Если собрать работы М. Н. Покровского воедино и установить центральную линию, по которой шло его развитие как историка, то несомненно такой центральной линией будет все возрастающий, его интерес к проблемам подготовки и нарастания международной пролетарской революции.

М. Н. Покровский не был и не мог быть узко "русским" историком. Развиваясь в своих исторических исследованиях как историк-большевик, участвуя активно и непосредственно и в революции 1905 г. и в революции 1917 г., а затем в практике строительства социализма в СССР, М. Н. Покровский именно как историк, как большевик понимал особенности положения и развития России как узлового пункта империалистических противоречий. Пристально изучая и вскрывая эти противоречия империализма, сконцентрированные вокруг России, он понимал, что именно в России существовала реальная сила, которая могла разрешить эти противоречия революционным путем. Такой силой был пролетариат, руководимый своим боевым авангардом - партией большевиков. Революция, которая могла разрешить зги империалистические противоречия, не могла, как говорил т. Сталин, не стать пролетарской революцией.

"Революция против царизма сближалась, таким образом, и должна была перерасти в революцию против империализма, в революцию пролетарскую" (Сталин).

Показывая путь развития российского капитализма, подготовку российского империализма к мировой войне, М. Н. Покровский всегда своей основной темой имел пролетарскую революцию в России я подготовку условий для развития международной революции. Роль и значение работ М. Н. Покровского как историка международных отношений определяется именно той политической заостренностью, с какой М. Н., следуя учению Ленина и Сталина, подходил к вопросам войны и международной пролетарской революции. Задача настоящей статьи и заключается в том, чтобы показать, какую роль сыграл М. Н., как историк, отстаивавший позиции марксизма-ленинизма в вопросах войны и международной революции. Полностью "светить оставленное нам М. Н. наследство в области вопросов войны и международных отношений в рамках настоящей небольшой статьи невозможно, да это и не составляет сейчас нашей задачи.

Российский рабочий класс был и есть авангард мирового рабочего движения. Его борьба вызывала могучее эхо во всем мире. Признание и историческое обоснование всемирной роли российского пролетариата стало центральным в марксистской концепции М. Н. Покровского, который следовал учению Ленина, все более полно овладевая его концепцией. Показывая в своих работах неизбежность Октября, роль масс в историческом процессе, роль пролетариата и его большевистской партии, М. Н. тем самым ставил исторические проблемы большевизма. Уже одной этой постановкой историк-большевик помогал своим историческим оружием разоблачать политических врагов пролетариата, искажавших его историю. М. Н. Покровский показывал мировое значение борьбы

российского пролетариата. Вскрывая все конкретное многообразие "русского исторического процесса", показывая действительное, а не выдуманное (Плехановым, Троцким и пр.) своеобразие и отличия развитии России от развития западноевропейских стран. М. И. Покровский никогда не удовлетворялся историческими схемами, пустыми аналогиями, "общесоциалистическим" анализом. Его работы по истории России, по истории империализма, по истории пролетариата помогают пролетариату понимать прошлое и, следовательно, настоящее, т. е. помогают борьбе и победе большевизма.

Говоря об особенностях развития России. М. П. Покровский особое внимание обращал на "катастрофически быстрое развитие капиталистической России", не знавшей тех постепенных переходов, которые характерны для старых культурных стран Запада-Англии или Франции". Катастрофичность эта была проявлением одной из самых существенных черт неравномерности развития. Ни одна страна не показала так ярко эту неравномерность, как дореволюционная Россия; Соединяя в себе четыре различных уклада, Россия представляла собой в то же время именно империалистскую страну, со всеми закономерностями, присущими развитию империалистских государств. Легенда, что Россия не была капиталистической страной, что ее капитализм был осколком "чужого", "заграничного" капитализма, что ее финансовый капитал был собственно не российский, а "извне привнесенный", главным образом антантовский, - эта легенда имела своей основой троцкистское рассуждение о "примитивной экономической основе" и "чужом капитализме". Она вела прямым путем к безверию в силы российского пролетариата, к отрицанию социалистического характера Октябрьской революции, к отрицанию возможности социалистического строительства.

И Плеханов и Троцкий, развивая свои меньшевистские политические взгляды, аргументировали от "своеобразия" русского исторического процесса. Перед М. Н. Покровским стояла задача - показать "типичность" русского капитализма. В то же время нужно было однако показать, что русский капитализм был именно капитализмом со всем тем, что присуще капиталистической формации. Нужно было также показать, в чем же подлинное отличие "русского исторического процесса" от западноевропейского, ибо отличие это несомненно было, только его ни Плеханов, ни Троцкий не понимали.

Проблема "своеобразия" или отличия развития России, таким образом, чрезвычайно занимала М. Н. Покровского. II это понятно, если вспомнить, как велика связь этой проблемы с интересовавшими М. Н. проблемами пролетарской революции в России и на Западе. Серьезные Занятия проблемами западноевропейской истории и европейской революции помогали М. Н. выяснять особенности развития других капиталистических стран и их отличие от развития капитализма в России. Из всех европейских стран под этим углом зрения М. Н. Покровский больше всего занимался Францией.

Франция была второй из европейских стран, вступивших на путь развития промышленного капитализма (первой была Англия). Одной из особенностей капиталистического развития Франции было то, что там в весьма сильной степени было развито мелкое производство и соответственно этому был весьма широк слой мелкой буржуазии.

Диалектика истории классовой борьбы во Франции заключалась в том, что для осуществления задач буржуазной по своему содержанию революции надо было, чтобы мелкобуржуазная демократия и прежде всего рабочие и крестьяне расправились с врагами буржуазии (и своими собственными) плебейскими способами. Для того чтобы это оказалось возможным, надо было, чтобы революция зашла дальше тех границ, которые ставила ей умеренная буржуазия. Великая француз-

ская революция не могла перерасти в социалистическую, потому что Франция не имела тогда политически самостоятельного пролетариата. Рабочий класс в период первой буржуазной революции во Франции не отделился еще от мелкобуржуазной демократии и боролся под буржуазными лозунгами. В своей статье "Роль рабочего класса в революции 1905 г."¹ . М. Н. Покровский прекрасно показывает обреченность буржуазной революции, совершаемой непролетарскими классами.

Во Франции уже в период первой ее буржуазной революции возникали буржуазные партии. Конечно эти партии были весьма далеки от будущих радикалов, кадетов и меньшевиков, но во всяком случае при всей своей "зачаточности" это были все же именно партии, т. е. политические организации буржуазии, боровшиеся против феодализма. А по Ленину, возникновение буржуазных партий в эпоху, когда на очереди дня стоит борьба с феодализмом, - косвенный показатель начала новой борьбы против самой буржуазии. Буржуазия должна была организовать массы для борьбы с попами и помещиками. Организовать их для своих целей, т. е., чтобы они все время шли под руководством буржуазии, можно было только весьма искусными, новыми методами, тонкой системой идеологического и политического воздействия. Буржуазия и создала еще до революции сложную идеологию и во время революции - самостоятельные буржуазные партии.

Рождение буржуазных партий, принужденных организовать массы для борьбы с феодализмом, было само по себе свидетельством начинавшегося рабочего движения, точнее, свидетельством начала борьбы рабочих и городской бедноты против буржуазии. "Зарождение во Франции политического рабочего движения, - говорит М. Н. Покровский, - относится ко дням великой революции (1789 - 1794). Эта революция была буржуазной по своему характеру и ближайшим целям, она стремилась сокрушить остатки феодального строя, привилегий дворянства и среди них главную, первую привилегию, - неограниченную королевскую власть, чтобы проложить дорогу капитализму. Но, разумеется, не самим же капиталистам было выходить на улицу, под пули и штыки королевских войск: буржуазия была мозгом революции, в начальном ее периоде, - руками революции были рабочие; главным образом рабочие мануфактур и ремесленных мастерских Парижа, почти единственного тогда, вместе с Лионом, крупного промышленного центра Франции. Рабочие брали Бастилию 14 июля 1789 года, штурмовали королевский дворец 10 августа 1792 года". Рабочие оказались обманутыми. В награду они получили закон против стачек и все большие и большие шаги буржуазии по подавлению пролетарского движения. Однако основные задачи буржуазно-демократической революции во Франции были решены (с помощью и руками рабочих и крестьян) уже в период первой революции. Самой крупной из этих задач, на решение которой буржуазия пошла с опаской и большим трепетом, было установление республики. "Самыми убежденными сторонниками республики (во Франции), - писал там же М. Н. Покровский, - всегда были рабочие". Это они заставили буржуазию быть республиканской, они заставили ее установить (после Коммуны 1871 года окончательно) республику. Сильный размах мелкобуржуазного движения в период Великой революции и в период революции 1848 г., господство буржуазной и мелкобуржуазной идеологии в этот период в революционном движении: тот факт, что революционное ниспровержение феодализма происходило, в общем смысле, под руководством буржуазии, а также тот факт, что в этот период крестьянство шло в общем под руководством буржуазии, - все это обусловило политическую слабость ударов пролетариата, идейную раздробленность его движения, неудачу его попыток сокрушить капиталистический строй. Из этих попы-

¹ Вестник Коммунистической академии", N 42. 1930 г.

ток следует прежде всего отметить революцию 1848 года. Во Франции 60-х годов, - писал Ленин,¹ - была давно уже закончена вполне эпохи буржуазных революций, в дверь стучалась уже прямая схватка пролетариата с буржуазией". Конец этой эпохи во Франции был положен революцией 1848 года. "Февральская революция 1848 года, - писал М. Н. Покровский в статье "Ламаргин, Кавеньяк и Николай I"² , - была первой пролетарской революцией в истории мира". Пролетариат конечно далеко не был еще весь классово сознателен, он не имел своей классовой партии, программы борьбы.

Выступление пролетариата на арену самостоятельной политической борьбы однако изменило не только соотношение буржуазных и помещичьих, феодальных сил: оно изменило и отношения между буржуазией и крестьянством.

Пролетариат должен был выступить как передовая революционная сила, способная руководить революционной борьбой крестьянства, т. е. способная стать гегемоном. Пролетариат Западной Европы в эпоху буржуазных революций не имел однако своей партии, способной организовать и осуществить эту гегемонию, и потому революции, например 1848 года, дают картину разрозненности выступлений широких угнетенных масс, еще не нашедших в пролетариате своего передового борца и руководителя. Буржуазия в 1848 году еще имела на своей стороне крестьянство, обманываемое ею различной демагогией даже значительный отрезок времени после 1848 года. В Западной Европе таким образом в эпоху буржуазно-демократических революций буржуазия сумела удержать за собой почти все крестьянство и даже опираться на него в своей борьбе против революционного пролетариата.

Иначе сложилось дело в России. Россия "вступила на стезю капитализма... последней из европейских стран. Ей приходилось догонять других, отбивать место под солнцем у более счастливых соперников. Это, естественно, вызывало исключительно сильное напряжение всех экономических возможностей, исключительно яростную, если можно так выразиться, эксплуатацию сил и средств населения"³ . Россия представляла собою страну, в которой капитализм посредством бешеной эксплуатации пытался устоять от усиливавшейся конкуренции "цивилизованных" стран. Идя по пути юсе большего усиления эксплуатации и угнетения, русская буржуазия имела однако против себя поднимавшиеся революционные массы. Сила сопротивления рабочего класса и крестьянства, испытывающая двойной гнет, все увеличивалась. Пролетариат в России становился "революционнейшим пролетариатом в мире" (Сталин).

На примере французской революции и французского революционного движения, с такой яркостью освещенных в работах М. Н. Покровского, становятся чрезвычайно показательны особенности истории революционной борьбы в России. Во Франции пролетариат выступил на арену борьбы с буржуазией, когда эта последняя провела революцию под своими лозунгами, когда она имела за собой крестьянство. Рабочая партия во Франции возникла уже после эпохи буржуазно-демократического преобразования страны. Она не была последовательно марксистской партией. Далее, во Франции пролетариат не имел в период острых гражданских битв с буржуазией сколько-нибудь прочных, надежных союзников. У нас в России в условиях жестокого буржуазного и помещичьего гнета, когда Россия стала узловым пунктом империалистских противоречий, массовую борьбу возглавил пролетариат, создавший еще до бур-

¹ XV т., стр. 277.

² См. сборник "К 75-летию революции 1818 года", стр. 65.

³ Покровский. Марксизм и особенность исторического развития России, стр. 91.

жуазно-демократической революции свою последовательную марксистскую партию, партию борьбы за социализм. С каждым шагом своей борьбы он все больше и больше укреплял союз с крестьянством и угнетенными народами царской России. Естественно, что исторические сроки перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую в России ходом исторического развития были сокращены.

Выясняя основные черты своеобразия России, Ленин указывал, что в отличие от Западной Европы пролетарская партия у нас родилась "до буржуазной революции в условиях полной теоретической победы марксизма у нас и на Западе".

В силу объективных условий эпохи (буржуазно-демократическая революция в период империализма, являющееся "кануном социалистической революции") и в силу важнейшего субъективного фактора - наличия последовательно революционной марксистской партии, возглавлявшей могучий пролетариат, в России удалось раньше, чем в других странах, прийти к торжеству пролетарской революции. Пролетариат сразу сумел завоевать гегемонию, т. е. прежде всего руководство революционной борьбой крестьянства, и не выпускал ее ни разу из своих рук.

Таким образом изучение истории революции в других странах, как и изучение путей и особенностей развития капитализма в них, помогало М. Н. Покровскому лучше, шире и правильнее, чем кому бы то ни было из других русских историков, понять особенности развития России на пути ее к победоносной пролетарской революции.

* * *

Под этим же углом зрения М. Н. подходил (особенно во всех своих последних работах) к вопросу об изучении империалистической войны и внешней политики. Заслуги М. Н. Покровского в деле борьбы с империалистической ложью о войне исключительно велики. Его книга "Империалистская война", его работы по публикации документов войны имели и имеют огромное научное и политическое значение. Главная их ценность прежде всего заключается в том, как подходил историк-большевик к вопросам войны и какие основные социальные проблемы войны он ставил. Этот подход диктовался для М. Н. Покровского необходимостью рассматривать войну в плане перспектив развития международной пролетарской революции. Этот основной план оставался у М. Н., как мы указывали, в подходе его ко всем основным вопросам, во всех работах, посвященных вопросам новейшей западной истории.

Работы М. Н. Покровского по истории войны и международных дипломатических отношений предвоенного, военного и послевоенного периодов должны бы подвергнуться самостоятельному рассмотрению. Рамки настоящей статьи не позволяют этого сделать. Но значение этих работ здесь отметить, хотя бы и в самой краткой форме, необходимо.

Многие историки в своих научных исследованиях будут идти в этих вопросах "от Покровского". Более знаменательных, обобщающих исторических работ, чем "Антанта", "Мировая война", "Восточный вопрос" и другие статьи в БСЭ и МСЭ, мы (если говорить о соответствующих темах) не имеем. Но значение этих работ я их место в научной продукции М. Н. Покровского определяется конечно не только тем, что они дают широкий исторический фон для освещения проблем "русской истории" и "русского исторического процесса" вообще. Историей Франции например М. Н. Покровский начал заниматься давно и сие только потому, что история России была бы неполной, если бы не осветить такой важный вопрос, как русско-французские отношения. Роман российского самодержавия со "свободной" Францией тянулся очень долго, и история этого романа знает и крупные ссоры и настоящие измены, вызывавшие весьма серьезные переживания, особенно со стороны царской России. Нити, свя-

зывающие жизнь часто менявшихся управителей Франции с Россией, были для последней всегда чисто экономического характера. Помощь, оказанная Третьей республикой Николаю II в наиболее тяжелый для него момент периода революции 1905 г., слишком известна, чтобы о ней стоило напоминать нашему читателю. Конфликты и дружба России с Францией были весьма серьезной страницей в истории России, особенно с периода наполеоновских войн и не вполне удачного включения русского царя в антианглийскую коалицию. Как "историк России" и как блестящий знаток международных отношений и так называемой внешней политики М. Н. Покровский не мог, разумеется, обойти основных проблем истории западноевропейских стран, особенно когда они непосредственно помогали выяснению основной проблемы - международной пролетарской революции.

Проблемами истории войны заниматься было тем более необходимо, что меньшевики придумали легенду, будто все пролетарии мира стали в 1914 г. патриотами и оборонцами. На самом деле рабочих никто не просил, хотят ли они воевать; прекрасно организованная буржуазия благодаря в первую голову социал-демократии (т. е. меньшевикам) поставила рабочих в такие условия, когда борьба с войной была заранее затруднена. После Октября 1917 г., после Брестского "мира" и после Брестского "мира" так легко обмануть массы уже невозможно. Лозунг войны и лозунги борьбы против войны стали теперь открыто классовыми лозунгами. Вот почему сейчас так необходим для буржуазии более гонкий идеологический подход для одурачивания масс. Ложь должна стать исторической - такова была последняя директива руководителей империалистской политики, разъезжавшихся по своим горящим домам после грабительского "мира" 1919 г. Что Версальский мир не только "кончал" мировую войну 1914 - 1918 гг., но и начинал подготовку к новой войне, это было ясно далеко не всем. Но большевикам и вместе с ними М. Н. Покровскому это было ясно. Разоблачать дипломированных лакеев капиталистического хозяина стало насущнейшей политической потребностью дня, диктовавшейся всем ходом событий. На послевоенный период падает своеобразный "расцвет" лжи империалистской "исторической науки". Антантовская историография выделила огромную плеяду "ученых, поставивших своей целью доказать, что "виноват во всем немец". Французская буржуазия больше всего вопила в 1918 и 1919 гг. об "ответственности немцев за войну" и больше всего воспитывала в широких массах мелкой буржуазии патриотические восторги и надежды. Общий смысл этого "освещения" событий мировой войны (а особенно начала ее) заключался не только в том, чтобы оправдать фискальные, грабительские договорные условия Версальского "мира", но и в том, чтобы особым историческим освещением укрепить в массах весьма пошатнувшуюся Беру в крепость и правоту своей буржуазии и отвлечь массы от надвигающейся пролетарской революции.

Всю силу страсти, весь свой огромный талант отдал М. Н. Покровский этой большевистской задаче. До последних дней его жизни проблемы истории войны - в теснейшей связи с вопросами истории революционного движения - были для него важнейшими научными и политическими вопросами.

Разработка этой истории была высоким и ответственным партийным делом. М. Н. подошел к этому делу как большевик-историк, непосредственно откликающийся на "текущий момент". Партийная политика властно диктовала сказать о войне 1914 г. историческую научную правду.

М. Н. Покровский не только разрушил антантовскую версию войны, он боролся против всех империалистских концепций. Доказать, что виновата Антанта, виновато русское правительство, французское, английское и т. д., это значило сделать еще только половину дела, а мо-

жет и четверть. Империалистская Германия, имевшая своих ученых лакеев, была бы такой точке зрения (если бы в этом заключалась точка зрения М. Н. Покровского) только рада. Точка зрения Покровского новее не была просто антиантантовской. Она устанавливала виновность империализма как экономической и политической системы, виновность руководителей воинствующей империалистской политики, приведших к взрыву 1914 г. и с той и с другой стороны. "В сложившихся в 1914 г. условиях война была грабительской, наступательной, прежде в сего со стороны Антанты вообще и России в частности (что нисколько, разумеется, не устраняет того факта, что причиной обстановке напала бы и Германия)". "Война, - пишет дальше Покровский, - ни в какой степени не была "обороной отечества" и защитой свободы, не упраздняла, а укрепляла милитаризм..."¹ .

Еще до революции 1917 г. М. Н. дал замечательно яркую, в основном весьма близкую к большевистской оценку характера этой войны в свете революционных задач международного пролетариата. За несколько месяцев до объявления войны 1914 г. М. П. написал в большевистском журнале "Просвещение" статью, в которой доказывал неизбежность близкой империалистической войны. В своей статье "Виновники войны", написанной в 1915 г. и направленной против Гильфердинга, М. Н. решительно возражал Гильфердингу. Гильфердинг, несмотря на огромную борьбу, проведенную Лениным и большевиками против героев II интернационала, многим казался ученым авторитетом, во всяком случае в делах, касающихся теоретического объяснения империалистской политики. М. Н. Покровский попытался разделаться с Гильфердингом и с теоретической стороны и со стороны конкретно исторического анализа международной обстановки. Теоретический анализ, как он йотом говорил, вышел "не очень удачным". Вскрыть буржуазную сущность учения Гильфердинга М. Н. Покровскому не удалось. Он и сам тогда в некоторых теоретических вопросах, как он потом неоднократно указывал, стоял на гильфердинговских позициях. Однако путь, на который тогда М. П. Покровский вступил, был правилен, и основная мысль его вела несомненно к большевистским позициям. Эта мысль заключалась в том, что война является ярким проявлением паразитического Загнивания капитализма. "В крайне неуклюжей форме и чрезвычайно несовершенными в теоретическом отношении приемами я пытаюсь, - писал М. Н. потом про это произведение, - обосновать его ленинскую мысль о загнивании капитализма". В предисловии к своему сборнику статей о войне М. Н. писал (в 1928 т.), что эта статья пытается дать "общий социологический фон картины; устарев кое в чем, в основном эта социология войны как одного из симптомов загнивания капитализма и одного из средств оттянуть рабочую революцию, остается, по-моему, верной и доселе". Установить, что война была одним из средств предотвратить надвигающуюся пролетарскую революцию, было чрезвычайно важно, в 1915 году в особенности. Буржуазия в эпоху империализма ищет выхода из своих потрясений прежде всего в войне. Вскрыть социальную сторону войны, показать войну в свете надвигавшихся революционных событий (вспомним, что в 1914 г. в Петербурге строились баррикады, а в западных странах высоко поднималась волна стачечного движения) - это значит разносторонне, диалектически осветить сложнейшее и крупнейшее событие мировой истории. Кстати, до сих пор эта сторона дела ждет еще продолжения: работ по социальной истории предвоенного периода и войны до сих пор еще нет. В осуществлении этой задачи историки, как и во многом другом, будут идти "от Покровского".

¹ Покровский, Империалистская война, стр. 14 - 15.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: