Несмотря на то, что события 1968 г. во Франции не раз становились объектом изучения как в отечественной¹, так и в зарубежной² историографии, историки до настоящего времени уделяли мало внимания анализу действий властей во время кризиса. При освещении этого вопроса внимание было приковано, в основном, к действиям президента Франции Шарля де Голля и премьер-министра Жоржа Помпиду³. О деятельности ряда ведомств известно немного, хотя они также оказывали существенное влияние на ход событий.

Особое место в системе органов власти занимало министерство внутренних дел, ответственное за поддержание общественного порядка. С самого начала кризиса оно оказалось в центре событий. В исторической литературе и публицистике деятельность министерства внутренних дел часто сводится к полицейским репрессиям и жестокому подавлению студенческих выступлений. Однако, роль министерства внутренних дел этим не ограничивалась. На протяжении всего кризиса мая-июня 1968 г. руководство министерства принимало непосредственное участие в разработке решений, влиявших на ход событий, и имело собственное видение происходящего.

Кризис 1968 г. во Франции начался с университетских волнений, которые были вызваны целым рядом причин. В шестидесятые годы стремительно выросло число студентов. Если в 1950 г. в высших учебных заведениях училось 128 тыс. человек, то в 1963 г. их число выросло до 250 тыс., а к 1968 г. перевалило за полмиллиона⁴. Этот приток был обусловлен поступлением в университеты поколения, родившегося после второй мировой войны, когда во Франции наблюдался демографический всплеск. Кроме того, в результате продолжавшегося на протяжении 1960-х годов роста уровня благосостояния населения, университетское образования стало доступным не только выходцам из обеспеченных семей, но и трудящимся. Демократизация французских университетов сделала более актуальной, чем в предыдущие годы, проблему трудоустройства⁵. Студенты, в особенности на гуманитарных факультетах, боялись, что не смогут найти работу по специальности, и это сильно способствовало росту напряжения в университетах.

Кукаркин Павел Александрович - аспирант исторического факультета МГУ.

В студенческой среде возросла популярность ультралевых идей. Возникли революционно настроенные гошисткие⁶ организации. В 1966 г. образовалась троцкистская организация "Революционная коммунистическая молодежь" (РКМ), которую возглавил А. Кривин. В 1967 г. вышедший из близкого к французской коммунистической партии (ФКП) "Союза студентов коммунистов" Р. Линарт создал маоисткий "Коммунистический марксистко-ленинский союз молодежи". Анархистское течение было представлено "Движением 22 марта". Эти группировки получили преобладающее влияние в руководстве крупнейшего студенческого профсоюза "Национальный союз студентов Франции" (ЮНЕФ), в котором числилось около 10% французского студенчества. Хотя гошистские организации были немногочисленными, объединяя всего несколько тысяч человек, их основные идеи - антикапитализм, антиимепериализм, осуждение "общества потребления" и "буржуазного университета", требование "сексуальной революции" - разделяли многие неполитизированные студенты. Центральной темой этого разнородного движения студенческого протеста была оппозиция войне во Вьетнаме. С лета 1966 г. студенты стали создавать комитеты поддержки "вьетнамского народа" против "американского империализма", которые впоследствии объединились в Национальный комитет "Вьетнам"⁷. Большинство студенческих акций с 1966 по 1968 г. было направлено именно против войны во Вьетнаме⁸.

С января 1968 г. выступления студентов участились. Это были демонстрации и митинги, срыв лекций в университетах, замена их политическими дебатами, освистывание университетской профессуры, представителей правительства и членов неугодных политических партий, в том числе, компартии, которую считали недостаточно революционной.

С начала 1968 г. руководство университетов Парижа и его пригородов вместе с министерством образования боролось против срыва занятий гошистами, проведения митингов, занятия студентами административных зданий и учебных помещений. Однако ультралевые группировки действовали и за пределами университетов, что особенно беспокоило префектуру полиции.

21 февраля 1968 г. Национальный комитет "Вьетнам" объявил о проведении дня солидарности с Демократической республикой Вьетнам. В Париже гошисты запланировали две демонстрации: маоисты собирались митинговать на Елисейских полях, а остальные ультралевые объявили о намерении прошествовать по Латинскому кварталу, традиционному студенческому району, где находилось несколько факультетов Сорбонны и ряд других учебных заведений. Префект полиции М. Гримо не дал разрешения на проведение демонстрации маоистов. "Я запретил демонстрацию и отправил значительные силы полиции охранять Елисейские поля", - вспоминал он. В то же время, Гримо не возражал против манифестации в Латинском квартале, где полиция, по его словам, "ограничилась наблюдением за ситуацией". Демонстрация, в которой по разным оценкам приняли участие от двух до шести тысяч участников, прошествовала по Латинскому кварталу. Существенных инцидентов не произошло. Манифестанты сожгли два чучела, изображавших президента США Л. Джонсона, и несколько раз водружали флаг СРВ над Сорбонной, но каждый раз пожарные снимали его⁹.

В знак протеста против войны во Вьетнаме гошисты организовывали нападения на представительства США в Париже. 21 марта "Комитет в поддержку независимости Вьетнама" устроил налет на здание представительства американской финансовой компании "Американ Экспресс". В тот же день полиция задержала одного из организаторов налета - студента из университета в г. Нантер К. Ланглада и пятерых его сообщников. На следующий день, после допроса и проведения обысков по месту жительства задержанных, они

были отпущены. Это задержание вызвало бурный протест студентов против "полицейских репрессий". В университете Нантера гошисты захватили административное здание, заняли зал заседаний университетского совета и объявили о создании "Движения 22 марта", которое возглавил анархист Д. Кон-Бендит. Так полиция стала одним из врагов гошистов наравне с "американским империализмом" и "авторитарным государством". Судя по дневнику Гримо, префект полиции думал, что вмешательство полицейских вызывает нарастание студенческого протеста, и старался не допускать столкновений сил правопорядка со студентами, устраивавшими все новые и новые демонстрации.

19 апреля 1968 г. ЮНЕФ и троцкисты провели в Латинском квартале демонстрацию "против гнета буржуазии", в которой приняли участие около 800 человек. Они прошли по Латинскому кварталу и разбили витрину в книжном магазине, где продавалась американская литература. "Чтобы избежать провокаций, полиция решила остаться незаметной для демонстрантов", - вспоминал Гримо. Но на случай обострения ситуации поблизости все же были сконцентрированы несколько отрядов полиции. Тактика "невидимой полиции" оказалась, по мнению Гримо, эффективной: "Манифестанты были сбиты с толку, поскольку нападать оказалось не на кого, и разошлись к восьми вечера, не создав особых беспорядков"¹⁰.

Помимо уличных демонстраций полиции пришлось иметь дело с беспорядками в университетах. Со времен средневековья регулирование внутреннего распорядка в университетах находилось в ведении университетского руководства. Силы правопорядка не имели права входить на территорию университета без разрешения ректора. Министерство внутренних дел считалось с этой традицией. 2 апреля 1968 г. в университете Нантера "Движение 22 марта" решило провести собрание для "обсуждения ситуации в странах Восточной Европы, проблемы создания критического университета и вопроса антиимпериализма"¹¹. Несмотря на то, что эта акция была согласована с руководством университета, которое даже предоставило аудитории для проведения дебатов, министр образования А. Пейрефит предложил префекту полиции разместить 200 бойцов "Республиканских отрядов безопасности"¹² в штатском на территории университета. Гримо не поддержал инициативу, заявив министру, что "полицейские не согласятся на такую работу". В итоге, манифестация прошла без инцидентов. "Я выиграл пари с университетским руководством и министром национального образования: во вмешательстве полиции не было необходимости", - записал в своем дневнике Гримо¹³.

Тем не менее, студенческие митинги и демонстрации продолжались, и к концу апреля премьер-министр Ж. Помпиду стал настаивать на решительных действиях против гошистов, в частности, на выдворении из страны Кон-Бендита, имевшего немецкое гражданство. Министерство внутренних дел было готово этапировать Кон-Бендитадо немецкой границы, однако, только после того, как его исключат из университета. "Иначе, - по словам Гримо, - это будет выглядеть как полицейский произвол"¹⁴. 27 апреля Кон-Бендит был задержан полицией по ложному обвинению в избиении во время демонстрации 23 марта 1968 г. студента Кереноэля, члена правого студенческого профсоюза "Национальная федерация студентов Франции"¹⁵. В ответ на задержание своего лидера "Движение 22 марта" призвало к демонстрациям, заявив: "За эскалацией полицейского насилия последует эскалация насилия с нашей стороны". Гримо "посоветовал Кристиану Фуше (министру внутренних дел. - П. К.) убедить премьер-министра и министра юстиции освободить Кон-Бендита пока демонстрации в его поддержку, о подготовке которых нам было известно, не сделали из него героя". Гримо и Фуше

рекомендовали отказаться от высылки Кон-Бендита до тех пор, пока его дело не будет рассмотрено на дисциплинарном совете Парижского университета. В результате, Кон-Бендит был освобожден в тот же день.

2 мая Гримо направил министру внутренних дел подробный отчет, в котором "обосновал тактику в отношении инцидентов в университетах"¹⁶. "Полицейское вмешательство на территории университета мне кажется неуместным, поскольку в наши обязанности не входит обеспечение порядка внутри высших учебных заведений", - писал Гримо¹⁷. Однако уже на следующий день произошли серьезные столкновения студентов с полицией, которые стали отправной точкой крупнейшего социально-политического кризиса.

Министерство внутренних дел не смогло помешать радикализации студенческого протестного движения. 3 мая по призыву ЮНЕФ во внутреннем дворе Сорбонны состоялась очередная не очень многочисленная демонстрация гошистов против "фашистского террора и полицейских репрессий"¹⁸. Так гошисты расценили принятое накануне решение университетского руководства приостановить занятия в пригородном университете Нантера в связи с происходившими там студенческими беспорядками и вызов на дисциплинарную комиссию университета восьми гошистов, в том числе Кон-Бендита, которым грозило исключение. Еще одной причиной демонстрации стала угроза нападения на гошистов активистов ультраправого молодежного движения "Оксидан" ("Запад"). Готовясь "противостоять любой атаке крайне правых группировок"¹⁹, около двухсот студентов вооружились самодельными щитами и дубинками. Решив, что ситуация приобрела опасный характер, ректор Парижского университета Ж. Рош с согласия министра образования Пейрефита, вызвал полицию для выдворения студентов из внутреннего двора Сорбонны. Он попытался связаться по этому вопросу с Гримо, однако того не было на месте. Префект полиции облетал Париж на вертолете, изучая проблемы уличного движения, и не имел связи с префектурой²⁰. Зная позицию своего начальника, директор канцелярии префекта полиции Ж. Паолини не торопился выполнять требование ректора. Только получив письменное предписание Роша освободить двор Сорбонны от демонстрантов, полиция начала действовать. Таким образом, 3 мая инициатива использования полиции против студентов исходила не от префектуры полиции или министерства внутренних дел, а от ректора Сорбонны и министерства образования²¹.

Полицейские прибыли в Сорбонну, задержали находившихся во внутреннем дворе студентов и стали рассаживать их в автобусы, чтобы отвезти в отделения полиции для установления личности²². Молодежь, скопившаяся у входа в Сорбонну, решила, что участники демонстрации арестованы. В полицейских полетели камни, раздались крики: "Освободите наших товарищей". В ответ полицейские бросились на толпу, избивая как студентов, так и случайных прохожих. В результате, было задержано около 600 чел., из которых 27 оставлены под арестом. На следующий день семь из них были приговорены судом к различным срокам заключения за "ношение и перевозку оружия"²³.

После столкновений между студентами и силами правопорядка 3 мая Парижский университет оказался парализован. 4 мая ректор Рош объявил о прекращении занятий. Студенческое протестное движение ширилось, столкновения студентов с полицией стали происходить все чаще и чаще и заканчивались большим количеством пострадавших с обеих сторон. Как отмечали французские историки и политологи, "задержание студентов полицией привело к разрастанию студенческих волнений"²⁴, а "действия по поддержанию правопорядка приводили к радикализации ситуации"²⁵. Разгон гошисткой

демонстрации полицией 3 мая спровоцировал мобилизацию студентов и преподавателей и начало беспрецедентного по своему размаху социально-политического кризиса.

Взрыв молодежного протеста, выразившийся в многотысячных демонстрациях и столкновениях с полицией, оказался неожиданностью как для властей, так и для политических партий, профсоюзов и прессы. Как признал впоследствии Кон-Бендит, сами гошисты, ряды которых накануне майско-июньских событий насчитывали не более двух тысяч активистов, не ожидали такой мощной поддержки со стороны молодежи²⁶.

Волнения продолжались до середины июня 1968 г., после чего движение пошло на спад. На протяжении полутора месяцев перед руководством страны стоял вопрос: как действовать в отношении бунтующих студентов и лицеистов?

Пресса, различные партии и политические деятели по-разному объясняли происходившее. В центре дискуссии оказался вопрос: были ли столкновения спонтанным протестом молодежи или заранее запланированной акцией гошистов, сумевших привлечь широкие слои населения. Многие считали, что причиной столкновений 3 мая стало чувство солидарности студентов с гошистами, проводившими демонстрацию во дворе Сорбонны. "Деятельность крайне левых политических группировок нашла отклик у студентов, и демонстрация 3 мая стала спонтанной акцией протеста", - писала газета "Le Monde"²⁷. В то же время, некоторые политики говорили о спланированной акции гошистов. Так, выступая с телеобращением 6 мая 1968 г., министр образования Пейрефит заявил, что среди студентов были "организованные подстрекатели, подготовленные к ведению боевых действий"²⁸, не пояснив, однако, кого именно он имел ввиду.

В разгар событий вопрос заговора имел особое значение для министерства внутренних дел, поскольку ответ на него определял характер действий в отношении волнений. Имелись ли основания для преследования лидеров студенческого движения, как, например, Кон-Бендита, главы ЮНЕФ Ж. Соважо, руководителя профсоюза преподавателей А. Жейсмара, лидера троцкистов Кривина, или, наоборот, столкновения с полицией были следствием стечения обстоятельств и, поэтому, следовало максимально ограничить вмешательство полиции, чтобы не провоцировать молодежь?

В начале мая 1968 г. позиции министра внутренних дел и префекта полиции по этому вопросу были близки. Фуше и Гримо не стали возлагать всю ответственность за начало столкновений на возможных заговорщиков.

6 мая 1968 г., отвечая в телеинтервью на вопрос журналиста о том, были ли столкновения спонтанными или организованными, Гримо не дал однозначного ответа. Не отрицая важной роли ультралевых группировок в столкновениях с полицией, Гримо все же склонялся к версии спонтанного взрыва студенческого протеста. Такой вывод он сделал на основании личных наблюдений. В мае 1968 г. Гримо неоднократно покидал командный пункт, пересекал Сену, которая отделяет здание префектуры от Латинского квартала, и вступал в споры с молодежью, давал импровизированные интервью, подбодрял полицейских. Впоследствии, он писал: "Многие стали повторять, что произошедшие в Париже инциденты были спланированы подпольными главарями. Ни я, ни руководители сил правопорядка так не думали, достаточно было попасть в гущу событий, чтобы понять, что они произошли спонтанно"²⁹.

Министр внутренних дел разделял мнение префекта полиции. Он изложил свой взгляд на события в ходе выступления 8 мая 1968 г. в Национальном собрании. Описывая события 3 мая, Фуше указал, что столкновения

между студентами и силами правопорядка начались после того, как полиция приступила к задержанию демонстрантов, занявших внутренний двор Сорбонны. "Это вызвало взрыв бешенства и насилия в Латинском квартале", - заявил министр внутренних дел, объяснив сплочение студентов против полиции "молодежной солидарностью"³⁰. По мнению министра, стремившиеся к насилию группировки стали выделяться среди мирно настроенных студентов уже после 3 мая. Так, например, прошествовав 7 мая по центральным улицам Парижа, руководители ЮНЕФ призвали демонстрантов разойтись, но "три или четыре тысячи человек не последовали этому указанию"³¹. По мнению Фуше, "безответственные элементы возобновили столкновения, тогда как большинство студентов этого не хотело"³². Таким образом, Фуше, как и Гримо, считал первые столкновения студентов и полиции спонтанными, но, затем, по мнению министра внутренних дел, эскалация насилия была спровоцирована зачинщиками, стремившимися к углублению кризиса. При этом, Фуше, как и Пейрефит, не уточнял, какие силы он имел в виду.

Еще 30 апреля муниципальный советник Парижа независимый республиканец Ж. Доминати направил Гримо письменный запрос, спрашивая, "почему полиция, которая так дорого обходится налогоплательщикам, ничего не предпринимает против студенческих демонстраций?". В ответ префект сравнил действия французских сил правопорядка с полицией Берлина, Токио и Варшавы, где также происходили студенческие выступления, сопровождавшиеся жертвами с обеих сторон, подчеркнув, что сдержанность полиции позволяет сохранять контроль над ситуацией³³.

Позиция префекта полиции встречала критику и внутри самого министерства внутренних дел. Так, глава службы контрразведки Ж. Роше обвинил Гримо в том, что именно неэффективное руководство полицией привело к созданию кризисной ситуации. "Столкнувшись с решительными бунтарями, сверхтерпимость тех, чьей задачей было контролировать их и предотвратить распространение беспорядков, привела к осложнению и ухудшению ситуации, которая чуть не обернулась свержением режима", - писал он в адрес Гримо³⁴.

Стремление руководства министерства внутренних дел избегать столкновений полиции с демонстрантами было сопряжено с риском, поскольку манифестации, не встречая противодействия, могли выйти из-под контроля. Например, 7 мая 30-тысячная студенческая демонстрация неожиданно прорвалась к плохо охраняемому мосту через Сену и направилась из Латинского квартала в сторону Елисейских полей. Такой поворот оказался неожиданностью для полиции, которая не успела помешать студентам пройти через весь проспект. К счастью для префекта, студенты не нападали на административные здания, а просто двигались от площади Согласия до Триумфальной арки, распевая Интернационал³⁵. Находившимся во главе кортежа активистам ЮНЕФ удалось сохранять контроль над демонстрантами на протяжении всего шествия по Елисейским полям. "Полиция решила не вмешиваться, чтобы избежать столкновений", - объяснял на следующий день Фуше³⁶.

9 мая 1968 г. министр образования отказался открыть Сорбонну, закрытую 4 мая, что привело к серьезным столкновениям с полицией в ночь с 10 на 11 мая, получившей название "ночь баррикад". 10 мая на демонстрацию протеста вышло около 30 тыс. человек, а вечером в Латинском квартале начали строить баррикады. Сначала полиция лишь наблюдала за возведением около 50 баррикад по всему Латинскому кварталу. Объясняя действия полиции в Национальном собрании 14 мая, Фуше заявил: "Я и префект полиции считали, что чтобы избежать столь нежелательного столкновения, можно пойти на риск и тем самым как можно дольше сохранять шанс мирного разреше-

ния ситуации, чтобы по мере возможности избежать нового столкновения"³⁷. В то время, как студенты на глазах полиции воздвигали баррикады, шли переговоры между университетским руководством и делегацией, в которую вошли лидеры студенческого движения и несколько преподавателей Сорбонны, в том числе Кон-Бендит и сторонник студенческого движения социолог А. Турен. Они требовали у ректора возобновления занятий, вывода полиции из Латинского квартала, а также освобождения арестованных товарищей, хотя это не входило в компетенцию университетского руководства. Однако достигнуть договоренности не удалось. В два часа ночи, после того, как делегация покинула здание Сорбонны, Рош призвал студентов "немедленно прекратить начатый ими ужасный конфликт". Сразу после этого заявления, прозвучавшего по радио, полиция приступила к штурму баррикад. За ночь было ранено 367 человек, из которых 251 полицейский и 102 демонстранта; 54 человека было госпитализировано, 460 арестовано. В ходе беспорядков сожгли 188 автомобилей³⁸. Однако, в эту ночь в Париже не погиб ни один человек. Для министерства внутренних дел и, в особенности, для префекта Гримо, такой результат был особенно важен, поскольку, по его мнению, смерть кого-либо из демонстрантов неизбежно привела бы к нарастанию протестного движения, тогда как кончина представителя сил правопорядка могла бы быть использована как аргумент в пользу "подавления бунта".

После "ночи баррикад" правительство пошло на уступки. Премьер-министр Помпиду, вернувшись 11 мая из поездки в Афганистан, решил удовлетворить требования демонстрантов, распорядился снять полицейское оцепление Сорбонны и пообещал способствовать освобождению арестованных студентов. Эти действия не принесли желаемых результатов. К протестному движению присоединились крупнейшие рабочие профсоюзы: Всеобщая конфедерация труда (ВКТ) и Французская демократическая конфедерация труда (ФДКТ). Вместе с ЮНЕФ они призвали провести 13 мая всеобщую 24-х часовую забастовку и демонстрации протеста по всей стране.

13 мая во Франции встали предприятия, бастовали миллионы рабочих, во многих городах состоялись демонстрации. По разным оценкам, в демонстрации в Париже участвовало от 200 до 800 тыс. человек³⁹. Однако совместное выступление профсоюзов и ультралевых группировок не свидетельствовало об объединении студенческого движения с рабочим.

На следующий день забастовали рабочие на заводе "Сюд Авиасьон" в Нанте. 15 мая рабочие заняли завод Рено в Клеоне. 16 мая забастовки начались на заводах Рено во Флене, Сандувиле и Булонь-Бийанкур, 17 мая перестали работать железные дороги, 18 мая забастовала почта. За несколько дней количество бастующих достигло 7 - 10 млн. человек, из которых около 3 млн. были рабочие⁴⁰.

13 мая полиция по распоряжению премьер-министра сняла оцепление со зданий Сорбонны. Студенты, следуя призыву Соважо, заняли их, чтобы "проводить там как днем, так и ночью в амфитеатрах и аудиториях дебаты о проблемах университета"⁴¹. Студенческое движение было разнородным и не представляло единого целого. Как пишет французский историк Э. Луайе, после 13 мая в нем выделялось три основных течения: "политическое", выступавшее с радикальной критикой системы высшего образования, "несправедливого, репрессивного и тоталитарного общества"⁴²; "реформаторское", в рамках которого разрабатывались проекты преобразования методов преподавания, отношений между студентами и преподавателями, системы оценки знаний; наконец отдельно от них существовало революционное течение, провозглашавшее своей целью сближение с рабочими.

В обстановке разрастания забастовочного движения министерство внутренних дел опасалось совместных выступлений рабочих и молодежи, в первую очередь гошистов, но попытки гошистов сблизиться с рабочими наталкивались на противодействие со стороны коммунистов. 17 мая лидер ЮНЕФ Соважо повел около полутора тысяч студентов на автомобильный завод Рено в Булонь-Бийанкур, но ячейка ВКТ, уже установившая контроль над бастовавшим предприятием, выступила против контактов между бастующими рабочими и студентами и закрыла ворота завода.

Префект Гримо 17 мая советовал премьер-министру избегать решений, "которые могли бы способствовать совместным выступлениям студентов и рабочих, потому что мы не сможем справиться с такой ситуацией"⁴³. Министерство внутренних дел понимало, что вероятность формирования такого оппозиционного фронта низка. На фоне многочисленных забастовок, парализовавших страну, молодежный протест отошел на второй план. Тем не менее, студенты оставались в центре внимания правительства.

После "первой ночи баррикад" в правительственных кругах продолжалось обсуждение причин студенческих волнений. Одним из объяснений стала идея международного заговора, целью которого якобы была дестабилизация ситуации в стране. Министерство внутренних дел рассматривало студенческие волнения не только в контексте деятельности гошистских группировок во Франции, но и выступлений молодежи в других странах. В этой связи министерству было необходимо понять, в какой степени развернувшиеся во Франции события связаны с аналогичными выступлениями за границей: есть ли связь между организациями? Актуальность этого вопроса подогревалась слухами, циркулировавшими в прессе и среди политиков.

Правая газета "Le Figaro" писала, что "зачинщики беспорядков" обладают значительными средствами, на которые выпускают газету. Размышляя об источниках финансирования, журналист делал вывод: "Не исключено, что кто-то за пределами Франции содействуют развитию движения"⁴⁴.

Подчеркивая сходство студенческих волнений во Франции с происходившим в ряде других стран, некоторые политики высказывали предположение, что выступления стали результатом международного заговора. 14 мая премьер-министр Помпиду, выступая в Национальном собрании, заявил: "Очевидно, что в событиях участвуют люди, снабженные значительными финансовыми средствами, экипировкой для ведения уличных боев под руководством международной организации". По его словам, они стремятся "не только вести подрывную деятельность в западных странах, но и чинить беспорядки в Париже". Однако 22 мая премьер-министр по требованию депутатов-коммунистов был вынужден уточнить, что не "выдвигает обвинений против какого-то определенного иностранного государства или правительства". Согласно Помпиду, речь шла о "движениях, получающих указания из заграницы", о которых "у него были сведения"⁴⁵.

Руководство министерства внутренних дел не относилось к числу сторонников идеи международного заговора. Об участии иностранцев в студенческом движении свидетельствовали только найденные на баррикадах зажигательные смеси немецкого производства. Также полиции было известно, что "некоторые гошистские организации получают финансирование из заграницы". Однако, по мнению Гримо, речь шла о незначительных суммах: "Если революционные экстремистские движения получали помощь от международных организаций, к которым они принадлежали, то эти средства обеспечивали им выживание, но никак не процветание"⁴⁶. Кроме того, Фуше знал, что в Париже действует "ячейка немецких студентов, приехавших помочь своим французским товарищам"⁴⁷. Комментируя выступление Помпи-

ду в Национальном собрании 14 мая, Гримо писал в своих мемуарах: "15 мая я не мог ни опровергнуть, ни подтвердить заявления главы правительства, который, кстати, обладал такой информацией от министерства внутренних дел, к которой у меня не было доступа"⁴⁸. В мае 1968 г. министерство внутренних дел не предпринимало репрессивных действий против иностранных студентов, заподозренных в революционной деятельности. Исключением стал лишь Кон-Бендит, о выдворении которого было объявлено 22 мая. Считая выступления молодежи спонтанными, руководство министерства внутренних дел предпочитало сдерживать это протестное движение, а не подавлять его силой.

19 мая в события вмешался президент Франции Шарль де Голль, находившийся с визитом в Румынии с 14 по 18 мая 1968 года. Президент был сильно раздражен волнениями во Франции, в особенности, беспорядками в Латинском квартале. Особо де Голлю не нравилось, что власти идут на уступки бунтующей молодежи. Он вызвал в Елисейский дворец премьер-министра Помпиду, военного министра П. Мессмера и министра информации П. Горса, а также Фуше и Гримо. "Эти хаос и анархия стали невыносимы. Пора с этим заканчивать. Я принял решение. Сегодня очистить Одеон, а завтра Сорбонну", - сказал де Голль⁴⁹. Гримо и Фуше хотели отговорить президента от подобных действий. Судя по дневнику Гримо, они считали, что изгнание студентов может "вызвать крупную демонстрацию студенческой солидарности, которой можно было бы избежать в спокойное время". В тот же день произошла утечка информации о подготовке штурма Одеона. Ссылаясь на то, что студенты готовятся к обороне, Гримо добился от де Голля "переноса, но не отмены операции"⁵⁰. В результате, только в середине июня, когда молодежный протест и кризис в целом пошли на спад, молодежь, занимавшая Одеон и Сорбонну, добровольно покинула эти помещения.

С 20 мая внимание властей было уже всецело приковано к забастовкам. Власти оказались в нерешительности и не могли найти выход из кризиса. 24 мая де Голль выступил с телеобращением. Президент заявил, что происходящие в стране события "свидетельствуют о необходимости преобразования нашего общества, и это преобразование должно способствовать росту участия каждого в деятельности, в которой он занят, и ее результатах". Считая, что "необходимо преодолеть многие преграды на пути к прогрессу", де Голль предложил программу реформ: "преобразовать систему высшего образования", учитывая "реальные потребности страны", "адаптировать нашу экономику к современным национальным и международным условиям". Чтобы провести в жизнь намеченные реформы, президент заявил, что ему необходим "мандат французского народа" и объявил о проведении в июне референдума по вопросу о предоставлении президенту "полномочий на проведение модернизации страны", но не уточнил, какие конкретные шаги он собирается предпринять для их реализации. В случае, если избиратели не поддержат его, де Голль пообещал, что "вскоре оставит свой пост"⁵¹. Таким образом, вынесенный на референдум проект сводился, по сути, к вопросу о личном доверии президенту. Де Голль уже прибегал к подобным действиям в 1958 г., когда путем референдума была одобрена конституция Пятой республики, и в 1962 г., когда на референдум был вынесен вопрос об избрании президента всеобщим голосованием. В обоих случаях большинство избирателей поддержало де Голля. Но "провозглашенные 24 мая принципы были размытыми и не несли срочных решений", поэтому телеобращение президента не остановило забастовочное движение и выступления молодежи⁵². Более того, речь де Голля усугубила кризис.

Вечером 24 мая по призыву ЮНЕФ, ряда гошистских организаций, в частности, "Движения 22 марта", и близкой к ним небольшой ультралевой

"Объединенной социалистической партии" (ОСП), состоялась демонстрация, на которую вышли 25 тыс. человек. В ночь с 24 на 25 мая, названной "второй ночью баррикад", Латинский квартал вновь стал ареной столкновений между полицейскими и молодежью, сопровождавшихся большим числом пострадавших с обеих сторон. Группа молодежи напала на полицейский участок недалеко от Сорбонны, заблокировала выход и подожгла помещение. Если бы не подоспевшее вовремя подкрепление, оказавшимся в безвыходном положении полицейским пришлось бы стрелять по осаждавшим, чтобы самим не сгореть заживо⁵³. В свою очередь, полицейские жестоко избивали демонстрантов на улице и в полицейских участках. Уличные бои были локализованы в Латинском квартале и закончились к 5 утра⁵⁴. За медицинской помощью обратилось около 500 человек, 178 из них были госпитализированы⁵⁵.

В этой обстановке 25 мая между правительством, профсоюзами и представителями патроната начались переговоры, которые принято называть Гренельскими, поскольку заседания проходили в министерстве по социальным вопросам, расположенном на одноименной улице Парижа. Ранним утром 27 мая был согласован окончательный протокол, который предусматривал повышение зарплаты на 7% с 1 июня и еще на 3% с 1 октября 1968 г., увеличение минимума заработной платы на 35%, сокращение рабочей недели на один час, повышение пенсии и ряда пособий, а также выплату 50% оклада за время забастовки⁵⁶. В правительстве надеялись, что с принятием Гренельского протокола забастовочное движение быстро пойдет на спад, и работа будет возобновлена. Но рабочие завода Рено в пригороде Парижа Булонь-Бийанкур, которым генеральный секретарь ВКТ и член политбюро ФКП Ж. Сеги представил протокол, отвергли его и проголосовали за продолжение забастовки.

После отклонения Гренельских протоколов, ЮНЕФ при поддержке ОСП и ФДКТ провел 27 мая на парижском стадионе Шарлети оппозиционный митинг, в котором участвовало 30 тыс. человек. Это была попытка организовать оппозиционное властям движение, не связанное с коммунистической партией, которая не поддерживала организаторов митинга. На следующий день глава оппозиционной Федерации демократических и социалистических левых сил (ФДСЛС) Ф. Миттеран провел пресс-конференцию, на которой заявил: "С 3 мая во Франции нет государства", "нынешнее правительство не способно справиться с кризисом, который оно само спровоцировало"⁵⁷. На случай ухода де Голля в отставку Миттеран предложил образовать временное правительство, заявив, что готов сам возглавить его или поручить это популярному политику, члену ОСП и бывшему премьер-министру Пьеру Мендус-Франсу, а также выдвинул свою кандидатуру на пост президента. При этом, Миттеран не предложил участвовать в правительстве коммунистам. ФКП осудила инициативу Миттерана. 29 мая по призыву ВКТ и компартии по всей стране прошли демонстрации, самая многочисленная из которых состоялась в Париже. На улицы столицы вышло более 100 тыс. человек⁵⁸. Коммунисты призывали к образованию "народного правительства", "отставке де Голля" и продолжению забастовок⁵⁹.

В тот же день стало известно об исчезновении де Голля. Утром 29 мая президент внезапно отменил заседание Совета министров и заявил, что едет в свое имение Коломбе-ле-дез-Эглиз. Но, на самом деле, никого не предупредив, отправился с семьей на вертолете в Германию, в Баден-Баден, где встретился с командующим французскими оккупационными войсками в Германии генералом Ж. Массю, который, как писала газета "Le Monde", "заверил де Голля в лояльности армии". При этом в прессе писали о передвижении танковых подразделений в пригородах Парижа. Власти объясняли появление танков

под Парижем тем, что из-за забастовок на железной дороге некоторые подразделения "были заблокированы на военных базах, где они участвовали в учениях и были вынуждены возвращаться в свои гарнизоны по автодорогам". Сообщения о танках под Парижем нагнетали кризисную обстановку.

Вернувшись во Францию, де Голль на следующий день выступил с радиообращением, в котором представил план действий. Президент заявил, что намерен остаться на своем посту и не будет менять премьер-министра. Он "временно отложил" референдум, объявленный им в речи 24 мая 1968 г., и вместо этого заявил о роспуске Национального собрания. "Если обстановка в стране не стабилизируется, я буду вынужден, чтобы сохранить Республику, воспользоваться согласно Конституции другими средствами, нежели проведением досрочных выборов", - сказал де Голль. Современники увидели в этом заявлении угрозу введения президентом чрезвычайного положения, предусмотренного 16-й статьей конституции Пятой республики, которая позволяет применять военную силу. Главным препятствием на пути к восстановлению порядка в стране де Голль назвал коммунистов. "Франции угрожает диктатура тоталитарного коммунизма"⁶⁰, - заявил он.

Коммунисты осудили заявления президента. "Атака против коммунистической партии предпринята для маскировки стремления де Голля установить свою собственную диктатуру", - говорилось в коммюнике политбюро ФКП. При этом, компартия призвала избирателей участвовать в выборах, "поддержать компартию, воспрепятствовать победе голлистской власти и установить настоящую демократию в интересах трудящихся"⁶¹. Это заявление показало, что ФКП поддерживает объявленный де Голлем роспуск Национального собрания и не намерена срывать выборы.

Выступление де Голля 30 мая 1968 г. стало поворотным моментом кризиса, после которого забастовочное движение постепенно пошло на спад. В тот же вечер в Париже состоялась демонстрация сторонников де Голля. По подсчетам префектуры полиции на улицу поддержать президента вышло около 300 тыс. человек, тогда как организаторы заявляли, что число манифестантов в одном Париже достигло миллиона⁶². Они скандировали: "Де Голль не один!" и "Коммунизм не пройдет!".

Забастовки практически полностью прекратились к середине июня. Студенческое движение также пошло на спад. Однако, в то время, как рабочие прекращали забастовки, добившись в переговорах с патронатом и властями дополнительных уступок, молодежь оставляла занятые ей университетские здания с пустыми руками. Революционные лозунги ультралевых перестали привлекать молодежь, спешившую разъехаться на летние каникулы.

31 мая 1968 г. было объявлено о перестановках в правительстве. Министра образования Пейрефита сменил Ф.-К. Ортоли, до этого руководивший канцелярией Помпиду, пост министра юстиции, который занимал Л. Жокс, перешел к левому голлисту Р. Капитану. Вместо либерально настроенного Фуше министром внутренних дел стал Р. Марселлен, пользовавшийся репутацией решительного и жесткого политика. В 1962 г. он участвовал в создании поддержавшей де Голля фракции "независимых республиканцев" В. Жискар-д'Эстена, и с тех пор занимал различные министерские посты. Как писала газета "Le Monde", Марселлен был "ближе к премьер-министру, чем к главе партии, к которой он принадлежал"⁶³. После назначения Марселлена де Голль сказал в его адрес: "Вот это, наконец, настоящий Фуше"⁶⁴, имея в виду знаменитого министра полиции наполеоновской эпохи Жозефа Фуше, прославившегося своим умением преследовать противников правительства. С назначением Марселлена произошел резкий поворот в отношении министерства внутренних дел к молодежному протестному движению.

Судя по публичным выступлениям Марселлена в мае и июне 1968 г., беспорядки в Латинском квартале в министерстве внутренних дел стали считать не спонтанным проявлением студенческого протеста, а результатом революционного заговора. "Воздвижение первых баррикад в Париже, заготовка бутылок с зажигательной смесью, оккупация помещений, кидание камней в представителей сил правопорядка, поджигание автомобилей - все это было заранее продумано и тщательно организовано", - утверждал Марселлен⁶⁵. В последующие годы он продолжал отстаивать идею о том, что майско-июньские события стали результатом заговора революционеров. "Вот уже несколько лет ряд революционных партий троцкистской, кастристской и маоистской ориентации образовались в нашей стране... Эти революционные группировки сыграли решающую роль в демонстрациях и беспорядках мая 1968 г."⁶⁶, - писал он.

Первой проблемой, решением которой занялся новый министр внутренних дел была высылка иностранцев, принимавших участие в молодежных волнениях. К началу июня 1968 г. дирекция общей информации министерства внутренних дел собрала довольно большой материал о международных связях французских ультралевых группировок и установила, что накануне майских событий во Францию стали съезжаться "иностранные студенты, принадлежащие к революционным организациям", имевшие при себе экипировку для уличных боев: противогазы, строительные каски.

Однако доказательствами существования международной революционной организации МВД не обладало. "Хотя международная, подпольная, централизованная и структурированная организация еще не была раскрыта, наличие связи между группировками различных стран очевидно", - утверждалось в отчете министерства внутренних дел⁶⁷. Более того, вопреки произнесенным с трибуны Национального собрания словам Помпиду о "поступающих из заграницы указаниях", в отчете министерства внутренних дел признавалось, что "участие иностранных элементов не доказывает, что майским кризисом кто-то управлял из заграницы". Отчет министерства внутренних дел ставит под сомнение даже передачу опыта немецкими студентами своим французским друзьям. Там сказано: "иностранные элементы не готовили французских студентов к вооруженным действиям в городе"⁶⁸.

Хотя ни доказательств существования международного заговора, ни даже того, что иностранные организации или активисты оказали влияние на ход майско-июньских событий, а не являлись просто одними из их участников, не было, в начале июня министерство внутренних дел перешло к активным действиям. За период с 24 мая по 20 июня 1968 г. было выслано 183 человека, задержанных за участие "в различных демонстрациях во Франции". 12 июня по инициативе министерства внутренних дел Совет министров принял декрет о роспуске "наиболее активных в течение кризиса революционных движений". В их список вошли 11 группировок, в частности, "Революционная коммунистическая молодежь", "Движение 22 марта", "Федерация революционной молодежи", "Коммунистический марксистко-ленинский союз молодежи" и др. Запрет группировок сопровождался проведением с 14 по 16 июня обысков в штаб-квартирах этих организаций и по месту жительства руководителей, изъятием документов. После роспуска Национального собрания и назначения парламентских выборов было запрещено проведение "собраний в любых общественных местах на время предвыборной кампании"⁶⁹. 12 июня Марселлен направил всем префектам циркуляр с требованием "запрещать любые демонстрации". "Имена восьмидесяти пяти участников революционных группировок, которые могли скрыться заграницей, были сообщены в пограничные службы". Министерство внутренних дел передало в суд "сведения о

всех незаконных действиях, предпринятых против частных лиц, их имущества и государственных зданий". Тем не менее, не было найдено юридических оснований для проведения арестов среди членов ультралевых группировок⁷⁰.

Параллельно с репрессиями шла работа по анализу событий. Для этого 29 мая 1968 г. по инициативе премьер-министра в Дирекции общей информации Парижской префектуры полиции был создан специальный отдел "для изучения всей совокупности информации о происходящих событиях"⁷¹. Ко второй половине июня была подготовлена серия докладных записок о майско-июньских событиях. "Взрыв 3 мая в Латинском квартале стал результатом длительного периода волнений, которые иногда были спонтанными, а иногда у их истоков были экстремистские группы". "Было ли возведение баррикад спланировано или стало результатом стечения обстоятельств?", - поставлен вопрос в отчете. Однозначного ответа на него нет: "Скорее всего, имело место как то, так и другое". Упоминается "конфликт поколений", "озабоченность молодежи своим будущим", "постоянное увеличение количества студентов", "развитие новых экстремистских идеологий". "Сложно дать рациональное объяснение поведению студентов", - говорится в материалах министерства внутренних дел⁷².

По всей видимости, отсутствие однозначной трактовки начала кризиса во внутренней документации министерства внутренних дел свидетельствует о том, что в июне в ведомстве существовали две разные позиции, в отличие от мая, когда и Гримо, и Фуше поддерживали идею ограничения вмешательства полиции в демонстрации. Министр Марселлен обличал революционный заговор, его поддерживали глава контрразведки Роше и начальник дирекции общей информации А. Букуаран, тогда как Гримо объяснял студенческое движение спонтанным протестом.

В июне 1968 г. во Франции прошли досрочные парламентские выборы, на которых победили сторонники де Голля. Впервые в истории Пятой республики одна партия - голлистский "Союз в защиту Республики" получила абсолютное большинство мест в Национальном собрании, завоевав 293 мандата. Вместе с "независимыми республиканцами" Жискар д'Эстена правительственное большинство теперь насчитывало 358 депутатов. Позиции левой оппозиции в парламенте оказались, наоборот, ослаблены. Фракция компартии, насчитывавшая до этого 73 депутата, сократилась до 34, а у Федерации демократических левых социалистических сил осталось всего 57 мандатов против прежних 120. В выборах участвовал и министр внутренних дел Марселлен: сделав лозунг о необходимости решительной борьбы с "революционным заговором" центром своей предвыборной кампании, он победил в первом туре, набрав более 80% голосов избирателей. В июле произошли очередные перестановки в правительстве. Вместо Помпиду премьер-министром был назначен М. Кув-де-Мюрвиль. Марселлен сохранил свой пост и продолжил проводить жесткую политику в отношении студенческого движения, преследуя гошистские группировки, которые продолжали свою деятельность вопреки введенному 12 июня 1968 г. запрету.

Остался на своем посту и Гримо, который считал, что для того, чтобы избежать студенческих выступлений в будущем, необходимо провести реформу высшего образования. 21 июня 1968 г., отвечая де Голлю на вопрос: "Что же будет дальше?", Гримо ответил: "Все будет зависеть от того, будет ли проведена до начала следующего учебного года реформа системы высшего образования"⁷³. Президент положительно оценил действия Гримо во время кризиса. В марте 1969 г. ему был вручен орден Почетного легиона. В ходе церемонии награждения де Голль подошел к супруге префекта полиции и сказал ей: "Я не забуду то, что ваш муж сделал в сложный момент"⁷⁴.

Таким образом в ходе майско-июньских событий 1968 г. в министерстве внутренних дел сосуществовали две противоположные позиции относительно студенческих волнений: умеренная и жесткая. Фуше и Гримо считали произошедший в мае 1968 г. взрыв студенческого протеста спонтанным, а не организованным заранее, и не верили в циркулировавшие в политических кругах и прессе слухи о международном заговоре. Поэтому руководство министерства внутренних дел в мае 1968 г. старалось не подавлять, а сдерживать молодежные волнения. Однако, сменив Фуше на посту министра внутренних дел, Марселлен, выполняя директивы правительства, поддержал то крыло, которое считало, что для восстановления порядка в стране необходимо проводить решительные действия против гошистов: разогнать их группировки и выдворить из страны участвовавших в беспорядках иностранцев. Однако эти меры были приняты, когда протестное движение и без того пошло на спад, в связи с чем нельзя сказать, что они оказали существенное влияние на ход кризиса, завершение которого стало возможным, когда обозначилась тенденция к прекращению забастовок рабочих.

Примечания

1. ПАНКОВ Ю. Н. Трудовая Франция против власти монополий. Майско-июньские события 1968 г. и дальнейшее развитие классовой борьбы. М. 1973; АНДРЕЕВА Е. В. Социально-политический кризис во Франции в мае-июне 1968 года. Автореф. М. 1975; ЗЛОБИН А. А. Жаркие годы в университетах Франции. Левое студенческое движение в странах капитала. М. 1976. с. 101 - 137. ПОСКОНИН В. С. Французская публицистика и историография "красного мая" 1968 г. М. 1982; СМИРНОВ В. П. Франция в XX веке. М. 2001, с. 269 - 274.

2. DANSETTE A. Mai 1968. P. 1971; ABSALOM R. France: the May events 1968. L. 1971; JOFFRIN L. Mai 68: Histoire des evenements. P. 1988; BERSTEIN S. La France de l'expansion. T. 1. La Republique gaulienne. P. 1989, p. 300 - 325; WINOCK M. La fievre hexagonale. Les grandes crises politiques 1871 - 1968. P. 2001, p. 327 - 375; SIRINELLI J-F. Mai 68. L'evenement Janus. P. 2008; ZANCARINI-FOURNEL M. Le moment 68. Une histoire contested. P. 2008.

3. LACOUTURE J. De Gaulle. Le Souverain. P. 1986, p. 664 - 721; ROUSSEL E. Georges Pompidou. 1911 - 1974. P. 1994, p. 218 - 253.

4. PROST A. Histoire generate de l'education en France. T. 4. P. 1981, p. 273.

5. WINOCK M. Op. cit., p. 330.

6. Гошистами (от франц. "гош" - левый) во Франции называют сторонников ультралевых организаций экстремистского толка, преимущественно молодежных. В 1968 г. во Франции насчитывалось несколько десятков гошистских группировок.

7. ЗЛОБИН А. А. Ук. соч., с. 121.

8. DREYFUS-ARMAND G. Les annees 1968, ou la jeunesse du monde. - L'Histoire. 2008, N 330, p. 34.

9. GRIMAUD M. Je ne suis pas ne en mai 1968. Souvenirs et carnets (1934 - 1992). P. 2007, p. 301.

10. Ibid., p. 316, 317.

11. LE CORNU D., MAZUY R. Chronologie des evenements a Nanterre en 1967 - 1968. - Materiaux pour l'histoire de notre temps. 1988, N 11 - 13, p. 135.

12. Compagnies republicaines de securite - подразделения полиции особого назначения, используемые преимущественно во время массового скопления народа: в ходе демонстраций, спортивных мероприятий, фестивалей и т.д.

13. GRIMAUD M. Op. cit., p. 316.

14. Ibid., p. 317.

15. LE CORNU D., MAZUY R. Op. cit., p. 135.

16. GRIMAUD M. Op. cit, p. 317, 401.

17. Цит. по: DANSETTE A. Op. cit., p. 90.

18. Ibid., p. 89.

19. Le Monde. 3.V.1968.

20. GRIMAUD M. En mai, fait ce qu'il te plait. P. 1978, p. 82.

21. DANSETTE A. Op. cit., p. 91.

22. HAMON H., ROTMAN P. Generation. Les annees de reve. P. 1990, p. 454.

23. DANSETTE A. Op. cit., p. 94.

24. Ibid., p. 91.

25. GOBILLE B. L'evenement Mai 68. Pour une sociohistoire du temps court. - Annales. Histoire, sciences sociales. 2008, N 2, p. 331.

26. Le Point. 1.V.2008.

27. Le Monde. 7.V.1968.

28. Le Figaro. 8.V.1968.

29. GRIMAUD M. En mai, fait ce qu'il te plait, p. 102.

30. Journal Officiel de la Republique Franchise (JORF). Debats parlementaires. Assemblee Nationale. 1968, N 27, p. 1603 - 1604.

31. FOUCHET CH. Memoire d'hier et de demain. Au service du general de Gaulle. P. 1971, p. 224.

32. JORF. 1968, N 27, p. 1604.

33. GRIMAUD M. Je ne suis pas ne en mai 1968, p. 319.

34. ROCHET J. 5 ans a la tete de la DST, 1967 - 1972. La mission impossible. P. 1985, p. 60.

35. GRIMAUD M. En mai, fait ce qu'il te plait, p. 127.

36. JORF. 1968, N 29, p. 1776.

37. Ibid., p. 1777.

38. Le Monde. 12 - 13.V.1968.

39. L'Humanite. 15.V.1968; Le Monde. 15.V.1968.

40. VIGNA X. Trois millions d'ouvriers en greve. - L'Histoire. 2008, N 330, p. 50.

41. Le Figaro. 11 - 12.V.1968.

42. LOYER E. Du cote des etudiants. - L'Histoire. 2008, N 330, p. 45.

43. GRIMAUD M. Je ne suis pas ne en mai 1968, p. 325.

44. Le Figaro. 13.V.1968.

45. JORF. 1968, N 29, p. 1771; N 34, p. 2029.

46. GRIMAUD M. En mai, fait ce qu'il te plait, p. 105, 106.

47. FOUCHET CH. Op. cit., p. 234.

48. GRIMAUD M. En mai, fait ce qu'il te plait, p. 104.

49. Цит. по: GRIMAUD M. Je ne suis pas ne en mai 1968, p. 327.

50. GRIMAUD M. Op. cit., p. 329.

51. Le Monde. 26 - 27.V.1968.

52. BERSTEIN S. Op. cit., p. 312.

53. Le Monde. 26 - 27.V.1968.

54. TARTAKOWSKY D. Le pouvoir est dans la rue. Crises politiques et manifestations en France. P. 1998, p. 182 - 183.

55. Le Monde. 26 - 27.V.1968.

56. VIGNA X. Op. cit., p. 50.

57. Le Monde. 30.V.1968.

58. По данным префектуры, в демонстрации участвовало около 100 тыс. человек, тогда как коммунистическая пресса писала, что на улицу вышло 800 тыс. человек.

59. L'Humanite. 30.V.1968.

60. Le Monde. 1.VI.1968.

61. L'Humanite. 30.V.1968.

62. GRIMAUD M. En mai, fait ce qu'il te plait, p. 296.

63. Le Monde. 2.VI.1968.

64. GUILLAUME S. Raymond Marcellin (1914 - 2004). Dictionnaire De Gaulle. P. 2006, p. 727.

65. Le Monde. 29.VI. 1968.

66. MARCELLIN R. L'ordre public et les groupes revolutionnaires. P. 1969, p. 12 - 13.

67. Ibidem.

68. Ministere de l'lnterieur. Direction central des Renseignement generaux (MI DCRG). Mai-juin 1968. Parmi les protagonistes de la crise: les elements de l'extreme-gauche ne dependant pas du P.C.F. P. 11. Centre des Archives Contemporain (CAC), fonds 19820599, art. 89, p. 11.

69. MI DCRG. Mai-juin 1968. Les mesures pour maintenir l'ordre. P. 2. CAC, fonds 19820599, art. 89.

70. GRIMAUD M. En mai, fait ce qu'il te plait, p. 346.

71. Entretien avec Philippe Massoni, commissaire principale des renseignements generaux. Liaisons. Hors serie Mai 68. P. 2008, p. 94 - 95.

72. MI DCRG. Mai-juin 1968. La crise de mai. CAC, fonds 19820599, art. 89.

73. GRIMAUD M. Je ne suis pas ne en mai 1968, p. 352.

74. EIUSD. En mai, fait ce qu'il te plait, p. 326.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - П. А. Кукаркин:

Комментарии: