© 2005 г.

Июль 1942 г. В Ставке ВГК шло совещание, на котором решался вопрос о назначении командующих Брянским и Воронежским фронтами. Для первого из них кандидатура была подобрана быстро: начальник Генерального штаба А. М. Василевский назвал имя К. К. Рокоссовского, и И. В. Сталин без дискуссий согласился. А вот с командующим Воронежским фронтом ясности все не было. Ни одна из предложенных кандидатур Верховного не удовлетворила. Пауза затягивалась...

Неожиданно прозвучал немного срывающийся от волнения голос первого заместителя Василевского - генерал-лейтенанта Н. Ф. Ватутина:

- Товарищ Сталин! Назначьте меня командующим Воронежским фронтом.

- Вас? - удивился Верховный Главнокомандующий и повернулся в сторону Василевского: мол, что на это скажет начальник Генерального штаба?

Василевский лучше других понимал, насколько важна роль его первого заместителя. Учитывая, что он сам много времени проводил в войсках, Ватутину приходилось тащить огромный воз работы за двоих, и найти ему достойную замену было нелегко. Но и отказать военачальнику, получившему редкий шанс проявить себя в должности командующего фронтом, Александр Михайлович не мог. Поэтому он поддержал просьбу подчиненного. Сталин, внимательно выслушав начальника Генштаба, отреагировал:

- Ладно. Если товарищ Василевский согласен с вами, я не возражаю¹ .

У ПОРОГА ВОЙНЫ

Его военная стезя пролегла от исторического поля Полтавской битвы. Именно здесь 1 октября 1922 г. выпускник Полтавской пехотной школы Николай Ватутин получил из рук М. В. Фрунзе, командующего вооруженными силами Украины и Крыма, удостоверение красного командира. А спустя непродолжительное время в 67-м стрелковом полку 23-й стрелковой дивизии, дислоцированном в Чугуеве, приступил к исполнению обязанностей новый командир взвода.

Армейская судьба навек породнила Ватутина с Украиной. Здесь он, уроженец села Чепухино бывшей Воронежской губернии, сделал первые шаги как профессиональный военный, и сюда неизменно возвращался: до войны - учиться ратной науке и учить других в качестве руководителя штаба Киевского особого военного округа (КОВО), а в ходе нее - освобождать украинскую землю от врага. Здесь на крутом днепровском берегу первый командующий 1-м Украинским фронтом обрел и последний приют...

Рубцов Юрий Викторович - доктор исторических наук, профессор кафедры истории Военного университета Министерства обороны РФ.

Редакция журнала и автор очерка сердечно благодарят внука генерала армии Н. Ф. Ватутина Александра Берджиховича Ватутина за предоставленные письма и фотографии.

¹ Василевский А. М. Дело всей жизни, кн. 1. М., 1988, с. 222.

стр. 20

До Николая профессиональных военных в семье Ватутиных не было. Из девяти детей лишь он один смог получить образование в объеме четырех классов коммерческого училища, да и то с большим напряжением для родителей. "Родился в семье крестьянина, - писал он в автобиографии, хранящейся в его личном деле. - Возглавлял семью дедушка. Семья достигала по численности 25 - 26 человек и имела одно общее хозяйство - зажиточное, состоявшее из одной хаты, надворной постройки, ветряной мельницы, конной молотилки и 3 - 4 лошадей... Наемный труд не применялся"² .

Характеризовать семью, в которой двадцать пять человек ютились в одной хате, как "зажиточную", можно было лишь по исключительной природной скромности Николая Федоровича. Еще одна жестокая, но красноречивая подробность: зимой 1921 г., когда внук уже был красноармейцем, дед Григорий умер от голода, положив голову на мешок с семенным зерном - надеждой на выживание для остальных членов семьи³ .

Чуть более 20 лет хватило Николаю Федоровичу на то, чтобы пройти путь от курсанта до командующего фронтом, хотя на собственно командной работе он служил недолго. Кроме взвода, ему довелось руководить только ротой, после чего Ватутин до самого 1942 г. находился на штабной работе. Помощник начальника отделения 7-й стрелковой дивизии, офицер штаба Северо-Кавказского военного округа, начальник штаба 28-й горнострелковой дивизии, начальник отдела штаба Сибирского военного округа, заместитель начальника, а затем начальник штаба Киевского особого военного округа - вот основные вехи его служебного пути, уложившегося в интервале между 1926 г. и 1940 г.

Как Н. Ф. Ватутин осваивал этот путь, свидетельствует служебная аттестация, датированная 1940-м годом: "Всесторонне развит, с большим кругозором, прекрасно работал по руководству отделами штаба, проявил большую оперативность и способность руководить войсковыми соединениями.

...В период освобождения единокровных братьев-украинцев Западной Украины из-под ига польских панов, капиталистов как начальник штаба округа показал способность, выносливость и умение руководить крупной операцией"⁴ .

² Красная звезда, 10.VII.1993.

³ Брагин М. Ватутин (Путь генерала). М., 1953, с. 31.

⁴ Цит. по: Захаров Ю. Д. Генерал армии Н. Ф. Ватутин. М, 1985, с. 17.

стр. 21

Все эти годы были наполнены неустанной учебой. Николай Федорович окончил Киевскую высшую объединенную военную школу, Военную академию имени М. В. Фрунзе, академические курсы усовершенствования командного состава. Осенью 1936 г. его зачислили во вновь открытую Военную академию Генерального штаба. Вместе с ним слушателями первого набора стали А. М. Василевский, А. И. Антонов, И. Х. Баграмян, Л. А. Говоров, М. В. Захаров и другие будущие маршалы и генералы, выросшие в годы Великой Отечественной войны в ответственных руководителей Вооруженных Сил - начальников Генерального штаба и фронтовых штабов, командующих фронтами.

Завершить учебу Ватутину не удалось: сталинские репрессии настолько ослабили кадровый состав в центральном аппарате наркомата обороны и округах, что для заполнения вакансий многих специалистов отзывали с академической скамьи. Так, к слову, обошлись с А. М. Василевским, досрочно получившим назначение в Генеральный штаб, так произошло и с Н. Ф. Ватутиным, вступившим в должность заместителя начальника штаба КОВО.

К концу 1938 г. он стал уже начальником штаба округа, а летом 1940 г. в период массовой ротации кадров центрального аппарата, предпринятой по итогам войны с Финляндией, получил назначение в Москву на должность начальника Оперативного управления Генерального штаба РККА⁵ . Сбывалась оценка, еще в начале 30-х годов данная Высшей аттестационной комиссией при Реввоенсовете СССР способностям начальника штаба 7-й стрелковой дивизии: "Считать целесообразным использовать Ватутина Н. Ф. в Генеральном штабе РККА".

Когда в 1940 г. были введены генеральские звания, Николай Федорович стал генерал-лейтенантом. Год еще не завершился, как его вновь повысили в должности: он стал первым заместителем начальника Генштаба. Столь стремительный служебный рост носил в руководящих структурах РККА массовый характер и, нарушая естественный порядок "созревания" в соответствующей должности, очень часто оборачивался громадным ущербом. Достаточно сказать, что в течение предвоенного года последовательно сменились три начальника Генштаба - маршал Б. М. Шапошников, генералы армии К. А. Мерецков и Г. К. Жуков. Последним двум это не позволило даже основательно вжиться в обстановку руководимого ими органа, а о возможности качественно решать проблемы стратегического планирования, подготовки вооруженных сил к войне и говорить нечего. Кадровая чехарда захватила и основной генератор идей Генерального штаба - Оперативное управление: за шесть предвоенных лет его возглавляли семь человек, в том числе - всего в течение полугода - Н. Ф. Ватутин.

Отношение к сотрудникам Генштаба, и особенно его верхушке, по выражению Ю. А. Горькова, как к мелкой разменной монете в большой политической игре, привело к поистине ужасающим последствиям, исправлять которые пришлось в течение всей войны⁶ . В нем проявилось непонимание И. В. Сталиным роли и значения Генштаба как мозга армии, сохранявшееся некоторое время и после 22 июня 1941 г. По свидетельству маршала Г. К. Жукова, перед войной ни его предшественники, ни он сам не имели случая с исчерпывающей полнотой доложить Сталину о состоянии обороны страны, о военных возможностях СССР и возможностях потенциального врага, вождь ограничивался лишь краткими докладами первых лиц наркомата обороны.

Такое отношение высшего политического руководства страны к Генштабу ставило персонально Н. Ф. Ватутина как одного из его руководителей перед очень сложными проблемами. Чтобы справиться с ними, генералу пришлось мобилизовать все свои личные и деловые качества. По оценке его прямого начальника в тот период Г. К. Жу-

⁵ Приказ наркома обороны СССР "О реорганизации Генерального штаба Красной Армии" N 0038 от 26 июля 1940 г. - Русский архив. Великая Отечественная. Приказы народного комиссара обороны СССР, т. 13(2 - 1). М., 1994, с. 160.

⁶ Горьков Ю. А. Кремль. Ставка. Генштаб. Тверь, 1995, с. 50.

стр. 22

кова, Ватутин отличался исключительным трудолюбием и широтой оперативно-стратегического мышления⁷ .

В преддверии войны на долю Николая Федоровича и его коллег выпала колоссальная нагрузка, связанная с участием в важнейших мероприятиях по подготовке страны к отражению фашистской агрессии. Немало делалось в армии в этих целях, но было допущено и много просчетов. Ватутину не изменяла объективность в оценках реального положения дел, хотя он не мог не понимать, что его выводы вряд ли воодушевят руководство страны и армии.

Сошлемся на свидетельства Г. К. Жукова. В первой половине февраля 1941 г. он вместе с Н. Ф. Ватутиным подробно доложил наркому обороны о недостатках в организации и боевой готовности войск Красной Армии, о состоянии мобилизационных запасов. Общий вывод руководителей Генштаба был неутешителен: оборона страны находится явно в неудовлетворительном состоянии, особенно учитывая большое количество немецких войск в Восточной Пруссии, Польше и на Балканах, и требуются срочные меры по выправлению положения.

В конце того же месяца Н. Ф. Ватутин на совещании у наркома обороны сделал подробный доклад о ходе строительства укрепленных рубежей вдоль государственной границы, состоянии железных, шоссейных и грунтовых дорог и средств связи. По его глубоко аргументированному выводу, приграничные железнодорожные районы были мало приспособлены для массовой выгрузки войск⁸ .

Разумеется, Генштаб не был лишь фиксатором недостатков и в рамках своей компетенции предпринимал возможные меры к их устранению. Для руководства страны, для наркома обороны маршала С. К. Тимошенко тщательно отрабатывались проекты важнейших документов, в первую очередь - оперативный план стратегического развертывания Вооруженных Сил и мобилизационный план. К руководству их разработкой и корректировкой Николаю Федоровичу пришлось подключиться сразу же по прибытии к новому месту службы в Генштаб. Действуя под руководством Б. М. Шапошникова, а позднее К. А. Мерецкова, он опирался на генералов А. М. Василевского, В. Д. Иванова, А. Ф. Анисова, Г. К. Маландина⁹ . Новый импульс этой работе придало назначение начальником Генерального штаба генерала армии Жукова.

В 1940 - 1941 гг. план стратегического развертывания Вооруженных сил перерабатывался как минимум трижды. Осенью 1940 г. это было сделано в связи с тем, что северо-западная и западная границы были отодвинуты вперед до 300 км. Однако тогда же в него попали и серьезные стратегические ошибки. Так, наиболее опасным стратегическим направлением считалось юго-западное направление - Украина, а не западное - Белоруссия, на котором гитлеровское командование в действительности сосредоточило и с началом боев ввело в действие самые мощные сухопутные и воздушные группировки. Это обстоятельство, по справедливому мнению Г. К. Жукова, негативно отразилось на ходе оборонительных действий на западном направлении.

При переработке оперативного плана в феврале-апреле 1941 г. этот просчет исправлен не был. Основную ответственность за выбор этого направления Жуков, а вслед за ним и ряд других авторов, возложил на Сталина. Ряд исследователей, однако, полагают, что ее должны разделить и руководители НКО, выходцы из Киевского особого военного округа - С. К. Тимошенко, Г. К. Жуков, а также Н. Ф. Ватутин и сменивший его в должности начальника Оперативного управления Г. К. Маландин¹⁰ . Такое

⁷ Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1990, т. 1, с. 327.

⁸ Там же, с. 312, 325.

⁹ См.: Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны, кн. 1. М., 1985, с. 25.

¹⁰ См.: Бобылёв П. Н. Точку в дискуссии ставить рано. К вопросу о планировании в Генеральном штабе РККА возможной войны с Германией в 1940 - 1941 годах. - Отечественная история, 2000, N 1, с. 48; Горьков Ю. А. Указ. соч., с. 59; Захаров М. В. Генеральный штаб в предвоенные годы. М., 1989, с. 221. Маршал Советского Союза М. В. Захаров прямо связывал тройную смену в 1940 г. начальников Генштаба с той позицией, которую они отстаивали "при решении коренного вопроса плана обороны страны".

стр. 23

мнение представляется справедливым. Перемещение верхушки командования КОВО в почти полном составе в руководящий эшелон наркомата обороны и Генштаба способствовало тому, что знакомый, тщательно изученный театр военных действий невольно приковывал внимание указанных военачальников, препятствовал объективной оценке фактов, противоречивших привычной установке на приоритет юго-западного направления. Что касается лично Ватутина, то мы не располагаем какой-либо информацией о том, что Николай Федорович придерживался иного, нежели его начальник Жуков, взгляда на наиболее опасное стратегическое направление.

Для проверки основных положений плана обороны страны и отработки некоторых вопросов действий войск в начальный период войны в конце декабря 1940 г. впервые был проведен оперативно-стратегический сбор (совещание) руководящего состава РККА. Регламент работы слагался из двух частей: теоретической (23 - 31 декабря) и оперативно-стратегических игр (двух) с высшим командным составом (2 - 11 января 1941 г.).

Генерал Ватутин, который тогда занимал должность заместителя начальника Генштаба, начальника Оперативного управления, был в числе участников теоретической части совещания, а также привлекался к руководству играми. Он же возглавлял разработку планов их проведения¹¹ . В основу стратегической обстановки, как писал позднее маршал М. В. Захаров, были положены предполагаемые события, которые могли развернуться на западной границе в случае нападения Германии на СССР. Однако при разработке и в ходе обеих игр были допущены серьезные ошибки.

Вот лишь один факт, заключавшийся в явно недостаточном учете реальной обстановки, сложившейся на западной границе к январю 1941 г. Планом первой игры предусматривалось, что "восточные" (войска Красной Армии), сдержав натиск противника, при нанесении ответного удара сразу же на границе должны были преодолевать предполье и укрепленные полосы врага. Однако на новой государственной границе, возникшей после присоединения Западной Украины и Западной Белоруссии, таких укреплений советские войска встретить не могли. Следовало бы также творчески отработать вопросы прикрытия новой госграницы с учетом того, что по ее другую сторону стоят боеспособные немецкие войска, и в той возможной группировке, которая создавалась для ведения главных начальных операций войны¹² .

Таким образом, созданная на играх обстановка не давала реального представления о характере боевых действий в начальный период войны. Свою долю ответственности за это нес, разумеется, и руководитель разработки планов проведения игр генерал Ватутин. В то же время этот пример показывает, насколько сложно и противоречиво шел процесс освоения советской военной школой опыта начавшейся второй мировой войны, и отражает уровень оперативно-стратегического мышления на тот период не только у Николая Федоровича, еще год назад бывшего начальником штаба округа, но и у всего высшего руководства наркомата обороны и Генштаба.

Последняя корректировка оперативного плана была проведена в мае - начале июня 1941 г. Проект документа подготовил, как и прежде, заместитель начальника Оперативного управления А. М. Василевский, а затем его скорректировал Н. Ф. Ватутин. Уточненный вариант плана под названием "Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками" был составлен по состоянию на 15 мая 1941 г.¹³ Он был обсужден

¹¹ Русский архив. Великая Отечественная. Накануне войны: материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23 - 31 декабря 1940 г., т. 12 (1). М., 1993, с. 373, 392.

¹² Захаров М. В. Указ. соч., с. 248 - 249.

¹³ См.: Горьков Ю. А., Сёмин Ю. Н. О характере военно-оперативных планов СССР накануне Великой Отечественной войны. Новые архивные документы. - Новая и новейшая история, 1997, N 5; Безыменский Л. А. О "плане Г. К. Жукова" от 15 мая 1941 г. - Там же, 2000, N 3.

стр. 24

24 мая на совершенно секретном совещании у Сталина, в числе 21 участника которого был и Ватутин.

Уже в наши дни вокруг этого документа разгорелись нешуточные дебаты и все из-за абзаца (но какого!), содержавшего предложение "упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск"¹⁴ . По мнению некоторых исследователей, именно эти "Соображения..." неопровержимо свидетельствуют о планах советского руководства по нанесению упреждающего удара по фашистской Германии. Не вступая в полемику с участниками дискуссии, отметим не гипотетический, а практический результат обсуждения этого документа.

А он заключался в следующем: непосредственно в канун фашистской агрессии окончательно победила точка зрения Сталина и его ближайшего окружения, что основной удар немцы нанесут на Украине. По указанию генерального секретаря ЦК ВКП(б) и главы правительства, в состав КОВО (Юго-Западного фронта) выделялись дополнительные силы, после чего на его долю пришлось около 50% дивизий всех западных приграничных округов (фронтов). Вероятнее всего, именно рукой Ватутина в проект директивы, сохранившийся в Центральном архиве Министерства обороны РФ, внесены карандашные поправки. 13 июня 1941 г. Николай Федорович доложил Сталину последний расклад сил и средств Красной Армии и вермахта¹⁵ .

21 июня 1941 г. Н. Ф. Ватутин находился рядом с наркомом обороны и начальником Генштаба. Когда вечером того дня стало известно о перебежчике - немецком фельдфебеле, сообщившем о полученном немецкими войсками приказе утром 22 июня пересечь советскую границу, С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков были вызваны к И. В. Сталину. Нарком предложил немедленно дать директиву о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность. Однако предложенный вариант директивы Сталина не удовлетворил, ибо вождь счел, что его реализация может спровоцировать войну.

"Не теряя времени, - вспоминал Жуков, - мы с Н. Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома"¹⁶ . Командованию приграничных округов предписывалось в течение ночи на 22 июня скрытно занять войсками огневые точки укрепленных районов на госгранице; перед рассветом рассредоточить по полевым аэродромам и замаскировать всю авиацию; все части привести в боевую готовность, рассредоточив и замаскировав войска; привести в боевую готовность противовоздушную оборону страны. Особо подчеркивалось: "Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить".

С этой директивой Ватутин немедленно выехал в Генштаб для направления ее в военные округа. Передача была закончена в 00 часов 30 минут 22 июня 1941 г. Но время для ее выполнения было безвозвратно упущено. И не вина Ватутина в том, что к моменту нападения немцев она не дошла даже до некоторых командующих армиями на западной границе.

ВО ГЛАВЕ ФРОНТОВ

Запоздалая и недостаточно решительная реакция Сталина на грозную опасность способствовала захвату врагом стратегической инициативы. В первые же дни войны ситуация, однако, усугубилась еще больше, поскольку "вождь", не понимая тогда действительной роли Генерального штаба, разослал его руководителей в войска, на помощь командованию фронтами: Жукова - на Украину, Шапошникова - в Минск, Ватутина, с 23 июня включенного в число постоянных советников Ставки Главного Командования (впоследствии - Верховного Главнокомандования), - на северо-западное

¹⁴ 1941 год. М., 1998, кн. 2, с. 216.

¹⁵ Горьков Ю. А. Указ. соч., с. 62.

¹⁶ Жуков Г. К. Указ. соч., т. 1, с. 369 - 370.

стр. 25

направление. "Сталину было доложено, - писал позднее Жуков, - что этого делать нельзя, так как подобная практика может привести к дезорганизации руководства войсками. Но от него последовал ответ: "Что вы понимаете в руководстве войсками, обойдемся без вас"". В результате управление войсками еще более ухудшилось со всеми вытекающими отсюда последствиями¹⁷ .

В ночь на 30 июня 1941 г. Ватутин с группой генералов выехал на Северо-Западный фронт. Штаб фронта он нашел в лесу южнее Пскова. На месте убедился, что положение даже более тяжелое, нежели это виделось из Москвы. Начальник штаба генерал-майор П. С. Клёнов не знал, каково состояние и расположение армий фронта. Ему даже было неизвестно, где находится командующий генерал-полковник Ф. И. Кузнецов. Стало ясно, что штаб утратил управление войсками.

После доклада в Ставку Ватутин получил указание вступить в должность начальника штаба фронта, а до прибытия нового командующего генерал-майора П. П. Собенникова - исполнять его обязанности. Такой оборот дела был неожиданным, но в тупик Ватутина не поставил. Николай Федорович сумел наладить надежную связь с соединениями и объединениями фронта, установить их дислокацию и боеспособность и, как результат, взять управление ими в свои руки. Да, фронт продолжал отходить, но уже более организованно, время от времени переходя в контратаки.

Так, Ватутин разработал план операции, в соответствии с которым наши войска смогли нанести контрудар по 56-му танковому корпусу Э. Манштейна, сорвав попытку его прорыва к Новгороду, где теперь находился штаб фронта. Вражеский корпус несколько дней находился в окружении под Сольцами, прежде чем ему удалось вырваться. Советские солдаты захватили в неприятельском обозе секретное наставление по применению химических минометов, после чего командованию корпуса пришлось давать объяснения начальству¹⁸ . Это было первое противоборство Ватутина с одним из наиболее талантливых немецких военачальников, будущим фельдмаршалом Э. Манштейном, но, как оказалось, далеко не последнее.

В октябре 1941 г. для парирования удара гитлеровцев из района Калинина на Торжок Ставка приказала создать оперативную группу войск, которую возглавил Ватутин. Задача была важнейшей, ибо в случае успеха враг выходил в тыл Северо-Западного фронта и к Бологому. Группа Ватутина сумела нанести удачный контрудар: немцы были разбиты в районе Марьино-Медное, что позволило создать и закрепить рубеж к северо-западу от Калинина и тем самым сорвать планы врага¹⁹ . Эти и другие действия фронта заставили противника перейти в последние месяцы 1941 г. к укреплению своей обороны. А в январе следующего, 1942 г., войска Северо-Западного фронта сами перешли в наступление...

В мае Николая Федоровича возвратили в Генеральный штаб на должность заместителя начальника. Удовлетворяла ли его эта деятельность? Наверняка не полностью. Человек скромный, он, тем не менее, не был лишен здорового честолюбия и, вернувшись, по существу, на прежнюю должность, увидел, что перспективы служебного роста у него здесь нет. За время его почти годового отсутствия стремительно взошла звезда его бывшего подчиненного А. М. Василевского. Надо отдать должное Александру Михайловичу: когда в ходе битвы под Москвой основной состав Генштаба во главе с маршалом Б. М. Шапошниковым был эвакуирован в район Арзамаса, он, оставшись в столице во главе небольшой оперативной группы, сумел превратить ее в крепкий, дееспособный коллектив, при этом и сам в полной мере проявил стратегический и аналитический талант, большую оперативность и организованность. Это, разумеется, не укрылось от Сталина, и Василевский за год, минувший с начала войны, прошел

¹⁷ "Чего стоят полководческие качества Сталина". Непроизнесенная речь маршала Г. К. Жукова. - Источник, 1995, N 2, с. 149.

¹⁸ Манштейн Э. Утерянные победы. Смоленск, 1999, с. 215 - 216.

¹⁹ Великая Отечественная война. 1941 - 1945. Военно-исторические очерки, кн. 1. М., 1998, с. 227 - 228.

стр. 26

путь от заместителя начальника Оперативного управления до начальника Генерального штаба.

Но это же закрывало для Ватутина путь к масштабной самостоятельной работе в Генштабе. И Николай Федорович добился согласия Сталина на назначение командующим войсками Воронежского фронта²⁰ .

Его полководческий талант в полной мере раскрылся именно тогда, когда он командовал фронтами: Воронежским (июль-октябрь 1942 г., март-октябрь 1943 г.), Юго-Западным (октябрь 1942 г. - март 1943 г.) и 1-м Украинским (октябрь 1943 г. - март 1944 г.). Характеризуя его деятельность в этом качестве, Маршал Советского Союза А. М. Василевский писал: "Важнейшие задания, которые возлагали на генерала Ватутина ГКО и Верховное Главнокомандование при подготовке и проведении крупнейших военных операций, как правило, выполнялись отлично"²¹ . В беседе с писателем В. М. Песковым маршал назвал Ватутина "очень талантливым человеком"²² .

Талант был бесспорным, но вот когда Николай Федорович был назначен командующим вновь сформированным Воронежским фронтом, он остро почувствовал, как не хватает ему опыта руководства объединением такого масштаба. Опыт же приобретался в тяжелых боях лета сорок второго года, когда немецкие войска лавиной катились к Волге и Кавказу. Стратегическая инициатива, перехваченная было у немцев в результате зимнего наступления под Москвой, была вновь утрачена.

На воронежском направлении немцы, разгромив войска Юго-Западного фронта под Харьковом, 28 июня перешли в наступление. Нанеся удар на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов, они прорвали оборону советских войск и стали быстро продвигаться в направлении Воронежа и к Дону. Воронеж был частично захвачен. Южнее противник (еще до назначения Ватутина) отбросил войска фронта за Дон и продол-

²⁰ Однако назначение Ватутина комфронтом имело и отрицательные последствия - с его отъездом Генеральный штаб лишился постоянного компетентного руководства, поскольку его начальник Василевский часто бывал в разъездах. Исполнявший же в отсутствие последнего его обязанности комиссар Генштаба Ф. Е. Боков "ни в какой степени не соответствовал возложенной на него миссии" (Великая Отечественная война, кн. 1, с. 354).

²¹ Василевский А. М. Указ. соч., кн. 2, с. 83.

²² Маршал А. М. Василевский - стратег, полководец, человек. М., 2000, с. 129.

стр. 27

жал развивать наступление по западному берегу реки к югу. Он стремился во что бы то ни стало выйти в большую излучину Дона.

Соседом Воронежского фронта справа был Брянский фронт, войсками которого командовал К. К. Рокоссовский. Во второй половине августа обоих командующих вызвали в Ставку для рассмотрения плана освобождения Воронежа. Мнения полководцев разошлись. Ватутин предлагал наступать всеми силами своего фронта непосредственно на город. "Я знал, что Ватутин уже не раз пытался взять Воронеж лобовой атакой. Но ничего не получалось, - вспоминал маршал Рокоссовский. - Противник прочно укрепился, а нашим войскам, наступавшим с востока, прежде чем штурмовать город, надо было форсировать реки Дон и Воронеж. Я предложил иной вариант решения задачи: основной удар нанести не с восточного, а с западного берега Дона, используя удачное положение 38-й армии, которая нависает над противником севернее Воронежа... При таком варианте удар по воронежской группировке наносился бы во фланг и выводил наши войска в тыл противнику, занимавшему город". Но Ватутин, по словам Рокоссовского, упорно отстаивал свой план, и Сталин утвердил его предложение²³ .

Сроки наступательной операции несколько раз переносились, наконец, в первой половине сентября она началась. Однако к этому времени насторожившийся противник подтянул сюда дополнительные силы. Атаки наших войск не приносили результатов. По приказу Ставки наступление было прекращено, и войска Воронежского фронта перешли к обороне по восточному берегу Дона. Ватутин остро переживал неудачу, но война, как говорится, быстро учит. День ото дня войска ощущали крепнущую и все более умело управляющую ими руку командующего.

В эти дни Николай Федорович писал жене Татьяне Романовне и дочери Леночке: "Целую Вас крепко и шлю сердечный горячий привет с самыми наилучшими пожеланиями. О себе скажу очень кратко. Дела на фронте идут неплохо. Беспощадно истребляем немцев под Воронежем. Здесь перебито их уже очень много, но предстоит еще большая и трудная задача. Мы ее выполним во что бы то ни стало. Над этим я и работаю. Очень беспокоюсь о Вас"²⁴ .

К слову сказать, писем сохранилось всего несколько штук. Да их и было немного по одной простой причине - Татьяна Романовна почти все время была рядом с мужем, что делает честь Николаю Федоровичу как хорошему семьянину.

...Середина июля 1942 г. стала временем начала Сталинградской битвы. А в октябре 1942 г. Ватутин непосредственно стал ее участником в качестве командующего вновь образованным Юго-Западным фронтом. На первом этапе контрнаступления под Сталинградом фронт выполнял главную роль. 19 ноября мощным ударом войска прорвали оборону 3-й румынской армии одновременно на двух участках: 5-я танковая армия - с плацдарма на правом берегу Дона юго-западнее Серафимовича и 21-я армия с плацдарма у Клетской. Стоявшие в тылу румын немецкие части попытались остановить продвижение советских войск, но Ватутин своевременно ввел в бой два танковых корпуса. Тактический прорыв вражеской обороны был успешно завершен в течение первого дня контрнаступления, и соединения фронта вырвались на оперативный простор.

20 ноября сопротивление противника заметно возросло. В ряде мест ему удалось втянуть основные силы наступающих в затяжные бои. Предвидя это, командующий фронтом еще накануне связался со Ставкой и добился временного переподчинения ему 16-й воздушной армии (в дополнение к двум уже имевшимся). Удары штурмовой авиации трех воздушных армий позволили подавить сопротивление врага. Одновременно в прорыв были введены два кавалерийских корпуса²⁵ . Подвижные соединения

²³ Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М., 1997, с. 177.

²⁴ Письмо из семейного архива А. Б. Ватутина.

²⁵ Правда, один из этих корпусов, 3-й гвардейский, оказался во второй половине дня позади пехоты. Его командир И. А. Плиев был отстранен возмущенным Ватутиным от должности и возвращен на нее лишь по решению Сталина (Великая Отечественная война. 1941 - 1945. Военно-исторические очерки, кн. 2. М., 1998, с. 57).

стр. 28

фронта получили категорический приказ Ватутина: в затяжные бои с контратакующим противником не ввязываться, опорные пункты обходить и стремиться как можно быстрее навстречу соединениям Сталинградского фронта.

Всего через пять дней, к вечеру 23 ноября 4-й и 26-й танковые корпуса Юго-Западного фронта в районе хутора Советский, Калач встретились с 4-м мехкорпусом Сталинградского фронта, завершив тем самым полное окружение вражеской группировки в междуречье Дона и Волги - 6-й армии не помог даже ввод в бой всех резервов²⁶ .

Сразу же после этого была предпринята попытка ликвидации попавших в окружение соединений и частей противника - увы, "без какой-либо перегруппировки и предварительной подготовки войск"²⁷ . В итоге уничтожить армию Паулюса с ходу не удалось. Зато в ходе операции "Малый Сатурн", сражаясь на внешнем фронте окружения и взаимодействуя с соседними фронтами, соединения Ватутина добились успеха на Среднем Дону.

Вообще-то вначале задумывалась более масштабная операция "Сатурн". Но по ходу событий Ставка перенацелила Ватутина: вместо глубокого удара на Ростов-на-Дону он должен был сконцентрировать внимание на морозовском направлении и ликвидировать здесь группировку противника.

В ходе операции "Малый Сатурн" войска Ватутина, прибегнув к сильному фланговому удару в сочетании с рядом фронтальных, сорвали попытку группы армий "Дон" фельдмаршала Э. Манштейна, старого "знакомого" Николая Федоровича, пробиться на помощь Паулюсу.

28 декабря генерал-полковник Ватутин (это звание он получил 7 декабря) докладывал Ставке о ходе операции: "Все, что было ранее перед фронтом, то есть около 17 дивизий, можно сказать, совершенно уничтожено, и запасы захвачены нами. Взято в плен свыше 60 тысяч человек, не менее этого убито; таким образом, жалкие остатки этих бывших войск сейчас не оказывают почти никакого сопротивления, за редким исключением"²⁸ .

Разгромив неприятеля на котельниковском и морозовском направлениях, войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов сорвали план Манштейна по деблокированию окруженных в районе Сталинграда войск.

Однако враг был еще силен, и забывать об этом не стоило. Между тем иных наших генералов охватила победная эйфория. Не избежал этого и Ватутин. Он предложил план удара на Мариуполь, который мог привести к окружению вражеских войск в Донбассе. 20 января Ставка утвердила план операции. Однако уверенность в своих силах и, наоборот, в слабости врага привела к тому, что не была проведена необходимая перегруппировка войск, выделено мало резервов, отсутствовала оперативная пауза²⁹ . Начавшееся 29 января наступление поначалу развивалось успешно, наши части взяли Ворошиловград (Луганск), Ватутин был уверен, что враг без оглядки бежит к Днепру, и направлял соответствующие донесения в Москву, где ему охотно верили³⁰ . Но 20 - 22 февраля Манштейн нанес контрудар, в результате которого Юго-Западному фронту пришлось отойти на 100 - 120 км³¹ . Однако устроить котел нашим войскам немцы все же не смогли, большинство частей, хотя зачастую и с потерей техники, вышло из окружения³² .

²⁶ Типпельскирх К. История второй мировой войны. М., 2001, с. 351.

²⁷ Великая Отечественная война, кн. 2, с. 68.

²⁸ Цит. по: Жуков Г. К. Указ. соч., т. 2, с. 348 - 349.

²⁹ Великая Отечественная война, кн. 2, с. 172 - 174.

³⁰ Штеменко С. М. Указ. соч., кн. 1, с. 152 - 153. Впрочем, такие донесения Ставка получала не только от Ватутина, но и от командующего Воронежским фронтом Ф. И. Голикова.

³¹ Великая Отечественная война, кн. 2, с. 180 - 184.

³² Д. М. Глэнтц пишет, что Ватутину в феврале 1943 г. было присвоено звание генерала армии "несмотря на поражение" (Glantz D. Nicolai Fedorovich Vatutin. - Stalin's Generals. London - New York, 1993, p. 294). Однако присвоение имело место еще до контрудара Манштейна.

стр. 29

После неудач под Харьковом, Белгородом и в Донбассе советские войска перешли к обороне. Сталин, Жуков и Василевский считали, что нужно ждать вражеского наступления, чтобы измотать врага, и лишь потом нанести удар. Иначе были настроены военачальники оперативно-стратегического звена. Начальник штаба Центрального фронта генерал-лейтенант М. С. Малинин предлагал нанести удар из района Орла на Касторное. Ватутин, как и командующий Южным фронтом Р. Я. Малиновский, высказывались за наступление в Донбассе³³ . Ставка, как известно, решила обороняться. Можно спорить, какое решение было лучше, но важно отметить, что неудача в Донбассе, что называется, не выбила Ватутина из седла.

Полководческая судьба, словно нарочно, вновь и вновь сталкивала генерала Ватутина с Эрихом фон Манштейном. Новая встреча с германским фельдмаршалом произошла уже через полгода: под Курском возглавляемый Ватутиным Воронежский фронт вместе со Степным фронтом И. С. Конева остановил группу армий "Юг".

Николай Федорович внимательно изучал почерк своего оппонента. Маршал Советского Союза К. С. Москаленко, бывший в годы войны подчиненным Ватутина, вспоминал, как командующий фронтом, анализируя предшествующие схватки с Манштейном, обратил внимание, что оба раза тот применял один и тот же прием - танковый прорыв. Особенность использования танкового тарана состояла в том, что немецкий военачальник искал для его нанесения слабое место в обороне советских войск, обычно на фланге. Казалось маловероятным, что Манштейн повторится вновь, но Ватутин последовательно готовил войска к отражению танковых атак. "Командующий фронтом требовал от всех нас неусыпной работы над выявлением подробностей замысла противника"³⁴ .

Сам Николай Федорович проявил неплохую интуицию, основой которой стал тщательный анализ обстановки. Еще при подготовке оборонительной операции под Курском он 12 апреля 1943 г. представил в Генеральный штаб соображения относительно

³³ Василевский А. М. Указ. соч., кн. 2, с. 17; Великая Отечественная война, кн. 2, с. 254.

³⁴ Москаленко К. С. Воронежский фронт в Курской битве. - Курская битва. М., 1970, с. 107.

стр. 30

дальнейшего развития событий, в которых за три месяца до начала боевых действий фактически вскрыл планы и намерения противника, состав его сил и средств³⁵ . Генерал пришел к выводу, что наиболее опасным участком является левый фланг его фронта - направления на Обоянь и Корочу. Здесь и строилась наиболее прочная оборона.

И развернувшееся 5 июля 1943 г. сражение подтвердило правоту командующего Воронежским фронтом, которому была доверена оборона южного фаса Курского выступа. В течение недели войска фронта выдерживали ожесточенные атаки вермахта, после чего сами перешли в контрнаступление.

23 июля Ватутин докладывал Верховному: "В результате двадцатидневных напряженных боев войска фронта 23.7.1943 г. вышли на основной, ранее занимаемый ими оборонительный рубеж, успешно завершив фронтовую оборонительную операцию на белгородско-обоянском направлении.

В период с 4 по 11.7 войска 6-й гв. армии во взаимодействии с частями 1-й ТА (танковая армия. - Ю. Р. ) и правофланговыми частями 69-й армии, нанеся большие потери основной группировке противника, остановили его продвижение на обоянском направлении.

12 - 14.7 попытки сильных танковых групп противника прорваться... на Прохоровку в обход сильной обороны на подступах к Обояни были отбиты.

К этому же времени было остановлено наступление белгородской группировки противника на корочанском направлении.

16.7 войска центра и левого крыла фронта, нанеся противнику большие потери в предшествующих боях, после перегруппировки перешли в контрнаступление и к исходу 23.7 вышли на основной рубеж обороны...

В итоге задуманное по плану "Цитадель" наступление противника закончилось для него полным провалом"³⁶ .

Конечно, эти победные реляции не отражают всей сложности и драматизма происходившего на южном фасе Курской дуги³⁷ . Именно здесь враг вклинился в нашу оборону на 30 - 35 км, тогда как на северном - не более чем на 12³⁸ . Это во многом объяснялось тем, что группа армий "Юг" была сильнее группы армий "Центр", тогда как именно против последней советское командование сосредоточило большую часть сил³⁹ . Малорезультативным оказался контрудар, нанесенный силами 5-й общевойсковой и 5-й гвардейской танковой армий - последняя была измотана под Прохоровкой и после Курской битвы, как и другие танковые армии, участвовавшие в сражении на "огненной дуге", отведена на переформирование. Однако и тут вина не только Ватутина, но и Ставки, которая направила контрудар в лоб, а не под основание вражеского клина⁴⁰ .

Но каковы бы ни были те или иные неудачи, общий результат неоспорим: враг не прошел, последнее стратегическое наступление немцев сорвалось, и в этом немалая заслуга Ватутина. Курская битва показала, насколько более зрелым, отточенным стал его полководческий талант. Здесь он проявил лучшие свои качества - способность предвидеть развитие событий, творческий подход к решению боевых задач, стремление глубоко и всесторонне готовить каждую операцию, умение решительно сосредоточивать силы и средства на главном направлении.

³⁵ Русский архив. Великая Отечественная. Курская битва. Документы и материалы 27 марта - 23 августа 1943 г., т. 15 (4 - 4). М., 1997, с. 221 - 222.

³⁶ Там же, с. 269 - 270.

³⁷ Интересно, что противник видел картину сражения с точностью до наоборот. Так, Э. Манштейн писал: "Командование группы армий ["Юг"] вынуждено было прекратить сражение..., может быть, перед самой победой" (Манштейн Э. Указ. соч., с. 541). Думается, фельдмаршал, мягко говоря, преувеличивал.

³⁸ Самсонов А. М. Вторая мировая война. 1939 - 1945. Очерк важнейших событий. М., 1985, с. 300, 302.

³⁹ Кульков Е. Н., Мягков М. Ю., Ржешевский О. А. Война 1941 - 1945. Факты и документы. М., 2001, с. 101 - 102.

⁴⁰ Великая Отечественная война, кн. 2, с. 268 - 269, 284.

стр. 31

КОМАНДУЮЩИЙ 1-м УКРАИНСКИМ

20 октября 1943 г. Воронежский фронт был переименован в 1-й Украинский. Но фактически он получил право именоваться таковым еще на заключительном этапе Курской битвы. Именно тогда, в августе, войска, ведомые генералом армии Ватутиным, действуя на белгородско-харьковском направлении, приступили к освобождению от гитлеровских захватчиков многострадальной Украины.

При проведении Белгородско-Харьковской операции в ее первый же день, 3 августа 1943 г., возникла следующая ситуация. На участке прорыва Воронежского фронта в наступление перешла 5-я гвардейская армия. К середине дня она продвинулась всего на 4 - 5 км. Тогда для наращивания удара Ватутин ввел в коридор, образовавшийся во вражеской обороне, первый эшелон 1-й и 5-й гвардейской танковых армий⁴¹ . Это был первый в Великой Отечественной войне пример использования для развития успеха в качестве подвижной группы фронта сразу двух танковых армий.

Командовавший в те дни 1-й танковой армией будущий маршал бронетанковых войск М. Е. Катуков позднее вспоминал: "В памяти моей запечатлелось грандиозное движение советских танков, вошедших в прорыв. Мы шли по правой стороне пятикилометрового коридора двумя корпусными колоннами. Слева таким же порядком двигалась 5-я гвардейская армия. Нас прикрывала с воздуха эскадрилья "яков". Между

⁴¹ Великая Отечественная война, кн. 2, с. 280.

стр. 32

колоннами сохранялась зрительная связь. За всю войну еще никто из нас не видел такого скопления советских танков на столь узком участке фронта. Пройдя коридор прорыва, корпуса развернулись и вступили в бой с гитлеровцами"⁴² .

Танковые корпуса завершили прорыв тактической обороны противника и, продвигаясь к югу, разобщили томаровский и белгородский узлы его сопротивления. Нанося глубокий рассекающий удар, армии фронта продвинулись вперед на 30 км! 4 августа подвижная группа Воронежского фронта преодолела с боями уже 50 км, а к исходу 7 августа советские танки прошли более чем 100 км и мощным ударом рассекли вражескую оборону на две части. Между немецкой 4-й танковой армией и оперативной группой "Кемпф" образовалась 55-километровая брешь⁴³ . Началась борьба непосредственно за овладение Харьковом⁴⁴ .

Дальнейшие события, однако, показали, насколько опасно было увлекаться даже такому обычно весьма осмотрительному военачальнику, каким был Ватутин. Командование Воронежским фронтом недооценило угрозу со стороны накапливавшего силы противника. Продвижение наших войск продолжалось без достаточного закрепления отвоеванных рубежей и обеспечения флангов. Немцы воспользовались этим и нанесли мощные контрудары: 11 августа из района южнее Богодухова, а 18 - 20 августа - из района западнее Ахтырки. В результате ожесточенных боев 17 - 20 августа фронт понес чувствительные потери и был потеснен к северу. Возможности выхода в тыл харьковской группировке противника сузились⁴⁵ .

22 августа 1943 г. в 3 часа ночи из Ставки Ватутину ушла директива, подписанная Сталиным. Не только подпись, но и сам стиль директивы указывает, что она продиктована лично Верховным: "События последних дней показали, что Вы не учли опыта прошлого и продолжаете повторять старые ошибки как при планировании, так и при проведении операций. Стремление к наступлению всюду и к овладению возможно большей территорией, без закрепления успеха и прочного обеспечения флангов ударных группировок, является наступлением огульного характера". Упрекнув полководца в значительных напрасных жертвах и в утрате выгодного положения для разгрома харьковской группировки противника, Сталин заключил: "Я еще раз вынужден указать Вам на недопустимые ошибки, неоднократно повторяемые Вами при проведении операций, и требую, чтобы задача ликвидации ахтырской группировки противника, как наиболее важная задача, была выполнена в ближайшие дни"⁴⁶ .

Верховный приободрил Ватутина словами, что решение поставленной задачи ему по силам. И командующий фронтом, что называется, доверие оправдал. Справедливости ради следует сказать, что к моменту издания этой директивы обстановка уже изменилась к лучшему, и контрудар противника был отбит. Действия правого крыла Воронежского фронта стали более организованными, чем воспользовался И. С. Конев, и 23 августа его войска штурмом взяли Харьков⁴⁷ .

По требованию Ставки ВГК после овладения Харьковом не предполагалось никакой паузы. Увы, Верховный Главнокомандующий был не всегда последователен: подчиненных учил не разбрасываться, не распылять силы и средства, непременно закреплять успех, однако и сам подчас не понимал, что время, затраченное на перегруппировку сил, необходимую для выполнения перечисленных рекомендаций, потом с

⁴² Катуков М. Е. На острие главного удара. М., 1976, с. 244.

⁴³ Войска Ватутина отплатили врагу его же монетой - вспомним удар немцев в стык между Брянским и Юго-Западным фронтами в 1942 г.

⁴⁴ Великая Отечественная война, кн. 2, с. 282. "Путь на Полтаву и далее к Днепру был для противника (т.е. советских войск. - Ю. Р. ), видимо, открыт" (Манштейн Э. Указ. соч., с. 555).

⁴⁵ Великая Отечественная война, кн. 2, с. 283.

⁴⁶ Василевский А. М. Указ. соч., кн. 2, с. 42. Полный текст этого документа см.: Русский архив. Великая Отечественная. Ставка Верховного Главнокомандования. Документы и материалы. 1943 год. М., 1999, с. 194 - 195, N306.

⁴⁷ Штеменко С. М. Указ. соч., кн. 1, с. 227.

стр. 33

лихвою окупится⁴⁸ . Перед войсками Воронежского фронта была поставлена задача форсировать Днепр с ходу и как можно быстрее взять Киев⁴⁹ . Предполагалось во что бы то ни стало помешать противнику собраться с силами за оборонительными сооружениями так называемого "восточного вала", наспех построенными по правому, обрывистому берегу Днепра.

Выполняя директиву Ставки, войска фронта к концу сентября захватили на Днепре девять плацдармов, из которых наиболее перспективными были два: букринский (южнее Киева, в районе городка Великий Букрин) и лютежский (севернее, у села Лютеж).

Особое внимание генерал армии Ватутин обратил на букринский плацдарм: он был расположен ближе к Киеву, форсирование на него оказалось более удобным, в результате здесь удалось сосредоточить значительное количество войск. Однако чем дальше, тем больше выявлялись и минусы плацдарма - прежде всего сильно пересеченная местность, препятствовавшая эффективному использованию главной ударной силы - танковых войск.

На это обратил внимание представитель Ставки Г. К. Жуков, поставивший перед командующим фронтом вопрос, не следует ли подумать над нанесением главного удара с лютежского плацдарма. Но Ватутин настаивал на уже избранном варианте, и его понять можно: на букринский плацдарм были стянуты основные силы фронта, включая 3-ю гвардейскую танковую армию, их переброска в иной район сопровождалась бы большой потерей времени.

12 октября началось наступление, но упорные двухнедельные бои, стоившие огромных жертв⁵⁰ , не дали заметных результатов. Николай Федорович принял в сложившихся условиях единственно правильное решение: все атаки прекратить, войскам закрепиться на достигнутых рубежах.

Решение далось тяжело, как всегда бывает нелегко человеку признать ошибку, просчет, тем более, если он отвечает за жизнь сотен тысяч человек. Ватутину, однако, мужества было не занимать. 23 октября по телефону он доложил Сталину, что дальнейшие попытки нанесения основного удара с букринского плацдарма бесперспективны. В этих целях он предложил использовать лютежский плацдарм.

Он, конечно, понимал, что осуществить этот замысел будет невероятно сложно. Предстояло передислоцировать войска вдоль фронта с двойным форсированием рек Днепр и Десна. Если же учесть, что переброске подлежала 3-я гвардейская танковая армия, и сделать это было необходимо в строжайшей тайне, то, вероятно, Ватутин не исключал и отказа на свое предложение. А может, и более радикальные решения, но уже в отношении его самого. Однако Москва согласилась с командующим фронтом, тем более что его поддержал и маршал Жуков.

На подготовку к операции Николаю Федоровичу было дано всего 7 - 8 суток. Перегруппировка началась уже в ночь на 26 октября. Предпринималась вся возможная маскировка: на местности, которую уже оставили войска, расставлялись макеты танков, оборудовались ложные артиллерийские позиции. Радиостанции 3-й гвардейской танковой армии продолжали выходить в эфир с прежних мест дислокации и даже активизировали работу, хотя ни войск, ни штабов там уже не было. Благодаря целой системе дезинформационных мероприятий удалось незаметно переправить на левый берег Днепра, а затем после марша вновь перебросить через реку уже на лютежский плацдарм сотни танков, автомашин, тягачей, тракторов, другой громоздкой техники, десятки тысяч людей.

⁴⁸ И окупалось, когда перегруппировка производилась (Шапталов Б. Испытание войной. М., 2003, с. 266 - 267).

⁴⁹ Русский архив. Великая Отечественная. Ставка Верховного Главнокомандования, с. 207.

⁵⁰ Вообще в битве за Днепр Красная Армия несла самые большие среднесуточные потери за войну (Великая Отечественная война, кн. 2, с. 404).

стр. 34

Здесь на направлении главного удара Ватутину удалось создать значительный перевес в силах и средствах. На участке шириной в 14 км, что составляло 4% общей ширины полосы наступления фронта, он сосредоточил ударную группировку, превосходившую противника в 4,6 раза по артиллерийским орудиям и минометам и в 9 раз по танкам.

Во время подготовки Киевской наступательной операции генерал армии Ватутин, как и всегда, поражал окружающих огромной работоспособностью, трудолюбием, умением увлечь подчиненных. "Как-то, - вспоминал член военного совета фронта генерал К. В. Крайнюков, - показав нам... карту, на которой графически был запечатлен оперативный замысел наступления на киевском направлении и отражены ближайшие и последующие задачи фронта, Николай Федорович сказал:

- А знаете, товарищи, я ведь зримо ощущаю все эти высотки, рощицы и населенные пункты, которые предстоит освобождать нашим войскам. В бытность начальником штаба Киевского особого военного округа мне довелось исколесить все эти места вдоль и поперек... При разработке операции знание местности очень помогало мне. Все что возможно, старался учесть".

Николай Федорович постоянно обсуждал возникшие замыслы со своим заместителем генералом А. А. Гречко, начальником штаба генералом СП. Ивановым, командармами, всегда внимательно выслушивал предложения подчиненных, все ценное и полезное поддерживал⁵¹ .

3 ноября Ставка еще раз напомнила Ватутину, что "киевский (лютежский. - Ю. Р. ) плацдарм является важнейшим и наивыгоднейшим плацдармом на правом берегу р. Днепр, имеющим исторически важное значение для изгнания немцев из Правобережной Украины"⁵² .

Уже после того, как 3-я гвардейская танковая армия сосредоточилась у Лютежа, противник все еще был уверен, что букринская группировка войск для него по-прежнему наиболее опасна. Вражеская авиация бомбила макеты, имитировавшие танки и артиллерийские позиции, ложные переправы, расположения "войск". Ватутин всеми средствами поддерживал ошибочное убеждение немецкого командования, тем более что ему вновь противостоял Э. Манштейн. Опытнейший немецкий военачальник, разумеется, понимал, что рано или поздно русские будут наступать на Киев, но с какого направления?

Чтобы противник окончательно уверовал, что главный удар последует именно с букринского плацдарма, находившиеся здесь части и соединения первыми перешли в наступление. Немцы стали выдвигать под Букрин свои резервы, втянулись в бои, и в этот момент Ватутин отдал войскам, стянутым на лютежский плацдарм, приказ: "Вперед!".

Развивая мощное наступление, 3 ноября 38-я армия генерала К. С. Москаленко прорвала сильно укрепленную оборону противника. На следующий день Ватутин для развития достигнутого успеха ввел в сражение 3-ю гвардейскую танковую армию генерала П. С. Рыбалко. "Настал твой час, Петр Семенович, - напутствовал командующий фронтом подчиненного. - Танковый кулак у тебя мощный. Громыхни им так, чтобы все тылы и коммуникации противника затрещали".

Враг отчаянно сопротивлялся, и успешное выполнение задачи в первую очередь зависело от стремительности, смелости и решительности танкистов. Гвардейцы не подвели своего командующего. Вечером 4 ноября они вышли на подступы к Киеву в районе шоссе Киев - Житомир и к утру перерезали эту важнейшую коммуникацию врага. А к утру 6 ноября Киев был полностью очищен от гитлеровцев.

⁵¹ См.: Крайнюков К. В. Генерал армии Николай Ватутин. - Полководцы и военачальники Великой Отечественной., вып. 1. М., 1971, с. 51 - 52.

⁵² Русский архив. Великая Отечественная. Ставка Верховного Главнокомандования, с. 230.

стр. 35

Велика была роль в очищении от врага столицы Украины Ватутина. Но когда на одной из торжественных встреч кто-то из самых добрых побуждений назвал Николая Федоровича освободителем Киева, генерал решительно прервал оратора:

- К чему славословие и такие неуместные эпитеты? Просто неловко слушать подобные речи. Разве я один брал Киев? Тысячи солдат его освобождали и кровь свою проливали⁵³ .

Как ни странно, за форсирование Днепра и взятие Киева сам Ватутин награжден не был. Причину этого бывший начальник штаба фронта генерал армии СП. Иванов видел в предвзятом отношении к Николаю Федоровичу со стороны Г. К. Жукова. Однако есть основания считать точку зрения самого Иванова пристрастной, продиктованной личной обидой⁵⁴ .

Тем не менее факт остается фактом: за сражение, принесшее многим его участникам беспрецедентные награды (достаточно сказать, что за битву на Днепре звание Героя Советского Союза получили 2438 человек)⁵⁵ , сам Ватутин отмечен не был.

Вероятно, свою роль сыграли и дальнейшие события вокруг Житомира. Войска 1-го Украинского фронта, взяв город, во второй половине ноября позволили противнику вновь овладеть им, когда Манштейн, получив подкрепление танками, нанес контрудар под Фастовом и Житомиром и овладел этими городами (но Киев взять так и не смог, как планировалось!). Генералу армии К. К. Рокоссовскому, командовавшему Белорусским фронтом - соседом справа, позвонил озабоченный И. В. Сталин и приказал немедленно выехать к Ватутину в качестве представителя Ставки, на месте разобраться в обстановке и принять меры к отражению наступления врага. В случае необходимости Верховный предписывал Рокоссовскому немедленно вступить в командование 1-м Украинским фронтом, не дожидаясь указаний из Москвы. Тревога и раздражительность Верховного объяснялись тем, что в это время он в Тегеране вел тяжелые переговоры с союзниками и, разумеется, не хотел даже малейшего ослабления своих позиций.

Полководцы знали друг друга давно: когда Николай Федорович был начальником штаба КОВО, Константина Константиновича после освобождения из заключения направили в округ командиром 5-го кавалерийского корпуса. Рокоссовский отзывался о Ватутине: "Высокообразованный в военном отношении генерал, всегда спокойный и выдержанный".

И вот им пришлось встретиться в иной обстановке. Разговор, как вспоминал Константин Константинович, поначалу не складывался. Ватутин говорил каким-то оправдывающимся тоном, превращал разговор в доклад провинившегося подчиненного старшему. Натянутость постепенно исчезла только тогда, когда командующий Белорусским фронтом прямо заявил, что он прибыл не для расследования, а с тем, чтобы по-товарищески помочь общими усилиями преодолеть временно испытываемые соседом трудности.

Ватутин заметно воспрянул духом. Тем более что в сложившейся ситуации не оказалась чего-то страшного. По мнению Рокоссовского, командующего 1-м Украинским фронтом подвела пассивность. Боясь рисковать в связи с близостью Киева, Ватутин лишь оборонялся, тем самым отдав инициативу врагу. Когда же Николай Федорович, восприняв совет, стал действовать активно, то "блестяще справился с задачей, нанес

⁵³ Крайнюков К. В. Указ. соч., с. 63.

⁵⁴ 11 ноября, т.е. сразу после взятия Киева, С. П. Иванов был отстранен от должности приказом Ставки (Русский архив. Великая Отечественная. Ставка Верховного Главнокомандования, с. 233, N 379) - видимо, по инициативе Г. К. Жукова. Да и высказывал он свое мнение в 1947 г., когда бывший заместитель Верховного Главнокомандующего находился в опале и многие военачальники в угоду Сталину отзывались о Жукове отрицательно. См.: Печёнкин А. А. Высший командный состав Красной Армии в годы второй мировой войны. М., 2002, с. 144.

⁵⁵ Самсонов А. М. Указ. соч., с. 311.

стр. 36

такие удары, которые сразу привели гитлеровцев в чувство и вынудили их спешно перейти к обороне".

Константин Константинович доложил Сталину, что "Ватутин, как командующий фронтом, находится на месте и войсками руководит уверенно", необходимости в его замене нет. Но от одного личного замечания в адрес Николая Федоровича Рокоссовский не удержался. Его удивила система работы Ватутина: тот брался за дела, которые входили в круг обязанностей не командующего, а начальника штаба - редактировал приказы и распоряжения, вел телеграфно-телефонные переговоры с армиями и штабами (об этом, кстати, писал и Г. К. Жуков⁵⁶ ). Это отвлекало от его прямых обязанностей, делало и без того напряженный режим работы изматывающим. К замечанию по этому поводу он отнесся со всей серьезностью. "Сказывается, что долго работал в штабе, - смущенно пояснил Николай Федорович. - Вот и не терпится ко всему свою руку приложить".

"С Ватутиным мы распрощались очень тепло, - писал Рокоссовский. - Оба были довольны, что все окончилось так благополучно. Настроение свое Ватутин выразил в крепком-крепком рукопожатии"⁵⁷ .

Но Сталин, когда решался вопрос о награждении, вероятно, был иного мнения и поставил Ватутину "в строку" не только киевское, но и житомирское "лыко".

И еще одну незаслуженную обиду Верховный нанес Николаю Федоровичу - при оценке вклада 1-го Украинского фронта в окружение и разгром крупной немецкой группировки в районе Корсунь-Шевченковского в январе-феврале 1944 г. Эта операция трудно далась Ватутину, но ведь так бывает всегда, если военачальник вкладывает в ее разработку и проведение всю душу. Здесь сбылась давнишняя полководческая мечта Николая Федоровича: он, хорошо помнивший, как в 1941 г. пришлось сражаться с куда более сильным противником, получил, наконец, возможность, используя танковые и механизированные соединения, провести масштабную операцию на окружение.

По существу под Корсунь-Шевченковским немцам устроили новые "Канны": войска 1-го и 2-го Украинских фронтов взяли в кольцо 10 дивизий и 1 бригаду противника, а также отдельные вспомогательные части.

Но вот когда дело дошло до ее уничтожения, Сталин прислушался к маршалу И. С. Коневу, командующему 2-м Украинским фронтом, и возложил эту задачу на него. Из воспоминаний Г. К. Жукова следует: Верховный Главнокомандующий был дезориентирован докладом Конева о том, что на участке 1-го Украинского фронта противник сумел прорвать кольцо окружения. Сталин, позвонивший Жукову, который координировал действия войск фронтов, вел разговор "в повышенно раздраженном тоне", "крепко выругал" собеседника и Ватутина. А через несколько часов из Москвы пришла директива о том, что уничтожение корсуньской группировки возложено исключительно на войска 2-го Украинского фронта.

С этим утверждением Жукова, правда, не все ясно. Сведения о "дезориентирующем" докладе Конева Верховному пока документально не подтверждены. Можно лишь предполагать, что кто-то (но не сам Ватутин) сообщил Сталину о прорыве в полосе 1-го Украинского фронта. О том, что таковой действительно имел место, в советской историографии умалчивалось, но в настоящий момент признается⁵⁸ . Численность прорвавшихся, судя по немецким источникам, составляла 30 - 32 тыс. чел. - 60% окруженных, но они смогли пробиться, лишь бросив технику⁵⁹ .

⁵⁶ Правда, если Рокоссовский критикует Николая Федоровича за выполнение функций, в его обязанности не входивших, у Г. К. Жукова при описании подобных случаев интонации слышатся иные: "Беспокойным человеком был Н. Ф. Ватутин. Чувство ответственности за порученное дело было у него развито чрезвычайно остро" (Жуков Г. К. Указ. соч., т. 3, с. 97).

⁵⁷ Рокоссовский К. К. Указ. соч., с. 306.

⁵⁸ Великая Отечественная война. 1941 - 1945. Военно-исторические очерки, кн. 3. М., 1999, с. 37.

⁵⁹ Манштейн Э. Указ. соч., с. 628; Типпельскирх К. Указ. соч., с. 480.

стр. 37

Была ли в происшедшем вина Ватутина? Несомненно. Но нельзя забывать, что весь 1943 г. Сталин, очевидно, боясь повторения истории с 2,5-месячной ликвидацией сталинградского "котла", избегал операций на окружение и тем не только замедлял темпы наступления и увеличивал потери войск⁶⁰ , но и лишал своих военачальников опыта проведения таких операций. И здесь вины Ватутина уже не было. Нельзя также не отметить, что немцам удавалось и позднее пробиваться из "котлов" - достаточно вспомнить прорывы под Бучачем и Одессой⁶¹ . Лишь во время Белорусской операции кольцо советского окружения сомкнулось намертво.

Так или иначе, но, узнав о решении Ставки отстранить войска 1-го Украинского фронта от уничтожения корсуньской группировки врага, Ватутин не мог сдержать обиды. Конечно, приказ Верховного он выполнил. А ему и его войскам было отказано даже в добром слове: когда 18 февраля был озвучен приказ Верховного Главнокомандующего и дан салют в честь победителей под Корсунь-Шевченковским, о войсках 1-го Украинского фронта даже не упомянули.

"Должен сказать, что И. В. Сталин был глубоко не прав, не отметив в своем приказе войска 1-го Украинского фронта, которые, как и воины 2-го Украинского фронта, не щадя жизни, героически бились с вражескими войсками там, куда направляло их командование фронта и Ставка, - писал Жуков. - Независимо от того, кто и что докладывал И. В. Сталину, он должен был быть объективным в оценке действий обоих фронтов... Я думаю, что это была непростительная ошибка Верховного... Оба фронта, возглавляемые Н. Ф. Ватутиным и И. С. Коневым, сражались одинаково превосходно"⁶² . Несмотря на прорыв части немецких сил, Корсунь-Шевченковская операция закончилась разгромом врага.

ТРАГИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ? ВРАЧЕБНАЯ ХАЛАТНОСТЬ?

Еще Цезарь говорил, что велика роль фортуны в делах человеческих, а на войне в особенности⁶³ . Вмешалась фортуна, или, вернее, рок, и в судьбу нашего героя. В это время Ватутин энергично работал над планами новых операций, которые должны были начаться 4 марта и завершиться изгнанием немецких войск с Украины. "Ватутину, однако, было не суждено стать свидетелем решающего успеха"⁶⁴ .

В описании последнего боя генерала армии Ватутина в исторической литературе долгое время было много неясного. Наиболее подробно о нем рассказал бывший член военного совета 1-го Украинского фронта генерал-полковник К. В. Крайнюков, являвшийся его участником. 29 февраля 1944 г. группа генералов и офицеров во главе с Ватутиным работала в штабе 13-й армии генерала Н. П. Пухова, который располагался в Ровно, над планом проведения Проскуровско-Черновицкой операции. Аналогичную работу предстояло провести и в штабе 60-й армии генерала И. Д. Черняховского, для чего требовалось побывать в Славуте. (К слову, спустя некоторое время после смерти Ватутина Иван Данилович стал командующим войсками 3-го Белорусского фронта, а менее чем через год разделил трагическую участь своего бывшего командующего, получив смертельное ранение на поле боя.)

Колонна из четырех автомобилей (Ватутин и Крайнюков находились во второй машине) часть пути прошла по ровенскому шоссе на Новоград-Волынский, а затем

⁶⁰ Шапталов Б. Указ. соч., с. 272 - 273.

⁶¹ Великая Отечественная война, кн. 3, с. 43, 46.

⁶² Жуков Г. К. Указ. соч., т. 3, с. 113. Тем не менее можно согласиться с Д. М. Глэнтцем, что Сталин сравнительно терпимо относился к неудачам Ватутина (Glantz D. Op. cit., p. 297); другие командующие фронтами даже в 1943 - 1945 гг. запросто лишались своих постов - достаточно вспомнить Ф. И. Голикова, М. М. Попова, В. Д. Соколовского, И. Е. Петрова.

⁶³ Цезарь. Записки о галльской войне, VI, 30, 2.

⁶⁴ Glantz D. Op. cit., p. 297.

стр. 38

по указанию командующего, решившего сократить путь, свернула на проселочную дорогу.

Вот как Крайнюков описывал дальнейшие события в докладе И. В. Сталину: "29 февраля 1944 года, возвращаясь из штаба Тринадцатой армии вместе с тов. Ватутиным в составе четырех машин и личной охраны в количестве 10 человек, в 18.50 при въезде в северную окраину д. Милятин, что 18 км южнее Гоща, подверглись нападению бандитов...

При перестрелке тов. Ватутин был ранен.

Все меры по вывозу раненого тов. Ватутина из района нападения приняты.

Характер ранения: сквозное пулевое правого бедра с переломом кости. По предварительному заключению хирурга Тринадцатой армии ранение относится к категории тяжелых, требующих лечения минимум два месяца. К оказанию мед. помощи привлечены все лучшие силы. На 3.00 1.3.44 года состояние здоровья тов. Ватутина удовлетворительное.

Находится в Пятьсот шестом армейском госпитале в Ровно. Врачи настаивают [на том, чтобы] в течение суток [его] не трогать, а 2.3 обязательно эвакуировать самолетом "дуглас" в Москву"⁶⁵ .

Крайнюков вспоминал, что когда он посоветовал Николаю Федоровичу, захватив с собой портфель с оперативными документами, выходить из боя, Ватутин ответил: "Командующий всегда должен оставаться командующим", - и приказал одному из офицеров взять портфель и в сопровождении одного автоматчика отходить. Всем же остальным драться до последнего. Пример показал сам командующий фронтом, залегший с автоматом в редкую цепь охраны. В эти минуты он и получил ранение. С самого начала не было сомнений, что нападение совершили бандеровцы - украинские националисты, воевавшие против Красной Армии в ее тылу.

Под сильным огнем генерала армии удалось вывезти из боя в уцелевшей машине. Но в госпиталь раненый попал не сразу. "Газик" вскоре вышел из строя, поэтому часть пути до ровенского шоссе Ватутина несли на руках, а часть - везли в попавшихся по дороге розвальнях. Ухабистая дорога приносила дополнительные страдания. Профессиональную медицинскую помощь Николаю Федоровичу удалось оказать лишь у шоссе. Военврач перевязал раненого, и на санитарной машине, высланной генералом Н. П. Пуховым (о происшедшем он узнал от офицера, вынесшего портфель с документами), Ватутин был доставлен в Ровно, где ему сделали первую операцию.

Крайнюков писал, что, доставив раненого командующего в госпиталь, он по ВЧ доложил о происшествии Верховному Главнокомандующему. Сталин в ответ укорил члена военного совета фронта: "В вашем распоряжении имеется такая огромная масса войск, а вы не взяли даже надежной охраны. Так не годится!".

Сегодня уже невозможно установить, по какой причине Сталин не заставил перевезти Ватутина в Москву, хотя, как видим, врачи ровненского госпиталя рекомендовали это сделать. Не исключено, что эвакуированного в Киев генерала вначале не хотели лишний раз тревожить из-за тяжелого физического состояния, а затем, наоборот, по мере выздоровления посчитали такую эвакуацию излишней. К лечению командующего фронтом были привлечены светила медицины, включая главного хирурга Красной Армии академика Н. Н. Бурденко.

Действительно, дела вроде бы пошли на поправку. Однако спустя месяц после ранения в состоянии Николая Федоровича наступило резкое ухудшение. Своевременно не подавленная инфекция поразила костный мозг. Чтобы спасти генерала, консилиум врачей признал необходимым произвести срочную ампутацию ноги. Операцию, проведенную 5 апреля 1944 г., раненый перенес удовлетворительно, к концу дня стал постепенно выходить из состояния послеоперационного шока.

⁶⁵ Крайнюков К. В. Указ. соч., с. 73 - 74.

стр. 39

К несчастью, операция не смогла пресечь губительного процесса, и в ночь на 15 апреля 1944 г. Н. Ф. Ватутин скончался. Было ему всего 42 года - самая пора расцвета полководческого дарования. Недаром в официальном сообщении Совнаркома СССР, наркомата обороны СССР и ЦК ВКП(б), опубликованном на следующий день в "Правде", говорилось, что "в лице т. Ватутина государство потеряло одного из талантливейших молодых полководцев, выдвинувшихся в ходе Отечественной войны". Другое дело, все ли возможное было сделано для того, чтобы не потерять его?

Похоронили Николая Федоровича в Киеве. В час его погребения участники траурной церемонии услышали по радио из Москвы раскаты прощального салюта. Позднее над могилой полководца встал величественный памятник с надписью "Генералу Ватутину от украинского народа".

Дань особой памяти была отдана выдающемуся полководцу в мае 1965 г.: в связи с 20-летием Великой Победы над фашистской Германией он был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

Истинного солдата могут заставить покинуть поле боя только вражеская пуля или осколок. Таким был и Николай Федорович Ватутин. Трудно избавиться от мысли, что 60 лет назад безвременно ушел полководец, так и не успевший максимально раскрыть свой большой и разносторонний талант.

Постоянный адрес данной публикации: