Автор: Павел ГОЛУБ


КРОВАВЫЕ РАСПРАВЫ НАД СИБИРЯКАМИ

Павел ГОЛУБ, доктор исторических наук, профессор

Получив свыше такой карт-бланш, исполнители приказа окончательно распоясались. В исполнители выдвигались самые верные сатрапы диктаторского режима. Так, главным усмирителем партизан Енисейской и части Иркутской (Нижнеудинский уезд) губерний "верховный правитель" назначил ген. Розанова. Имя этого генерала осталось в памяти сибиряков как символ тупой жестокости. Упомянутый эсер Колосов, свидетель деяний ген. Розанова и его подручных, вспоминает: "С появлением их на сцене начались в Красноярске черные дни и страшные ночи. О том, что тогда происходило, я могу говорить как близкий свидетель, день за днем переживавший эти крестные муки на красноярской Голгофе" 161 .

Из штаба Розанова один за другим исходят драконовские распоряжения: от 26 марта - о расстреле на месте без суда за "преступления", перечисленные в обязательном постановлении штаба, или о предании нарушителей его военно-полевому суду; от 27 марта - о введении крепостной повинности для населения по охране железнодорожной магистрали с суровыми карами за каждое крушение на дороге, вплоть до предания военно-полевому суду и смертной казни; от 28 марта - о введении института заложников и т. д. В последнем распоряжении Розанова указывалось: "Тюрьмы полны вожаками этих убийц. Начальникам гарнизонов городов вверенного мне района приказываю: содержащихся в тюрьмах большевиков и разбойников считать заложниками. О каждом факте, подобном вышеуказанным, доносить мне, и за каждое преступление, совершенное в данном районе, расстреливать из местных заложников от 3 до 20 человек. Приказ этот ввести в действие по телеграфу" 162 .

И конвейер расстрелов заработал. В Ачинском гарнизоне 6 мая были расстреляны 7 заложников, 23 июня - 12 заложников 163 . В Красноярске 10 мая расстреляли 9 заключенных (во главе с Я. Боградом), 14 июня - 8 человек (Г. Пекаж и др.) 164 . И это лишь маленькая часть тех, кого по приказу Розанова отправили на Голгофу. По свидетельству Е. Колосова, многие из расстрелянных не имели никакого отношения к организации партизанского движения. "Списки расстреливаемых составлялись в штабе Розанова. На расстрел брали ночью. Обреченных к расстрелу везли связанными в телеге по окраинным улицам города на гору, к кладбищу. В телеге их заставляли ложиться и покрывали сверху брезентом. При расстрелах разыгрывались потрясающие сцены. Большинство умирало спокойно, мужественно. Наутро на место казни, которое было всем известно, так просто все это делалось, приходили родственники казненных, разрывали наскоро засыпанные могилы и искали трупы близких людей. Мне известны случаи, когда находили" 165 .

Другой свидетель, член ЦК партии эсеров Д. Ф. Раков, находившийся в то время в колчаковском застенке, в письме на волю сообщал, что только в Красноярской тюрьме было расстреляно 49 заложников, в том числе не только большевиков, но и эсеров. "В тюрьме, - писал Раков, - воцарился неописуемый ужас. Начались самоубийства, массовые отравления заложников. Усмирение Розанов повел "японским способом". Захваченное у большевиков селение подвергалось грабежу, мужское население ими выпорывалось поголовно или расстреливалось: не щадили ни стариков, ни женщин. Наиболее подозрительные по большевизму селения просто сжигались. Естественно, что при приближении розановских отрядов по крайней мере мужское население разбегалось по тайге,


--------------------------------------------------------------------------------
Продолжение. Начало в NN 7, 8, 9.

--------------------------------------------------------------------------------
невольно пополняя собой отряды повстанцев" 166 .

Тем временем три дивизии чехословаков с артиллерией, бронепоездами и даже самолетами, польская дивизия карателей, тысячи румын, итальянцев и латышей, а на Дальнем Востоке - американский корпус и три японские дивизии развернули истребительную войну против партизан и повстанцев. Интервенция обернулась к населению "Колчакии" своим жестоким ликом. Вина за причиненные ею колоссальные человеческие жертвы и огромные материальные разрушения ложилась на "верховного правителя" и Сибирское правительство, призвавших на русскую землю иноземные войска. Что касается колчаковских карательных отрядов, то они в общей массе карателей составляли меньшинство. Так, в одной из главных карательных операций - в наступлении против Степно-Баджейской партизанской республики было задействовано 5 войсковых групп из чехословаков, итальянцев и прочих интервентов общей численностью 25 тыс. человек, и командовали ими иностранные офицеры. И только одна, 6-я группа, состояла из русских солдат и офицеров численностью 2800 человек во главе с войсковым старшиной Розановым. Общее руководство операцией взял в свои руки начальник 3-й чехословацкой дивизии полковник Прхал. Позже ген. Жанен, отвечая на выпады колчаковских министров против чехословаков, вразумлял одного из них (Сукина): "Если бы чехословаки не были дислоцированы в центральной Сибири, она бы взбунтовалась, магистраль была бы перерезана, и мы не были бы здесь и не говорили бы об этом в Омске" 167 . Колчаковскую диктатуру подпирали и защищали главным образом иностранные штыки, что наглядно подчеркивало ее антинациональный характер.

Итак, в колчаковском тылу открылся "второй фронт". С апреля 1919 г. штабы чехословацкого корпуса, польской дивизии, а также Главный штаб колчаковской армии начали печатать оперативные сводки с этого фронта. Они документально подтверждают нараставшие изо дня в день масштабы и ожесточение войны против патриотов, ее зверский характер, проявлявшийся в убийстве, искалечении и пленении десятков, а то и сотен партизан в каждой операции, проводившейся почти ежедневно на всем протяжении Сибирской магистрали, в разграблении и сожжении десятков, а затем и сотен деревень. Собранные воедино, эти документы являют собой потрясающий обвинительный материал против интервентов и колчаковской диктатуры. К сожалению, сложилось так, что этот материал выпал из поля зрения историков и в назидание потомкам не представлен.

Драматическую картину разворачивавшейся в колчаковском тылу войны режима против восстающего населения представляет записка, составленная в штабе Сибирской армии (май 1919 г.). Командующий армией чешский ген. Гайда, уже начинавший фрондировать против Колчака, вручил записку адмиралу в собственные руки. В ней указывалось: "Отряды повстанцев принимают довольно крупные размеры: если раньше были выступления небольших партизанских групп в 20 - 50 человек, то теперь приходится читать об отрядах в 2000 - 5000 человек. В Кустанае общее количество восставших считалось до 10 000 человек. О напряженности, которой иногда достигают их действия, можно судить по следующим данным. В течение двух недель Амурская железная дорога не функционировала, так как была занята повстанцами. Японская сводка говорит, что только в районе д. Спасской Амурской области произошло 30 восстаний за полтора месяца. С 18 марта по 3 апреля, по чехословацкой сводке, отмечено 57 нападений только на район ст. Тайшет... Отряды как в том случае, когда они оперируют партизанскими набегами (порчей железнодорожных путей, нападениями на посты и т. д.), так и при массовых выступлениях, по-видимому, не только не встречают себе активного противодействия, но скорее даже поддерживаются местным населением: благодаря этому удается наносить иногда крупный урон посылаемым против них правительственным и союзным войскам и легко скрываться и рассеиваться. При усмирении обычно страдают не столько сами повстанцы, сколько местное население, иногда совершенно не участвовавшие в восстаниях лица...

Обычно все восстания объясняются влиянием большевистских агитаторов, группирующих вокруг себя бывших красноармейцев. Бесспорно, большевистские и сочувствующие им элементы появляются на сцене каждый раз, как только возникают волнения, стремясь придать им направление борьбы "за власть Советов". Но, во-первых, требует объяснения, каким образом эти агитаторы могли приобрести влияние среди сельского населения, так недавно горячо приветствовавшего свержение их власти (?). Во-вторых, в ряде случаев можно указать на мотивы восстания, не имеющие ничего общего с большевизмом... Встречаются сообщения и заявления, подобные слышанному на ст. Камышет от захвативших ее "красных": "Мы не большевики, мы крестьянский союз, боремся против Колчака, плетей и податей".

Все это заставляет думать, что мы имеем дело с явлением иного порядка, чем инициируемые большевистскими агентами мнимые восстания, и надо искать более глубоких и общих корней развивающихся на территории Сибири событий" 168 .

Что ж, авторы записки, как говорится, зрели в корень. Среди них, разумеется, были и те, кто основательно приложил руку к перевороту, и прежде всего сам Гайда, но они в отличие от Колчака и его окружения своевременно увидели, что бессмысленный и беспощадный террор может обернуться для режима столь же беспощадным отпором со стороны населения. В записке отмечалось, что вопреки декларациям правительства на местах господствует безграничный произвол: "а) практикуются телесные наказания, отмененные задолго до октябрьского переворота и не применявшиеся даже в последние годы царского режима... б) имеется много случаев расстрелов без суда и следствия, оставшихся безнаказанными... в) многочисленные случаи арестов, административной высылки и продолжительного заключения без предъявления обвинения лиц, совершенно не причастных к большевизму, а иногда и лиц, известных своей борьбой с большевиками, популярных среди общества..." 169 .

Авторы записки предлагали, пока не поздно, тушить пожар народных выступлений другими мерами, прекратить порки, аресты, расстрелы, восстановить свободу организаций, отменить цензуру, созвать Учредительное собрание и т. п. Но принятие этих предложений означало бы для колчаковского режима перестать быть самим собой. И диктатор продолжал с маниакальным упорством идти по трупам и крови патриотов навстречу своей погибели. Что касается ген. Гайды, то он вскоре был смещен со своего поста, уволен с русской службы, лишен воинского звания и наград, на что Гайда ответил в ноябре 1919 г. организацией антиколчаковского мятежа во Владивостоке.

Тем временем война на внутреннем фронте разгоралась. Ее самым горячим местом стал участок Сибирской магистрали Ачинск - Красноярск - Канск - Нижнеудинск. Здесь на север и на юг от нее карательные войска чехословаков, итальянцев и румын, а также колчаковцев с марта по середину мая 1919г. ежедневно вели разрозненные операции против партизан. Как следует из оперативных сводок штабов чехословацкого корпуса и Главного штаба колчаковской армии, почти в каждой из этих операций усмирители убивали по 50 - 100 и более партизан, грабили и сжигали многие деревни. Вот одна из сводок колчаковского штаба за 15 мая: "8 мая большевистские банды перешли в наступление тремя группами; первая - на Христо-Рождественское, вторая - на Абан (отстоящие на 60 - 65 верст севернее Канска) и третья - на ст. Тайшет. Атаки и обходы первой группы противника нашим отрядом, расположенным в Христо-Воздвиженском, и подошедшими резервами все были успешно ликвидированы.

Вторая группа противника повела наступление на Абан с трех сторон. Средняя колонна противника, переправившись через р. Абан, стала накапливаться на берегу. Открытием мельничной плотины и затем ударом стрелков противник был сброшен в реку, одних трупов противника на берегу насчитывается до 80, не считая утонувших и раненых; захвачено 13 винтовок и 23 дробовика. Другие две колонны противника, из которых одна была конная, также были отброшены, захвачено нами 33 лошади. Общие потери противника на фронте Христо-Воздвиженская - Абан не менее 300 человек. Третьей группе противника сначала удалось захватить ст. Тайшет, но затем ударом чехословацкой части, поддержанной батареей и броневиком, группа противника была разбита и отброшена к северу с потерей 100 убитых, 15 пленных и более сотни винтовок и разного снаряжения" 170 .

Убедившись, что разрозненными рейдами партизан не победить (рассеянные в одном месте, они объявлялись в ряде других), каратели решили крупными силами повести наступление на два главных очага повстанчества - Степно-Баджейскую и Тасеевскую партизанские

стр. 61


--------------------------------------------------------------------------------
республики. Наступление началось 15 мая, его план был разработан в штабе 3-й чехословацкой дивизии под руководством начальника дивизии полк. Прхала. 21 мая штаб Иркутского военного округа доносил в главную квартиру Колчака в Омск: "По сведениям чешского командования, в наступлении южнее полотна железной дороги в районе Маганское - Ирбейское принимают участие части 3-й чехословацкой дивизии, рота итальянцев и отряд войскового старшины Розанова. Операцией руководит начальник 3-й чешской (дивизии), находящийся в тесной связи с генерал-лейтенантом Розановым. Штаб 3-й (чешской дивизии) расположен на ст. Камарчага. Операции чешских, русских и итальянских войск развиваются успешно" 171 .

Каратели рвались к Степному Баджею буквально по трупам партизан и местных жителей, оставляя за собой выжженные и разграбленные селения. Ровно месяц партизаны вели неравные упорные бои с карателями, доходившие зачастую до рукопашных схваток. В разгар боев каратели предъявили патриотам ультиматум - сдаться. Но последовал категорический ответ - "Нет!". Он был адресован "живодеру Розанову". От имени партизан ответил Объединенный Совет крестьянских и рабочих депутатов Красноярского и Канского уездов. В ответе говорилось: "Говорить с грабителями, поджигателями и насильниками женщин и девиц мы считаем низким и позорным для себя. Говорить с разбойниками и палачами трудового крестьянства можно только посредством наших винтовок и пулеметов, отобранных у трусливой опричнины, продавшейся капиталистам. Вы отлично знаете (как знаем это и мы), что победа наша обеспечена, и как утопающий хватается за соломинку, так вы хватаетесь за последнее средство: хитрость, ложь, лицемерие и зверство. Помните, что этому никто из крестьян не поверит и этим вы не установите "правопорядка". Вы отлично знаете, что в Сибири 42 крестьянских фронта, но тем не менее называете нас красной бандой... Напрасно... Прелесть вашего правления и порядка известна всем от мала до велика. История отметит это на своих страницах и даст ценный материал для будущего поколения" 172 .

Однако противостояние сторон было крайне неравным. По сведениям штаба карателей, силы партизан насчитывали 6 - 7 тысяч бойцов, в том числе только 2500 вооруженных, при 9 пулеметах, командующий - прапорщик Кравченко. Против них наступала группировка регулярных войск интервентов и колчаковцев численностью 25 000 солдат и офицеров, имевших в избытке самое современное вооружение, полученное от союзников. Патриоты могли противопоставить им лишь силу духа, волю сражаться за свою свободу до последнего вздоха. Но на этом этапе верх одержали каратели. И 15 июня столица южноенисейской армии партизан село Степной Баджей пало. Новоявленные гунны ликовали.

Командир чехословацкого корпуса г. Сыровой, вполне довольный палаческой "работой" своих подчиненных, специальным приказом выразил 3-й дивизии благодарность за... тысячи убитых и искалеченных сибиряков, за множество разграбленных и сожженных селений. "Чехословацкому войску, - говорилось в приказе, - досталась важная задача охранять вместе с поляками, румынами и итальянцами Сибирскую магистраль от предательских нападений. Войска 3-й чехословацкой дивизии правильно поняли, что лучшей защитой является наступление, и блестящей операцией, начатой 15 мая с. г. на юге линии Канск - Красноярск, рядом трудных походов и ценой упорных боев уничтожили организованные в 5 полков банды противника. Потери командного состава (у карателей) не принесли неприятелю желанных плодов" 173 . Сыровой заключил свой приказ фарисейской тирадой: "Чехословацкие войска не утратили любовь к родине и чувство долга". Но о том, что они утратили, то есть чувство человеческой морали, сострадание к тысячам своих жертв, этот жестокий проводник двуличной политики своего вождя Масарика не обмолвился.

Вслед за чехословацкими карателями ликовал и колчаковский штаб Верховного главнокомандования. В сводке за 18 июня он сообщал: "Нашими войсками занято селение Степной Баджей - центр восстания по всей Енисейской губернии и Нижнеудинском уезде Иркутской губернии, после чего, развивая наступление дальше, наши войска настигли остатки красных и обоз с эвакуируемым имуществом... В Степно-Баджейске оставлено красными 230 раненых и 500 трупов. Потери красных громадны" 174 . По случаю расправы над Степно-Баджейской республикой из Омска в Красноярск пожа-

стр. 62


--------------------------------------------------------------------------------
ловал сам главком войск интервентов ген. Жанен. Был устроен парад карателей. Наиболее отличившимся в палачестве главком лично вручил французские и чехословацкие награды.

Приведем подлинные документы, свидетельствующие, за что союзники награждали, а их наемники получали награды. Представитель Красноярского уездного земства Н. В. Ведерников, посетивший места, где прошлись каратели, в секретном докладе писал: "В восьми верстах от Степного Баджея расположена деревня Орешная. При проезде этой деревни поразил меня ее запустелый вид. Деревня была буквально вымершей. Дома пустые, в некоторых из них были лишь дети и женщины, мужчин не было видно. Из разговора с оставшимися я узнал, что проходящие воинские части отобрали у них всех лошадей и коров, взяли телеги и многое ценное имущество. Деревня в буквальном смысле слова разграблена. Дети голодали, у них не было молока. При этом они мне сообщили, что через три дня будут сожжены их дома. Трудно передать то, что я видел.

Степной Баджей представлял собой военный лагерь. Гражданского населения не было видно. Изредка можно было увидеть стариков и детей, остальные жители ушли с красными, захватив свое имущество. По сведениям, которые я узнал, был здесь до прихода колчаковских войск вместо земской управы образован Совет... В военном штабе происходила расправа над захваченными в тайге красными и над теми, кто был принудительно мобилизован и по дороге от красных бежал. Жертвы расправ не закапывались и распространяли вокруг трупный запах. В день моего приезда было изрублено 70 человек. Не было никакого полевого суда. Степной Баджей было решено полностью уничтожить, все строения сжечь за исключением костела, переселенческой больницы и фактории. Также мне сообщили, что полковник Розанов приказал уничтожить всех латышских граждан мужского пола от 16 до 45 лет.

Во время моего пребывания и перед тем было сожжено в Баджейской округе 5 переселенческих населенных пунктов и 12 заимок. Обитатели их бедствовали под хмурым небом на пепелищах. В самом Баджее, несмотря на приказ военных властей не жечь домов, казаки в мое пребывание сожгли 7 строений. Под угрозой расстрела отбирались многие ценные вещи, золото, одежда, самовары, посуда, косы, плуги, лошади, коровы, овцы, козы и т. д., и потом дом сжигался. Бедные семьи не имели возможности увезти то, что осталось, так как повозки и лошади были забраны для перевозки награбленного имущества.

Пробыв день в Баджее, я покинул его с тяжелыми чувствами. Горящие дома, кровавые расправы и трупный запах создавали такую атмосферу, что оставаться там дальше не было сил" 175 .

А вот свидетельства из первых рук о том, как вели себя чехословацкие усмирители. Начальник штаба 1-й чехословацкой дивизии, лично возглавивший карательный отряд, доносил 27 июня начальнику дивизии: "Вчера прибыл к своему отряду... Жуткий был вид на горящее Конторское, был очень сильный ветер. В округе восстания были сожжены деревни с целью устрашения, которое оказало воздействие, как явствует из слухов, распространяемых среди жителей деревень... Взяли мы инициативу в свои руки, в некоторых деревнях дома большевиков разорили, некоторых "пташек" повесили (я это в сводках не оглашаю)..." 176 . Его дополняет один из офицеров 2-го полка, сообщавший своему другу: "Сегодня выступаем вперед в направлении Конторское, Бирюса, Акульшет. Приказ - взять эти деревни. Согласно приказу ген. Розанова, мы должны сжечь каждую избу, из которой отец или сын находятся между бандами или в которой обнаружено оружие, снаряжение и т. п. По приказу подполковника Жака жилище обозначается крестом и поджигается. Горят отдельные хаты... ветер, горит все, целая деревня превращается в пепел... И потом видишь - тащат из хат подушки, самовары, старые часы, одеяла... Повозки наполнены барахлом, сзади лежит связанное тело, и привязанная к возу корова с опущенной головой тащится последней своей дорогой к эшелонам чехословацкого войска... Когда я обратился к одной из групп с укором - что же вы это делаете, ответили, что на крыше автомобиля, в котором находится подполковник Жак, тоже вез себе шофер самовар и швейную машину. Одна часть войска отказывается от наступления (имея на то ряд причин), другая идет в наступление и, отягощенная награбленным, возвращается домой" 177 .

Один из легионеров, Франтишек Галас, противник использования корпуса в полицейских целях, обратился к сослужив-

стр. 63


--------------------------------------------------------------------------------
цам с воззванием. В нем говорилось: "Очистите себя и чешский народ и свергните власть тех, кто здесь в России над вами господствует и допускает злодеяния над русским народом... Иначе останется сибирская экспедиция самым грязным пятном в истории чешского народа" 178 . Но по приказу из Версаля, одобренному верноподданным Масариком, чехословацкое войско продолжало преступления на сибирской земле. А отдельных "бунтовщиков" командование корпуса бросало за решетку.

Вслед за Степно-Баджейской партизанской республикой последовала кровавая расправа и с Тасеевской республикой. Сюда нагрянули разъяренные упорством партизан янычары полковника Красильникова и ему подобных. Численность карателей достигала 15 тысяч при 10 орудиях, 35 пулеметах. Их, как всегда, подкрепляли войска союзников - чехословацкая группа майора Гашека и отряд румын под командованием чешского полковника Кадлеца, отличавшегося тупым садизмом. Имея подавляющий перевес в живой силе и вооружении, каратели 18 июня захватили Тасеево. В правительственной оперсводке сообщалось: "Нашими войсками после короткой артиллерийской подготовки взято сильно укрепленное селение Тасеево, служившее центром восстания в северной части Енисейской губернии; красные беспощадно преследуются" 179 .

О том, что творилось в разгромленном артиллерией Тасееве, рассказал один из руководителей партизан республики В. Г. Яковенко. "По занятии Тасеева противник собрал все окружающее население, и в особенности население села Тасеева, и над собранными учинил жестокую расправу. Некоторые в буквальном смысле были истерзаны, другие живыми закапывались в могилу, многих расстреливали по порядку: сначала каждого десятого, потом каждого пятого. Так, в первое же утро после занятия Тасеева было убито и расстреляно 106 человек мужчин и почти такое же количество женщин и детей. После такой расправы оставшееся в живых население, естественно, было всецело на нашей стороне" 180 .

Помощник начальника Канской уездной милиции докладывал управляющему уездом: "В селе Тасеевском правительственными войсками сожжено до 200 домов, во многих домах выбиты окна, разломаны печи и разбита вся менее ценная домашняя обстановка; окраины села и вся заречная сторона выжжены до основания" 181 .

Главный колчаковский каратель ген. Розанов торжествовал: "Совместными действиями русских, чехословацких и итальянских войск, - извещал он в своем итоговом приказе от 24 июня, - большевистские банды врагов возрождения России разбиты, а главные очаги восстаний - Степно-Баджей и Тасеево взяты. Главари восстаний и организаторы нападений на поезда расстреляны" 182 . "Живодер Розанов" выполнил приказ "верховного правителя" от 23 марта о решительном подавлении восстания в Енисейской и части Иркутской губерний и, получив новое назначение от Колчака, отбыл на Дальний Восток наводить там такой же кладбищенский порядок.

Однако колчаковские опричники рано трубили в фанфары. Борьба народа против диктатуры только начиналась. Южно-Енисейская партизанская армия, основательно поредевшая, но не утратившая боевого духа, отступила с арьергардными боями через Саянский хребет в Туву. Там она под руководством своего испытанного командира А. Д. Кравченко привела себя в порядок и, воскреснув, как легендарная птица Феникс, снова двинулась в родные края продолжать борьбу. Ее силы лавинообразно росли. В середине сентября она уже освободила Минусинск. Ген. Жанен записал в своем дневнике: "Повстанцы предприняли наступление на севере и на юге. Кравченко занял Минусинск и послал оттуда телеграмму губернатору. Дело быстро идет к краху" 183 .

Северо-Енисейская (Тасеевская) партизанская армия тоже грозно заявила о себе. После отступления из района Тасеево на север в тайгу она быстро пополнила свои ряды и уже в сентябре снова вступила в родное Тасеево. Власти запаниковали. Помощник управляющего Енисейской губернии обратился к партизанам с призывом... помириться. Но партизаны хорошо понимали, почему у карателей вдруг потекли "крокодиловы слезы" о мире. В ответе они заявили: "Понимаем потому, что пожары сел и деревень, беспощадный грабеж крестьянского населения, виселицы и расстрелы, запарывание плетью, закапывание живыми и прочие цветы вашей цивилизации, как видение дьявола, стоит перед нашими глазами" 184 . Ответом партизан стало начавшееся в ноябре фронтальное

стр. 64


--------------------------------------------------------------------------------
наступление на врага. Армейский Совет партизан в декабре предложил чехословакам подобру-поздорову уйти из Канска, и те почли за лучшее согласиться. И 2 января 1920 г. за полмесяца до подхода Красной Армии партизаны победителями вступили в город. В свою очередь, южноенисейские партизаны, громя карателей, в начале января вместе с советскими войсками заняли Красноярск.

Причину таких успехов партизан и бессилия режима откровенно сформулировал штаб 3-й чехословацкой дивизии, той главной силы, которая вела истребительную войну против восставших. Штаб в панике сообщал: "Отовсюду извещают, что население либо в массовом порядке переходит на сторону красных, либо симпатизирует и помогает им. Русские правительственные войска не могут справиться с красными ни в Минусинском, ни в Тайшетском районах" 185 . Чехословацкие и прочие иностранные войска колчаковцам тоже не помогли.

В то время как каратели громили главные очаги восстания в Енисейской губернии, огонь партизанской войны охватывал новые районы Сибири и Дальнего Востока. В Иркутской губернии уже с лета 1919 г. открылись фронты: Шиткинский, Баерский, Черемховский, Приангарский и другие. С объединением в сентябре отдельных партизанских отрядов в Северо-Восточный фронт (Восточно-Сибирскую армию) их удары по врагу намного усилились. Главным объектом их ударов была Сибирская магистраль. Карательные операции здесь, кроме колчаковцев, проводились отрядами 1-й чехословацкой дивизии и приданным ей отрядом румын под командой известного своим садизмом полк. Кадлеца. Девизом этого изувера была установка: "Лучше вырезать целую деревню, чем оставить в ней хотя бы одного живого большевика" 186 . Губернское земство соседней Енисейской губернии по этому поводу указывало: "На рост восстаний имели влияние, кроме реакционной политики вообще, также и способы, которыми восстания подавлялись. Эти способы таковы, что возбуждают крайнюю враждебность всех жителей, которые с ненавистью отворачиваются от власти и ее представителей. Сметение с лица земли огнем и мечом целых поселений, расправы без суда, избиения, реквизиции, изнасилование женщин и девушек и другие преступные деяния, совершаемые правительственными органами и милицией в районах восстаний, еще больше их раздувают и множат численность повстанцев" 187 .

В августе началось грандиозное восстание на Алтае, которое было поддержано повстанцами Томской губернии. Роль усмирителей здесь взяли на себя 2-я чехословацкая дивизия (начальник - полк. Крейчи) и польская дивизия (начальник - полк. Румша), поддержанные немногочисленными отрядами колчаковцев. Штаб 2-й чехословацкой дивизии сообщал в одной из оперсводок: "Крупное восстание, которое началось 1 августа западнее Барнаула, в результате которого на короткое время было прервано во всех направлениях сообщение по железной дороге, идущей от Барнаула, и которое быстро распространилось повсеместно в Барнаульском и Бийском уездах, было общими усилиями (1-й кавалерийский полк) польских и русских войск подавлено в период с 1 августа по 1 сентября. Восстание продолжается в районе 140 - 200 верст южнее Бийска. В районе польских войск между Каменем и Славгородом восстание бушует в 16 волостях" 188 .

О способах действий карателей в сводках штаба 2-й дивизии как о заурядном явлении говорилось: "Захвачено два бандита, один из них застрелен на месте, а второй повешен на месте катастрофы... Сожжено 8 домов". "Захваченные были избиты, дома их сожжены, и в огне были слышны взрывы патронов". Изба одного из них, который "страшно" ругал карателей, "была сожжена, и его самого бросили в огонь". "Жители, которые нам никак не симпатизируют, перед нами убегают в тайгу". "Дома тех, которые ушли к банде, сожжены" 189 . Особенной жестокостью отличался чехословацкий кавалерийский полк. Один из его офицеров цинично похвалялся, что его отряд в очередной карательной операции сжег 16 деревень и "наделал" 6000 трупов из безоружных крестьян, которых его кавалеристы гнали перед собой "как стадо овец" 190 . Возмущенное население, по свидетельству ген. Жанена, прозвало этих новоявленных гуннов "чехо-собаки".

Польские "жолнежи" не уступали в жестокости чехам, стараясь превзойти их по части грабежа. Так, польские части, размещавшиеся в г. Камень, учинили такой грабеж и самоуправство, что управляющий Алтайской губернии потребовал удалить поляков из города 191 . Кол-

стр. 65


--------------------------------------------------------------------------------
чаковский военный министр ген. Дитерихс в благодарственном приказе расточал похвалы иноземным карателям за их палаческие действия. Начальника польской дивизии он льстиво благодарил за участие его стрельцов во главе с полк. Скоробогатым в подавлении восстания в Татарско-Каннском районе. "В настоящее время, - отмечалось в приказе, - так же быстро и охотно откликнулись поляки и чехи, помогая нашим войскам в Барнаульском и Бийском уездах" 192 . Быстро и охотно потому, что чужих жизней им не было жалко да и перед союзниками хотелось как можно больше выслужиться.

Но положение на внутреннем фронте круто изменилось в пользу повстанцев. В сводке штаба 2-й чехословацкой дивизии от 18 октября сообщалось: "В районе Барнаул-Бийск восстание вспыхнуло с новой силой". Чешская кавалерия, польские и русские войска "с кровавыми потерями отступают, так как повстанцы сражаются не на живот, а на смерть" 193 . Партизан вдохновлял доносившийся все громче гул канонады с приближавшегося фронта. Советские войска, перевалив через Урал, вступали в Сибирь. В октябре ими были освобождены Тобольск и Петропавловск, на очереди был Омск.

В этой критической ситуации иностранные и доморощенные каратели, предчувствуя приближение часа расплаты за все учиненные злодеяния, спешили усилить вакханалию расправ. Они приобрели столь вызывающий характер, что дрогнул даже сам "верховный правитель". 12 октября 1919 г. он направил главкому войск интервентов Жанену, комкору чехословаков Сырову, начальнику польской дивизии Румше и командующим военных округов раздраженную телеграмму, указав в ней на творившиеся "чинами (карательных) отрядов насилие и жестокость над мирными жителями" и "постоянные нарушения их имущественных прав". Начальники отрядов, подчеркивал адмирал, не только не пресекают насилие, но и поощряют его, чем наносят вред "государственному делу" 194 . Наконец-то адмирал уразумел, что безграничное насилие, как керосин, выплескиваемый в огонь, воспламеняет пожар антиправительственных выступлений. Но почему-то забыл, что клич к этому насилию бросил он сам своим приказом от 23 марта 1919 г. Однако союзники в это время уже почувствовали бессилие режима, пропустили его протесты мимо ушей и действовали по своему усмотрению.

На почве разделения ответственности за безудержный террор между чехословаками и колчаковцами разразился грандиозный скандал. Виновники учиненных злодеяний, видимо, почувствовали, что приближается час расплаты. Поэтому политические руководители чехословацкого корпуса Б. Павлу и В. Гирса 13 ноября 1919 г. подписали в Иркутске меморандум, обращенный к союзникам. Этот документ вполне заслуживает быть включенным в хрестоматию выдающихся образцов лицемерия, а его авторы - звания способнейших учеников своего учителя г-на Масарика. В меморандуме, с одной стороны, раскрывалась страшная правда о том, что творилось в "Колчакии", и вина за это возлагалась целиком на колчаковский режим. "Охраняя железную дорогу и поддерживая в стране порядок, - говорилось в меморандуме, - войско наше вынуждено сохранять то состояние полного произвола и беззакония, которое здесь воцарилось. Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычное явление..." 195 . И это была правда, которую признал даже премьер Вологодский в разговоре с Колчаком по прямому проводу.

Но, с другой стороны, в меморандуме преподносилась циничная ложь, будто чехословацкие каратели к указанным преступлениям не имели никакого отношения. Эти господа сделали вид, что они ничего не знают об оперативных сводках штаба корпуса, в которых черным по белому документально зафиксировано, что перечисленные преступления их корпус творил рука об руку с колчаковскими карателями, более того - играл в них главную роль. Только в октябре 1919 г., по данным штаба корпуса, на села Сибири было совершено более 300 полицейских набегов. Насквозь фальшивым было выдвинутое в меморандуме оправдание: мы-де придерживаемся "принципа нашего нейтралитета и невмешательства во внутренние русские дела". Как будто мятеж и все последующие действия корпуса не перевернули вверх дном всю жизнь на востоке России.

стр. 66


--------------------------------------------------------------------------------
"Верховный правитель" был взбешен меморандумом. Он пригрозил выдворить корпус из России, но из-за бессилия своей власти уже не мог этого сделать. Корпусом распоряжались его хозяева, заседавшие в Версале, и он действовал так, как они хотели.

Между тем не только на западе, но и на востоке "Колчакии", за Байкалом, где власть режима всегда существовала лишь номинально, хозяйничали американский корпус ген. Гревса, три японские дивизии и японские наемники, атаманы Семенов и Калмыков. Террор по отношению к патриотам здесь был не менее жестоким, а во многих случаях воскрешал мрачные страницы Средневековья. Прежде всего интервенты откровенно демонстрировали высокомерное отношение ко всем русским, будто в какой-нибудь африканской колонии. Колчаковский ген. К. В. Сахаров вспоминал: "То, что пришлось видеть с первых шагов во Владивостоке, било не по самолюбию даже, а по самой примитивной части. Каждый иностранец чувствовал себя господином, барином, третируя русских... Лучшие здания в городе, все вагоны, все места в поездах отдавались иностранцам, наши соотечественники как бы согнули спины и тащили на себе их, ожидая спасения. Ведь была обещана помощь" 196 .

В один голос с Сахаровым свидетельствовал о том же и бывший военный министр в правительстве Колчака ген. А. Будберг. В своем дневнике он записал: "На нас рычат все; на днях японцы пригрозили даже нападением на личный конвой Плешкова (колчаковского генерала. - Авт.) за то, что начальник конвоя отнял у японских солдат избиваемого ими русского. Американские солдаты на ст. Пограничной избили нашего коменданта; итальянцы разграбили товарный поезд... Недурны первые цветочки дружеской интервенции" 197 . "Горе побежденным", - с болью заключал генерал.

Подчеркнуто надменно вели себя на русском Дальнем Востоке американские интервенты, и не только по отношению к русским, но и к своим сообщникам по интервенции. Ведь вторжение в Россию осуществлялось в основном на американские деньги, все союзники были у них в долгу. На этом основании они присвоили себе право быть главным судьей в решении вопросов, связанных с интервенцией. Их оккупационный корпус действовал обособленно от ген. Жанена. Самую грязную "работу" они по своей традиционной привычке поручали чехам, японцам, а также русским атаманам-разбойникам Семенову и Калмыкову, закрывая глаза на их гнусные преступления и не делая ровным счетом ничего для их пресечения. Сохранились фотографии, запечатлевшие дружеские визиты ген. Гревса к атаману Семенову и их приятельские собеседования. Правда, уже после гражданской войны Гревс в своих воспоминаниях выдал много горькой правды о преступлениях японцев и русских атаманов и признал все же главное: "Жестокости, совершенные над населением, были бы невозможны, если бы в Сибири не было союзных войск" 198 . Но эти признания были сделаны гораздо позже, а в период интервенции американские войска вели себя как заправские оккупанты.

В своих воспоминаниях ген. Гревс попытался представить события так, будто американские войска были "хорошими" оккупантами, а зверства над населением вершили японцы и их подручные - Семенов и Калмыков. Но сохранившиеся документы свидетельствуют об обратном. Когда дело касалось их лично, они расправлялись с патриотами не менее жестоко, чем японцы или доморощенные атаманы. Так, в сводках главного колчаковского штаба за июнь - июль 1919 г. о боях на внутреннем фронте читаем: ген. Гревс приказал своим частям, действовавшим в Шкотовском районе, беспощадно уничтожить повстанцев на Сучанской ветке 199 . В другой сводке сообщалось: "Приморский район, Иманский участок. В районе ст. Шмаковка американская рота повела наступление на красных, укрепившихся в дер. Успенка и постоянно нападавших на Уссурийскую железную дорогу. В бою под Успенкой красные понесли потери ранеными и пленными. В тот же день отряд американцев вел бой с большевистскими бандами в районе разъезда Красовского, большевики потеряли 8 человек убитыми и 4 человека ранеными.

Шкотовский участок... 1 июля соединенными силами русских и американцев предпринято очищение района южнее Сучанской ветки. У д. Молельный Мыс красные банды оказали сопротивление, но, понеся большие потери от огня наших частей и американских, поспешно бежали" 200 . Подобных сообщений есть много. Так что на руках "гуманных" американ-

стр. 67


--------------------------------------------------------------------------------
ских интервентов тоже много крови русских патриотов.

Японские оккупанты действовали без демократического камуфляжа, крайне свирепо и нагло, ничуть не скрывая того, что они пришли на русский Дальний Восток не на год-два, а навсегда. Колчаковский премьер Вологодский, лично побывавший в крае и своими глазами видевший, что там творилось, признал: "Поведение японских войск носит характер военной оккупации". Многие русские учреждения и организации выражали жалобы на вопиющие бесчинства японских войск - захват государственного имущества, средств связи, речных судов, самоуправное смещение и назначение должностных лиц, демонстративное третирование местных органов власти, грабежи, аресты и убийства граждан. Помощник Верховного уполномоченного на Дальнем Востоке ген. Иванов- Ринов в письме главкому японских войск в Сибири ген. Отани писал: "За последнее время ко мне поступает много жалоб как от населения, так и от лиц воинского звания на самоуправные действия японских войск". Доклады ген. Накшиме и самому Отани, говорилось в письме, остались без внимания. Складывается впечатление, заявлял Иванов- Ринов, - "вашим войскам внушено, что этот край больше не принадлежит России и что наши интересы могут быть игнорированы" 201 . В тяжбу вмешался колчаковский МИД, сообщивший японскому консулу в Омске Като факты грубого вмешательства японцев во внутрироссийские дела. Но консул отверг претензии МИДа как якобы необоснованные. Он дал понять колчаковцам: хотели интервенции - вы ее получили и не жалуйтесь.

Особенно жестоко действовали японские войска против тех, кто с оружием в руках поднимался на зверствующих оккупантов. Всех партизан объявляли "большевиками" и вели против них истребительную войну. Командующий японскими войсками в Амурской области ген. Ямада в обращении к населению пригрозил, что он и впредь будет подвергать артиллерийским бомбардировкам деревни "в случае, если таковые будут признаны большевистствующими или будут давать приют и оказывать содействие красным бандам" 202 . По подсчетам исследователей, в области за несколько месяцев было сожжено 25 сел и убито около 7 тыс. жителей. По сведениям колчаковской контрразведки, только в одном селе Ивановке при обстреле его японской артиллерией было сожжено 250 домов и убито до 700 жителей, в том числе 4 женщины, арестовано 25 "большевиков", из них 13 зверски растерзаны 203 . Как уже говорилось выше, такой метод расправ очень понравился Колчаку, и он в приказе от 23 марта повелел своим карателям действовать "по-японски".

В Забайкалье и в Приморской области две другие японские дивизии действовали, как и в Амурской области. В результате население Забайкалья сократилось на одну треть, а число жителей только Хабаровска - на 22 тысячи.

По примеру и наущению своих японских хозяев зверствовали и их наемники - атаманы Семенов и Калмыков. Ген. Гревс, свидетель чинимых ими расправ, подтверждал: "Солдаты Семенова и Калмыкова, находясь под защитой японских войск, наводняли страну подобно диким животным, избивали и грабили народ". И дополнял: "В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали. Я не ошибусь, если скажу, что в Восточной Сибири на каждого человека, убитого большевиками, приходилось 100 человек, убитых антибольшевистскими элементами" 204 .

О деяниях этих "братьев-разбойников" военный министр Колчака ген. Будберг писал в своем дневнике: "Калмыковские спасители показывают Никольску и Хабаровску, что такое новый режим, "всюду идут аресты, расстрелы плюс, конечно, обильное аннексирование денежных эквивалентов в обширные карманы спасателей. Союзникам и японцам все это известно, но мер никаких не принимается. Про подвиги калмыковцев рассказывают такие чудовищные вещи, что не хочется верить" 205 . Будберг приводит один из таких "подвигов". "Приехавшие из отрядов дегенераты похваляются, что во время карательных экспедиций они отдавали большевиков на расправу китайцам, предварительно перерезав пленным сухожилие под коленами ("чтобы не убежали"); хвастаются также, что закапывали большевиков живыми с устилом дна ямы внутренностями, выпущенными из закапываемых ("чтобы мягче было лежать")" 206 .

Знал ли о том, что творилось за Байкалом, "верховный правитель"? Разумеется, знал. Во время короткой ссоры с Семеновым, когда своевольный атаман

стр. 68


--------------------------------------------------------------------------------
отказался признать адмирала "верховным правителем", военный официоз Колчака газета "Русская армия", выражавшая его мнение, сообщала: "Перед подвигами Семенова и Калмыкова бледнеют деяния былых жандармов, приведших наше государство к развалу и анархии" 207 . Но гнев адмирала вскоре сменился на милость. Он вскоре уразумел, что его режим держится на таких личностях, как Семенов, Калмыков, Розанов, Красильников, Волков и им подобных. Что касается Японии, осуществлявшей неприкрытую оккупацию Дальнего Востока, то Колчак ввиду усилившихся конфликтов с чехословаками настойчиво добивался ввода в Россию новых японских дивизий. В июле 1919 г. он потребовал от своего представителя в Японии ген. Романовского: "Необходимо добиваться присылки двух японских дивизий для охраны железной дороги западнее Байкала". Адмирал планировал выдвинуть их до Ишима, вплотную к линии фронта, чтобы "они оказали ободряющее действие на дух наших войск" 208 . Во имя спасения своей диктатуры он готов был отдать под японскую оккупацию в дополнение к Дальнему Востоку всю Сибирь. К счастью, этого не случилось, но по причинам, не зависевшим от воли адмирала.

Чудовищный произвол, чинившийся на Дальнем Востоке интервентами и их местными наемниками, вызвал здесь, как и по всей Сибири, героическое сопротивление патриотов. Забайкалье, Приамурье и Приморская область с лета 1919 года покрылись десятками партизанских отрядов, наносивших ответные удары по чужеземным и колчаковским карателям. К концу 1919-го - началу 1920 г. отдельные партизанские отряды объединились в крупные формирования, что умножило их наступательную мощь. В Забайкальской области образовались: партизанская армия Западного Забайкалья (командующий - Е. К. Лебедев, численность - до 6 тыс. бойцов); партизанская армия Восточного Забайкалья (командующий - П. Н. Журавлев, состав - 13 полков); в Амурской области: партизанская армия Приамурья (командующий - Г. С. Дрогошевский, затем И. Г. Безродный, состав - около 12 тыс.); партизанская армия Нижнего Амура (руководитель - Д. И. Бойко-Павлов, состав - более 20 отрядов); в Приморской области: партизанская армия Приморья (командующий - С. Г. Лазо, состав - около 5 тыс. бойцов).

На запад от Байкала действовал еще более мощный партизанский фронт. В Иркутской губернии - Восточно-Сибирская советская армия (командующий - Д. Е. Зверев, численность - около 16 тыс.); в Енисейской губернии - Южно-Енисейская армия (командующий - А. Д. Кравченко, помощник - П. Е. Щетинкин, состав - около 25 тыс.) и Северо-Енисейская армия (руководитель - В. Г. Яковенко, состав - до 8 тыс.); в Томской губернии - 1-я Томская дивизия (командир - В. П. Шевелев-Лубков, состав - около 18 тыс.); на Алтае - Западно-Сибирская армия (командующий - Е. М. Мамонтов, численность - до 50 тыс.); 1 -я Горно-Алтайская дивизия (командир - И. Я. Третьяк, состав - около 18 тыс.); 1 -я Чумышская дивизия (командир - М. И. Ворожцов, состав - до 10 тыс. человек).

Итак, по подсчетам исследователей, на заключительном этапе против колчаковского режима поднялись около 140 000 патриотов в Сибири и до 50 000 - на Дальнем Востоке. Это была чрезвычайно грозная сила, во многом решившая судьбу власти диктатора. Крайняя свирепость белых вызвала со стороны населения "Колчакии" столь яростное и массовое сопротивление. Ничто другое не могло бы породить такую грандиозную конфронтацию против диктатуры.

Партизаны, наносившие все более мощные удары по Сибирской магистрали на ее огромном протяжении, заставили интервентов серьезно считаться с народной волей, вынудили их выдать Колчака и золотой запас повстанцам, а самих быстрее убраться из России, пока им не перекрыли путь к бегству.

Агонию режима накануне его окончательного падения охарактеризовал сам премьер колчаковского правительства П. В. Вологодский. Покидая тонущий корабль адмирала, он 21 ноября в разговоре с "верховным правителем" по прямому проводу в порыве отчаяния заявил: "По долгу совести и службы я обязан указать вам на исключительную серьезность момента. За истекшие дни я и прочие члены правительства (из Омска они бежали в Иркутск. - Авт. ) имели достаточную возможность ознакомиться с создавшимся положением. Все слои населения, до самых умеренных, возмущены произволом, царящим во всех областях жизни, и бессилием правительства положить конец своеволию отдельных воен-

стр. 69


--------------------------------------------------------------------------------
ных начальников. Все указывают на полную расходимость слов с делами. Программа, неоднократно возвещенная вами и правительством, приветствуется, но никто более не верит в возможность ее воплощения в жизнь при установившейся системе или, вернее, бессистемности управления. Недопустимый по форме чехословацкий меморандум справедлив по существу, ибо рисует действительное положение страны. Самые лояльные люди готовы броситься в преступные авантюры в поисках выхода из невыносимого положения. Владивостокский инцидент (имеется в виду антиколчаковский мятеж Гайды. - Авт.) свидетельствует о крайней сгущенности политической атмосферы, совершенно не исключающей возможности новых вооруженных выступлений. Здесь (в Иркутске. - Авт.) это чувствуется очень остро. Тяжесть положения усугубляется ужасающим финансовым положением, баснословной дороговизной, надвигающимся голодом в Восточной Сибири и плохим известием с фронта. Авторитет правительства, а также ваш личный падает с каждым часом. Неудачный подбор высших военных начальников, претендующих на исключительное влияние на вас, полное игнорирование совета министров не может укреплять положения... Бесправие, произвол военных властей не могут привлечь их симпатий... Довольно обвинять только тыл, нужно оздоровить и фронт. Вы должны властью разрушить средостение, которое на гибель общего дела создано происками честолюбцев и интриганов между вами и советом министров, вручившим вам год тому назад осуществление верховной власти" 209 . Премьер заключил свою филиппику заявлением об уходе в отставку. Более убийственную характеристику диктатуре "верховного правителя" на ее заключительном этапе трудно представить. И ее сделал ближайший соратник диктатора. Корабль ультратеррористического режима во главе с адмиралом Колчаком стремительно шел ко дну.

ПРИМЕЧАНИЯ

161. Колосов Е. Е. Указ. соч. С. 121.

162. ГАРФ, ф. 827, оп. 5, д. 15, л. 16.

163. ГАРФ, ф. 176, оп. 2, д. 42, л. 19.

164. Там же, лл. 18, 24.

165. Колосов Е. Е. Указ. соч. С. 137.

166. Раков Д. Ф. В застенках Колчака. С. 41.

167. Janin M. Указ. соч. С. 274 - 275.

168. Журнал "Сибирский архив", 1929, вып. 2. С. 82 - 83.

169. Там же. С. 84.

170. Газета "Свободная Сибирь", 17.V.1919.

171. Документы героической борьбы. С. 249.

172. Там же. С. 252.

173. Газета "Русская армия", 1.VI.1919.

174. Газета "Русская армия", 20.VI.1919.

175. Kratochvil J. Указ. соч. С. 394.

176. Kvasnicka J. Указ. соч. С. 281.

177. Kvasnicka J. Указ. соч. С. 232.

178. Halas FrantiSek. Bez legend. Praha. 1958. S. 94.

179. Газета "Русская армия", 20.VI.1919.

180. Яковенко В. Г. Записки партизана. М.-Л., 1925. С. 37.

181. Документы героической борьбы. С. 259.

182. Газета "Свободная Сибирь", 26.VI.1919.

183. Janin M. Указ. соч. С. 296.

184. Яковенко В. Г. Указ. соч. С. 51.

185. Kvasnicka J. Указ. соч. С. 260.

186. Kratochvil J. Указ. соч. С. 413.

187. Там же. С. 390 - 391.

188. Там же. С. 411.

189. Там же. С. 412.

190. Там же.

191. Борьба трудящихся за установление Советской власти на Алтае. Сб. документов и материалов. Барнаул, 1957. С. 260.

192. Газета "Русская армия", 26.VIII.1919.

193. Kratochvil J. Указ. соч. С. 412.

194. Газета "Русская армия", 18.X.1919.

195. Газета "Ceskoslovensky dennik", 16.XI.1919.

196. Сахаров К. В. Белая Сибирь. Мюнхен, 1923. С. 32 - 33.

197. Архив русской революции. Берлин, 1927. Т. 13. С. 263.

198. Гревс В. Указ. соч. С. 197.

199. Газета "Русская армия", 8.VIII.1919.

200. Газета "Русская армия", 12.VII.1919.

201. Японская интервенция 1918 - 1922 гг. в документах. М., 1934. С. 63 - 64.

202. Там же. С. 68.

203. ГАРФ, ф. 147, оп. 8, д. 34, л. 26об.

204. Гревс В. Указ. соч. С. 80.

205. Архив русской революции. Т. 13. С. 258.

206. Там же. С. 250.

207. Газета "Русская армия", 19.XII.1918.

208. Субботовский И. Союзники, русские реакционеры и интервенция. Л., 1926. С. 156.

209. ГАРФ, ф. 176, оп. 3, д. 23, лл. 298- 298об.

(Продолжение следует)

Постоянный адрес данной публикации: