ВОСПОМИНАНИЯ ЛЬВА ТИХОМИРОВА. Предисловие В. И. Невского. Вступительная статья В. Н. Фигнер. ГИЗ. М. - Л. 1927. Стр. X +515.

Заглавие книги не вполне соответствует ее содержанию: помимо воспоминаний Л. Тихомирова в ней помещены и дневники его, занимающие почти столько же места (216 стр.), как и воспоминания (220 стр.). Воспоминания, написанные в девяностых годах¹ , охватывают жизнь автора с детства до возвращения в Россию в 1888 г.; опубликованная в книге часть дневников относится к 1883 - 1895 г.г. Некоторые из содержащихся в книге материалов были не так давно опубликованы в журналах: в VI т. "Красного Архива" были напечатаны воспоминания об эпохе "Земли и Воли" и прошение Александру III (стр. 126 - 169, 177 - 186), в N 7 "Красной Летописи" за 1923 г. - 2 письма к Плеве (стр. 203 - 206). Все остальное появляется в печати впервые.

Воспоминания и дневники крупнейшего теоретика "Народной Воли", превратившегося затем в равностного защитника самодержавия и православия, представляют, конечно, очень большой исторический и психологический интерес. Остановлюсь на них прежде всего, как на историческом источнике. Приступая к той части воспоминаний, которая посвящена "Земле и Воле", Тихомиров подчеркивает, что после многих лет, протекших с того времени, он чувствует себя совершенно беспристрастным, даже почти бесстрастным, не имея ни малейшего желания становиться судьей людей тех времен: "все они люди, и все очень полною ценою расплатились за все, что сделали ошибочного или преступного". "Притом, - прибавляет он, - понятие преступного в политике так условно, так часто сводится к простой ошибке или даже к вопросу об удаче или неудаче". "Я сам, - пишет он, - не хочу даже и учить ничему". "Мне хочется только припомнить, представить себе и рассказать потомству, как было дело", только "оставить материал для суждения об эпохе": "из правдивого рассказа о действительно бывшем можно научиться многому, даже помимо осуждения собственно людей" (стр. 83 - 84). И нужно отдать справедливость автору воспоминаний: его рассказ, действительно, если и не "бесстрастен" (его личное отношение к людям и событиям видно очень определенно), то в общем все же достаточно беспристрастен и правдив, и с той оценкой, которую дает воспоминаниям Тихомирова В. И. Невский, утверждающий, что в них "все почти пристрастно, все - негодование, все - желание очернить прошлое и обелить свое ренегатское настоящее " (стр. XXI), - никак нельзя согласиться. Конечно, его реакционное мировоззрение 90-х годов сказывается постоянно - в отдельных замечаниях, в тоне, в форме выражений, в иронических кавычках и пр., но фактов он не извращает, стараясь дать точное их описание; многих деятелей революционного движения он изображает людьми, достойными всяческого уважения, несмотря на их "заблуждения" и совершенные ими "преступления". Таковы характеристики Чарушина (стр. 58), Аркадакского (64 - 65), Клеменца (стр. 88), Зунделевича (стр. 89), братьев Ивичевичей (стр. 109) и многих других; особенно высокую оценку Тихомиров дает Александру Михайлову, о котором он пишет, что, по своей нравственной силе, Ал. Михайлов далеко превосходил всех знакомых ему революционеров (а он знал их, по его словам, около 1 1/2 тысячи), что он "был истинной душой и творцом той организации, которая зародилась в среде кружка "Земли и Воли" и потом превратилась в "Народную Волю", и что он "мог бы, при иной обстановке, быть великим министром, мог бы совершить великие дела для своей ро-

¹ В предисловии от редакции указаны 1894 - 1898 г.г. (стр. XXXIX), но в примечании Тихомирова к одному из отрывков воспоминаний значится: "писано в 1891 г., май" (стр. 81); в одном из этих случаев, очевидно, опечатка.

дины" (стр. 93 - 96). Даже характеризуя несимпатичных ему людей, - напр. Плеханова (стр. 89 - 93), М. Н. Оловенникову (стр. 114, 309 - 310), Лаврова (стр. 296 - 309) и др. - Тихомиров старается быть об'ективным, тщательно отмечая выдающие черты ума и характера изображаемых им личностей. Богатство фактического материала, яркость и выпуклость характеристик, иногда сочувственных, иногда едких и злых, но всегда содержательных и метких, - все это делает его воспоминания одним из самых ценных памятников мемуарной литературы, относящейся к эпохе народничества.

Очень ценным историческим источником являются и дневники Тихомирова. О "беспристрастии" в дневниках, которые писались под непосредственным впечатлением фактов, часто под влиянием суб'ективных настроений, - говорить, конечно, не приходится; в них много резких оценок, раздражительных выпадов, иногда просто грубой брани (напр. стр. 201, 216, 384, 434 и др.). Но в дневниках беспристрастия вообще не приходится искать: дневники ценны для исследователя либо как непосредственные записи фактов, не предназначенных для чтения других людей и потому более или менее свободные от тенденции, - либо как материал для характеристики автора. Дневники Тихомирова содержат большое количество фактического материала, при чем он пишет преимущественно о том, что его непосредственно окружало, сравнительно редко сообщая о фактах по рассказам других лиц, что придает сообщаемым им сведениям большую степень достоверности. Особенно интересен для историка революционного движения "дневник N 1", относящийся к тем годам, когда Тихомиров был еще тесно связан с революционной средой, и дающий много фактических сведений о русской эмиграции и о ее сношениях с Россией. Нередко он включает в дневник письма к нему разных лиц и черновики своих собственных писем. Большой интерес имеет включенный им в дневник черновик его прошения Александру III о помиловании (стр. 240 - 251), в котором он довольно подробно рассказывает о своей деятельности в "Народной Воле"; это прошение является существенным дополнением к его воспоминаниям, в которых народовольческий период его деятельности (до разгрома партии) остался неосвещенным.

Будучи ценным историческим источником, воспоминания Тихомирова и особенно его дневники являются также ценным "человеческим документом", позволяющим проследить эволюцию автора от "Народной Воли" к "Московским Ведомостям". Крушение всех революционных планов и предприятий, в связи с свойственной Тихомирову пассивностью восприятия внешних впечатлений, вызвало в нем глубокое разочарование в революции и безысходную подавленность настроения, а неудачи личной жизни - безработица, безденежье, болезни, в особенности тяжелая и длительная болезнь любимого сына, - помогли имевшейся у него ранее склонности к суеверию (вера в талисманы, сны, предчувствия, приметы) развиться в болезненную религиозность.

Переходя к приемам публикации, приходится сделать ряд возражений. Прежде всего нужно отметить, что весь материал расположен в порядке хронологической последовательности описываемых фактов, при чем воспоминания и дневники напечатаны вперемежку. Этот прием нужно признать совершенно неправильным. Во-первых, дневники и воспоминания - источники совершенно различного характера, и печатать их нужно непременно отдельно (сначала одно, потом другое). Во-вторых, воспоминания Тихомирова, как видно из предисловия редакции, представляют ряд отдельных отрывков, написанных в разное время, при чем нередко отрывки, написанные позднее, касаются событий более раннего времени и наоборот. Размещая эти отрывки в порядке описываемых событий, редакции пришлось игнорировать время их написания, а между тем при пользовании воспоминаниями, как историческим источником, этот момент имеет, конечно, весьма существенное значение. Мало того, редакция вынуждена была даже разрывать эти отрывки на части, что уже совершенно недопустимо, так как каждый из них представляет более или менее органическое целое. В результате получилась мозаика: сначала напечатана часть тетради N 27, затем целиком тетрадь N 24 и начало тетради N 25, потом другая часть тетради N 27, далее опять часть тетради N 25; затем идет дневник N 1, за ним тетрадь N 26, наконец дневник N 2, составляющий непосредственное продолжение дневника N 1, но оторванный от него тетрадью воспоминаний (стр. XXXVIII, предисловие). Пользование этой мозаикой для исследователя является тем более затруднительным, что не везде имеются точные указания, где кончается один отрывок и начинается другой, а также отсутствуют хронологические даты написания отдельных отрывков. Следует еще указать, что произведенные в дневниках купюры, о которых упоминается в предисловии (стр. XXXIX), за немногими исключениями (стр. 201, 221, 354, 399, 426), не отмечены в подстрочных примечаниях к тексту. Не отмечено также, какие из печатаемых материалов были уже опубликованы ранее; исключение сделано

почему-то только для первого письма Тихомирова к Плеве (стр. 488).

К тексту приложены именной указатель и обильные примечания, составленные В. П. Алексеевым (им же подготовлен к печати и текст). Примечания, редактированные известным знатоком народничества Ш. М. Левиным, обстоятельны и точны; однако, кое-какие неточности в них все же имеются. Так, легенду о "подвиге" Комиссарова (стр. 441) можно уже, кажется, считать окончательно опровергнутой; "Военно-статистический Сборник", издававшийся в 1868 - 1874 г.г. под редакцией Н. Н. Обручева, был посвящен не только "вопросам военной статистики" (стр. 442), но имел очень широкую программу, включавшую и народное хозяйство, и финансы, и политический строй, и народное образование; поэтому-то он и входил в число книг, распространявшихся радикальной молодежью.

Публикуемым материалам предпослано две статьи - В. И. Невского и В. Н. Фигнер. В. И. Невский делает попытку выяснить, социальные причины ренегатства Тихомирова, примыкая в "том случае к Плеханову, который указывал в свое время, что в корне эволюции взглядов Тихомирова лежали основные ошибки народнического мировоззрения. "Социальная природа партии радикалов, - пишет В. И. Невский, - как бы они ни назывались, как бы они революционны ни были, неминуемо, рано или поздно, по мере того как на сцене все больше и больше выдвигался новый носитель революции - пролетариат, должна была вызвать эволюцию вправо, к либералам: ход вещей, неудачи "Народной Воли", наступившая реакция только ускорили эту эволюцию. В эту эволюцию был втиснут и Тихомиров, а личные его свойства и условия его воспитания (духовная среда, отсутствие глубоких знаний и т. п.) доделали все остальное, - превратили его из сомневающегося в ренегата", (стр. XXI). В. Н. Фигнер в своей статье останавливается как раз на этих "личных свойствах" Тихомирова, делая попытку художественного воссоздания пережитого им психологического процесса. "Рассмотрение всей жизни Тихомирова доказывает, - заключает она, - что он был человек безвольный и бесхарактерный: он поддавался влияниям, которые могли поднимать его на высоты или спускать в низины. Это такая почва, на которой могли вырасти всевозможные сорные травы. - Почва была: "можно было ожидать", но на данной почве выросло злокачественное растение - психоз, превративший революционера, республиканца и атеиста в ретрограда, монархиста и ханжу".

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: