Автор: М. Б. МЕДНИКОВА

Доктор исторических наук М. Б. МЕДНИКОВА, Институт археологии РАН

Трепанацию черепов производили еще более 12 тыс. лет назад. Самое раннее упоминание о них есть в сочинении древнегреческого врача Гиппократа (ок. 460 - 370 гг. до н.э.) "О ранах головы". В древних сообществах операционное вмешательство делали с различными целями: лечебными (черепно-мозговые травмы - открытые и закрытые переломы, удаление гематом и инородного тела, избавление от эпилепсии и др.) и ритуальными, прижизненно и посмертно (обряд изгнания злых духов, дьявола и борьбы с вампирами, для получения костного амулета, изготовления подвесок-оберегов). Прибегали к трепанации и для коррекции психики, о чем в основном и пойдет речь в статье.

Французский антрополог XIX в. П. Брока утверждал: древние люди, страдавшие нервными расстройствами и оперированные при жизни, считались одаренными особыми свойствами. И действительно, тогда череп воспринимали как вместилище духа, и когда такой человек умирал, у соплеменников возникало желание воспользоваться частями его краниума в религиозных целях.

В древних сообществах распространены были также и символические трепанации - прижизненные операции на своде черепа, затрагивавшие лишь наружный слой компакты, при которой не оказывали воздействия на внутреннюю костную пластинку (lamina interim). В середине I тыс. до н.э. подобные операции у населения Северной Африки подробно описал древнегреческий историк Геродот.

Кстати, символическое и сквозное трепанирование черепов полностью прекратилось в Венгрии в XI в. во времена правления князя Гезы и короля Стефана Святого. В этот период в стране происходит отказ от языческой религии и принятие христианства. Хотя большинство венгерских исследователей в объяснении массового трепанирования в X в. на первый план обычно выдвигают причины медицинского характера, они вынуждены признать: черепные операции, по-видимому, выполняла каста жрецов, исчезнувшая в результате религиозной реформы. Существовал прямой запрет короля Стефана на проведение краниотомии. На наш взгляд, он связан не столько со стремлением короля уберечь своих подданных от послеоперационных осложнений, сколько с отчетливой языческой подоплекой этих действий.

Как ни парадоксально, "нестандартные" краниотомии и сегодня распространены в самых цивилизованных европейский странах. Так, в 1965 г. голландец Дж. Хьюгз трепанировал сам себя с целью "стать другим человеком". Его сочли душевнобольным. Но британские аристократы - лорд и леди Нейдпат - в попытках "расширить сознание" неоднократно и добровольно подвергали себя той же операции. Интересно, что попытки "расширить горизонты сознания" демонстрируют не только люди с пограничным состоянием

Статьи данной рубрики отражают мнение автора (прим. ред.)

стр. 85

психики, но и художественно одаренные. Трепанация становится распространенной и модной метафорой. Биологические пределы существования человека воспринимаются при этом как принуждение, которое нужно преодолеть. Кстати, подобные идеи особенно популярны в Швейцарии - родине одного из родоначальников психоанализа К. Г. Юнга (1875 - 1961).

Как видим, на пороге третьего тысячелетия вновь обсуждают границы сознания, метаморфозы личности, т.е. вопросы, всегда волновавшие человечество. При этом трепанационная метафора предстает архетипом преобразования нашей природы, превращения и перехода в иное состояние, она никак не связана с новейшими достижениями научной мысли и хирургической практики. В подобных воззрениях реанимируется мысль древнегреческого философа Сократа (470/469 - 399 гг. до н.э.): "высшее благословение приходит к нам, когда мы на пути к безумию".

Согласно современным клиническим данным, изменения личности могут быть различными в зависимости от локализации дисфункций в полушариях головного мозга и его отделах. При поражении левого на первый план выступает тенденция повышенной тревожности, напряженности, раздражительности, возможна депрессивная окраска настроения. При изолированном повреждении лобного отдела прежде всего нарушается инициативное начало в поведении: больные часами остаются безучастными ко всему,

немногословны, могут на полпути умолкнуть, если их дополнительно не стимулировать к разговору. Нарушение функции правого полушария обычно приводит к благодушию, малокритичности или игнорированию больными дефектов в их состоянии. При поражении его лобной доли характерна эйфория и многоречивость, а задних отделов - расслабленность, демобилизованность и безразличие к своему состоянию; больные монотонны в эмоциональных переживаниях.

Но вернемся в палеовремена. Несомненно, последствия осуществленных тогда лоботомий, ныне наблюдаемые археологами, необходимо рассматривать и с позиций последующих метаморфоз поведенческих реакций. Ведь изменения личности возможны даже после легких черепно-мозговых травм и проявляются в упрощении самооценки, обеднении эмоциональных переживаний, снижении инициативности.

В самом деле, еще в начале пути своего эволюционного становления наши предки по сравнению с другими приматами обладали большими аналитическими и прогностическими способностями. Предполагается, что здесь положительным образом сказалось "активное начало", свойственное гоминидам нижнего и среднего палеолита (до 35 тыс. лет назад) - это были великолепные охотники, что особенно заметно при сравнении их с другими млекопитающими.

Наряду с умением изготавливать и применять орудия, символической и языковой коммуникацией, важным философским критерием, отличительной чертой homo sapiens стало осознание собственной бренности и, соответственно, оформление погребальной обрядности. Так, многочисленные археологические находки в Минусинской котловине, на Алтае, в Туве и других местах свидетельствуют о широком распространении ритуального вскрытия черепной коробки в раннем железном веке (начало I тыс. до н.э.).

Кстати, обнаружение специалистами искусственных дефектов в области большого затылочного отверстия неоднократно служило поводом

стр. 86

для обсуждения погребального обряда. Повреждения ископаемых человеческих останков рассматривались в контексте проблем существования каннибализма, культа черепа и собственно ритуалов, связанных с захоронением. Как полагает немецкий ученый Х. Ульрих, каннибализм, как часть определенного погребального ритуала, символизирует не только связь абстрактных понятий жизни и смерти, но и связь живущего с покойным.

Вместе с тем у древних народов возник интерес к состояниям сна и безумия, появилось представление о символической смерти. Попытки познания человеком механизма своих поступков, мотивации поведения явились не только отражением нового биологического status quo, но и мошной движущей силой социального прогресса.

Однако нервная деятельность столь сложно организованного биологического объекта, как человек, имеет оборотную сторону - возможность сбоя в результате развития разнообразных неврозов. Причем чем сильнее акцентуирована и одарена личность, тем больше шансов для подобного срыва. Сегодня одни исследователи относят к неврозам обратимые нарушения высшей нервной деятельности различной этиологии. Другие пользуются тем же термином лишь для обозначения заболеваний, вызванных психической травмой. Причем доказано: последняя может приводить не только к легким обратимым нарушениям сердечно-сосудистой деятельности, но и к летальному исходу. В последнем случае, по-видимому, в основе лежит внезапное поступление в кровяное русло большого количества катехоламинов*, что может остановить сердечную деятельность. Классическим примером этого служит так называемая вуду-смерть, описанная у аборигенов Австралии и Африки. Она наступает молниеносно или спустя несколько часов, а то и дней. Однако в любом варианте ей предшествует сильнейшее вегетативное возбуждение. Кстати, даже в современной медицинской практике нередки случаи, когда неосторожная шутка врача, необоснованная вера пациента в связь своей жизни с каким-либо физическим явлением приводит здоровых людей к внезапной гибели.

Для нынешних представителей традиционных культур, тем более для носителей культур археологических, мироощущение определялось мифологическим сознанием. Но и с вершины рационализма XVII в. нидерландский философ Б. Спиноза писал, что человек создает множество выдумок и толкует природу столь удивительно, как будто она безумствует заодно с ним. Сейчас мы можем сказать: вера в сверхъестественные силы, иррационализм мышления во многом обусловлены физиологическими особенностями, присущими нам как виду. Скажем, механизм религиозных переживаний соотносится с образованием застойного очага возбуждения в коре головного мозга. А суеверия являются мощными раздражителями из-за глубокой их связи с чувствами, поскольку "гнездятся" не в сознании, а в области подсознательного.

* Природные медиаторы нервной системы, в том числе адреналин, норадрекалин, домафин (прим. ред.).

стр. 87

Локализация трепанаций черепов кочевников эпохи раннего железа: а - Монголия, b - Тува, с - Казахстан, d - Западная Сибирь.

Сцены вскрытия черепной коробки из книги Ханса фон Гередорфа. Страсбург, 1517.

К. Г. Юнг ввел в научный оборот понятие коллективного бессознательного как унаследованной неличностной психической системы, состоящей их архетипов. Это означает, что в психике каждого человека, помимо последствий личного опыта, присутствуют вездесущие представления (образов, мотивов, лежащих в основе общечеловеческой символики сновидений, мифов, сказок и другой фантазии).

Последующие классики психоанализа признавали нашу иррациональность необходимой функцией психической реальности. Вместе с тем можно предположить, что в древнем мире способности по управлению сознанием и поведением были развиты не менее, если не более, чем в современных индустриальных обществах. В этом смысле религия была мощным средством управления поведением людей и выполняла роль профилактики социо- индуцированных неврозов (хотя иногда и продуцировала обратные явления вроде массовой истерии). Например, общение шамана с духами, сопровождавшееся пением и ударами в бубен, способно корректировать психоэмоциональное состояние участников обрядов. И даже если опираться на чисто формальные аналогии, вхождение шамана в транс с целью вызвать видения, чрезвычайно похожи на психотерапевтические приемы.

Психологической защитой социума служила обрядность. Жизнь человека традиционного общества строго делилась на разные отрезки. Переход из одной возрастной и социальной группы в другую отождествлялся со смертью и возрождением в новом качестве (подростковая инициация, брак). Момент перехода был сопряжен с испытанием, иногда болезненным и опасным. Крупный отечественный специалист по фольклору В. Я. Пропп (1895 - 1970) был убежден: эти жестокости временно "отшибали ум". И действительно, сопровождаясь голодом, жаждой, темнотой, ужасом, принятием различных психотропных средств, они вызывали у посвящаемого временное безумие.

Стремление к изменению своей внешности, свойственное человечеству в таких проявлениях, как, например, искусственная деформация головы (возможно, чтобы подчеркнуть избранность "своих" и их отличия от "чужих" или обособленность элитарного слоя) может лежать и в основе символического трепанирования. Можно говорить и о важной ритуальной составляющей поверхностного "трепанирования" как возможного испытания и символа перехода из одной социальной категории в другую (инициация подростков, замужество и рождение детей у женщин, траур и т.д.).

Что же касается посмертной трепанации, то амулеты, изготовленные из костей черепа, получили распространение в Европе (территории Франции и Левобережной Украины) не позднее VI тыс. до н.э. Согласно данным П. Брока, иногда их изготавливали из черепов людей, благополучно трепанированных при жизни. Тщательно перфорированные амулеты, сделанные из костей черепа, характерны для людей кельтского круга, населявших Южную Германию. Пластинки округлой формы обычно трижды перфорированы, или число отверстий кратно трем.

Замечу, что среди древних кельтов Австрии и Венгрии было распространено троекратное вскрытие черепной коробки при жизни. Возможно, число перфораций на пластинках-оберегах, изготовленных из краниального материала, также связано с характерной традицией "утроения вещей". Любопытно, что погребение кельтской "женщины-хирурга" из Дуррнберга сопровождалось останками трех трепанированных при жизни индивидов. Также следует упомянуть, что центральным архитектурным элементом кельтского святилища в венгерской Либенице служит композиция из трех ям, обра-

стр. 88

зующих форму трилистника, что, на мой взгляд, определенно напоминает очертания трепанационных отверстий на черепах австрийских и венгерских кельтов.

Обычай извлекать куски мозговой коробки и носить на шее для защиты от паралича упомянут в записках Римско-Кайзеровской академии за 1767 г. Ношение амулетов тесно связано с практикой употребления различных магических снадобий. В издании Римско-Кайзеровской академии (Нюрнберг, 1759 г.) рекомендовано средство от падучей болезни: "Возьмите измельченный мозговой череп повешенного, смешайте с водой против падучей (aqua epileptica), приготовьте красные кораллы, дубовую омелу, собранную в нужное время...".

Традиция ношения подвесок, сделанных из человеческих костей, оказалась весьма устойчивой и дожила до наших дней. В 30-е годы XX в. она отмечена у жителей итальянской Умбрии, предупреждавших подобным образом наступление эпилептических припадков.

Период эволюционного становления рода Homo связан с расселением его на горных и холмистых ландшафтах (ближневосточные гоминиды группы Схул- Кафзех, европейские питекантропы, неандертальцы, большинство западно- и центральноевропейских кроманьонцев). Длительное проживание в замкнутых пространствах темных пещер оставило свой отпечаток и в психике современного человека. В психоанализе пещера олицетворяла регрессивные желания и содержимое подсознания. Вместе с тем как символ убежища, укрытия, материнской утробы, рождения и центра мироздания пещеры занимали важное место в мифах и обрядах инициации, олицетворяя место средоточия жизнетворных сил земли. Возможно, не случайно греческая античная философия рассматривала пещеру как метафору всего материального мира.

По мере развития древних цивилизаций и с возникновением государственности архаический пещерный образ заменяется семантически близким символом лабиринта. В основных религиях преодоление его имеет психологическое значение, ассоциируемое с инициацией (просветлением), условным возвращением в материнское лоно, с переходом через смерть к возрождению, с открытием духовного центра.

По К. Г. Юнгу, коллективное бессознательное - нечто вроде осадка опыта и одновременно имеющий большую древность изначальный образ мира. Один из наиболее распространенных архетипов, возникающих при его проекции, - образ демона, "тип примитивного племенного колдуна или знахаря, особо одаренной личности, которая заряжена магической силой". Поскольку процесс исторического развития - это коллективное радение при высокой степени бессознательности каждого индивида, "заурядному человеку всегда представлялось диковинным, что некто вместо проторенных путей и известных целей предпочитает крутую и узкую тропу, которая ведет в неизвестное. Поэтому такого человека всегда почитали если не помешанным, то одержимым демоном или богом...".

По мнению английского ученого конца XIX - начала XX в. Дж. Фрэзера, институт "священных царей", достигший своего полного выражения в древних монархиях Перу и Египта, берет начало в прослойке

Методы лечения различных заболеваний из трактата Шарафеддина Сабоджу-оглу.

стр. 89

колдунов или знахарей, находившихся на общественной службе.

Выступая на годичном собрании Императорской военно-медицинской академии в 1897 г., великий русский невролог, психиатр и психолог В. М. Бехтерев говорил о роли внушения в общественной жизни. Он отделял путь логического убеждения, воздействующего на личное сознание (при обдумывании и осмысленной переработке информации), и внушение, проникающее в психическую сферу, ведущее "непосредственно во внутренние покои нашей души" путем увлекательной и эмоциональной речи, уговора, жестов и мимики. Ученый рассматривал внушение как "психическую заразу" и показал, что оно подобно гипнозу, являющемуся не чем иным, как искусственно вызванным видоизменением нормального сна. Ныне экспериментально доказано: особое состояние сознания, более всего располагающее к внушению (гипноз, аутогипноз), связано с повышением активности правого полушария мозга, которое играет ключевую роль в организации бессознательного психического. В то же время ограничивается логическое мышление и сознание, основанные на функциональных возможностях левого полушария.

Для изменения сознания и управления поведением в историческом прошлом часто использовали средства растительного происхождения. Немецкий ученый Х. Лейнер в статье "О роли в истории магических растений и сопутствующих веществ" (1970) рассмотрел проблему бытования "токсического экстаза в субарктическом и европейском пространстве". Он описал различные случаи применения там растений в магических целях. Ученый выделил несколько основных психотропных препаратов: галлюциногенные грибы (Fliegenpilz и Amanita pantherina), вызывающие "состояние полета", гашиш, составы средневековых ведьм, "эликсир забвения", упоминающийся в древних ирландских сагах. Обратите внимание: из медицинской практики хорошо известна клиническая картина тяжелого отравления галлюциногенными грибами: через 3 ч наступает диарея, интенсивное потоотделение и "смутное" состояние, затем после сна в течение 2 ч развивается картина психоза - возбуждение, бессмысленная речь, разнообразные религиозные видения, галлюцинации, разрушительные действия. Медперсонал больные воспринимали как Христа, сатану и т.д. Спустя 20 ч действие грибов ослабевает. Моторное возбуждение уступает атонии, а через 30 ч силы пациента восстанавливаются. Именно эти грибы употребляли скандинавские берсерки, шаманы, а также жрицы во время греческих мистерий. Берсерками ("bersark" - медвежья шкура) в Скандинавии в 870 - 1030 гг. называли мужчин, чьи силы в определенное время удваивались, они не ощущали боли, все человеческие чувства и сознание тогда у них отсутствовали. Впадая в исступление, они стучали зубами от чувства холода, у них изменялся цвет лица. Потом наступала стадия бессмысленной ярости. Все это продолжалось почти целый день, сменяясь слабостью и апатией. Берсерки три столетия влияли на социальную и политическую

стр. 90

жизнь викингов и исчезли в XII в. Из Норвегии их изгнали наравне с разбойниками в 1013 г. В 1123 г. в христианском своде законов Исландии записано: "Если кто пойдет как берсеркер, будет он наказан тремя годами изгнания. Мужчины, которые с ним заодно, также будут изгнаны, если они ему не помешали".

Древние авторы сообщали об употреблении гашиша в магических целях. Так, Геродот в своей четвертой книге писал об употреблении этого средства скифами (древние племена в Предкавказье и Северном Причерноморье в VII в. до н.э. - III в. н.э.). Римский историк Плиний (23 или 27 - 79 гг. н.э.) упоминал, что бактрийцы* добавляли в вино Celotophyllus.

Любопытен и культ напитка хаомы (сомы). Подобно берсеркам, в зороастрийском культурно-историческом пространстве также возникали мужские союзы. Их воины ("двуногие волки") похищали скот и состояли в союзе с ведьмами и чародеями. Они применяли черную магию, пили на ночь это зелье и могли разговаривать языком оракулов, которые служили злому богу, злой стороне Митры.

В историческое время магическое применение галлюциногенных средств связано с существованием "черного культа" ведьм. Важнейшими ингредиентами ведьмовского зелья были: красный и пантерный мухоморы, бледная поганка и др.

Таким образом, трепанационная активность древних хирургов должна рассматриваться в неразрывном контексте с общими действиями магическо- терапевтического характера, основанными на физиологически обусловленной потребности изменения сознания человека. По-видимому, разнообразные попытки изменить сознание и поведение сопровождали религиозную и магическую деятельность. В основе воздействия на психику человека лежали наблюдения, полученные интуитивной интроспекцией (самонаблюдение), а также богатые эмпирические знания о природных компонентах растительного происхождения. Случаи черепного травматизма, возможно, дали когда-то толчок наблюдениям за измененным поведением выживших после ранений соплеменников. Не исключено, что такие примеры рассматривали как проявление "божественного безумия". Такую возможность обсуждал, в частности, немецкий ученый X. Гримм, анализировавший последствия импрессионного (вдавленного) перелома лобной кости у индивида эпохи бронзы (II тыс. до н.э.) из Заушвитца, в результате чего даже после поверхностного заживления костных краев оставались неконтролируемая речь и странности в поведении.

Как наиболее радикальное средство трепанирование могло не только преследовать цель непосредственного лечения травмы, но и устранять "неправильное" поведение больного, или способствовать появлению новых качеств у здорового, но специально избранного по каким-то причинам человека.

* Бактрия - область в Средней Азии в среднем и верхнем течении Амударьи - существовала с 1 -и половины I тыс. до н.э. до II в. н.э. (прим. ред.).

Постоянный адрес данной публикации: