Это был высший пункт развития первой рабочей революции против царизма. Незабвенный героизм московских рабочих дал образец борьбы всем трудящимся массам России.

(Из письма Ленина к рабочим Красной Пресни в 1920 г.)

Уже за несколько месяцев до вооруженного восстания в Москве было ясно, что московские пролетарии решили борьбу с самодержавием вести до конца, что они вели ее под флагом и лозунгами большевистской партии. Чрезвычайно показательны в этом отношении были похороны Н. Баумана.

В этот день знамя МК впервые гордо реяло по улицам Москвы, свидетельствуя о громадном революционном под'еме, о приближении решающих битв московского пролетариата с самодержавием.

Агитационная работа большевиков в этот период развернулась в небывалых размерах. Все учебные заведения, театры и в первую голову "Аквариум" превратились в открытые трибуны. Различные союзы и организации вырастали как грибы после дождя. Вышедшие из подполья большевики не могли удовлетворить и на 1/4 тех требований, которые пред'являли массы. Не до кружков нам было. Митинги в 300 чел. считались недостаточно серьезными, мы не могли их обслуживать, имелась возможность посылать ораторов на митинги не менее чем в тысячу чел. На помощь нашей устной агитации приходила печать. Газеты в 40 тыс. и 50 тыс. экз. тиража распространялись среди людей, только вчера пробудившихся к политической жизни. Брошюры печатались в десятках тысяч экземпляров. Литература шла на заводы, фабрики, в провинцию Революционное сознание масс нарастало с исключительной быстротой.

В ноябре московский рабочий был уже не тот, что в октябре. Он по-иному расценивал события, он и практически решал, что надо действовать более решительно. В ротах, эскадронах и батареях росли нелегальные кружки и среди солдат появлялись прокламации и газеты.

Наряду с силами революции росли и сплачивались силы контрреволюции. Появились черная сотня и другие группы, ярко окрашенные в монархический цвет. Стали появляться демонстрации по 200 - 300 чел. с хоругвями, иконами, портретами. Подонки, поддерживаемые спрятавшейся полицией, жандармами, попами, стали наглеть и от отдельных выступлений с избиениями решили перейти к действиям более широкого масштаба. Помню одну из попыток черносотенцев организовать широкий погром, который был предотвращен вмешательством наших дружин. Местом сборища сил черной сотни была назначена Красная площадь. Сюда на молебен на Лобном месте было стянуто все кремлевское белое и черное духовенство. Здесь собралось несколько тысяч босяков, дворников, переодетых городовых, шпиков, дворян, купцов, и черносотенцев. Сюда же, к Лобному, по предписанию МК шилась и находившаяся под моим начальством дружина в 45 человек, вооруженная револьверами и бомбами. Мне было дано задание - не допустить черносотенной поповско-дворянской демонстрации и предотвратить погром, но в то же время не затевать боевого выступления. Дружинники успешно выполнили это задание. Демонстранты разбежались, а духовенство с иконами и хоругвями убралось обратно в Кремль.

Потребность, воля к борьбе в массах неудержимо нарастала, и она заставила даже социалистов-революционеров и либеральничающих интеллигентов, таких, например, как адвокат Сталь из Крестьянского союза, включиться против своей воли в революционный фронт.

Созданный для координации действий всех революционных групп Федеративный комитет был возглавлен большевиками. Эсеры и меньшевики под давлением масс также вынуждены были высказаться за всеоб-

щую забастовку. В порядок дня встал вопрос о вооруженном восстании, запахло гражданской войной.

Большевики лихорадочно скупали оружие. Лозунгом дня в конце ноября стало: "Да здравствует вооруженное восстание!". Этот лозунг звучал всюду: на фабриках, заводах и мастерских, а также и среди солдат. Сборы денег "на последнюю бомбу Николаю II" открыто производились на всех митингах в конце ноября - начале декабря.

Между тем в Москве не только шли аресты рабочих и отнимались все их революционные завоевания, но прямо на улицах производилось избиение граждан казаками и драгунами. Забивали до смерти нагайками. Чувство ненависти, злобы у рабочих продолжало нарастать. Они готовились к вооруженному отпору.

"Положите этому конец", "Оружие давайте" - вот что говорили нам рабочие на всех собраниях.

И в этой атмосфере нараставшей воли масс к восстанию 5/XII в школе Фидлера собралась конференция большевиков, представителей рабочих с мест, рабочих транспорта и др. Со всей Москвы и губернии пришло 400 делегатов. Суровые лица, воспаленные глаза. Решался вопрос о путях развития революции. Всякий понимал ответственность решений конференции. Для того чтобы избежать хотя бы тени давления на делегатов, МК решил начать обсуждение вопроса о восстании без вступительного слова руководящих работников, а прямо с докладов с мест. И вот на трибуну один за другим выходили рабочие и сообщали о том, что повсюду на фабриках и заводах рабочие уже приняли решение о вооруженном выступлении. Ораторы горячо доказывали необходимость немедленного восстания. Агент ЦК Любич, высказавшись за восстание, предупредил однако конференцию: "Петроград первый не начнет, но он поможет". Громадным большинством голосов конференция высказалась за всеобщую забастовку с переводом ее в вооруженное восстание.

2

Согласно решению Московского совета рабочих депутатов забастовка началась 7 декабря в 12 часов дня. Но уже с 6 декабря улицы Москвы как в центре, так и на окраинах стали покрываться баррикадами. За 2 - 3 дня до открытия боевых действий Москва замерла, как замирает ветер перед бурей. Электричество потухло. Транспорт

1905 г. НА БАРРИКАДЕ.

стал. Фабрики и типографии остановились. Лавочники торопились закрыть свои лавки до наступления темноты. Вечерами слышалась перестрелка. Небольшие отряды казаков или драгун иногда пробегали по улицам. Баррикады росли на Бронной, на Тверской, у вокзалов, под Симоновым монастырем и у завода Гужон.

Москва ощетинилась.

Ряд фабрик фактически находился в руках у рабочих. Тревога и неуверенность царили в правительственных кругах. Московские власти не очень полагались на войска, находившиеся в Москве, особенно после восстания в Ростовском полку. Но мы не сумели использовать это восстание. Мы обращали главное внимание на агитацию, на митинги, на приостановку работ. Но у нас не было общего руководящего центра, не было разработанного плана, не было достаточно сил для ареста Дубасова, этого царского сатрапа, назначенного в Москву со специальным заданием - подавить революционную борьбу московского пролетариата.

А между тем правительство все же успело нанести в эти дни ряд ударов революционному фронту, отразившихся на всем ходе дальнейшей борьбы. 7 декабря был арестован федеративный совет. 8 декабря был произведен налет на "Аквариум", был разогнан митинг в 2 тыс. чел. 9 декабря артиллерией была обстреляна школа Фидлера, центр революционного движения, в котором собирались и формировались революционные дружины. Это была первая значительная стычка правительственных войск с революционными массами.

Днем серьезного разворота боевых действий надо считать 10 декабря.

В декабрьских вооруженных боях в Москве центральное значение имели 3 пункта: Рогожско-Симоновский район с центрами: завод Гужона, ныне "Серп и молот", который окопался, но не смог перейти в наступление и установить связь с другими районами. Здесь, у Гужона, работал и действовал рабочий Трещалов, В этот район входил такой важный центр, как Симоновская слободка, где находились пороховые погреба и оружие. Дубасов понял, чем это угрожает, и в 1 - 2 дня усилиями полицейских и черносотенных отрядов ликвидировал опасность.

Вторым важным районом был Вокзальный район, который имел специфические задачи и условия. Он просуществовал дольше. Но был раздавлен полковником Риманом вскоре по прибытии семеновцев. Здесь главные руководители баррикад и восстания были "Никодим" Шестаков и рабочий, член МК, по кличке Гренадер.

Но самую почетную, боевую роль, начиная с 8 декабря, играла Пресня. Пресня, а вместе с ней и Трехгорка стянули к себе вооруженных рабочих других, разбитых районов и явилась центром тех событий, которые Ленин назвал "генеральной репетицией" Октября.

Рабочие Красной Пресни упорно сопротивлялись войскам царского правительства Царское правительство должно было напрячь все силы для подавления рабочих, боровшихся с исключительным героизмом.

Московский комитет после 5 декабря распределил работников по районам Москвы. Силы были брошены по преимуществу в районы с рабочим населением, туда, где была сосредоточена масса рабочих и где были построены баррикады.

На Пресне действовали тов. Лешин из МК, агитатор МК Седой и рабочий Баулин.

После того как руководство событиями на Пресне перешло к штабу, где большинство было за большевиками, Пресня стала боевым центром восстания. Активными сторонниками восстания стали даже находившиеся ранее под большим влиянием эсеров

З. ЛИТВИН-СЕДОЙ В 1906 ГОДУ. (Муз. рев.).

БАРРИКАДА НА Б. ГРУЗИНСКОЙ, В СТОРОНУ ГЕОРГИЕВСКОЙ ПЛОЩАДИ. 1905 Г. (Муз. революции).

рабочие Прохоровской мануфактуры (ныне Трехгорки), ибо они знали цену эксплоатации Прохоровых. Трудно передать тот энтузиазм, с которым рабочие Трехгорки откликнулись на призыв большевиков.

В кухне Трехгорки, как и под Симоновской и в железнодорожном районе, был организован штаб. Все было поставлено на военную ногу: установлены дежурства, в свободное время начальники дружин являлись сюда за распоряжениями, здесь же приготовлялись патроны, раздавалось оружие, тут же находился санитарный отряд работниц; в штабе царило необычайное оживление. Вооружение дружин было неважное, за исключением дружины фабрики Шмидта, молодой хозяин которой, - большевик Шмидт, вооружил маузерами своих рабочих, дружин Брестской железной дороги и заводов Грачева и Мамонтова. По части вооружения Трехгорка отставала.

Но рабочие скоро нашли способ пополнить свое оружие. Мы произвели по всей Пресне обыски у полицейских и у военных и получили необходимое огнестрельное оружие.

С 10 по 13 декабря Пресня существовала как самостоятельная рабочая республика, ибо вся власть находилась в руках восставших рабочих. У совета и штаба шла горячая боевая жизнь. Рабочие дружины, сменяя одна другую, охраняли баррикады до с успехом отбивали нападение войск.

История пресненского восстания полна славными подвигами рабочих, не щадивших своей жизни. Рабочие Трехгорки, фабрики Шмидта, заводов Грачева, Мамонтова, сахарного завода, Брестских ж. -д. мастерских покрыли себя неувядаемой славой как беззаветные борцы за дело революции. Нередки бывали случаи, когда буквально одиночки-дружинники принимали бои с сотнями казаков и пехотницев. Работницы и молодежь не отставали от взрослых рабочих: они ходили в засады, строили баррикады, ходили в разведку, хранили у себя дома прокламации и оружие, особенно ученики Прохоровской школы и Комиссаровского технического училища.

Значение Пресни как центра восстания росло. В то время когда Дубасову удалось в остальных районах Москвы уничтожить баррикады, арестовать и расстрелять многих восставших, Пресня не только продолжала держаться, но и представляла такую крепость, которую войска московского гарнизона не могли сразу взять. К ней тянулись вооруженные рабочие других районов и городов. Туда же прибыл из Иваново-Вознесенска с несколькими рабочими и тов. Фрунзе. Пресня стала грозой царских сатрапов. Поняли это не только в Москве, но и в Петербурге. И Николай Кровавый направил в Москву Семеновский и Ладожский полки для усмирения пресненских рабочих, ибо после восстания Ростовского полка Дубасов не доверял московскому гарнизону.

Отрезанная от всей Москвы Пресня оказала героическое сопротивление Мину, командовавшему силами, двинутыми для раз-

грома Пресни. Рабочие дружины отбивали попытки в сто раз более сильного и превосходно вооруженного врага, стремившегося прорваться через баррикады. Но мы, умевшие обороняться, были недостаточно сильны для того, чтобы предпринять контрнаступление.

Мы выполнили директиву МК партии и надеялись, что геройская защита Пресни воодушевит рабочих Москвы, Петербурга, других городов и они поднимут знамя восстания.

Нас не поддержали. Дальнейшее сопротивление становилось немыслимым... Штаб принял решение кончить восстание 18 декабря утром. К этому времени рабочие должны были сами разрушить баррикады, чтобы показать Дубасову и Мину: "Мы начали - мы и кончим". Так гласит выпущенная штабом прокламация.

В ночь на 17-е у меня были сведения, что Пресня окружена войсками, в трех местах стояла артиллерия. Думали, что и эта атака кончится как и предыдущие ничем. Но началась дьявольская канонада. Снаряды зажигали дома, фабрики. Враги стреляли без пощады. Начала наступление пехота. Стреляли поодиночке и залпами. "На полицейском участке и на церквах были установлены пулеметы. Озверевшие войска пристреливали без пощады не только участников восстания, но и всех казавшихся "подозрительными". На улицах валялись трупы. Горели дома. Горела фабрика Шмидта. Дым и гарь стлались по Пресне. Пресня пылала.

Я дал дружинникам приказ: прятать оружие в секретные склады и уходить. Штаб ликвидировали.

На Пресню ворвались пехотинцы и казаки, за ними полицейские и охранники. Началась жестокая расправа. Царские власти мстили за тот страх, который сумели внушить рабочие опричникам. Особенно жестоко мстили Трехгорке и ученикам школы Прохорова. Мстили за расстрел охранника - помощника Зубатова - Волошникова, пом. пристава Сахарова и за других.

Дружинники уходили с Пресни через Москва-реку в только им известные проходы. Так закончился один из актов "генеральной репетиции" революции. Красная Пресня блестяще выдержала экзамен и в 1917 г. со всем рабочим классом под руководством партии дала самодержавию последний решительный бой.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: