(Забастовка на Уссурийской железной дороге в 1919 году)

В Приморье и Приамурье партизанское движение достигло наивысшего под'ема в мае - июне 1919 года. К этому времени партизанские отряды занимали всю территорию Ольгинского уезда, за исключением Сучанской железнодорожной ветки и Сучанского рудника, охранявшихся японцами и американцами. Партизаны приближались даже к подступам Владивостока и производили налеты на владивостокские дачи у станции Океанская.

В этот период, когда Красная армия начала одерживать решительные победы на Уральском фронте, рабочие Владивостока, железнодорожники Уссурийской дороги и КВЖД, рабочие-водники единодушно откликнулись на призыв коммунистической партии и организовали всеобщую забастовку, которая нанесла жестокий удар интервентам и белогвардейцам, парализовав почти на два месяца движение по Уссурийской железной дороге и КВЖД.

Забастовке рабочих железнодорожного и водного транспорта предшествовал целый ряд забастовок рабочих других профессий во Владивостоке, Никольск-Уссурийске, на Сучане и в других городах Дальневосточного края.

Забастовка транспортников дает исключительный образец стойкости и героизма рабочих, продолжавших бастовать в условиях жесточайшего террора и не дрогнувших перед угрозой военно-полевых судов, порок и расстрелов.

1

С падением советской власти на Дальнем Востоке в июне 1918 года свои удары контрреволюция направила в первую очередь против рабочего класса и его авангарда - коммунистической партии. Японцы, чувствовавшие себя хозяевами положения и разместившие 120-тысячную армию на территории от Байкала до Владивостока в целях оккупации Дальнего Востока, стремились уничтожить единственную силу, которая оказывала стойкое сопротивление интервентам, - большевиков и идущих за ними передовых рабочих и беднейшее крестьянство.

Под крылышком оккупантов и их ставленников буржуазия повела наступление на рабочий класс. Забастовки подавлялись вооруженной силой; рабочих, участвовавших в них, предавали суду, расстреливали. Профсоюзы, проявлявшие революционную активность, разгонялись, руководители арестовывались. Тюрьмы на Дальнем Востоке были переполнены лучшими Представителями рабочего класса.

Калмыков, Семенов, Унгерн в своих застенках и "поездах смерти" выполняли задания своего хозяина - японской военщины.

В особенно тяжелом положении находились корейцы и китайцы, составлявшие значительный процент рабочих на Дальнем Востоке. Тяжелое экономическое положение этих рабочих усугублялось усилившимся национальным гнетом.

Наилучшей иллюстрацией национальной политики белогвардейщины и японских империалистов являются факты кровавых расправ с корейскими и китайскими рабочими при малейших их попытках к организованному сопротивлению.

Так например в 1919 году в целях "поднятия производительности труда" на рудники был послан карательный японо-белогвардейский отряд, который перепорол всех китайских рабочих, а некоторых расстрелял. После этого

часть китайских рабочих ушла в партизанские отряды.

Не лучше, впрочем, обращались и с русскими рабочими, обвинявшимися в большевизме.

Командовавший американской военной экспедицией на Дальнем Востоке генерал Гревс приводит следующий характерный факт расправы японской военщины с железнодорожниками имевший место на станции Сивягино 27 июня 1919 года.

"Пятеро русских были приведены к могилам, вырытым неподалеку от железнодорожной станции. Им были завязаны глаза и приказано стать на колени у края могил со связанными назад руками. Двое японских офицеров сняв верхнюю одежду и обнажив шашки, начали рубить жертвы. И в то время как каждая из жертв падала в могилу, от трех до пяти японских солдат добивали ее штыками, испуская крики радости"¹ .

В августе 1919 года на раз'езде 734-й версты Амурской железной дороги японский отряд избил поголовно всех железнодорожных рабочих; двенадцать же китайских рабочих загнал в баню и сжег там живыми.

Аналогичные этому случаи были далеко не единичны.

Но несмотря на невиданный белый террор большевикам удалось во Владивостоке удержать в своих руках руководство как в центральном бюро профессиональных союзов, так и в отдельных союзах.

Умело сочетая экономические требования с политическими, профессиональные союзы под руководством партии в течение весны и лета 1919 года провели целый ряд забастовок на предприятиях, особенно важных для интервентов и их ставленников.

31 марта 1919 года во Владивостоке по инициативе металлистов забастовали рабочие военного порта и Минного городка, отказываясь выполнять военные заказы и требуя повышения зарплаты. 1 апреля к бастующим присоединились рабочие целого ряда других предприятий. Для руководства забастовкой был создан "Об'единенный стачечный комитет".

В ответ на забастовку последовал ряд репрессивных мер со стороны белогвардейских сатрапов. Комендант крепости отдал приказ: "Союзы закрыть, а председателей и секретарей выслать в 24 часа за пределы крепости".

Однако несмотря на все преследования апрельская забастовка продолжалась в течение целого месяца и нанесла огромный ущерб колчаковскому тылу. Стачечный комитет писал, что в ответ на забастовку "власть ответила репрессиями, какие не снились романовским опричникам".

В мае 1919 года на Сучанских рудниках подпольной большевистской организацией была проведена политическая забастовка сучанских шахтеров и железнодорожников. Целью забастовки был подрыв экономической базы колчаковского тыла. Забастовка походила под лозунгом "Ни одной тонны угля Колчаку". Она длилась около двух месяцев и создала большие затруднения в деле снабжения желез-

Партизан-рабочий Николо-Уссурийской ж. д.

¹ Гревс "Американская авантюра в Сибири", стр. 180 - 181. М. Военгиз. 1932.

Японские интервенты во Владивостоке. 1919 г.

ных дорог углем. В конце забастовки значительная часть рабочих, около 400 человек, ушла в партизанские отряды Ольгинского района.

Но особенно большое значение в деле дезорганизации белогвардейского тыла сыграла, всеобщая забастовка рабочих железнодорожного и водного транспорта в июне 1919 года. Величайшая заслуга большевистских организаций Приморья заключается в том, что они сумели сочетать партизанскую борьбу, в основном направленную на разрушение путей сообщения (взрывы мостов, разбор пути, спуск поездов под откос), с полной остановкой движения рабочими-транспортниками. Безудержный террор, обрушившийся на рабочих, не сломил сопротивления. Больше того: к забастовавшим присоединились рабочие ряда других отраслей производства; забастовка приняла, действительно, всеобщий характер и длилась довольно продолжительное время.

Первыми забастовали рабочие Уссурийской железной дороги. Поводом послужило увольнение 58 рабочих и служащих Владивостокского депо за принадлежность к большевистской организации, за службу в Красной армии и агитацию против администрации. Увольнения были произведены по представлению следственной комиссии во главе с инженером Железняковым.

В ответ на эти увольнения центральное бюро профсоюза железнодорожников направило к верховному уполномоченному генералу Хорвату телеграмму с требованием аннулирования работы следственной комиссии Железнякова, улучшения материального положения всех служащих дороги, создания примирительных камер и т. д. В телеграмме указывалось, что "в случае неудовлетворения пред'явленных требований к 8 часам утра 3 июля забастовка неизбежна".

2 июля еще до получения ответа забастовали рабочие временных железнодорожных мастерских (2 тысячи человек), а также рабочие судостроительного завода и военного порта.

3 июля забастовка перебросилась в Никольск-Уссурийск, где под руководством местной партийной организации забастовали рабочие депо и службы тяги.

11 июля забастовали судовые команды, не получившие желаемого ответа на пред'явленное их союзам требование о повышении оклада на 108%. К ним присоединилась затем судовая администрация.

Участие моряков завершило забастовку всех видов транспорта. Таким образом, армия Колчака не могла получать ни снаряжения, ни амуниции, ни боеприпасов.

Партизаны Дальнего Востока в кольце интервентов.

VII съезд советов Амурской области. 1919 г.

Забастовка вызвала смятение и ярость в лагере интервентов и белогвардейцев. Союзное командование во главе с японцами потребовало применения самых жестоких мер против стачечников.

2 июля Хорват выпустил обращение к железнодорожникам, которое заканчивалось призывом: "Остановитесь, железнодорожники! Я верю, что вы немедленно приступите к своей работе и удержите своих товарищей забывших долг перед родиной, от осуществления их преступного замысла и избавите их от кары по закону о военном положении, которое я вынужден об'явить на Уссурийской железной дороге, дабы правительственная власть была во всеоружии в борьбе с изменниками и предателями, которые сеют среди вас смуту и подстрекают к анархии"¹ .

В этот же день был издан приказ, объявлявший Уссурийскую железную дорогу на военном положении.

Особенно опасна была для Колчака забастовка работников Доброфлота.

В шифрованной телеграмме из Омска командующему войсками член колчаковского правительства Окороков предлагал "ввиду необходимости безотлагательного выхода "Ставрополя" в случае отказа судового состава исполнить приказ, предать таковой военному суду".

2

В своем донесении от 17 июня председателю Совета министров в Омске генерал Хорват сообщает, что "железнодорожная забастовка, вспыхнувшая на станции Владивосток и перебросившаяся на станцию Никольск-Уссурийск, протекла во Владивостоке крайне вяло, а в Никольск-Уссурийске продержалась всего два дня, причем была также неполной. Забастовка погасла постепенно, не вызвав ни одного дня полной остановки поездов"² . Эти успокоительные сообщения по начальству не соответствуют, однако агентурным донесениям тому же Хорвату и тем жестоким мерам, которые

¹ Б. архив канцелярии верховного уполномоченного на Д. В. генерала Хорвата.

² Б. архив канцелярии верховного уполномоченного на Д. В. генерала Хорвата.

применялись для подавления забастовки.

В том же сообщении говорится: "Найденные прокламации указывают на то, что забастовки на Дальнем Востоке проводятся старыми большевистскими организациями, стремящимися использовать неудачи на Западном фронте, для того чтобы поднять дух приверженцев советской власти и внесением неурядиц возбудить всеобщее недовольство населения против правительства".

В противоречии с первыми строками своего сообщения генерал Хорват дальше констатирует, что "пропаганда эта имеет успех вследствие чрезвычайного вздорожания и несоответствия получаемых окладов..."

В этом сообщении, несомненно, верно одно: забастовкой действительно руководил Дальневосточный комитет РКП (б).

В одной из прокламаций от 13 июля 1919 года Дальневосточный комитет РКП (б) обращается к трудящимся со следующим призывом:

"Мы призываем вас всеми силами поддерживать наших бастующих товарищей. Помните, что каждый день забастовки убивает силы буржуазных наймитов, мешает им перебрасывать на фронт оружие и людей, дает возможность держаться и здесь, в области, нашим восставшим братьям. Каждый день Приморской забастовки есть тяжелый и непоправимый удар для противника"¹ .

Колчаковские сатрапы на Дальнем Востоке использовали все известные им средства для подавления забастовки: предание военно-полевому и прифронтовому суду, аресты, порки, расстрелы. Бастующих увольняли в массовом порядке: за время забастовки было снято с работы свыше двух тысяч рабочих. Семьи бастующих выселялись из квартир, бастовавших же насильно отправляли в колчаковскую армию.

Вслед за об'явлением Уссурийской железной дороги в полосе отчуждения, а также Владивостока и Никольск-Уссурийска на военном положении генералом Алексеевым был издан приказ о мобилизации железнодорожников на военную службу.

Согласно приказу, неявившиеся в 3-дневный срок для зачисления в ряды армии "подлежат преданию прифронтовому военно-полевому суду. Уволенные служащие должны освободить занимаемые казенные квартиры"² .

Рабочие не дрогнули и перед этой угрозой и в подавляющем большинстве в колчаковскую армию не пошли. Начались облавы по рабочим кварталам. 13 июля во Владивостоке было схвачено, арестовано и направлено в воинские части 800 железнодорожников.

Несмотря на невиданный террор рабочие держались стойко.

Вопреки заверениям Хорвата, что забастовка в Никольск-Уссурийске продолжалась только два дня, один из его генералов, Колобов, сообщает из Николъска: "Забастовка продолжается - арестовано четыре агитатора-забастовщика. Прошу разрешить предавать военно-полевому суду через 24 часа. Есть основания предполагать не-

Генералы Хорват и Гайда. Карикатура Кукрыниксы.

¹ Крайархив, д. N 1. Хабаровск.

² Б. архив канцелярии верховного уполномоченного на Д. В. генерала Хорвата.

посредственное общение забастовщиков с красными в ближайших сопках"¹ .

Железнодорожников ловили охранка и колчаковская милиция. Под угрозой расстрела их заставляли вести поезда. Интересно сообщение начальника Краевой милиции Мельгунова, занимавшегося поимкой рабочих:

"После принятого приема извлечения машинистов из частных квартир удалось захватить машиниста М., который несмотря на пятикратный вызов не являлся. Вопреки его желанию он был посажен мной на маневровый паровоз под наблюдением, с предупреждением о расстреле в случае порчи паровоза.

В тот же день, в 6 час. утра, мной с патрулем захвачен на чердаке помощник машиниста Кузьма Куженко, который по возрасту подлежит призыву по случаю забастовки"² .

Несмотря на все эти меры железнодорожное движение все же не налаживалось. В сообщении начальника Уссурийской железной дороги от 14 июля генералу-лейтенанту Колобову говорится: "С маневренной работой неудовлетворительно. На Первой речке работал ночью всего один маневренный паровоз. Маневренная работа вообще налаживается плохо: то нет исправных паровозов, то нельзя сформировать паровозную бригаду; есть машинист - нет помощника или наоборот; на перевозах продолжают работать частью солдаты"³ .

В одном из донесений начальника отделения по охране дорог сообщается, что машинисты конвоируются солдатами.

Забастовка железнодорожников сопровождалась соответствующими действиями партизан: разбирались железнодорожные пути, взрывались мосты, спускались под откос поезда. Благодаря действиям партизан 13 июля на 172-й и 209-й верстах Хабаровской линии произошло крушение поезда N 302 и японского броневика⁴ .

В донесении начальника Уссурийской железной дороги от 25 июля генералу-лейтенанту Колобову сообщается: "25 июня около 6 часов обнаружено, что разобраны оба пути на 89-й версте"⁵ .

В донесении тому же Колобову от 28 июня передается: "26 июня в 3 часа на 86-87-й версте, следуя по Владивостокскому пути, потерпел крушение поезд N 35... Причина схода: был разобран путь. Сильно пострадавших людей нет, получило несколько человек незначительные ушибы... На том же перегоне Барановский раз'езд - 89-я верста был разобран и Никольский путь.

В 1 час 30 минут был начат обстрел на станции Мучная. Перестрелка между красными и японо-русскими войсками продолжалась два часа; пострадавших нет"⁶ .

О положении на дороге в последних числах июля лучше всего говорит сообщение начальника Уссурийской железной дороги от 24 июля:

"На перегоне Никольск - 89-я верста был разобран путь. Поезд N 35 дошел до 94-й версты и возвратился обратно на 89-ю версту...

На перегоне Озерная Падь - Дубининский красными взяты инструменты из казарм и разобран путь. Положение еще не выяснено. Поезд N 4 стоит в Никольске. Депо Пограничная с полуночи не выпустило ни одного паровоза в сторону Никольска вследствие забастовки...

23 июля, около 4 часов, на раз'езд Дубининский пришли 10 человек вооруженных красных, обыскали служащих, ища оружие, какового не нашли. Взломали кассу, похитили 111 рублей и разбили телеграфный аппарат, который заменен в 15 часов..."⁷ .

Несмотря на необычайный террор по отношению к бастующим железнодорожникам, белым и интервентам довольно долго не удавалось наладить нормальное движение на Уссурийской железной дороге.

Вплоть до последних чисел июля железнодорожный транспорт нахо-

¹ Б. архив канцелярии верховного уполномоченного на Д. В. генерала Хорвата.

² Там же.

³ Там же.

⁴ Там же.

⁵ Там же.

⁶ Там же.

⁷ Там же.

Военное судно интервентов, обстреливавшее русское побережье Дальнего Востока. 1919 г.

дился в состоянии дезорганизации. Поддерживалось только частичное движение поездов, причем машинисты и поездная прислуга работали под конвоем колчаковских солдат. Но даже частичное движение поездов нарушалось действиями красных партизан, оперировавших в районе железной дороги.

Забастовка закончилась в самых последних числах июля. Закончилась она так же организованно, как и была начата, и эта организованность еще раз подтверждает то громадное влияние, которое имели большевики, руководившие забастовкой среди рабочих Уссурийской железной дороги.

Но радость белых и интервентов в связи с окончанием забастовки была преждевременна. Еще до окончания забастовки на Уссурийской железной дороге началась забастовка на КВЖД.

3

Забастовка на КВЖД также носила ярко политический характер и проходила под лозунгом - не допустить движения военных грузов в помощь Колчаку. Забастовкой руководила Харбинская большевистская организация. Железнодорожники пред'явили администрации КВЖД экономические требования, неисполнение которых и послужило формальным предлогом к забастовке.

Управляющий дорогой Лачинов в сообщении генералу Хорвату от 21 июля писал:

"От профессионального союза мастеровых и рабочих получил бумагу, что произошла стихийная забастовка, для прекращения которой необходимо выполнение следующих 7 пунктов: 1) уплаты жалованья по курсу иностранной валютой; 2) уравнения прав поденных; 3) отмены принудительных сверхурочных работ и оплаты их, когда они проводятся по желанию, в двойном размере, ныне уплачивающихся в полуторном; 4) приема обратно администрацией уволенных членов союза, считая службу непрерывной; 5) исполнения требования уссурийцев от 3 июля; 6) уплаты за дни забастовки; 7) не оказывать на бастующих репрессий".

19 июля в главных харбинских мастерских не вышли на работу русские и китайцы, как поденные, так и штатные. В тот же день забастовали рабочие мастерских и депо на станциях Цицикар и Пограничная. 22 июля забастовала электрическая станция главных мастерских. 25 июля днем прекратили работу паровозные бригады, а также все остальные депо и рабочие

службы тяги по линии КВЖД. 27 июля к бастующим железнодорожникам присоединились рабочие судоходства.

Администрация дороги во главе с инженером Лачиновым и председателем Технического совета американцем Стивенсом приняла все меры к "мирному" улаживанию конфликта. Но все эти меры, как сознается в своем донесении управляющий дорогой Лачинов, ни к чему не привели. Забастовка разрослась, и к 25 июля движение поездов остановилось.

Стивенс добивался урегулирования конфликта путем частичного удовлетворения экономических требований рабочих.

Ввиду того что рабочие, в особенности китайские, отказывались принимать сибирские дензнаки, администрация пыталась путем разных манипуляций (частичная оплата китайских рабочих царскими дензнаками) разбить единый фронт русских и китайских рабочих.

Но попытки администрации произвести раскол потерпели полное фиаско.

Выдача части зарплаты царскими дензнаками ничего не дала. Согласно сообщению управляющего дорогой Лачинова, "китайцы заявили, что деньги должны быть хорошие, без дырочек, каковое требование явно неисполнимо, ибо все романовские деньги старые..."¹ .

Когда об'явление о 100-процентной прибавке рабочим также не дало желательных результатов, администрация дороги 25 июля вывесила об'явление, предлагая возобновить работу не позднее 26 июля. "Невыход на работу, - гласило об'явление, - повлечет увольнение без уплаты за дни забастовки".

Ни китайские, ни русские рабочие не сдались на посулы администрации. Наоборот: забастовка приняла всеобщий характер.

Тогда за подавление забастовки взялась военная охрана дороги, находившаяся в ведении генерала Плешкова. Еще до об'явления забастовки генералом Плешковым и хорватской жандармерией был разработан проект из'ятия большевиков из среды железнодорожников.

Плешков действовал самым решительным образом: предавал суду руководителей забастовки, увольнял всех забастовщиков со службы, выселял их из железнодорожных квартир и т. д.

27 июля он опубликовал воззвание, в котором взывал к патриотическим чувствам рабочих и служащих и квалифицировал забастовку как удар в спину белым армиям и как государственную измену, грозя расправиться с преступниками по законам военного времени² .

Высший технический совет 31 июля выпустил со своей стороны воззвание за подписью американского инженера Стивенса, в котором предлагал немедленно вернуться на работу и давал обещание "рассмотреть жалобы служащих и найти справедливое для них решение".

Но вмешательство Союзного технического совета равно как и приказ генерала Плешкова об увольнении забастовщиков, предании их суду и призыве на военную службу не прекратили забастовки.

Забастовка все росла и из Харбина распространилась на узловые станции КВЖД: Хайлар, Хандохедзы, Бухеду и другие.

22 июля забастовочным комитетом была выпущена прокламация на китайском языке, призывавшая китайских рабочих не идти на уступки и требовать жалованья исключительно старыми деньгами.

В своих секретных сводках агенты охранки полковник Протопопов и капитан Геберлейн вынуждены признать тот громадный авторитет, которым пользовался Стачечный комитет в глазах рабочих. В секретном донесении капитана Геберлейна сообщается: "Настроение рабочих до получения ответа управляющего дорогой выжидательное. Тактика их всецело будет зависеть от приказания Стачечного комитета"³ .

¹ Б. архив канцелярии верховного уполномоченного на Д. В. генерала Хорвата.

² Б. архив канцелярии верховного уполномоченного на Д. В. генерала Хорвата.

³ Там же.

Другой охранник, полковник Протопопов, доносит: "На станции Пограничная забастовка продолжается. На общем собрании постановлено 28 июля на работу не выходить. Телеграмма генерала Плешкова оповещена всем. Настроение рабочих и служащих тяги такое, что они всецело подчиняются Харбинскому комитету, готовы приступить к работе в любое время что распоряжению последнего"¹ .

В выпущенной русско-китайской рабочей организацией прокламации рабочих призывали дружно стать на защиту своих прав против японских оккупантов и буржуазного правительства Колчака. Рабочим предлагалось не принимать сибирских денег, так как "дни Сибирского правительства сочтены".

На китайцев это воззвание, по свидетельству Геберлейна, произвело огромное впечатление.

К этому времени начались аресты руководителей забастовки, но большинство из них не удалось поймать, так как они скрывались.

Генерал Плешков издал распоряжение о выселении из квартир 16 семей руководителей забастовки.

Но рабочие не сдавались. Дорога продолжала бездействовать.

Забастовщики к прежним требованиям присоединили новое - освобождение арестованных за участие в забастовке.

7 августа генерал Плешков издал приказ о введении в полосе отчуждения железной дороги военного положения, аналогичный приказу, изданному Хорватом в связи с забастовкой на Уссурийской железной дороге. Перечень репрессий за участие в забастовке включал также пункт о предании бастующих военно-полевому суду.

Согласно положению, русские власти не имели права учреждать военно-полевые суды в полосе отчуждения. Белые, однако, нашли выход.

Со станции Пограничная по линии КВЖД двинулся броневик под командой полковника Враштеля; ему сдавались арестованные руководители забастовки. Враштель вывозил жертвы на русскую территорию и там расправлялся с ними. Таким образом в руки Враштеля попали Красницкий, Кузнецов и ряд других товарищей.

Попытки военной и гражданской администрации дороги пустить поезда встречали вооруженное сопротивление со стороны бастовавших. Управляющий дорогой Лачинов в своих донесениях называет ряд случаев обстрела поездов "забастовщиками-большевиками", взрыва железнодорожного пути и т. д.

Приезд полковника Враштеля с карательным поездом, жестокие репрессии и арест отдельных руководителей забастовки побудили Стачечный комитет издать распоряжение о прекращении забастовки.

Союзный технический совет во главе с инженером Стивенсом всячески поощрял репрессивные меры, применявшиеся к бастующим. Приводим характерное письмо Стивенса по поводу требования освободить арестованных забастовщиков. Письмо без даты, написано приблизительно в десятых числах августа:

"Положение с забастовкой медленно улучшается. Движение пассажир-

Трупы рабочих, зверски замученных белогвардейцами на Дальнем Востоке. 1919 г.

¹ Б. архив канцелярии верховного уполномоченного на Д. В. генерала Хорвата.

ских поездов почти нормально. Поведение вожаков забастовки вызывающее: они отказываются начать работы ранее освобождения арестованных. Я не могу одобрить такое освобождение из-под ареста: это будет признаком слабости. Сообщите председателю комитета, что если русские власти недостаточно сильны, я уверен, что китайские власти окажут вооруженную поддержку. Сейчас как раз время. Законное применение вооруженной силы разрешит вопрос..."¹ .

Как же держались китайские власти в отношении забастовки? Имеющиеся материалы свидетельствуют о помощи, оказанной китайскими военными администрации дороги. Из сообщения генерала Плешкова явствует, что 1 августа, после долгих переговоров, получено согласие генерала Гао на оказание содействия в деле охраны служащих дороги, желавших стать на работу, и в ограждении дорога от нападения хунхузов.

Отношение Японии к забастовке на КВЖД со всей яркостью характеризует противоречия в лагере империалистических держав, проводивших интервенцию на Дальнем Востоке.

Япония, преследовавшая свои собственные цели, не была заинтересована в охране железнодорожной магистрали, находившейся под контролем американцев. Наоборот: она всячески стремилась усугубить беспорядок на КВЖД с тем, чтобы вытеснить оттуда американцев. Японцы натравливали хунхузские отрады, которые нападали на железнодорожные станции (Пограничная, Хандахэдзы), обстреливали поезда и т. п. Приведение дороги в неработоспособное состояние было выгодно для японцев, которые рассчитывали использовать создавшееся положение и прибрать дорогу к своим рукам.

* * *

Июльско-августовская забастовка 1919 года на Уссурийской железной дороге и КВЖД свидетельствует о подлинном большевистском руководстве Дальневосточного комитета РКП (б) и забастовочного комитета Уссурийской железной дороги, сумевших увязать железнодорожную забастовку с партизанским движением, парализовать железнодорожное движение почти на месяц, несмотря на неслыханный белый террор и кровавые репрессии и значительно затормозить посылку вооружения и амуниции на колчаковский фронт. Забастовка свидетельствовала о громадном влиянии и авторитете большевистской партии среди пролетариата Дальнего Востока, показавшего подлинные образцы пролетарской стойкости и солидарности.

¹ Б. архив канцелярии верховного уполномоченного на Д. В. генерала Хорвата.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: