Libmonster ID: UA-834

Заглавие статьи Библиография. Н. М. ПАКУЛЬ И В. Ф. СЕМЕНОВ. РАННИЕ БУРЖУАЗНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ
Автор(ы) Бригада ИКП истории: КОЗЛОВ, БЕЛКИН, ЗОРИНА, РЕЙХРУД
Источник Борьба классов,  № 10, Октябрь  1933, C. 144-150

Автор: Бригада ИКП истории: КОЗЛОВ, БЕЛКИН, ЗОРИНА, РЕЙХРУД

Издание "Всемирной истории"

В этом томике две работы. Одна принадлежит перу Н. М. Пакуля и называется "Нидерландская революция XVI в.", другая написана В. Ф. Семеновым и трактует о Великой английской революции. Обеим работам предпослано небольшое предисловие от редакции, в котором сообщается о важности изучения ранних буржуазных революций, говорится о том, что необходимо сделать для этого изучения, обещается выпуск в свет работ по истории феодализма и генезиса капитализма и наконец дается краткая характеристика работы Н. Пакуля как "первой оригинальной марксистской работы о нидерландской революции на русском языке". О работе В. Семенова редакция почему-то умалчивает, хотя по об'ему работа В. Семенова значительно больше работы Н. Пакуля и хотя бы поэтому должна была получить отзыв редакции, который несомненно должен интересовать читателя книги. Умолчание редакции можно об'яснить лишь тем, что, не считая работу В. Семенова "первой оригинальной", но лишь обычной популярной марксистской работой, она не сочла нужным говорить о ней что-либо большее, чем сказано в проспекте издания обо всей серии "Всемирная история".

С внешней стороны книга производит хорошее впечатление. Черный и удачно подобранный шрифт, обилие иллюстраций, неплохо сделанные карты, оригинальная обложка - все это вместе взятое свидетельствует о том, что к внешнему оформлению книги было приложено достаточно внимания и труда. По внешности книга хороша, к сожалению, только по внешности. Ее содержание оставляет желать лучшего.

Обратимся сперва к работе Н. Пакуля о "Нидерландской революции XVI в.", Автор "первой оригинальной марксистской работы о нидерландской революции на русском языке" обнаруживает удивительную беспомощность, когда пытается вскрыть причины революции. Его беспомощность очень ярко проявляется в том, что, пытаясь отойти от распространенной вульгарной схемы буржуазных историков, он по существу остается в плену этой схемы. Мы имеем в виду противопоставление им Карла V Филиппу II. Император был дальновиднее короля - вот вся тайна революции в Нидерландах по Н. Пакулю. На стр. 26 он прямо говорит, что "при императоре Карле V эти отношения (отношения имущих классов в Нидерландах с Карлом) складывались для растущей буржуазии более или менее благоприятно. Он всячески поддерживал интересы новой буржуазии... энергично защищал интересы нидерландских купцов... голландское судоходство благодаря Карлу V преодолело враждебное соперничество... Ганзы, морское же законодательство обеспечило за Голландией победу над французскими судовладельцами. Аристократия хранила верность императору..." И дальше, на стр. 29, Н. Пакуль пишет: "В противоположность отцу... Филипп стремился оградить Испанию высокими таможенными пошлинами и запретами... он покровительствовал испанскому судоходству в ущерб голландскому. Все эти меры наносили жестокий удар нидерландской торговле... Фанатичный католик, абсолютист до мозга костей Филипп II на Нидерланды смотрел исключительно с точки зрения интересов своей мировой политики, видел в них... источник больших денежных средств... В отличие от времен Карла V политика Филиппа II жестоко нарушала интересы буржуазии, поражала нищетой трудящиеся массы, создавала временами единый противоиспанский лагерь". В довершение всего, по мнению Н. Пакуля, Филипп II руководился частенько не политическими соображениями, а своими личными настроениями, как это и полагается "абсолютисту до мозга костей". Например после выступления гезов с петицией, поданной Маргарите Пармской, "единственное чувство, которое его обуревало, была жажда мести" (стр. 38). А ведь в политике, как известно, всякие чувства вроде обиды, мести и т. п. являются плохими советчиками. Нам кажется, что из этой "философии истории" Н. Пакуля логически вытекает такой вывод: не будь отречения Карла V в 1555 г., не умри он от обжорства в 1558 г., революции в Нидерландах, пожалуй, и не было бы. Благодарный материал для желающих поразмыслить о роли личности в истории!

Плохо то, что "автор первой оригинальной марксистской работы" игнорировал конкретную историю эпохи; не сделай он этого, с ним не случилось бы такого конфуза. Ведь это традиция буржуазно-националистских нидерландских историков (с легкой руки Гуго Гроуля) изображать Филиппа II в противоположность Карлу V каким-то зверем в образе человека, неисправимым "абсолютистом до мозга костей".

Историк-марксист обязан критически отнестись к этой националистической легенде, не должен некритически пугать читателя словцом "абсолютист". Так же, как в истории вообще, так, конкретно, и в Нидерландах абсолютизм сыграл и прогрессивную роль. Ведь это Габсбурги, а не герцоги бургундские, как ошибочно утверждает Н. Пакуль (см. стр. 12), об'единили страну. Ведь это Габсбурги порвали семисотлетние вассальные узы провинций, связывавшие их с королями Франции, уберегли провинции от посягательств немецких князей и Англии. Ведь это Габсбурги исподволь уничтожали феодальную раздробленность страны, вводили централизацию в управление, преобразовали армию, флот, финансы, суд, причем многое из того, что было сделано ими, осталось в неприкосновенности и после революции.

стр. 144

Не следовало бы автору некритически повторять националистскую легенду о стеснениях, наложенных Филиппом II на нидерландские торговлю и мореплавание. Хорошо известно, что мероприятия Филиппа II в отношении нидерландского мореплавании были скорее актом самообороны, чем нападения. Пиратская деятельность нидерландских купцов, безжалостно грабивших испанские корабли, груженые серебром и золотом, заслуживала более серьезного воздействие чем это было сделано Филиппом II. А что касается торговых пошлин, то нидерландцы вовсе не были смущены их введением. Все мероприятия Филиппа мешали им не больше, чем угроза "гневом божьим", ибо дружба с Португалией делала их неуязвимыми. А когда Филипп II во время революции сумел наложить руку на Португалию, то нидерландцы компенсировали себя захватом португальских колоний, создав себе колониальное могущество за счет бывшего друга.

И наконец совершенно неправильно становиться на путь противопоставления Филиппа II Карлу V. Принципиальной разницы в политике отца и сына не было. Больше того, если уж сравнивать обоих с целью выяснения, кто из них в большей степени заслуживает звания "абсолютиста до мозга костей", то конечно пальму первенства следует вручить Карлу V, а не его нерешительному и вечно колебавшемуся сыну.

Когда Н. Пакуль, характеризуя политику Филиппа II как противоположную политике Карла V, говорит, что "Филипп II на Нидерланды смотрел исключительно с точки зрения своей широкой политики, видел в них опору для действий против Франции или Англии, для своего влияния в Германии и источник больших денежных средств для своих широких предприятий", он попросту закрывает глаза на то, что Филипп продолжал политику Карла. Ведь известно, что не Филиппом, а Карлом были введены рекрутские наборы в Нидерландах, что Карл V ввел постои солдат, что он возвел в систему нарушение привилегий, соблюдение которых обеспечено было его "клятвами", что он установил "обычай" при любом осложнении во внешней политике требовать субсидий, что он предпринял первые шаги по введению в Соединенных провинциях системы прямых налогов, что он ввел инквизицию в Нидерландах, что он был автором знаменитых плакатов 1550 г., и т. д. Известно также, что не Филипп, а он управлял Нидерландами и после торжественного отречения от престола в 1555 г. Известно, что, будучи уже на смертном одре, в 1558 году он требовал от своего сына строжайшего преследования еретиков в Нидерландах. Стирлинг рассказывает, что умирающий Карл требовал от сына строжайшего преследования еретиков, "невзирая на лица и невзирая на обстоятельства, говорящие в их пользу". Где же данные, свидетельствующие о том, что политика Филиппа была противоположна политике Карла? Филипп не мог и не выдумал пороха. Он просто продолжил политику отца. Но то, что можно было делать во времена Карла V, то было уже невозможно во времена Филиппа II. И вот это должен был показать автор "первой оригинальной марксистской работы".

Не лучше обстоит дело у Н. Пакуля с изложением хода нидерландской революции. Хронологически, как известно, дело началось с выступления дворянской оппозиции. Н. Пакуль полагает, что "во главе оппозиционно настроенной части нидерландского дворянства стояли два выдающихся по своим богатствам и положению вельможи: принц Вильгельм Оранский и граф Эгмонт. Около них группировались дворяне, недовольные испанской политикой" (стр. 32). Мягко выражаясь, в данном случае Н. Пакуль уклоняется от истины, так как каждое из сказанных им слов быть может и "оригинально", выражаясь стилем редакции, но исторически неверно.

Оппозиционно настроенное дворянство имело значительные расхождения с "вельможами" вроде Вильгельма Оранского, Эгмонта, Горна и др.

"Во главе оппозиционно настроенной части дворянства" стояли другие лица - С. Альдегонд, Людовик Нассаусский, Н. де-Гасим, Бредероде и др. Мотлей например полагал, что основатели "союза" (гезы) предвидели, что Вильгельм Оранский и прочие "вельможи" не одобрят многого из того, что выдвигалось в программе союза. И Мотлей прав, и конечно неправ Н. Пакуль, сваливающей в одну кучу дворянскую оппозицию и оппозицию "вельмож".

Кстати Н. Пакуль не делает даже попытки обосновать это свое открытие. Утверждая единство оппозиции вельмож и дворянства, он в то же время обходит стороной вопрос о политической программе этой "единой оппозиции". Нельзя же в самом деле принять за раз'яснение программы то, что автор пишет на стр. 33. "У дворян, - говорит он, - был сговор, единство настроений, возможность некоторых общих выступлений. Члены лиги были в постоянном общении друг с другом благодаря балам, свадьбам, именинам и т. п. сборищам. Здесь они обменивались своими взглядами, новостями, сходились или, наоборот, расходились. Дворянская оппозиция вызывалась узко сословными интересами"... Словечко "сословный" почти ничего не об'ясняет по существу и конечно не доказывает единства оппозиции вельмож и дворянства.

Следующим этапом в развитии событий является так называемый мятеж иконоборцев. Провал этого массового движения Н. Пакуль об'ясняет тем, что уже в этот период обнаружилась борьба за власть между дворянством и буржуазией. "Она (т. е. буржуазия), - пишет он, - стремилась к власти, а дворянство, нуждаясь в деньгах, думало держать власть в своих руках... Между буржуазией и дворянством обнаружилась таким образом пропасть. Если прибавить к этому разногласия в среде самой буржуазии, то крах 1567 года станет вполне ясным" (стр. 44).

Признаться, несмотря на уверения Н. Пакуля, для нас крах 1567 г. после его об'яснений становится совершенно неясным. О каком дележе шкуры медведя может итти речь, в то время когда сам медведь еще не был убит и в Нидерланды направлялся герцог Альба? Но если даже предположить, что нидерландское дворянство и буржуазия могли разобраться в спорах о шкуре неубитого зверя, - допустим, что они были так наивны, - тогда возникает вопрос: в чем же конкретно сказалось посягательство на власть со стороны тех и других? Не в том ли, что дворянство с холопской преданностью помогало правительству подавлять

стр. 145

кальвинистов, не в том ли, что оно поспешило засвидетельствовать свою верность испанскому престолу новой присягой, форма которой специально была выработана для данного конкретного случая? Не в том ли выразилось посягательство буржуазии на власть, что она оказывалась тугой на ухо, когда кальвинистские синоды просили у нее денег на организацию вооруженного сопротивления, не в том ли, далее, что нидерландское купечество отпускало правительству деньги на подавление народного движения, не в том ли, что буржуазия снабдила Альбу средствами на усиление испанских гарнизонов и т. п.?

Если в этом сказалась борьба буржуазии с дворянством за власть, - тогда Н. Пакуль безусловно прав.

Период управления герцога Альбы изложен автором крайне "неоригинально": автор повторяет ходячую версию о том, что коренной причиной Нидерландской революции было введение Альбой алкабалы1, т. е. выдает повод, послуживший толчком к взрыву, за причину самого взрыва.

Н. Пакуль пишет, что в конце 1570 г. Альба самодовольно заявлял: "Теперь Нидерландами можно управлять из Мадрида". "Между тем, - продолжает он, - самое главное еще не было сделано. Финансовый вопрос (подчеркнуто нами. - Бригада ) был вовсе не урегулирован, и, как оказалось, главные трудности были впереди..." (стр. 53). Из дальнейшего изложения автора явствует, что введение алкабалы вызвало восстание в провинциях.

Автор "первой оригинальной марксистской работы" впал здесь в весьма распространенную ошибку, так как не счел нужным поинтересоваться теми подспудными сдвигами, которые произведены были политикой "умиротворения". Он ограничился чисто внешним обзором деятельности Альбы и не заметил, что последний, "умиротворяя" страну, сеял ветер для того, чтобы пожать бурю. Затишье в стране, наступившее в конце 60-х и начале 70-х годов, было затишьем перед этой бурей, все элементы которой были уже налицо; нужен был лишь толчок для того, чтобы она проявилась во-вне. Алкабала и была тем толчком, который развязал стихию восстания, она была всего лишь последней каплей в переполненную чашу народного гнева и возмущения. В порывах административного восторга и непреклонной веры в чудодейственную силу политики "ежовых рукавиц", Альба не замечал, что он своими собственными руками подрубал тот сук, на котором сидело испанское правительство в Нидерландах. Казнью Эгмонта и Горна он доказал нидерландским вельможам, что прав был Оранский, а не "лойялисты". Организованная система конфискаций наилучшим образом убеждала самых непонятливых буржуа, что покорностью не убьешь испанского абсолютизма и его сатрапов. Гигантские костры, полыхавшие в Нидерландах, стали сигналами бедствия, будившими и поднимавшими наиболее энергичные элементы в стране (морские, лесные гезы и др.). Хладнокровно рассчитанная и последовательно проводимая политика истребления туземного дворянства превращала вчерашних верноподданных в "оппозиционеров", в вожаков бандитских шаек. Альба не рассчитал той степени давления, за которой силы сопротивления становятся силами взрыва и разрушения. Поэтому алкабала оказалась искрой, брошенной в пороховой погреб.

Не сумев показать, как Альба, вопреки всем своим намерениям, сколачивает единый национальный фронт, нашедший потом свое выражение в так называемом "гентском умиротворении", автор "первой оригинальной марксистской работы" не счел нужным раз'яснить читателю, с чем вступили и чего добивались от революции различные классы и общественные группы Соединенных провинций. Поэтому изложение всей последующей борьбы, картина сложного переплета противоречий внутри "национального фронта", с одной стороны, столкновений и переговоров провинций с правительственными силами, с другой, даны автором крайне противоречиво и неясно. В частности заявление автора о том, что "крестьянство жаждало мира, шло за теми, кто обеспечивал мир" (стр. 69), звучит голословно и бездоказательно. Совершенно непонятно также, почему испанское правительство, борясь с Англией, ведя войну во Франции, располагая в Нидерландах сравнительно ничтожными силами, сумело руками Фарнезе почти добиться реставрации. Нельзя же в самом деле об'яснять это тем, что герцог Пармский разрешал протестантам "жить без скандалов" (стр. 74), или тем, что последний создавал "благоприятное впечатление неожиданной снисходительности" (стр. 76). Если бы все обстояло так, - "делать историю" было бы парой пустяков. Основное внимание автор должен был бы, излагая события этих лет, уделить классовой борьбе в лагере восставших. Тогда картина стала бы ясной. Мы не хотим сказать, что об этой классовой борьбе он ничего не говорит. О ней говорится в книге, но говорится так, что у читателя остается впечатление незрелости мысли автора по этому коренному вопросу.

Рассказывая о падении Гента, Турне и др. городов, автор пишет (речь идет о Генте): "Представители двух последних партий (оранжистов и радикалов) сменяются у власти. Снова стоит у власти вождь крайних радикалов Гембия, он заводит сношения с Фарнезе и, как изменник, вместе с другими подозрительными гибнет 4 августа на эшафоте. Это не спасает положения. 1 сентября официально начинаются переговоры, а 17 сентября они заканчиваются сдачей на тех же приблизительно условиях, как Турне и пр., Брюгге" (стр. 76). Радикалы изменили, оранжисты предали, а Фарнезе вернул город испанцам - вот предлагаемое автором об'яснение одного из успехов герцога Пармского. Кратко, но как видит читатель, недостаточно вразумительно.

Таковы основные недостатки "первой оригинальной марксистской работы о нидерландской революции на русском языке". В общем они те же, что встречаются обычно в любом очерке о нидерландской революции, написанном буржуазными историками.

Перейдем теперь к работе В. Ф. Семенова об "Английской революции".

Как известно, авторы друг на друга не похожи; каждый из них имеет свои индивидуаль-


1 Налог, введенный Альбой для Нидерландов 13 августа 1569 г. Налог представлял единовременный сбор в размере 1 проц. всего движимого и недвижимого имущества населения.

стр. 146

ные особенности, каждый из них обнаруживает пристрастие к той или иной манере изложения материала; каждый из них имеет свои достоинства и недостатки. Но при всех индивидуальных особенностях авторов их можно разделить на три категории: авторы понятные, малопонятные и совсем непонятные. В. Семенов принадлежит к малопонятным авторам. И это не потому, что он употребляет какие-то особенные слова или выступает в качестве новатора, ниспровергающего существующие каноны речи; это просто потому, что он иногда уклоняется от прямой и открытой формулировки своих взглядов на те исторические события, картину которых он предлагает взору читателя. Это не значит конечно, что В. Семенов не имеет определенных взглядов на эти события, нет, он их имеет, но он иногда предпочитает формулировать их, если можно так выразиться, "не оптом, а в розницу". Читатель испытывает например определенное затруднение, когда он пытается установить, что думает В. Семенов о причинах Великой английской революции. В соответствующих разделах рецензируемой работы он не найдет прямой и четкой формулировки концепции автора, ему "с карандашиком в руках" придется по кусочкам, по частям, в "розницу" вылавливать то, что автор хочет сказать по этому кардинальному вопросу темы. Чтобы не быть голословными, мы предлагаем читателю на стр. 97 - 129 поискать формулировки причин революции. Этой формулировки он не найдет, но, "вооружившись карандашиком", он выделит из соответствующих 30 с лишним страниц текста следующие места: "Конец XVI в... и вся первая половина XVII в. представляют собой сплошную цепь конфликтов между парламентом и короной. Основным вопросом, по которому и вокруг которого происходили бои парламентской оппозиции, был финансовый вопрос" (стр. 12). Буржуазия и буржуазное дворянство... могло с полной наглядностью убедиться в том, что абсолютизм... грозит привести страну к полному разорению. Поиски правительством все новых и новых источников доходов становились все более беззастенчивыми, превращаясь почти открыто в настоящее вымогательство" (стр. 123).

"Если всякого рода штрафы, "композиции" и воскрешение разного рода архаических феодальных платежей били больно по карману помещиков... то буржуазия чувствовала все большее раздражение против системы монополий".

"Вынужденные... платить в замаскированной форме большой косвенный налог, торговцы и промышленники очень чувствительно испытывали на себе рост дороговизны... и возрастающую в связи с этим стоимость самого производства... Разорение торговли и промышленности к концу 30-х годов, вызываемое неограниченной системой монополий, дополнялось ущербом от широкой эмиграции из Англии" (стр. 126) Далее автор излагает одну из петиций 40-х годов, в которой содержатся жалобы на плохое состояние торговли и промышленности. "Так, - пишет он, - обнаружился полный крах абсолютной политики" (стр. 127). Смысл "философии истории" В. Семенова после "собирания" ее частей с помощью "карандашика в руках" сводится к весьма тривиальному буржуазному об?яснению причин Великой английской революции финансовыми затруднениями абсолютизма. Давным-давно, когда автора рецензируемой работы еще не было на свете, Маркс писал: "Отказ от уплаты налогов является лишь симптомом (разрядка наша. - Бригада ) раскола между народом и короной, лишь доказательством того, что конфликт между правительством и народом достиг напряженной, грозной степени. Не он вызывает расколы и конфликты (разрядка наша. - Бригада ), он лишь свидетельствует об их наличии". И это несмотря на то, что "с материальной своей стороны монархия, как и всякая другая государственная форма, существует для трудящихся классов непосредственно лишь в форме налогов. В налогах заключается экономически выраженное существование государства. Чиновники и попы, солдаты и балетные танцовщицы, школьные учителя и полицейские, греческие музеи и готические башни, содержание государей и вельмож - все эти сказочные создания скрываются, как зародыши, в одном общем имени - в налогах. И какой рассуждающий обыватель, - пишет далее Маркс, - не укажет голодающему народу на налоги, на эти неправдой добытые деньги государей, как на источник его нужды". Нам думается, что после столь авторитетного возражения тому, что пытается утверждать В. Семенов, мы можем не останавливаться на доказательстве того, что не финансовая политика английских королей была причиной революции. Важнее, на наш взгляд, показать, как В. Семенов пришел к такому, мягко выражаясь, абсурдному выводу, будто финансовый кризис абсолютизма был причиной революции. Нам хочется в связи с этим поставить автору "Великой английской революции" пару элементарных вопросов. Почему парламент 1624 г. безоговорочно ассигновал правительству 300 ф. ст., в то время как автором политики "грабежа нации" является лорд Букингем, а не Мидльсекс - противник Букингема. Почему парламент предал суду не Букингема, а Мидльсекса?

Почему, далее, парламент 1625 г., ворча и брюзжа на послабления католическим священникам, на предоставление английских кораблей в распоряжение французского короля, на усилившуюся "деятельность" пиратов возле английских берегов, все же охотно отпустил по требованию правительства 140 тыс. ф. ст.?

Почему, наконец, финансовая политика Вестона вплоть до середины 30-х годов не встречала активного сопротивления в стране, хотя она и была построена на явно антиконституционных началах. В работе В. Семенова мы не найдем ответа на эти простые вопросы, ибо в ней замалчивается проблема величайшей важности - борьба английской буржуазии за торговые пути - и отсутствует анализ внешней политики Стюартов. Ведь Стюарты созывали парламенты тогда, когда требовались средства для реализации внешнеполитических планов. Естественно поэтому требовать от историка, чтобы он дал в таком случае если не анализ, то хотя бы характеристику классовой природы внешней политики английского правительства. Это необходимо было сделать еще и потому, что "обострение религиозного вопроса при Стюартах" - отнюдь не изолированный факт внутренней политики Якова или Карла I. Эта внутриполитическая проблема оборачивалась для английской буржуазии слишком часто как проб-

стр. 147

лема внешней политики, и в таком двойном обличии она пробуждала подозрительность, настороженность и оппозицию джентри. Внешняя политика Стюартов в своей основе была антибуржуазной. Их ориентация на союз с Испанией и Францией - странами, в отношении которых буржуазия требовала активной политики наступления, - не могла выявить энтузиазма у буржуазии и заставить ее развязать свои кошельки. Размахивая этим туго завязанным кошельком перед носом Карла I, она например в парламенте в 1626 г. требовала у короны отчета в израсходовании тех 140 тыс. ф. ст., которые она отпустила, польстившись на обещания Букингема побить Испанию. Теперь она не хотела верить на-слово и добивалась контроля над внешней политикой правительства. Она вздыхала о тех временах, когда Тюдоры избавили ее от посредничества Венеции и Ганзы, когда они разгромили испанскую Армаду, когда ряд навигационных актов дал толчок развитию английского мореплавания и торговли, когда правительство покрывало и поощряло деятельность "морских капитанов", когда оно наконец недвусмысленно готовилось к борьбе за господство на море. Об этой политике Тюдоров нашему автору известно (см. стр. 100 - 101), и все же он сводит все к финансовому вопросу как таковому и к монополиям, не желая присмотреться к тому, что происходило в эпоху Стюартов. Нельзя конечно отрицать, что для буржуазии, как говорит Маркс, "распределение и взимание налогов, равно как и их расходование составляют жизненный вопрос как благодаря влиянию, оказываемому налоговой системой на торговлю и промышленность, так и потому, что налоги являются той золотой цепью, которою можно задушить абсолютную монархию". Но, не забывая этого, нужно помнить о том, что, взявшись за изложение истории Великой английской революции, нужно дать историю, т. е. показать, раз'яснить, почему именно в XVII, а не в XVI и не в XVIII вв. английская буржуазия решила "золотой цепью задушить абсолютную монархию". Вместо об'яснения В. Семенов просто регистрирует факт: в XVII в. английская буржуазия в союзе с джентри решила убить абсолютизм. Орудием она избрала "золотую цепь". Но это же не об'яснение причин революции. В. Семенов, констатируя указанный факт, выдает следствие за причину. И это называется марксизмом!

Весьма "своеобразно" разрешает В. Семенов и другую важнейшую проблему темы - вопрос о движущих силах Великой английской революции. Нашего автора мало интересуют плебейские элементы английской деревни и города. Картина классовых отношений в английской деревне дана им в искаженном виде. На одной и той же 106 стр. автор называет копигольдера и "держателем по воле лорда согласно обычая манора" и арендатором. Разберись, кто может. На стр. 104 автор делает открытие, что лизгольд - это капиталистическая аренда. И чтобы у читателя не осталось никаких сомнений на этот счет, он тут же раз'ясняет: "В Англии XVII в. все чаще начинает встречаться фигура фермера - арендатора крупного куска помещичьей земли, по происхождению из кулаков-крестьян или торговцев, иногда даже из мелких помещиков. Этот фермер, платя землевладельцу высокую ренту, вводил ряд усовершенствований в обработке земли и обычно эксплоатировал малоземельных и безземельных крестьян..." Автору очевидно невдомек, что вчерашний копигольд сегодня мог превратиться в лизгольда и что это превращение было особой формой экспроприации английского крестьянства лэндлордами. Автор таким образом умудрялся смешать в одно экспроприируемого крестьянина и капиталистического фермера.

Еще большую путаницу обнаруживает автор, когда он делает попытку осветить классовую борьбу в английской деревне и охарактеризовать расстановку классовых сил в ней накануне революции. На стр. 106 автор утверждает, что вообще в Англии "положение копигольда становилось все более шатким в результате помещичьих захватов и конкуренции капиталистов-фермеров". А на стр. 107 он уверяет читателя, что на северо-западе Англии "форма копигольда была еще прочной, а крестьянские платежи на землю не велики". На стр. 106 - 107 автор пишет, что копигольдеры юго-восточных графств добивались превращения "неустойчивого копигольда в прочную крестьянскую собственность, свободную от каких-либо платежей и повинностей лорду, в противоположность отсталому северо-западу", где очевидно копигольдеры не хотели ничего подобного. А на стр. 108 автор снова, говоря об Англии вообще, пишет, что "в английской деревне рано создалась крепкая кулацкая верхушка, которой противостояла деревенская беднота..." Середняк у автора вообще выпал. Выпал у него при такой формулировке - хочет он того или не хочет - и "устойчивый копигольдер" северо-запада Англии. Если ко всей этой путанице, касающейся собственно Англии, присоединить полное умолчание автором об аграрных отношениях в Шотландии и Ирландии, то картина расстановки классовых сил в деревне накануне революции, данная В. Семеновым, приобретает характер густого темного пятна. Плебеи английской деревни, их стремления, их требования, их настроения остаются неизвестными читателю. Нельзя же в самом деле считать изложением стремлений масс английского крестьянства обещание В. Семенова в дальнейшем показать, "что деревенская беднота оказалась довольно склонной к коммунистической пропаганде" (стр. 109).

Не повезло и плебейским элементам городов в изложении Семенова. Английскую промышленность автор подразделяет на цеховую и нецеховую. Он считает необходимым подчеркнуть обособленность от нецеховых рабочих рабочих цеховых, т. е. подмастерьев и учеников. Последние, говорит автор, "не раз выступали как самые яростные защитники купцов Сити" (стр. 113). О том, как выступали первые, т. е. нецеховые рабочие, В. Семенов просто умалчивает. Зато он утешает читателя, что в дальнейшем "среди лондонской ремесленной молодежи (т. с. цеховой. - Бригада) будут находить сочувственный прием и самые радикальные политические деятели..." О том, что мануфактура была в это время уже ведущей силой в промышленности Англии, что мануфактурные рабочие составляли основную массу рабочего класса Англии, что это была масса, озлобленная против администрации, применявшей в отношении к ней "кровавые законы", что значительную часть этой массы живо волновало все то, что происходило в деревне, и т. д. и т. п. - все это остается

стр. 148

вне поля зрения автора, для него гораздо важнее подчеркнуть "обособленность цеховых от нецеховых".

Роль и значение рабочей массы в предстоящей революции остаются таким образом для читателя В. Семенова уравнением со многими неизвестными.

Еще меньше мы узнаем от В. Семенова о настроениях мелких ремесленников, мелких торговцев городов. Словом, об английской демократии и широких массах крестьянства, о рабочих, о мелкой буржуазии городов - о плебейских массах - автор счел возможным умолчать. И читатель, ознакомившись с первыми двумя глазами "Великой английской революции", невольно задает себе вопрос: кто делал революцию в Англии?

Но если В. Семенов "малопонятный" автор, то упрекнуть его в мистификации читателя никак нельзя. На вопрос, кто делал революцию в Англии, он дает точный, ясный, не оставляющий никаких сомнений ответ. Революцию в Англии, говорит он читателю, делали помещики и капиталисты. Отныне таким образом утверждение Энгельса, что "только благодаря вмешательству йоменов и плебейского элемента городов борьба была доведена до решительного конца и Карл I угодил на эшафот"1 , может считаться по меньшей мере устаревшим. Во всяком случае В. Семенов, как говорят, "решительно возражает". Для читателя теперь становится понятным, почему В. Семенов не счел нужным уделить плебеям больше внимания.

Для советского читателя, ищущего в прошлом уроков для настоящего, из всех проблем, событий и процессов Великой английской революции представляет наибольший интерес вопрос о программе и тактике английской демократии.

Мы должны разочаровать читателя, интересующегося английской демократией. Из работы В. Семенова он узнает лишь "то, что левеллеры в одной из величайших революций были просто-напросто "лишними людьми". "Чем об'яснить, - спрашивает В. Семенов, - общую неудачу левеллерского движения, упадок демократической партии и ранний уход ее с исторической сцены?" И отвечает: "Положение левеллеров как демократической партии было существенно иное по сравнению например с якобинцами эпохи Великой французской революции. Левеллерам не приходилось, вместо буржуазии, "плебейским способом" осуществлять буржуазные задания революции. Это было сделано партией индепендентов. Левеллеры могли бы сыграть роль в социальной революции, поскольку они были связаны с массами. Но, будучи типичной мелкобуржуазной партией, левеллеры категорически отказывались выступать против частной собственности" (стр. 180). Эти несколько строк из работы В. Семенова стоят целых томов. Здесь каждое слово - откровение, каждая фраза - "ниспровержение" марксизма. Прежде всего изумленный читатель узнает, что индепенденты, задушившие демократическое движение в армии, утопившие в крови национальное движение в Шотландии, хладнокровно истребившие большую часть ирландцев, разгромившие демократическое движение в стране и увенчавшие революцию замаскированной монархией, называвшейся протекторатом, оказывается, решали основные задачи революции "плебейским способом".

Еще больше изумлен читатель, узнав от В. Семенова, что левеллеры могли бы "сыграть роль" (какую, революционную, контрреволюционную?) в социальной революции, поскольку они были связаны с массами, ибо в буржуазной революции они не смогли "сыграть роль". И наконец читатель вовсе ошеломлен презрительным замечанием В. Семенова о том, что левеллеры были "типичной мелкобуржуазной партией" и следовательно даже в "социальной революции" не могли "сыграть роль". Для читателя ясно только одно: левеллеры, по Семенову, "не могли сыграть роль". Но почему партия, связанная с массами, и мы осмелимся дополнить В. Семенова - массовая партия, следовательно партия, выражавшая настроения и требования масс, не могла "сыграть роль" - непонятно. Непонятно вдвойне, ибо вопреки утверждениям Семенова инденпенденты не были "плебеями" и не ставили своей задачей, что бы он ни говорил, решать задачи революции плебейским способом. Рискуя навлечь на себя гнев В. Семенова, мы осмеливаемся утверждать, что если массовая партия и партия масс не "играла роль", то это может обгоняться либо неудачным для нее соотношением сил в данный момент, либо ее ошибками, либо внутренней слабостью этой партии, проистекающей от того, что она является партией блока, различных интересов, либо наконец совокупностью всех этих причин или части их. В такой плоскости проблема перед В. Семеновым не стояла и не стоит. И напрасно, ибо, поставив ее так, он прежде всего вспомнил бы, что левеллеры не могут быть названы "типичной мелкобуржуазной партией", что в этой партии было и левое ядро тяготевших к коммунизму, но что она представляла блок разнородных социальных элементов страны. Затем, поставив вопрос об ошибках партии, он неизбежно натолкнулся бы на проблему, имеющую огромнейшее значение для понимания судеб английской революции. Эта проблема может быть формулирована так: почему армия, оплот демократии и демократического движения в стране, почему эта армия в ходе революции сбрасывается со счетов как демократическая сила? Поставив вопрос так, он неизбежно должен был бы понять и расшифровать категорическое утверждение Маркса, что "английская республика разбилась об Ирландию". И тогда он удовлетворил бы желанию советского читателя понять причины упадка английской демократии, указав ему на ее вопиющую ошибку, даже больше чем ошибку - предательство национально-освободительного движения в Ирландии. И тогда бы он понял, что неприлично в Советской стране трактовать об Ирландии так, как он это сделал в своей книге. А изображает он, снова "ниспровергая" Маркса, дело так, что победа над Ирландией "укрепляла положение республики" (стр. 187), т. е. судит об Ирландии с точки зрения английского помещика.

Нам думается, что не следует затруднять читателя дальнейшим разбором "труда" В. Семе-


1 Цит. по Ленину, т. XII, стр. 210.

стр. 149

нова. Мы ограничимся в заключение лишь простым перечнем наиболее крупных ошибок и недостатков, допущенных автором. Путает автор с оценкой протектората, который он определяет на стр. 194 как "начало буржуазной реакции", а на стр. 198 - 199 говорит об этом периоде, по существу, как о продолжении революции. Автор смазывает классовый характер армейских советов, пытаясь в ряде мест изобразить их в качестве органов классовой гармонии. Факт превращения солдатских организаций в общеармейскую, факт, приведший к засилью офицеров, он изображает не как акт борьбы, а как организационную деталь. Автор умалчивает о том, что в этом акте сказалось контрреволюционное намерение растворить солдатскую часть совета в офицерском большинстве и тем самым вырвать у советов их революционное жало. Пуритан и индепендентов автор характеризует не по социальному признаку, а на основе их церковно-организационных расхождений. Сообщая (см. стр. 144) о разногласиях между обеими партиями в вопросе о военной тактики, он опять-таки не вскрывает классовой подоплеки этих разногласий. И наконец в книге имеется много неряшливых (стилистически) формулировок, есть и фактические ошибки.

Почему эта книжка вышла в серии "Всемирная история", совершенно непонятно.


© elibrary.com.ua

Постоянный адрес данной публикации:

https://elibrary.com.ua/m/articles/view/Библиография-Н-М-ПАКУЛЬ-И-В-Ф-СЕМЕНОВ-РАННИЕ-БУРЖУАЗНЫЕ-РЕВОЛЮЦИИ

Похожие публикации: LУкраина LWorld Y G


Публикатор:

Легия КаряллаКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://elibrary.com.ua/Kasablanka

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Библиография. Н. М. ПАКУЛЬ И В. Ф. СЕМЕНОВ. РАННИЕ БУРЖУАЗНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ // Киев: Библиотека Украины (ELIBRARY.COM.UA). Дата обновления: 01.06.2014. URL: https://elibrary.com.ua/m/articles/view/Библиография-Н-М-ПАКУЛЬ-И-В-Ф-СЕМЕНОВ-РАННИЕ-БУРЖУАЗНЫЕ-РЕВОЛЮЦИИ (дата обращения: 29.03.2024).

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Легия Карялла
Kyiv, Украина
1078 просмотров рейтинг
01.06.2014 (3590 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
VASILY MARKUS
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Petro Semidolya
ВАСИЛЬ МАРКУСЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Petro Semidolya
МІЖНАРОДНА КОНФЕРЕНЦІЯ: ЛАТИНСЬКА СПАДЩИНА: ПОЛЬША, ЛИТВА, РУСЬ
Каталог: Вопросы науки 
8 дней(я) назад · от Petro Semidolya
КАЗИМИР ЯҐАЙЛОВИЧ І МЕНҐЛІ ҐІРЕЙ: ВІД ДРУЗІВ ДО ВОРОГІВ
Каталог: История 
8 дней(я) назад · от Petro Semidolya
Українці, як і їхні пращури баньшунські мані – ба-ді та інші сармати-дісці (чи-ді – червоні ді, бей-ді – білі ді, жун-ді – велетні ді, шаньжуни – горяни-велетні, юечжі – гутії) за думкою стародавніх китайців є «божественним військом».
10 дней(я) назад · от Павло Даныльченко
Zhvanko L. M. Refugees of the First World War: the Ukrainian dimension (1914-1918)
Каталог: История 
13 дней(я) назад · от Petro Semidolya
АНОНІМНИЙ "КАТАФАЛК РИЦЕРСЬКИЙ" (1650 р.) ПРО ПОЧАТОК КОЗАЦЬКОЇ РЕВОЛЮЦІЇ (КАМПАНІЯ 1648 р.)
Каталог: История 
18 дней(я) назад · от Petro Semidolya
VII НАУКОВІ ЧИТАННЯ, ПРИСВЯЧЕНІ ГЕТЬМАНОВІ ІВАНОВІ ВИГОВСЬКОМУ
Каталог: Вопросы науки 
18 дней(я) назад · от Petro Semidolya
ТОРГОВО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА ЕС В СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ: УСПЕХИ И НЕУДАЧИ
Каталог: Экономика 
27 дней(я) назад · от Petro Semidolya
SLOWING GLOBAL ECONOMY AND (SEMI)PERIPHERAL COUNTRIES
Каталог: Экономика 
33 дней(я) назад · от Petro Semidolya

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

ELIBRARY.COM.UA - Цифровая библиотека Эстонии

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры Библиотеки

Библиография. Н. М. ПАКУЛЬ И В. Ф. СЕМЕНОВ. РАННИЕ БУРЖУАЗНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ
 

Контакты редакции
Чат авторов: UA LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Цифровая библиотека Украины © Все права защищены
2009-2024, ELIBRARY.COM.UA - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие Украины


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android