Массовый набор в полки регулярной армии начался в январе 1699 г., когда планировалось набрать 13 700 даточных и 4200 вольнонаемных солдат. Даточных набирали, как во времена Алексея Михайловича, по одному человеку с 25 монастырских и боярских дворов или по человеку с 50 дворов служилых дворян¹. Этот набор предназначался для замены распущенных стрельцов. В ноябре был объявлен наем в солдаты для вольных людей, а затем произведен второй большой набор даточных, но на этот раз предписывалось брать только дворовых людей, причем боярам было приказано представить списки своих холопов. В Преображенском Петр вместе с генералами смотрел холопов по спискам и зачислял годных; если же годных холопов не хватало до положенного по разверстке числа, то бояре платили по 11 руб. за человека². Дж. Перри писал, что "царь... приказал составить список всех лиц, находящихся без должности около боярских домов, и велел отправить их в войско. Это было им весьма не по нутру, и они стали сильно ходатайствовать об изменении этого закона; за многих из людей этих вносили значительные деньги, чтобы избавить их от службы; преимущественно же делалось это в отношении тех лиц из дворни, которые сами были настоящие дворяне и находились при этих господах единственно в ожидании повышения"³.

Как уже отмечалось, дворяне имели свои небольшие дружины, состоявшие из "боевых холопов", которых в народе называли "нахалами". В эти дружины входили и дворяне из боярских свит, "знакомцы". Сообщение Перри помогает понять цель, которую ставил перед собой Петр: это не был обычный набор даточных - производилась ликвидация боярских дружин. Отстранив от власти Боярскую думу, Петр решил полностью разоружить бояр и отправить боярских дружинников в свою армию.

Новая армия Петра I создавалась по австрийско-саксонскому образцу. Беря пример с европейских армий, Петр полагал, что настоящими солдатами могут быть только наемники, которым хорошо платят, поэтому он пытался перей-

Окончание. Начало см.: Вопросы истории. 2013, N 12; 2014, N 1,2,4.

Нефедов Сергей Александрович - доктор исторических наук, профессор Уральского федерального университета, ведущий научный сотрудник Института истории и археологии Уральского отделения РАН.

ти от набора даточных к вербовке добровольцев. Петровский солдат получал 11 руб. в год, вдвое больше, чем прежде получали стрельцы. Кроме того, солдаты получали паек по нормам австрийской армии: два фунта хлеба, один фунт мяса и один гарнец пива в сутки. Неудивительно, что две трети новобранцев 1699 г. составляли добровольцы⁴.

К осени 1700 г. из новобранцев было сформировано 27 полков. Генерал Ланген, видевший русскую армию до Нарвы, находил ее превосходной по составу: люди все были рослые, молодые, хорошо обмундированные и обученные стрельбе так хорошо, что не уступали немецким полкам⁵. Командирами дивизий ("геральств") были "преображенцы": Автомон Головин, Адам Вейде и князь Аникита Репнин. Среди командиров полков не было ни одного русского, офицерами тоже были преимущественно иностранцы. Однако этот новый офицерский состав был набран наспех, и Автомон Головин писал Петру, что многие из них были "гуляки великие", некоторые "за мушкет взяться не умели" ⁶. В ответ царь распорядился расширить подготовку офицеров в Преображенском. Преображенский полк превратился в центр обучения офицеров новой армии; летом 1700 г. сюда прибыли около трех тысяч дворян, из которых были признаны годными 940 человек⁷.

В 1698 - 1699 гг. Петр был связан войной с Турцией, и реализация "каспийского проекта" Витсена была отложена на будущее. Однако в сентябре 1699 г. в Москву прибыл посол саксонского курфюрста и польского короля Августа III, который настоятельно призывал царя вступить в союз против Швеции. Август III желал приобрести шведскую Лифляндию, а для Петра, писал король, "всего важнее открыть через Россию торговый путь между востоком и западом с исключительным правом на все выгоды"⁸. Другим важным обстоятельством было то, что пострадавшее от редукции Карла XI лифляндское дворянство обещало открыть ворота Риги - момент для нападения был чрезвычайно удобным, и союзники надеялись закончить войну в два года⁹. После этого, быстро реализовав план Витсена, Петр мог получить деньги, необходимые для финансирования регулярной армии, и, таким образом, обойтись без повышения налогов. Эти аргументы возымели действие, и Петр распорядился ускорить заключение мира с Турцией. Со своей стороны, Витсен писал из Амстердама, что голландскому послу в Константинополе дано указание содействовать заключению мирного договора¹⁰. По некоторым сведениям, царь поручил дьяку Андрею Виниусу заручиться поддержкой Голландии против шведов, но Голландия в то время находилась в союзе со Швецией и в условиях назревавшей войны за испанское наследство не могла расторгнуть этот союз. Впрочем, официальная поддержка Штатов и не требовалась: Ост-Индская компания, президентом которой был Витсен, была "государством в государстве" и могла проводить собственную политику. Очевидно, что во время этой поездки Виниус договорился с Витсеном о поставках в Россию оружия, которое тот впоследствии посылал из Амстердама, несмотря на формальный правительственный запрет¹¹.

В августе 1700 г. русские войска двинулись к Нарве. Однако под Нарвой это состоявшее из новобранцев войско встретилось с лучшей регулярной армией Европы - и потерпело поражение. Наступила очередь России пережить "шведский шок", который в свое время испытали Бранденбург и Дания и который породил в этих странах абсолютизм. Последствия "шведского шока" были повсюду одинаковы: страны, потерпевшие поражение, были вынуждены вводить новые налоги и перераспределять доходы, чтобы восстановить армию. До 1700 г. помещичьи крестьяне платили в казну лишь 5 коп. со двора, в то время как налог на государственных, "черных", крестьян составлял минимум 80 копеек. Крепостные практически освобождались от налогов с тем, чтобы

могли платить своим хозяевам оброк, достигавший 1,5 - 2 руб. со двора. В 1700 - 1701 гг. Петр I ввел новые подати ("драгунскую" и "корабельную"), одинаково распространявшиеся на поместных и государственных крестьян, в сумме они составляли 35 коп. со двора. Поскольку поместные крестьяне составляли подавляющее большинство населения, то прямые налоги увеличились на 310 тыс. руб., то есть в три раза¹². Однако это было только начало: после понесенного поражения Петр чувствовал себя неуверенно и опасался вызвать недовольство дворянства. За поражение пришлось заплатить церкви: указом 30 декабря 1701 г. царь отнял у нее все доходы, оставив на содержание каждого монаха по 10 руб. в год (позднее эта сумма была сокращена до 5 рублей)¹³. Это дало прибавку казенных доходов примерно в 100 тыс. рублей ¹⁴. Но основные средства на воссоздание армии были получены путем чеканки медных денег и перечеканки серебряных монет с увеличением номинала ¹⁵. Это было временное решение проблемы, которое позволяло отсрочить тяжелые для населения реформы на несколько лет, но избежать дальнейшего повышения налогов было невозможно.

В целом в 1701 г. военные расходы составили 2270 тыс. руб. - в три раза больше, чем во время предыдущей (в 1680 г.) войны с Турцией¹⁶. Такова была цена создания регулярной армии.

В соответствии с диффузионистской теорией военное поражение заставляет государство поспешно модернизировать свою военную, экономическую и социальную систему по образцу победоносного противника. "Война указала порядок реформы, сообщила ей темп и самые приемы", - писал Ключевский¹⁷. После Нарвы проявилось, на кого мог опереться Петр в трудную минуту. Гордона и Лефорта уже не было в живых, Вейде попал в плен, на первых ролях теперь стояли Ф. А. Головин и А. Д. Меньшиков, но они не обладали необходимыми техническими знаниями, чтобы строить мануфактуры. В этой обстановке ярко проявилась роль ближайшего друга и наставника Петра, думного дьяка Виниуса.

"Русский голландец" Андрей Виниус был тем человеком, который прежде выступал в роли наставника Петра и сумел привить ему любовь к мореплаванию и к голландской культуре. Познакомившись с достижениями европейской цивилизации, Петр после возвращения из Европы еще более сблизился с Виниусом, сделал его поверенным своих семейных дел, собирался поручить ему воспитание царевича Алексея и публично выделял его среди своих сподвижников¹⁸. Впрочем, Петр испытывал и некоторые подозрения в отношении связей Виниуса и Витсена, которые тесно сотрудничали в продвижении "каспийского проекта" и вели шифрованную переписку - впоследствии эта переписка (наряду с доносами недругов) стала причиной отстранения Виниуса от руководства почтой¹⁹.

Вернувшись в Москву после нарвского разгрома, Петр обратился за советом к Виниусу. Главной проблемой была потеря всей полевой артиллерии, без которой было невозможно сдержать ожидавшееся наступление шведов, и Петр поручил Виниусу задачу восстановления артиллерии. Адресованные Петру письма Виниуса показывают всю сложность этой задачи. На Московском пушечном дворе в то время было лишь несколько мастеров, отливавших десяток-другой пушек в год, причем и эти пушки - устаревших моделей, изготовленные с нарушением технологии, "толстобрюхи и кривороты"²⁰. Как и везде, здесь процветало воровство, цены на подряды завышались вдвое, дьяки получали "откаты". Виниус навел порядок в Артиллерийском приказе, но ему удалось найти лишь одного дельного литейщика, Семена Леонтьева, для которого он сам переводил немецкие руководства по литейному делу. Рабочие чертежи для изготовления пушек брали также из немецких изданий, и "бомбардир" Петр

собственноручно их редактировал. Все упиралось в отсутствие меди, которую обычно закупали в Швеции. В этих условиях Петр I поступил рационально, но и кощунственно, приказав снимать колокола с церквей. Однако возможно, что эта идея принадлежала не Петру, а Виниусу, который предлагал идти дальше и снимать кровлю с кремлевских дворцов²¹.

В критической обстановке Петр был готов на все: "Ради бога, поспешайте с артиллериею, как возможно: время яко смерть", - писал он Виниусу 8 апреля 1701 года²². И Виниус сделал невозможное: за несколько месяцев наладил производство и уже в апреле отправил в войска 80 новых орудий. Всего в 1701 г. в Москве было отлито 243 медных пушки, в том числе 109 трехфунтовых полковых пушек; остальные орудия были более крупных калибров²³. Этого количества было достаточно для полевой армии, но предстояло вооружить еще крепости и флот. В то время как армии требовались легкие медные пушки, в крепостях использовали тяжелые, но намного более дешевые чугунные орудия. Их отливали в Туле и в Карелии; кроме того, Виниус намеревался наладить производство чугунных орудий на основанных им уральских заводах, Каменском и Невьянском: в конце 1701 г. там были задуты первые домны. Однако несмотря на все усилия Виниуса, ему не удалось найти хороших мастеров-литейщиков; отлитые орудия имели многочисленные дефекты. Когда весной 1703 г. в Москву была доставлена первая большая партия уральских орудий (более 300 пушек), многие из них не выдержали испытаний²⁴.

Эта неудача подорвала авторитет Виниуса, который, наводя порядок в Сибири и в Артиллерийском приказе, приобрел много врагов. Обиженные им чиновники нашли союзника в лице Меньшикова, который считал Виниуса соперником в борьбе за власть и за влияние на царя. Меньшикову удалось оклеветать Виниуса, думный дьяк был отстранен от своих постов и впал в немилость. Через некоторое время Виниус бежал из России и оказался в Амстердаме, у своего родственника и покровителя Витсена²⁵. Витсен написал Петру письмо о том, что Виниус ни в чем не виноват, что он "печалью съедаем толико от двора Величества Вашего ради отлучения и тако заболел"²⁶, и в конечном счете Петр простил думного дька. Виниусу позволили вернуться в Россию, но он уже не занимал высоких постов и не имел прежнего влияния на царя.

Отставка Виниуса в 1703 г. ознаменовала окончание первого периода петровских реформ - периода, когда реформы проводились под сильным голландским влиянием. В этот период Петр совершил путешествие в Голландию и приобщился к голландской культуре; он приступил к созданию флота и заставил своих подданных сменить одежду. Виниус, выступавший в роли ближайшего компаньона царя, провел административные реформы в Сибири, основал уральские горные заводы, а также создал Навигацкую школу и заложил фундамент технического образования в России. Эта модернизация по европейскому образцу постоянно наталкивалась на традиционалистскую реакцию. Наиболее ярким проявлением этой реакции было восстание стрельцов; когда стрельцы подняли бунт, их вожаки кричали: "Идти к Москве! Немецкую слободу разорить и немцев побить за то, что от них православие закоснело.., а государя в Москву не пустить и убить за то, что сложился с немцами!"²⁷. Астраханское восстание 1705- 1706 гг. вынудило Петра пойти на уступки и приостановить в городах Нижней Волги действие указов о бородах и одежде²⁸. В условиях тяжелой войны реформы были отложены, и на первый план вышли чисто военные потребности.

Одной из основных проблем было снабжение солдат оружием. До войны в Туле делали только две тысячи ружей в год²⁹. "Ружье прежде хотя и делано было на Москве и на тульских заводах, однако зело было плохо, на старую маниру, и своих добрых мастеров не имели, и для сей новой войны как ружье, так и амуницию подряжали из Голландии", - говорит один из документов

кабинета Петра Великого³⁰. Заинтересованный в исполнении своего проекта, Витсен всеми силами помогал Петру прорубить окно на Балтику. Корабли с оружием выходили из амстердамского порта по ночам; ящики с фузеями прятали в трюмах под балластным песком³¹. Когда русские овладели Нотебургом и вышли к морю, Петр послал Витсену свой усыпанный бриллиантами портрет, а Витсен ответил царю горячими поздравлениями³². За десять лет (1701 - 1710) голландцы поставили в Россию 115 тыс. фузей и фузейных стволов, 88 тыс. фузейных замков, 40 тыс. пистолетов, 141 тыс. шпажных клинков - русская армия была вооружена по большей части голландским оружием³³.

Другая проблема была связана с обучением армии новому линейному порядку. В 1704 г. в Россию приехал приглашенный Петром австрийский фельдмаршал, барон Огильви. По словам К. Манштейна, именно Огильви русские "обязаны первоначальным наведением порядка и дисциплины в русской армии, и в особенности в пехоте"³⁴. Фельдмаршалу удалось значительно повысить боеспособность русских войск, однако вскоре он столкнулся с не терпевшим соперников Меньшиковым. В итоге, в 1706 г. Огильви подал в отставку и уехал из России. Меньшиков стал единственным фаворитом; заменив собой "дебошана" Лефорта, он развлекал царя бесконечными кутежами³⁵. Прусский посол Кайзерлинг писал, что ненависть к Меньшикову растет день ото дня, что "все знатные люди этой страны тоже очень недовольны, и надо опасаться, что если король Швеции с армией подойдет к самой границе, то может начаться всеобщее восстание"³⁶. Того же мнения придерживался Мартин Нейгебауэр, бывший воспитатель царевича Алексея, бежавший в Швецию после ссоры с Меньшиковым. Он писал, что Петр снискал ненависть своих подданных многочисленными нововведениями - новым платьем, брадобритием, неуважением к духовенству, и советовал Карлу XII идти прямо на Москву³⁷.

Недовольство было связано не только с чужеземными новшествами, но и с возвысившимися налогами. Согласно теории военной революции, потребность в финансировании новой армии заставляет монархов увеличивать налоги и перераспределять доходы, отнимая их у дворянства. В 1710 г. военные расходы достигли 3158 тыс. руб., увеличившись в полтора раза по сравнению с 1701 годом и в 4,5 раза - по сравнению с 1680 годом³⁸. Чеканку медных денег из-за инфляции пришлось сократить; для пополнения казны остался один способ: чрезвычайные военные налоги. В 1710 г. в Архангельской губернии крестьяне платили по 1 руб. 30 коп. чрезвычайных налогов со двора, при том что обычные налоги с помещичьих крестьян составляли 52 коп., а с государственных - 1 руб. 42 копейки³⁹. Таким образом, помещичьи крестьяне платили 1 руб. 82 коп. налогов, в то время как раньше, до 1700 г., они платили лишь 5 копеек! Позднее обязанность помещичьих крестьян платить государственные налоги была закреплена введением подушной подати - это и была главная финансовая реформа Петра I.

Крестьяне лишь с большим трудом справлялись с выплатой налогов, и из-за их оскудения помещики часто недобирали оброк. Между тем расходы дворян значительно возросли, так как их служба стала постоянной. "Если добавить к этим трудностям тяжелые контрибуции (чрезвычайные налоги. - С. Н.) и другие невзгоды, то русский дворянин теперь не имеет и двадцатой доли того, чем владел до начала войны", - утверждал Ларс Эренмальм⁴⁰. Петр не отнимал у дворян земли, как это сделал Карл XI в Швеции, но, подобно Фредерику III Датскому, он резко сократил налоговые привилегии дворянства. Сверх того, оставив дворянам право на крестьянские оброки, царь, однако, за сохранение этих уменьшившихся привилегий возложил на них обязанность нести постоянную военную службу начиная с самых низших должностей. По свидетельству датского посла Грунда, "князья и бояре" были до крайности недоволь-

ны тем, что Петр "забирал их сыновей в армию рядовыми или посылал в Англию и Голландию служить в матросах"⁴¹.

Мало того, поступая на службу в армии рядовыми, дворяне уравнивались в положении с крепостными рекрутами. А рекруты из крестьян - это были зачастую не просто крестьяне, а те пьяницы, воры, разбойники, которых крестьянская община отправляла в армию с тем, чтобы освободиться от них. Перспектива выйти в офицеры улыбалась не ранее, чем через 5 - 6 лет службы, причем нужно было доказывать перед лицом "холопов" свое превосходство в военных навыках⁴². Иногда это не получалось. Дворяне надолго запомнили эту "демократизацию" Петра I. Полвека спустя князь М. М. Щербатов возмущался тем, что "вместе с холопами... писали на одной степени их господ в солдаты, и сии первые по выслугам... доходя до офицерских чинов, учинялись начальниками господам своим и бивали их палками"⁴³.

Недовольство усилилось как у дворян, так и среди простого народа, и Петр чувствовал себя неуверенно. Положение спасла победа под Полтавой. Карл XII недооценил силы новой русской армии, которая была обучена немецкими офицерами, за время долгой войны приобрела боевой опыт и к тому же обладала большим численным превосходством. "Эта победа невероятно усилила власть русского царя, - писал Бушкович. - Подобно большинству монархов начала Нового времени, он ничем не мог надежнее укрепить свой трон и престиж, чем решительной военной победой"⁴⁴. Так же как Фридрих-Вильгельм I и Карл XI, Петр I стал "монархом-полководцем" (Kriegsherr), который вознесся благодаря славе своих побед. Победа заставила смириться аристократическую оппозицию и примирила с царем часть дворянства. Тяготы военной службы окупались почестями и трофеями: так же как любая армия того времени, петровская армия жила за счет военных трофеев; взятые штурмом города нередко подвергались разграблению, а порабощенных пленников продавали на рынке⁴⁵. При этом царь особенно заботился о том, чтобы трофеи достались и солдатам, поэтому офицерам категорически запрещалось отнимать добычу у своих подчиненных ⁴⁶.

К 1709 г. Петр I стал самодержавным монархом, власть которого была абсолютной и неограниченной. До какой степени может дойти самовластие, можно понять из того, что Петр I иногда обращал в шутов прежних правителей России, бояр⁴⁷. "Его величество есть самовластный Монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен", - гласил 20-й артикул Воинского устава⁴⁸. Мало того, что Монарх не должен никому давать ответ, в реальности петровское самовластие сводилось к тому, что царь был вынужден управлять единолично. В беседе с датским послом Юстом Юлем, Петр как-то посетовал на то, что "в важных делах почти что не имеет помощников, [вследствие чего] поневоле заведует всем сам"⁴⁹. "Петр принимал свои решения сам и ни с кем не советовался", - подтверждает Бушкович⁵⁰.

Царь стал абсолютным монархом, однако управленческий механизм оставался допотопным - это была старинная система приказов. В этой системе дьяки и воеводы получали плату "от дел" и могли, занимаясь вымогательством, сколько угодно "волочить" эти дела. "На этих людей смотреть иначе и нельзя, как на хищных птиц, - писал ганноверский резидент Генрих Вебер, - которые думают, что со вступлением в должность им в то же время предоставлено право высасывать крестьян до костей и на их разорении устраивать свое счастие. Поэтому-то какой-нибудь писец, хотя у него, при определении на место, всего имущества едва хватало на покрытие нагого тела, в четыре или пять лет так разживается, что там, где бегут крестьяне, он скорехонько выстраивает себе каменные палаты, которых, разумеется, он не мог возвести из своего жалованья... А так как высшие чины поступают не лучше и также желают получать свою часть незаконных поборов, как и подчиненные их, то вся страна оказыва-

ется в таком положении, что когда в самые тяжелые годы ни один двор не обязан был платить царских податей более 6 или 7 рублей, крестьянин вынуждаем был платить 13 и часто даже 15 рублей в год"⁵¹.

С началом войны положение стало хуже, чем прежде, так как многообразие способов взимания чрезвычайных налогов давало большие возможности для злоупотреблений и соблазн наживы оказался слишком силен даже для ближайших сотрудников Петра. "Такое угнетение страны продолжалось довольно долгое время, - свидетельствует Вебер, - отчасти потому, что сам царь мало бывал внутри государства своего, а отчасти и оттого, что не было никого, кто бы захотел открыть правде глаза и оскорбить вельмож, которые были в это замешаны. Наконец нашелся человек, который бедствия страны принял к сердцу ближе собственной опасности и отважился эти злоупотребления открыть царю... Это дало повод к огромному следствию, которое в начале 1715 года в Петербурге поручено было ведению... генерала Василия Долгорукого. В нем замешаны были все знатные лица государства: генерал-адмирал Апраксин, князь Меньшиков, петербургский вице-губернатор Корсаков, обер-адмиралитетсгер Кикин, первый комиссар адмиралитета Синявин, генерал-фельдцейхмейстер Брюс, двое из Сенатской коллегии: князь Волконский и Апухтин, и бесчисленное множество царских чиновников второго и третьего чинов"⁵².

Было создано шесть "майорских канцелярий" - военных трибуналов, возглавляемых гвардейскими майорами. Эти трибуналы занимались расследованием злоупотреблений и судили сановных казнокрадов. Как в прежние времена, Петр пытался управлять страной с помощью своих верных преображенцев. "Таким образом в России дошло до того, что какой-нибудь почтенный член Сената, из важнейших родов государства, должен был являться перед лейтенантом и давать ему объяснения и ответы"⁵³. Указ, изданный 25 января 1715 г., приравнял казнокрадство к государственной измене⁵⁴. Петр рассматривал вскрывшееся воровство как измену ему лично. "Не знаю, кому теперь верить, все задумано, чтобы меня погубить, кругом одни предатели", - говорил он прусскому послу Мардерфельду⁵⁵. Иностранные дипломаты отмечали, что царь долгое время пребывал в угнетенном состоянии, но в конце концов решил отказаться от массовых казней - вместо этого он взялся за полное преобразование системы государственного управления⁵⁶.

Когда ресурсы оказываются исчерпанными, учит теория военной революции, приходит время совершенствовать административную и финансовую систему государства. Именно в этой обстановке Густав Адольф и Фредерик III создавали основанную на коллегиальном принципе систему военно-бюрократического управления. Коллегиальное принятие решений с открытым и протоколируемым обсуждением препятствовало развитию коррупционных влияний. Кроме того, совместное обсуждение способствовало выработке компетентных распоряжений. Андрей Остерман, один из ближайших советников Петра, комментировал принцип коллегиальности следующим образом: "Суть тут изрядно проступается.., что один не ведает или не разумеет, другой объявит, и общими советами учинить могут"⁵⁷.

История введения коллегиального управления в России досконально изучена, и основные действующие лица этой реформы хорошо известны⁵⁸. "Кто же были те иноземцы, советам которых следовал Петр, вводя коллегиальное управление?" - спрашивал Э. Н. Берендтс и отвечал: "Уже давно известно, что таковыми были великий философ Лейбниц и... голштинец Генрих Фик"⁵⁹. Главную роль, конечно, играл авторитет Лейбница. Петр познакомился с великим философом в 1711 г. в Торгау; после этого они встречались еще четыре раза и провели в беседах много дней. Один из главных советов Лейбница заключался во введении коллегий, позволяющих установить слаженную работу

различных ведомств: "Ибо яко в часах одно колесо другим движется, тако и в больших статских часах один Коллегиум другим двигаться имеет" - так перевели московские писцы знаменитую фразу из письма Лейбница⁶⁰. Создание четко работающего административного механизма было одной из первостепенных задач военно-бюрократической монархии. Зная, что эта задача была уже решена в Швеции, Петр I послал туда Генриха Фика, и тот с риском для жизни раздобыл регламенты шведских коллегий, перевел их на русский язык и представил царю⁶¹. Однако Петр не удовлетворился этим, он сам взялся за дело: во время пребывания в Дании он собственноручно переписывал правила датских коллегий, а во Франции детально познакомился с французским административным устройством⁶². Шведский резидент с удивлением писал из Голландии, что "царь прилежно собирает всевозможные регламенты... общественных учреждений, которые им часто посещаются, и с большим вниманием все изучает... На заданный ему вопрос: "К чему он собирает упомянутые регламенты?" Он будто бы отвечал: "Чтобы убедиться, в чем я ошибался и постараться исправить"" ⁶³. Более того, царь приказал переводить для него современные государственно-правовые трактаты. Любимым его пособием стал перевод книги Пуфендорфа "О должности человека и гражданина", который он с похоронной серьезностью читал вслух на светских вечерах⁶⁴. Должно быть, Петр зачитывал и то место, где Пуфендорф писал, что даже бедный простолюдин в Китае мог получить высокий пост, продемонстрировав свои знания⁶⁵.

В конечном счете Петр I решил создать коллегии по шведскому образцу⁶⁶. Одним из вопросов, особенно интересовавших Петра при введении коллегиального управления, был вопрос о том, следует ли предоставить молодым дворянам привилегии при поступлении на службу. Петр спросил у Генриха Фика, как решается этот вопрос в Швеции, и Фик дал на это классический ответ: "Порядок и манера, которыми молодое шляхетство к государственным службам и пристойным поступкам с молодых лет способно чиниться, состоит главнейше в воспитании сходно состоянию, в добром и благовременном обучении"⁶⁷. То есть дворяне могут передавать свое высокое положение, обеспечивая своим детям соответствующее воспитание и образование - и нет нужды в каких-либо законодательных привилегиях. Такой вывод вполне совпадал с принципом Петра I: "дворянство по годности считать"⁶⁸. Это означало, что "годный" простолюдин может стать дворянином, что старые понятия о "достоинстве" уже не соответствуют реальности и необходима "табель о рангах". Остерман, которому было поручено составить проект "табели", взял за образец соответствующий датский регламент, в котором дворянство давалось чиновникам начиная с третьего ранга. В последнем варианте проекта Остерман предложил давать дворянство чиновникам и офицерам начиная с шестого ранга. "Все служители российские или чужестранные, которые в шести первых рангах находятся... в вечные времена лучшему старшему дворянству во всяких достоинствах и авантажах равно почтены быть", - гласил 10-й пункт табели в проекте Остермана⁶⁹. Петр собственноручно зачеркнул "шести" и написал "осьми", то есть предложил давать дворянство начиная с восьмого ранга⁷⁰. Позднее он включил в табель еще один пункт (ставший 14-м): "Кто из нижних чинов и каких-нибудь, кроме дворянства, произведен будет за службу до обер-офицерства, то есть до прапорщика... то оные и дети и наследники их имеют почтены быть дворянским достоинством"⁷¹. Таким образом, дворянином становился любой простолюдин, заслуживший первый офицерский чин. В то же время дворянство без заслуг теперь почти ничего не стоило: в новой системе управления имели значение только чины и ранги, а ранг можно было приобрести только за заслуги. "Однако ж мы для того никому какова ранга не позволяем, пока они нам и отечеству никаких услуг не покажут", - гласила 8-я статья "Табели".

В действительности "Табель о рангах" была лишь документальным оформлением принципов, которым уже давно следовал Петр I. "Царь не принимал во внимание высокого положения по рождению или фамилии, но в каждом случае выдвигал за заслуги даже самых худородных плебеев", - писал Питер Брюс⁷². Австрийский посол Отто Плейер удивлялся эффективности этих методов: "Царь... храбрых офицеров не оставляет богатыми подарками и изъявлениями милости, а трусливых тяжелою опалой, большими наказаниями и упорным нерасположением: такими средствами он внушил большинству русских господ самолюбие и соревнование"⁷³. Принцип повышения по заслугам воспринимался как удивительное открытие, и историки пишут о демократизации дворянства и о романтическом ореоле петровской эпохи⁷⁴. Но и китайские философы, на которых ссылались Пуфендорф и X. Вольф, много писали о чудодейственной эффективности этого принципа⁷⁵.

Принцип повышения по заслугам был одним из основных принципов "регулярного государства", которое собирался построить Петр. Другим важным принципом было государственное регулирование. Теория государственного регулирования была разработана в трудах немецких камералистов, и, как писал Марк Раев, регламенты Петра I "являлись не чем иным как прямым копированием и переводом более ранних немецких административных правил"⁷⁶. В действительности при создании коллегий Петр переводил и копировал шведские регламенты, а влияние немецкого камерализма было более опосредованным. Тем не менее его можно заметить, например, в "Регламенте главному магистрату", где сказано, что, помимо охраны общественного порядка, полиция "принуждает каждого к трудам и к честному промыслу, препятствует дороговизне, запрещает излишество в домовых расходах и все явные погрешения, призирает нищих, бедных, больных... воспитывает юных в целомудренной чистоте и честных науках"⁷⁷. Таким образом, Петр заботился об "общем благе" с помощью полицейских предписаний - так же, как позднее это делали другие последователи немецкого камерализма, Фридрих Великий и Иосиф II Габсбург.

Однако в одном вопросе Петр I пошел гораздо дальше просвещенных монархов того времени. Русский царь не зря проводил дни и недели в беседах с Лейбницем. И Лейбниц не из праздного любопытства долго искал возможности познакомиться с Петром I. Для Лейбница коллегии и полиция были лишь средствами достижения цели, а цель подразумевала нечто неизмеримо большее: достижение всеобщего блага путем развития наук и искусств. "Я набросал здесь на бумаге несколько мыслей о введении истинной науки в обширных государствах его величества... - писал Лейбниц Петру I. - Истинной целью науки состоит блаженство людей"⁷⁸. "Науки и искусства составляют настоящие сокровища человеческого рода, ибо посредством их искусство превознемогает природу... Я не находил только могущественного государя, который достаточно бы интересовался этим. Я надеюсь, что нашел такового в Вашем Величестве"⁷⁹.

Превозмочь природу, созданную Господом Богом, - это был неслыханный и дерзкий замысел. Он мог исходить только от великого ученого, который мог гордиться тем, что открыл законы природы. И теперь этот великий ученый предлагал великому монарху "план преобразования природы" в целях достижения "блаженства людей", притом план очень прагматичный и понятный любому непосвященному. По Лейбницу, необходимо было начать с издания технических руководств, которые содержали бы новейшие научные достижения в каждой отрасли и служили бы пособиями в создаваемых школах и университетах. Нужно было организовать Академию наук с лабораториями по механике, физике, химии, которые получали бы новые знания и указывали пути их практического применения. В задачу Академии входила также организация научных географических, этнографических и геологоразведочных экспеди-

ций. Берг-коллегия, которой подчинялись заводы и мануфактуры, должна была создавать новые производства и внедрять новые технологии. И, наконец, особая Коллегия наук должна была объединять всю деятельность по развитию и распространению научных достижений⁸⁰.

Лейбниц был поражен реакцией Петра: "Я не могу довольно надивиться живости и уму этого великого государя. Он со всех сторон собирает вокруг себя сведущих людей, и когда он с ними говорит, они совершенно поражены: с таким пониманием их дела он ведет с ними речь. Он осведомляется о всех механических новшествах, но главный его интерес основывается на всем, что относится к мореплаванию"⁸¹. Дело в том, что план Лейбница имел много общего со старой мечтой Петра - "сделать из России Голландию". Разница, однако, состояла в том, что Голландия развивалась сама собой, а Петр намеревался преобразовать Россию с помощью абсолютной власти - современные социологи называют это "диктатурой развития"⁸².

Следуя рекомендациям Лейбница, Петр I организовал перевод экономических и технических пособий, в том числе пособий по сельскому хозяйству⁸³. На базе Навигацкой школы была организована Морская академия - первый технический университет. "В целой обширной России не было ни одной знатной фамилии, которая бы не обязалась выслать в эту академию сына или другого родственника... - писал Вебер, - поэтому в Петербурге встречаешь этих молодых новобранцев из всех уголков и мест России"⁸⁴. Царь заставил учиться инженерному делу даже офицеров Преображенского полка⁸⁵. "Генерал-майор Геннинг отправился в Германию, Францию и Италию, чтобы... приобретать рисунки всякого рода полезных и любопытных машин и заказать там и постройку моделей с этих рисунков"⁸⁶. Петр пригласил Христиана Вольфа возглавить создаваемую Академию наук, и хотя Вольф отказался, он уговорил отправиться в Россию некоторых знаменитых ученых, в том числе Леонарда Эйлера.

Десятки указов Петра I были посвящены привлечению западных мастеров, созданию новых мануфактур и основанию заводов. "Можно без преувеличения утверждать, - отмечает Анисимов, - что в первой четверти XVIII в. в России произошел резкий экономический скачок, равный по значению и последствиям индустриализации советского периода"⁸⁷. Но более всего Петра интересовали географические проекты Лейбница: исследование новых земель и поиск путей в Китай и в Индию. По существу, это был все тот же план Витсена: ведь Витсен и Лейбниц были знакомы и делились своими идеями. Мираж Востока стоял перед глазами Петра даже в разгар Северной войны. "Он говорил о намерении потом начать войну с Персией, - писал в 1710 г. Грунд, - чтобы отнять у этого государства провинцию Гилян, расположенную на Каспийском море и отделенную от Персии большими горами... Тем самым он с лихвой возместил бы все расходы войны, ведь эта страна одного только шелка дает 3 тыс. тюков в год, а тюк продается в Амстердаме по цене до 800 ригсталеров"⁸⁸.

Экспедиции на Каспийское море и на поиски "реки в Индию" отправлялись одна за другой, а в 1719 г. была отправлена первая экспедиция для разыскания морского пути в Китай⁸⁹. Прорубив окно на Балтику и заключив мир со шведами, Петр приступил к реализации "каспийского проекта". В 1723 г. он направил войска в Персию и захватил "шелковую" провинцию Гилян. Голландским купцам было направлено приглашение открыть шелковую торговлю через Россию и обещана "всякая возможная помощь". Разрабатывались планы завоевания Закавказья, организовывались новые экспедиции по поиску дороги в Индию. "Петр был полон оптимизма, он считал, что стоит у ворот сокровищницы Азии"⁹⁰.

Однако внезапно все кончилось. 28 января 1725 года Петр Великий умер.

Примечания

Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ N 13 - 01 - 00114 "Волны вестернизации в России (XVII - начало XX в.)".

1. ЖЕЛЯБУЖСКИЙ И. А. Дневниковые записи. В кн.: Рождение империи. М. 1997, с. 312.

2. Там же, с. 319, 323 - 324; БОГОСЛОВСКИЙ М. М. Петр I. Материалы к биографии. Т. 3. М. 2007, т. 4, с. 193.

3. ПЕРРИ Д. Другое и более подробное повествование о России. - Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских (ЧОИДР). 1871, N 2, с. 130 - 131.

4. БЕСКРОВНЫЙ Л. Г. Русская армия и флот в XVIII веке. М. 1958, с. 22, 23; ЛЕОНОВ О. Г., УЛЬЯНОВ И. Э. Регулярная пехота. 1698 - 1801. М. 1995, с. 50; ПСЗ-1. Т. 5. N 3006, с. 317.

5. Цит. по: УСТРЯЛОВ Н. История царствования Петра Великого. Т. 3. СПб. 1858, с. 348.

6. Цит. по: там же, с. 365.

7. БОГОСЛОВСКИЙ М. М. Ук. соч., т. 4, с. 197.

8. УСТРЯЛОВ Н. Ук. соч., с. 333.

9. БОБЫЛЕВ В. С. Внешняя политика России эпохи Петра I. M. 1990, с. 32.

10. Российский государственный архив древних актов (РГАДА), ф. 50, оп. 1, д. 7, л. 3об.

11. BOTERBLOEM К. Modemiser of Russia: Andrei Vinius, 1641 - 1716. London. 2013, p. 186.

12. МИЛЮКОВ П. Н. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого. СПб. 1905, с. 107, 108, 118.

13. ПСЗ-1. Т. 3. N 1886, с. 181.

14. МИЛЮКОВ П. Н. Ук. соч., с. 114, 118; БУЛЫГИН И. А. Монастырские крестьяне России в первой четверти XVIII века. М. 1977, с. 74 - 77, 103.

15. МИЛЮКОВ П. Н. Ук. соч., с. 91.

16. Там же, с. 76, 120.

17. КЛЮЧЕВСКИЙ В. О. Курс русской истории. Ч. 4. М. 1937, с. 63.

18. BOTERBLOEM К. Op. cit., р. 184 - 185; ЮРКИН М. Н. Андрей Андреевич Виниус. 1641- 1716. М. 2007, с. 222.

19. МИЛЮКОВ С. Г. Думный дьяк Андрей Андреевич Виниус - государственный деятель России второй половины XVII - начала XVIII в. Канд. дисс. М. 2000, с. 97 - 98.

20. МИЛЮКОВ С. Г. Неизвестное письмо А. А. Виниуса к Петру Первому. - Документ. Архив. История. Современность, 2010, вып. 10, с. 261.

21. Там же, с. 260 - 262; МИЛЮКОВ С. Г. Думный дьяк, с. 91 - 94; УСТРЯЛОВ Н. Ук. соч., т. 4, СПб. 1863, с. 70 - 72; ХМЫРОВ М. Д. Артиллерия и артиллеристы на Руси в единодержавие Петра Первого (1696 - 1725). - Артиллерийский журнал, 1865, N 10, с. 615 - 616.

22. Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 1. СПб. 1887, с. 258.

23. РГАДА, ф. 9, отд. 1, оп. 1, ч. 1, д. 37, л. 382.

24. МИЛЮКОВ С. Г. Думный дьяк, с. 186 - 217.

25. Там же, с. 222 - 251; BOTERBLOEM К. Op. cit., p. 193 - 194.

26. РГАДА, ф. 50, оп. 1, д. 9 (1708 г.), л. 3.

27. Цит. по: СОЛОВЬЕВ С. М. Соч. Кн. 7. М. 1991, с. 545.

28. БУШКОВИЧ П. Петр Великий. Борьба за власть. СПб. 2008, с. 249.

29. ГАМЕЛЬ И. Описание Тульского оружейного завода в историческом и техническом отношении. М. 1828, с. 29.

30. РГАДА, ф. 9, отд. 1, оп. 1, ч. 1, д. 37, л. 21.

31. KONINGSBRUGGE VAN H. In war and peace: the Dutch and the Baltic in early Modern times. - TijdSchrift voor Skandinavistiek, 1995. vol. 16, N 2, p. 194 - 195.

32. РГАДА, ф. 50, оп. 1, д. 8 (1703 г.), л. 2.

33. ЗАХАРОВ В. Н. Западноевропейские купцы в России. Эпоха Петра I. М. 1996, с. 225.

34. МАНШТЕЙН К. Г. Записки о России. Ростов-на-Дону. 1998, с. 405.

35. БУШКОВИЧ П. Ук. соч., с. 240, 242.

36. Цит. по: там же, с. 239.

37. Цит. по: там же, с. 263.

38. МИЛЮКОВ П. Н. Ук. соч., с. 141.

39. Там же, с. 141, 210.

40. ЭРЕНМАЛЬМ Л. Ю. Описание города Петербурга вкупе с несколькими замечаниями. В

кн.: БЕСПЯТЫХ Ю. Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. Л. 1991, с. 95.

41. Цит. по: БУШКОВИЧ П. Ук. соч., с. 287.

42. ВОЛКОВА И. В. Военное строительство Петра I и перемены в системе социальных отношений в России. - Вопросы истории, 2006, N 3, с. 40.

43. О повреждении нравов в России князя М. Щербатова и Путешествие Радищева. М. 1983, с. 27.

44. БУШКОВИЧ П. Ук. соч., с. 295.

45. ЮЛЬ Ю. Записки датского посланника в России при Петре Великом. В кн.: Лавры Полтавы. М. 2001, с. 188 - 189.

46. ПСЗ-1, т. 5, N 3006, с. 351.

47. ЮЛЬ Ю. Ук. соч., с. 91.

48. ПСЗ-1, Т. 5, N 3006, с. 325.

49. ЮЛЬ Ю. Ук. соч., с. 180.

50. БУШКОВИЧ П. Ук. соч., с. 341.

51. ВЕБЕР Ф. Записки Фридриха Вебера о Петре Великом. - Русский архив, 1872, с. 1136 - 1137.

52. Там же, с. 1121 - 1122.

53. Там же, с. 1430.

54. ПСЗ-1, т. 5, N 2877.

55. Пит. по: БУШКОВИЧ П. Ук. соч., с. 383.

56. ВЕБЕР Ф. Ук. соч., с. 1110; ФОККЕРОДТ И. Г. Россия при Петре Великом. В кн.: Неистовый реформатор. М. 2000, с. 36.

57. РГАДА, ф. 370, оп. 1, д. 16, л. 51об.

58. PETERSON С. Peter the Great's administrative and judicial reforms: Swedish antecedents and the process of reception. Stockholm. 1979.

59. БЕРЕНДТС Э. Н. Барон А. Х. фон Люберас и его записка об устройстве коллегий в России. СПб. 1891, с. 4.

60. ВОСКРЕСЕНСКИЙ Н. А. Законодательные акты Петра I. М. -Л. 1945, с. 279.

61. ВОДАРСКИЙ Я. Е. Генрих Фик и его участие в реформах Петра Великого. В кн: Вехи минувшего. Вып. 2. Липецк. 2000, с. 5 - 18.

62. БАГГЕР Х. Реформа Петра Великого в России. В кн.: Царь Петр и король Карл. Два правителя и их народы. М. 1999, с. 121 - 155.

63. Извлечения из донесений шведского комисионс-секретаря Прейса (Preis) о пребывании Петра Великого в Голландии. - ЧОИДР, 1871, N 2, с. 4 - 5.

64. БАГГЕР Х. Ук. соч., с. 138.

65. DEMEL W. China in European political thought, 1570 - 1750. In: China and Europe: Images and influences in 16th-18th centuries. Hong Kong. 1991, p. 55 - 57.

66. ПСЗ-1, т. 5, N 3197, с 564.

67. РГАДА, ф. 370, оп. 1, д. 18, л. 6.

68. ПСЗ-1, т. 7, N 4589.

69. РГАДА, ф. 9, отд. 1, оп. 1, ч. 1, д. 37, л. 391об.

70. Там же.

71. Там же, ф. 370, оп. 1, д. 17, л. 4об.

72. БРЮС П. Г. Из "Мемуаров". В кн.: БЕСПЯТЫХ Ю. Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. Л. 1991, с. 184.

73. ПЛЕЙЕР О. А. О нынешнем состоянии государственного управления в России. В кн.: Лавры Полтавы. М. 2001, с. 399.

74. ВОЛКОВА И. В. Ук. соч., с. 41; БАГГЕР Х. Ук. соч., с. 147.

75. Книга правителя области Шан (Шан цзюнь шу). М. 1993, с. 185 - 186.

76. РАЕВ М. Регулярное полицейское государство и понятие модернизма в Европе XVII- XVIII веков: попытка сравнительного подхода к проблеме. В кн.: Американская русистика: вехи историографии последних лет. Императорский период. Самара. 2000, с. 61.

77. ПСЗ-1, т. 6, N 3708.

78. Пит. по: ГЕРЬЕ В. Лейбниц и его век. Отношения Лейбница к России и Петру Великому. СПб. 2008, с. 648.

79. Там же, с. 702.

80. Там же, с. 648, 690 - 691.

81. Там же, с. 751.

82. ДЕРЛУГЬЯН Г. Как устроен этот мир. Наброски на макросоциологические темы. М. 2013, с. 55.

83. ЛЬВОВ А. Н. Попытки Петра I к распространению среди русского народа научных и сельскохозяйственных знаний. - ЧОИДР, 1892, N 1, с. 1 - 8.

84. ВЕБЕР Ф. Ук. соч., с. 1415.

85. РГАДА, ф. 9, отд. 1, оп. 2, ч. 2, д. 55, л. 40 - 41.

86. ВЕБЕР Ф. Ук. соч., с. 1691.

87. АНИСИМОВ Е. В. Время петровских реформ. Л. 1989, с. 121.

88. ГРУНД Г. Доклад о России в 1705 - 1710 годах. М. 1992, с. 145.

89. ПСЗ-1, т. 5, N 2993, N 3205, с. 207.

90. АНИСИМОВ Е. В. Ук. соч., с. 428.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - С. А. Нефедов:

Комментарии: