М.: Компания Ритм эстейт, 2003, 256 с.

В рассматриваемой книге ее автор, доктор исторических наук, профессор Военного университета Ю. В. Рубцов обращается к одной из важных фигур сталинского времени. Жизненный путь Л. З. Мехлиса (1889 - 1953) при всех его индивидуальных особенностях характерен для многих партийных, советских и хозяйственных функционеров 20 - 50-х годов. Что позволило ему, человеку, не отличавшемуся особыми дарованиями ни в одной области, сохранять завидную непотопляемость при всех изменениях политического курса? Почему даже после керченской трагедии в мае 1942 г., одним из главнейших виновников которой был Мехлис, он отделался достаточно легким наказанием? Почему после окончания войны он вновь, как и до войны, возглавил министерство государственного контроля - ведомство с особыми полномочиями?

Ю. В. Рубцов показывает, что ответ на эти вопросы неоднозначен. В первую очередь здесь следует отметить абсолютную личную преданность И. В. Сталину, проверенную длительной работой в его аппарате, начиная с 1920-х годов. Преданность вождю искупала в определенной степени многие недостатки соратника Сталина.

К сожалению, многие авторы, пишущие о тех или других персонажах советской истории, даже не пытаются анализировать проблему "человек во власти", "человек и система". Заслуга Ю. В. Рубцова именно в том, что он показывает объективную востребованность сталинским режимом людей властолюбивых, жестоких, уверенных в своей способности решать за других, в каком обществе им предпочтительнее жить; с пониженным нравственным порогом.

стр. 218

При этом автор разрушает один из наиболее стойких мифов о сталинском времени - о якобы бескорыстии тогдашней элиты и жестоком наказании тех, кто преступал установленные рамки. Если сам Мехлис отличался, по словам Ю. В. Рубцова, ярко выраженным нестяжательством (думается, что его главной страстью была власть), то все-таки огромное число советских руководителей могли сказать о себе словами К. Маркса - "ничто человеческое мне не чуждо". Представляется, что борьба с так называемым "комчванством", проявлениями "личной нескромности" и подобными вещами объяснялась не только и не столько официальной линией на эгалитаризм, сколько стремлением верховной власти создать ситуацию, когда любой чиновник зависел от ее благорасположения, и падение с карьерной лестницы означало одновременно крах личного материального благополучия.

Автор отмечает "двойной стандарт, с которым руководство страны подходило к оценке противоправных действий представителей управленческой элиты и рядовых граждан". В отношении первой группы в основном наказание ограничивалось выговорами и денежными начетами. Можно, на наш взгляд, даже утверждать, что политическая система была объективно заинтересована в подобных нарушениях, ибо они позволяли держать чиновников "на крючке" и предъявлять им экономические обвинения в случае политической необходимости. Зато попытки глубокой ревизии финансово-хозяйственной деятельности на деле никак не приветствовались.

Интересен в этом плане рассказ Ю. В. Рубцова о втором "проколе" Мехлиса. Первый, как отмечалось выше, связан с событиями под Керчью весной 1942 г. Там полностью проявилась некомпетентность Мехлиса в военных вопросах. А его напористость и самонадеянность вкупе с профессиональной непригодностью ряда военачальников привели к тяжелейшему поражению. Второй случай произошел в 1948 г. По постановлению Совета министров СССР от 17 мая 1948 г. под руководством зам. министра госконтроля С. Т. Емельянова проводилась комплексная ревизия финансово-хозяйственной деятельности Совета министров Азербайджанской ССР. В ее ходе выявилась картина массовых злоупотреблений и преступлений со стороны управленцев всех уровней. В результате первый секретарь ЦК КП Азербайджана М. Д. Багиров направил телеграмму И. В. Сталину, обвинив ревизоров в дискредитации партийного и советского руководства. После этого была создана комиссия Политбюро ЦК во главе с Г. М. Маленковым. Она обвинила министерство госконтроля в извращении "понятия независимости контролеров в работе", зазнайстве, отрыве от местных партийных и советских органов. Два заместителя министра госконтроля были сняты с работы, а сам Мехлис получил выговор за якобы неправильное реагирование на сигналы руководителей республики и введение в заблуждение ЦК ВКП(б). Вслед за этим права госконтролеров были существенно урезаны.

Оба этих эпизода характерны для проблемы "человек во власти". В первом случае вина Мехлиса была несомненна, но остается вопрос о вине тех (Сталина), кто назначил безграмотного в военном отношении человека на пост представителя Ставки и наделил его колоссальными полномочиями. Во втором случае вина Мехлиса оказалась в том, что он, опытнейший аппаратчик, слишком рьяно ориентировал своих подчиненных на борьбу с коррупцией, не поняв опасности создания прецедента, чреватого тяжкими последствиями для политической элиты страны.

И все же абсолютная готовность Мехлиса признавать правоту высшего руководства (того же Сталина) и безропотно следовать его указаниям, позволила, как подчеркивает Ю. В. Рубцов, в обоих случаях "переломить ситуацию и вернуть доверие к себе" (с. 218).

Высоко оценивая книгу Ю. В. Рубцова, вместе с тем выскажем ряд замечаний. Едва ли можно согласиться, что "в изучении системы и механизма власти, сложившихся в СССР к концу 1920-х годов, ключевую роль играет исследование конкретной деятельности ближайших сподвижников И. В. Сталина" (с. 3). Неверно, что Н. И. Бухарин, М. П. Томский "никогда не были по-настоящему близки к вождю" (с. 7). Страдает упрощенчеством высказывание о том, что Мехлис "представлял из себя продукт 1937 г., ассоциируемой с ним репрессивной системы сталинизма в целом" (с. 162). Думается, что Мехлис, и в этом его типичность, был ярким отражением всей системы 1920 - 1950-х годов.

К сожалению, из книги не видно, был ли Мехлис на деле лишь рупором Сталина или пытался генерировать какие-то собственные идеи в рамках официальной идеологии. Характерен в этом плане эпизод с политическими лозунгами во время советско-финляндской войны 1939 - 1940 гг. Автор отмечает, что сформулированные в начале войны лозунги "об интернациональных обязанностях Красной Армии, о помощи финскому народу в его борьбе против гнета помещиков и капиталистов" не были близки и понятны большинству красноармейцев. Лишь затем они были заменены установкой на то, что "Красная Армия ведет войну за безопасность города Ленинграда и наших северо-западных границ". По мнению Ю. В. Рубцова, "правильно сформулировать эти установки в первую очередь было призвано руководство ПУР РККА" (с. 93). Но понятно, что при всем своем политическом весе Мехлис не имел права сам формулировать подобные вещи. Он мог лишь вносить свои предложения в высшие органы ЦК ВКП(б). Из текста, к сожалению, непонятно, выдвигал ли аппарат ПУРа новые предложения по этому поводу.

Несколькими страницами ниже автор рассказывает, как Мехлис в мае 1940 г. на совещании в наркомате обороны обратил внимание на необходимость

стр. 219

изучения и пропаганды русской военной истории, в которой были такие замечательные генералы, как "Суворов, Кутузов, Багратион.., которых чтит Красная Армия, унаследовавшая лучшие боевые традиции русского солдата" (с. 96). Но опять встает тот же вопрос: насколько это были новые мысли самого Мехлиса или, что гораздо вероятнее, он выступал в русле новых установок единственного официального теоретика - И. В. Сталина?

Ю. В. Рубцов утверждает, что в постановлении ЦК ВКП(б) от 12 июня 1942 г. и в приказе наркома обороны И. В. Сталина от 10 июля 1942 г., в соответствии с которыми Мехлис был снят с занимаемых должностей, в вину "герою" был поставлен "канцелярско-бюрократический стиль" руководства (с. 132). Нет сомнений, что этот стиль существовал, но задавался он не столько самим Мехлисом, сколько существовавшей системой. А упор на эти "существенные недостатки" был не причиной снятия Мехлиса, а скорее поводом.

Но эти замечания не меняют общей высокой оценки книги Ю. В. Рубцова. Автор абсолютно прав, указывая, что "Мехлис представлял собой один из наиболее ярких типов, порожденных властью" (с. 223). Поэтому рассказ о Мехлисе - это и рассказ о системе, нуждавшейся в таких людях, выращивавшей и выдвигавшей их. Хотелось бы пожелать, чтобы было больше умных, правдивых книг о соратниках Сталина, подобных книге Ю. В. Рубцова.

В. С. Измозик, доктор исторических наук, профессор Северо-Западного заочного политехнического института (университет) (Санкт-Петербург)

Постоянный адрес данной публикации: