Е. И. МАРТЫНОВ. Царская армия в февральском перевороте. Л. Изд. воен. тип. Упр. Дел. Наркомвоенмор и РВС СССР. 1927. С. 212. Т. 3.000 экз. Ц. 1 р. 20 к.

Разбираемая книга принадлежит перу старого военного писателя, первая работа которого относится к 1894 г., но она не носит специально военного характера. Наоборот, в предисловии к ней подчеркивается, что ряд достоинств "делает (ее) несомненным вкладом в нашу общую литературу о февральской революции" (стр. 7).

Но именно вот это-то положение и заставляет особенно внимательно подойти к книжке. В работе, посвященной революции и армии, совершенно необходим четкий марксистский подход, однако здесь - то и обнаруживаются наиболее уязвимые места книжки. Следует подчеркнуть, что автор предисловия, т. Горев, сам сделал ряд дополнений, серьезных поправок и оговорок к отдельным местам книги. Но, вероятно, трудность его положения, как автора предисловия, не дала ему возможности со всей резкостью и определенностью поставить точки над "и" в тех местах, где автор допускает особенно грубые ошибки, давая свою концепцию отдельным проблемам февральской революции.

Нужно прежде всего подчеркнуть, что заглавие книги совершенно не отвечает ее содержанию. Подчеркиваем это гораздо резче, чем это отмечается в предисловии. Автор ограничился "почти исключительно петроградским гарнизоном и действиями командующих фронтами" - читаем на стр. 7. Но фактически даже гарнизон и его действия не разобраны достаточно подробно. На стр. 58 перечисляется свыше 20 крупных частей, указывается на ряд школ, устанавливается численность гарнизона до 160.000 (стр. 59), а в книжке говорится только о 3 - 4 частях гарнизона, упоминаются 1 - 2 запасные пулеметные полки, гвардейский экипаж, причем делается это очень бегло, без какого бы то ни было описания настроения солдат, влияния на них рабочих, жизни казарм в эти дни и т. д. Восстали, убили командира, захватили оружие, выступили на улицу - и почти все.

Основной материал посвящен переговорам правящих кругов, связанных с отречением Романова. Так что правильнее было бы назвать книгу, напр., "Свержение (или отречение) Николая Романова" (по документам и воспоминаниям). Над автором довлеют старые, немарксистские методы; и в основе всей его работы лежит не армия, не классовый анализ событий, а действия и переписка ставки, генералов, царя, министров и Думы. Суммирование и разбор воспоминаний и отдельных документов, написанных "вождями" дореволюционной России - вот на чем фиксирует внимание автор. И ясно, что, идя по этому пути, совершенно не желая использовать марксистские работы, он допускает ряд ошибок, к рассмотрению которых и перейдем.

Автор в первой главе касается исключительно положения в армии перед революцией ставя задачу вскрыть основные причины революционизирования армии и переход ее в П-де на сторону восставшего пролетариата. Автор дает следующий перечень причин: 1) недоверие к высшему командному составу (стр. 19); 2) негодование против военного министерства, не сумевшего в период решительных боев обеспечить армию (стр. 27); 3) отсутствие близости между офицерами и сол-

датами (28); 4) тяжелое положение семейств (30); 5) озлобление против буржуазии, нажившейся от войны (34); 6) возмущение самоуправством придворной камарильи, которая игнорировала желания народа (читай - буржуазии. Р. ) - (37); 7) слухи об измене (39); 8) недовольство союзниками (40) и 9) утомление войной и жажда мира (41).

Не будем останавливаться на том, что даже в его постановке следовало бы все причины расположить в большей последовательности, соответственно удельному весу каждой из этих причин. И в этом случае у автора была бы та же путаница.

У автора основных причин - земли и свободы - совершенно нет. А требование мира у него перемешалось с такими - второ- и третьестепенными причинами, как негодование против военного министерства, рознь между солдатами и офицерами.

Не учитывая классовых прослоек армии (пролетариат, крестьянство, мелкая и крупная буржуазия), автор, ничто-же сумняшеся, суммирует в одно целое без какой бы то ни было оговорки эти совершенно различные, а главное приводящие к прямо противоположным выводам, причины.

Требование мира - оно отвечало интересам пролетариата и крестьянства. Отсюда борьба за мир с их стороны - поддержка большевиков. А недовольство двором, слухи об измене - они отражали боязнь буржуазии, что восторжествует германская ориентация и будет заключен сепаратный мир с Германией, отсюда требование войны до победного конца, борьба с большевиками.

Перечисленные автором причины влияли не на армию в целом, а на отдельные ее прослойки. И если все же армия в самые первые дни революций против самодержавия выступила в целом, то лишь потому, что на время здесь, как и в революции вообще "в силу чрезвычайно оригинальной исторической ситуации слились вместе, И замечательно "дружно" слились, совершенно различные потоки, совершенно разнородные классовые интересы, совершенно противоположные политические и социальные стремления"¹ ) (курсив всюду Ленина. Р. ). Вот этого-то как раз Мартынов и не учел в своей книжке.

Вопросу о характере революции, о движущих силах ее, о гегемонии пролетариата в революции и проблеме союза с крестьянством (в данном случае - армия) автор не уделяет и нескольких строк. Поэтому у него основная сила в вооруженном восстании не рабочий класс, а армия. Именно бунты в полках и выступление последних с оружием привели к вооруженному восстанию, ну, а пролетариат - это такая величина, которой в вооруженном восстании можно пренебречь, ей и уделено всего несколько слов.

Ну, а раз вооруженное восстание сводится в основном к выступлению войска, то, конечно, в вооружении рабочих надобности нет. Больше того, с вооружением рабочих, с организацией рабочих дружин - надо бороться. И тут автор подчеркивает (и неоднократно) тактику т. Шляпникова, отказывавшегося снабжать рабочих оружием и содействовать им в организации боевых дружин. Это автору страшно нравится, и те места из книги Шляпникова "1917 г.", где об этом говорится, автор неоднократно цитирует и комментирует. Автор пытается оправдать одно из очень спорных, если не сказать ошибочных, мероприятий тов. Шляпникова, при чем делает это так, что и сам тов. Шляпников не поблагодарит его.

Как известно, тов. Шляпников в первые дни февральской революции, несмотря на требование рабочих, запрещал им организацию боевых дружин и отказывался от снабжения рабочих оружием. Это не значит, что он был против вооружения рабочих; он только считал более целесообразным, чтобы рабочие сами доставали оружие от солдат, в казармах и т. п., считая, что таким путем и солдат можно будет легче привлечь на сторону восставшего пролетариата (см. "1917 г." - книга I, стр. 67, 105, 122, 134 и др.).

Такую постановку вопроса нельзя считать правильной, ибо агитация среди солдат, получение от них оружия не исключает вооружения рабочих другими путями и организации боевых дружин. Партия всегда учитывала и предлагала и то и другое. В резолюции "о демонстрациях", принятой 2-м с'ездом партии, рекомендуется: "... 4) должны быть применяемы меры для того, чтобы в случае необходимости демонстранты могли дать активный и по возможности вооруженный (курсив здесь и дальше мой - Р. ) отпор полицейским ордам; 5) Ввиду того, что при демонстрациях все чаще против народа применяются регулярные войска, следует заботиться об ознакомлении солдат с характером и целью демонстрации и призвать их к братанию с народом; следует не допускать ненужного раздражения их со стороны демонстрантов"¹ ).

¹ ) Ленин. Собр. соч., т. XIV, ч. I. стр. 9.

¹ ) В. К. П. (б) в резолюциях ее с'ездов и конференций (1898 - 1926 г.г.) изд. 3-е. ГИЗ. 1927 г. стр. 21.

Таким образом в резолюции даже не о вооруженном восстании, а пока только о демонстрациях, в полной мере учтены и необходимость вооружения рабочих, и агитации среди них и осторожного подхода к ним. - Совершенно очевидно, что все эти указания сохранили силу для дальнейшего. Уже в резолюции III с'езда "о вооруженном восстании" предлагается: ".... в) принять самые энергичные меры к вооружению пролетариата"¹ ) Далее в предложенной большевиками на IV с'езде резолюции о "вооруженном восстании" также говорится: "... 4) что следует развить еще более энергичную деятельность по увеличению числа боевых дружин..., 5) что необходимо усилить работу в войсках, имея при этом в виду, что для успеха движения недостаточно одного брожения в войсках, а необходимо прямое соглашение с организованными демократическими элементами войска в целях самых решительных наступательных действий против правительства"² ).

Наконец специальная конференция военных и боевых организаций РСДРП (в ноябре 1906 г.³ ) подробнейшим образом, на основе учета опыта 1905 г. определяет тактику партии в вооруженном восстании. Таким образом, совершенно ясно, что односторонние мероприятия т. Шляпникова не отвечали задачам момента и правы были рабочие, упорно требовавшие от него оружия. В ответ на критику его действия т. М. Н. Покровским, т. Шляпников сообщил ему, что действовал таким образом исполняя директиву ЦК нашей партии. "Но, - замечает тут же Покровский, - сам я этой директивы не видал, и точное содержание ее мне не известно"⁴ ). Вернемся к Мартынову. Его изложение отношения бюро ЦК партии о привлечении на сторону народа армии не совсем соответствует повествованию Ш. - Чем это вызвано? - Тем, что автору необходимо было как можно резче подчеркнуть с его точки зрения совершенно правильное мероприятие Ш., запрещавшего организации дружин и вооружение рабочих. Для этого он: 1) переоценивает роль армии, 2) излишне подчеркивает одиночные голоса, недооценивавшие необходимость активного вовлечения армии в борьбу рабочего класса с царизмом, 3) не точно передает их истинное отношение к армии (ставка на нейтрализацию ее) и к вопросу о боевых дружинах (для борьбы с полицией, и 4) целиком и полностью (без единого возражения) принимает ошибочную тактику Шляпникова.

На этом моменте М. останавливается неоднократно. Так на стр. 77, описывая события 25 февраля, он снова цитирует из Шляпникова, как последний "решительно отказывал в поисках оружия всем". Описывая события 26 февраля (стр. 89), он отмечает, что на вновь поднятый Выборгским райкомом вопрос о снабжении рабочих оружием Бюро ЦК, в лице Ш., опять ответило категорическим отказом.

Наконец, в последней главе "Заключение" он подчеркивает, "что в особую заслугу Бюро Центрального Комитета должно быть поставлено то, что оно сумело удержать некоторых увлекшихся: деятелей, неоднократно настаивавших на безотлагательном формировании боевых дружин" (стр. 209) и - что следует из других его замечаний, ранее цитированных - от вооружения рабочих вообще.

Мы видим, что то, что автор считает "особой заслугой Бюро ЦК" - в основном принадлежит Шляпникову и вовсе заслугой не является.

Так вопрос чисто тактического порядка у Ш. (каким путем вооружать рабочих) он поставил в плоскость уже чисто принципиальную (нужно ли вооружать рабочих) и, исходя из совершенно неправильных предпосылок, разрешил его отрицательно: так как исход восстания или революции зависит от армии, то вооружение рабочих и организация боевых дружин заранее и в момент восстания (революции) ненужны.

Но это не наш, не большевистский вывод; за такой "рецепт" рабочий класс и братские компартии нас не поблагодарят. Нам, свидетелям борьбы вооруженных рабочих организованных в дружины (красная гвардия) - в Октябре 1917 г. - несмотря на то, что армия и в частности Питерский гарнизон, были в основной своей массе на стороне б-ков; нам свидетелям борьбы с вооружением рабочих у нас в 1917 г. со стороны всех правых партий в Германии, в Китае - сейчас и т. п. таких выводов не надо. Наш путь - вооружение рабочих, ибо рабочий класс гегемон революции. Попытка Мартынова пересмотреть вопрос о вооружении рабочих и их роли в вооруженном восстании встретит решительный отпор.

Непонимание того, что происходило, видно у автора и по другим вопросам. Особенно бросается это в глаза в тех местах, где автор говорит о том, что большевики были со своей "пораженческой" точки зрения заинтересованы в подрыве боеспособности армии и ускорении ее разложения (стр. 138, 212). Особенно подчеркивает роль приказа N 1 в разложении армии. О действительной роли

¹ ) Там же, стр. 34.

² ) Там же, стр. 51.

³ ) Там же р. 77 - 80.

⁴ ) См. Покровский, "Очерки по истории рев. движения в России XIX и XX в.в." ГИЗ. 1927 г. Изд. 2, примечание на стр. 180.

приказа N 1 говорит в предисловии тов. Горев, поправляя ошибку автора. Он же отмечает ошибочность взгляда, будто бы большевики были пораженцами после революции.

Разлагали ли большевики армию, понимая под разложением дезертирство, сдачу в плен, отказ от исполнения приказаний, призывы к грабежам, избиению офицерства и т. д., т. -е. все то, в чем в 1917 г. обвиняли б-ков? Если Мартынов думает, что большевики выдвигали такие лозунги, - то он, очевидно, не знаком с тем, что по этому поводу говорил, т. Ленин: "Остановлюсь на одном месте из речи Камкова, где он указал, что... мы... участвовали в разложении армии. Воистину, попал пальцем в небо. Он слышал, что мы были пораженцами и вспомнил об этом тогда, когда мы пораженцами быть перестали. Мы были пораженцами при царе, а при Церетелли и Чернове мы не были пораженцами. Мы выпустили в "Правде" воззвание, которое Крыленко... опубликовал по армии: "почему я еду в Питер". Он сказал: "к бунтам мы вас не зовем"... Я утверждаю, что мы, начиная с этого воззвания.., которое не было первым и которое... особенно запомнилось мне, мы армии не разлагали, а говорили: держите фронт" (т. XV, стр. 180).

Вот, как ставился вопрос.

Непонимание того, что было, мы встречаем у автора и в ряде других мест. Чего стоит такие, безоговорочно сделанное, утверждение, что "между ними (Вр. Пр-ство и Совет Р. и С. Д.) с первого же дня началась борьба за армию, причем Вр. Пр-ство опиралось на м-ков и офицерство, а Совет Р. и С. Д. - на солдат" (ст. 212).

Не Вр. Пр-ство - против Советов, а Вр. Пр-ство при поддержке Советов (соглашательских) - против пролетариата - вот между кем шла борьба. И то такая постановка вопроса нуждается в ряде уточнений в соответствии с различными этапами революции. Одно дело до июльского наступления и июльских дней; другое дело до Корниловского мятежа; третье - в период от Корнилова до октября. - Сплошная постановка вопроса, как у Мартынова, только путает вопрос.

"Роль личности", как уже отмечалось выше, довлеет над автором. Чего стоит, напр. такое утверждение: ".... государь... боялся войны и был вовлечен в нее кучкой шовинистов, во главе коей стоял великий князь Николай Николаевич, мечтавший о славе полководца" (стр. 44). Но зато об интересах и роли торгово-промышленного капитала почти ничего не найдете. Или: "Монархия в России рухнула не от замены Алексея Михаилом, а по той причине, что Романовская или, точнее, Гольштейн-Готторпская династия успела уже совершенно дискредитировать в глазах народа монархический строй" (стр. 182).

Резюмируем: автор проделал очень большею и очень интересную работу по подбору материала, относящегося к первым дням февральской революции. В этой части книга представляет определенный вклад в литературу о феврале. Но отсутствие у автора марксистского мировоззрения, неумение диалектически подходить к материалу привели его к тому, что в важных, принципиальных вопросах он допустил грубые ошибки. И об этих ошибках следует помнить каждому, кто возьмет в руки его книжку.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: