За последние три года XIX в. Обуховский казенный завод в связи с русско-китайской войной сильно вырос. На завод влилось около 2 тыс. новых рабочих.

Несмотря на полицейский фильтр и рогатки (особенно суровые на военном заводе) с потоком новых людей на завод проникло много сознательных пролетариев, выдержавших уже не одну схватку с эксплоататорами. Они в составе обуховцев, частично развращенных царской казной, образовали цементирующую и ведущую прослойку.

К 1900 году состав обуховских рабочих таким образом значительно изменился и революционизировался.

Администрация усиленно эксплоатировала детский труд, применяла усердно сверхурочные, а у ворот завода толпились выгнанные с завода в связи с промышленным кризисом безработные. Обуховские рабочие вместо установленных 10 ¹ /₂ час. работали 15 - 20. К концу месяца, страшно изнуряясь сверхурочными, они выгоняли до 66 рабочих дней вместо 24 нормальных. Это называлось иметь дней больше чем у бога.

Но люди, оказавшиеся богаче бога рабочими днями, жили тяжелой и тупой, животной жизнью. Они преждевременно выбывали из строя и, как только это случалось, сразу же переставали интересовать своих хозяев. Увечных, больных и немощных обычно выгоняли на улицу без пособий и пенсии. Из 11 миллионов, затраченных перед китайской войной на расширение завода, ни одного рубля не пошло на охрану труда и мероприятия по безопасности. В обновленном заводе люди гибли, калечились. В цехах рабочий встречал грубое обращение, обсчеты, штрафы. Большинство рабочих жило в нужде и нищете. Кабаки и всевозможные притоны были единственной утехой для большинства из них.

Но лучшая, наиболее сознательная часть рабочих группировалась вокруг подпольных революционных кружков и вокруг вечерней воскресной школы, создавшей за десять лет своего существования крепкий социал-демократический актив.

К началу 1901 г. в России начало замечаться оживление рабочего революционного движения. Почти в каждой мастерской Обуховского завода к этому времени работали различные подпольные кружки, среди которых наиболее последовательным, целеустремленным и сильным был социал- демократический кружок Александра Шотмана. В нем работали: А. Ермаков, С. Малышев, Н. Юников, К. Иванов, Н. Петров, В. Пернафорт и др.

Организовали свой кружок и работницы соседней картонной фабрики - 17 - 20-летние девушки - во главе с будущей героиней обуховской обороны Марфушей Яковлевой.

Начало 1901 года в Петербурге было богато революционными событиями. Обуховские подпольщики, а с ними все обуховцы получили один за другим несколько наглядных уроков открытой кассовой борьбы с самодержавием.

Участвуя 4 марта в студенческой демонстрации, они были свидетелями жестокого кровавого побоища на Казанской площади. И не только свидетелями: казачьи нагайки, дубинки городовых погуляли и по их спинам.

События 4 марта привлекли в число обуховских подпольщиков новых рабочих и положили начало совместной работе отдельных кружков, групп и лиц, до этого дня не знавших друг друга.

Вторым уроком была первомайская демонстрация на Невском, тоже разогнанная войсками и повлекшая за собой арест двух активных революционеров-обуховцев: Кости Иванова и Анатолия Гаврилова.

Неудача демонстрации и аресты не

Руководители и участники обуховской обороны. Слева направо: А. Гаврилов, Марфа Яковлева, А. Шотман.

напугали кружковцев. С еще большей энергией они стали распространять революционные прокламацией агитировать за забастовку 1 Мая по старому стилю.

Под влиянием этой агитации 1 Мая на работу не вышло 1200 человек.

На другой день начались увольнения забастовщиков.

В станочной к расчету были представлены 26 человек.

Начальство объявило, что будут уволены все 1200 прогулявших. В ответ общее собрание кружковцев постановило объявить 7 мая забастовку.

1

Утром 7 мая как всегда начинался один из бесчисленных трудовых дней обуховских рабочих. Ночная смена торопливо уходила домой. Навстречу ей через проходную входила новая смена.

В условленное время в яме, где испытывались орудия, собрались цеховые представители подпольных кружков. Обсудив положение, они решили: участникам собрания немедленно разойтись по цехам и готовить массу к выступлению. За час до обеденного гудка намеченные товарищи во главе с Кармазовым, став у ворот внутри завода, должны будут задержать идущих домой рабочих; другие во главе с Шотманом и Юниковым на улице, у Петропавловской церкви, остановят идущих на работу. После третьего гудка они ворвутся во двор и там вместе с группой Кармазова откроют митинг. Таков был план.

И вышло так, как решили. После третьего гудка на заводском дворе собралось свыше 200 рабочих. Стачечники выбрали делегатов: Кармазова и Шурупова - и послали их за начальником завода:

- Пусть выйдет сюда - поговорим.

Через пять минут, к великому раздражению рабочих, на заводском дворе вместо начальника завода Власьева появился его помощник - подполковник Иванов.

Навстречу ненавистному администратору понеслись злые насмешки и ругань. Долгое время нельзя было начать переговоры. Наконец, один из рабочих протолкался к Иванову и подал исписанный листок - "вот наши требования".

Иванов начал читать. Руки его дрожали. В бессильной ярости и страхе кривились губы. Дочитав до пункта, в котором требовалось его увольнение, Иванов не выдержал: он сжал белыми пальцами злополучный листок с требованиями и, вобрав в плечи свою длинную шею, хрипло произнес:

- Этак, что же? Скоро вы и министров потребуете уволить?

- Не только министров, но и самого царя' - крикнул в тон ему Шотман при бурном одобрении рабочих.

- Да что с ним разговаривать, - послышались крики, - давай самого начальника! Власьева давай сюда! Власьева!!!

Власьев вышел к рабочим в ослепительном блеске парадной генеральской формы. Парадным ведом своим начальник произвел сильное впечатле-

ние видев его еще издали, часть рабочих покинула собравшихся. В это время один из членов с. -д. кружка, Коля Юников, не сказав никому ни слова, направился с группой товарищей в станочную с намерением остановить мастерскую во что бы то ни стало. У тумбы осталось ожидать начальника человек 100.

Отступление рабочих ободрило начальника, и он, не вступая в переговоры, резко приказал собравшимся разойтись. В ответ ему рабочие закричали, что не уйдут до тех пор, пока не будут удовлетворены все требования.

Неожиданный отпор поразил начальника и заставил изменить тон. Как бы идя на уступки, он сказал:

- Я сейчас поеду в морское министерство и передам ваши требования, а от себя буду просить, чтобы облегчили вашу участь.

Рабочие и на это не соглашались.

Тогда Власьев стал их ласково уговаривать:

- Братцы, что вы делаете? Разве забыли, какая великая обязанность возложена на вас государством? Ведь вы работаете на оборону дорогого нам отечества.

Его прервали криками

- У нас нет отечества! Наше отечество там, где нам дают жить и работать, а здесь нас угнетают' Нам нужна свобода! Да здравствует свобода! Долой капиталистов! ¹

Это кричали рабочие-кружковцы: Шотман, Костя Иванов, Пернафорт и их товарищи.

Видя, что дело зашло слишком далеко, что никакие уговоры не сломят настойчивости рабочих, Власьев махнут рукой и направился к Неве, где у пристани стоял под парами заводской пароходик "Пушкарь".

Рабочие стали расходиться. У всех было тяжелое настроение. У входа в мастерские их встречали недружелюбные взгляды и ворчанье:

- Проклятые смутьяны. Давно бы гнать с завода. Только работать мешают.

Поражение на заводском дворе подорвало у многих забастовщиков веру в свои силы. Александр Шотман в последний раз попытайся у себя в полевой мастерской сагитировать рабочих на забастовку. И когда его постигла неудача, он уже решил уйти домой, ожидая на завтра расчета, а может быть и ареста, как вдруг его внимание привлек какой-то шум. Он подбежал к окну и сразу понял забастовка началась. К пушечной мастерской приближалась огромная толпа рабочих. Впереди всех, потрясая над белокурой лохматой головом железной палкой, шел, почти бежал высокий стройный Николай Юников. Ему и его товарищам удалось вывести станочную мастерскую. Затем всей мастерской они двинулись к пушечной, по пути остановив минный и другие небольшие цехи. Ворвавшись в полевую, забастовщики вместе с Шотманом и его товарищами стали "выкуривать" старожилов, и вскоре мастерская затихла и опустела, а часа через два стал весь завод.

Со всех концов заводского двора готами и в одиночку бежали и шли рабочие к выходу. Но здесь их встретил околоточный надзиратель Костюшко-Волюжнич. Имея около себя с десяток городовых, он загородил рабочем дорогу и исступленно закричал:

- Назад, назад! Не пущу ни одного!

Ему ответили градом оскорбительных насмешек. Тогда блюститель порядка выхватил из ножен шашку и кинулся с нею на рабочих. Но опустить оружие ему не удалось.

Десятки рук вцепились в его блестящий мундир, повалили на землю, отстегнули портупею с револьвером, а шашку - "селедку" - сломали об его голову. Избитого околоточного бросили в канаву.

Тысячная толпа рабочих вырвалась со двора завода на проспект, лавиной двинулась к соседним предприятиям и остановила их. На проспекте оказалась огромная многотысячная армия забастовщиков трех предприятий (Обуховского завода, завода Берда и Карточной фабрики). Уже несколько дней носились слухи, что обуховцы думают бастовать. Все ждали Тревожная пожарная сирена известила, что забастовка началась.

Как только тысячные толпы заба-

¹ Материалы обвинительного заключения.

Обуховская оборона.

С картины Дроздова.

стовщиков запрудили проспект, взбешенный и напуганный подполковник Иванов оросился к телефону. Но телефон почему-то не работал.

Прошло несколько минут, прежде чем телефон начал работать. Потом говорили, что телефонистка Каплуновская нарочно не давала города.

"Город? Полиция? - кричал подполковник в трубку. - Немедленно конный отряд! На Обуховском бунт".

Иванов, не удовлетворившись вызовом конного отряда, затребовал с заводского полигона, который- находился на правом берегу Невы, боцмана Заставного с командой матросов. Через 15 минут ему сообщили, что отряд вооруженных матросов в боевом порядке высадился на заводскую пристань.

"Теперь я вам покажу - бунтовать!"- и Иванов потряс кулаком по направлению к окну, за которым как море шумели забастовщики.

Там, на улице, толпилось многотысячное рабочее население. Жители окрестных поселков запрудили проспект. Организаторы держались вместе. Здесь были А. Шотман, Ермаков

Костя Иванов, освобожденный после ареста 22 апреля, Пернафорт, С. Малышев, успевший переодеться в ярко-красную рубашку, С. Тетин, Вересов, И. Шмитовский, Н. Юников, Шульц, Я. Калинин, Кармазов и др.

Неожиданно среди них очутился А. Гаврилов. Ему тоже удалось вырваться из-под ареста, и теперь, когда обуховцы высыпали на улицу, он присоединялся к ним. Белая широкополая шляпа на его голове далеко маячила среди толпы. Здесь же, неподалеку от них, находились девушки: Марфа и Мария Яковлевы, Лидия Бурчевская, Лиза Горина, Дуня Орлова и их подруги.

Когда прошла первая радость удачи, перед организаторами встал вопрос: что делать дальше? Они понимали опасность, которая грозила тысячам рабочих. С минуты на минуту нужно было ожидать прибытия казаков и полиции, которым Министр Сипягин приказал:

"С толпой не церемониться!"

Надо было действовать. Организаторы собрались в квартире Ермакова и быстро наметили план действий.

Когда через час организаторы снова присоединились к забастовщикам, по проспекту, среди пестрой толпы, уже гарцовали сытью кони жандармов. "Фараоны" все грубее и настойчивее предлагали разойтись.

В ответ "фараонов" осыпали насмешками.

Надвигались большие события. Местные богатеи и лавочники, испуганные невиданным зрелищем, торопливо запирали дебри своих домов и заведений, закрывали ставни и прятались в отдаленные комнаты и подвалы.

2

Около завода, в ста саженях от главных проходных ворот, в том месте, где проспект пересекала узкоколейная железная дорога, от завода к станции "Обухово" был устроен шлагбаум, вернее здесь было два шлагбаума с двумя тяжелыми брусьями. Одним закрывалась железная дорога, другим - проспект. Эта часть проспекта стала историческим местом первой кровавой схватки обуховского пролетариата с царскими наемниками.

У шлагбаумов стояли вожаки забастовки: А. Шотман, А. Ермаков, А. Гаврилов, окруженные смелыми и надежными ребятами; на одной стороне, противоположной заводу, орудовали брусьями С. Малышев, Тетин, Вересов, Александров, на другой, около аптеки, - Завалишин, Пернафорт, Шнитовский, М. Шульц, Н. Юников, Муравьев, К. Иванов. Тех и других поддерживали большие группы надежных товарищей.

Перегородив проспект, они закрыли путь к заводу. Едва успели опустить шлагбаум, как со стороны города показались конники. Во главе их ехал полицмейстер Палибин.

- Разойдись! - закричал он, и сытый конь его врезался в толпу. Толпа отхлынула от шлагбаума, но путь оставался закрытым. Всадники остановились.

Завязалась горячая перебранка.

- Вас честью просят разойтись!- еще раз закричал Палибин и поднял нагайку.

Стоявшие у шлагбаумов стали медленно поднимать тяжелые брусья. Довольные городовые тронули своих лошадей. Но только что один из них сделан несколько шагов, как был сбит с лошади внезапно опустившимся шлагбаумом.

Кругом все захохотали.

- Вот так проехал! Давай, следующий!

Этого уже не мог выдержать Палибин. Сильным рывком поводьев он поднял на дыбы своего жеребца и, скомандовав "Шашки наголо!", яростно заработал нагайкой. "Фараоны" с поднятыми над головой сверкающими клинками бросились на людей. Произошло замешательство. Люди бросились бежать. Но брусья шлагбаума снова поднялись в угрожающем прицеле, будто дула зенитных орудий замерли в ожидании. Всадники поровнялись с шлагбаумом, и снова опустились брусья. Двое городовых, цепляясь за сбрую, упали на землю.

Воспользовавшись замешательством полиции, рабочие от обороны перешли к наступлению. Послышалась резкая команда:

"В камни, бей "фараонов"!" - это кричал Гаврилов. В других частях проспекта такую же команду отдавали Ермаков и Шотман. Около шлагбаума лежали груды камней и кирпичей для предполагавшегося ремонта дороги. К ним потянулись сотни рабочих рук. Долго копившаяся ненависть, наконец, прорвалась. Из многотысячной толпы полетел каменный град. Городовые нагибались и прятали головы за шеи лошадей. Послышались крики, жалобное ржание, звон шашек, свист нагаек, чьи-то стоны. Неслись торжествующие крики рабочих. Без шапок, в разорванных рубашках, они не переставали метать свои "гранаты". Как пламя мелькала среди них красная рубашка Малышева.

Вдруг люда, бывшие ближе к заводу, с криком шарахнулись в сторону: из раскрытых ворот с ружьями наперевес выходил отряд матросов под командой боцмана Заставного. За ним шел подполковник Иванов. Замешательство передних рядов передалось всей толпе.

Матросы стали теснить толпу от завода. Вот они выстроились поперек Шлиссельбургского шоссе и пригото-

вились к стрельбе. Но до последнего момента никто из рабочих не верил, что в них будут стрелять. Даже когда раздалась команда и грянул ружейный залп, кто-то закричал:

- Не бойтесь, это холостой заряд! Однако заряды были настоящие.

Схватившись за горло, со стоном упал на землю рабочий Панков. Пуля насквозь пробила ему шею. Другому рабочему пуля попала в руку, и рукав мгновенно окрасился кровью. Третий присел, схватившись за ногу. Шальной пулей был убит возвращавшийся из школы 14-летний мальчик-Г. Евдокимов.

Глухо зашумев, сшибая друг друга с ног, люда ринулись прочь от матросов.

Казалось, еще минута - и от тысячной толпы рабочих на проспекте не останется ни одного человека. Организаторы бросились останавливать бегущих. Гаврилов, стоявший близко к матросам, закричал:

- Товарищи, опомнитесь! В кого стреляете? Мы так же, как и вы, были матросами, - при этих словах он поднял татуированную руку¹ .

Тем временем паника среди рабочих приостановилась. Возбужденные до предела рабочие опять взялись за камни. От меткого удара с треском разлетелось ложе ружья в руках одного матроса. Другим камнем подшибли ногу боцману Заставному. Превозмогая боль, он отдал команду:

- Шеренга, пли!

Второй залп урона в рядах рабочих не произвел: матросы стреляли вверх.

Разгорелось настоящее сражение, которое длилось около часа. Ненадежных матросов пришлось убрать. Но только что они скрылись за заводскими воротами, как со стороны города появились "синехребетники"- конные жандармы - с приставом Стаховичем во главе и подъехала переполненная городовыми конка.

Навстречу городовым полетела туча камней. Человек 40 рабочих, забравшись на крыши ближайших домов, сыпали оттуда на головы "фараонов" каменную картечь. Девушки и подростки во главе с Марфушей Яковлевой и Лидой Бурчевской собирали по проспекту камни, выламывали из мостовой - буквально из-под конских копыт - булыжники и в подолах и фартуках подносили своим отцам, братьям, товарищам. Но городовые, вышедшие из вагонов, стали вместе с конными жандармами теснить толпу. Не выдержав натиска, рабочие бросились врассыпную.

3

Вожаки забастовки, увлекая за собой рабочих, женщин и детей, вбежали во двор флигелей N 48 - 50 и забаррикадировали ворота.

Сквозь щели досчатого решетчатого забора видно было, как по проспекту мчалась новая партия городовых. Разогнав по переулкам толпившийся на проспекте народ, полиция начала осаду флигеля N 48.

У осажденных было хорошее настроение: на дворе лежали кучи кирпича, булыжника, мусора, всюду валялся железный лом и другие отбросы.

- Мы теперь вооружены До зубов! - шутил Шотман. - Посмотрим еще, чья возьмет!

И первый залп из осажденного двора показал осаждавшим, что врага не так-то легко будет взять. Осажденные чувствовали себя как на фронте. Даже подростки и дети участвовали в обороне: они собирали кирпичи, камни, вытаскивали из мостовой двора булыжники.

Вдруг над головами осажденных засвистели пули. Выстроившись в ряд у ограды Троицкой церкви, жандармы открыв стрельбу из револьверов. Поднялась суматоха.

Матери торопливо потащили в дом своих ребятишек. Побежали девушки и кое-кто из рабочих. Тогда бывшая здесь Марфа Яковлева, подняв нал головой руки с зажатыми в них камнями, закричала:

"Остановитесь, мы не должны оставлять своих братьев!" - и, пренебрегая опасностью, Марфа под выстрелами продолжала подносить камни.

Ее геройский поступок заставил многих уходивших остаться во дворе и продолжать борьбу.

¹ Сборник "Обуховская оборона". Воспоминания Гаврилова. Ленистпарт 1926 г.

Марфа Яковлева со своей сестрой Марией и подругами - Лидой Бурчевской, Лизой Гариной и Дуней Орловой - до конца битвы не покидали товарищей.

Под конец роль девушек изменилась. Во дворе появились раненые. Девушки - подносчики камней - стали сестрами милосердия. Кровь товарищей еще более разгорячила восставших. Град камней становился все яростнее и гуще.

Смельчаки, разгоряченные борьбой, вскакивали на забор и, раскрывая грудь, кричали: "На, стреляй, "фараоновское" отродье. Все равно не победишь!"

Пролитая кровь и жертвы не испугали восставших. Наоборот, близость смерти - славной, геройской смерти- лишь порождала бесстрашие. Рабочие не прекращали своих атак.

Из-за стен флигелей, из-за заборов, с крыш домов сыпались на головы полицейских булыжники, палки, тяжелые пивные бутылки. Из окон верхних этажей двух домов, NN 48 и 50, бросали цветочные горшки, кастрюли, стулья, лампы, плескали кипяток.

Обложка нелегальной брошюры РСДРП. 1901 г.

А в это время в различных местах проспектов, в Троицком переулке и на Новоалександровской улице, отступая, дрались с городовыми другие группы рабочих.

"Усмирителям" не легко давалась победа: среди городовых и полицейских было много раненых. Но все же силы были неравны. Безоружные рабочие не могли одержать победу над вооруженными городовыми и полицией.

У осажденного флигеля смолкали шум и крики, борьбы. Каменный дождь прекратился. Часть городовых отвели на охрану завода.

Место сражения постепенно окутывалось прозрачными сумерками и тишиной.

Во время схватки были убиты, кроме Панкова, Максимов, трое ребят, рабочий Рожков, зарублен шашкой у своего дома 62-летний старик Христофоров. Серьезно ранены: Николай Осипов- чернорабочий чугуно-медно-литейной мастерской - в живот навылет, ночью он умер, Сергей Сулимов - чертежник Обуховского завода, и девушка Серафима Сергеева. На перевязку пришло 18 чел. Все эти случаи зарегистрированы амбулаторией. А сколько раненых, побоявшись ареста, не пошли к врачу и прятали свои раны от подозрительных глаз!

Вечером в село Александровское пригнали роту 96-го омского пехотного полка.

По проспекту, на всех улицах и переулках выставили патруль.

Село было объявлено на военном положении. К 11 часам, когда все улицы были очищены от народа, полиция решилась повести в третий раз наступление на "неприступный флигель" N 48. "Штурм" велся по плану. Отряды конных и пеших полицейских и омские пехотинцы окружили кольцом злополучный флигель. Под напором дюжих полицейских ворота флигеля распахнулись. Пехотинцы ринулись во двор. За ними бежали городовые.

Но драться было не с кем. Двор опустел еще до прибытия солдат.

- Искать... По кварти-и-рам! - -заорал жандармский офицер, командовавший наступлением. И полицейские, постреляв с досады в воздух,

кинулись по квартирам. Начались обыски.

С шумом, бранью, вышибая прикладами двери, врывались полицейские в рабочие квартиры, шарили, где только можно: раскрывали шкафы, сундуки, лазали в русские печи, разбивали штыками стоящие там горшки с пищей, распарывали Перины. Крики, лязг шашек, стук прикладов, выстрелы сопровождали эту ночную вакханалию. Из злополучных флигелей N 48 - 50 было выведено под конвоем почти все мужское население, вплоть до 15-летних подростков.

Аресты шли по всему селу. К утру арестовали около 300 чел. Половина из них после грубого допроса была отпущена, а остальных под усиленным конвоем повели к Неве. Впопыхах погрузили арестованных на дно глубокой баржи.

Белая, петербургская ночь подходила к концу, когда набитая битком баржа с арестованными отплывала от берега. Никто не знал, куда везут, лишь догадывались: в Шлиссельбург или "Петропавловку".

4

Кровавые события на Обуховском заводе произвели сильное впечатление в Петербурге. До 7 мая сознательные питерские рабочие возмущались политической пассивностью обуховцев. И вдруг 7 мая обуховцы, нарушив сорокалетнюю спячку, выступили. И как выступили! Это были первые в России баррикадные бои рабочих с вооруженными солдатами и полицией.

В знак солидарности с обуховцами с 8 по 11 мая бастовали несколько заводов Невской заставы: Александровский механический (1500 чел.), Семянниковский (5 тыс. чел.) и др. ¹ .

Царское правительство понимало значение обуховских событий и ту опасность, которую представляли они для господствующих классов.

Всем газетам приказано было молчать. Но, несмотря на чрезвычайно усилившиеся репрессии, о событиях

Обложка нелегальной брошюры РСДРП. 1901 г.

заговорила партийная социал-демократическая печать.

Обуховские события настолько испугали правительство, что петербургский губернатор лично знакомился с каждой мелочью, с каждым фактом, имевшим место в те дни за Невской заставой, и обо всем докладывал министру внутренних дел.

По обуховскому делу, вошедшему в историю судопроизводства под именем "дела N 347", началось следствие. Обуховцев сотням тащили на допрос. 20 человек было арестовано, среди них пять социал-демократов: П. Синицын, Вересов, Фирсов, Ермаков и Марфа Яковлева.

В ближайшую после восстания неделю с завода своевременно ушлю: Шотман. Малышев, Юников, Горбатов, Г. Шурупов, М. Щекин, Дуня Орлова и многие другие... Анатолий Гаврилов был схвачен во время восстания. Таким образом, актив сознательных социал-демократических рабочих на заводе сильно убавился.

Майским восстанием обуховские рабочие вырвали у напуганной администрации завода ряд уступок, значительно улучшивших их экономическое и правовое положение, Было удовле-

¹ Московский архив революции и внешней политики. Д. П. 00, 4,1 лист Г. 1898 г.

творено десять требований¹ стачечников² , что означало не только улучшение условий труда и поднятие материального уровня, не только резкую перемену в отношениях между рабочими и администрацией, но, самое главное, давало рабочим право вмешиваться в дела администрации. Выбранные 11 мая на основе широчайшей демократии - без малейшего давления властей - 29 цеховых уполномоченных выглядели в свете развернувшихся событий как законная организация рабочих, противостоящая самовластью заводского начальства. До обуховской обороны ни один завод России, ни одна фабрика не имели такой организации. Только в 1905 году выборы рабочих-уполномоченных стали на российских предприятиях всеобщим явлением.

Два месяца длилась на Обуховском заводе "демократическая эра". Но вот 3 июля возвратился на завод уволенный по требованию рабочих ненавистный Иванов, помощник начальника завода. Права уполномоченных были урезаны. И тогда, 7 июля, в знак протеста обуховцы забастовали вновь.

Но в ночь с 7 на 8 июля в село прискакали жандармы и казаки. После повальных обысков они увезли в пересыльную тюрьму 250 чел. Рабочих хватали по заранее составленному списку. Всего было арестовано 800 рабочих. Почти всех их без суда и следствия немедленно выслали в различные губернии, а 37 чел. предали суду. Осенью 29 из них (среди них А. Ермаков, А. Гаврилов и Марфа Яковлева) были осуждены в общей сложности на 108 лет каторги, тюрьмы и арестантских рот.

Весть о приговоре над обуховскими рабочими в короткий срок облетела весь Петербург. Возмущение охватило широкие слои рабочих. Петербургский комитет РСДРП и "Союз борьбы" развернули широко агитацию. С большим успехом ими был проведен сбор средств семьям обуховцев. Была срочно выпущена и распространена в тысячах экземпляров боевая листовка. "Правосудие свершилось, - писалось в листовке. - Приговор произнесен. Судьба наших товарищей-рабочих Обуховского завода - решена. Каторга им за то, что они осмелились требовать и добиваться лучшей жизни, каторга им, тюрьма, арестантские роты за то, что дерзнули они открытой грудью своей встретить пули и шашки солдат. Нет, это не суд. Это насмешка над правосудием, это - заранее обдуманное преступление правительства против народа... Осужденные товарищи! Нам больно, что мы теперь не в силах избавить вас от тяжелой дали. Будьте уверены, что ваша борьба и страдания пробудили к сознательной борьбе много дремавших людей"³ .

Ленинская "Искра" вскрыла всю политическую значимость обуховской обороны.

Ленин откликнулся на обуховские события статьей в "Искре" "Новое побоище", в которой он писал: "...мы переживаем момент, когда наше рабочее движение опять с неудержимой силой приводит к тем обостренным столкновениям, которые так пугают правительство и имущие классы, так ободряют и радуют социалистов" ⁴ .

Столкновение обуховских рабочих с полицией и солдатами страшно напугало правительство и имущие классы и, с другой стороны, ободрило и обрадовало социалистов.

Обуховская оборона обнаружила, как велика была ошибка экономистов, утверждавших, что борьба рабочих носит исключительно стихийный характер. Политический характер обу-

¹ 1. Принять всех уволенных товарищей.

2. Обеспечить семьи убитых и раненых.

3. Сохранить выборных уполномоченных на все время.

4. Немедленно уволить помощника начальника завода Иванова.

5. Повысить расценки.

6. Отменить ночные и сверхурочные работы.

7. Урегулировать штрафы и упразднить "чижовку".

8. Вежливо обращаться с рабочими.

9. Уволить помощников мастеров: Расщепкина, Брейво и других, неугодных рабочим.

10. Не изменять раз назначенную цену поштучной работы до окончания всего подряда.

² См. сборник "Обуховская оборона". Ленисппарт. 1926

³ Сборник "Обуховская оборона". Ленистпарт 1926.

⁴ Ленин. Т. IV, стр. 114.

ховской обороны был подчеркнут и в материалах предварительного следствия по делу об "Обуховской обороне": "не подлежит сомнению, что означенные беспорядки, - говорилось в них, - вызваны преимущественно под влиянием социалистической пропаганды, несомненно, существовавшей на заводе" ¹ .

Обуховская оборона доказала возможность успешной уличной вооруженной борьбы с самодержавием.

Как известно, Ленин задолго до обуховской обороны резко выступил против утверждений, что уличная борьба при современной военной технике невозможна и безнадежна. Когда 7 мая произошло вооруженное столкновение на Шлиссельбургском проспекте, Ленин получил возможность свою мысль подкрепить примером.

"Уличная борьба возможна, - писал Владимир Ильич, - безнадежно не положение борцов, а положение правительства, если ему придется иметь дело с населением не одного только завода. Рабочие при схватке 7-го мая не имели ничего, кроме камней, - и уж, конечно, -не запрещение же градоначальника помешает им в следующий раз запастись другим оружием. Рабочие были неподготовлены и их было только 3¹ /₂ тысячи, и тем не менее они отбивали несколько сотен конной стражи, жандармерии, городовых и пехоты. Вспомните, легко ли удался полиции штурм одного дома номер 63² по Шлиссельбургскому тракту! Подумайте, легко ли будет "очистить от рабочих" не два- три двора и дома, а целые рабочие кварталы Петербурга!"⁸ .

"Обуховская оборона, - говорит один из ее активных участников - социал-демократ Пернафорт, - была ответом наших рабочих на призыв ленинской "Искры" подняться на политическую борьбу за свержение самодержавия, Вступая 7 мая в вооруженную схватку с полицией и войсками, мы дали должный ответ "экономистам" из "Рабочей мысли", которые все время отпугивали нас от уличной борьбы, в сторону от дороги, указанной Лениным" ⁴ .

Значение обуховской обороны велико потому, что она открыла новую страницу в революционном движении. По существу, эго было первое открытое и вооруженное столкновение русского пролетариата с самодержавием. Оно показало рабочему классу всей России, что забастовки неизбежно должны перерастать и перерастают в вооруженные восстания, что расстрелы, каторги и тюрьмы не могут остановить нараставшего революционного движения.

"Нет, - восклицал Ленин по поводу приговора над обуховцами, - каторга не устрашит рабочих, вожаки которых не боялись умирать в прямой уличной схватке с царскими опричниками. Память об убитых и замученных в тюрьмах героях-товарищах удесятерит силы новых борцов и привлечет к ним на помощь тысячи помощников, которые, как 18-летняя Марфа Яковлева, скажут открыто: "мы стоим за братьев!" ⁵ . В сознании миллионов лучших сынов рабочего класса все прочнее укреплялось убеждение, что лучше умереть в открытом бою со своими угнетателями, чем покорно дожидаться медленной смерти от безработицы, голода и нищеты.

"Правительство победило, - писал Владимир Ильич. - Но каждая такая победа будет неуклонно приближать его - окончательное поражение. Каждая битва с народом будет увеличивать число возмущенных и готовых к бою рабочих, будет выдвигать более опытных, лучше вооруженных, смелее действующих вожаков" ⁶ .

Вот почему, приветствуя разбитых в открытом бою, осужденных на каторгу обуховских героев, Петербургский комитет РСДРП говорил им: "Ценою своих страданий вы приблизили день освобождения всего рабочего класса". Вот почему мощным призывом на весь мир гремели слова Ленина: "Рабочее восстание подавлено, да здравствует рабочее восстание!"⁷

¹ "Обуховская оборона в 1901 г.", стр. 39. Ленистпарт. 1926.

² Установлено, что номер дама не 63, а 48.

³ Ленин. Т. IV, стр. 117 - 118.

⁴ Неопубликованные воспоминания старых обуховцев.

⁵ Ленин. Т. IV, стр. 289.

⁶ Там же, стр. 117

⁷ Там же, стр. 114.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: