1

История знает немало фактов, когда бурято-монголы выступали с оружием в руках против царизма. Но эти выступления до проникновения капиталистических отношений в Бурято-Монголию происходили неорганизованно, под руководством отдельных феодалов и шаманов. Именно этой неорганизованностью и обгоняется тот факт, что местные восстания подавлялись без большого труда, с присущей царскому правительству жестокостью.

Национально-освободительное движение бурято-монголов приняло совершенно иную форму, когда во гласе движения встала народившаяся национальная буржуазия, создавшая свои политические организации.

В начале XX столетия в Бурято-Монголии возникают: "Союз бурятских учащихся", "Партия прогрессивных бурят", "Общество просвещения бурят", "Улан-туг" (красное знамя) и т. д. Все эти организации выражали интересы национальной буржуазии; впоследствии они вошли в историю бурято-монгольского народа под названием "национал-демократических".

Целью национал-демократизма была организация "Великого Монгольского государства" из всех народов монгольского происхождения, на началах буржуазно-националистического правопорядка. Разумеется, в своей практической работе национал-демократы направляли острие своего оружия только против колониальной политики военно-феодального империализма России, но отнюдь не против местных феодальных элементов. Наоборот, был установлен прочный союз с частью ноенатства и ламством (феодальные элементы).

Ко времени создания национал-демократических организаций бурято-монгольское батрачество было еще малочисленно, а национального промышленного пролетариата и совсем не было.

Возможность проводить свою политику облегчалась для национал-демократов еще и тем обстоятельством, что до 1920 года в Бурято-Монголии не было массовой большевистской организации, которая вела бы за собой широкие слои трудящихся. Отдельные большевики из бурят и большевистские группы, образовавшиеся в 1917 году, не успели развернуть свою работу до того, как советская власть была свергнута, и им пришлось бежать, а частью уйти в глубокое подполье. Благодаря этому национал-демократизм занимал до 1920 года господствующее положение в Бурято-Монголии.

По своему политическому существу все национал-демократы считали себя эсерами. Не даром они блокировались в период гражданской войны с другими мелкобуржуазными реакционными партиями. Не случайно бурятский национальный комитет, организованный после февральской революции и руководимый национал-демократами, писал в 1918 году в центросибирский совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов:

"Центрнацком стоит за привлечение анархистов, максималистов и правых социалистических партий к работе в советах, а посему решительно против агрессивных выступлений советской власти по отношению к буржуазным элементам..."¹ .

Первым шагом национал-демократов по пути к их "великой" цели - созданию "Великого Монгольского государ-

¹ Центральное архивное управление БМАССР, ф. N 21, д. 49 Центрального национального комитета.

ства" - была организация сомонных (сельских), хошунных (волостных) и аймачных (уездных) дум, земских управ и национального комитета в Чите с отделением в Иркутске.

Оформлялись эти организации на совещаниях и общебурятских с'ездах. Все эти мероприятия проводились при советской власти в порядке использования прав, данных декларацией советского правительства о национальном самоопределении. Правда, эти органы самоуправления явочным порядком начали образовываться еще при Временном правительстве, но фактически им признаны не были.

Великая пролетарская революция освободила угнетавшиеся царизмом национальности. Перед национальными организациями Бурято-Монголии открылись широкие возможности. Бурято-монголы получили право создавать государственные организации и укреплять существующие органы самоуправления. Советские органы Сибири всячески поддерживали и поощряли автономистские движения бурято-монгольского народа. По этому вопросу исполнительный комитет совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов Забайкальской области в своем постановлении от 3 июля 1918 года за N 40 говорит:

"I. Признать создавшиеся в процессе революционного строительства и преобразования после Октябрьской революции органы управления и суда бурято-монголов в сомонах (селениях), хошунах (волостях), аймаках (уездах), областях и Центральный бурятский национальный комитет публично правовыми учреждениями советской власти со всеми вытекающими отсюда правовыми последствиями и существующими на территории бурято-монголов автономно.

III. Определение пределов автономии бурято-монголов и формы ее представить решению учредительного с'езда бурято-монгольских совдепов (сугланов) и особой согласительной комиссии из одинакового числа представителей с'езда и областного исполкома..."¹ .

Таким образом, советская власть принимала все меры к тому, чтобы поощрять развитие национальных органов бурято-монгольской автономии. Но исполком, вынеся это решение, полагал, что автономное строительство пойдет по советскому пути, нацдемы же, сначала приветствовавшие решения советских органов по национальным вопросам, понимали их по-своему и не думали поставить свои национальные органы на платформу советской власти. Так например Центральный национальный комитет в своем обращении "ко всем бурято-монголам" от 9 апреля 1918 года писал:

"Нами была выдвинута согласительная формула: признание советской власти при условии сохранения органов земского управления, созыва нового учредительного собрания и установления контакта с союзными державами... Власть советов и учредительного собрания по существу, по духу, для нас мыслится однородной, одинаковой, ибо какое значение могут иметь при 800 членах учредительного собрания 10 - 20% представительства цензовых элементов... С другой стороны, власть советская есть власть не всенародная, что лишает ее внешнего престижа"² .

Как видим, нацдемы предпринимали реальные шаги для соединения в одно целое двух прямо противоположных систем государственной власти - диктатуры пролетариата с диктатурой капитала. Понятно, данная ими "согласительная формула" потерпела поражение, причем нацдемы усиленно подчеркивали, что ответственность за провал падает, конечно, на большевиков.

2

Когда на территории Страны советов началась гражданская война, руководители Национального комитета и Народной думы - нацдемы - встали на сторону врагов советской власти и большевизма. Вся их деятельность была направлена на то, чтобы не допустить советизации своих учреждений. Один из вождей национал-демократизма, Э. Д. Ринчино, писал председателю Народной думы своему соратнику Сампилону:

"Мы, буряты, и только мы сумели по всей России сохранить органы, избран-

¹ Архив БМАССР, ф. N 21, д. 21.

² Цит. по брошюре, изданной в Чите в 1918 году.

ные всеобщим голосованием, мы и только мы не допустили в своей среде анархии и большевистской свистопляски. Теперь мы должны опереться на японцев и Семенова"¹ .

Таково было истинное лицо национал-демократизма.

Повторяем, конечно, нацдемы и их вожди были за гражданскую войну, но за такую войну, которая велась бы против большевизма и советской власти. Однако, чтобы скрыть свою политику от массы трудящихся бурят, они выступали против советской власти весьма дипломатично.

Практически они всячески препятствовали работе советских органов по мобилизации революционных сил против наступающей контрреволюции. Они все время декларировали, что бурято-монголы - нация маленькая, что она ни в коем случае не должна вмешиваться в гражданскую войну, особенно против "народного демократизма" и т. д.

По вопросу гражданской войны с'езд "представителей" бурято-монгольского населения, состоявшийся в Иркутске в апреле 1918 года, вынес такое постановление:

"В деле выполнения этой задачи свою скромную долю с'езд мыслит как самое тесное, деловое сотрудничество со всеми демократическими и революционными организациями нашего края, причем такое сотрудничество, при котором абсолютно исключалось бы участие бурят в гражданской войне, ибо такое участие неминуемо испортит наши добрососедские отношения с теми или иными группами "местного трудового русского населения, расколотого ныне гражданской войной..."² .

Нацдемы открыто говорили о невмешательстве в гражданскую войну и были озабочены тем, как бы не испортить "добрососедские" отношения и деловое сотрудничество с "демократическими (т. е. контрреволюционными, антибольшевистскими) организациями".

Но разговоры о мире и невмешательстве в гражданскую войну были только маскировкой. На самом деле, прикрываясь этими разговорами, они подготовляли население к войне и к вооруженному выступлению против советской власти. Так например, когда исполком советов признал желательным призыв на военную службу бурято-монголов трех возрастов (21 - 22 - 23 лет), Нацком на своем заседании от 29 апреля 1918 года признал постановление исполкома о мобилизации бурят в ряды Красной армии неприемлемым и решил ходатайствовать перед Совнаркомом РСФСР об отмене его и предоставлении бурято-монгольскому народу права на организацию боевых дружин.

Это решение было проведено через заседание с'езда, постановившего: "Организовать при местных организациях боевые дружины "Улан-Сагда". Задачи этих дружин... борьба с национальной контрреволюцией, анархией и грабителями на местах"³ .

Против кого было направлено это постановление и каких "грабителей" имели в виду нацдемы, явствует из их донесения челябинским белогвардейским властям от 20 сентября 1918 года за N 963, где говорится:

"Грабителями и погромщиками большею частью являлись организованные большевистские войска" ⁴ .

"Улан-Сагда" должна была, по замыслу ее организаторов, вести борьбу на местах против большевизма.

Лицо национал-демократизма Бурято-Монголии.

Карикатура Ю. Цишевского.

¹ Архив БМАССР, ф. N 21, д. 5.

² Там же.

³ Там же.

⁴ Там же, д. 19, л. 36.

С другой стороны, организацией "Улан-Сагда" нацдемы хотели избежать мобилизации бурят в ряды Красной армии, укрепление которой означало укрепление советской власти и усиление обороноспособности края.

Чтобы подтвердить наш вывод, мы сошлемся еще на один документ. Э. Д. Ринчино на общебурятском с'езде, состоявшемся в Верхнеудинске, после падения советской власти, 21 ноября 1918 года говорил:

"Центрнацком, а значит и я вовсе не были сторонниками большевистской мобилизации бурято-монголов. Если же бурято-монголы отделались сравнительно легко, то только исключительно благодаря организации "Улан-Сагда", что являлось предотвращением большевистской мобилизации.

Избавление народных масс от насильственной мобилизации в ряды Красной армии является одной из важнейших и существенных заслуг Нацкома и его руководителей перед народом. Сохранением аймаков ввиде островков в море бушующей кругом анархии и междоусобицы Советской России Бурято-Монголия исключительно обязана Нацкому, энергии и дальновидности, решительной тактике и искусной дипломатии его руководителей"¹ .

О том, как встретили нацдемы падение советской власти в Восточной Сибири, красноречиво говорится в протоколе Агинского аймачного (уездного) земского собрания гласных от 6 октября 1918 года, где записано следующее:

"Выразить благодарность председателю Нацкома Ринчино и члену Жамсарано за самоотверженную деятельность по отношению защиты национального управления от покушений советской власти...

Для охраны населения и производства розысков и арестов большевиков, а равно выселения разночинцев и примыкающих к ним лиц из пределов аймака пригласить на продолжительное время отряд охраны, желательно команды хорунжего А. Чистохина..."² .

3

Если нацдемы до прихода белогвардейцев и интервентов выступали против гражданской войны, то после переворота они стали самыми ярыми и активнейшими ее сторонниками. Так например Бурнацком в своем воззвании в августе 1918 года писал:

"Эту трудную задачу в тесном единении с союзниками и совместно с армией свободолюбивых чехов выполняет наше Сибирское временное правительство, выделенное Сибирской областной думой, но наше правительство с успехом выполнит свою задачу только в том случае, если в его распоряжении будет сильная дисциплинированная армия, армия, горячо преданная интересам возрождающейся новой обстановкой жизни Сибири и ее народов.

Если этой армии мы, сибиряки, не сумеем создать, то не будет ни великой свободной России, ни автономной Сибири, ни свободы сибирских народов...

Поэтому ваш Национальный комитет призывает вас, граждане буряты, в первую голову интеллигенцию, не занятую в национальных организациях и школах, записаться через ближайших воинских начальников в добровольную армию Сибирского временного правительства и образовать в ваших хошунах и аймаках национальные отряды и батальоны..."³ .

Из этой цитаты мы видим, что нацдемы не только призывали бурято-монголов участвовать в гражданской войне против советской власти, но пели хвалу чехословацким и японским войскам. Они готовы были продать родину кому угодно, лишь бы победить большевистскую революцию.

О подобных господам Ленин писал:

"Мы всегда говорили, - и революции это подтверждают, - что, когда дело доходит до основ экономической власти, власти эксплоататоров, до их собственности, дающей в их распоряжение десятки миллионов труда рабочих и крестьян, дающей возможность наживать в их помещичьих интересах; - когда, повторяю, дело доходит до частной собственности капитали-

¹ Архив БМАССР, ф. N 21, д. 7.

² Там же, д. 20, л. 168.

³ Бурархив, ф. N 21, д. 4.

стов и помещиков, они забывают все свои фразы о любви к отечеству и независимости. Мы прекрасно знаем, что кадеты, правые эсеры и меньшевики по части союза с империалистскими державами, по части заключения грабительских договоров, по части предания родины англо-французскому империализму побили рекорд"¹ .

Бурятские Керенские, Черновы и Мартовы не отставали от своих русских собратьев - меньшевиков, эсеров и кадетов. Когда были затронуты интересы кулаков, ноенов и лам, нацдемы пошли на союз с интервентами, встали на путь предания своей страны (главным образом японскому империализму). Вот почему они из "невинных агнцев" превратились в воинствующих врагов на другой же день после падения первой советской власти.

Однако организацией отрядов и батальонов нельзя было ограничиться. У нацдемов не было руководящих военных кадров, которые могли бы встать во главе формирующихся национальных белогвардейских частей. Перед ними встал вопрос о создании командных кадров из бурято-монголов. Этот сложный вопрос нацдемы разрешили при помощи своего союзника - кровавого атамана Семенова. Семенов организовал в Даурии так называемую "Школу бурято-монгольских юнкеров". Начальником этой школы и руководителем был назначен один из ад'ютантов Семенова. Нацком и Народная дума комплектовали слушателей в Даурскую школу путем разверстки по аймакам и добровольного набора из рядов националистически настроенной кулацкой молодежи.

Народная дума в своей телеграмме от 19 февраля 1919 года за N 288 на имя Баргузинской аймачной думы писала:

"Срочно принудительно отправить десять наиболее зрелых интеллигентов распоряжение Нардумы зачисления юнкерскую школу снабдив путевками счет Нардумы тчк Положение наше лучше".

Эта телеграмма была послана ввиде циркулярного распоряжения по аймакам. После того как Народная дума убедилась, что в Бурятии нашлось очень мало добровольцев, желающих стать семеновскими офицерами, она встала на путь насильственной мобилизации "зрелых интеллигентов", т. е. людей с "зрело контрреволюционным" мировоззрением.

В этой области кровавый атаман Семенов работал рука об руку с вождями национал-демократов.

Вообще по вопросу гражданской войны расхождения между Семеновым и нацкомовцами не было. У них установилась тесная связь на основе общности интересов борьбы с революцией. Семенов послал своего представителя на общебурятский с'езд для приветствия тех людей, которые чуть ли не прочили его в будущие императоры "Великого Монгольского государства". Тронутый теплыми словами представителя Семенова, общебурятский с'езд, состоявшийся 21 сентября 1918 года в Верхнеудинске, послал атаману приветственную телеграмму буквально следующего содержания:

"Общенациональный с'езд бурято-монголов, выслушав приветствие Вашего представителя, приносит Вам благодарность за помощь нашим беженцам в Монголии, приветствует Вас как стойкого борца с большевиками за государственность и выражает уверенность, что Вы и в дальнейшем не откажете в поддержке наших национальных интересов"² .

Так установился контакт между интервентами, Семеновым и национал-демократами. Стремясь доказать свою преданность контрреволюции на деле, Нацком не постеснялся встать на путь шпионажа и предательства. Например в своем отношении от 19 октября 1918 года на имя читинских белогвардейских властей се писал:

"Центральный бурятский национальный комитет сообщает, что по последним сведениям со времени водворения советской власти в Агинском аймаке организовалась большевистская группа бурят во главе с Болдано Жамсарановым, Цыден Дагдаевым, Доржаб и Будожаб Доржиевыми и Базаром Намсараевым. Все вышеуказанные лица принимали активное участие в раз-

¹ Ленин. Т. XXIII, стр. 158.

² Бурархив, ф. N 21, д. 62.

"Контакт" между интервентами, Семеновым в национал-демократами.

Карикатура Ю. Цишевского.

граблении Цугольского дацана отрядом Каларандашвили.

...В настоящее время все поименованные лица, за исключением арестованного Базара Нажалова, скрываясь от розыска, прибыли в г. Читу, где и проживают. Просьба дать распоряжение об их розыске и аресте"¹ .

Однако атамана Семенова все это еще не удовлетворяло. Политическая линия Нацкома казалась ему слишком демократичной и не удовлетворяющей требованиям черной реакции. Тогда нацдемы пошли еще дальше по пути компромисса и связи с контрреволюцией. Было решено распустить Национальный комитет, не понравившийся Семенову, и образовать почти в том же составе Народную думу² .

Народная дума начала свою деятельность с попытки создания вооруженной силы. В своем обращении к бурято-монгольскому народу тотчас же после общебурятского с'езда она писала:

"Призвать в народные бурятские сагды (слово "улан" - красный - исчезло к этому времени. - Ф. Ш. ) бурят и казаков бурятского происхождения, создав из них первый оплот для защиты нашей родной земли. Призывая благословение премудрого Будды на верность службы дорогой родине всех поступающих в ряды сагды, Народная дума, исполняя свой долг перед отечеством, счастлива приветствовать первых витязей родного края во исполне-

¹ Архив БМАССР, ф. N 21, д. 19, л. 36.

² Читинский национальный комитет был реорганизован в ноябре 1918 года. Вновь возникшая Народная дума не была признана Иркутским отделением Нацкома. Иркутское отделение с тех пор стало называться самостоятельным нацкомом.

ние ими священного долга по защите родной земли для блага и мирного процветания своего народа"¹ .

Это воззвание было только первым шагом. Нацдемы ставили себе целью насильственную милитаризацию массы трудящихся и даже оказачивание всего бурято-монгольского населения. Все эти мероприятия они думали провести при помощи и содействии Семенова. Это видно хотя бы из письма Ринчино к Сампилону:

"Относительно создания военной силы я думаю теперь так: придется использовать Семенова и провести меру принудительно. Без милитаризации масс, повидимому, у нас ничего не выйдет"² .

Массовая милитаризация мыслилась ввиде перехода бурято-монголов в казачество и строительства национальных учреждений по типу казачьих. Но провести мероприятия по милитаризации масс нацдемы не смогли. Широкие массы трудящихся категорически отказалась идти против большевиков.

Характерно то, что трудящиеся массы окончательно отшатнулись от "своих" национал-демократических вождей именно после того, как нацдемы открыто встали на путь семеновщины.

Но это фиаско нацдемы старались компенсировать поддержкой самого атамана Семенова и японских империалистов.

"Создание Центрального азиатского государства на границе Китая в Сибири, - пишет Ринчино Сампилону, - по мнению старого Нацкома, казалось соответствующим интересам Японии. Монголы и другие народы Центральной Азии слишком примитивны и из'едены буддийским клерикализмом и мало годятся как активный материал для создания этого государства. Здесь мы, буряты, наиболее культурная сравнительно нация, сыграли бы и сыграем, повидимому, большую роль. Я думаю, что японцы это вполне правильно учитывают. Если на нас обращают внимание японцы, эти практики до мозга костей, то это не даром, и можно оказать без всякого самообольщения, что мы что-нибудь да значим. Вообще за время революции наше значение и престиж поднялись в высшей степени. Если в общем и приблизительно эти предложения сойдутся с намерениями японцев, контакт наладится сам собой: Япония, значит, и Семенов, поддержат наши автономистические тенденции"³ . Этот документ еще раз подтверждает, что нацдемы, лишившись поддержки народных масс, искали ее у японцев и Семенова. Империалистическая, грабительская политика хищнической Японии оказалась для них вполне приемлемой.

4

Однако делу милитаризации не помог и сам пресловутый атаман Семенов. Широкая масса трудящихся категорически отказалась от мобилизации. В Бохане (для западных бурят) и в Чите (для восточных) были созваны почти одновременно два с'езда, на которых стояли вопросы о мобилизации.

С'езд представителей бурято-монголов Забайкалья состоялся в Чите 22 - 30 октября 1919 года. На нем присутствовали представители Семенова: генерал-майор Мунгалов и полковник Шадрин; позднее пожаловал на с'езд и сам Семенов.

Один из активных участников с'езда, некий Бамба-Цыренов, в своих воспоминаниях пишет: "Атаман Семенов предлагает перевести слова Джембиева (Джембиев в своем выступлении говорил, что пославшее его общество уполномочило его заявить протест против перевода бурят в казачество. - Ф. Ш. ), Выслушав словесный перевод (в смягченной форме) заявления Джембиева, Семенов принимает свирепый вид и заявляет, что теократы (Джембиев был теократом) есть злокачественный нарыв на здоровом теле, что они сторонники большевиков-коммунистов. Затем, возвысив голос, кричит Джембиеву: "Выходи отсюда вон, будешь арестован" - и затем, во время выхода Джембиева из рядов заседания, кричит собранию, что, если собравшиеся здесь делегаты последуют примеру Джембиева, все они, как сторонники красных, будут арестованы. В зале заседания

¹ Бурархив, ф. N 21, коллекции документов.

² Там же.

³ Там же.

замечается переполох, затем Семенов покидает собрание..."¹ .

После приведенных слов неудивительна следующая запись в одном из протоколов:

"Председатель, открывая заседание, говорит, что некоторые делегаты опасаются репрессий за высказанные ими взгляды по поводу перехода в казачество"² .

Как указано выше, предполагалось перевести всех бурят в казачество, главным образом в целях борьбы с усиливающимся к тому времени партизанским движением. Фактически этому вопросу была в основном посвящена вся работа с'езда. Представители Семенова, генерал Мунгалов и полковник Шадрин, и сам Семенов в ультимативной форме настаивали на разрешении вопроса в положительном смысле, прибегая то к угрозам, то к обещаниям.

Между Семеновым и нацдемами по этому вопросу было установлено трогательное единство мнений.

Однако ни угрозы, ни заманчивые обещания не могли поколебать представителей народной массы, твердивших все время, что они не уполномочены самим населением на окончательное решение вопроса и поэтому не могут сказать ни "да" и ни "нет". С'езд раз'ехался, приняв коротенькую резолюцию, рассчитанную на оттягивание вопроса.

Но все же под давлением нацдемов с'езд вынес другое решение, в котором говорилось:

"2. Дать господину походному атаману дальневосточных казачьих войск 2000 всадников сроком службы на шесть месяцев для оказания помощи в деле возрождения родины и восстановления ее могущества..."

5. Просить г. походного атамана о возрождении деятельности Даурской школы прапорщиков для подготовки офицерского состава из интеллигентных бурят...

Просить походного атамана дальневосточных казачьих войск генерала Семенова из призванных бурято-казаков образовать бурятский полк и укомплектовать таковой исключительно бурятами..."³ .

Боханский с'езд представителей западных аймаков, состоявшийся в улусе Бахане 1 - 4 ноября 1919 года, оказался более решительным чем Читинский. Выступившие на с'езде представитель управляющего губернией Яковлев -Турунов и представитель 2-го Забайкальского казачьего полка в Иркутске хорунжий Подойницын требовали от с'езда дать бойцов добровольно, угрожая в противном случае насильственной мобилизацией.

Хорунжий Подойницын прямо признал, что "опыт привлечения бурят в ряды армии добровольцами не удался, но что участие их в деле охраны страны и водворения в ней порядка необходимо"⁴ .

Представители населения категорически отказались дать бойцов в белую армию. Решено было не давать ни одного солдата.

Осталось еще одно средство - насильственная мобилизация бурято-монгольской молодежи в ряды белой армии. Национал-демократы решили встать на этот последний путь с использованием того же атамана Семенова, Но и это средство оказалось непригодным.

Это отмечал впоследствии сам Ринчино:

"Почва для интервенции, - пишет он, - была подготовлена самым наилучшим образом, и бурято-монгольские умеренные демократические слои попали в об'ятия японцев и Семенова, увлекая за собой и часть масс... Бурято-монголы, затертые в самом нутре японо-семеновской интервенции и окруженные со всех сторон погромно-агрессивными элементами местного русского крестьянства, принуждены были подписать своего рода брестский договор с японо-семеновскими интервентами. Но здесь они остались верны общей революционной линии. Когда Семенов издал приказ о мобилизации бурято-монголов, из 4 аймаков Забайкалья 2 аймака категорически отказались дать бойцов"⁵ .

¹ Рукопись хранится в научной библиотеке г. Улан-Удэ в рукописном отделении.

² Бурархив, ф. N 21, д. 55.

³ Там же.

⁴ Там же, д. 57.

⁵ "Жизнь национальностей" N 11 от 28 мая 1921 года, статья Ринчино.

"Трогательное единство". Нацдемы при помощи семеновцев оказывают давление на народных представителей.

Карикатура Ю. Цишевского.

В своем письме Ринчино клевещет на русского крестьянина, "забывая", однако, сказать, что он тогда боролся против своего же народа в угоду интервентам. Кроме того он по странной случайности "забыл" также упомянуть, что провал приказа атамана Семенова был одновременно политическим провалом национал-демократических вождей, в том числе и самого Ринчино, ибо этот приказ был составлен в канцелярии Народной думы.

История дает маленькую справку, прямо противоположную утверждениям Ринчино. Соглашение с японо-семеновскими интервентами было подписано не бурято-монголами, а вождями национал-демократов. И этот договор широкая масса трудящихся, верная общей революционной линии, отвергла. Революционные массы шли, по существу, большевистской дорогой.

Ринчино же пытается доказать, что якобы по их (национал-демократов) настоянию аймаки не давали бойцов атаману Семенову.

5

Не нацдемы и их вожди, а революционная масса трудящихся Бурято-Монголии сумела дать отпор зарвавшимся политическим авантюристам и банкротам. Она не дала увлечь себя в контрреволюционную войну против советской власти. Она понимала, куда ведет линия национал-демократизма, и великолепно сознавала, что концы политической программы национал-демократизма находятся в руках Семенова и японцев, достаточно зарекомендовавших себя как палачи трудящихся за время двухлетнего господства на территории Дальнего Востока. Поэтому революционная масса трудящихся восстала против власти авантюристов и интервентов в 1919 - 1920 годах и рука об руку с революционным пролетариатом под руководством коммунистической партии пошла по пути социалистической революции и вымела из страны всех интервентов и контрреволюционеров, в том числе и вождей национал-демократизма.

Большевистская организация Бурято-Монголии дала совершенно иное направление национально-освободительному движению. Национальный вопрос был разрешен в духе ленинско-сталинского учения, в результате осуществления которого ныне цветет и развивается Бурято-Монгольская автономная социалистическая советская республика.

Но бурятским большевикам разрешение национального вопроса удалось не так-то легко. Как указано выше, до 1917 года в Бурято-Монголии не было массовой большевистской организации. После Октябрьской социалистической революции в улусах (селах) формируются первые большевистские группы, и лишь в начале 1920 года из этих групп складывается большевистская организация Бурято-Монголии.

Только что возникшие большевистские группы борются на местах за власть советов. В Иркутске работает бурятская группа большевиков во главе с тов. Сахьяновой. Эта группа с са-

мого начала своего возникновения боролась с национал-демократизмом и с его идеей бурятской буржуазно-националистической автономии. Особенно острая борьба вокруг национального вопроса развертывается в период первой советской власти в Сибири, когда вожди национал-демократов пытаются использовать национальную политику советского правительства в своих националистических целях.

В последних числах апреля 1918 года был созван упомянутый выше бурятский с'езд в Иркутске. На этом с'езде группа бурятских коммунистов дает бой нацдемам. За четыре дня до открытия бурятского с'езда в газете "Власть труда" была помещена статья лидера группы бурятских большевиков тов. Сахьяновой. Она писала:

"Ни для кого не секрет, что предстоящий губернский бурятский с'езд явится ареной борьбы двух ярко выраженных течений среди бурятской интеллигенции по двум основным вопросам. Во-первых, по общеполитическим вопросам - с момента признания и поддержки власти советов, во-вторых, по национальному вопросу - в связи с конструкцией власти. Отсутствие последовательно-революционных элементов среди бурят давало возможность до сих пор правосоциалистическим националистам монопольно пользоваться инертностью и забитостью бурятских масс для получения санкции своим беспочвенным иллюзиям. Но победоносно развивающаяся революция вербует себе сторонников из среды трудящихся и эксплоатируемых масс бурятской нации. Пробуждается бурятская беднота в лице левых бурятских социалистических групп. Они дадут первый бой правым национал-социалистам на предстоящем бурятском с'езде, чтобы затем перенести эту борьбу в улусы и хошуны...

Перед нами, группой бурятских коммунистов (большевиков), стоит задача большой важности - задача бороться не только за власть советов, но и за III интернационал"¹ .

Примерно ту же мысль высказала она на самом с'езде. Тов. Сахьянова добавляла далее, что бурято-монголы в момент развития социалистической революции не могут отгородиться своими национальными организациями от общего хода революции, а должны, наоборот, смело встать в ряды рабочих и революционной части крестьянства всей страны и вместе с ними строить жизнь "на началах революционного социализма".

Как указано выше, с'езд фактически был кулацким, и им руководили нацдемы. Ясно, что такой с'езд не мог сочувствовать большевикам и советской власти. Предложенная большевистской группой резолюция была отвергнута абсолютным большинством голосов. За резолюцию голосовали несколько человек из бедноты и двое рабочих-бурят Черемховских каменноугольных копей. Большевистская группа демонстративно покинула с'езд, опубликовав декларацию, в которой она констатировала предательство нацдемов и апеллировала к бурято-монгольской бедноте.

Опорой большевистской группы послужили не только улусная беднота и батрачество, но и революционная часть бурятского казачества, только что вернувшаяся с западного фронта и с самого начала Октябрьской социалистической революции вставшая на сторону советской власти. На общем собрании казаков-бурят, состоявшемся 2 февраля 1918 года по вопросу о бурятской автономии, было вынесено следующее решение:

"Зная, что интересы бедноты всех национальностей одинаковы, что только в единении трудящихся всех стран их сила, что буржуазия, отгораживаясь перегородкой национальной автономии, надеется крепче схватить за горло "всю" бедноту, - мы призываем бурятскую бедноту стать крепкой стеной против буржуазно понимаемой "автономии" и создать бурятские советы..."² .

Правда, бурятские большевистские группы еще не совсем ясно разбирались в вопросах национальной политики; это видно хотя бы из того, что нигде не сказано точно о советской автономии, но тем не менее заслугой их было то, что они боролись против

¹ Газета "Власть труда" от 21 апреля 1918 года.

² Газета "Власть труда" N 26 за 1918 год.

той формы буржуазно-националистической автономии, которая проповедывалась нацдемами.

Борьба большевиков на бурятском с'езде была только началом. Впоследствии центр тяжести этой борьбы был перенесен в улусы, на места. Но генеральное сражение было оттянуто ввиду мятежа чехословацких войск. Под ударами об'единенных сил внутренней и внешней контрреволюции в мае - июне 1918 года пала советская власть в Иркутской губернии. Падение советской власти спасло нацдемов от окончательного поражения и дало им возможность оставаться господами положения до 1920 года. Вот почему нацдемы с таким восторгом встретили "свободолюбивых чехов".

Но большевики в подполье продолжали свою работу и готовились к новому наступлению. Первые два месяца ушли на восстановление организаций, на установление связей между ними. Вся работа по организации вооруженных восстаний и партизанского движения велась под руководством Сибирского областного комитета партии, который с свою очередь работал под непосредственным руководством ЦК РКП(б).

В Иркутске сразу же после падения советской власти был создан подпольный губернский комитет партии во главе с тов. Ширямовым. От бурятской группы большевиков в Иркутский комитет вошел тов. М. Н. Ербанов, нынешний секретарь Бурято-Монгольского обкома партии. В 1919 году тов. Ербановым была организована при комитете бурятская секция. В нескольких улусах работали большевистские группы. В улусе Кондое был организован районный комитет партии во главе с В. И. Трубачеевым. Сильная большевистская группа существовала в улусе Бохане такие же группы были в Мольке, в Олари и других местах. В конце 1919 года эти организации подготовили захват власти на местах и установили советскую власть.

Бурятская партийная организация не только оказывала материальную и моральную помощь начавшемуся партизанскому движению, но и сама принимала в нем активное участие. Буряты, группами и в одиночку, уходили в партизанские отряды и организовывались в самостоятельные бурятские отряды. Боханская организация выделила в конце 1919 года кавалерийский отряд под командованием тов. Балтахинова, впоследствии погибшего в борьбе с белобандитами. Такой же отряд был организован Кондойским комитетом.

К началу 1920 г. советская власть была восстановлена в западной части Бурято-Монголии. Восточная часть Бурятии оказалась на территории буферной Дальневосточной республики. Земские управы были в Советской Бурято-Монголии распущены; в начале января 1920 г. был распущен и Нацком.

Бурятские большевики все время вели решительную борьбу с идеей бурятской буржуазно - националистической автономии, проповедуемой нацдемами. Но они, в том числе и автор данных строк, допустили в этой борьбе левацкие перегибы, выдвигая лозунг отказа от всякой автономии. На одном из заседаний бурятских коммунистов в конце 1920 года при Бурятской секции Иркутского губкома была принята резолюция по национальному вопросу, в которой была сделана попытка теоретически обосновать отрицательное отношение большевиков к бурятской автономии. В 1921 году тов. Ербанов ознакомил с этой резолюцией товарища Сталина, который отметил ошибочность решения бурятских большевиков и дал указание немедленно исправить ошибку.

На основе указания товарища Сталина, бурято-монгольская партийная организация изменила свою позицию по национальному вопросу и приступила к организации Бурятской автономной области. В 1923 году, по упразднении ДВР, была организована Бурято-Монгольская автономная социалистическая советская республика.

Бурятские нацдемы при организации автономной республики еще раз попытались использовать в своих интересах национальную политику ленинско-сталинской партии и протащить свои буржуазно-националистические идеи, но они получили должный отпор и с тех пор окончательно сошли с политической арены.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: