Для понимания истории революций исключительное значение имеют знания о состоянии умов непосредственно перед ними, о настроениях и устремлениях населения и его отдельных групп. Исследователям Французской революции повезло. Наука располагает многими сотнями наказов избирателей Генеральным штатам - своеобразным опросом всей страны о Старом порядке, дефектах его институтов и желаемых изменениях. Но существует и другой значимый вид источников - французская публицистика кануна революции. Это огромное количество памфлетов, посвященных той же проблематике. Поскольку избирательная кампания проходила в условиях необычайной для страны свободы, то политические писатели имели возможность высказаться искренне и смело. Не скованные ни формой, ни размером наказов, эти образованные и подготовленные к глубоким размышлениям люди могли развернуто сформулировать свои взгляды.

Наибольший интерес вызывают труды тех авторов, которые вскоре вошли в большую политику. Любопытно сравнить их суждения предреволюционной поры с речами времен уже самой революции. Что здесь встречается чаще: повторение прежних идей, их углубление или радикальные перемены в видении общественной и политической жизни? Все это не только помогает осмыслению биографии того или иного деятеля, но и позволяет оценить роль самой революции в развитии политического сознания французской нации и ее интеллектуальной элиты.

Одним из публицистов, выступившим в марте 1789 г., явился Жак-Гийом Туре. Он родился в 1746 г. в Нормандии, сделался преуспевающим руанским адвокатом, а перед революцией дебютировал в политике на местном уровне в качестве члена провинциальной ассамблеи. Его "Обращение добрых нормандцев к их братьям добрым французам всех провинций и сословий"¹ тем интереснее, что вскоре Туре стал депутатом Учредительного собрания. При этом речь идет не о рядовом парламентарии, а о крупной фигуре - одном из лидеров Ассамблеи. По оценке А. Олара, он "должен быть причислен к наиболее выдающимся деятелям 1789 года"². Достаточно вспом-

Блуменау Семен Федорович - доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой всеобщей истории Брянского государственного университета.

нить, что Туре четырежды избирался председателем Собрания. Он являлся одним из его наиболее авторитетных ораторов и часто выступал от имени самого влиятельного Конституционного комитета. Наряду с А. Барнавом Туре стремился "завершить революцию" в 1791 г., утвердив в стране конституционно-монархический строй. Позднее маститый адвокат стал защитником короля на его процессе. Обвиненный затем Ж. Кутоном, он сам предстал перед Революционным трибуналом и был гильотинирован 22 апреля 1794 года.

В "Обращении" Туре интерес вызывают не только основные содержательные тезисы, но также лексика и аргументация. Следовал ли автор преимущественно логике просветительской мысли или отталкивался от исторических прецедентов и правовых формул Старого порядка? Для лучшего понимания его идей и представлений их можно сопоставить с воззрениями самого популярного публициста предреволюционной поры и тоже будущего депутата Ж. Сийеса, благо творчество последнего хорошо изучено³, и с требованиями наказов избирателей. Материалы наказов также тщательно исследованы, получены значимые количественные и качественные характеристики.

В сочинении Туре много места уделяется выборам в Генеральные штаты и порядку их работы. В то время наиболее животрепещущей проблемой был способ голосования в будущем Собрании. Под давлением общественности и по инициативе министра-реформатора Ж. Неккера власть согласилась с удвоением представительства третьего сословия в Генеральных штатах, что должно было дать ему 600 мест, а духовенству и дворянству по 300. Но правительство остановилось на полпути, оставляя в неприкосновенности принцип голосования по сословиям, что давало привилегированным преимущество в соотношении два к одному. Только поголовное голосование позволяло третьему сословию реализовать свой численный перевес. На общей, а не посословной работе представительного органа и индивидуальном голосовании настаивал Туре: "Пусть депутаты, объединенные в одну палату ассамблеи, имеют одно и то же место заседаний". Они должны обсуждать и решать все вопросы вместе, а не на уровне отдельных сословий⁴.

Развивая свои взгляды, руанский публицист идет дальше популярных требований момента. "Существенно важно, чтобы выборщики трех сословий собрались в каждом бальяже, дабы назначить вместе представителей духовенства, дворянства и общин". Речь идет о последнем, ключевом этапе выборов, когда выдвигают и избирают уже собственно будущих депутатов. По мнению автора, они не могут быть настоящими представителями нации, если их не изберет общее собрание выборщиков трех сословий⁵.

Туре выдвинул и другое предложение, ставившее под сомнение сословный принцип формирования Генеральных штатов. По его убеждению, представителем любого сословия мог быть выходец из другого. Одновременно он требовал, чтобы депутатом от того или иного округа мог стать человек, в нем не проживающий и не имеющий там собственности. Вообще он подчеркивал приоритет национальных интересов над всеми остальными. Сочинитель призывал избирателей не отдавать предпочтения ни кровным узам, ни дружеским связям, ни корпоративным отношениям, а помнить, что они прежде всего члены такого огромного семейства, как нация⁶.

Показательно, что в 45-страничном произведении 34 раза употребляется слово "нация" и еще пять раз - "родина". Нация занимает почетное место в словаре Просвещения. Но это понятие обычно связывается с концепцией народного суверенитета. У автора же оно означает больше единение французов на основе взаимодействия людей разных сословий. Такая постановка вопроса являлась накануне революции очень актуальной, ибо, при всех успехах централизаторской и интегрирующей политики абсолютизма и росте нацио-

нального сознания населения, предреволюционный кризис оживил и партикуляристские настроения. В наказах присоединенных провинций, таких как Бретань, Бургундия и Прованс, было высказано требование санкционирования местными представительными органами даже принятых Генеральными штатами решений. Проблема стояла столь остро, что, как и ряд других депутатов, А. Мирабо считал, что у французов никогда не будет единообразных законов⁷.

Несколько своеобразное использование Туре понятия "нация" позволяло ему акцентировать необходимость ломки сословных перегородок в избирательном процессе. Его предложения объективно вели к замене прежнего сословно-представительного органа настоящим национальным парламентом. Публицист высказывал убеждение, что "сословные различия, введенные в конституционный режим, перестанут пользоваться нашим уважением, как только наиболее просвещенный патриотизм признает их вредными"⁸.

Смелые взгляды в отношении избирательной системы и регламента деятельности Генеральных штатов сочетались у Туре с весьма консервативным подходом к социальным порядкам. Касаясь в своем произведении положения разных сословий, он доказывал, что им ничто не угрожает, а главное, никто не оспаривает привилегий духовенства и дворянства. В этих успокоительных заверениях, вероятно, скрывались и тактические соображения: озабоченный единением нации, опасающийся срыва работы Генеральных штатов из-за раздоров между сословиями, Туре заклинал привилегированных и разночинцев пойти навстречу друг другу. Но не приходится сомневаться, что автор не лукавил, принимая как норму преимущества дворян и клира. По его мнению, ни один из "классов граждан" не ставил под сомнение владения церкви, так как это давало бы пример покушения на собственность⁹.

Действительность была намного сложней, что и показало драматическое развитие событий уже в начале революции. В правовых трактатах в канун крушения Старого порядка отмечались принципиальные различия между собственностью индивида, проистекающей из его естественных прав и потому гарантированной, и корпоративной. Сословия, цехи, гильдии - это все созданные обществом корпорации; они, понятно, не имеют каких-то изначально природных прав, существуют только благодаря закону, который может их упразднить и забрать собственность. Предполагалось, что земля и другие имущества церкви, полученные некогда от дарителей, - собственность всего христианского народа. Духовенство - лишь распорядитель доставшихся ему средств, они должны направляться на культовые нужды и богоугодные дела.

Другие сословия выражали недовольство слабым обложением церкви в пользу казны. Церковь лишь время от времени вносила "добровольный дар". К тому же и для этой операции богатый клир брал деньги взаймы у государства и уже сильно ему задолжал. Между тем финансовая проблема была острейшей: государственный долг превысил 3,5 млрд. ливров. Идеологи общественности все чаще указывали на уязвимость церковной собственности. Некоторые публицисты предлагали секуляризацию церковных земель как средство расчета по кредитам государства.

Это требование содержалось и в наказах избирателей. Изучив 741 наказ третьего сословия, Дж. Тейлор оценивал предложение о продаже церковных имуществ для погашения задолженности как одно из революционных. Но полученные им количественные данные не вполне точно отражают степень популярности этого требования: в наказах первичных собраний избирателей соответствующий пункт содержался лишь в 1 - 3% документов, тогда как в наказах бальяжей, которые собственно и выбирали депутатов, - в 7 - 10%¹⁰.

Позиция дворянства, завидовавшего налоговым поблажкам духовенству и пытавшегося переложить на него грядущие материальные тяготы революционного переворота, была жестче. На погашении государственного долга за счет церковного богатства настаивали 34 наказа первого сословия¹¹. Таким образом, юристы и общественность, особенно дворянская, если и не часто ставили вопрос о секуляризации, то все же не разделяли охранительного подхода Туре к собственности духовенства.

Больше всего бросались в глаза привилегии второго сословия. Туре уделял им серьезное внимание и даже подразделял на реальные и личные. Первые - это непосредственно материальные преимущества. К ним, по словам публициста, общество относится особенно лояльно. Поскольку, например, "благородными землями" владеют недворяне, то у ротюрье нет резонов нападать на связанные с ними сословные прерогативы. Но автор "забывает" упомянуть, что за обладание такими землями разночинцы должны были платить специальный налог - фран-фьеф, и это вызывало самые энергичные протесты. Из пяти наказов, опубликованных в "Документах истории Великой Французской революции", три содержат требование его отмены. В наказе прихода Молинар провинции Орлеанэ записано, "что налог фран-фьеф отвратителен"¹².

Ряд прав и привилегий вытекал из комплекса сеньориальных отношений. Впрочем, об основных сеньориальных повинностях - шампаре и цензе - Туре молчит. В предреволюционной юридической мысли эти платежи выводили из якобы допущенной некогда уступки земли сеньором держателю и потому связывали с реализацией частнособственнических, а не феодальных прав¹³. Таковыми их признало и революционное Учредительное собрание, которое высказалось только за выкуп, но не отмену этих повинностей.

Другое дело - разного рода исключительные права, монополии и баналитеты. Они не только расходились с передовыми идеями равенства прав, но и воспринимались как пережитки личной зависимости сельского населения. В этом свете защита Туре исключительного права охоты и рыбной ловли, присвоенного дворянству, выглядит анахронизмом. Он пытался оправдывать эту привилегию тем, что ее существование якобы ограждает "трудовой класс" от "предосудительного развлечения".

Наказы третьего сословия эту привилегию решительно оспаривают в 75% наказов бальяжей, где было много горожан, в 90% наказов бальяжей с преобладающим аграрным населением и в 100% наказов парижских выборщиков. Даже в приходах, которые, по наблюдению Тейлора, обычно выдвигали мелкие местные жалобы, требование отменить ее содержится в 46% наказов¹⁴. Тем не менее Туре считал все без исключения феодальные права нормальной собственностью, которую надо охранять; "это слово (собственность. - С. Б.) говорит гражданину все"¹⁵, - писал он, выражая, по существу, консервативную позицию.

К личным привилегиям автор относил преимущества при продвижении на государственной службе, право занимать командные должности в армии, иметь доступ ко двору и иные почетные отличия, пусть и не столь значимые, но вызывавшие уважение у простолюдинов¹⁶.

Еще одна группа носителей привилегий, о которой писал публицист, - магистраты. Речь идет о покупателях и обладателях должностей, передаваемых по наследству, - оффисье. Должности приносили их владельцам доходы, высокое положение в обществе, влияние. Сложилась, по сути, каста, в которой ведущие позиции принадлежали тем, кто заседали в верховных судах - парламентах. Там они не только вершили судебные дела, но и участвовали в законодательстве: регистрировали эдикты, имели право подавать ре-

монстрации - протесты. Связанные корпоративными интересами, магистраты успешно отстаивали свои узкокорыстные интересы, препятствуя попыткам государства реформировать налоговую и административную сферы. При этом, указывая на отсутствие свобод в стране, критикуя неэффективные действия властей, "министерский деспотизм", они нередко выглядели в глазах французов "отцами народа". Туре до поры до времени тоже не видел истинного положения вещей и не отмечал ретроградных тенденций в политике парламентов. Магистратура необходима, убеждал он; общественный интерес состоит в том, чтобы не допустить ни ее упразднения, ни унижения¹⁷.

Общественность же думала иначе и требовала отменить собственность на должности с выкупом или даже без него. Такой пункт имеется в 82% наказов, выработанных избирателями в 11 городах, учтенных в таблице Тейлора, и повторяется также в 67% наказов выборщиков в бальяжах с малым количеством городского населения и в 85% наказов в бальяжах со значительным присутствием горожан¹⁸.

Единственная, но важная привилегия, против которой твердо и последовательно выступал Туре, - фискальная¹⁹. В условиях резкого обострения социально-политической обстановки и всеобщего недовольства налоговым неравенством привилегированные, их институты и глашатаи вынуждены были уступить в этом вопросе, чтобы спасти остальные преимущества. В 138 из 165 дворянских наказов, изученных Л. А. Пименовой, содержится идея налогового равенства²⁰. Готовность пожертвовать налоговым иммунитетом привилегированных проходит в решениях парижского парламента, известного своей сословно-охранительной позицией, и даже в записке, подписанном пятеркой вельможных реакционеров во главе с младшим братом короля - графом д'Артуа.

Разделяя широко популярную в предреволюционное время концепцию налогового равенства, Туре одновременно не только оправдывал остальные сословные преимущества, но и пытался подвести под них юридические основания. "Отличие положений освящается в общественном порядке принципами монархической конституции", - писал он, имея в виду фундаментальные законы Старого порядка. Он даже полагал, что сословные привилегии сохранятся вечно. "Сила вещей и обычаев никогда не перестанет повелевать общественным мнением", "никогда не должна погибнуть"²¹.

Такой подход сильно отличался от настроений значительной части оппозиционной общественности. Мысли нормандца особенно контрастировали с убеждениями его будущего коллеги по депутатскому корпусу аббата Сийеса. Тот еще в конце 1788 г. в "Очерке о привилегиях" заклеймил сословные прерогативы дворянства как "страшный предрассудок"²². Хотя тональность его предреволюционных сочинений несколько варьировалась, он все же последовательно отрицал исключительные права дворян.

Принципиально отличается и аргументация обоих публицистов. Туре нередко апеллировал к исторической традиции, находя в ней позитивные примеры. Он не только признавал неписанную конституцию королевства в настоящем, но и ориентировался на нее, заглядывая в будущее. Сийес же считал существующую конституцию незаконной. Выработка легитимной конституции - общее дело нации, будущей Ассамблеи, ее важнейшая задача. Аббат вообще не придавал значения исторической традиции. "Пусть нас не удивляет, что мы не найдем ничего полезного в истории"²³, - заявлял он. С рационалистических позиций, в духе Просвещения Сийес критиковал существующие общественные порядки, тогда как у Туре защита многих традиционных установлений сочеталась с просветительской лексикой.

Приверженность сохранению привилегий гармонировала с представлениями Туре о государственном устройстве. Убежденный монархист, он не добивался кардинальных перемен. Одним из аргументов в пользу монархии, в духе Монтескье, ему служили ссылки на величину территории и численность населения Франции. Но больше Туре апеллировал к многовековому опыту страны, ее истории и традициям и утверждал, что демократия не подходит обычаям Франции и грозит ей гибелью²⁴.

Предметом дискуссий являлась тогда проблема: кто является носителем суверенитета? На этот вопрос Туре давал вполне определенный ответ: "Суверенное могущество безраздельно коренится в персоне Его Величества", величие народа уступает "верховному величию Трона"²⁵. Он заверял своих читателей, что опасности передачи власти нации не существует.

Среди функций Генеральных штатов главной он считал фискальную. Туре был убежден, что для установления налогов необходимо согласие Ассамблеи. В остальном же она будет наделена законосовещательными полномочиями. Речь шла, таким образом, не столько о нововведениях, сколько о возвращении прежних Генеральных штатов в несколько реформированном варианте. Показательно, что, размышляя о государственном устройстве, публицист опять обращался к традиционной конституции королевства и утверждал, что французский народ не хочет и не может ее изменить²⁶.

Его позиция выглядит робкой в свете наказов третьего сословия, обсужденных на последнем этапе выборной кампании - на уровне бальяжей, а также выработанных ранее на избирательном собрании в Париже и в 11 других городах страны. По Тейлору, от 70 до 100% наказов содержат пункт о том, что законы не могут приниматься без Генеральных штатов²⁷. Из рассмотренных Пименовой 165 дворянских наказов 58 наделяют Генеральные штаты верховной законодательной властью, а еще 79 присваивают Генеральным штатам законодательную функцию вместе с королем²⁸.

И в этом вопросе воззрения Туре принципиально расходятся со взглядами Сийеса. Аббат считал, что суверенитет пребывает в нации и представляющим ее Генеральным штатам принадлежит законодательная власть. Политические представления будущих парламентариев основывались на разных мировоззренческих системах. Если Сийес, опираясь на естественноправовую теорию, последовательно проводил просветительские идеи, то Туре во многом черпал аргументацию в традициях и практике Старого порядка.

В целом же Туре не выступал против предреволюционной системы общественных отношений, критикуя только некоторые стороны правительственной политики. Он писал о "двух бедах". Первая - финансовые злоупотребления и проблемы. Вторая - "пагубная ошибка" в сфере управления: реформа хранителя печатей Ламуаньона от 8 мая 1788 года. Туре возмущало создание Полномочной палаты, лишение парламентов права регистрировать королевские эдикты и протестовать по поводу их содержания²⁹.

Между тем подобные шаги, укладывавшиеся в русло политики самореформирования монархии, вели к более справедливому распределению налогов и уменьшению воздействия своекорыстной магистратуры на общественную жизнь. Но чехарда сменявших друг друга министерств, недостаточная решимость и непоследовательность властей, их неуклюжие действия только усугубляли положение. В населении складывалось впечатление, что государство хочет лишь увеличить налоговое бремя, продолжая ограничивать свободы. Масло в огонь подливали парламенты, которым было что терять от новаций. Влияла и неблагоприятная экономическая конъюнктура. На почве всеобщего недовольства с весны 1787 г. до осени 1788 г. действовал оппозиционный фронт, включавший и привилегированных, и верхи третьего сосло-

вия, и широкие слои народа. Парламенты - наиболее организованная и подготовленная сила - возглавляли это движение. В ряде городов вспыхнули выступления, сопровождавшиеся столкновениями с войсками.

Но к осени 1788 г. ситуация в корне изменилась. Монархия отказалась от реформ, распустила полномочную палату, назначила точную дату созыва Генеральных штатов, возвратила в правительство Неккера, сочувствовавшего оппозиции. Для третьего сословия задача борьбы с "министерским деспотизмом" фактически утратила прежнее значение. Ободренное и получившее широкие возможности для волеизъявления, оно все смелее ставило вопрос о своем неравноправии, угнетении, встречая ожесточенное сопротивление дворянства и парламентов, цеплявшихся за свои преимущества. Линия размежевания проходила теперь уже внутри прежнего оппозиционного фронта, отделяя привилегированных от простолюдинов.

Туре горячо настаивал на взаимодействии сословий. Отсутствие такового, по его мнению, грозило срывом работы Генеральных штатов, что приводило публициста в отчаяние. Он пытался пробудить взаимное доверие у ротюрье и привилегированных и проводил мысль о том, что третьему сословию и двум первым не стоит опасаться подвохов со стороны друг друга. И все же его обеспокоили разногласиями между ними. "Почему в счастливой революции, которая совершается, вы будете расходиться либо из-за принципов, либо из-за методов?" С ностальгией вспоминал Туре, что против Полномочной палаты сословия действовали слаженно, что их объединяла общая опасность³⁰. Но это единодушие осталось в прошлом. Продолжая агитировать за него, руанский адвокат отставал от быстро развивающихся событий.

Таковы были воззрения Туре в марте 1789 г., когда он опубликовал "Обращение добрых нормандцев". Но уже через каких-то полгода в нем трудно было узнать прежнего осторожного автора. Он занял свое место среди лидеров конституционалистского либерального большинства Учредительного собрания и стал одним из глашатаев крупных административных и судебных нововведений. Для человека, еще недавно твердо защищавшего собственность духовенства, его жесткая и последовательная позиция в поддержку секуляризации церковных земель выглядела особенно удивительной.

Перемены в представлениях провинциального юриста произошли не сразу. Первое время после открытия Генеральных штатов позиция Туре была близка наиболее умеренной и тогда очень влиятельной группировки "патриотического" лагеря - "монархистов". Они считали допустимым лишь постепенный, добровольный и на условиях обязательной компенсации отказ привилегированных от своих особых прав. В политическом плане они добивались подчинения Генеральных штатов верховной власти монарха³¹.

На этом этапе Туре полемизировал с Мирабо и Сийесом, выступая против преобразования Генеральных штатов в Национальную ассамблею; он опасался, что это приведет к их роспуску. С Сийесом он столкнулся и 1 августа 1788 г. на очередных выборах председателя Учредительного собрания. Туре победил с перевесом в четыре голоса. Но за его кандидатуру высказались в основном дворяне и духовные лица, тогда как Сийеса поддержали представители третьего сословия. Этот факт произвел на Туре сильное впечатление: он не только отказался от кресла председателя, но и в течение месяца хранил молчание. Результатом внутренней душевной борьбы стал разрыв с "монархистами".

12 сентября Мунье и его политические друзья покинули Конституционный комитет³², где их место заняли Туре и его будущие единомышленники - Тарже, Тронше и Деменье. В Учредительном собрании они составляли "левый центр" и придерживались более смелых позиций даже в сравнении с Сийесом.

Примечания

1. THOU RET J.-G. Avis des bons normands a leurs freres tous les bons fran^ois de toutes les provinces et de tous les Ordres. Sur l'envoi des Lettres de Convocation aux Etats-Generaux. P. Mars 1789. Орфография источника сохранена.

2. ОЛАР А. Ораторы революции. Т. 1. М. 1907, с. 243.

3. ТЫРСЕНКО А. В. Эмманюэль Жозеф Сийес и французская либеральная мысль его времени. М. 2005.

4. THOURET J. -G. Op. cit., p. 23.

5. Ibid., p. 34 - 35.

6. Ibid., p. 29 - 30.

7. ШАМПЬОН Э. Франция накануне революции по наказам 1789 года. СПб. 1906, с. 41 - 48.

8. THOURET J. -G. Op. cit., p. 23.

9. Ibid., p. 11 - 12.

10. TAYLOR G. Les cahiers de 1789: Aspects, revolutionnaires et non-revolutionnaires. - Annales. Economies. Societes. Civilisations, 1973, N 6, p. 1514.

11. ПИМЕНОВА Л. А. Дворянство накануне Великой Французской революции. М. 1986, с. 154.

12. Документы истории Великой Французской революции. Т. 1. М. 1990, с. 12, 17, 21.

13. ROBIN R. Fief et seigneurie dans le droit et ideologie juridique a la fin du XVIII siecle. - Annales historiques de la Revolution francaise, 1971, N 206; АДО А. В. Крестьяне и Великая Французская революция. М. 1971, с. 88.

14. TAYLOR G. Op. cit., p. 1513.

15. THOURET J.-G. Op. cit., p. 13.

16. Ibid.

17. Ibid., p. 14.

18. TAYLOR G. Op. cit., p. 1513.

19. THOURET J.-G. Op. cit., p. 13.

20. ПИМЕНОВА Л. А. Ук. соч., с. 133.

21. THOURET J.-G. Op. cit., p. 12.

22. ТЫРСЕНКО А. В. Ук. соч., с. 71.

23. Цит. по: там же, с. 90.

24. THOURET J.-G. Op. cit., p. 20.

25. Ibid., p. 19, 31.

26. Ibid., p. 20.

27. TAYLOR G. Op. cit., p. 1512.

28. ПИМЕНОВА Л. А. Ук. соч., с. 123.

29. THOURET J.-G. Op. cit., p. 5, 21.

30. Ibid., p. 5, 6.

31. LEMAY E.H. Dictionnaire des Constituants 1789 - 1791. P. 1991, p. 890.

32. "Монархист" Клермон-Тоннер остался в Комитете.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - С. Ф. Блуменау:

Комментарии: