Мой дед мясник, сохранивший приятные воспоминания о годах военной службы, воспитывал нас в милитаристском духе, учил нас мечтать о военной карьере и упражнялся с нами в церемониальных маршах. В школе нас тоже учили тому, что "Германия превыше всего". С 13 лет я работал у деревенского мясника, затем у мясника же в Готе, потом в Готе на фабрике резиновых рукавов, где я серьезно заболел. По выздоровлении поступил батрачить к зажиточному крестьянину. У него я работал с 4 час. утра до 7 - 8 вечера и получал 100 руб. в год.

После Ноябрьской революции я вступил в союз сельскохозяйственных рабочих. Однако вскоре я уехал в Кассель, где работал на новостройке при локомотивной фабрике. На новостройке работало около 500 рабочих, там был активный заводской совет. Здесь я вступил в союз плотников. Жили мы по 8 чел. в комнате. Мои товарищи по комнате сочувствовали только что организовавшейся КПГ. На стройке я участвовал в забастовке. После Касселя я работал опять в Готе, затем в Темберге, в Эрфурте - все на постройках, принимая активное участие в забастовочном движении.

Незадолго до оккупации Рура я переехал в Оппау, где работал в бетонном обществе "Дикеркоф и Видманн".

До оккупации Рура (февраль 1923 г.) я оставался в этой фирме. В феврале 1923 г. предприниматель сообщил мне, что нам следовало бы забастовать по случаю наступления французов. Мы об'явили национальную забастовку против французов и продолжали получать зарплату в размере 2/3. Я уехал в Тюрингию, куда просил еженедельно высылать деньги. За недельную зарплату я мог купить только 1/2 кг. маргарина. Предприниматель же получал во время нашей забастовки субсидию от государства. Во время этой забастовки я вступил в организовавшуюся в моей деревне местную группу комсомола, состоявшую из 12 товарищей. Вскоре меня выбрали политическим секретарем этой группы. Наша работа состояла в расклейке плакатов, причем мы использовали материал местной партийной группы. В партийной группе было 25 товарищей. Наряду с пропагандистской работой мы вели и политзанятия, принимали участие в партийных собраниях, проводили сами открытые собрания. Осенью 1923 г. у нас было столкновение с политическим партийным секретарем. Ему не понравилась тема намеченного доклада "Задачи пролетариата в будущей гражданской войне".

После подавления гамбургского восстания мы изучали его уроки. С 1923 г. я не находил больше работы на долгий срок; работал то в Эрфурте, то в Готе. С 1927 г. я работал полтора года на фабрике Леуна, затем несколько месяцев на маленьком строительстве. На фабрике Леуна я близко познакомился с боевой деятельностью Макса Гельца и среднегерманского пролетариата. Некоторые из работавших там товарищей принимали участие в качестве гарнизона фабрики в военных действиях и могли нам, молодежи, многое раз'яснить. Когда пришли мартовские дни, мы об'ехали на грузовике вместе с красными фронтовиками и т. Тельманом кладбища селений, расположенных вокруг фабрики Леуна, и возложили на могилы венки с красными лентами. Реакционные сельские власти и церковь отвели нашим павшим товарищам по классу самые худшие места, за кладбищенской стеной, где раньше хоронили самоубийц. В одной деревне трупы погребли на гусином выгоне. На этом месте в марте 1928 г. был поставлен памятник - Ленин со сжатым кулаком, обращенным к фабрике Леуна, центру химической промышленности. Многие тысячи пролетариев с т. Тельманом во главе дефилировали в тот день перед могилами в честь павших.

Условия работы на фабрике Леуна для нас, строителей, были чрезвычайно тяжелы. Работа проводилась аккордно. Не проходило дня без тяжелых или смертельных случаев. Санитарная карета была всегда в движении. Рабочий коллектив, особенно строительные рабочие, был близок к германской компартии. В профсоюзе Мерсебурга мы, оппозиционеры, составляли большинство.

В 1929 г. я работал на предприятии по пропитыванию шпал. Здесь рубленые или пиленые железнодорожные шпалы из России или Польши выгружались из вагонов, складывались в кучу и отвозились для пропитывания в котел. В ноябре 1929 г. я был уволен ввиду недостатка работы.

С 1923 г. я состоял членом комсомола

...Он воспитывал нас в милитаристском духе

Германии. В 1926 г. я вступил в компартию. В заводских партячейках я не работал до 1931 г. С 1931 г. я состою в заводской ячейке. До этого я состоял в местной группе в деревне с тысячей с лишним жителей. После двухлетнего членства в профсоюзе меня выбрали секретарем профсоюза. Мне удалось объединить всех оппозиционных членов профсоюза. Позднее, в 1930 г., мне была поручена организация революционной профсоюзной оппозиции среди безработных. Тут наши усилия увенчались большим успехом. Наш местный комитет был лучшим в отношении сбора членских взносов и самым сильным пропорционально числу жителей в округе. Этот успех об'яснялся тем, что мы при организации РПО¹ пошли правильным путем, Когда осенью 1930 г. в партии закончилась дискуссия за и против РПО, наши предложения к зимнему времени были поставлены на обсуждение безработных.

В то время как многие партийные товарищи еще колебались в вопросе членства в РПО, может быть из страха быть исключенными из реформистских профсоюзов, большая часть неорганизованных безработных уже состояла в рядах РПО. Два раза состоялись демонстрации с требованиями зимних пособий, каждый раз перед зданием муниципального совета. Совет единогласно принял наши требования. Только бургомистр выступил с протестом. Мы добились того, что часть претензий была принята к оплате. Эта деятельность явилась здоровой основой для молодого местного комитета.

В 1932 г. я как кандидат оппозиции получил большинство на выборах правления. В апреле я был исключен из реформистского профсоюза за революционную деятельность. И сейчас, в тяжелые дни победы фашизма, я верю в нашу победу. Комсомол и партия под руководством Коминтерна явились для меня, как и для тысячи других пролетариев, крепкой школой.

¹ Революционная профсоюзная оппозиция.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: