Libmonster ID: UA-11518
Автор(ы) публикации: А. П. Скорик

Форсированная коллективизация не только коренным образом изменила экономические отношения на селе и социальный статус казачества, но и с неизбежностью повлияла на традиционный облик казачьих станиц Дона, Кубани и Терека1. Степень трансформации казачьих культуры и быта под влиянием неоднозначных процессов "колхозного строительства" оказалась, без преувеличения, огромной: никогда раньше в жизни казачества не происходило столь серьезных перемен, причем всего лишь за несколько лет. Изменения, обусловленные "колхозным строительством", наиболее заметно проявились во внешнем облике и социальной инфраструктуре казачьих станиц. Они как раз и выступали теми своеобразными "сценическими площадками" (по Ф. Броделю), на которых творилась история казачества Юга России в 1930-х гг., создавали микросреду исторической казачьего быта, составляли пространство времени коллективизации, и потому заслуживают специального рассмотрения.

На протяжении 1930-х гг. казачьи станицы Дона, Кубани и Терека (как, впрочем, и российская деревня в целом) прошли в своем развитии два этапа, в рамках которых господствовали прямо противоположные тенденции культуры и быта. На протяжении первого этапа, который охватывал первую половину 1930-х гг., на селе доминировали негативные тенденции, являвшиеся прямым следствием коллективизации и выражавшиеся в разрушении казачьих станиц. Напротив, во второй половине 1930-х гг., в результате общего организационно-хозяйственного укрепления колхозной системы (а также, в определенной мере, - и в результате кампании "за советское казачество"), в сфере культуры и быта сел и станиц Юга России возобладали позитивные тенденции: заметно изменился и похорошел облик казачьих станиц.

В советской прессе постоянно подчеркивалось, что результатом коллективизации (и в целом политики большевиков) стало разительное улучшение культурно-бытовых условий деревни (в том числе сел и станиц Юга России): создание школ, библиотек, больниц, развитие сети детских дошкольных учреждений. Например, советские журналисты так описывали станицу Вешенскую в начале 1930-х гг.: "теперь в ней: "Дом крестьянина и казака", школа-девятилетка, народный дом, изба-читальня, кооперация - все это обслуживает не только население станицы, но и окрестных хуторов. Казаки и казачки, приезжая на базар, в районную, неплохо оборудованную, амбулаторию, в РИК (райисполком. - А. С.), или, наконец, в магазины ЕПО (Единое потребительское общество. - А. С.), часами стоят на улице, у громкоговорителя, передающего из Ростова-на-Дону и Миллерова последние новости и различные концерты"2.


Скорик Александр Павлович - доктор исторических наук, доктор философских наук, заведующий кафедрой Южно-Российского государственного технического университета. Новочеркасск.

стр. 137

Действительно, коллективизация, имевшая одной из своих задач модернизацию сельских культуры и быта, должна была изменить к лучшему облик казачьих станиц. В конечном счете, указанную задачу реализовали, хотя и далеко не полностью (причем иной раз бездумное стремление к стиранию "различий между городом и деревней" крайне негативно сказывалось на жизнедеятельности сельских сообществ). Однако процессы формирования социальной инфраструктуры казачьих станиц Юга России относятся по большей мере ко второй половине 1930-х годов. В первой же половине десятилетия преобладало не созидание, а разрушение: в казачьих станицах пустели или растаскивались по бревнышку дома "раскулаченных" казаков, вырубались сады, уничтожались или осквернялись церкви3, и т.д.

Разрушение казачьих станиц нередко принимало чудовищные масштабы и самые уродливые формы. Особенно пострадали кубанские станицы в период "слома кулацкого саботажа хлебозаготовок" в 1932 - 1933 годах. В частности, в октябре 1933 г. директор Копанской машинно-тракторной станции Северо-Кавказского края рассказывал на совещании директоров новых МТС, что "станица [Копанская] была большая, но сейчас разрушена"4. И это далеко не единственный пример. Сотрудники ОГПУ 7 февраля 1934 г. направили краевому руководству Азово-Черноморского края "совершенно секретную" докладную записку о состоянии станиц Красноармейской (бывшая Полтавская) и Ленинградской (бывшая Уманская). Состояние станицы Ленинградской оценивалось следующим образом: "внешне станица идет по линии разрушения - заборы, древонасаждения и т.д. беспощадно уничтожаются. Вид станицы за исключением центра - тяжелый"5. Причем, "разрушение станицы особо усилилось, в связи с производством расчетов, так как отсутствие топлива заставляет колхозников изыскивать его на месте в станице (переселенцы печь хлеб при использовании, как топлива - соломы, не умеют, а кизяки и другие виды топлива отсутствуют)"6. Иначе говоря, разрушение станицы являлось не только следствием "слома кулацкого саботажа хлебозаготовок", в ходе которого местные жители депортировались и дома остались без хозяйского присмотра, но и негативных характеристик колхозной системы (колхозы не обеспечивали потребность своих членов в топливе, вследствие чего заборы и постройки разбирались на дрова).

Примерно так же выглядела и станица Ново-Щербиновская Ейского района Азово-Черноморского края. В начале марта 1934 г. сотрудники ОГПУ, ссылаясь на доклад заместителя начальника политотдела Ново-Щербиновской МТС, сообщали краевому руководству о катастрофическом положении в станице. Если раньше, по их словам, Ново-Щербиновская являлась станицей "с большим количеством крупнокулацких хозяйств, с большим количеством саманных и деревянных домов, крытых преимущественно железом, с различными надворными хозяйственными постройками (досчатые сараи, деревянные амбары, скотники, погреба). Все дворы в станице были обнесены досчатыми заборами, усадьбы засажены большими фруктовыми садами и акацией"7. В общем, считалась Ново-Щербиновская богатой и процветающей кубанской станицей. Но в настоящее время, продолжали работники ОГПУ, в станице "жилые дома, надворные постройки и заборы - в массовом количестве разрушаются и уничтожаются". Причем начало разрушению положил никто иной, как станичный совет, который, стремясь пополнить местный бюджет, еще с лета 1933 г. "начал продавать соседним совхозам на слом самые лучшие жилые строения - кирпичные и деревянные дома"8. Совхозы при этом не мелочились и, вместе с домами, крушили и надворные постройки; их примеру последовали и местные колхозы, которые стремились обеспечить себя стройматериалами, а своих колхозников - топливом. И, конечно же, не осталось в стороне местное население: "наконец, дома и хозяйственные постройки в большом количестве разрушаются населением - на топливо, что приобретает массовый характер, так как зачастую виновные не несут никакого наказания"9. Но все это вполне объяснимо, ибо казаки сидели, как рак на мели. Им требовалось как-то выживать.

Здесь необходимо сделать одно пояснение, иначе не до конца будет понятно, почему все эти разрушения производились в таких масштабах. Ведь дом, у которого есть хозяева, по вполне понятным причинам разрушен не будет. Однако в Ново-Щербиновской (как, впрочем, и в Копанской, и в Ленинградской, и в Красноармейской, и во всех других донских, кубанских, терских станицах, да и селах тоже) в

стр. 138

период "колхозного строительства" множество домов остались без хозяев: кто-то был "раскулачен", кто-то выслан, кто-то расстрелян или заключен в тюрьму, кто-то умер от голода, а многие просто бежали из станицы, стремясь за лучшей долей, в города или на производство. Масштабы запустения указываются в одном из документов Азово-Черноморского крайкома ВКП(б), члены которого отмечали в апреле 1934 г., что в крае имеется 26 тыс. пустующих домов, из них "вполне годных для жилья" - 5,1 тыс.10 Стоит ли удивляться, что в перечне районов и станиц, где находились пустующие дома, преобладали районы Кубани, пережившие трагедию "чернодосочных станиц".

"Чернодосочными" (или, как говорили кубанцы, "чернодащатыми"11) сначала рьяные большевики объявили станицы Ново-Рождественскую (Тихорецкого района), Медведовскую (Тимашевского района), Темиргоевскую (Курганенского района), затем - Полтавскую (Славянского района) и Незамаевскую (Павловского района). В целом, с подачи специальной московской партийной комиссии под руководством секретаря ЦК ВКП(б) Л. М. Кагановича (1932 г.) на "черную доску" (в число особо политически неблагонадежных) занесли 15 станиц, - 13 кубанских и 2 донские. В ходе депортаций выселили почти всех жителей станиц Полтавской, Медведовской, Урупской: 45,6 тыс. из общего количества 47,5 тыс. человек. Из станицы Уманской (Павловского района) депортировали 6 тыс. человек. Из других станиц, занесенных на "черную доску", выселили не менее 10 тыс. человек. Итого, по подсчетам Е. Н. Осколкова, депортации подверглись более 61,6 тыс. жителей "чернодосочных" станиц12.

Всего по данным Азово-Черноморского крайкома ВКП(б), в 18 районах Кубани насчитывалось около 19,4 тыс. пустующих домов, а в 8 указанных в списке районах Дона фиксировался лишь 3181 пустующий дом13. Иными словами, разрушение населенных пунктов (в том числе и казачьих станиц) - это прямое следствие "великого перелома".

Любопытно, что, описывая разрушение Ново-Щербиновской, сотрудники карательных органов нашли возможность возложить часть вины на "социально чуждые элементы" из числа местных жителей. Утверждалось, что единоличники, "которые не сеяли колосовых совершенно и не имеют соломы (для отопления), особенно [рьяно] уничтожают постройки". И хотя сотрудники ОГПУ нередко искажали факты, стремясь объяснять те или иные негативные явления, наблюдавшиеся в коллективизированной деревне, происками "кулаков" и "вредителей", сомневаться в справедливости процитированного утверждения не приходится. Дело в том, что отказ единоличников от сева колосовых культур в то время представлял собой повсеместно распространенную тенденцию14. Разумеется, оказавшись без соломы (и не надеясь ее получить на трудодни, подобно колхозникам), единоличникам, действительно, ничего другого не оставалась, как превращать в топливо и использовать для других своих нужд хозяйственные и жилые постройки в станице, где немало домов лишилось хозяев в результате "раскулачивания" и репрессий.

Отмечалось также, что постройки в Ново-Щербиновской разрушает также и вездесущий "контрреволюционный элемент", который, в отличие от прочих категорий населения, делает это "в целях вредительства". "Кулачка" Лузова крушила соседние дома, принадлежавшие "раскулаченным" и высланным "кулакам" Гапону и Крипченко, говоря: "Надо выполнять завет Ленина - старое разрушим до основания, а новое пусть они (коммунисты. - А. С.) построят, как хотят". Подобного рода явления действительно могли распространиться в станице, в которой разрушительный импульс коллективизации проявился с огромной силой. Однако действия станичников, подобных Лузовой, можно объяснить и не как "вредительство", а как проявление народного протеста против безумия коллективизации. Данное суждение тем более правомерно, что нередко "вредительством" объявлялись явно протестные акции крестьян и казаков. Так, "когда единоличнице Лысенко стансовет не дал разрешения продать дом, Лысенко начала со злобой разрушать дом (новый, построенный только 3 года тому назад)", говоря при этом: "Дом мой, что хочу, то с ним и делаю"15.

Вне зависимости от настроений и мотивов действий крестьян и казаков Ново-Щербиновской, демон разрушения, вселенный коллективизацией в их сердца, полностью восторжествовал в станице: "с домов снимаются ставни, рамы, двери, крыши, крыльцо; остаются одни стены. Сараи, навесы, погреба и другие надворные постройки, а также заборы разбираются до основания. Деревья рубятся и сжигают-

стр. 139

ся". "В результате разрушения построек", констатировали сотрудники местного политотдела и ОГПУ, "по всей станице образуются громадные пустыри с остатками разрушенных зданий и. вырубленных деревьев"16. Учитывая, что подобное наблюдалось далеко не в одних только Копанской, Ленинградской или Ново-Щербиновской станицах, сельская местность Юга России в период коллективизации начинала походить на территории, подвергнувшиеся вражескому нашествию.

Дороги на Юге России, подобно домам и населенным пунктам, в период сплошной форсированной коллективизации также пришли в негодность. Например, в мае 1930 г. представители руководства Обливского района Северо-Кавказского края говорили: "по нашему району нет нигде построенных мостов, дороги пришли в негодность"17. Новочеркасский райисполком в начале 1931 г. констатировал, что "одной из самых отсталых и запущенных отраслей в районе является дорожно-мостовое дело"18. Хотя 1 февраля 1932 г. Колхозцентр РСФСР требовал от всех колхозцентров и главдортрансов республики наладить работы по совершенствованию путей сообщения в районах и округах сплошной коллективизации19, это требование в большинстве случаев не выполнялось.

В определенной степени представители власти на местах, сами приложившие руку к разрушению крестьянских сел и казачьих станиц, все же стремились противодействовать деструктивным тенденциям. В частности, в июле 1934 г. Вешенский райком ВКП(б) постановил "выделить комиссию в составе т. Логачева, Чекалина, Лугового для приведения в порядок улиц и построек станицы Вешенской (побелка домов, огорожа, очистка от сорняков, мощение улиц и т.п.)"20. Однако эти действия явно уступали по масштабам и последовательности осуществления стихии разрушения.

Соответственно, в сельских населенных пунктах (в том числе и в казачьих станицах) в период насильственной коллективизации культурно-бытовая сфера чаще всего находилась в состоянии не развития, а упадка или, - в лучшем случае, - стагнации. По отношению к первой половине 1930-х гг. в полной мере применимы унылые признания советских специалистов, относящиеся к предшествующему десятилетию, о том, что "новый быт чрезвычайно медленно внедряется в жизнь деревни"21.

Крестьяне и казаки, привычные к дефициту культурно-бытовых и просветительных учреждений, не особенно переживали по этому поводу (бегство сельской молодежи в города по причине культурно-бытовой неустроенности начнется гораздо позже, лишь в 1960 - 1980-х гг.). Но сторонние поселенцы (а именно, горожане или красноармейцы), волею судеб оказавшиеся в селах и станицах Юга России, испытывали сильный дискомфорт. Показательно в этом отношении письмо красноармейцев-переселенцев колхоза им. Балицкого (станица Красноармейская, бывшая Полтавская), направленное в штаб Северо-Кавказского военного округа 9 июня 1933 года. С гордостью докладывая, что они в основном справились с посевной, красноармейцы сетовали на ограниченность возможностей поднимать свой культурный уровень: "мало у нас книг в наших ленинских уголках, нет радио в ленинских уголках, нет спортивных инструментов и снарядов, ... нет совершенно учебников для партийного просвещения повышенного типа, нет музыкальных инструментов", и т.д.22. Такое же положение наблюдалось практически повсеместно.

Только вторая половина 1930-х гг. ознаменовалась для сел и станиц Юга России последовательной работой по созданию и расширению социальной инфраструктуры. Причем, большой вклад в развитие систем сельского образования, просвещения, здравоохранения, бытового и культурного обслуживания внесло не столько государство, сколько колхозы, которые зачастую на собственные средства строили и ремонтировали школы, библиотеки, избы-читальни, клубы, дома культуры, амбулатории, и прочие подобные заведения.

В результате совокупных усилий государства и колхозов казачьи станицы Дона, Кубани, Терека во второй половине 1930-х гг. заметно преобразились. Стало меньше звучать Ганнибаловых клятв, появилось больше реальных проектов казачьего жизнеустройства. Казачьи станицы постепенно утрачивали свой недавний унылый и разгромленный вид. В них проводилось электричество, создавались школы, библиотеки, клубы и т.д.

Прекрасным примером в данном случае выступает станица Вешенская, для благоустройства которой уже в рассматриваемый период времени многое сделал извест-

стр. 140

ный российский писатель М. А. Шолохов. Современники так описывали в конце 1930-х гг. эту станицу: "возле каждого домика - палисадник, молодые деревца (стволы последних аккуратно выбелены). Сколько мы ни ходили по станице, нигде не видно бесхозяйственных домовладений. Все приведено в образцовый порядок. По вечерам улицы освещаются электричеством. Матовые плафоны (абажуры) заливают молочным светом центральную улицу, площадь, подъезд к театру казачьей молодежи"23.

Бесспорно, что казачьих станиц, подобных Вешенской, во второй половине 1930-х гг. на Дону, Кубани и Тереке насчитывалось немало. Вместе с тем, нет оснований преувеличивать достигнутые успехи в культурно-бытовом обустройстве казачьих станиц. Вопреки благостным публикациям в прессе, ситуация в коллективизированной деревне Юга России менялась к лучшему далеко не столь стремительно, как того хотелось властям. Здесь можно вновь обратиться к статье Н. Мара и А. Бусыгина о громадных положительных изменениях в хуторе Лебяжий, которая "вызвала буквально ярость колхозников", поскольку журналисты уж очень сильно преувеличили степень благоустройства хутора24. Подобные примеры несоответствия розовых иллюзий и неприглядной реальности в казачьих станицах Дона, Кубани, Ставрополья или Терека на протяжении второй половины в 1930-х гг. нельзя назвать и считать единичными25. Как говорится, верим охотно тому, чего желаем.

Например, в 1938 г. первый секретарь Ростовского обкома ВКП(б) Е. Г. Евдокимов назвал Базковский район "отстающим", а районный центр, расположенный в хуторе Базки, "крайне неблагоустроенным". "Оказывается", удивлялся Евдокимов, "атаманы строили лучше нас", а в настоящее время со строительством в районе "дело никудышное". Здесь "имеет место такая практика. Строительного материала нет, и люди ездят в Сталинградский край, покупают дома, а потом перевозят их на лошадях"26.

Строительного материала, особенно леса, катастрофически не хватало не только в Базковском районе. Один из колхозников Мартыновского района в 1938 г. в письме, отправленном в редакцию "Крестьянской газеты", задавал недоуменный вопрос: "почему леса нигде не купишь?" Наивный колхозник полагал, что недостаток досок и бревен является результатом вредительства "гадов-троцкистов, Зиновьева, Каменева, Тухачевского, Бухарина, Рыкова и др., которые давали убытки нашей стране"27. Ему было невдомек, что этот дефицит являлся результатом функционирования плановой экономики, забюрократизированной, неповоротливой и ориентированной исключительно на удовлетворение нужд государства, но не рядовых граждан. Дошло до того, что в мае 1938 г. Ростовский облисполком, "учитывая крайне тяжелое положение со снабжением строительства Ростовской области лесными материалами", постановил "согласиться с предложением Облстройтреста об организации самостоятельных лесных заготовок в Куйбышевской, Горьковской и других областях"28. Кстати сказать, недостаток дерева заставлял колхозников Юга России, как и ранее, использовать в качестве топлива кизяк (высушенный навоз), солому, бурьян29.

Вследствие острого дефицита Леса и цемента в коллективизированной деревне Юга России 1930-х гг. жилье строилось из традиционных материалов и по традиционным методикам. Вот как выглядел обычный дом колхозника казачьих районов Юга России даже в начале 1950-х гг.: "На Кубани, как, впрочем, и на Дону и на Тереке, наиболее распространены два типа строений домов: двухкомнатный и трехкомнатный. Трехкомнатный дом представляет в плане правильный четырехугольник, разбитый внутри на четыре комнаты, из которых одна превращена в сени с отделением для кладовой.

Крыши у домов тростниковые и черепичные, реже из гонта30. Деревянный сруб дома внутри и снаружи обмазывают толстым слоем глины и потом белят... Непременная принадлежность каждой усадьбы - нарядные палисадники с густой зеленью акаций, сирени или же абрикосов, вишни. Возвышающийся над всеми деревьями рядок пирамидальных тополей, растущих на краю палисадника, издалека напоминает колонны и придает станице очень живописный вид"31.

Более того, из-за все того же дефицита стройматериалов, а также вследствие низкой оплаты труда колхозников (не имевших средств для приобретения досок, камня, и т.п.), халатности и невнимания властей к нуждам рядовых аграриев, значительная часть сельских жителей Юга России во второй половине 1930-х гг., как и в начале

стр. 141

десятилетия32, ютились в землянках (блиндажах) и разного рода развалюхах. В частности, в 1937 г. руководство ряда совхозов Ростовской области докладывало, что из-за нехватки жилых помещений ряд семей рабочих вынужден жить в землянках33. Так, руководители Манычского совхоза, существовавшего с 1934 г., печально констатировали: "наши люди, скотоводы, живут в развалинах, землянках и мы зачастую вынуждены убирать [их] из землянок потому, что они разваливаются"; но из-за отсутствия леса построить им новые дома не представлялось возможным34.

Да и дороги на Юге России оставались такой же бедой, как и раньше. Несмотря на принимавшиеся органами власти решения, подобные циркуляру Колхозцентра РСФСР, во второй половине 1930-х гг. дороги выглядели такими же разбитыми и непроезжими, как в период нэпа или в досоветскую эпоху. В начале 1940 г. руководители Аксайского района Ростовской области признавали, что "вопрос дорог и связи - это у нас больной вопрос", что "плохие дороги и мосты гробят транспорт и особенно автотранспорт"35. Поэтому, например, по территории Новочеркасского района Азово-Черноморского края (а затем Ростовской области) почту развозили нередко на самолетах, для чего привлекался авиаотряд при Новочеркасском авиационном институте. Как отмечают исследователи, "почту сбрасывали прямо с легкого почтового самолета над крышами сельсоветов, входивших в Новочеркасский район", а "для того, чтобы авиаторы не ошибались, на крышах стансельсоветов белой краской писали крупными цифрами номер почтового отделения"36.

Таким образом, коллективизация существенно изменила облик казачьих станиц Дона, Кубани, Терека. Если в первой половине 1930-х гг. изменения имели зачастую деструктивную направленность, то во второй, - вследствие оптимизации функционирования колхозной системы, трансформации казачьего быта не только усилились, но и приобрели положительный, созидательный характер. В то же время, несмотря на ряд советских новаций, в исторической бытийности казачества Юга России 1930-х гг. сохранялось и немало традиционных черт, консолидировавших казачьи сообщества.

Казачья станица Юга России стала заметно иной к концу 1930-х гг. и преодолела тенденцию разрушения поселенческих структур. Она практически сохранила привычный казачий облик, хотя и получила новые культурные учреждения, электричество, радио и т.д. Станица как поселение выступила своеобразной "сценической площадкой" по сотворению истории казачества Юга России в 1930-х гг. и составляла микросреду казачьего быта. Поселенческая структура казачьей станицы создавала характерное пространство исторического времени коллективизации и казачьего микромира в южно-российском регионе.

Примечания

1. В этой связи советские авторы справедливо отмечали в конце 1930-х гг. "мы сейчас очевидцы того, как меняют облик ставропольские селения, терские станицы, черкесские и карачаевские аулы" (Наш край (сельское хозяйство Орджоникидзевского края). Вып. 1. Пятигорск. 1939, с. 38).

2. КОФАНОВ П. Земля в походе. - "Наши достижения", 1930. N 4, с. 32.

3. Причем это сознательно подстегивали руководители партячеек колхозов и сельсоветов, как например, в Колундаевском, Кружилинском, Меркуловском сельсоветах Вешенского района (Центр документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИ РО), ф. 36, оп. 1, д. 38, л. 15).

4. Государственный архив Ростовской области (ГАРО), ф. Р-2573, оп. 1, д. 127, л. 14.

5. ЦДНИ РО, ф. 166, оп. 1, д. 114, л. 90.

6. Там же, л. 90.

7. Там же, л. 41.

8. Местные органы власти немало посодействовали разрушению казачьих станиц, используя "кулацкие" дома как строительный материал. Так, в мае 1934 г. в Вешенском районе Азово-Черноморского края решили устроить на базе местной детколонии "концлагерь для уголовно-хулиганствующих элементов примерно на 200 - 220 человек". Президиум Вешенского райисполкома и райком ВКП(б) постановили выделить финансовые средства, рабочую силу и стройматериалы для ремонта и строительства концлагеря, в том числе - продать его начальству необходимое "количество кулацких домов (на ремонт и строительство)" (ЦДНИ РО, ф. 36, оп. 1, д. 39, л. 33).

стр. 142

9. ЦЦНИ РО, ф. 166, оп. 1, д. 114, л. 41 - 42.

10. Там же, ф. 8, оп. 1, д. 31, л. 39об.

11. ГАРО, ф. Р-2608, оп. 1, д. 4, л. 6.

12. ОСКОЛКОВ Е. Н. Трагедия "чернодосочных" станиц: документы и факты. - Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 1993. N 1 - 2, с. 18.

13. Подсчитано по: ЦДНИ РО, ф. 8, оп. 1, д. 31, л. 50об. -52.

14. Подробнее см.: БОНДАРЕВ В. А. Крестьянство и коллективизация: Многоукладность социально-экономических отношений деревни в районах Дона, Кубани и Ставрополья в конце 20-х - 30-х годах XX века. Ростов н/Д. 2006, с. 416 - 420.

15. ЦДНИ РО, ф. 166, оп. 1, д. 114, л. 43.

16. Там же, л. 41 - 42, 43.

17. Там же, ф. 87, оп. 1, д. 24, л. 7.

18. Материалы к отчету Районного Исполнительного Комитета Советов Р. К. К. и К. депутатов на Районном Съезде Советов VII созыва (марта 1929 г. - январь 1931 г.). Новочеркасск. 1931, с. 52.

19. ГАРО, ф. Р-2443, оп. 2, д. 647, л. 41.

20. ЦДНИ РО, ф. 36, оп. 1, д. 39, л. 56.

21. Там же, ф. 5, оп. 1, д. 15, л. 105.

22. ГАРО, ф. Р-1390, оп. 7, д. 442, л. 34об.

23. ЛУЧИНА С. Ф. Мои впечатления о поездке в Вешенскую. В кн.: Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. В 2-х кн. Кн. 1. 1905 - 1941 гг. М. 2005, с. 572.

24. ЦДНИ РО, ф. 9, оп.1, д. 14, л. 245; MAP Н., БУСЫГИН А. Хутор Лебяжий. - "Молот", 1937. 9 октября.

25. Более того, немало хуторов, подобных Лебяжьему, не пользовались благами цивилизации на протяжении последующих десятилетий. Например, в октябре 1943 г. начальник Базковского райотдела гособеспечения семей военнослужащих Шебуняев рассказывал на одном из совещаний, что "есть отдельные населенные пункты в районе, за Доном, в сторону Вешенской. Они были в глухом уголке и даже не видели людей, которые живут в Базках. При поступлении в отдел, я постарался поехать на этот участок. Когда проезжаешь по селу, то детишки и старики выбегали смотреть машину, обрадовались... Немедленно была послана бригада для оказания помощи. Послали 150 экз. гончарной посуды, мыло, спички, папиросы и у них появился какой-то оживленный праздник. Были очень довольны" (ГАРО, ф. Р-4219, оп. 1, д. 6, л. 7).

26. ЦДНИ РО, ф. 9, оп. 1, д. 41, л. 130.

27. Российский государственный архив экономики (РГАЭ), ф. 396, оп. 10, д. 116, л. 229.

28. ГАРО, ф. Р-3737, оп. 2, д. 35, л. 87.

29. Представители органов гособеспечения Мечетинского района и в 1943 г. признавали, что здесь "топливо исключительно местное. Косили бурьян" (ГАРО, ф. Р-4219, оп. 1, д. 6, л. 36).

30. Гонт (от польского слова gont) представлял собой кровельный материал из клиновидных деревянных дощечек с продольным пазом в торце.

31. КОТЕЛЬНИКОВ В. Дон. Кубань. Терек. М. 1950, с. 80.

32. Например, в первой половине 1930-х гг. Белаш, представитель Мокро-Гашунской МТС, расположенной между станицами Зимовниковской и Куберле, жаловался, что Гашун - это хутор, "дворов десятка два с половиной - землянки" (ГАРО, ф. Р-2573, оп. 1, д. 127, л. 44).

33. ЦДНИ РО, ф. 167, оп. 1, д. 55, л. 2, 54; д. 61, л. 161, 162.

34. Там же, д. 61, л. 105.

35. Там же, ф. 24, оп. 1, д. 28, л. 45.

36. КИРСАНОВ Е. И., ПОНИДЕЛКО А. В. Новочеркасск - столица мирового казачества. М. 2008, с. 501.


© elibrary.com.ua

Постоянный адрес данной публикации:

https://elibrary.com.ua/m/articles/view/Казачья-станица-в-1930-е-гг

Похожие публикации: LУкраина LWorld Y G


Публикатор:

Україна ОнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://elibrary.com.ua/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

А. П. Скорик, Казачья станица в 1930-е гг. // Киев: Библиотека Украины (ELIBRARY.COM.UA). Дата обновления: 22.05.2020. URL: https://elibrary.com.ua/m/articles/view/Казачья-станица-в-1930-е-гг (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - А. П. Скорик:

А. П. Скорик → другие работы, поиск: Либмонстр - УкраинаЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Україна Онлайн
Kyiv, Украина
559 просмотров рейтинг
22.05.2020 (1406 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
VASILY MARKUS
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Petro Semidolya
ВАСИЛЬ МАРКУСЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Petro Semidolya
МІЖНАРОДНА КОНФЕРЕНЦІЯ: ЛАТИНСЬКА СПАДЩИНА: ПОЛЬША, ЛИТВА, РУСЬ
Каталог: Вопросы науки 
7 дней(я) назад · от Petro Semidolya
КАЗИМИР ЯҐАЙЛОВИЧ І МЕНҐЛІ ҐІРЕЙ: ВІД ДРУЗІВ ДО ВОРОГІВ
Каталог: История 
7 дней(я) назад · от Petro Semidolya
Українці, як і їхні пращури баньшунські мані – ба-ді та інші сармати-дісці (чи-ді – червоні ді, бей-ді – білі ді, жун-ді – велетні ді, шаньжуни – горяни-велетні, юечжі – гутії) за думкою стародавніх китайців є «божественним військом».
9 дней(я) назад · от Павло Даныльченко
Zhvanko L. M. Refugees of the First World War: the Ukrainian dimension (1914-1918)
Каталог: История 
12 дней(я) назад · от Petro Semidolya
АНОНІМНИЙ "КАТАФАЛК РИЦЕРСЬКИЙ" (1650 р.) ПРО ПОЧАТОК КОЗАЦЬКОЇ РЕВОЛЮЦІЇ (КАМПАНІЯ 1648 р.)
Каталог: История 
17 дней(я) назад · от Petro Semidolya
VII НАУКОВІ ЧИТАННЯ, ПРИСВЯЧЕНІ ГЕТЬМАНОВІ ІВАНОВІ ВИГОВСЬКОМУ
Каталог: Вопросы науки 
17 дней(я) назад · от Petro Semidolya
ТОРГОВО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА ЕС В СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ: УСПЕХИ И НЕУДАЧИ
Каталог: Экономика 
26 дней(я) назад · от Petro Semidolya
SLOWING GLOBAL ECONOMY AND (SEMI)PERIPHERAL COUNTRIES
Каталог: Экономика 
32 дней(я) назад · от Petro Semidolya

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

ELIBRARY.COM.UA - Цифровая библиотека Эстонии

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

Казачья станица в 1930-е гг.
 

Контакты редакции
Чат авторов: UA LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Цифровая библиотека Украины © Все права защищены
2009-2024, ELIBRARY.COM.UA - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Украины


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android