентября: "В данное время тюрьмы быстро заполняются и не будет ошибкой сказать, что в ближайшем будущем, с открытием действий судебными установлениями, население тюрем близится к норме, определяемой штатным числом мест" 31 .

Опытный тюремщик, однако, ошибся в расчетах: к ноябрю-декабрю не только в Иркутской губернии, но повсеместно норма по загрузке тюрем была "перевыполнена". Об этом свидетельствует следующая таблица, составленная по донесениям местных тюремных властей в министерство юстиции Сибирского правительства 32 :

Места заключения
 Кол-во штатных мест
 Число заключенных в них:
 
муж.
 жен.
 детей
 
Иркутская губ. тюрьма
 1445
 1720
 100
 14
 
Минусинская уездная тюрьма
 225
 349
 9
 1
 
Читинская тюрьма
 600
 970
 25
 1
 
Верхнеудинская тюрьма
 450
 642
 12
 3
 
Новониколаевская гор. тюрьма
 120
 273
 43
 3
 
Шадринская тюрьма
 121
 509
 25
 3
 
Челябинская тюрьма
 676
 956
 69
 10
 
Омская обл. тюрьма
 250
 607
 63
 2
 
Камышловская тюрьма
 125
 472
 24
 8
 
Тобольская каторжная тюрьма
 719
 1525
 -
 -
 
Кокчетавская тюрьма
 18
 159
 26
 -
 
Барнаульская тюрьма
 175
 517
 83
 9
 
Бийская тюрьма
 120
 382
 24
 2
 

Как видно из таблицы, "белая" власть Сибири "трамбовала" тюрьмы арестованными, не зная передышки, при этом не щадила ни женщин, ни детей. Общий итог действиям репрессивной машины подвело в своем отчете за 2-е полугодие 1918 г. колчаковское министерство юстиции - прямой наследник министерства юстиции Сибирского правительства. "Особо значительные затруднения, - указано в отчете, - были встречены при размещении по тюрьмам гражданского ведомства красногвардейцев, красноармейцев и других лиц, взятых под стражу в связи со свержением бывшей Советской власти, каковыми лицами в первое же время были переполнены все места заключения гражданского ведомства. Большая скученность арестованных и опасность развития среди них эпидемических заболеваний вызвали необходимость перевести лиц, подлежащих содержанию под стражей до Учредительного собрания, из мест заключения Западной Сибири в Тобольскую каторжную тюрьму. Затем вследствие громадного притока в тюрьмы лиц, причастных к деятельности Советской власти, явилась необходимость открыть для функционирования упраздненную постановлением Временного правительства России в 1917 г. Александровскую пересыльную тюрьму (в 70 верстах от Иркутска)" 33 . В Тобольскую каторжную тюрьму было направлено свыше 1000 заключенных, в Александровскую каторжную и другие тюрьмы Иркутской губернии - более 3000 арестованных.

Но это была лишь небольшая часть из того огромного потока заключенных, который нарастал с каждым днем. К местным жертвам репрессий добавлялись эшелоны с узниками, прибывавшими из Поволжья, с территории Самарского правительства КОМУЧа, где развертывалось наступление Красной Армии. Все это привело к чрезвычайному хаосу при передвижении и размещении многотысячной массы арестованных. Эшелоны с заключенными беспорядочно двигались то в Восточную Сибирь, то обратно на Запад, закупоривая железную дорогу. Всюду отказывались их принимать из-за переполнения мест заключения, обрекая тысячи невинных людей на невыносимые страдания в тюрьмах на колесах. Власть не знала, что делать со своими жертвами.

В октябре 1918 г. была создана особая комиссия из представителей министерств - военного, юстиции и внутренних дел, которая долго думала и нашла "соломоново" решение - сплавить поток арестантов подальше с глаз - на Дальний Восток, в частности на Русский остров у Владивостока, или же загнать за колючую проволоку концлагерей. Там, рассуждали власти, места хватит всем 34 .

О масштабах эпидемии, начавшейся осенью 1918 г., дает представление следующий документ. Это - срочная телеграмма тюремного отделения министерства юстиции от 30 ноября, разосланная всем губернским комиссарам и тюремным инспекторам. В ней сообщалось: "Появившиеся случаи заболевания сыпным тифом приняли размеры эпидемических заболеваний в целом ряде крупных городов на территории Сибири, распространившись в то же время и на места заключения этих городов. В настоящее время заболевания тифом в некоторых переполненных заключенными тюрьмах

принимают угрожающие размеры. К таким тюрьмам, по сообщению местных властей, относятся: Челябинская, Петропавловская, Тюменская, Новониколаевская, Томская, Томское исправительное отделение - как очаги эпидемических заболеваний; Красноярская, Иркутская, Александровская каторжная тюрьмы и Читинская - как особо угрожаемые эпидемией, и Курганская, Ишимская, Тюкалинская, Омская, Барнаульская, Мариинская, Каинская, Минусинская, Верхнеудинская, Нижнеудинская, Семипалатинская, Павлодарская - как угрожаемые эпидемией тифа. Ввиду сего тюремное отделение министерства юстиции, по приказанию товарища министра, просит распоряжения о прекращении пересылки арестантов во все перечисленные места заключения впредь до особого извещения" 35 .

По данным врачебно-санитарного управления министерства внутренних дел, больных сыпным тифом за вторую половину ноября 1918 г. было 696 человек, возвратным - 509, в декабре произошел резкий скачок: сыпным тифом уже болело 3424 человека, возвратным - 1894. Пик эпидемии наступил в марте 1919 г., когда больных сыпным тифом насчитывалось уже 11 033 человека, возвратным - 5141.

При чрезвычайном переполнении тюрем эпидемия распространялась с молниеносной быстротой. Из 78 мест заключения она захватила 43.

Власти впали в панику от того, что натворили собственными руками. Тюремщики из министерства юстиции обратились в министерство внутренних дел с просьбой оказать медицинскую помощь. Из МВД ответили кратко: "Ни врачей, ни других лиц медперсонала не имеется" 36 . Пригласить лекарей из других губерний тоже не удалось: везде свирепствовала эпидемия. Запросили помощь у военных. Ответ был тот же: из-за большого некомплекта врачей в Сибирской армии "удовлетворить вашу просьбу не представляется возможным" 37 . Роковой круг замкнулся. Узникам оставалось одно - умирать в тифозном бреду. И умирали сотнями, как мухи от осенних холодов.

Даже в столичной Омской тюрьме, под носом у правительства, творилось то же самое. Орган совета профсоюзов Омская газета "Рабочий путь" в конце августа 1918 г. напечатала сообщение "В Омской тюрьме" за подписью "Заключенный". В нем говорилось: тюрьма рассчитана на 160 - 180 арестантов, а в ней содержится около 450 человек. "В камерах, где тяжело сидеть 4 - 5 душам, садится до 10 - 12 и более человек. Камеры закрыты на круглые сутки: выпускают только на получасовую прогулку и 3 - 4 раза в день для отправления естественных надобностей". В камерах вонь, грязь. Питание - на редкость скверно испеченный хлеб, а вместо обеда "какая-то бесцветная, порой вонючая и всегда съедобная только для самой неразборчивой свиньи баланда" 38 . Газета в том же номере сообщала о вспышке в тюрьме холеры.

Из Троицка тюремный инспектор сообщал, что в городе более 1000 человек больны тифом. Из-за перегруженности города войсками и беженцами нет даже возможности найти помещение под тюремную больницу. Особое совещание по вопросу о причинах распространения эпидемии в Троицкой уездной тюрьме пришло к выводу: "Главными причинами заболеваний были: переполнение тюрьмы заключенными, плохие санитарные условия, в которых находятся заключенные, вследствие ветхости и сырости самого тюремного здания, отсутствие топлива, белья, постельных принадлежностей и одежды, а главное - занос в тюрьму тифа политическими арестантами" 39 .

К указанным причинам необходимо добавить еще одну - нищенское кормовое довольствие заключенных. В 1918 г. в Курганской тюрьме на содержание "здоровых" арестантов расходовали 1 руб. 12 коп., в то время как фунт черного хлеба стоил 30 коп., белого 50 коп., фунт крупы - 1 руб., фунт мяса - до 2 руб. Уездный попечительный совет, признав крайне скудное содержание заключенных, ходатайствовал о выделении на 1919 г. для содержания "здоровых" арестантов - по 1 руб. 62 коп., больных - до 4 руб., ибо, по словам попечителей, цены на лекарства "возросли до невероятных размеров". В Читинской тюрьме, по сообщению управляющего областью, отпускалось на содержание "здоровых" заключенных 1 руб. 43 коп., в Нерчинской - 1 руб. 69 коп., Верхнеудинской - 2 руб. 30 коп. А правительство ассигновало на 1919 г. на каждого арестанта 1 руб. 50 коп. - 2 руб. Даже забайкальский губернатор, ярый приверженец режима, бунтовал. При таком довольствии, сообщал он

правительству, "правильное функционирование тюремных больниц в Забайкалье представляется невозможным". Ибо даже вдвое большее довольствие не покрывало минимальных потребностей больных 40 . И такое творилось в богатой продовольствием Сибири. Власти преднамеренно морили десятки тысяч заключенных голодом.

В архивах сохранились официальные данные о численности заключенных, заболевших тифом и умерших за период с октября 1918 г. по ноябрь 1919 г. Согласно этому документу, всего заболело 10654 заключенных и умерло около 1000 41 . Но эти данные явно преуменьшены. Как видно из таблиц учета умерших, далеко не из всех мест заключения поступали такие данные, а в тех, что были присланы, имеется много разночтений, что свидетельствует о хаотичности и несовершенстве учета 42 .

Заглянем теперь внутрь огромного тюремного аппарата "белой" Сибири. Венчало его Главное управление местами заключения (ГУМЗ), своего рода ГУЛАГ. Возглавлял управление, конечно же, военный - генерал П. К. Гран, безжалостный тюремщик старорежимной закваски. В подчинении ГУМЗ находилось 78 мест заключения, в том числе особорежимные - Александровская каторжная, Александровская пересыльная тюрьмы (в Иркутской губернии), Тобольская каторжная, Пермское, Томское и Николаевское исправительные отделения. В архивах ГУМЗ сохранилась ведомость мест заключения с указанием числа заключенных в них по данным на январь 1919 г. Это то наследство, которое Сибирское правительство передало колчаковскому режиму. Знакомство с этим наследством, несомненно, представит интерес для современного читателя. Поэтому приведем содержание ведомости полностью 43 .

Акмолинская область
   
тюрьмы: Омская, Акмолинская, Кокчетавская, Петропавловская, общее число заключенных
 1353
 
Амурская область
   
Благовещенская тюрьма
 сведений нет
 
Енисейская губ.
   
тюрьмы: Красноярская, Ачинская, Енисейская, Канская, Минусинская
 2141
 
Забайкальская обл.
   
тюрьмы: Читинская, Верхнеудинская, Нерчинская
 1827
 
Иркутская губ.
   
тюрьмы: Иркутская, Балаганская, Бодайбинская, Киренская, Нижнеудинская, Александровская каторжная, Александровская пересыльная.
 4619
 
Оренбургская губ.
   
тюрьмы: Оренбургская, Верхнеуральская, Орская, Троицкая, Челябинская
 1751
 
Пермская губ.
   
тюрьмы: Пермская, Верхнетурская, Екатеринбургская, Ирбитская, Камышловская, Красноуфимская, Кунгурская, Соликамская, Чердынская, Шадринская, Пермское и Николаевское исправ. отделения
 4227
 
Приморская обл.
   
тюрьмы: Владивостокская, Хабаровская, Никольск- Уссурийская
 760
 
Сахалинская обл.
   
тюрьмы: Сахалинская, Николаевская-на-Амуре
 209
 
Семипалатинская обл.
   
тюрьмы: Семипалатинская, Каркаралинская, Павлодарская, Зайсанская, Усть-Каменогорская
 496
 
Тобольская губ.
   
тюрьмы: Тобольская, Березовская, Ишимская, Турская, Туринская, Тюкалинская, Тюменская, Ялуторовская, Тобольская каторжная
 4017
 
Тургайская обл.
   
тюрьма: Кустанайская
 250
 
Томская губ.
   
тюрьмы: Томская, Карийская, Кузнецкая, Мариинская, Новониколаевская, 1-е Томское исправит, отд.
 2419
 
Алтайская губ.
   
тюрьмы: Барнаульская, Бийская
 1096
 
Уральская обл.
   
тюрьмы: Уральская, Гурьевская, Лбищенская
 433
 
Уфимская губ.
   
тюрьмы: Уфимская, Белебеевская, Бирская, Златоустовская, Мензелинская, Стерлитамакская
 2057
 
Якутская обл.
   
тюрьмы: Якутская, Вилюйская, Олекминская
 168
 
ИТОГО: 78 мест заключения, в них заключенных 28298

Как следует из пояснительной записки министерства юстиции, данные о численности заключенных неполные; сведения были представлены по 50 тюрьмам, причем, как видно из других сообщений с мест, число заключенных в ряде случаев в приведенной выше таблице занижено. По расчетам министерства, во всех 78 тюрьмах содержалось 29462 арестанта. Сюда не вошли заключенные, находившиеся при управлениях милиции и в арестантских исправительных заведениях для несовершеннолетних, а также в местах заключения, подведомственных военным властям. Так что численность заключенных на 1 января 1919 г. намного превышала 30 тыс. человек. В связи с ужесточением репрессивной политики пришедшего к власти колчаковского режима министерство юстиции прогнозировало увеличение численности заключенных до 50 тысяч 44 . Но режим намного "перевыполнил" эту норму. По данным сибирских архивов, в конце 1918 г. в тюрьмах Сибири томилось около 75 тыс. человек 45 .

Хватательный азарт "белой" власти Сибири по отношению к своим политическим противникам был столь велик, "нахватали" так много, что 78 тюрем, переполненных вдвое - втрое против нормы, смогли вместить лишь часть арестованных. Положение усугублялось грандиозной вспышкой эпидемии тифа и других болезней. К такому повороту событий будущие сподвижники Колчака оказались абсолютно не готовы. Но они думали не о помощи своим безвинным жертвам, а о том, куда девать новые партии арестованных. И бесчеловечный выход был найден - в концлагеря.

ВСЯ СИБИРЬ - ОГРОМНЫЙ КОНЦЛАГЕРЬ

Почему "белый" режим Сибири ухватился за концлагеря? Причина проста: за колючую проволоку можно было загнать чуть ли не все население Сибири, места хватило бы всем. Если в тюрьмах многих пунктов насчитывалось по 300- 500 узников и лишь в некоторых крупных городах переваливало за 1 - 2 тысячи, то в концлагерях таких городов было по 10 - 15 тысяч, а в Омске, например, превысило 30 тысяч заключенных. Судя по официальным данным, власти Сибири в конце 1918 г. упрятали в концлагеря в 30 с лишним раз больше узников, чем во все 78 тюрем.

Первостепенную "заботу" об устройстве густой сети концлагерей правительство Сибири проявило с первых шагов своего правления. В этом отношении оно прилежно следовало примеру чехов, которые, захватывая города и селения, прежде всего устремлялись в лагеря, где находились военнопленные немцы, австрийцы и мадьяры, и превращали эти места в жестокие застенки. Таково было повеление правительства стран Антанты. При Советской власти военнопленные всех национальностей пользовались широкими гражданскими правами и свободами, осуществляли демократическое самоуправление и занимались разнообразной производственной деятельностью, что обеспечивало им относительный материальный достаток. После переворота положение их радикально изменялось. Лагеря превращались в концлагеря в подлинном смысле этого слова.

В ходе мятежа сюда стали загонять и тысячи приверженцев Советской власти, всех, кого подозревали в нелояльности по отношению к новому режиму.

За июнь - октябрь 1918 г. вся Сибирь, как оспой, покрылась язвами этих вместилищ людских страданий. Свои "выдающиеся достижения" в этой области правительство передало по наследству Уфимской директории, а после ее свержения - колчаковскому режиму. Директория во время своего мимолетного правления решила провести "инвентаризацию" полученного наследства. В связи с этим было принято постановление "О порядке содержания и концентрации военнопленных", подписанное главой директории Н. Д. Авксентьевым и главнокомандующим армии директории ген. В. Г. Болдыревым. 25 октября главком своим приказом N 17 объявил это постановление 46 . Оно во многом повторяло июльское постановление Сибирского правительства, но еще больше ужесточало его. Военнопленных предписывалось эвакуировать из прифронтовой полосы и разместить исключительно в больших лагерях, лагеря не менее 5 тысяч заключенных упразднялись. Военнопленных немцев, мадьяр, турок и других национальностей "вражеской ориентации" предлагалось сосредоточить в отдельных лагерях и провести их строгую регистрацию, причем офицеров собрать в особых лагерях, "установив за ними строгий надзор". Военнопленных славянского и романского происхождения (чехословаков, поляков, югославян, карпаторусов, ру-

мын и итальянцев) сосредоточить в национальных лагерях. Им разрешалось вступать в свои национальные формирования, а не желавшие этого зачислялись в рабочие дружины.

Конкретизируя это постановление директории, командование Сибирской армии, в распоряжении которой находились концлагеря, 5 ноября издало свирепый приказ. В нем указывалось, что в лагерях "много вольностей и послаблений". "В соответствии с сим, - повелевал командующий армией, - категорически приказываю командирам корпусов безотлагательно установить среди военнопленных германцев, австрийцев и мадьяр самую суровую дисциплину и энергичными мерами строгости заставить их понять настоящее положение их в России, излишнюю мягкость в обращении исключить. Малейшее проявление со стороны военнопленных злой воли или неповиновения карать немедленно переводом на положение арестантов. Особенный надзор иметь за военнопленными офицерами, безусловно не допуская в отношении этой категории военнопленных абсолютно никаких снисхождений" 47 .

В соответствии с постановлением директории назначались заведующие лагерями военнопленных в крупных регионах. Эту роль, конечно же, отдали чехословакам. Так, в Поволжском районе приказом ген. Болдырева областным заведующим концлагерей был назначен чешский прапорщик В. Чех, в Уральской области - подпоручик И. Пиффль.

Главной целью приказа ген. Болдырева N 17 было разграничить влияние чешских и российских властей на распоряжение концлагерями, отделить военнопленных австро-германской коалиции от остальной массы и отдать их в преимущественное распоряжение командования чехословацкого корпуса. Российских же пленников лагерей и лиц славянского и романского происхождения намеревались разместить в отдельных концлагерях под властью только российских военных. В существовавшем положении, когда и "свои", и "чужие" пленники содержались совместно и над всеми почти повсюду властвовали чешские офицеры, ген. Болдырев, по свидетельству штаба Сибирской армии, "усмотрел умаление суверенитета российского государства и строго разграничил приказом N 17 сферы влияния русских и чехословацких властей" 48 .

Но намеченное "размежевание" так и осталось на бумаге. Военнопленных разделить на "своих" и "чужих" не удалось, они остались смешанными по составу, как и осталась над ними, как правило, власть чехословацких офицеров. Произошло это из-за амбициозной политики чехословацкого командования, которое хотело властвовать над всем. Бывший командующий Сибирской армии ген. П. П. Иванов-Ринов сказал об этой политике вполне откровенно: "Чехи хотят свести Россию на вторые роли, а сами главенствовать в славянском мире. Поэтому мешают ей встать на ноги" 49 . Это же, но более дипломатично, подтвердило и специальное отделение по делам военнопленных штаба Сибирской армии в обзоре взаимоотношений с чехословаками по вопросу об управлении концлагерями. "Дело в том, - отмечалось в документе, - что с первых же дней после свержения Советской власти некоторые концлагеря, например, Омский, были взяты чехословацкими войсками в свое исключительное ведение. Без сомнения, это было сделано по соображениям государственной безопасности, ибо русская власть не имела возможности сразу же поставить на должную высоту охрану лагерей, в которых, конечно, находилось немало большевистски настроенных элементов. Чехи с честью выполнили эту трудную задачу, поставив военнопленных в такие условия содержания, при которых уже исключается возможность каких бы то ни было выступлений. Впоследствии чехословацкие военные власти выразили даже желание взять все без исключения концлагеря в свое исключительное и нераздельно распоряжение". Ген. Болдырев и директория пытались этому воспрепятствовать. "Но недоразумения, - осторожно говорилось в документе, - до сих пор продолжаются" 50 . И продолжались они до ухода чехословаков из Сибири. И австро-германские, и российские (часто именуемые "советскими") пленные горе мыкали вместе, получая удары как от чехословацких, так и от российских стражников.

Вернемся к "инвентаризации" того, что сотворили "белые" власти Сибири и чехословацкие мятежники по части организации сибирского ГУЛАГа.

Штаб Сибирской армии составил карту-схему расположения концлагерей от Урала до Приморья с указанием численности в них военнопленных. Картина получилась повергающая в шок. Вся эта территория предстала как один огромный концлагерь. Ввиду исторической значимости данного документа воспроизводим его содержание полностью 51 .

Постоянные концлагеря

Места размещения
 Число находящихся в них пленных
 Число отпущенных на работы
 Всего пленных
 
1. Екатеринбург
 3200
 299
 3499
 
2. Шадринск
 339
 1730
 2069
 
3. Челябинск
 642
 3701
 4343
 
4. Тобольск
 577
 1244
 1821
 
5. Тюмень
 3297
 1087
 4384
 
6. Курган
 1178
 1851
 3029
 
7. Петропавловск
 8893
 5641
 14534
 
8. Омск
 18850
 14575
 33425
 
9. Семипалатинск
 684
 1087
 1771
 
10. Томск
 5641
 5635
 11276
 
11. Новониколаевск
 4220
 8306
 12526
 
12. Барнаул
 2682
 1692
 4374
 
13. Бийск
 1963
 2487
 4450
 
14. Ачинск
 2882
 353
 3235
 
15. Красноярск
 9076
 2713
 11789
 
16. Канск
 1071
 917
 1988
 
17. Иркутск
 3636
 5455
 9091
 
18. Березовка (Ирк. губ.)
 7343
 7343
 14686
 
19. Никольск-Уссурииск
 3935
 286
 4221
 
20. Владивосток
 8000
 -
 8000
 

Вновь созданные концлагеря

1. Верхотурье
 -
 61
 61
 
2. Туринск
 223
 131
 354
 
3. Ирбит
 959
 160
 1119
 
4. Камышлов
 323
 7
 330
 
5. Златоуст
 3344
 -
 3344
 
6. Троицк
 -
 1168
 1168
 
7. Ялуторовск
 386
 786
 1172
 
8. Атбасар
 4
 -
 4
 
9. Ишим
 848
 2083
 2931
 
10. Кокчетав
 89
 140
 229
 
11. Тюкалинск
 31
 2201
 2232
 
12. Тара
 193
 1994
 2187
 
13. Каинск
 84
 1585
 1669
 
14. Павлодар
 429
 368
 797
 
15. Славгород
 529
 69
 598
 
16. Кузнецк
 12
 280
 292
 
17. Змеиногорск
 -
 511
 511
 
18. Усть-Каменогорск
 -
 537
 537
 
19. Мариинск
 291
 724
 1015
 
20. Хабаровск
 1457
 -
 1457
 
21. Спасское
 8
 -
 8
 

Национальные лагеря

Чехословаков - в Омске (3147 человек) и Иркутске (101 чел.); югославян - в Томске (2921); поляков - в Новониколаевске (1571); румын - в Петропавловске (3565); карпаторусов - в Омске (5119); эльзасцев и итальянцев - в Томске (38). Численность этих лагерей включена в общий расчет пленных по соответствующим городам.

Строившиеся концлагеря

Благовещенск, Иман, Шкотово, Раздольное.

Итак, перед нами официальный документ, изобличающий "белый" режим Сибири как режим террористический. Только за полгода своего существования он задействовал 41 концлагерь и еще 4 спешно сооружал. Причем в некоторых крупных городах действовало по нескольку лагерей, например, в Омске три. В них режим загнал почти миллион (914 178) человек, отвергавших реставрацию дореволюционных порядков. Среди этих жертв тюремщиков насчитывалось около 8 тысяч инвалидов. Сколько было за колючей проволокой больных тифом, лихорадкой, дизенте-

рией, об этом составители документа умолчали. Более 520 000 узников режим угнал на рабский, почти неоплачиваемый труд на предприятиях и в сельском хозяйстве.

Таким образом, налицо чудовищный архипелаг ГУЛАГ, не вымышленный, реальный, подтвержденный документально его устроителями. Но в "Архипелаге ГУЛАГ" г-на А. И. Солженицына об этом ни слова, как и в писаниях его последователей А. Н. Яковлева, Д. А. Волкогонова, их подражателей помельче. А ведь все они клянутся перед читателями, что пишут о нашей истории только правду. Сам г-н Солженицын поклялся в этом, выступая с лекцией перед Нобелевским комитетом. Но вот почти миллиона в концлагерях и 75 тысяч заключенных в тюрьмах "белой" Сибири он и его последователи почему-то не заметили. Их страсть к обличению всего советского затмила им глаза на все, что происходило вне Советской России, за линией фронтов гражданской войны. Эти "правдолюбцы" оказались из числа тех, кто видит соринку в чужом глазу, а в своем не замечает бревна.

А. И. Солженицын начинает свой "Архипелаг ГУЛАГ" с периода гражданской войны. В предисловии он заявляет: "Я не дерзну писать историю Архипелага: мне не довелось читать документов". Но все же "дерзнул" и написал, прибегнув к фигуре умолчания о всем том, что творилось за линией фронтов гражданской войны в стане "белых" режимов. Нет сомнения, что дотошный автор хотя бы в общем виде все же знал, что делали "белые" режимы на подвластной им территории, но слукавил, сделав вид, будто это ему неведомо. Он представляет Советскую республику 1918 - 1920 годов в этаком вакууме, без каких бы то ни было врагов. А власть республики наделена им якобы врожденной склонностью к терроризму. О том, что эту власть ее враги брали за горло, что страна была ввергнута в гражданскую войну и сдавлена железным кольцом вражеских фронтов, что против нее были двинуты более чем миллионная армия интервентов и полностью экипированные ими белогвардейские войска, что Советская власть вынуждена была отчаянно защищаться, - об этом в "Архипелаге ГУЛАГ" нет даже и намека. Вот такая преподносится в нем правда истории, которая хуже лжи. Недаром еще Л. Н. Толстой страстно призывал - не лгать путем умолчания. По справедливости, историю архипелага ГУЛАГ в России г-н Солженицын должен был начинать не с "красного" режима, а с "белого". Но он, опьяненный антисоветизмом, поступил наоборот, сделав вид, будто "белого" террора вообще не существовало, а был только "красный" террор.

Что касается того и другого террора, то есть возможность сопоставить их масштабы. На конец 1918 г. в Советской России, по сведениям ВЧК, в заключении было чуть больше 42 000 контрреволюционеров, бандитов и спекулянтов, в том числе в тюрьмах 22 000 и в концлагерях менее 2000 52 . А в царстве "белых" только на востоке страны находилось около 1 млн. в концлагерях и 75 тыс. в тюрьмах, то есть в 20 с лишним раз больше. Наивным читателям постоянно втолковывают, что сведениям ВЧК верить нельзя. Но почему их заставляют верить, например, мифическим сведениям деникинской комиссии по расследованию "злодеяний" большевиков о 1700 тыс. жертв "красного" террора, сфабрикованным контрразведкой в пропагандистских целях, и не верить данным ВЧК? Сведения своей контрразведки, как явно несостоятельные, стеснялся афишировать даже сам ген. Деникин. Господа обличители явно меряют честность других по себе.

Заглянем теперь за колючую проволоку и крепкие заборы концлагерей и попытаемся узнать, что там происходило. Об этом лучше всего могли бы поведать документы чехословацкой администрации лагерей. Но все покрыто тайной и хранится в архивах чехословацкого корпуса в Праге. Правда, кое-что все же просачивалось в печать. Так, в официальном органе группы чехословацких эшелонов, разбойничавших под командой Гайды на Сибирской магистрали за Уралом, газете "Известия войск Восточного фронта" промелькнуло весьма примечательное сообщение о том, что в лагерях, подведомственных чехословакам, содержится масса российских граждан, даже не сочувствующих Советской власти. Эти люди, писала газета, "держатся в заключении, при плохой пище, недостаточной одежде - масса без шинелей и т. д. Держатся целые месяцы без подробного следствия, держатся бог весть почему, быть может, затем, чтобы они в конце концов сделались заядлыми врагами Сибирского правительства, где арестованные русские помещены в лагерях для военнопленных, находящихся в ведении чехословацкого командования". Оно якобы "время от времени" обращалось к русским властям с предложением о "необходимых мерах улучшения" - выда-

че заключенным мыла, белья, чайников и т. д. Но правительство "проявляет только чувствительность в вопросе о смертной казни (ее введения твердо требовали чехословаки. - Авт.), но в то же время оставляет в заключении невиновных..." 53 . Как видим, даже у чехословацких тюремщиков прорезалось сознание того, что в отношении массы невиновных российских граждан творится преступление, в котором участвуют и они, чехословаки.

Весь трагизм положения заключенных в концлагерях раскрывают сохранившиеся архивные документы. Вот доклад санитарного врача Омского гарнизона от 20 августа 1918 г. о положении заключенных 1-го концлагеря. "Места заключения политических арестованных в 1-м концлагере, - говорится в докладе, - могут явиться весьма серьезным источником распространения заразы (тифа, холеры и пр.), если таковые здесь обнаружатся. Содержатся заключенные в крайне антисанитарных условиях: смены белья у большинства нет, некоторые имеют вместо рубашки одни грязные лоскуты, нет шинелей, спят на голых нарах, во многих бараках окна разбиты, и в холодную погоду в помещениях холодно, особенно ночами. Мыло не выдается вовсе, много насекомых на теле и в белье. Хотя в бане заключенные время от времени моются, но значение ее при грязном содержании заключенных, при отсутствии белья и мыла сводится почти на нет. Кипяченой воды для питья в казармах нет, пища выдается плохая, малопитательная и в недостаточном количестве, хлеб грубый, в котором находятся почти неразмолотые зерна и ости.

Плохая пища является, по моему мнению, одной из причин обилия желудочно-кишечных заболеваний среди заключенных, а эти последние создают благоприятную почву для появления и распространения холеры". К этим бедам, по словам врача, добавилась цинга 54 .

Одновременно в августе докладывал властям о положении заключенных и заведующий 1-м концлагерем. Он сообщал, что в лагере в то время содержалось 2196 русских граждан. Многие из них были допрошены еще в июне, но результаты до сих пор неизвестны. "Казенный паек однообразный и, конечно, не хватает. Не имевшие средств от родных просят об увеличении пайка. Большинство арестованных совершенно без денег, продают одежду, чтобы в лагерной лавке покупать продовольствие, так что многие в одних только брюках и рубахах, без шинелей, обуви и гимнастерок, что именно чувствительно отзовется при наступающих холодных ночах.

Все мои просьбы и требования об улучшении положения арестованных у надлежащих учреждений остались пока безрезультатными". Заведующий лагерем отмечал, что многие из арестованных работали в советских учреждениях ради куска хлеба. "И была бы большая ошибка, нетактичность политическая, чтобы настроить их против себя". Но власти как раз это и делали, вызвав в конечном счете против себя всенародное восстание. В докладе также отмечалось крайне бедственное положение семей арестованных. Им не выплачивали жалованья, выбрасывали из квартир с малыми ребятишками. "В канцелярию мою являются ежедневно плачущие женщины, просят защитить перед домовладельцами и проч.". Им, считал заведующий, надо помочь, они ни в чем не виноваты, и просил поставить этот вопрос перед Сибирским правительством 55 . Но правительство пеклось совсем о другом.

Прошло около месяца, наступил сентябрь с первыми сибирскими холодами, а помощи заключенным - никакой, и их бедственное положение ухудшалось с каждым днем. Врач политических заключенных 1-го концлагеря с тревогой сообщал военно- санитарному инспектору Западно-Сибирского военного округа: "Доношу, что с наступлением холодной погоды среди политических арестованных наблюдается резкое увеличение простудных и остролихорадочных заболеваний: ежедневно приходится отправлять в госпиталь и лазарет 1 -го лагеря по 10 человек, но это - еще далеко не исчерпывает всего числа больных, часто с температурой 38,5, принуждены оставаться в нетопленых, дырявых бараках, в большинстве случаев не имея не только шинелей, даже верхней рубашки.

Неоднократные просьбы коменданта об отпуске теплой одежды для арестованных до сих пор положения не изменили. Если принять во внимание, что арестованные получают сильно урезанный паек военнопленных, то все данные для развития всевозможных эпидемий налицо" 56 . И предсказанная эпидемия вскоре разразилась.

А вот голос самих узников концлагеря. Его подали арестованные красноярского, ачинского, боготольского, минусинского и других отрядов. Не добившись облегчения своей участи от местных властей, они направили обращение самому министру юстиции Сибирского правительства. Этот документ

- крик отчаяния до предела измученных людей. Нас, писали заключенные, держат уже три месяца, но многие еще не допрошены, мы разуты, раздеты, без белья, голодные. "Ежедневные заболевания разными болезнями, как, например, дизентерией, тифом, лихорадкой и другими болезнями, и мы не можем понять, почему нас так содержат в свободной демократической стране. И ранее, отбывая наказания во времена царизма за политические убеждения, с нами лучше обращались. Еще просим вас, г-н министр, немедленно улучшить наше положение, потому что масса при таких условиях может сделать шаг не совсем благоприятный, не считаясь со своей смертью, потому что от заболеваний получается смерть, которая страшней пули" 57 .

Результат был тот же - зловещее молчание правительства, выдававшее его намерение умертвить тысячи тех, кто подозревался в нелояльности к "белому" сибирскому режиму. Если такое отношение к тысячам узников царило в столичном концлагере, то в других лагерях произвол возрастал прямо пропорционально их удалению от столицы "белой" Сибири.

В 1918 г., по некоторым данным, в концлагерях Сибири умерло около 17 тысяч заключенных 58 .

При чтении приведенных выше документов на память приходят бдения солженицынского Ивана Денисовича в советском концлагере. Бдения тягостные, но их все же нельзя сравнить с теми, что переживали сотни тысяч узников концлагерей "белой" Сибири. Сам Иван Денисович признавался: "Житуха, умирать не надо". И свой лагерный день подытожил, как "ничем не омраченный, почти счастливый". Конечно, по меркам лагерной жизни. А вот узники сибирских концлагерей готовы были броситься умирать под пулями лагерной охраны, только бы вырваться из того ада, в который их вверг "белый" режим Сибири. Поэтому устрашать читателей ужасами концлагерей г-ну Солженицыну, по справедливости, следовало бы на примерах из другой жизни.

ИСТОЧНИКИ

1. Вольная Сибирь. Сборник IV. Прага, 1928. С. 103 - 104.

2. Там же. С. 105.

3. Архив русской революции. М., 1991. Т. 9 - 10. С. 284 - 286.

4. Вольная Сибирь. Сборник IV. Прага, 1928. С. 30.

5. Там же. С. 71.

6. Гинс. Г. К. Сибирь, союзники и Колчак. Пекин, 1921. Т. 1, часть 1. С. 60.

7. Там же. Т. 2, части 2 и 3. С. 518.

8. Gajda R. Moje rameti. Praha, 1921. S. 25.

9. Вольная Сибирь. Сб. IV. С. 108 - 109.

10. Gajda R. Указ. соч. С. 75.

11. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 176, оп. 2, д. 27, л. 5.

12. Там же, оп. 5, д. 2, л. 8.

13. Там же, л. 18.

14. Там же, л. 10.

15. ГАРФ, о. 827, оп. 5, Д. 41, лл. 1 - 2.

16. ГАРФ, с 5. 1700, оп. 5, д. 7, л. 9.

17. ГАРФ, о. 176, оп. 5, д. 2, л. 122.

18. Ceskoslovensy dennik, 3.X.1918.

19. ГАРФ, ф. 176, оп. 2, д. 27, л. 102.

20. Там же, л. 101.

21. Деникин А. И. Очерки русской смуты. Т. 3. С. 103 - 104.

22. ГАРФ, ф. 176, оп. 3, д. 6, лл. 29, 31, 33.

23. Известия войск Восточного фронта. 2.IX.1918.

24. Гинс Г. К. Указ. соч. Т. 1, ч. 1. С. 312.

25. Сибирский архив. Прага, 1929. Вып. 2. С. 73 - 74.

26. Газ. Волжский день, 23.VIII. 1918. Самара.

27. Журн. Известия Омского государственного историко- краеведческого музея, 1996, N4. С. 220.

28. ГАРФ, ф. 176, оп. 14, д. 41, л. 44 об.

29. Гинс Г. К. Указ. соч. Т. 2, ч. 2 и 3. С. 112.

30. Газ. Заря. 23.VI. 1918, Омск.

31. ГАРФ, ф. 827, оп. 1, д. 5, лл. 30 - 251.

32. Там же, д. 3, лл. 59 - 300.

33. Там же, оп. 11, д. 1, л. 2 об-3.

34. Там же, оп. 7, д. 34, л. 8.

35. Там же, д. 126, л. 61.

36. ГАРФ, ф. 148, оп. 4, д. 107, л. 46.

37. Там же, оп. 7, д. 34, лл. 51 - 54.

38. Газ. Рабочий путь, 25.VIII.1918, Омск.

39. ГАРФ, ф. 827, оп. 7, д. 34, лл. 51, 62.

40. Там же, лл. 80, 119.

41. Там же, д. 158, л. 151.

42. Там же, оп. 11, д. 106, лл. 48 - 60.

43. ГАРФ, ф. 176, оп. 5, д. 1542, лл. 33 - 34 об.

44. Там же, лл. 10 - 11.

45. Кадейкин В. А. Сибирь непокоренная. Кемерово, 1968. С. 44.

46. ГАРФ, ф. 176, оп. 2, д. 27, л. 248.

47. Там же, л. 274 об-275.

48. Российский государственный военный архив (РГВА), ф. 39499, оп. 1, д. 216, л. 5.

49. ГАРФ, ф. 176, оп. 3, Д. 6, л. 96.

50. РГВА, ф. 39499, оп. 1, л. 5.

51. ГАРФ, ф. 827, оп. 12, д. 99.

52. Лацич М. Я. (Судрабс). Два года борьбы на внутреннем фронте. М., 1920. С. 76.

53. Газ. Известия войск Восточного фронта, 26.VIII.1918.

54. ГАРФ, ф. 827, оп. 5, д. 41, л. 11.

55. Там же, л. 4.

56. Там же, л. 16.

57. Там же, л. 7.

58. ГАРФ, ф. 176, оп. 3, д. 56, л. 145.


© elibrary.com.ua

Постоянный адрес данной публикации:

https://elibrary.com.ua/m/articles/view/История-БЕЛЫЙ-ТЕРРОР-БЕЛАЯ-СИБИРЬ-КРОВЬЮ-УМЫТАЯ

Похожие публикации: LУкраина LWorld Y G


Публикатор:

Валерий ЛевандовскийКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://elibrary.com.ua/malpius

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

История. БЕЛЫЙ ТЕРРОР. "БЕЛАЯ" СИБИРЬ, КРОВЬЮ УМЫТАЯ // Киев: Библиотека Украины (ELIBRARY.COM.UA). Дата обновления: 01.04.2014. URL: https://elibrary.com.ua/m/articles/view/История-БЕЛЫЙ-ТЕРРОР-БЕЛАЯ-СИБИРЬ-КРОВЬЮ-УМЫТАЯ (дата обращения: 28.03.2024).

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
1511 просмотров рейтинг
01.04.2014 (3649 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
VASILY MARKUS
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Petro Semidolya
ВАСИЛЬ МАРКУСЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Petro Semidolya
МІЖНАРОДНА КОНФЕРЕНЦІЯ: ЛАТИНСЬКА СПАДЩИНА: ПОЛЬША, ЛИТВА, РУСЬ
Каталог: Вопросы науки 
7 дней(я) назад · от Petro Semidolya
КАЗИМИР ЯҐАЙЛОВИЧ І МЕНҐЛІ ҐІРЕЙ: ВІД ДРУЗІВ ДО ВОРОГІВ
Каталог: История 
7 дней(я) назад · от Petro Semidolya
Українці, як і їхні пращури баньшунські мані – ба-ді та інші сармати-дісці (чи-ді – червоні ді, бей-ді – білі ді, жун-ді – велетні ді, шаньжуни – горяни-велетні, юечжі – гутії) за думкою стародавніх китайців є «божественним військом».
9 дней(я) назад · от Павло Даныльченко
Zhvanko L. M. Refugees of the First World War: the Ukrainian dimension (1914-1918)
Каталог: История 
12 дней(я) назад · от Petro Semidolya
АНОНІМНИЙ "КАТАФАЛК РИЦЕРСЬКИЙ" (1650 р.) ПРО ПОЧАТОК КОЗАЦЬКОЇ РЕВОЛЮЦІЇ (КАМПАНІЯ 1648 р.)
Каталог: История 
17 дней(я) назад · от Petro Semidolya
VII НАУКОВІ ЧИТАННЯ, ПРИСВЯЧЕНІ ГЕТЬМАНОВІ ІВАНОВІ ВИГОВСЬКОМУ
Каталог: Вопросы науки 
17 дней(я) назад · от Petro Semidolya
ТОРГОВО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА ЕС В СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ: УСПЕХИ И НЕУДАЧИ
Каталог: Экономика 
26 дней(я) назад · от Petro Semidolya
SLOWING GLOBAL ECONOMY AND (SEMI)PERIPHERAL COUNTRIES
Каталог: Экономика 
32 дней(я) назад · от Petro Semidolya

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

ELIBRARY.COM.UA - Цифровая библиотека Эстонии

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

История. БЕЛЫЙ ТЕРРОР. "БЕЛАЯ" СИБИРЬ, КРОВЬЮ УМЫТАЯ
 

Контакты редакции
Чат авторов: UA LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Цифровая библиотека Украины © Все права защищены
2009-2024, ELIBRARY.COM.UA - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Украины


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android