Автор: Николай Иванов

Неясность в отношениях собственности препятствует российско-украинскому газовому диалогу, запутывает российско-американский нефтяной диалог и осложняет реформу РАО "ЕЭС России"

Если Россия будет сопричастна к этому проекту, то мы будем продвигать совместный продукт, а если не будет - будем строить другие трубопроводы", - заявил Владимир Путин, отправляясь с украинским коллегой на саммит глав государств и правительств СНГ в Кишинев. Леонид Кучма уже успел заявить: "Мы все подпишем", как услышал отрезвляющую реплику российского президента. Речь шла о подписании документов о создании газотранспортного консорциума.

Как Путин сказал, так и вышло: в Кишиневе соглашение подписали не президенты, а премьеры России и Украины Михаил Касьянов и Анатолий Кипах, содержательно же оно по сути повторило текст июньского заявления о стратегическом сотрудничестве в газовой сфере, подписанного Владимиром Путиным и Леонидом Кучмой в Санкт-Петербурге. Ни до чего более конкретного сторонам за четыре месяца договориться так и не удалось. Главное разногласие касалось долевого участия сторон, и, соответственно, главным действующим лицам соглашения - ОАО "Газпром" и НАК "Нафтогаз Украины" -не удалось договориться о порядке формировании и размере уставного капитала консорциума. Теперь им предстоит еще раз попытаться шагнуть навстречу друг другу и согласовать учредительные документы консорциума. Причем, по мнению украинской стороны, на это потребуется месяц, а в Газпроме считают, что сперва необходимо составить ТЭО проекта, а значит, месяцем дело явно не ограничится. Неудивительно, что журналисты уже окрестили затею "бумажным трубопроводом".

Наблюдатели уже давно с печальной усмешкой наблюдают за попытками России и Украины разрешить спорные вопросы транзита российского газа в Европу, поставок газа для внутреннего потребления на Украине, оплаты украинской задолженности за уже потребленный газ и т.п. Регулярно, раз в пару лет застарелая проблема в какой-то своей части находит очередное "окончательное" решение. Обычно "разрубание узлов" приурочивается к зиме накануне предвыборного года на Украине. Опасение в критический момент заморозить избирателей действующая власть воспринимала до сих пор как самый сильный побудительный мотив для успешных переговоров с Россией. Можно представить, с какой тоской российские официальные лица воспринимают поступление каждой новой порции "хороших новостей" с украинского "газового фронта": все понимают, что по прошествии времени, когда острота момента пройдет, вскроются очередные неожиданные подробности того, как в Киеве понимают достигнутые договоренности.

Вот и теперь, не успели высохнуть чернила на подписанном соглашении о газовом консорциуме, как обнаружились разночтения. Источник в российском правительстве сообщил РИА "Новости", что исходная позиция сторон состоит в том, что консорциум должен создаваться на паритетной основе и доли Газпрома и Нафтогаза Украины должны быть равны - 50:50. Когда (и если) встанет вопрос о присоединении к консорциуму европейских газовых компаний, учредители должны пойти на паритетные уступки, но так, чтобы в сумме российская и украинская доли составляли контрольный пакет. "Это исходная позиция, понимание сторон здесь общее и единое", - резюмировал российский правительственный чиновник. Но одновременно украинский премьер заявил в Киеве, что Украина будет настаивать на получении контрольного пакета в консорциуме. Вот и говори после этого об общем понимании.

Надо заметить, что вопросы взаимодействия с Россией в газовой сфере относятся на Украине сразу к двум высоким сферам - большой

стр. 11

политики и национальной экономики, никак не меньше. Поэтому подвижность позиции украинских официальных лиц определяется колебаниями внутриполитической конъюнктуры, социально-экономическими переплетениями и соотношением сил в запутанной системе деловых отношений в стране. По-русски это чаще всего определяется двумя словами: интриги и воровство.

Для России же украинский вектор внешней политики и экономическая интеграция двух стран к числу безусловных приоритетов не относится, ни у кого не вызывает особенно сильных эмоций и ничьих судеб по большому счету не определяет. Собственные деловые интересы на Украине российские компании обеспечивают своими силами, а необходимое согласование технических вопросов на межправительственном уровне проходит без лишнего шума и предметом митинговых страстей не становится.

Проблемы газового транзита через территорию Украины в России уже тоже привыкли рассматривать со спокойной досадой. Да, жаль упускать такие возможности, но можно подумать и об альтернативах. Да, альтернативы требуют времени и денег, но спокойствие, возможность не чувствовать себя припертым к стене дороже. Поэтому сходное отношение, похоже, будет проявляться и к новому этапу российско-украинской газовой дружбы. Даже несмотря на употребление таких новых слов, как "консорциум".

Отношения собственности выпукло и цинично стоят стеной между двумя странами. Газпром уже давно предлагал урегулировать спорные газовые вопросы с Украиной простым способом: путем получения объектов газовой инфраструктуры. Но этот вариант в Киеве отказывались даже обсуждать, видя в потере государственного контроля над газопроводами и газохранилищами чуть ли не ущемление государственного суверенитета Украины. Попытка зайти на обсуждение тех же вопросов собственности "с тылу", через международный консорциум, сути дела не меняет: было наше, а станет чье?

И тем не менее вся эта история куда печальнее, чем кажется. Драматические нестыковки бизнеса, внутренней политики и межгосударственных отношений, демонстрируемые близкими соседями, должны насторожить тех, кто готов кинуться на освоение новых рынков и налаживание новых контактов. Что-то здесь пока не срабатывает.

Та же самая проблема "сопричастности" неизбежно должна встать перед теми, кто после российско-американского саммита в Хьюстоне загорелся идеей быстро организовать масштабный экспорт российской нефти в США. Это пока мечта; пробные поставки, организуемые российскими компаниями, отражают скорее намерение, чем готовность. Любопытно, что, как и в случае с украинским транзитом, старт проработке конкретных вариантов был дан встречей двух президентов -Джордж Буш и Владимир Путин еще в мае подписали соглашение об "энергетическом диалоге". В начале октября в Хьюстоне министры и главы компаний двух стран говорили о путях доставки российской нефти за океан не только с точки зрения политической необходимости, но и более конкретно: министр энергетики РФ Игорь Юсуфов, например, сообщил, что Россия уже в ближайшее время способна обеспечить 10% импортных поставок нефти на американский рынок. Для этого, по словам министра, потребуются инвестиции в объеме $50 млрд. до 2010 года.

Это высказывание оживило в памяти времена начала 90-х гг. прошлого века, когда российский ТЭК тоже с замиранием ожидал прихода крупных западных инвесторов с большими зелеными миллиардами. Но с тех пор наши нефтяники прожили целую жизнь, сумев выйти из глубокого упадка и дойти до нынешнего роста. И роль иностранных инвесторов в этом росте определяющей отнюдь не была. Сейчас же посыл вполне отчетливый: если хотите, чтобы Россия, как сказал министр энергетики США Спенсер Абрахам, играла "ведущую роль в обеспечении глобальной энергетической безопасности" (а она эту роль, по словам министра, БУДЕТ играть), - деньги на бочку.

Сама по себе тема привлечения зарубежных инвестиций в российский ТЭК подобной саркастической интонации, конечно, не заслуживает. Просто дело это уже давно вышло за рамки политических договоренностей лидеров государств. Каждая компания развивает отношения с инвесторами так, как может. Саммиты и договоренности могут этому способствовать, но не могут это определять. Например, во время хьюстонского саммита американский Eximbank обещал выделить стомиллионные кредиты ЛУКОЙЛу, ЮКОСу и Сибнефти.

Именно эти компании заявили в Хьюстоне о планах строительства нефтеналивного терминала в Мурманске, способного принимать танкеры дедвейтом до 300 тыс. т. Именно такие танкеры могут обеспечить экономически приемлемые условия для поставок нефти через Атлантику. И поставляться в США этим путем может до 50 млн. т российской нефти в год. Проблема лишь в том, что инициаторы проекта еще даже не приступили к составлению его ТЭО. Пока можно лишь выражать надежду,

стр. 12

что если потребность в таких поставках существует (а она существует!), то рано или поздно она должна быть удовлетворена; если Россия нуждается в глубоководном нефтеналивном порте, то когда-нибудь он будет построен; если политическая обстановка способствует реализации этого или других подобного рода проектов, то дело пойдет быстрее.

На том же хьюстонском саммите в качестве "образцово-показательных" примеров крупных совместных российско-американских проектов неоднократно упоминались "Сахалин-1" и Каспийский трубопроводный консорциум. "За кадром" торжественного мероприятия остались препятствия, которые пришлось преодолевать этим проектам по пути к успешной реализации. Надо напомнить, что продвигались они тоже на фоне вполне нежных отношений "друга Бориса" и "друга Билла" и в сопровождении судьбоносных заседаний комиссии "Гор-Черномырдин". Так что в каком-то смысле этап активизации российско-американских экономических контактов мы уже проходили. И видели, что для успеха в создании даже новой собственности потребовались многие годы (проект "Сахалин-1" еще не вышел на этап промышленной добычи, а КТК функционирует пока в начальном режиме пропускной способности).

Можно себе представить, сколько инвесторам пришлось бы испытать дополнительных мучений, если бы они попытались стать "сопричастными" существующей собственности. А можно не представлять, а просто взглянуть на полный драматизма многолетний "роман" ВР и Сиданко. Поэтому вряд ли можно рассчитывать на то, что создание новой экспортной инфраструктуры, даже при наличии богатых инвесторов, пройдет гладко и быстро. И конъюнктура за это время десять раз переменится, испытывая уверенность инвесторов, что в поставках российской нефти в США вообще есть экономический смысл (а иного смысла частный бизнес не понимает), и может обнаружиться необходимость иметь дело с какими-то объектами "старой" собственности. А в этом случае дело -труба. В вопросах перераспределения собственности американцам с нашими собственниками тягаться бессмысленно, даже если с нашей стороны этим собственником окажется государственная Транснефть. (Надо напомнить, что Транснефть на начальном этапе была главным "двигателем" проекта КТК, рассчитывая стать если не акционером, то уж точно оператором нового трубопровода. Когда эти надежды растаяли, было уже поздно, поэтому противодействие государственного монополиста разрушению своей монополии ничего изменить не могло. Но с тех пор Транснефть многому научилась и так просто "обойти" ее не получится - несмотря даже на самые сильные проявления политической воли со стороны президентов России и США.)

Третий пример того, как отношения собственности становятся серьезным политическим фактором, -реструктуризация российской энергетики. У РАО "ЕЭС России" много иностранных акционеров, но главные споры происходят внутри собственно российской части - внутри основного собственника компании. Почему- то с самого начала реформа РАО пошла под флагом его приватизации - только-де настоящий собственник может вкладывать инвестиции в свою изношенную собственность. О том, что далеко не вся энергетическая собственность достигла угрожающей степени износа, почему-то не говорилось. Не прошла и идея давать новым инвесторам право создавать новую собственность -строили бы себе новые электростанции и ЛЭП, инвестировали бы в собственные проекты и замещали таким образом выбывающие "старые" мощности. Но Анатолий Чубайс специалист не в создании новой, а в перераспределении существующей собственности, поэтому идея была похоронена еще до рождения. И сейчас разворачивается драма сопричастности реструктурируемой энергетической собственности.

Первой жертвой пал Юрий Лужков. Он сопротивлялся планам Чубайса до тех пор, пока Чубайс не предложил ему схему реструктуризации городской энергетики: Москва отдает в собственность Мосэнерго объекты городской энергетической инфраструктуры, а взамен получает долю собственности в самом Мосэнерго. Но эта схема настолько запутанная, что понять, что же выигрывает Москва, если все равно не получает контроль над Мосэнерго, довольно сложно. Лужков, тем не менее, не стал препятствовать депутатам Государственной Думы в голосовании за пакет "электрических" законов. Вероятно, ко второму чтению одумается. Надо заметить, что речь идет не о собственности Лужкова или Чубайса, а о собственности государства.

Постоянный адрес данной публикации: