В последнее время российские историки все чаще стали обращаться к темам, ранее незаслуженно обойденным вниманием отечественной историографии. Заметно вырос интерес и к истории Южной Руси - малороссийских земель - Украины - важной и неотъемлемой части русской истории вообще и истории России в частности. Особое место в этом контексте занимают работы по истории Галиции конца XIX - начала XX вв. - весьма интересного и своеобразного региона Восточной Европы и современной Украины. Его история - это история взаимодействия, конфликтов и взаимовлияния двух цивилизационных общностей - восточной православной (русской) и западной католической, превративших Галицию в некий пограничный, промежуточный культурно-исторический тип. Это взаимодействие, "пограничность" отражалась буквально во всем и, прежде всего, в мироощущении и культурном облике населения края. Это обстоятельство и обусловило давний и устойчивый интерес к Галиции зарубежной и украинской историографии. Но российские исследователи (хотя число их невелико) сумели не затеряться в существующей литературе, и прежде всего благодаря привлечению новых материалов из отечественных архивов.

Прежде всего, следует назвать монографию А. Ю. Бахтуриной, посвященную политике российских властей в Восточной Галиции в годы первой мировой войны¹ - проблеме интересной, но малоисследованной и, ко всему прочему, политизированной и весьма предвзято освещаемой украинской историографией. На обширном источниковом материале автором исследуется комплекс проблем административного и военного управления занятой русскими войсками территории Галиции, конфессиональной политики, взаимоотношений с униатской церковью, рассматриваемых в контексте планов воюющих сторон (России, Австро-Венгрии и др.) в отношении этого региона и внутриполитических и национальных проблем самой Галиции. Тема российского управления последней в указанный период получила продолжение и в следующей монографии А. Ю. Бахтуриной², посвященной административному управлению и национальной политике российских властей в годы первой мировой войны на всех окраинах Российской империи и занятых в ходе войны территориях (галицийским делам отведено в ней 3 раздела).

Глубоко занимался историей Галиции В. Н. Савченко³, к сожалению, недавно ушедший из жизни. Его исследования посвящены национальному развитию региона в начале XX в. и в годы первой мировой войны. Они также базируются на документах российских ведомств (МИДа, Военного министерства), внимательно следивших за происходившим в соседней Галиции и неплохо разбиравшихся в хитросплетениях политической и национальной ситуации в крае. Административной политике российских властей Савченко уделял меньше внимания, подробнее осветив деятельность и столкновение двух национальных течений-партий в русинстве: "украинской" и "русофильской", их идеологию и ход борьбы между ними.

Марчуков Андрей Владиславович-кандидат исторических наук, научный сотрудник Института российской истории РАН.

стр. 157

Работы В. Н. Савченко и А. Ю. Бахтуриной - заметный вклад в изучение истории Галиции и отечественной истории в целом. Их исследования (помимо прочего) как раз и демонстрируют принадлежность истории Галиции к общей ткани русской истории. Дело не только в том, что российские власти уделяли этому региону пристальное внимание, а сам он дважды занимался русскими войсками. Причины кроются в истории самой Галиции, в ходе ее национального развития.

Теперь, в начале XXI в., непосвященному человеку может показаться странным и даже неестественным упоминание о Галиции в контексте русской истории и русское™. В сознании подавляющего большинства населения (и Украины, и России) Западная Украина, Галиция прочно ассоциируются с украинским национализмом, бандеровщиной и считаются оплотом (в зависимости от позиции человека) - либо национально-патриотической украинской идеи, либо антирусских и антироссийских ксенофобских настроений. В одном сходятся все: этот регион самый "украинский".

Такая оценка отражает современное положение дел и недавнее прошлое этого региона. Но так ли верны сегодняшние стереотипы в отношении Галиции, всегда ли она была "украинской"? Разумеется, речь идет не о многовековом пребывании региона в составе других государств (Речи Посполитой, Австрии, Польши) и их культурном влиянии, но о мировоззрении русинского населения края, его культурном и духовном облике. Действительно, Галиция сыграла весьма существенную роль в появлении на свет "Украины" как национально-государственного организма. Украинское национальное движение действовало в Галиции весьма активно уже с конца XIX в., постепенно набирая силу и распространяя влияние на все более широкие слои интеллигенции и простого народа. Его настойчивые усилия, а также особенности исторической судьбы региона, конфессиональная специфика, непростая международная обстановка (противостояние Австро-Венгрии и России), политические катаклизмы XX в. (две мировые войны и российская революция) привели к тому, что национальный тип населения Галиции сформировался как украинский, а регион приобрел тот духовный и культурный облик, который существует в наши дни. В немалой степени способствовала этому и политика украинизации, начавшаяся после присоединения Галиции к УССР в 1939 г. (как и советская политика вообще).

И все же, украинский облик закрепился за регионом сравнительно недавно. Ведь Галиция раньше была Галицкой Русью, и это название было популярно еще на рубеже XIX-XX веков. Ее превращение именно в "Западную Украину" заняло свыше 100 лет (со второй половины XIX по середину XX вв.). История Галиции никак не сводится только к истории украинского движения, поскольку оно не было единственным национально-культурным течением в фае. Население (в том числе и значительная часть интеллигенции) продолжало сохранять память о своих исторических корнях, о временах единства Руси, что нашло свое выражение в галицко-русском (или русофильском) движении, действовавшем в Галиции, Буковине, Закарпатье в XIX и первой половине XX веков.

Вообще, русофильское движение в этот период было распространено весьма широко: действовали культурно-просветительские, кооперативные организации, издавались газеты, имелись общественные учреждения и т.п. Причем само движение являлось сознательным выражением многих подспудных установок и настроений широких слоев народа. Начавшееся в середине XIX в. галицкое (как и закарпатское и буковинское) национальное возрождение выросло из глубокой исторической традиции, не порывая ни с народной памятью, ни с самоназванием "русины", в котором как раз и крылось мироощущение народа. Фактически с самого начала оно развивалось как "русское", поскольку основывалось на приверженности корням - эпохе Древней Руси, и признании принадлежности этих земель ко всей русской ойкумене, духовного и культурного родства всех частей единого русского народа, к которому относились и русины. Со временем крепла не только его культурная, но и политическая пророссийская направленность.

Этот важный и интересный аспект истории Галиции - история галицко-русского движения-до сих пор остается практически неизученным. Между тем, его наличие являлось важным фактором межнациональных отношений в крае, внутренней и внешней политики Австро-Венгрии и оказывало влияние (особенно с начала XX в.) и на политику России. Вопрос о том, кем будут галицкие русины в национальном плане в конце XIX - начале XX вв. стоял очень остро. Галиция стала ареной борьбы между различными силами: поляками, австро-венгерскими властями, украинскими националистами, русофилами, боровшимися за политические и культурные позиции в регионе и возможность формировать национально-культурный облик русинского населения. И украинское движение, несмотря на довольно благоприятную для него ситуацию, долгое время не могло полновластно утвердиться и реализовать свои цели - преобразовать русинов в "украинцев".

Но вопреки исторической правде, украинское движение (или украинство, как оно еще называется) создало миф о Галиции как об извечной, наиболее "чистой" и "неиспорченной" русской культурой "настоящей" Украине, по лекалам которой следует переделывать национальный облик, психе-

стр. 158

логию и мировоззрение жителей остальных частей украинского государства. Еще в конце XIX в. виднейший идеолог украинства и его духовный отец, М. С. Грушевский называл Галицию, входившую тогда в состав Австро-Венгрии, "украинским Пьемонтом" (по аналогии с ролью Пьемонта в объединении Италии). Тем самым он подчеркивал значение этого небольшого региона для создания единой (соборной) Украины и ставил перед галицийскими соратниками задачу быть моральными и практическими лидерами всего украинского движения. Эта установка довольно точно отражала реальное положение вещей на тот период времени. Она же на десятилетия вперед определила отношение адептов движения к Галиции как к оплоту украинского дела, а у самих галицийских деятелей укрепило сознание своей избранности как "истинных украинцев", не "испорченных" русским влиянием.

Галиция - важнейший для Украины регион. Но делают ее таковым далеко не только геополитическое положение и уж тем более не экономический потенциал. Она важна не столько для государства как такового, сколько для идеи "Украины" - "Украины" как символа, как цели и идеала украинства. Поэтому миф о Галиции активно насаждается и в наши дни. На его возникновение повлияло несколько причин. Во-первых, действительно активная деятельность украинского движения, ставшего в межвоенный период, а особенно в годы второй мировой войны, массовым явлением. Во-вторых, необходимость в таком "мифическом" регионе - духовном, организационном (почти что "сакральном") центре, без которого не может существовать никакое национальное движение. Третьей причиной стало то, что в созданную украинством историческую схему не вписывалось огромное количество фактов, которые можно объединить общим названием "Русская Галиция", мешавших "сакрализации" этой "настоящей Украины". Все, что не соответствует идеологии этого "заповедника украинства", на современной Украине замалчивается и сознательно искажается. В этом можно убедиться не только на примере украинских школьных и вузовских учебников, но и массы работ, казалось бы, научного характера. Для примера возьмем наиболее солидные издания обобщающего характера, написанные в последние годы сотрудниками украинских академических институтов.

Краеугольным положением этих работ является постулат об изначальной "украинское™" населения края. Вариативность путей его национального развития намеренно упрощается. Важная роль отводится безобидной на первый взгляд подмене терминов. Все население края, вне зависимости от его национальных ориентации, объявляется "украинским". В начале века термин "украинец" обладал иным значением, чем в наши дни. Теперь им обозначается представитель украинского народа, то есть просто человек. Тогда же это слово носило политический смысл: "украинцем" называли сторонника украинской идентичности, адепта украинского национального движения. Характерно, что такое понимание было присуще, прежде всего, самим сторонникам украинства, причем в УССР эта ситуация наблюдалась до конца 1920-х годов. Естественно, что перед первой мировой войной, "украинцев" в политическом понимании этого слова было гораздо меньше, чем их соплеменников, либо не разделявших "украинские" ценности, либо вообще обладавших донациональным сознанием.

Но украинская историография всех русинов именует "украинцами" - вне зависимости от их самосознания и национальных предпочтений. И не важно, что человек писал на русском, считал себя не "украинцем" (как это делала другая часть галицкой интеллигенции), а русским или карпатороссом, и утверждал, что русский народ не замыкается в границах Великороссии или, наоборот, Малороссии, а населяет просторы, как тогда говорили, от Карпат до Камчатки. Современные авторы "подправляют" мировоззрение и культурные ориентиры многих деятелей национального возрождения XIX века, представляя их не как русинских и общерусских, а как "украинских" патриотов. А ведь суть украинства как раз и заключается в сознательном отрицании исторического единства и общности Малой и Великой Руси, в представлении об "украинцах" как об особом, "нерусском" народе с непохожей культурой, происхождением и историческим путем и с не менее отличными интересами в настоящем и будущем. Например, делаются настойчивые попытки "перетянуть" на украинскую сторону таких виднейших деятелей, как галичанина Ивана Наумовича и карпатского русина Александра Духновича, представить их (вопреки их собственному мироощущению) не русинами - "общероссами", а русинами - "украинцами".

Таким нехитрым способом легко удается достичь нескольких целей: обойти весьма неудобные для украинства факты глубоких корней русского движения в Галиции; и в качестве главного исторического врага-угнетателя русинов представить не поляков и "свое" австрийское правительство, а далекую Россию и ее "пособников" - русофилов. Помимо прочего, подменой терминов задается шкала, по которой следует оценивать то или иное явление, поступок, личность. Поэтому галицко-русское движение на землях Галиции, Буковины, Угорской Руси (Закарпатья) и деятельность целой плеяды

стр. 159

карпато-русских общественных и культурных деятелей либо обходится молчанием, либо изображается малочисленным и маргинальным, либо вовсе обвиняется в ретроградстве, "гнили", предательстве и денационализации "украинского народа". При этом роль глубоко народного отводится украинскому движению, хотя именно оно разрывало многовековую культурную традицию.

Для иллюстрации используются оценки, которые русофильству давали его враги. Причем подаются они без комментария и тем самым предстают как авторское мнение. И если позиция "украинцев" - одной из национально-политических группировок вполне понятна, то для историка подобная однобокость просто недостойна. Между тем, именно таким образом описывается русофильство в шеститомной монографии "Політична історія України. XX століття", изданной Институтом политических и этнонациональных исследований Национальной Академии наук Украины (авторы разделов М. С. Каразина и Л. П. Нагорная)⁴. Распространение термина "украинцы" на все население также позволяет обходить нелицеприятные моменты, бросающие тень на украинство. Речь идет о гонениях австро-венгерских властей против галицких русофилов, начавшихся еще в конце XIX в., а в годы первой мировой войны вылившихся в подлинный террор-геноцид русинского населения и той видной роли, которую при этом играли "украинцы".

Поводом к арестам и казням, проводимым австро-венгерскими военными и гражданскими властями, становились не только любые формы сотрудничества (и даже контактов) русинов с русскими войсками и российской администрацией Галиции, но даже подозрения в симпатиях к России или просто приверженность к вековому имени "русин", недвусмысленно напоминавшем об общем корне всего русского народа. По надуманным обвинениям в государственной измене и шпионаже в пользу России через тюрьмы и концлагеря, наиболее страшными из которых были Талергоф и Терезин, прошли сотни тысяч галичан, а десятки тысяч закончили там свою жизнь. Кроме того, многих людей часто убивали на месте без суда и следствия. Об отношении австро-венгерских войск к русинскому населению красноречиво свидетельствуют строки приказов, в которых армии напоминалось, что "Галиция не является чужой страной"⁵! В 1917 году правительство Австро-Венгрии было вынуждено признать геноцид 1914 - 1916 годов, в ходе которого было расстреляно и повешено свыше 60 тысяч человек, еще 100 тысяч погибло в концлагерях⁶.

Репрессии и казни обрушились именно на русофилов и простое русинское население. "Украинцев" в лагерях было очень мало: если они и попадали под жернова репрессий, то по недоразумению. Случаи эти носили единичный характер, которые австрийские власти старались тут же расследовать, а арестованных - освобождать⁷. Происходило это потому, что украинство пользовалось их поддержкой и покровительством: Австро-Венгрия видела в нем силу против сторонников идеи общерусского единства внутри Галиции, а также инструмент для украинизации Малороссии и отрыва ее от России. За открыто проавстрийскую позицию галицийские "украинцы" даже именовались "истинными друзьями" Аварии. Действительно, все партии украинофильского толка поддержали Австро-Венгрию в войне, сформированный ими добровольческий корпус украинских сечевых стрельцов воевал на русском фронте, стреляя в единокровных братьев - малороссов. Факт братоубийственного характера войны подчеркивают все украинские издания, возлагая, однако, ответственность за них на Россию, а героями выставляя сечевиков и "украинцев"-австрофилов.

Тема террора крайне непопулярна в украинской историографии. Стараясь скрыть подоплеку геноцида, она вовсю использует терминологические манипуляции, изображая дело таким образом, будто репрессиям подвергалось именно "украинское" население, а террор носил именно "антиукраинский" характер⁸. Некоторые издания действуют более осторожно. Так, в "Истории Украины", написанной сотрудниками Института истории Украины НАНУ под редакцией его директора В. А. Смолия и рекомендованной Министерством просвещения Украины в качестве учебного пособия, признается, что террор задел русофилов. Но тут же поясняется, что направлен он был на всех "украинцев", в том числе украинофилов, да и причиной его стали подозрения в "измене украинцев"⁹. Хотя, как уже говорилось, измены именно "украинцев" не было и быть не могло.

Однако даже терминологическая путаница не может до конца скрыть правды. Действительно, почему же "сечевики" героически воевали за Австро-Венгрию, а "украинцы"-австрофилы характеризуются как борцы за Украину, в то время как свирепствовал австрийский террор, имевший, как утверждают украинские историки, "антиукраинский" характер? Подмена терминов нужна еще и для того, чтобы снять с деятелей украинства, а заодно и с украинской идеи в целом, "каинов грех" братоубийства, ведь и в преследовании русофилов до войны, и особенно в геноциде 1914 - 1916 гг. во многом виновны именно они. "Украинцы" приняли деятельное участие еще в начатом в 1908 г. местной администрацией составлении списков людей, симпатизирующих русофильству, и их травле. А в терроре военного времени они увидели возможность радикальным способом устранить своих национальных конкурентов. Доносы (за плату) на русофилов и просто равнодушных к украин-

стр. 160

ству сотнями поступали военным и полиции, "украинская" пресса освещала террор под соответствующим углом, а порой "украинцы" и непосредственно участвовали в расправе над своими соплеменниками¹⁰.

Украинская историография старательно обходит этот вопиющий факт. Труд Института истории Украины "Украина и Россия в исторической ретроспективе" устами автора раздела В. Ф. Верстюка перекладывает вину за террор на русофилов. Вскользь упоминая о терроре, он приводит слова видного деятеля украинского движения Д. Дорошенко, который, обозвав русофилов кучкой фанатиков, враждебно настроенных к национальному украинскому делу и т.д., обвиняет их в том, что "по их указке делались обыски, аресты, высылки. Эти люди были ответственны во многих случаях за преследования своих земляков, с которыми они сводили свои партийные счеты. От них шло вдохновение (т.е. они вдохновляли. - А. М.) или травля в борьбе с "мазепинцами"¹¹ Признание весьма красноречивое. Стоит только вспомнить, что австрийские власти считали "друзьями" тех, кто именно выступал на австрийской стороне. Но Верстюк оставляет слова Дорошенко без комментария, тем самым, подтверждая свое полное согласие с ними.

Россия изображается главным врагом украинцев Галиции (опять же, при этом имеется в виду не "украинская" партия, а весь народ). Политика российской администрации в занятом крае характеризуется как "варварская оккупация", принесшая краю "трагедию национального угнетения". Аресты и высылка вглубь России "ненадежных элементов" (таковыми, кстати, были не одни "украинцы", но чаще поляки и евреи), "массовые депортации", "насильственное обращение в православие", наконец, эвакуация в 1915 г. тысяч русинов преподносятся как целенаправленное уничтожение Россией "украинского" (русинского) народа. "Настоящая оргия обрусительства" - такими словами описывается почерк российской администрации в Галиции в новейших исторических изданиях¹². В качестве иллюстрации "человеконенавистничества" и "оргий" даются ссылки на материалы справочного характера, которые российское командование и МИД рассылали в войска¹³.

Не замалчивая издержки военного времени, как и в целом негативное отношение российских военных и гражданских властей к украинству, надо признать, что их политика на занятых территориях была не столь нетерпимой и прямолинейной, как ее пытаются изобразить. К таким выводам, в частности, приходит А. Ю. Бахтурина: она отмечает, что действия русских властей были обусловлены задачами ведения войны, внешне- и внутриполитическими целями. "Однозначно негативная оценка этих действий, преобладавшая в откликах периодической печати того времени, высказываниях современников (сказанное относится к либеральным и левореволюционным антисамодержавно настроенным кругам, не говоря уже о деятелях из "украинского" лагеря. - А. М.), не подтверждаются многочисленными источниками", подчеркивает исследовательница¹⁴.

Действительно, политическая составляющая отчасти была "антиукраинской". Но они вовсе не были антинародными: ведь украинство вовсе не было тождественно русинскому народу и было гораздо уже его. В. Н. Савченко приводит факты, когда простой народ - галицкие крестьяне, низшее духовенство - вспоминали период русского правления добрыми словами, и воспоминания эти со временем становились только ярче (особенно при сравнении с отношением к ним австро-венгерских властей). Интересно, что признавали это даже "украинские" деятели¹⁵. Выселения неблагонадежных (но не казни!) - по своим масштабам были несопоставимы с австрийскими чистками и народной массы почти не касались; эвакуация русинов вглубь России отчасти носила добровольный характер; а переход в православие ряда общин в масштабах всей Галиции был незначительным и не форсировался российскими оккупационными властями. И в целом, даже при всех своих негативных сторонах, действия последних не шли ни в какое сравнение с отношением к русинам (своим подданным!) властей Австро-Венгрии.

Но украинская историография не любит фактов, противоречащих выработанным украинским движением идеологическим схемам и оценкам. Поэтому появление российских исследований, свободных от предвзятости и подтасовок, можно только приветствовать. Конечно, работы Савченко и Бахтуриной, хотя бы в силу своей тематики, не могли охватить все стороны жизни Галиции конца XIX - начала XX веков. Перед исследователями по-прежнему остается обширное поле деятельности: ведь даже в существующей историографии есть немало "белых пятен". До сих пор недостаточно освещенной остается история галицко-русского движения (как русинско-общерусского, так и именно русофильского).

Появление объективных работ по такой тематике на Украине в ближайшее время представляется маловероятным. Не менее тенденциозна и англоязычная украинистика, первую скрипку в которой традиционно играли представители украинской диаспоры, не сочувствующие русофильству.

Как и сейчас на Украине, подобная тематика по понятным причинам была под негласным запретом и в советские годы: ведь еще партийная публицистика 1920-х гг. клеймила галицких русофилов

стр. 161

как реакционеров-черносотенцев, противников социализма и монархистов. Саму Галицию большевики именовали Западной Украиной, которую населяли украинцы. Эти установки автоматически переносились и в историографию. Пожалуй, единственная попытка выйти за рамки стереотипов была в 1950-е гг. предпринята В. Малкиным, выпустившим книгу "Русская литература в Галиции" (Львов. 1951). Однако его работа и сама ее тематика встретили резкое неприятие со стороны украинской гуманитарной интеллигенции и партийных руководителей, особенно ведавших вопросами идеологии.

Поэтому отрадно, что изучение галицко-русского движения получило развитие в России. Речь идет о небольшой (чуть больше 10 п.л., вышедшей маленьким тиражом), но новаторской книге Н. М. Пашаевой "Очерки истории русского движения в Галиции XIX-XX вв."¹⁶. Как указывает она сама, по сути, это первая попытка цельного изложения истории галицко-русского движения. "Очерки" Пашаевой призваны как раз положить начало глубокому и всестороннему изучению этого, по словам Пашаевой, "удивительного, во многом парадоксального, феномена отечественной истории". Поэтому книга носит скорее научно-ознакомительный, нежели сугубо академический характер (впрочем, она снабжена справочным аппаратом). Как указывает автор, ее задача состояла в том, чтобы дать представление об этом движении, о его возникновении, идеологии, историческом пути¹⁷. И сделать ей это с успехом удалось. Автор использовала редкие, порой даже уникальные материалы, а также информацию личного характера, рукописи деятелей русского движения.

Исследование охватывает столетний период, в который развивалось галицко-русское движение (вторая половина XIX - первая половина XX вв.), коротко обрисована его предыстория (историческая судьба Галиции), а также послевоенные судьбы некоторых участников движения в СССР (на Советской Украине). В книге рассматривается зарождение движения, внешние и внутренние причины, способствовавшие его становлению, этапы его развития (в том числе на примере жизненного пути его виднейших представителей - Я. Ф. Головацкого, Д. И. Зубрицкого, И. Г. Наумовича и др.). Пристальное внимание Пашаева уделяет проблемам, с которыми сталкивалось национальное возрождение в Галиции: вопросу о литературном языке (соотношению местного наречия, русского литературного языка и создаваемого украинофилами украинского языка), национальному мироощущению его участников, русино-польским отношениям. Значительное место занимают сюжеты, в которых речь идет о политике Австро-Венгрии в отношении русинов и особенно русинов-русофилов, в том числе о гонениях на них и терроре времен первой мировой войны.

Не столь подробно анализируется отношение к галицийским делам российских властей и общества (хотя наблюдения о точке зрения Н. Г. Чернышевского и журнала "Современник" на национальный вопрос в Галиции любопытны). Впрочем, это объяснимо неразработанностью темы, а также избранной проблематикой, предполагающей внимание именно к деятельности самого галицко-русского движения. По этой же причине Пашаева оставляет за скобками другое национальное течение в русинстве - украинское (исследованное, к тому же, во много раз лучше, чем русское) и не рассматривает его как самостоятельный предмет. В то же время, оно присутствует в тексте как важнейший фактор, влиявший на деятельность русофильского движения. Так, показана борьба украинства против последнего накануне и в годы первой мировой войны, и в межвоенный период в возрожденной Польше.

Особый интерес представляет раздел, посвященный деятельности галицко-русского движения именно в межвоенный период, и особенно ситуация на Лемковщине, где полонизация и украинизация лемков (самой западной этнографической группы русинов) осуществлялась наиболее агрессивно. Этот период известен меньше всего, поскольку стал, своего рода, "лебединой песней" галицко-русского движения, вышедшего из эпохи первой мировой войны обессиленным и обескровленным, оттесненным украинским движением от ведущих ролей в крае, а после присоединения Галиции к СССР/УССР и бандеровского террора, сошедшего на нет.

Работа Пашаевой написана спокойно и объективно, а личные симпатии автора нисколько не влияют на историчность и объективность монографии. В целом, "Очерки" открывают хорошие возможности для дальнейших исследований как галицко-русского движения, так и истории Галиции вообще.

Восстановлению исторической справедливости по отношению к поколениям галичан, развенчанию мифов посвящен и вышедший недавно сборник "Русская Галиция и мазепинство"¹⁸. Он появился благодаря "Православному центру имперских политических исследований", который занимается изданием трудов российских ученых и мыслителей консервативного и православного направления.

Данный сборник - не первая книга по указанной тематике, изданная "Центром". Еще в 1998 г. им был выпущен сборник "Украинский сепаратизм в России"¹⁹, в который вошли работы ряда известных дореволюционных и эмигрантских авторов общерусского направления, писавших об "украин-

стр. 162

ской проблеме". За ним последовало переиздание широко известной до 1917 г. монографии С. Н. Щеголева - обширного, основанного на широкой источниковой базе аналитического исследования, посвященного истории и сущности украинского движения²⁰. В 2004 г. появился большой сборник ""Украинская" болезнь русской нации", в котором были собраны работы ученых и общественных деятелей об истории Малороссии, украинско-русском национальном споре. В нем также была представлена и галицкая тема: ей отведен особый раздел, ряд материалов принадлежит перу галицко-русских авторов. Таким образом, настоящий сборник продолжает эту тематическую серию и развивает тему "русской Галиции".

Задача сборника "Русская Галиция и мазепинство", как говорится во вступительной статье, состоит в том, чтобы "освятить великую и трагическую историю этой земли - "подъяремной" Подкарпатской Руси"²¹ (подъяремной - то есть пребывающей под иностранным и инославным господством - ярмом, как часто называли в дореволюционной России заселенные русинами провинции Австро-Венгрии - Галицию, Буковину, Угорскую Русь). Действительно, величие и трагизм накрепко переплелись и в судьбе этого края, и в судьбе галицко-русского движения, в течение столетий боровшегося за сохранение его исконного духовного и культурного облика. Кстати, посвящен сборник трагической дате - 90-летию геноцида галицко-русского народа, жертвами которого стали десятки тысяч человек.

В книгу вошло 10 работ, принадлежащих перу семерых авторов, среди которых ученые, литературоведы, публицисты, общественные деятели (и даже депутат австрийского парламента). Все они были убежденными сторонниками общерусского единства и относились к украинству как к опасной попытке разорвать историческую традицию и уничтожить духовное, культурное и государственное пространство Русского мира и России как его политического воплощения. Часть представленных работ впервые была опубликована в Галиции в начале XX века, другие вышли в межвоенный период. Важно отметить, что труды людей, выступавших с таких позиций (прежде всего, малороссов и галицких русинов), до последнего времени не переиздавались и потому практически неизвестны отечественному читателю. Поэтому подборка материалов, вошедших в настоящий сборник, вполне оправдана с исторической точки зрения.

Составители разделяют мировоззрение авторов, то есть выступают с позиций исторического единства русского народа, а к украинству относятся как к национальному расколу, измене своим корням, ставших следствием внутренних духовных болезней русского мира и воздействия внешних факторов. В этом можно легко убедиться, ознакомившись со вступительной статьей составителя серии М. Б. Смолина. Порой подход составителей кажется излишне резким (например, термины Украина, украинский подаются ими в кавычках). Впрочем, это имеет место лишь во вступлении и комментариях.

"Русская Галиция" скомпонована по проблемно-хронологическому принципу, наиболее точно отражающему специфику противостояния национальных идентичностей в этом регионе. "Материалы... сборника освящают две важнейшие проблемы - русское возрождение в Галиции и его мученическую голгофу в XX столетии"²², поясняют эту компоновку составители. Вначале помещены работы о национальном возрождении в Галиции, о развитии галицко-русского движения и борьбе, которую против него развернули поляки, австрийские власти, а потом и украинское движение. А затем следуют материалы, рассказывающие о гонениях на галичан-русофилов в Австро-Венгрии и их массовом уничтожении в годы первой мировой войны. Хронологически сборник и завершается событиями этой войны - самым ярким и жертвенным периодом в истории галицко-русского движения.

В сборник вошли труднодоступные даже для специалиста материалы. Например, работы профессора Варшавского университета И. П. Филевича, в которых исследуются вопросы этнического своеобразия и национальной принадлежности восточнославянского населения, фрагменты сочинений галицкого историка Ф. И. Свистуна. Не осталось обойденным вниманием и украинское движение, его идеология и деятельность в политической и культурной сферах. Этому посвящены статьи галицкого публициста О. А. Мончаловского, а также статья протоиерея Зарубежной Русской православной церкви И. Чернавина, рассказывающая о религиозно-политических идеалах Т. Шевченко, вклад которого в идейное развитие украинства весьма велик.

Удачной оказалась вписанная в контекст речь (последнее слово перед военным судом Австро-Венгрии) депутата австрийского парламента, известного галицкого общественного деятеля Д. А. Маркова. Вместе с другими участниками галицко-русского движения в он 1915 г. был осужден по обвинению в государственной измене. Речь является ценным источником. Она наглядно демонстрирует накал умело инспирируемой австрийскими властями национальной борьбы в русинском обществе и твердость участников галицко-русского движения в отстаивании своих идеалов, предопределивших мученическую судьбу этого движения на галицкой Голгофе.

стр. 163

Такой Голгофой стал упоминавшийся выше геноцид, печальными символами которого стали австро-венгерские концлагеря Талергоф и Терезин. Об ужасе концлагерей, о жестоком терроре против мирных граждан - собственных подданных, о первом в Европе геноциде по национальному признаку честно и предельно откровенно рассказывается в "Талергофском альманахе"²³, вошедшем в сборник, как центральный (и самый объемный) материал. Это подробное собрание свидетельств (в том числе фотографических) об австро-венгерском терроре, воспоминаний людей, переживших издевательства и концлагеря. Особенно ярко "Альманах" показывает трагедию русинского народа, глубину национального раскола, повлекшего братоубийственную бойню. Всплывает наружу та неприглядная роль, которую сыграли при организации и осуществлении террора деятели украинского движения. Впервые "Альманах" был издан трудами галицких русофилов во Львове в 1924 - 1932 гг., а затем переиздан в Америке (1964 г.) и оставался почти неизвестен отечественным историкам и широкой общественности. Его возвращение в научный оборот является одной из главных заслуг сотрудников "Православного центра". Восстановление исторической правды как нельзя более актуально на фоне стремления украинской стороны замолчать и исказить факт геноцида и участия в нем украинских националистов. Историческая и нравственная важность источника столь высока, что он вполне заслуживает того, чтобы быть изданным и отдельно. Впрочем, у составителей было свое мнение на этот счет. Включение "Талергофского альманаха" в более обширную тему борьбы общерусского и украинского начал в Галиции позволило полнее раскрыть ее и показать величие и трагизм галицко-русского движения.

Теме австрийских концлагерей, развенчанию инсинуаций вокруг их жертв, помимо "Талергофского альманаха" посвящены и другие работы. В их числе брошюра галичанина д-ра А. Е. Хиляка, напечатанная одновременно с первым изданием "Альманаха" и включенная в сборник "Русская Галиция", Нельзя обойти вниманием и вышедший недавно отдельным изданием очерк узника тех лагерей, видного деятеля галицко-русского движения межвоенного периода (а затем советского литературоведа и публициста) В. Р. Ваврика²⁴, впервые опубликованный галицкой диаспорой в США еще в 1966 году. Ценность очерку (помимо самих свидетельств очевидца) придает и то, что он снабжен наиболее полным на данный момент списком литературы о русском движении в Галиции XX в. и австро-украинском терроре, составленным Р. Д. Мировичем.

В сборнике "Русская Галиция" помещено исследование В. Р. Ваврика "Краткий очерк галицко-русской литературы". Это сжатое биографическое исследование развития письменности на Карпатской Руси. Начинается оно с книжников и летописцев княжеского периода, времени польской и австро-польской "неволи" (термин Ваврика), включает деятелей национального возрождения XIX в. и заканчивается писателями и публицистами общерусского направления XX в. "Очерк" снабжен портретами и дает уникальную возможность взглянуть в глаза этим сынам Галицкой Руси. Отметим, что многие из них заслуживают того, чтобы их имена были включены в ряд русских общественных деятелей и писателей, а сочинения вошли в хрестоматии по русской литературе.

Составителям сборника удалось решить поставленную задачу и обратить внимание читателя на самый западный кусочек русской земли и судьбу галицко-русского движения - выразителя и защитника его души. Увидели свет работы известных в свое время людей, писавших об украинско-русском противостоянии в Галиции, широким достоянием стали ценные материалы об идеологии и практике галицко-русского и украинского движений. Они позволяют окунуться в общественно-политическую борьбу начала XX в., познакомиться с острейшей проблемой столкновения украинского и общерусского мировоззрений, национальных и политических проектов, от которой напрямую зависели судьбы Российской и Австро-Венгерской империй и многих соседних народов.

К достоинствам сборника следует отнести сделанные составителями примечания, в которых приводятся биографические сведения об авторах включенных в сборник статей, говорится, где и когда впервые была напечатана данная работа. Кроме того, даются краткие сведения об упомянутых в тексте персоналиях, многие из которых практически неизвестны отечественному читателю.

Конечно, не все представленные работы равнозначны - и по жанру, и по содержащейся в них информации. Часть из них, скорее, научные исследования, другие - материалы историко-ознакомительного характера, третьи - публицистические и полемические статьи. Некоторые могут быть дополнены и исправлены с учетом известного сейчас фактического материала. Можно высказать пожелания и относительно подбора и компоновки материала. Скажем, здесь вполне бы смотрелись работы Д. А. Маркова и профессора П. Е. Казанского о русской и украинской идеях и русском языке в Австрии, вошедшие в сборник ""Украинская" болезнь русской нации" (М. 2004). А статья И. Чернавина о Шевченко и, возможно, работы И. П. Филевича более соответствуют содержанию этого сборника, чем "Русской Галиции". Впрочем, возможно составители стремились познакомить читателя с

стр. 164

разными аспектами проблемы, с идейной базой украинства и теми положениями, которые лежали в основании представления об общерусском единстве.

Но все это не снижает ценности сборника. Во-первых, для читателей будет открытием уже само наличие иного, "неукраинского", взгляда на историю, на прошлое и настоящее украинско-русского идейно-политического спора. Знакомство с материалами сборника поможет не только обогатить свои познания, но и по-новому взглянуть на, казалось бы, затверженные "истины". Во-вторых, научная и фактологическая ценность многих работ не потеряла актуальности и до сих пор. И, в-третьих, представленные сочинения являются замечательными источниками по общественно-политической жизни Австро-Венгрии и России начала XX века, истории отечественной мысли, культуры и т.д. Они - отражение знаний и представлений того времени, и в таком качестве, со всеми достоинствами и недостатками, интересны как свидетельства эпохи.

Главное же то, что множество очень интересных и ценных в научном и общественном отношении трудов было извлечено из искусственно созданного небытия и возвращено в оборот. Переиздание литературного, научного и публицистического наследия деятелей национального возрождения Карпатской Руси и галицко-русского движения XIX-XX вв., как выходившего ранее (в Галиции и за океаном), так и остающегося в виде рукописей может и должно быть продолжено. Мысли, чувства, устремления этих людей должны быть известны историкам и широкой общественности такими, какими они были в действительности, без купюр, терминологических и прочих инсинуаций.

Это послужит большим подспорьем для будущих исследований истории Галиции и прежде всего трагической, но яркой и славной судьбы галицко-русского движения, которые, хочется верить, будут появляться и дальше. А вдумчивое изучение этих страниц нашей истории будет способствовать восстановлению правды о галицкой земле и возрождению исторической памяти, свободной от стереотипов и искажений. И, что не менее важно, пониманию самой России.

Примечания

1. БАХТУРИНА А. Ю. Политика Российской империи в Восточной Галиции в годы первой мировой войны. М. 2000.

2. БАХТУРИНА А. Ю. Окраины Российской империи: государственное управление и национальная политика в годы первой мировой войны (1914 - 1917 гг.). М. 2004.

3. САВЧЕНКО В. Н. Восточнославянско-польское пограничье. 1918 - 1921. Этносоциальная ситуация и государственно-политическое размежевание. М. 1995; САВЧЕНКО В. Н. Восточная Галиция на историческом перепутье: 1910 - начало 1920-х годов. Регионы и границы Украины в исторической перспективе. М. 2005, с. 132- 189; см. также статьи в журналах "Отечественная история" и "Вопросы истории".

4. Політична історія України. XX століття. Київ. 2002. Т. 1, с. 241 - 242 и др.

5. Прикарпатская Русь. 1915. N 1628.

6. САВЧЕНКО В. Н. Восточная Галиция в 1914 - 1915 годах (национально-политическая ситуация и политика российской администрации). -Отечественная история. 2002. N 5, с. 82.

7. Центральный государственный архив общественных объединений Украины, ф. 17, оп. 1, д. 13, л. 11 - 12, 14.

8. Політична історія України. XX століття. Т. 1, с. 346.

9. Історія України. Київ. 2002, с. 203 - 204.

10. САВЧЕНКО В. Н. Восточная Галиция в 1914 - 1915 годах, с. 77,79.

11. ВЕРСТЮК В. Ф., ГОРОБЕЦЬ В. М., ТОЛОЧКО О. П. Україна і Росія в історичній ретроспективі: Український проект в Російській імперії. Київ. 2004. Т. 1, с. 402.

12. Політична історія України. Т. 1, с. 346 - 347, 350; Історія України, с. 204 - 205.

13. Например, на брошюру "Современная Галичина. Этнографическое и политическое состояние ее, в связи с национально-общественными настроениями" (Бердичев. 1914). В основу таких справочных изданий клались данные российской разведки, внешнепопитического ведомства, а также сведения, исходившие от галицийских информаторов, и потому они весьма точно отражали национально-политическое состояние края, настроения и положение населения, борьбу национальных партий и т.д. Целью брошюр было не создание атмосферы "обрусительских оргий", а безопасность мирного населения: офицеров и солдат информировали, что население Галиции и Буковины "состоит в основном из русских", а значит, и отношение к нему должно быть гуманным, как к освобожденному, а не завоеванному.

14. БАХТУРИНА А. Ю. Политика Российской империи в Восточной Галиции, с. 228.

15. САВЧЕНКО В. Н. Национально-политические отношения в Восточной Галиции и Буковине 1910 - 1911 годы. Вопросы истории. 2003. N 5, с. 146; САВЧЕНКО В. Н. Восточная Галиция в 1914 - 1915 годах, с. 78, 87.

16. ПАШАЕВА Н. М. Очерки истории русского движения в Галиции XIX-XX вв. М. 2001.

17. Там же, с. 3, 5, 181.

стр. 165

18. Русская Галиция и "мазепинство". М. 2005.

19. Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола. М. 1998.

20. ЩЕГОЛЕВ С. История "украинского" сепаратизма. М. 2004 (первое издание - Киев, 1912 г., название работы изменено издателями).

21. СМОЛИН М. Б. Украинская "Русь подъяремная". - Русская Галиция и "мазепинство", с. 8.

22. Там же, с. 5.

23. Полное название - "Талергофский альманах. Пропамятная книга австрийских жестокостей, изуверств и насилий над карпато-русским народом во время всемирной войны 1914 - 1917 гг.".

24. ВАВРИК В. Р. Терезин и Талергоф. К 50-летней годовщине трагедии галицко-русского народа. М. 2001. В книгу также вошли вводные статьи Э. Панарина о некоторых проблемах истории Юго-Западной Руси и украинстве, и К. Фролова о судьбе Галицкой Руси и галицко-русском движении.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. В. МАРЧУКОВ:

Комментарии: