1

Разработка вопроса о положении наемных рабочих и зачатках рабочего движения в Западной Европе в докапиталистическую эпоху стоит у нас, к сожалению, не на должной высоте. Между тем едва ли нужно доказывать всю важность и актуальность указанных вопросов для нашей исторической науки.

Подлинно научному изучению классовой борьбы той эпохи и, в частности, изучению начальной, зачаточной стадии рабочего движения, без сомнения, больше всего помешала вредительская деятельность ныне разоблаченных врагов народа - троцкистов: Фридлянда, Далина, Пригожина и др. Осуществляя свою гнусную, вредительскую работу на участке новой истории, они сумели и здесь приложить свою грязную руку. За примером ходить недалеко. Японо-немецко-троцкистский бандит Ц. Фридлянд в своих выступлениях, статьях и книжках, маскируясь под "марксиста" и жонглируя цитатами, систематически искажал высказывания Маркса и Энгельса по этому вопросу. Так например вопреки Марксу и Энгельсу¹ он доказывал, что рабочие появились только вместе с фабрикой и заводом, и т. п.

У Фридлянда подмастерья XVIII века выступают как "владельцы собственности", не имеющие ничего общего с рабочими. Он сделал все, чтобы представить в извращенном виде генезис капитализма и вычеркнуть из истории классовой борьбы раннюю фазу рабочего движения.

Не ограничиваясь этим, матерый вредитель занимался тенденциозным перевиранием цитат классиков марксизма, придавая им нужный ему смысл. Энгельсовскую характеристику предпролетариата он "обработал" таким образом, что предпролетариат превратился у него в "авангард пролетариата". Впрочем, это не помешало ему в другой статье назвать предпролетариат "отбросами феодального и цехового общества" и т. д.

Махровый бандит Далин пошел еще дальше.

В своей вредительской статье "Мануфактурная стадия капитализма во Франции XVIII века" он занялся протаскиванием взглядов буржуазных историков (Матьеза, Сэ, Балло и др.), прикрывая их именем Маркса.

Признавая, что в XVIII веке во Франции "господствовал капитал", Далин расписывал в идиллических тонах его развитие, совершенно обходя молчанием классовую борьбу того времени. Благодаря преступному ротозейству и политической беспечности некоторых наших историков Далину удалось поместить эту гнусную стряпню в специальном сборнике, посвященном истории классовой борьбы. Характерно, что в этой "работе" ни слова не сказано о положении мануфактурных рабочих, о их борьбе с предпринимателями, о стачках, голодных бунтах и репрессивной политике абсолютизма по отношению к рабочей массе.

Научное освещение классовой борьбы в эпоху разложения феодализма прежде всего требует правильного, марксистско-ленинского понимания внутренних противоречий феодального общества.

Вредители действовали и на этом участке исторического фронта. В этой области больше всего подвизался враг народа Пригожий.

В своей брошюрке "Карл Маркс и проблема социально-экономической формации" (к счастью, своевременно разоблаченной) сей "историк", преступно извращая Маркса, попытался механистически подменить внутренние

¹ К. Маркс "(Капитал". Т. I. Гл. 24-я, и Ф. Энгельс "Крестьянская война в Германии".

противоречия феодального общества внешними.

Разоблачение вредительства и ликвидация его последствий на данном участке исторической науки являются необходимой предпосылкой для научной разработки предистории рабочего класса в Западной Европе.

* * *

Процесс разложения феодализма был одновременно процессом формирования капиталистических отношений. Более или менее готовые формы капиталистического уклада, как указывает товарищ Сталин, выросли и созрели "еще до открытой революции в недрах феодального общества"¹ .

Феодальное ремесло либо приходило в упадок либо, совершенствуясь и усложняясь в связи с развитием разделения труда и техническим прогрессом, переходило в домашнюю капиталистическую промышленность и, наконец, в капиталистическую, централизованную мануфактуру. Вместе с тем росла интенсивность и товарно-денежных отношений. Торговля Западной Европы приобретала широкий, международный характер, а великие открытия конца XV века в огромной степени стимулировали развитие мирового рынка.

Рост промышленности и торговли оказал значительное влияние и на сельское хозяйство. В передовых странах Западной Европы обнаруживалась тенденция к переходу его на капиталистические основы с использованием вольнонаемного труда.

Все эти явления были связаны и обусловлены теми процессами в городе и деревне, которые вызывались отделением мелкого производителя от средств и орудий производства и которые являлись основой так называемого первоначального накопления. По словам Маркса, "процесс, создающий капиталистическое отношение, не может быть ничем иным, как процессом отделения рабочего от собственности на условия его труда; это - процесс, превращающий, с одной стороны, общественные средства производства и существования в капитал, с другой стороны, непосредственных производителей - в наемных рабочих"² .

История отделения масс мелких производителей от собственности на условия их труда, в сущности, и представляет собою историю формирования нового класса пролетариата.

В своем письме от 1877 года в редакцию журнала "Отечественные записки" Маркс совершенно определенно указывает, что движение, "которое отрывало постепенно производителя от его средств производства...", обращало "первого в наемника (пролетария в современном смысле этого слова), а последнее - в капитал"³ .

Начало возникновения рабочего класса в Западной Европе, как указывает Маркс, можно отнести к концу XIV века, но процесс его формирования носил весьма длительный характер. Он происходил в обстановке чрезвычайного обострения классовой борьбы и охватывает собой ряд столетий. Пролетариат, говорит Маркс, проходит через различные ступени развития, и первой, начальной ступенью его развития была докапиталистическая эпоха разложения феодализма. Формирование наемной армии труда шло в основном из двух источников: из деревни и из городского ремесла. "Экспроприация сельскохозяйственного производителя, обезземеление крестьянина составляет основу всего процесса"⁴ .

Массы разоренного крестьянства частью становились сельским пролетариатом, а частью находили себе пристанище в городах в качестве чернорабочих, нецеховых сезонных рабочих и т. д.

Наряду с этим в результате подчинения ремесла капиталу и разложения цехового строя на положение наемного рабочего стали переходить в мануфактурный период и массы разорившихся ремесленников.

С XV века явно изменилось и положение цеховых подмастерьев: большинству их доступ в цеховые мастера был фактически закрыт. Не имея соб-

¹ Сталин "Вопросы ленинизма", стр. 107. 10-е изд. Партиздат. 1935.

² К. Маркс "Капитал". Т. I. Гл. 24-я, стр. 573.

³ К. Маркс и Ф. Энгельс. Письма, стр. 215. Под. ред. Адоратского. 1923.

⁴ К. Маркс "Капитал". Т. I. Гл. 24-я, стр. 574.

ственной мастерской и орудий труда, эти servants (слуги), yomen (йомены), valets (служители), как их называли тогда, превратились тоже в продавцов своей рабочей силы - наемных рабочих.

"Те самые условия, в которых средневековой цеховой мастер (речь идет об отдельных мастерах. - В. П.) развился в современного капиталиста, заставили цехового подмастерья и не принадлежащего к цеху поденщика превратиться в пролетария"¹ .

В формировании рабочего класса имело значение также уничтожение феодальных дружин, выбросившее на произвол судьбы массу поставленных вне общества людей.

Рабочая масса докапиталистической эпохи была еще доиндустриальным пролетариатом, по своему составу и положению весьма отличавшимся от современного фабрично - заводского пролетариата. Это был, в сущности, предпролетариат, предшественник современного пролетариата.

В него входили и разорившиеся мастера- ремесленники, еще не утратившие надежды вернуть себе прежнее положение, и подмастерья, которым суждено было навсегда остаться наемными рабочими; здесь мы встречаем и массы нецеховых рабочих и малоквалифицированных " чернорабочих, пришедших из деревни в поисках заработка.

Все эти группы были обособлены друг от друга и не проявляли стремления к об'единению для борьбы за общие интересы труда.

Однако уже в ту эпоху появляются первые зачатки рабочих организаций и первые вспышки их борьбы с эксплоататорами.

Чтобы понять действительные причины и самый характер рабочего движения с XV по XVIII век, необходимо прежде всего выяснить экономические условия, в которые были поставлены массы докапиталистических рабочих в городах.

2

Несмотря на общий рост национальных богатств положение рабочей массы к началу изучаемой эпохи было весьма тяжелым, и с каждым десятилетием оно еще более ухудшалось. Чем больше капитал ставил в зависимость от себя производство, тем интенсивнее становилась эксплоатация. Способ производства еще сохранял докапиталистический характер, однако эксплоатация труда уже приобрела явно капиталистические черты.

О снижении реальной заработной платы дают нам представление следующие данные.

Французский ученый Авеналь в результате многолетней работы над архивным материалом собрал свыше 60 тысяч цифр, рисующих нам состояние заработной платы и цен на предметы питания с XIII по XVIII век. Эти сведения относятся к Франции.

По словам Авеналя, "история заработной платы - это история четырех пятых нации, продающих свою жизнь за возможность иметь на что жить"² .

Мы видим из этих сведений, что даже в тех случаях, когда наблюдается номинальное повышение оплаты труда, фактически мы имеем дело с ее снижением, так как революция цен привела к значительному снижению покупательной силы денег. Так, черный хлеб, стоивший в начале XVI века на современные деньги 4 франка за гектолитр, поднялся во второй половине этого столетия до 12, а к концу - до 20 франков за гектолитр.

Авеналь дает нам весьма наглядную таблицу эволюции заработка нецехового рабочего, выраженную в литрах пшеницы, ржи, в количестве килограммов мяса и других предметов питания. Мы видим, что рабочий за свой заработок с каждым десятилетием мог получить все меньше и меньше продуктов, необходимых для существования. Приведем некоторые данные из этой таблицы:

Особенно тяжелым было положение поденщиков-чернорабочих. Если под-

¹ Ф. Энгельс "Развитие социализма от утопии к науке", стр. 36. ИМЭЛ. 1931.

² D'Avenel "Histoire economique de la propriete des salaires, des denrees et de tout les prix en general depuis l'an 1200 jusqu'a l'an 1800", p. 132.

мастерья, будучи организованы, могли отстаивать свои интересы коллективно, то неквалифицированный рабочий, не имея своих организаций, оказывался беспомощным перед произволом своих хозяев. Так, поденщик, зарабатывавший на современные деньги при Карле VIII 3 франка 6 сантимов, при Франциске получал уже в среднем 2 франка 90 сантимов, при Карле IX - 2 франка 25 сантимов и при Генрихе IV - 1 франк 95 сантимов, а при Людовике XVI - 1 франк 60 сантимов. Таким образом, за период с конца XV века до начала XVIII века его заработок упал больше чем наполовину.

В XVII и XVIII веках снижение заработной платы идет особенно интенсивно. Как отмечает Авеналь, поденная плата каменщика, равная при Генрихе IV 3 франкам, доходит при Кольбере до 2 франков 30 сантимов; у плотника снижается плата с 3,18 до 2 франков; у кровельщиков и маляров - с 3,50 до 2,50. За пряжу килограмма пеньки в XV веке платили в среднем 3,15 франка, но уже при Людовике XIV - 1,72. За метр вытканного полотна оплата снизилась с 1,02 франка в XV веке до 60 сантимов к концу XVIII века.

Таким образом, во Франции в период разложения феодализма замечается систематическое снижение как заработной платы, так и сдельной оплаты труда, но при этом происходило одновременно повышение цен на предметы первой необходимости.

С подобным явлением мы встречаемся и в других странах: в Англии, Италии и Германии. В Англии с XVI по XVIII век, по самым скромным исчислениям, реальная заработная плата поденщиков, а также промышленных рабочих снизилась в полтора раза. Английский историк Роджерс утверждает, что в XV веке ремесленник для того, чтобы окупить количество хлеба, нужное для прокормления его семьи в течение года, должен был работать 10 недель. Остальное рабочее время у него шло на покрытие других потребностей. В конце же XVI века (1584 год) он мог заработать деньги на потребное количество хлеба уже в 48 недель, а в первой половине XVIII века (1725 год) всего его годового заработка не хватало на то, чтобы покрыть расходы по одному только хлебу.

Не в лучших условиях находились и рабочие в Италии. Если квалифицированные рабочие высших категорий бы ли еще в сравнительно сносном положении, то этого нельзя сказать о широких массах неорганизованных рабочих.

Постоянный наплыв рабочей силы из Нидерландов и Германии, а также приток в города разоренного крестьянства вызывали сильную конкуренцию среди рабочих и влекли за собой значительное снижение оплаты труда.

Рабочие толковой промышленности в Генуе были настолько бедны, что половина их была освобождена от уплаты всех податей.

Статистические данные, относящиеся к некоторым местностям Германии, также рисуют безотрадную картину нищеты. В Вюртемберге, например, ткачи не зарабатывали даже того, что может считаться прожиточным минимумом. Оборванная и полуголодная беднота должна была искать поддержки в частной благотворительности и заниматься нищенством.

Снижению заработной платы способствовали следующие обстоятельства: сильное падение ценности денег, вздорожание сырья и сельскохозяйственных продуктов (главным образом хлеба), наплыв в города разоренных крестьян из деревни, обостривший конкуренцию среди неорганизованной рабочей массы и создавший значительное превышение предложения труда над спросом. Наконец, немалую роль в ухудшении материальных условий рабочей массы городов играла и государственная политика так называемого "регулирования" заработной платы. Абсолютизм должен был "делать уступки буржуазному обществу, приспосабливаться к его потребностям" (Маркс). Охрана интересов эксплоататорской верхушки городов была одной из основных задач государственной политики. Нарождающейся буржуазии, говорит Маркс, нужна помощь государственной власти, и она действительно использует государственную власть, чтобы "регулировать" заработную плату, т. е. принудительно удерживать ее в границах,

благоприятствующих выколачиванию прибавочной стоимости"¹ .

В Италии, например, городские ратуши строго нормировали оплату труда в важнейших отраслях производства.

В повсеместном снижении заработной платы повинны были также и цехи.

Авеналь отрицает последнее, считая, что цехи никакого отношения к установлению норм оплаты не имели. Однако Гаузер² подчеркивает, что цехи оказывали давление на государство, стремясь поддержать "равномерность и устойчивость в оплате труда". Но так как цены на важнейшие предметы потребления росли, то политика охраны существующих норм оплаты фактически вела к ее снижению. Такого же мнения держится и Левассер, считая цех "коалицией против повышения заработной платы"³ .

Уже годы, следовавшие за "черной смертью" XIV века, могут считаться периодом возникновения рабочего вопроса в Западной Европе и "нормирования заработков".

С образованием централизованных государств эти задачи берет на себя государственная власть.

Крестьянин и простой рабочий, говорит Ковалевский, не имели возможности протестовать, "и ничто не препятствовало принятию законодательных мер, клонящихся к ограничению их экономических выгод в интересах собственников и предпринимателей, отождествляемых уже в это время с интересами государства"⁴ .

В Англии начало этой политики можно видеть уже в XIV веке. Таково так называемое рабочее законодательство Эдуарда III и Ричарда II. Согласно статуту о рабочих, принятому в 1351 году, подмастерья, а также мастеровые, ремесленники и рабочие должны были принести присягу, что не будут требовать платы выше той жалкой нормы, которая существовала до "черной смерти".

Указывая, что подмастерья "стали дороги после чумы", закон грозит "чрезмерно корыстолюбивым" рабочим штрафом и заключением в тюрьму.

Статут 1388 года Ричарда II, подтверждая "все предшествующие статуты о ремесленниках, рабочих и слугах", вводит еще более жесткие, особенно в отношении сельскохозяйственных рабочих, нормы оплаты труда и суровые наказания за досрочный уход с работы.

По словам Маркса, закон о рабочих был издан вследствие настоятельных жалоб палаты общин. Этим законом устанавливался тариф заработной платы для города и деревни.

"Под страхом тюремного наказания воспрещается выдавать плату более высокую, чем указанная в статутах"⁵ .

С XV" века государство уже систематически ведет политику снижения реальной заработной платы. Акт 1495 года, по словам Кеннингема, "ограничивает плату за праздничные дни, разрешает делать вычеты за леность... и за продолжительное сидение за едой; он устанавливает максимальные размеры заработной платы и разрешает меньшую плату, где обычна более низкая плата"⁶ .

XVI век был временем высокого экономического под'ема Англии, но бедствия трудового населения городов: чернорабочих, подмастерьев, вольнонаемных рабочих мануфактур - нисколько не уменьшились.

"Никогда, - пишет Роджерс, - заработная плата не падала в Англии так низко, как в эпоху Елизаветы, время наибольшего экономического процветания Англии".

"Все мероприятия Елизаветы по рабочему вопросу, - говорит он, далее, - были заговором, направленным против рабочего класса, чтобы отнять у него большую часть его доли в национальном доходе"⁷ .

Заботясь о развитии промышленности, английский абсолютизм, естественно, меньше всего думал об интересах рабочей массы. Английское правительство всемерно

¹ К. Маркс "Капитал". Т. I, стр. 592.

² Hauser "Ouvriers du temps passe", p. 104. 1889.

³ Левассер "История рабочего класса во Франции".

⁴ Ковалевский "Экономический рост Европы". Т. III, стр. 177. М. 1903.

⁵ К. Маркс "Капитал". Т. I, стр. 593.

⁶ Кеннингем "Рост английской промышленности и торговли", стр. 459.

⁷ Роджерс "История труда и заработной платы в Англии с XIII по XIX век".

покровительствовало возвышавшейся буржуазии и стремилось обеспечить ей высокий доход, проводя законодательным путем снижение заработной платы.

Акт 1563 года (при Елизавете) поручал судьям и городским властям строго ограничивать плату рабочих, цеховых ремесленников и прислуги.

Запрещалось всякое повышение платы выше установленной нормы под страхом штрафа или тюремного заключения.

В 1597 году судьям поручалось установление нормы оплаты рабочих в суконной промышленности. Следует отметить при этом, что многие судьи сами были предпринимателями и занимались скупщичеством.

С таким же явлением мы встречаемся и во Франции.

"Английское и французское законодательства (о наемном труде. - В. П. ), - отмечает Маркс, - развиваются параллельно и по содержанию своему тожественны"¹ .

Статуту о рабочих английского короля Эдуарда I, по мнению Маркса, полностью соответствует французский ордонанс 1350 года, изданный от имени короля Иоанна. Политика снижения реальной заработной платы проводится во Франции особенно настойчиво начиная с XVI века, со времени развития мануфактур. По королевскому ордонансу 1572 года, была значительно снижена плата каменщикам и неквалифицированным рабочим других профессий. Первым поденная плата устанавливалась в 12 су, а вторым - в 5 су. В 1687 году был установлен максимум для оплаты строителей. Кольбер, яркий представитель французского меркантилизма, при котором мануфактура достигла высокого развития, больше всего заботился о дешовой рабочей силе. Фактическому снижению оплаты труда способствовали также расплата товарами и использование низкооплачиваемого труда женщин и детей.

Говоря о Германии, нельзя обойти молчанием "деятельность" герцогов саксонских, которые в XV веке изобрели чрезвычайно "оригинальный" способ снижения заработной платы.

Земский устав 1482 года гласил: "От прелатов и сеньеров дошли до нас многие жалобы, что подданные находятся в большом упадке... и испорченности, каковые проистекают и от растущих во всех сословиях излишних расходов на пищу, напитки и одежду... посему подобает прежде всего изготовлять и выпускать неполновесную мелкую монету для выдачи заработной платы слугам и ремесленникам"² .

Представители прусского и австрийского абсолютизма, усердно проводившие снижение заработной платы, подыскали для оправдания этого и подходящую теорию. С их точки зрения, "расширение рынка сбыта и удешевление производства может быть достигнуто именно путем понижения рабочей оплаты"³ .

Мария-Терезия, например, писала торговому совету: "Я вполне одобряю прекрасное намерение торгового совета снизить заработную плату, чтобы этим удешевить товары"⁴ .

Развитие капитализма разрушало и без того весьма относительное благополучие мелкобуржуазного производителя, имевшего свою мастерскую, свой угол. Обнажились противоречия внутри ремесленной мастерской. Подмастерья и ученики были поставлены на положение пролетария; разорилась большая часть мастеров. Массы производителей, оторванные от средств производства и принужденные существовать на ничтожную заработную плату, имевшую, к тому же тенденцию систематически снижаться, поставлены были в условия полуголодного существования.

Если по саксонскому земскому уставу XV века ремесленникам-подмастерьям полагалось 4 блюда, причем туда входили 2 мясных кушанья, то с XVI века мясо благодаря своей дороговизне стало недоступно рабочему человеку. Один ремесленник (XVI век) жалуется: "При моем отце ежедневно было мясо... но теперь все изменилось". Сильно снижается также по-

¹ К. Маркс "Капитал". Т. I, стр. 592.

² Hunger "Geschichte der Abgaben", S. 22.

³ Кулишер "Промышленность и рабочий класс на Западе в XVI-XVIII веках", стр. 144. 1911.

⁴ Там же.

требление масла и молока. Рабочий стал питаться главным образом овощами: чечевицей, фасолью, горохом - и темным хлебом, так как пшеничный хлеб был ему недоступен.

Домашний быт рабочих людей поражал своей бедностью. По словам Бабе, помещения подмастерьев были тесны и темны. Большей частью вся семья помещалась в одной комнате, убогая обстановка которой состояла из деревянного стола, скамьи, некрашеного деревянного шкафа для одежды и грубо сколоченных кроватей с соломенными матрасами.

3

С момента образования организаций подмастерьев разгорается борьба между хозяевами ремесленных мастерских и эксплоатируемыми подмастерьями. Последние, сознавая безуспешность борьбы в одиночку, искали средств защиты в товарищеской поддержке. Для успеха борьбы нужна была организация. И эти организации, послужившие как бы зародышем современного профессионального движения, мы видим уже в конце XIV и начале XV века. Исследования Шанца¹ указывают на то, что эти организации были повсеместным явлением и что, будучи построены по общему типу ремесленной гильдии, они, однако, служили специфическим задачам. Он указывает на существование таких об'единений подмастерьев у портных, кузнецов, башмачников, ткачей, пекарей, меховщиков, мясников и каменщиков.

Но еще раньше Шанца, в 1631 году, на это указывал ученый Вильда в своей работе "Gildewesen" (стр. 342): "Так как подмастерья не были полноправными членами гильдий (цехов), - говорит этот ученый, - то они образовывали во многих значительных промыслах отдельные братства".

По мнению О. Гирке, "главной целью, побудившей их (подмастерьев) соединяться, являлась... взаимопомощь, так что их касса служила одновременно и для выдачи ссуд и для пособия больным и бедным. Но, наконец, что самое важное, они взяли под свою охрану общие профессиональные интересы во всех тех случаях, когда поднимался вопрос о заработной плате, труде и их самостоятельности, и уже рано начали составлять коалицию против своих мастеров и систематически отказываться от работы"² .

Таким образом, об'единение подмастерьев происходило в целях защиты своих профессиональных интересов в вопросах условий труда и его оплаты, а также для целей взаимопомощи. Мы знаем две формы этих организаций: это церковные братства и, затем, товарищества при харчевнях. Шанц указывал на различие этих организаций. Первые, по его мнению, были скорее обществами взаимопомощи и ставили религиозные цели, вторые же главным образом имели в виду задачи экономического характера. Братства, судя по уставам, были своеобразными кассами взаимопомощи. Но кроме этого они имели своей задачей и отправление религиозных обрядов, организуя церковные шествия, торжественные службы по праздникам.

Вот как гласит устав братства страсбургских ткачей - подмастерьев (1479 год): "Подмастерья-ткачи на речные времена учреждают свое братство при большом страсбургском госпитале... каждый праздник тела господня надлежит устраивать обедни для всех братьев и сестер, причем следует молиться как за мертвых, так и за живых. Если же случится, что какой-либо брат заболеет... и попадет в госпиталь, то ему следует выдавать ежедневно один пфенниг из братской казны". Дальше говорится о том, как должно поступать братство, если умрет его член. Оказывается, его похороны идут за счет организации, которая берет на себя и заботы о семье умершего.

Нельзя, однако, думать, что братства ограничивались этими задачами. Есть основания утверждать, что они принимали участие и в активных выступлениях подмастерьев и оказывали материальную поддержку стачечникам. Цехи и власти очень косо смотрели на эти учреждения, но вслед-

¹ Schanz "Gesellenverbande". 1877.

² O. Gierke "Das deutsche Genossenschaft". В. I, S. 405. 1868.

ствие их церковного характера не решались вступать с ними в борьбу.

Иначе обстояло дело с товариществами при харчевнях. Одинокие подмастерья обыкновенно посещали харчевни, где получали питание и проводили свободное время. Это были своеобразные клубы. Благодаря регулярным встречам постоянных посетителей здесь создавались корпоративные товарищеские связи, велась агитация, подготовлялась борьба с эксплоататорами-хозяевами и вырабатывался план общих действий. В конце концов, образовались конспиративные организации при харчевнях, которые были очагами протеста и борьбы.

Но идеология средневековья наложила свой отпечаток и на эти боевые организации. Деятельность товариществ была облечена покровом тайны и связана с целым рядом мистических обрядов.

Приведем как пример церемонию посвящения в члены товарищества у шляпочников.

В кабачке, где собирались подмастерья-шляпочники, имелась тайная комната с символической мебелью. Стол с четырьмя ножками являлся символом четырех евангелистов, скатерть была символом плащеницы. На столе стояли крест и две тарелки со свечами, обозначающие светила небесные, и солонка, под которой лежали 30 монет - цена иудина предательства. Посвящаемый вводился крестными отцом и матерью в комнату и выполнял сложный ритуал, проходя искус. После этого его усаживали на стул, долженствующий изображать купель, давали ему вкушать хлеба, соли, вина, кропили водой и давали три толчка, называя новым именем, которое он отныне носил как "подмастерье долга".

Эти тайные организации с их мистическим ритуалом вызывали к себе особенную ненависть со стороны церкви. Один священник XVII века жалуется, что подмастерья сильно позорят бога, профанируя все таинства нашей религии, и разоряют мастеров, лишая их мастерские рабочих рук. У них своя юрисдикция, они выбирают должностных лиц, у них сношения с городами и есть условный пароль, "который они держат в секрете и по которому узнают друг друга"¹ .

Правительство вело беспощадную борьбу с этими организациями в Майнце, Франкфурте, Шпейере, Вормсе. За принадлежность к ним грозили тяжелые наказания. В Страсбурге, согласно "уставу о прислуге" 1465 года, запрещалось "вступать в союзы, соединения и соглашения, устраивать общества и устанавливать между собой заповеди и запреты без позволения и разрешения мастеров и совета того города".

Кроме союзов цеховых подмастерьев мы встречаемся со слабыми попытками организации у нецеховых рабочих: у чернорабочих-поденщиков и даже у сельских батраков. Все такие организации оказывались очень недолговечными. Постоянный приток новой рабочей силы, неорганизованной и готовой конкурировать друг с другом, делал бесцельными эти об'единения, поскольку они были не в силах защищать интересы своих членов.

Организации подмастерьев в Германии исследованы больше всего, однако существование их установлено и в других странах Европы. Уже Левассер считал, что братства (conferies) подмастерьев были в XV веке всеобщим явлением во Франции² . Борьба с такими организациями здесь велась весьма энергично, особенно в период расцвета мануфактур. Эдикт 1539 года, изданный в связи с волнениями парижских и лионских подмастерьев, лишал последних права коалиций. Франциск I при этом об'явил, что сенешаль имеет право осудить бунтовщиков не только на тюремное заключение, но и на казнь.

XVIII век отличался особенным обилием всякого рода постановлений общегосударственного и местного значения. В 1730 году губернатор Монпелье в духе общей политики по рабочему вопросу издал для своей области специальное постановление, запрещавшее "пагубные собрания подмастерьев, вошедших в соглашение друг с другом".

Специальным постановлением в 1767 году были запрещены собрания под-

¹ Левассер. Цит. соч. Т. 1, стр. 607.

² Там же, стр. 497.

мастерьев в Орлеане "более 3 человек" под страхом тюремного заключения и уплаты штрафа в 50 ливров. Полиции предписывалось установить строжайший надзор за местами обычных тайных собраний: за столовыми, кабачками и пр.

Английское правительство и мастера также беспощадно боролись с попытками организации у подмастерьев, или йоменов, как они там назывались. Мастера-седельники в XIII веке решительно отказывают своим йоменам в разрешении об'единиться в братство, так как они понимали, что под маской благочестия йомены будут составлять "заговоры" с целью "чрезмерно поднять свою заработную плату".

В 1417 году мэр и альдермэны Лондона запрещают портным-йоменам "посещать собрания... в церкви или в каком ином месте, кроме тех, на которых они бывают вместе с мастерами". Они опасаются, как бы портные не образовали своего братства. В 1421 году хозяева-портные добиваются от парламента преследования союза портняжных подмастерьев, который насчитывал больше 7 тысяч членов.

Однако уже в XV и XVI веках в Лондоне существовали братства кузнецов, плотников, суконщиков, портных, литейщиков, сукноделов, оружейников, торговцев рыбой и торговцев железом, в Ковентри - ткачей, в Экзетере - портных, в Оксфорде - сапожников, в Бристоле - портных. В петиции портных парламенту от 1421 года есть указания на то, что в Лондоне существовали братства подмастерьев в кожевенном, кузнечном, парусном и других производствах и что плотники, каменщики и столяры готовились организовать свои братства.

Повсеместное возникновение организаций подмастерьев свидетельствовало о том, что отношения между ними и мастерами приобретали все более обостренный характер. С XV века это определенно уже две враждебных классовых группы с весьма противоположными интересами. Между хозяевами-мастерами и рабочими-подмастерьями развертывается борьба, которая временами принимает длительный и упорный характер.

В ответ на попытки сократить заработную плату или удлинить рабочее Бремя¹ подмастерья прибегают к стачкам и организованному бойкоту. Они, по уговору, бросают работу в надеж де, что мастера, боясь убытков, поспешат пойти на уступки.

Если хозяева делали попытку заменить своих подмастерьев приглашенными со стороны рабочими, то стачечники старались всеми мерами воспрепятствовать этому. Они или вступали в соглашение с подмастерьями своей специальности из соседних городов, и те отказывались идти на работу или боролись с штрейкбрехерами путем угроз и преследований. Таким образом, мастера оказывались под бойкотом и не могли привлечь новую рабочую силу. Когда в 1495 году подмастерья-хлебопеки Кольмера организованно прекратили работу у своих хозяев и ушли из города, никто из их товарищей из соседних городов не пошел на работу в этот город.

Власти, естественно, как только могли боролись со стачками и бойкотами рабочих. Упомянутый выше страсбургский устав о прислуге 1465 года решительно запрещал прибегать к стачкам и бойкоту как методу разрешения спорных вопросов. Он об'являл преступлением также попытки так или иначе препятствовать штрейкбрехерскому труду, грозя за это тяжкими наказаниями.

В борьбе со строптивыми рабочими хозяева часто сами переходили в наступление и прибегали к локаутам. При этом они находили широкую поддержку со стороны власти.

Когда в XIV веке в Бреславле подмастерья об'явили забастовку и бойкот мастеров на целый год, городские власти запретили принимать стачечников вообще на какую-либо работу в городе, и те вынуждены были признать себя побежденными и отдаться на волю победителя.

Точно так же лондонские подмастерья-войлочники в XVI веке, не выдержав контрнаступления хозяев, должны были придти с повинной и

¹ Подмастерья обыкновенно не выдвигали требования сокращения рабочего дня, а боролись за лишний свободный день в неделю, за "добрый понедельник"

принять очень тяжелые для них условия.

Для более успешной борьбы со стачками хозяева сами вступали в об'единения с молчаливого согласия власти. Еще в XIV веке мастера кузнечных цехов Вормса, Шпейера, Франкфурта, Майнца, Оппенгейма и ряда других городов вступали в соглашение с целью организованной борьбы с движением подмастерьев.

Стачечное движение подмастерьев особенно развивается в Европе начиная с XV-XVI веков. В некоторых отдельных случаях оно принимает довольно массовый характер.

В Германии уже в XIV веке стачки подмастерьев были повсеместным явлением.

Так, в 1329 году в Бреславле бастовали подмастерья, вырабатывавшие колеса; в 1351 году боролись за повышение заработной платы подмастерья-суконщики в Шпейере; в 1389 году в Констанце вспыхнула стачка подмастерьев-портных, которые добивались признания своих организаций. Несмотря на репрессии и запрещения организации подмастерьев стачечное движение в Германии с XV века постепенно ширилось и в начале XVIII века приобрело довольно широкий характер, охватив значительные массы мануфактурных рабочих.

В Англии первые указания о стачках подмастерьев тоже относятся к XIV веку. В 1362 году, указывает Эшли, "по взаимному соглашению отказались от работы лондонские подмастерья - ткачи и стригали".

В 1415 году к мэру Лондона обратились с жалобой на своих подмастерьев портные-мастера.

В жалобе говорилось, что "yomen taylors" "творят насилия, освобождают из рук властей нарушителей порядка, устраивают тайные сходки и срывают работу".

В период Тюдоров наряду с подмастерьями выступают на борьбу мануфактурные рабочие и разорившиеся ремесленники.

В 1607 году лондонские ремесленники и подмастерья подняли настоящий бунт и дело дошло до разгрома домов богачей (главным образом иностранцев).

В конце XVII и начале XVIII века острые формы приобрела также борьба углекопов против шахтовладельцев и гильдии hoasmen, которой когда-то Елизавета предоставила право монопольной торговли каменным углем. Английский историк Манту отмечает особенно стачку 1654 и 1709 годов в Ньюкестле, когда работа останавливалась на несколько месяцев.

Стачечная борьба подмастерьев во Франции приобрела довольно широкий характер начиная с XVI века.

Выдающееся место занимает стачка лионских типографских подмастерьев в XVI веке. Последние были наиболее организованы среди рабочих масс Лиона. Их братство имело свою кассу, опытных вождей и отличалось высокой дисциплиной. По первому знаку подмастерья хватались за оружие и бросали работу. Плохо приходилось тем, кто отказывался примкнуть к движению. Когда против них высылали вооруженную силу, подмастерья не боялись вступать в сражения. Организованные на военный манер, они выступали стройными колоннами, со знаменами, под командой капитана и командиров частей.

В 1539 году вспыхнула забастовка этих подмастерьев. Стачечники требовали увеличения платы, улучшения питания, уменьшения числа учеников. Кроме этого было выдвинуто любопытное требование - установить рабочие и свободные дни, не считаясь с праздниками. Хозяева жаловались, что подмастерья "хотят сделать праздники из рабочего дня и работать в праздничные дни". Три года с перерывами продолжалась борьба, и когда все средства существования у стачечников истощились, под давлением террора стачка была сломлена. Королевский ордонанс 1539 года признал, что подмастерья находятся "в состоянии бунтовщичества", и дал право властям расправляться с ними, прибегая к высылке, пыткам и даже казни.

В 1541 году король, еще раз осудив стачечников, предоставил неограниченные права хозяевам и установил норму рабочего дня до 16 часов в сутки.

Наиболее острый характер движение подмастерьев начало приобретать со времени развития домашней промышленности и мануфактуры. Этому

способствовало скопление в городах больших рабочих масс. В этих условиях создается постоянное общение, вырабатывается в большей степени сознание общих интересов и противоположности интересов рабочих и хозяев.

Мастерские и жилища мануфактурных рабочих были скучены в отдельных кварталах. Но главное - переход к мануфактуре делал рабочую массу более однородной. Это создавало условия для более широких форм движения, которые были неизвестны цеховой промышленности. Мануфактурные рабочие были наиболее спаяны общностью интересов, и если у них более слабо были развиты организации чем у подмастерьев, то это только потому, что эти рабочие находились под строжайшим надзором администрации. Последняя следила за каждым шагом рабочего, заботясь о том, чтобы тот акуратно бывал в церкви, посещал только дозволенные развлечения, возвращался вовремя домой и т. п.

Всякие товарищеские собрания и пирушки компаньонств строго запрещались. Неусыпный надзор за мануфактурными рабочими облегчался тем, что последние обыкновенно жили в особых фабричных казармах. Характерны порядки, существовавшие на золототканной фабрике в Сен-Море, под Парижем. Там ткачи работали непрерывно, не выходя из помещения. Им запрещено было разговаривать друг с другом и даже расхаживать по комнате. Они приносили клятву в том, что будут вести себя спокойно и крепко хранить всякую фабричную тайну.

В условиях почти тюремного режима мануфактурные рабочие все же часто прибегали к стачке. Правительство беспощадно боролось со всяким проявлением недовольства, но не имело достаточных средств, чтобы предохранить предпринимателей от неожиданных неприятностей ввиде стачек. Полицейский надзор был бессилен помешать рабочим войти в соглашение относительно их общего дела. Один государственный чиновник начала XVIII века в своей переписке с горечью констатировал, что декреты, запрещающие "пагубные собрания" рабочих, не исполняются.

Несмотря на суровые репрессии стачечное движение в XVII веке росло с каждым десятилетием. В некоторых областях Франции в голодные годы (1693 - 1694 годы) стачки нередко превращались в открытые бунты. Такие волнения имели место даже в столице. Буагильбер в своей работе "Traite des grains" пишет:

"Всюду царит дух возмущения... в торговых городах видишь, как от семисот до восьмисот рабочих какой-нибудь мануфактуры сразу и одновременно уходят, бросая работу, потому что захотели на 1 су понизить их поденную плату. Наиболее мятежные применяют даже насилие по отношению к тем, которые "хотели бы быть рассудительными".

В 1697 году рабочие Дарнсталя (близ Руана) в количестве до 4 тысяч человек об'явили забастовку и заставили хозяев закрыть предприятия. Стачка несмотря на решительные мероприятия властей продержалась больше месяца.

Случаи, когда в стачке принимали участие значительные массы (более тысячи человек), были нередки, особенно в XVIII веке.

Самым ярким моментом рабочего движения во Франции в период расцвета мануфактур была стачка лионских ткачей в 1744 году.

В этой стачке приняли участие не только подмастерья, но и другие категории рабочих. Весь Лионский округ охвачен был волнениями. Свыше 40 тысяч рабочих оставило работу. Причиной этому послужил регламент 1744 года, дававший большие преимущества мастерам, предпринимателям и урезывавший права подмастерьев. Вспыхнувшая забастовка превратилась в восстание, и город в течение нескольких дней оказался во власти восставших. Последние арестовали многих предпринимателей, владельцев мануфактур и подвергли разгрому их дома. Администрация была бессильна выступить на защиту хозяев, тем более что интендант города и другие власти находились в плену у восставших. Интендант с горечью писал: "Сердце обливается у меня кровью,

когда видишь, что они (рабочие) наши господа".

Только оружием королевских войск удалось ликвидировать восстание и вернуть свободу и спокойствие эксплоататорам-хозяевам. Последние, однако, настолько были напуганы, что согласились на значительные уступки.

Восстание лионских рабочих было уже предвозвестником новых форм борьбы и по своему характеру выходило за рамки движения докапиталистической эпохи.

"Пролетариат, - говорится в "Коммунистическом манифесте", - проходит различные ступени развития. Его борьба против буржуазии начинается вместе с его существованием".

Борьба наемных рабочих докапиталистической эпохи и была первой ступенью, началом рабочего движения в Западной Европе.

Это было движение, еще долго сохранявшее на себе печать средневековья. Условия производства того времени и господство феодальных отношений придали движению подмастерьев и мануфактурных рабочих черты, сильно отличавшие его от борьбы современного пролетариата.

Идея широкой революционной борьбы за освобождение трудящихся от гнета эксплоатации была еще чужда рабочей массе того времени. Движение носило узко экономический, стихийно-оборонительный характер. Оно было обусловлено постепенным снижением жизненного уровня трудовой массы почти во всех отраслях производства и усилением эксплоатации. Вместе с тем оно почти всегда (за очень редким исключением, например лионское восстание 1744 года) сохраняло черты узко групповых и локальных конфликтов.

Отдельные групповые об'единения (подмастерья, мануфактурные рабочие) были обособлены и нередко враждебны друг другу.

Гонимый и обездоленный подмастерье, превратившийся в пролетария, отворачивался, однако, с презрением от нецехового рабочего и не допускал его в свои организации. Разорившиеся цеховые ремесленники также были далеки от сознания общности своих интересов с остальной рабочей массой и гордо отмежевывались от нее. Они считали для себя предосудительным поддерживать отношения с людьми "из простонародья". Не классовое сознание, а кастовый дух и консерватизм групповых традиций характерны были для рабочих конца средневековья. В тот период, который был предисторией пролетариата, рабочая масса в своей стихийной борьбе стояла еще далеко от общественных задач рабочего класса. Однако уже тогда можно видеть зачатки таких методов борьбы, которые дают основание считать движение подмастерьев и мануфактурных рабочих начальной стадией рабочего движения в Западной Европе. Стачки были частым явлением докапиталистической эпохи, а стачка, как указывает В. И. Ленин, является специфически пролетарским методом борьбы.

Характеризуя ранний период рабочего движения в России, Ленин писал в своей замечательной работе "Что делать?": "Если бунты были восстанием просто угнетенных людей, то систематические стачки выражали уже собой зачатки классовой борьбы... они знаменовали пробуждение антагонизма рабочих и хозяев". Но при этом Ленин отметил, что у рабочих того времени еще "не было, да и быть не могло сознания непримиримой противоположности их интересов всему современному политическому и общественному строю..."¹ . Такой же, в основном, характер, как мы видели, имело и движение наемных рабочих на Западе в рассмотренный нами период.

¹ Ленин. Т. IV, стр. 384.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: