1

"Формы буржуазных государств, - писал Ленин в своем гениальном произведении "Государство и революция", - чрезвычайно разнообразны, но суть их одна: все эти государства являются так или иначе, но в последнем счете обязательно диктатурой буржуазии"¹ .

На различных ступенях классовой борьбы господствующие классы для сохранения своего господства меняют соответствующим образом формы государственного управления. Этот "переход от одной формы к другой нисколько не устраняет (сам по себе) господства прежних эксплуататорских классов при иной оболочке"² . Отсюда естественно, что для сохранения власти эксплоататоров фальсификация и подтасовка выборов при различных представительных государственных формах управления практикуются господствующими классами с тех самых пор, как существует государство, с тех пор, как существуют выборы. Даже старейшие законодательные памятники рабовладельческой эпохи, вроде законов Солона в Афинах или Сервия Туллия в Риме, декларируя всеобщее участие свободных граждан в народном собрании, тут же спешат обставить это участие целым рядом ограничений (деление граждан по имущественному цензу на классы, создание искусственного перевеса голосов для высшего класса и т. д.), которые призваны охранять господство богатой рабовладельческой верхушки. Развитие рабовладельческой демократии (например реформы Перикла) не изменило фактического положения вещей, поскольку "деньгами в Афинах добиваются многого и добивались бы еще большего, если бы еще больше было людей, готовых давать деньги..."³ .

С аналогичными явлениями сталкиваемся мы на каждом шагу и при ознакомлении с историей выборов в сословные собрания феодального средневековья. Еще в конце XIII века, при английском короле Эдуарде I, издается особый указ, запрещающий оказывать давление на выборы "либо силой оружия, либо ухищрениями лукавства, либо угрозами". Но, тем не менее, два раза в правление Генриха IV, три раза при Генрихе VI парламент "почтительнейше" просил короля принять меры к обузданию королевских чиновников (шерифов) в их насилиях над избирателями. Наряду с насилиями широко применялся подкуп. В 1571 году английская палата общин занималась делом некоего Томаса Лонга, избранного в парламент, по собственному его признанию, за взятку в 4 фунта стерлингов, данную им властям города Вестбюри. Снисходительный парламент ограничился тем, что заставил взяточников вернуть полученные ими деньги и оштрафовал город Вестбюри на 20 фунтов, оставив, однако, в силе избрание Лонга.

Подобные же факты известны нам и из истории земских соборов в Московском государстве. Так например крапивенский воевода Астафьев (XVII век) в ответ на царский указ о проведении выборов от различных чинов (сословий) чистосердечно донес, что никаких выборов он не проводил, но назначил депутатов в собор о своему собственному усмотрению: "Я, холоп твой, выбрал такого-то..." Не о меру откровенный воевода получил от начальства выговор ввиде резолюции Московского приказа: "Послать грамоту с осудом к Василию Астафьеву. Послана к нему грамота, велено дворянам

¹ В. И. Ленин. Соч. Т. XXI, стр. 393.

² В. И. Ленин. Соч. Т. XIV, стр. 18.

³ Ксенофонт "Афинская полития".

промеж себя выбрать дворян добрых, а не ему выбрать, и за то его осудить гораздо". От другого земского собора до нас дошло "челобитье" на елецкого воеводу, который послал на собор в качестве представителей от Ельца своих "двух ушников" (т. е. доносчиков).

Начало господства буржуазии ознаменовалось откровенной, исключительной по своему цинизму куплей и продажей депутатских мест. В 1696 году английский парламент вынес резолюцию, призывающую "прекратить расходы, чрезмерные и необычайные, законам противные, нарушающие свободу выборов к великому скандалу для королевства и с опасностью для самой конституции". Однако парламентские резолюции не меняли положения дел, и на выборах голоса целых городов (Оксфорда и др.) продавались с аукциона.

Когда дело дошло до того, что депутатские места стали открыто котироваться на лондонской бирже наравне с сукнами и шерстью, парламент, приличия ради, вынужден был распорядиться (1768 год) об аресте представителей оксфордской администрации (мэра и 10 альдерменов). Однако это не помешало последним, сидя в тюрьме, заключить письменную сделку с герцогом Мальборуком о продаже ему оксфордских голосов. В мемуарах одного из государственных деятелей той эпохи (Вильберфорс) мы находим любопытный рассказ о том, как он покупал голоса избирателей, истратив на это 250 тысяч франков, причем оказывается, что голос провинциального избирателя стоил в то время от 53 до 100 франков, а голос столичного - до 260.

"Впрочем, - говорил автор мемуаров, - никакого нарушения закона здесь не было, так как деньги были вручены по принадлежности только после того, как выборы окончились и истек последний срок для их обжалования..."¹ .

Самое распределение избирательных округов в Англии благоприятствовало чудовищным злоупотреблениям на выборах. Дело в том, что до 1831 года выборы в Англии проводились по округам, установленным в XVII столетии, т. е. почти 200 лет назад. За эти годы многие прежние населенные пункты или исчезли вовсе или пришли в запустение (так называемые "гнилые местечки"), в то же время выросли новые промышленные центры, которые оставались без представительства. Порою дело доходило до анекдотических курьезов. Известен случай, когда один помещик выезжал в лодке на середину реки (где когда-то находился давно исчезнувший поселок) и тут - на месте несуществующего селения - проводил "единогласно" (в буквальном смысле этого слова) выборы в парламент.

В 1820 году было подсчитано, что из 658 членов тогдашнего английского парламента 306 (т. е. почти половина) были избраны 160 лицами.

Не довольствуясь мерами экономического воздействия, стоявшая у власти буржуазия стремилась закрепить свое господство различного рода ограничениями избирательного права. Первая из конституций французской буржуазной революции - конституция 1791 года - делит граждан на активных и пассивных, предоставляя права первых (статья 3-я раздела II) лицам, имеющим французское подданство, достигшим 25-летнего возраста, прожившим в одном месте не менее года, уплатившим прямой налог, не находящимся ни у кого в услужении, внесенным в список Национальной гвардии и принесшим присягу на верность конституции. В результате этих ограничений половина мужского населения Франции была лишена избирательных прав. Все женщины Франции, не говоря уже о колониальном населении, также были лишены права избирать. Из 25 миллионов жителей права активных граждан были предоставлены только 4300 тысячам человек.

В Англии указом Генриха VI (1429 год) был установлен имущественный ценз, по которому к осуществлению избирательного права допускался человек, имевший не менее 40 шиллингов годового дохода. Этот указ прочно держался вплоть до XIX столетия, т. е. свыше 400 лет. Указ был мотивирован тем, что в выборах иной раз участвуют "люди с имуществом незначитель-

¹ De Franqueville "Le gouvernement et le parlement britanniques", v. II, p. 465. 1887.

ным или ничего не стоящим" и что каждый из них "претендует на равные права" с многоимущими, что в глазах авторов указа являлось неслыханной дерзостью.

Еще дальше пошла буржуазия Северной Америки. После своего освобождения от английского владычества в результате революции и войны 1775 - 1783 годов она при выборах в представительные учреждения штатов установила повсеместно высокий имущественный ценз в 100, 200, 500 и 1000 фунтов. Все это привело к тому, что из 3-миллионного населения тогдашних Соединенных штатов избирательное право получили лишь 120 тысяч человек. Теоретическая база под эти мероприятия подведена была в известном рассуждении "отца" американской конституции Гамильтона: "Все общества делятся на немногих и многих. Первые являются богатыми и людьми хорошего происхождения, вторые - массами народа. Говорят, глас народа - глас божий; и хотя эта фраза цитируется всегда с уверенностью, она неверна в действительности.

Народ беспокоен и непостоянен, он редко рассуждает правильно. Поэтому надо предоставить первым определенное и постоянное участие в правительстве. Они будут удерживать вторых от шатаний, и, так как изменения не сулят первым никаких выгод, они всегда будут сохранять хорошее правительство..."¹ .

2

Переходя к рассмотрению парламентских выборов в условиях современного буржуазного государства, мы начнем наш обзор с той группы стран, которая, по выражению товарища Сталина, "охотно приемлет и даже афиширует демократические начала, но делает при этом такие оговорки и ограничения, что демократические права и свободы оказываются совершенно изуродованными"² .

Согласно ныне действующему английскому закону (акт о народном представительстве 1928 года), английское избирательное право считается формально всеобщим, с той "маленькой" поправкой, что оно не распространяется на население британских колоний, численность которого во много раз превышает население британской метрополии. Но и жители Англии не все допускаются к избирательным урнам: право голоса имеют лишь достигшие 21 года и имеющие в течение всего квалификационного периода (6 месяцев) постоянное местожительство, так называемый ценз оседлости. Иначе говоря, рабочие-сезонники, безработные и другие представители беднейших слоев населения избирательного права лишены. Английское избирательное право не является также и равным: двумя голосами вместо одного, или, говоря словами закона, дополнительной квалификацией, пользуются лица, имеющие "помещение для деловых занятий" (business premises qualification) или ученую степень (university qualification). Таким образом, коммерсанты, предприниматели и

"Маленькая поправка".

Карикатура Ю. Цишевского.

¹ См. C. Beard "Au Economic Interpretation of the constitution of the United States", p. 199. N. I. 1923.

² И. В. Сталин. Доклад о проекте Конституции Союза ССР, стр. 24, Партиздат. 1936.

лица с законченным высшим образованием (весьма дорого стоящим и потому доступным узко привилегированному кругу) имеют право на два голоса.

Наконец, за каждого выставленного на выборах кандидата вносится залог в размере 150 фунтов, подлежащий конфискации в пользу государства, если кандидат не соберет установленного числа голосов. Внести эту сумму не представляет затруднений для богатых буржуазных партий и весьма обременительно для партий, представляющих трудовые низы.

Приведенными выше моментами отнюдь не исчерпываются все "оговорки" в английской избирательной системе. Согласно английскому закону, кандидату для избрания необязательно получить абсолютное большинство (т. е. больше половины) голосов: закон довольствуется относительным большинством; в силу этого партия, против которой на выборах высказалось подавляющее большинство избирателей, может оказаться и неоднократно оказывалась хозяином в парламенте. Так например на выборах 1924 года консерваторы, получив в стране всего только 47% голосов, забрали в парламенте 416 мест из 615, хотя пропорционально количеству поданных за консерваторов голосов они должны были бы ограничиться 289 депутатскими местами. На последних выборах (1935 год) повторилась примерно та же история: имея против себя в стране половину избирателей, консерваторы располагают подавляющим большинством в парламенте.

Нельзя, наконец, не отметить, что самая избирательная техника в Англии ставит в привилегированное положение крупные буржуазные партии: так, два раза в год в каждом избирательном округе составляются списки избирателей бесспорных, избирателей, претендующих на голос, избирателей опротестованных и списки окончательные, причем заинтересованные лица могут проверять списки, доказывать свои права и оспаривать чужие. Эта кропотливая и сложная работа выполняется обычно платными партийными агентами, действующими, разумеется, в интересах той партии, на службе которой они состоят.

Обычно в буржуазной литературе британские доминионы выставляются как классические образцы демократического строя. Однако достаточно познакомиться с их избирательными законами, чтобы убедиться, что эта репутация по меньшей мере незаслуженная.

По новозеландскому акту о выборах 1893 года с позднейшими его дополнениями (1910 год и др.), туземное население Новой Зеландии (маори) не имеет права участвовать наравне с белыми в выборах и избирает отдельно своих 4 депутатов. Лица, рожденные от смешанных браков, приравниваются к маори. Но и метисы и маори могут быть внесены в избирательные списки белых при условии, если они владеют недвижимой собственностью стоимостью в 25 фунтов и выше.

По канадскому закону о выборах (1930 год), требуется 12-месячный ценз оседлости. Индейцы, индусы, японцы и китайцы лишаются избирательного права, хотя бы они и состояли в британском подданстве.

Семь миллионов жителей южноафриканского доминиона состоят из 1 1/2 миллионов белых и 5 1/2 миллионов цветных. В трех провинциях доминиона: Наталь, Трансвааль и Колония Оранжевой реки - цветное население полностью лишено избирательных прав; в четвертой провинции (Капская земля), по закону 1912 года, цветное население пользуется избирательным правом при наличии особых условий: 12-летнего проживания в одном месте, рекомендации 3 белых избирателей и т. д. На деле это означает, что из 2200 тысяч туземцев избирательное право имеют только 50 тысяч человек, в число которых входят наиболее "благонадежные" люди, как то: торговцы, родовые старейшины, вожди племен.

Еще более ограничены избирательные права в английских колониях в собственном смысле этого слова, во "владениях его величества за морями". Так например, согласно индийской конституции 1935 года, избирательным правом пользуется только 10% населения, причем выборы проводятся по куриальной системе, по религиозно - национальному (индуисты, мусульмане, христиане, сикхи и др.),

половому и имущественному признаку (землевладельцы, фабриканты, коммерсанты, рабочие). При этом в каждой курии обеспечивается перевес имущей верхушке. Так, для включения в землевладельческую курию требуется уплата поземельного налога в размере от 1 тысячи до 6 тысяч рупий в год, в курию коммерсантов включается платящий 10 тысяч рупий подоходного налога и т. д. Куриальная система выборов, весь смысл которой превратить привилегированное меньшинство в стране в парламентское большинство, характерна для конституций наиболее реакционных государств довоенной Европы: царской России (положение о выборах в Государственную думу), Пруссии, - но, как видим, не брезгает куриальной системой и "демократическая" Англия.

Конституция США (статья 1-я раздела II) предоставляет установление избирательного права законодательству отдельных штатов, запрещая только ограничения такового "под предлогом расы, цвета кожи или прежнего рабского состояния" (поправка 15-я 1870 года), а также "под предлогом пола" (поправка 19-я 1920 года). На деле же в 5 южных штатах, где сосредоточена основная масса негритянского населения, только 19 тысяч негров обладают избирательным правом; 2 1/4 миллиона, негров лишены его под тем предлогом, что они не имеют "ценза грамотности" (на английском языке).

Кроме этих ограничений существует и ряд других. Так, по избирательному закону штата Георгия, от избирателя требуется, чтобы он имел "40 акров земли или имущество, оцененное сборщиками налогов в 500 долларов", причем имущественный ценз "может быть заменен требованием об образовании или поведении". В Миссисипи избиратель не только "должен уметь читать любой раздел конституции", но и "должен понимать любой зачитываемый ему раздел конституции или дать хорошее толкование его". В Луизиане требуется "обязательно понимать долг и обязанности гражданства"; здесь же имеется своеобразная льгота для неграмотных: "неграмотные считаются выполнившими требование избирательного ценза, если они люди хорошего поведения и репутации и стоят за порядок и покой США и Штата". По законам Алабамы, избиратель должен иметь "регулярную работу в продолжение большей части предшествующего года". По законодательству Виргинии, "желающий получить право голоса должен ответить под присягой на любой и все вопросы, имеющие отношение к получению им права голоса", а в Северной Каролине от избирателя требуется ответить "на любой существенный вопрос".

Совершенно ясно, что в условиях капиталистической действительности подобного рода избирательные барьеры и рогатки направлены против беднейших слоев трудового населения, поскольку имущественный ценз, "хорошие" репутации и поведение, равно как и приверженность к существующему "порядку" и "покою", компенсируют все избирательные из'яны, до неграмотности включительно.

Не менее широко применяется в штатах Северной Америки и ценз оседлости: в большинстве штатов от избирателя требуется годичный срок проживания (один лишь штат Мэн довольствуется 2 месяцами, зато 7 штатов требуют 2-летнего проживания).

С начала XIX столетия в Америке получила распространение система, вошедшая в избирательный обиход других буржуазных стран под названием "избирательная география" и называемая в США по ее изобретателю "джэрримендер". Смысл этой системы заключается в таком искусственном распределении избирательных округов, при котором одна партия получает большинство в ряде избирательных округов, в то время как другая, враждебная партия загоняется по возможности в один или в минимальное количество округов.

Переходим к избирательным законам третьей классической страны буржуазного демократизма - Франции.

С 1848 года Франция имеет "всеобщее" избирательное право; его, однако, лишены население французских колоний, военнослужащие и наравне с "детьми, идиотами и сумасшедшими" вся женская половина Франции. Французские юристы не без

Избирательные заграждения буржуазной демократии.

Рис. В. Семенова.

остроумия замечают, что положение женщин значительно хуже положения идиота или сумасшедшего: последние лишаются избирательного права после медицинского освидетельствования и по решению суда, тогда как для лишения политических прав женщины не требуется никаких формальностей.

Для осуществления избирательного права необходимо включение в избирательный список. Последнее осуществляется лишь в том случае, если избиратель проживает в одном месте не менее 6 месяцев либо при наличии пятилетней уплаты прямых налогов. Таким образом, для зажиточных слоев населения ценз оседлости не является обязательным. Попутно следует отметить, что если от избирателя закон требует возрастного ценза в 21 год, то избираемый в депутаты должен быть не моложе 25 лет.

Другой особенностью французских выборов является исключительно большое по масштабу применение "избирательной географии". По закону 1928 года, вся Франция разделена на 612 (по числу членов нижней палаты) округов, причем в некоторых из них (сельские округа) один депутат приходится на 12 тысяч избирателей, а в других (крупные городские центры)- на 100 тысяч. Смысл подобной "географии" ясен: растворить рабочие голоса в крестьянских "стоячих болотах" (выражение Бриана). Отсюда возможность таких избирательных сюрпризов, какой произошел, например, на выборах 1928 года, когда французская коммунистическая партия потеряла 50% своих парламентских мандатов, хотя количество поданных за нее голосов не только не уменьшилось против прежних выборов (1924 год), но возросло на 200 тысяч.

Третья особенность французских выборов - это система баллотажа. Чтобы быть избранным в первом туре выборов, кандидат в депутаты должен собрать абсолютное большинство голосов. При пестроте и дробности политических партий Франции (от 30 до 40 партий), выступающих на выборах, это бывает крайне редко. При отсутствии абсолютного большинства назначается перебаллотировка - второй тур, где для избрания достаточно уже относительного большинства. В перерыв между первым и вторым турами

проходят торговля и всевозможные сделку между кандидатами и партиями, часто принимающие характер бесстыдного торга. Так, в первом туре выставляются заведомо безнадежные кандидатуры, чтобы за снятие их ко второму туру получить соответствующую мзду.

Избранный в таких условиях парламент чаще всего оказывается "разбитым зеркалом, в осколках которого Франция не узнает своего лица" (слова Гамбетты).

Еще более высокие барьеры буржуазные избирательные законы воздвигают перед трудовым населением на выборах в верхнюю палату парламента, призванную служить "тормозом" или "холодильником" по отношению к нижней.

Основное ядро английской палаты пэров, как известно, составляют наследственные лорды, передающие своим старшим сыновьям вместе с титулом и землею право на членство в верхней палате. Отсюда характеристика Энгельсом палаты лордов как "инвалидного дома" английской аристократии. Впрочем, в английской палате лордов есть некоторое количество членов, попадающих в палату по выборам, - это 44 пэра от Ирландии и Шотландии, избираемые соответственно ирландскими и шотландскими лордами и только ими.

Французская верхняя палата - сенат - скопирована творцами конституции 1875 года с английского образца. Характерно, что реакционные авторы конституции - душители Парижской коммуны - особую свою заслугу видели в создании сената как барьера против демократии. По выражению одного из их лидеров (Белькастель), "конституция 1875 года - это прежде всего сенат".

Сенат избирается на 9 лет путем многостепенного голосования особой избирательной коллегией, составляемой в каждом департаменте Франции из членов нижней палаты, избранных от данного департамента, из членов местного генерального совета, из членов окружных советов и из делегатов от муниципальных советов. В результате подобной многоэтажной системы выборов влияние привилегированной верхушки и "стоячих болот" на сенатских выборах ощущается еще сильнее чем на депутатских. Результат выборов - коллегия из трехсот старичков, "уже успевших хорошо пожить и ничего так не желающих, как хорошо пожить"¹ . Эта коллегия - надежное орудие реакции.

Аналогичную роль играет и сенат в США. С 1913 года (поправка 17-я конституции) он избирается формально на одинаковых с нижней палатой условиях: по 2 депутата от каждого штата, с той только разницей, что для избрания в сенат требуется 9-летнее пребывание в американском гражданстве и 30-летний возраст. На практике сенат благодаря более узкому составу (96 членов), большей длительности своих полномочий (6 лет вместо 2 лет для нижней палаты) и более широким административным правам превратился в "клуб миллионеров", став даже для буржуазии менее доступным чем нижняя палата для представителей трудовых низов.

Даже в наиболее молодых и наиболее демократических конституциях буржуазных стран, например в конституции Чехословацкой республики 1920 года, где нет имущественного ценза и многих других традиционных ограничений избирательного права, в тех же классовых целях установлен высокий возрастной ценз: членом нижней палаты не может быть избран человек моложе 30-летнего возраста, а членом сената - моложе 45 лет.

3

Ознакомившись с выборами в парламент по конституциям буржуазно-демократических государств, мы переходим к ознакомлению с "выборами" в государствах фашистского или фашизирующегося типа, иначе говоря, в тех странах, где диктатура буржуазии осуществляется методами открыто террористическими и законодательство которых "прямо отрицает или сводит фактически на нет равенство прав граждан и демократические свободы"² .

¹ Ch. Benoist "Sophismes politiques de ce temps", p. 223. Paris. 1893.

² И. В. Сталин. Доклад о проекте Конституции Союза ССР, стр. 24. Партиздат. 1936.

Мы начнем наш обзор с фашистской Италии. Через год после захвата власти (в 1923 году) Муссолини провел первую реформу итальянского избирательного закона, названную по имени проводившего ее министра законом Ачербо.

Согласно этому закону, партия, собравшая на выборах относительное большинство голосов, но не менее 1/4 получает в парламенте в свою пользу 2/3 депутатских мест; проще говоря, по фашистской политической арифметике, 1/4 равняется 2/3.

В 1928 году этот закон был заменен новым законом "О реформе политического представительства", действующим и в настоящее время. По этому закону, при выборах в парламент фигурирует только один кандидатский список, одобренный великим советом фашизма (центральным директивным органом фашистской партии). Избирателям предоставляется право голосовать либо за либо против этого единственного списка, причем тайна голосования более чем сомнительна, поскольку голосующий за голосует подачей цветного бюллетеня. Если фашистский список соберет половину поданных на выборах голосов, то парламент считается избранным по данному фашистскому списку. В противном случае назначаются новые выборы, где может конкурировать несколько списков, причем, однако, последние выставляются только организациями, насчитывающими не менее 5 тысяч членов избирателей, "надлежащим образом внесенных в избирательные списки". А для внесения в эти списки, по закону 1928 года, требуется: либо уплата синдикального взноса, либо обладание именными акциями, либо уплата налога не ниже 100 лир, либо нахождение на постоянной службе, либо исполнение обязанности служителя "признаваемого в государстве культа". Комедия подобных выборов соответствует полностью основной "теоретической" установке итальянского фашизма, гласящей, что всякая выборность - "язва, нелепая и смешная" (Туратти), а демократия - вредный "пережиток". Поэтому официальные комментаторы фашистского законодательства (например проф. Чимиенти - автор принятого в итальянских вузах курса государственного права - и др.) откровенно признают, что, поскольку "лучшие" люди выявляются не голосованием и выборами, постольку главная и основная цель итальянского избирательного закона - не допустить проникновения в парламент врагов фашистского режима.

Германский фашизм, ликвидировав фактически рейхстаг как законодательное учреждение, не счел даже нужным отменить прежнюю избирательную систему, существовавшую в Германии согласно Веймарской конституции 1919 года и закону о выборах 1924 года. Он ограничился внесением в нее некоторых многозначительных коррективов.

Начиная с ноябрьских выборов 1933 года никакие другие списки, кроме национал-социалистского, на выборы не допускаются. С 1934 года германский рейхстаг в период между выборами пополняется путем своеобразной "кооптации". Когда после кровавой расправы 30 июня 1934 года (Рем и К°) в парламенте освободился ряд депутатских вакансий, они были заполнены без всяких выборов, приказом вождя национал-социалистской фракции рейхстага. Последний, по раз'яснению фашистского официоза "Volkischer Beobachter", при замещении депутатских мест "не обязан считаться ни с территориальным расположением выборных округов, ни с очередностью кандидатов, намеченных в выборном списке". Не менее "оригинально" разрешило германское правительство в 1935 году и проблему выборов в присоединенной к Германии Саарской области: Гитлер особым приказом назначил членами рейхстага 8 человек из числа избирателей Саарской области. Принцип открытого назначенчества заменил в Германии итальянскую комедию выборов.

Ознакомившись с итало-германской системой "выборов", мы уже застрахованы от удивления, которое может возникнуть при ознакомлении с избирательными экспериментами других фашистских и фашизирующихся государств. Так, в Польше, по избира-

тельному закону 1935 года, право выставления кандидатов на выборах в сейм предоставлено только окружным избирательным комиссиям. Председательствует в комиссии назначенный правительством комиссар, а членами являются представители местных сельскохозяйственных (помещичьих), торгово-промышленных (купеческих) и тому подобных палат. Ясно, что через подобный фильтр не могут пройти не только кандидатуры коммунистов, но даже и оппозиционно настроенные буржуазные кандидаты.

Закон, впрочем, не утруждает граждан выставлением кандидатур: избирателю предоставляется только отметить крестиком две фамилии из четырех, рекомендованных ему избирательной комиссией. Как реагировало население Польши на подобный "принудительный асортимент", видно из того, что на последних выборах 2/3 избирателей бойкотировали выборы, а в крупных городских центрах (Варшава, Лодзь) количество уклонившихся от участия в выборах составило от 77 до 87%. К этому остается добавить, что благодаря "удачному" распределению избирательных округов голос одного польского избирателя искусственно приравнен к двум голосам избирателей-украинцев.

По югославскому избирательному закону 1931 года, для выставления кандидатуры в парламент следует предварительно собрать за нее 60 тысяч подписей, притом обязательно по всей стране. Закон преследует этими требованиями двоякую цель: 1) подменить тайное голосование открытым и 2) затруднить проведение кандидатов от национальных меньшинств, сосредоточенных в отдельных районах.

По законам Японии (избирательный закон 1935 года), избирательного права лишены не только женщины, военнослужащие, но и все студенчество и т. д. и т. п.

Наконец, государства этой группы обессмертили себя такими методами проведения выборов, что самые их названия стали нарицательными как синоним избирательной фальсификации и полицейского насилия: такие термины, как выборы "палочные" (польские), или такой эпитет, как "румынские" выборы, говорят сами за себя. В Румынии не было еще случая, чтобы та партия, которая стоит в момент выборов у власти, не получила 40% голосов, которые требуются, по румынскому избирательному закону 1926 года, для получения 75% мест в парламенте. Рецепт изготовления этих 40% весьма несложен. Практикуется исключение из избирательных списков, по возможности, всех нежелательных правительству лиц и восстановление их в правах лишь после окончания выборов. Когда же это не помогает, то нежелательных кандидатов просто арестовывают. Неграмотным избирателям подсовываются избирательные бюллетени со списками кандидатов правительственной партии вместо тех, за которых они хотят подать свои голоса. Наконец, в избирательные урны подбрасываются сотни и тысячи правительственных избирательных бюллетеней, а в качестве голосующих отмечаются заведомо "мертвые души". И не удивительно, что в Румынии часты такие сюрпризы, когда количество поданных бюллетеней превышает общее число избирателей...

4

Перечисленными выше юридическими ухищрениями отнюдь не исчерпывается избирательная фальсификация той "общей воли" (volonte generate) и "народного суверенитета", о которых так много и так пышно говорят буржуазные конституции и декларации, начиная с американской "декларации прав (1774 год) и независимости (1776 год)" и французской "прав человека и гражданина" (1789 год).

Наличие капиталистической системы хозяйства и соответствующих ей форм эксплоатации человека человеком (наемное рабство), вопиющих контрастов богатства и нищеты, голода и безработицы приводит к тому, что в руках господствующих классов, кроме привилегий, закрепленных юридически, имеются многообразные средства экономического и внеэкономического давления на избирателя.

В качестве иллюстрации достаточно привести предвыборную кампанию в Англии или в США, начинающуюся с

"обработки списков" и заканчивающуюся обработкой избирателя.

Как мы говорили, в Англии два раза в год составляются списки избирателей, за которыми непрерывно наблюдают местные партийные платные агенты, чаще всего адвокаты, пользующиеся всеми законными и незаконными способами для пополнения списков кандидатурами своих единомышленников и для удаления оттуда сторонников враждебных партий. Этот процесс, по английской терминологии, "раз'яснения" избирателей протекает в своеобразных судебных формах перед особым судьей-ревизором, назначаемым лордом-канцлером, с вызовом свидетелей, с пред'явлением и проверкой документов, т. е. требует времени, денег и опыта. Поэтому для рядового, массового избирателя борьба против злоупотреблений, проделываемых со списками, по существу, является невозможной. Таков первый и неравный бой, в котором избиратель сталкивается с могущественным аппаратом господствующих буржуазных партий.

После обработки списков наступает вторая стадия 'избирательной кампании - выставление кандидатур и массовая агитация и пропаганда в их пользу. Это связано, во-первых, с внесением залогов (150 фунтов) за каждого кандидата, с выпуском избирательных афиш, плакатов, воззваний и прочей предвыборной литературы, стоимость которой измеряется для крупных буржуазных партий миллионами рублей. К этому нужно прибавить расходы на раз'езды, на избирательных агентов, на наем помещений для собраний, на писцов, рассыльных и т. д. Миллионные расходы покрываются добровольными пожертвованиями членов партии и лиц, ей сочувствующих. Иногда деньги на выборы предоставляет сам кандидат, иногда его "друзья". Те и другие предоставляют их, разумеется, не безвозмездно: взамен этого от руководства соответствующей партии требуют поддержки определенного кандидата, главный довод в пользу которого - толщина его кошелька. Кошелек этот должен выдержать, кроме перечисленных выше затрат, еще и расходы на угощение избирателей, так как многие из последних (английское мещанство) руководствуются принципом: "политика - абстракция, а кружка пива - нечто осязательное", а также на увеселительные поездки для членов их семейств и все прочее, связанное с агитацией в традиционно английском ее понимании.

Не удивительно, что после избирательной кампании партийная касса самых богатых английских партийных организаций опустошается до дна, и наибольшая угроза, при помощи которой правительство смиряет непокорные партии в парламенте, - это угроза назначить через месяц - два новые выборы.

Третья стадия предвыборной кампании - индивидуальная обработка избирателя. Наиболее распространенная в Англии форма последней - конвассер, т. е. обход квартир самим кандидатом, его товарищами по партии, платными и бесплатными партийными агентами. Этот "обход" сопровождается самым широким политическим подкупом во всем его пышном разнообразии. В прежние времена голоса покупались за деньги по твердому тарифу и по биржевому курсу. Теперь подкуп технически усовершенствован: одного подкупают распитой с ним бутылкой вина, другого - обещанием теплого местечка или влиятельной протекции, третьего - пожатием руки высокопоставленного человека (по старинной английской поговорке, "улыбкой лорда сыт дурак") и т. д.

Наконец, последняя стадия - день выборов. Задача партийных агентов и партийных "загонщиков" - проследить, чтобы все жертвы их "обработки" были заняты исполнением своих избирательных обязанностей. Для этого им предоставляются все необходимые удобства.

Правда, английский закон запрещает кандидатам возить своих избирателей в наемных экипажах, но никому не возбраняется возить их в собственной коляске или машине, а также иметь хотя бы целый гараж собственных машин и предоставлять его к услугам своих избирателей.

Избирательная кампания в США проходит через те же стадии, что и в Англии, и отличается от нее не ка-

чеством, а своими "американскими" масштабами. Средняя стоимость избирательной кампании в США исчисляется в 30 и более миллионов долларов. Здесь имеются регистрационные бюро, ведающие избирательными описками. Бюро назначаются губернатором штата, ставленником одной из двух господствующих партий американского капитала (республиканцы и демократы) из числа ее членов. Здесь имеются и всемогущие партийные "боссы" ("хозяева"), добывающие для партии деньги и в обмен на них "делающие" (общепринятое американское выражение making - делать деньги, делать депутата) президентов, губернаторов, сенаторов.

Самая избирательная агитация в Америке поставлена на исключительно широкую ногу. Выступления кандидатов с речами, карнавальные шествия, пропаганда через печать, радио, кино, церковь, театр, самолеты и светотехника - таковы неизбежные атрибуты американской избирательной кампании. Все это сопровождается широко применяемым подкупом избирателей.

Комиссия, обследовавшая выборы 1926 года в Пенсильвании (второй по числу жителей штат в США), констатировала в своем отчете: "Регистрации избирателей фиктивные, мандаты поддельные, чиновники вероломные".

Не удивительно, что перед лицом подобных фактов А. Брайс, один из известнейших буржуазных исследователей государственного устройства США, вынужден был вспомнить предсказание, сделанное древнему Риму: "Город продажный, ты погибнешь в тот день, когда найдешь себе покупателя". Все попытки законодательного ограничения избирательных расходов (по закону 1911 года, 5 тысяч долларов для кандидата в нижнюю палату и 10 тысяч долларов для кандидата в сенат), равно как и требование от партий публичной отчетности (закон 1910 года), остаются мертвой буквой, поскольку корень их не в единичных злоупотреблениях, а в самой капиталистической системе. Таким же бесплодным оказалось принятое на себя американскими партиями обязательство - лимитировать определенной суммой (1 тысяча долларов) размер поступающих в партийную кассу взносов. На деле взносы измеряются десятками и сотнями тысяч долларов и поступают не прямо в кассу, а через посредников (боссов), к рукам которых прилипает немалая их часть. Ведется двойная бухгалтерия: одна - для себя, другая - для отчета и т. д. Попрежнему "одни - сенаторы, потому что богаты, другие богаты, потому что сенаторы..."¹ . В конечном же итоге "нигде власть капитала, власть кучки миллиардеров над всем обществом не проявляется так грубо, с таким открытым подкупом, как в Америке"² .

Было бы неправильно думать, что средства, щедро предоставляемые буржуазным партиям капиталистическими концернами, предназначаются только для укрепления капиталистического строя как такового. Не подлежит сомнению, что в основе всех подобных избирательных ассигнований лежит и чисто коммерческий расчет: победа "своей" партии - это места для нужных людей ("spoils system" - "система добычи"), это новые концессии, новые правительственные заказы, новые налоговые льготы. В книге Ланна "Классы и партии в США" приведены многочисленные образцы сращивания американской плутократии с партийным и государственным механизмом США, равно как и разнообразные способы использования первым второго. Один из многих примеров: когда глава алюминиевого треста Меллон стал в 1921 году благодаря победе республиканской партии руководителем финансового ведомства США, он провел такую реформу налогового обложения в США, благодаря которой крупные капиталисты и в том числе его трест заработали в общей сложности миллиарды долларов за счет увеличения налогового бремени для мелких и средних состояний.

Положение, типичное для так называемых "великих демократий" Англии и Америки, характеризует и все другие капиталистические государства: различие существует только в масштабе. Всюду, где человек закрепо-

¹ Bryce "The American Commonwealth". V. I, p. 121. 1924.

² В. И. Ленин. Соч. Т. XXIV, стр. 375.

щен себе подобными через частную собственность на орудия и средства производства, в каждом явлении общественной и государственной жизни действует неумолимый закон "капиталистических джунглей", и повсеместно на избирательной арене, в разной бутафории и маскировке, выступает один и тот же фактор, который буржуазные журналисты, благозвучия ради, именуют "великим избирателем", - деньги.

Резюмируя избирательный опыт капиталистического мира, мы можем сказать словами Ленина, что "везде и повсюду, и в "мелких", якобы мелких, подробностях избирательного права (ценз оседлости, исключение женщин и т. д.), и в технике представительных учреждений, и в фактических препонах праву собраний (общественные здания не для "нищих"!), и в чисто капиталистической организации ежедневной прессы и так далее, и так далее, мы увидим ограничения да ограничения демократизма... в сумме взятые эти ограничения исключают, выталкивают бедноту из политики, из активного участия в демократии"¹ .

5

Старое положение, что вещи познаются сравнением, особенно уместно вспомнить сейчас, в XX годовщину великого Октября и накануне первых выборов по Сталинской Конституции в Верховный Совет Союза ССР. Трудно себе представить более глубокое принципиальное различие чем выборы в любой буржуазный парламент и выборы в верховные законодательные органы нашей социалистической родины.

Подробный анализ советских выборов и советской избирательной системы не входит в нашу задачу: ограничимся напоминанием лишь нескольких, наиболее характерных моментов, беря за основу Сталинскую Конституцию 1936 года и изданное в развитие ее "Положение о выборах в Верховный Совет СССР" 1937 года.

"Экономическую основу СССР составляют социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на орудия и средства производства" (статья 4-я Конституции). Отсутствие капиталистического рабства, раскрепощение труда и человека делают невозможными в условиях советской действительности все те формы давления на выборы, которые вытекают из системы общественных отношений капиталистического государства. "Настоящая свобода имеется только там, где уничтожена эксплоатация, где нет угнетения одних людей другими, где нет безработицы и нищенства, где человек не дрожит за то, что завтра может потерять работу, жилище, хлеб"² . Отдельные индивидуальные посягательства на избирательную свободу советского гражданина строго караются законом (статья 111-я "Положения о выборах").

Ликвидировав капиталистические классы, являясь всенародным государством трудящихся и добровольным об'единением равноправных советских социалистических республик, советское государство ни в какой мере не заинтересовано в фальсификации народного волеиз'явления на выборах. Поэтому и арсенал законодательных ухищрений и уловок, применяемых в буржуазных государствах и рассчитанных на устранение от выборов той или иной группы населения, в СССР полностью отсутствует. Только в СССР мы имеем действительно всеобщее, действительно прямое, равное и тайное избирательное право как незыблемый закон социалистического государства.

"Все граждане СССР, достигшие 18 лет, независимо от расовой и национальной принадлежности, вероисповедания, образовательного ценза, оседлости, социального происхождения, имущественного положения и прошлой деятельности, имеют право участвовать в выборах депутатов и быть избранными, за исключением умалишенных и лиц, осужденных судом с лишением избирательных прав" (статья 135-я Конституции). Женщины и военнослужащие пользуются наравне со всеми гражданами избирательным пра-

¹ В. И. Ленин. Соч. Т. XXI, стр. 430.

² И. Сталин. Беседа с председателем американского газетного объединения "Скриппс-Говард Ньюспейперс" г-ном Рой Говардом 1 марта 1936 года, стр. 16. Партиздат. 1937.

вом (статьи 137-я и 138-я). Все выборы депутатов - от выборов в сельсовет до выборов в Верховный Совет - равные (статья 136-я), прямые (статья 139-я) и тайные (статья 140-я). Право выставлять кандидатов на выборах предоставлено всей советской общественности (статья 141-я): коммунистическим партийным организациям, профессиональным союзам, организациям молодежи, культурным обществам и другим организациям, зарегистрированным в установленном законом порядке (статья. 56-я "Положения о выборах"). Это право осуществляют все звенья советской общественности от центральных до районных, "равно как общие собрания рабочих и служащих по предприятиям, красноармейцев - по воинским частям, а также и общие собрания крестьян по колхозам, рабочих и служащих совхозов - по совхозам" (статья 57-я "Положения о выборах"). Авангард трудящихся, вождь и организатор великих побед социализма - ленинская партия большевиков, - не закрепляет в советской избирательной системе за собою никаких преимуществ, никаких особых прав, ибо ее сила и влияние не в параграфах избирательной инструкции, но во всемирноисторической миссии ВКП(б), в ее заслугах перед советским народом и перед всем трудящимся человечеством.

В своем докладе на Чрезвычайном VIII всесоюзном с'езде советов товарищ Сталин отметил, что, в то время как "буржуазные конституции обычно ограничиваются фиксированием формальных прав граждан, не заботясь об условиях осуществления этих прав, о возможности их осуществления, о средствах их осуществления", - советская Конституция "не ограничивается фиксированием формальных прав граждан, а переносит центр тяжести на вопрос о гарантиях этих прав, на вопрос о средствах осуществления этих прав". По статье 70-й "Положения о выборах", обеспечивается "каждой организации, выставившей кандидата, зарегистрированного в Окружной избирательной комиссии, равно как каждому гражданину СССР право беспрепятственной агитации за этого кандидата на собраниях, в печати и иными способами, согласно статьи 125 Конституции СССР". А статья 125-я Конституции закрепляет свободу слова, печати, собраний и митингов, уличных шествий и демонстраций "предоставлением трудящимся и их организациям типографий, запасов бумаги, общественных зданий, улиц, средств связи и других материальных условий, необходимых для их осуществления". Согласно статье 54-й "Положения о выборах", расходы, связанные с производством выборов в Верховный Совет СССР, производятся за счет государства.

Поэтому с полным основанием можно сказать, что наша советская избирательная система, как и вся наша Конституция, не только самая демократическая в мире, но и демократизм этот "является не "обычным" и "общепризнанным" демократизмом вообще, а демократизмом социалистическим" (Сталин). Буржуазное государство и буржуазные выборы, бесспорно, демократичней рабовладельческих или феодальных выборов. Но бесспорно также, что капитализм и демократия в буквальном значении этого слова ("народоправство") - понятия несовместимые. Только в обществе, устранившем эксплоатацию человека человеком и не знающем деления на антагонистические классы, может быть осуществлено подлинное народоправство и подлинная, никем и ничем не фальсифицированная свобода выборов.

Для нас свободные советские выборы - то, что "уже добыто и завоевано": это наша Конституция, наш Основной Закон. Для остального человечества, за пределами СССР, - это программа к действию, боевой лозунг борьбы: ни социалистическая демократия, ни социалистические выборы не приходят сами: их завоевывают в бою.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: