Эта композиция прозвучала по радио весной 1960 года. Большинство ее участников - людей, знавших Дмитрия Михайловича Карбышева, близких ему, к тому времени были еще живы. Они помогли тогда создать подлинный облик непреклонного и мужественного человека, пролить свет на последний период его жизни. Нам кажется уместным в эти июньские дни познакомить читателей "Диалога" с драгоценными свидетельствами тех, кто работал и боролся рядом, рука об руку, с Дмитрием Михайловичем Карбышевым, легендарным генералом советской эпохи.

Мы расскажем вам о человеке, чью жизнь можно назвать подвигом, а смерть - бессмертием. Чей образ навсегда останется в памяти людей как символ верности воинскому долгу, как символ героической непреклонности и несгибаемой воли.

Мы расскажем о выдающемся военном инженере, ученом с мировым именем, верном сыне России, генерал-лейтенанте инженерных войск Дмитрии Михайловиче Карбышеве, посмертно удостоенном высокого звания Героя Советского Союза за исключительную стойкость и мужество, проявленные в борьбе с фашизмом.

Юность,
     выслушай эту повесть
И вывери нынче
             снова
Свою мечту, вдохновенье,
                  совесть,
Каждый свой шаг и каждое слово!
Давай-ка же с думою об Отчизне
Перелистаем
         сегодня
Страницы одной легендарной жизни,
Быль с коротким названием:
                       подвиг.
ВЕДУЩИЙ. Кто же он, этот человек, какими дорогами шел он в бессмертие? Предоставим слово документам, событиям, людям.

Выходец из военной семьи, человек без дворянских привилегий, без протекций, он сам пробивал себе дорогу в жизнь. С отличием окончив Военно-инженерное училище, Дмитрий Карбышев получает назначение в саперный батальон на Дальний Восток.

Здесь его застает русско-японская война. За отвагу и мужество, проявленные в боях, молодой офицер был награжден пятью боевыми орденами... А в 1906 году, по подозрению в проведении агитации среди солдат, Карбышева привлекают к суду "Общества офицеров" и на год отстраняют от службы.

Дмитрий Михайлович поступает в Военно-инженерную академию. Здесь он проявляет себя как талантливый исследователь и способный инженер. За лучший проект по фортификации его удостаивают премии имени генерала Кондратенко.

Первую мировую войну он встретил старшим производителем работ в Брестской крепости.

Человек из народа, Карбышев всегда был близок к солдатам, делил с ними все тяготы походной жизни.

Безгранично преданный своему делу - таким остался Дмитрий Михайлович в памяти его жены Лидии Васильевны.

КАРБЫШЕВА. Дмитрий Михайлович очень много работал. Целыми днями пропадал на позиции. Он всегда говорил: мать, ты на меня не сердись, служба на первом месте, на втором месте у меня семья. Люблю я вас всех крепко, все вам сделаю, но все-таки

служба на первом месте. Он вообще был страшно требовательный и к подчиненным, и в первую очередь к себе. Очень. Вот помню еще, в 1914 году на войне, когда мы переезжали на новую позицию, было так. Стоит разбитый дом. Он саперов помещает в самый лучший дом, берет себе самый разбитый. И подчиненные саперы его страшно любили, несмотря на то, что он был очень строг. Когда переезжали, бывало, он сам не ел, не пил, спать не ложился, пока не посмотрит, как солдаты устроились, поели ли, все ли у них в порядке, только тогда приходил домой, успокаивался. "Теперь, мать, и я могу поесть, зная, что мои дети, - как он говорил, - мои дети спокойно спят".

ВЕДУЩИЙ. Победный ветер Октября пронесся по стране.

Революция захватила Карбышева. В эти дни он был как никогда взволнован. Он словно помолодел, распрямился.

В дни Октября Карбышев слышал Ленина. Покоряющая сила ленинской правды помогла ему решить вопрос - с кем идти, в каком сражаться стане.

И подполковник бывшей царской армии Дмитрий Михайлович Карбышев - один из немногих крупных военных специалистов - без колебаний встал на сторону Советской власти. Вскоре он получил назначение отрядным инженером красногвардейского полка 8-й армии.

Доверие окрылило его, добавило новых сил. В первые годы революции Карбышев много работал в коллегии по обороне страны при Главном военно- техническом управлении РККА. По заданию командования он проверяет укрепления в районе Тулы, руководит оборонительными работами под Царицыном, а затем уезжает на Восточный фронт, где под руководством Фрунзе и Куйбышева участвует в разгроме Колчака.

Здесь Карбышева назначили начальником шестого военно-полевого строительства. Он создал неприступный рубеж в районе Волги. Комиссаром на этом строительстве был Евгений Григорьевич Решин. Мы попросили его поделиться воспоминаниями о Дмитрии Михайловиче.

РЕШИН. Моя первая встреча с Дмитрием Михайловичем Карбышевым произошла в штабе Восточного фронта в начале декабря 1918 года. Он подкупил меня своей искренностью, своим блестящим умом, и в его разговоре чувствовалось неподдельное желание помочь нашей молодой, только народившейся Красной Армии и советской республике.

ВЕДУЩИЙ. После разгрома Колчака Дмитрий Михайлович Карбышев руководил инженерными работами в Забайкалье, позже, по ходатайству Фрунзе, был командирован на Южный фронт, где руководил инженерным обеспечением армии при штурме Перекопа и Чонгара.

У плесов днепровских в далекую
                           пору
Жестокие были бои.
И рядом с пехотой трудились
                       саперы -
Строители, деды твои.
Работа - порой до кровавого пота,
Работа - на мушке у пулемета;
И строить, чтоб, может быть, сразу
                             опять -
Взрывать...
Вместе с коммунистами шел он по огненным дорогам фронтов. Не раз с винтовкой наперевес вставал Карбышев в цепи атакующих рот, личным примером поднимая в атаку красноармейцев. Кадровый офицер, русский человек, он больше всего на свете любил Родину, свой народ и всегда был готов отдать за них жизнь.

В каждом человеке скрыта мудрая сила строителя - эти слова Максима Горького были особенно близки Карбышеву. Сам он избрал самую мирную из всех военных профессий - профессию строителя.

Как-то Дмитрия Михайловича спросили, почему он так много внимания уделяет земляным работам? Карбышев улыбнулся и ответил: "Мои дальние предки были татарами. Фамилия Карбышев происходит от слова "карабыш", что в переводе означает черная полевая мышь - суслик. Вот от этого суслика мне и передался фортификационно-окопный зуд.

Люблю строить".

Да, этот человек любил строить!

Вот что говорит старшая дочь генерала Елена Дмитриевна Карбышева. Сейчас она подполковник в отставке.

КАРБЫШЕВА. Можно было позавидовать его умению работать. Он приходил домой, быстро ел и садился работать. И работал он исключительно четко, придерживаясь установленного плана и в дне и в месяце.

Отец хорошо знал французский и немецкий языки. Он начал учить английский, и более добросовестного ученика преподавателям было трудно найти.

До сих пор, хотя прошло так много времени, он всегда стоит у меня перед глазами улыбающийся. Улыбался он как-то особенно. У него были такие веселые, хорошие, добрые глаза, и очень молодые. Его никогда не покидало ощущение молодости, бодрости, и он часто в шутку говаривал: смотрят на меня и удивляются - такой молодой, а уже генерал!

ВЕДУЩИЙ. С 1923 года Карбышев проводит большую педагогическую и научную работу в военных академиях. Он щедро делится своим опытом с молодыми командирами Красной Армии. Ученик и преемник Карбышева генерал-лейтенант инженерных войск Евгений Варфоломеевич Леошеня вспоминает.

ЛЕОШЕНЯ. Мне пришлось учиться в Военной академии имени Фрунзе и по ее окончании работать в ней непосредственно с Дмитрием Михайловичем, под его руководством. Он наслаждался возможностью учить, объяснять, отдаваясь своему делу целиком с необыкновенной страстью. Он никогда не делал секрета из своих мыслей и знаний. Он был своеобразной энциклопедией, с той лишь разницей, что книга не могла дать больше того, что в ней было написано.

Он воспитал большую группу наших крупных военачальников, специалистов военно-инженерного дела, прошедших его школу. Все наши современные маршалы были его учениками.

Перу Карбышева принадлежат десятки трудов по различным отраслям военно- инженерного искусства, по фортификации, заграждениям, переправам.

Долго и серьезно готовился Карбышев для вступления в ряды КПСС. Когда я передал ему свою партийную рекомендацию, он сказал: "Наступает тяжелое время для Советского Союза. Фашизм нахально ведет себя в Европе. Надо быть готовым ко всему. Я хочу пережить это грозное время вместе с партией, а если нужно будет, то и умереть за партию в ее рядах".

ВЕДУЩИЙ. В начале июня 1941 года Дмитрий Михайлович выехал в командировку на западную границу. И, как всегда было в случае, когда он куда- либо уезжал, каждый день от него приходили письма в Ленинград Елене и жене (она приехала поддержать дочку в трудную экзаменационную пору) и в Москву - младшим детям. Письма были по-карбышевски лаконичны и даже несколько суховаты. Но сколько нежной заботы, огромного человеческого тепла дарили они близким!

КАРБЫШЕВ. 17 июня 1941 года. Детки! Живу хорошо. Про себя много писать не приходится. С утра до вечера трясусь на машине. Где, что и почему, писать вам не могу. Сегодня до обеда у нас шел дождь, я немного подмок, а потом так похолодало, что я сижу дома в шинели.

Уже 12 часов. Надо написать письмо маме и Ляле и лечь спать.

Вернусь я еще не скоро. К вам в Нахабино скоро возвратится мама, а у меня мамы нет и некому обо мне позаботиться...

Ну, вот и все подробности о моем житье-бытье. Спокойной ночи, детки мои. Крепко вас целую. Ваш папа.

ВЕДУЩИЙ. 18 июня 1941 года.

КАРБЫШЕВ. Я, кажется, пишу и вам, и Ляле пока аккуратно, каждый день. По- видимому, эту неделю пробуду в Гродно, а затем уеду. Куда? Еще точно не подумал. Новый адрес сообщу, а пока пишите по старому. Здесь установилась теплая погода. Ну, крепко всех целую. Жду письмо. Ваш папа.

ВЕДУЩИЙ. Когда в Москве получили это последнее письмо от Дмитрия Михайловича, в солнечном сиянии наступало утро воскресного дня.

Только что угомонились, возвратясь с Красной площади, выпускники столичных школ. Им виделись счастливые сны. Почтальоны набивали свои сумки свежими номерами газет. Одна из них на первой полосе публиковала статью "Как лучше провести выходной день".

А в это же время, в районе Брестской крепости, Дмитрий Михайлович Карбышев вместе с другими сынами Родины принял первый неравный бой с коварным и жестоким врагом.

Годы, томительные и тяжелые, прошли с тех пор, пока Карбышевы, а вместе с ними и страна, узнали о судьбе Дмитрия Михайловича.

Уже после опубликования Указа о присвоении Д. М. Карбышеву звания Героя Советского Союза, в редакцию одного военного журнала переслали письмо старшего лейтенанта Павла Кириллова. Молодой офицер с восхищением отзывался о том, как вел себя Карбышев летом сорок первого года.

КИРИЛЛОВ. Я не думал, что судьба свяжет меня, безвестного лейтенанта, с этим большим, прославленным в армии, человеком. Кто из нас не учился по книжкам доктора военных наук, профессора Дмитрия Михайловича Карбышева? Кто не решал его задачи по инженерному обеспечению боя и операции, таких простых и ясных по форме и глубоких по содержанию?

И вот генерал Карбышев, о котором мы все были наслышаны, появился у нас. Я увидел его тогда лишь мельком, в сопровождении командующего армией и целой группы старших офицеров. Он быстро прошел через плац - пожилой, невысокого роста, сухощавый, весь какой-то собранный, с живыми глазами и очень характерным, запоминающимся лицом. Я вытянулся перед ним, ответил на приветствие, и этим моя встреча со славным фортификатором, вероятно, и ограничилась бы, если бы не дальнейшие события.

Через день фашисты напали на нашу страну и перешли границу. В первую же ночь нас бомбили "юнкерсы". Еще через день мы вошли в соприкосновение с танковыми частями противника.

Примерно спустя неделю после начала боев я узнал, что Карбышев не уехал в Москву, а продолжает находиться в нашей армии и руководит всеми работами по инженерному обеспечению операций. Потом обстановка резко осложнилась, немцы прорвались в стыке двух соединений.

Армия в целом отошла, а моя часть задержалась и попала в кольцо. В таком же положении оказался соседний с нами саперный батальон. И вот тут, на марше, я снова увидел генерал-лейтенанта Карбышева. Он был среди саперов такой же бодрый, подтянутый и свежевыбритый, каким я его встретил в первый раз, в мирные дни, только гимнастерка с генеральскими звездами в петлицах выцвела, да сапоги были сбиты и в пыли.

Мы прорывались на восток, к Днепру. Обходили шоссейные дороги, шли проселками, лесами. Использовали всякую возможность, чтобы дать врагу бой, нанести ему урон, опрокидывали его заслоны. Иногда приходилось дробиться и просачиваться через расположения врага небольшими группами. Разделившись, потом не всегда удавалось соединиться. Это обстоятельство плюс потери в боях привели к тому, что дней через десять мы шли сравнительно небольшой группой, насчитывающей человек сто двадцать красноармейцев и около десятка офицеров. С нами был и Дмитрий Михайлович Карбышев.

Мы все, солдаты и офицеры, большинство из которых годились ему не только в сыновья, но и внуки, черпали от него бодрость, учились не унывать, переносить все тяготы нашего положения, брали с него пример мужества и самообладания.

Однажды мы прорывались через очередной заслон. Просачивались группами в несколько человек. Карбышев шел с двумя красноармейцами - Дадашевым и Петровым. Когда они под огнем пересекли шоссе и углубились в лес, их накрыла мина. Дадашева, рослого красноармейца, тяжело ранило в живот. Петров попытался нести его, но сил не хватило. Тогда раненого понесли вдвоем - красноармеец и генерал. Фашисты преследовали их.

- Товарищ генерал, - просил Дадашев, - оставьте меня. Мне все равно умирать, а вы из-за меня попадете к немцам...

- Ладно, потом будем рассуждать, - отвечал Карбышев. - Я солдат и ты солдат. А солдаты друг друга в бою не оставляют.

Мне рассказал об этом Петров - простодушный парень из вологодских, когда наш отряд собрался вместе и Дадашева положили в одну из телег.

Двухкилометровый переход по пересеченной местности с непосильной ношей на руках трудно дался человеку, которому было за шестьдесят. Но бодрость духа генерала не покидала.

Пример солдатской солидарности, показанный Карбышевым, глубоко запал мне в душу.

Я рассказываю так подробно о Карбышеве потому, что все время находился под обаянием его личности, потому что меня, молодого советского офицера, обогащало общение с этим умным, всесторонне образованным генералом, проведшим пятьдесят лет в строю.

И как больно, что мы потеряли такого человека Он, конечно, погиб...

ВЕДУЩИЙ. Павел Кириллов ошибся. Карбышев тогда не погиб. Вот что произошло с генералом после того, как он расстался с молодым лейтенантом. Контуженный взрывом в бою за переправу через Днепр, Дмитрий Михайлович потерял сознание и был захвачен в плен. Очнулся он в одном из страш-

нейших фашистских лагерей под Острувом Мазовецким. Военнопленные здесь жили под открытым небом. Ночью им не разрешали вставать. Того, кто вставал или хотя бы садился - расстреливали. Днем узники возводили укрепления, чистили выгребные ямы, сжигали трупы умерших товарищей. Земля кишела вшами. В лагере свирепствовала эпидемия тифа и дизентерии.

Плен... Неволя... И это в то время, когда его народ, его армия, его милая Родина бьются с врагом!

Отчизна! В лихую годину,
Как старая добрая мать,
Ты втрое дороже сыну,
И где же взять ему силу,
Если тебя потерять?..
Если десятки вражеских рук
Его, изранив, скрутили?..
Опять чужая земля вокруг -
Откуда же взяться силе?
Еще впереди немало боев,
А он тут, в сторонке, вроде бы...
Нет, генерал! Ведь сердце твое -
Тоже кусочек Родины.
И если оно не дрогнуло,
Лагерный ад изведав,
Значит, можно и Родину
Поздравить с победой!
Нет! Не дрогнуло сердце старого генерала-коммуниста. Три с половиной года провел он в фашистских лагерях смерти. Его бросали из лагеря в лагерь. Из Замостья в Хаммельсбург, из Флюссенбурга в Майданек, из Освенцима в Заксенхаузен. Но ничто не сломило воли Карбышева. Скольких он ободрил, скольким вернул надежду, помог взять себя в руки после изуверских пыток, сохранить достоинство советского человека. И это в то время, когда сам он был истощен до предела болезнями и издевательствами. Из рук в руки передавали заключенные листки с текстом "Правил поведения советских людей в плену", составленных Дмитрием Михайловичем Карбышевым. Многим эти правила помогли устоять, не запятнать свою честь предательством, остаться и в условиях плена до конца верными своей Родине.

Полковник Вишневский, встретивший Карбышева в Замостье, пишет.

ВИШНЕВСКИЙ. В госпитале он мне говорил: "Человек должен иметь цель в жизни и стремиться к ней прямо, не делать зигзагов, а упал в реку - плыви к одному берегу - выплывешь, а начнешь вилять - утонешь". Я эти слова запомнил на всю жизнь. Не вилял, а был и остался советским человеком, за что буду вечно благодарить и помнить Дмитрия Михайловича.

ВЕДУЩИЙ. Долгое время гитлеровцы пытались привлечь генерала, крупного военного ученого, умудренного боевым опытом, на свою сторону, заставить его служить фашистскому рейху. Карбышеву сулили золотые горы, обещали дать в его распоряжение любое количество помощников, лаборатории, открыть доступ во все библиотеки и книгохранилища. Патриот был непреклонен.

- Ваше предложение не подходит мне, - заявлял Карбышев. - Я солдат и остаюсь верен своему долгу. Мой долг запрещает мне работать на страну, которая находится в состоянии войны с моей Россией.

Найден документ, свидетельствующий о провале попыток купить советского генерала. Штурмбанфюрер СС Вольфграмм писал в конце 1942 года коменданту Хаммельсбургского лагеря, полковнику Пелит.

ВОЛЬФГРАММ. Главная квартира инженерной службы снова обратилась ко мне по поводу находящегося в вашем лагере пленного Карбышева, профессора, генерал-лейтенанта инженерных войск. Я был вынужден задержать решение вопроса, так как рассчитывал на то, что вы выполните мои инструкции в отношении названного пленного, сумеете найти с ним общий язык и убедить его в том, что если он правильно оценит сложившуюся для него ситуацию и пойдет навстречу нашим желаниям, его ждет хорошее будущее.

Однако майор Пельтцер, посланный мною к вам для инспектирования, в своем докладе констатировал общее неудовлетворительное выполнение всех планов, касающихся лагеря Хаммельсбург. Пленные в вашем лагере заражены большевистским духом.

Что касается вышеупомянутого Карбышева, то майор Пельтцер доложил мне, что со времени пребывания этого пленного в лагере N С-212 он не перестроился в желательном для нас духе, по-прежнему непримирим, и отношения сложились с ним так неудачно, что в настоящее время он заключен в одиночную камеру.

ВЕДУЩИЙ. Бывший узник Хаммельсбурга генерал-майор Иван Иванович Мельников вспоминает.

МЕЛЬНИКОВ. Уже было замечено, что, будучи в лагере, Дмитрий Михайлович двигался по роковому замкнутому кругу: лагерь, тюрьма, гестапо, а затем измученный, истощенный после перенесенных издевательств, - в госпиталь и опять общий лагерь. Поэтому для всех было ясно, что фашисты затевают вокруг него козни.

В Хаммельсбургском лагере, как известно, фашисты, желая добыть разведывательные данные, затеяли привлечение пленных офицеров к писанию так называемой истории, то есть каждому офицеру предлагалось описывать исторические события на фронтах. Естественно, такая работа была явно враждебной для нашей Советской Армии. После срыва этих мероприятий в лагере режим резко обострился. Генерал Карбышев был арестован и увезен из Хаммельсбурга. Куда - неизвестно. Вслед за этим был расформирован и Хаммельсбургский лагерь.

ВЕДУЩИЙ. Не раз еще гитлеровское командование возвращалось к мысли склонить Карбышева к измене. Несколько раз его с почестями доставляли в Берлин, где демонстрировали силу гитлеровской военной машины, создавали особые условия, начинали выдавать усиленный паек. Но никакие ухищрения не действовали. В ответ на это генерал требовал вернуть его к остальным военнопленным, объявлял голодовку.

Тогда фашистские палачи решили физически уничтожить Карбышева. Так он оказался сначала в Майданеке, а затем в Освенциме. Но еще не раз вырвут его из лап смерти руки верных товарищей - членов подпольных организаций сопротивления, действовавших в лагерях.

Вот как пишет об этом бывший узник Майданека и Освенцима врач Гофман.

ГОФМАН. Я врач по специальности, был привлечен на работу в лагерный лазарет по медицинскому обслуживанию заключенных. Помню, как в руки ко мне попала учетная карточка заключенного Карбышева Дмитрия Михайловича, 64-х лет, профессора, генерал-лейтенанта Советской Армии. В первый момент я растерялся: чем могу я помочь, как спасти его от смерти? Я не представлял, как я это сделаю, но твердо знал, что это моя обязанность.

В его судьбе принимали самое душевное участие множество простых русских людей, нечеловеческими усилиями достававших для Дмитрия Михайловича продукты питания и необходимые лекарства.

Дмитрий Михайлович был исключительно большим оптимистом. Он говорил мне: "Мы должны обязательно встретиться у меня дома, в Москве. Ведь наши бьют фашистов на всех фронтах!"

ВЕДУЩИЙ. Участник Освенцимского подполья Петр Мишин рассказывает.

МИШИН. Я встретил Дмитрия Михайловича Карбышева в отделении концлагеря Освенцим (Беркшинау) в апреле 1944 года. Уже в первые дни мы хорошо знали, кто он и откуда прибыл.

Немного позже от лагерь-фюрера Шварцгуберта стало известно, что Карбышев не стал служить немцам ни как ученый, ни как солдат, хотя к этому его постоянно склоняли многими коварными методами.

Как-то во время одной из поверок Шварцгуберт пожаловал в барак к русским. Знаком поднятой плети он вызвал Карбышева из строя. "Умная птица, да не на то место села", - на ломаном русском языке завопил немец. Но эти слова не тронули генерала. Он молчал. "Не хотел жить в отеле, пропадай в конюшне!" - окриком закончил свое изречение лагерь-фюрер. В это мгновение к строю подошел, как видно было по щегольской одежде, более важный офицерский чин. Им оказался командир общего лагеря Рудольф Гесс. Он ткнул кулаком Карбышева в грудь. Карбышев подался назад, но не упал. Его подхватили подоспевшие товарищи и помогли встать по команде "смирно". "Итак, Карбышев! - зычно заорал Гесс. В ответ на это наш генерал только чуть приподнял подбородок. Видимо, недовольный таким знаком приветствия русского, Гесс еще долго и возбужденно говорил, кривляясь и размахивая руками. Из всего сказанного мы поняли только издевку над Карбышевым. Затем Гесс поднял расцвеченный золотыми кольцами указательный палец и не замедлил выпалить известную для всех нас фашистскую тираду: "Работа сделает тебя свободным через крематорий!" На этом кончилась поверка.

Однажды я рассказал Дмитрию Михайловичу о своем пленении. Выслушав меня внимательно, он сказал: "Плен - страшная штука, но ведь это тоже война, и пока война идет на Родине, мы должны бороться здесь".

Как-то Карбышев вытащил из-за пазухи потертый газетный листок. Он прекрасно, почти без акцента, читал по-немецки. Это был листок югославских партизан, обращенный к немецким солдатам. В нем говорилось о положении на советско-германском фронте, о стремительном наступлении союзных войск, о бессмысленном сопротивлении германской армии. Я, конечно, предполагал, откуда он мог достать эту листовку, и потому был крайне поражен его смелостью в установлении таких опасных контактов...

Прочитав до конца листовку, Дмитрий Михайлович бросил ее в горящую топку под котлом, где кипятилось белье. Он поднял указательный палец и дотронулся им до виска. Это означало: "Понимай". Да, мы понимали, что народу надо рассказывать, разъяснять об истинном положении дел на фронтах, о наступлении советских войск и тем самым вселять в их сердца надежду на скорое освобождение.

В этих тяжелых условиях знаменем нашей подпольной борьбы был Дмитрий Михайлович Карбышев.

ВЕДУЩИЙ. Попытка расправиться с Карбышевым в Освенциме не удалась. Его снова переводят. На этот раз в Заксенхаузен. Здесь условия еще невыносимей. И все-таки не сгибаются узники, не поддаются врагу. Неизвестный солдат пишет в это время бессмертные стихи, облетевшие через много лет весь мир. Помните?

Я вернусь еще к тебе, Россия,
Чтоб услышать шум твоих лесов,
Чтоб увидеть реки голубые,
Чтоб идти тропой моих отцов.
Стиснув зубы, сжав кулаки, даже за тремя рядами колючей проволоки, узники концлагерей боролись с фашизмом. То на заводе Хайнкеля, где работали заключенные, во время бомбежек портились станки, то на строительстве железнодорожных веток оказывались сломанными стрелки, то в лагере, строго- настрого охраняемом отборными эсэсовцами, появлялись антифашистские листовки... И мало кто знал в то время, что душой этих и других героических дел был генерал Карбышев, генерал, который по-прежнему оставался в строю.

К побегу готовится новая группа военнопленных. Так они выполняют четко сформулированную Карбышевым мысль: "Побеги - это тоже война с врагом". По-прежнему непреклонен и сам генерал.

Иван Иванович Мельников встретился с Дмитрием Михайловичем в последние месяцы его жизни.

МЕЛЬНИКОВ. Дмитрий Михайлович был доставлен к нам, в Нюрнберг, где он прошел почти те же испытания, что и раньше.

Через месяц Дмитрий Михайлович был снова увезен из Нюрнбергского лагеря. На этот раз он чувствовал, что его фашисты не выпустят из своих лап. Прощание наше было трогательным до слез. Это была наша последняя встреча. Когда он последний раз отправлялся, бывшие у него вещи, такие, как перчатки, ремень свой, он передал мне и говорит: "Если возвратитесь домой, передайте, ^пожалуйста, моей семье".

ВЕДУЩИЙ. Что было с генералом Карбышевым дальше? Об этом стало известно при следующих обстоятельствах.

В феврале 1946 года майор канадской армии Седдан де Сент Клер, находившийся в одном из английских госпиталей, попросил срочно прислать к нему представителя советской миссии.

КЛЕР. Мне осталось жить недолго. Поэтому меня беспокоит мысль о том, чтобы вместе со мной не ушли в могилу известные мне факты героической жизни людей. Я говорю о генерал-лейтенанте Карбышеве, вместе с которым находился в плену в лагерях Заксенхаузена и Маутхаузена. В феврале 1945 года нас, около тысячи человек пленных, в том числе и генерала Карбышева, направили из Заксенхаузена в лагерь уничтожения Маутхаузен. Мы прибыли туда в ночь с 17 на 18 февраля. Мороз стоял около 12 градусов. Одеты все были плохо, в рванье. Как только мы вступили на территорию лагеря, немцы загнали нас в душевую, велели раздеться и пустили на нас сверху струи ледяной воды. Это продолжалось долго. Все посинели. Многие падали на пол и тут же умирали: сердце не выдерживало.

Потом нам велели надеть только белье и деревянные колодки на ноги и выгнали на двор. Генерал Карбышев стоял в группе русских товарищей, недалеко от меня. Мы понимали, что доживаем последние часы. Старый генерал, как всегда, был спокоен. Он что-то горячо и убедительно говорил своим товарищам. Затем, посмотрев в нашу сторону, сказал нам по-французски:

- Бодрее, товарищи! Думайте о своей Родине, и мужество не покинет вас!

В это время гестаповцы, стоявшие за нашими спинами с пожарными брандспойтами в руках, стали поливать нас потоками холодной воды. Я видел, как упал, покрытый ледяной коркой, генерал Карбышев...

Из тысячи человек, прибывших в лагерь, после этой экзекуции каким-то чудом остались в живых семьдесят, в том числе и я. Почему немцы не прикончили нас, - понять не могу. Должно быть, устали и отложили до следующего раза. А следующий раз не наступил. Приближение союзных армий посеяло панику среди лагерной администрации. Палачам стало не до нас.

Память о генерале Карбышеве для меня свята. Я вспоминаю о нем как о самом большом патриоте, самом честном солдате и самом благородном и мужественном человеке, которого я встречал в своей жизни.

Я прошу вас записать мои показания и переслать их в Россию. Я считаю своим священным долгом беспристрастно засвидетельствовать все, что я знаю о генерале Карбышеве. Я выполню этим свой маленький долг перед памятью большого человека.

ВЕДУЩИЙ. Так оборвалась героическая жизнь Дмитрия Михайловича Карбышева. Жизнь, которая давно уже стала легендой.

Лед превращается в мрамор,
И дело здесь вовсе не в чуде -
Так в бессмертие
               прямо,
Погибнув, уходят люди.
Карбышев не дожил 80 дней до победы над гитлеровской Германией.

Летом 1959 года делегаты Венского фестиваля молодежи и студентов посетили Маутхаузен. В строгом молчании подходили они к воротам бывшего концентрационного лагеря, рядом с которым висит доска со страшными цифрами о сожженных и уничтоженных жертвах застенка.

"Никогда больше!" - такими словами закончил свою речь представитель фестивального комитета на митинге, который возник сам собой. И все, кто был здесь, повторили за ним эти слова.

Скорбно склонили головы юноши и девушки у памятника Дмитрию Михайловичу Карбышеву. И тут вдруг набатом зазвучала песня.

Люди мира, на минуту встаньте,
Слышите, слышите: гудит со всех
                           сторон.
Это раздается в Бухенвальде
Колокольный звон,
Колокольный звон.
Звон плывет, плывет над всей
                         землею
И гудит взволнованно эфир:
Люди мира, будьте зорче втрое,
Берегите мир, берегите мир!
Ее начали студенты-уральцы. За ними дружно подхватили остальные. Как клятва звучала она здесь, в Маутхаузене, как клятва молодости мира сделать все, чтобы сохранить на земле мир, не допустить войн.

Наш эфир подошел к концу. Вы слушали радиокомпозицию "ПОВЕСТЬ О НЕПРЕКЛОННОМ ГЕНЕРАЛЕ". Авторы передачи - Олег Куденко и Вячеслав Янчевский.

В передаче принимали участие: Лидия Васильевна и Елена Дмитриевна Карбышевы, генерал-лейтенант инженерных войск Леошеня, генерал-майор Мельников, Евгений Григорьевич Решин, Петр Иванович Мишин.

В радиокомпозицию включены:

- Предсмертное свидетельство майора канадской армии Седдана де Сент Клера, полученное нами по дипломатическим каналам. Он чудом остался в живых во время зверской расправы в концлагере Маутхаузен и успел сообщить миру о мученической гибели генерала Карбышева.

- Письмо лейтенанта Павла Кириллова, донесшее до нас подробности героического поведения генерала-патриота в дни боев за Брестскую крепость, его ранения и пленения.

Постоянный адрес данной публикации: