1

В решении ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 16 мая 1934 года о преподавании гражданской истории в школах СССР и в замечаниях на конспект по учебнику истории СССР было указано на необходимость борьбы с подменой связного изложения истории "отвлеченными социологическими схемами".

Не чем иным, как стремлением учесть эти указания, нельзя объяснить факт переиздания тов. Пионтковским своих "Очерков истории СССР XIX и XX веков", изданных впервые в 1924 году.

Новое издание очерков подписано к печати 7 июля 1935 года, т. е. через год после того, как тов. Пионтковскому стали известны замечания товарищей Сталина, Кирова и Жданова, однако следов какого-либо влияния этих замечаний на 520 страницах убористого шрифта книги большого формата обнаружить невозможно.

Прежде всего бросается в глаза антиисторизм очерков, вульгарное социологизирование, непоследовательность изложения, игнорирование целой группы исторических фактов и событий.

Как и в издании 1924 года, тов. Пионтковский больше рассуждает по поводу событий, не заботясь об их изложении, следуя призыву М. Н. Покровского познавать исторический процесс "не столько исследованием фактов, сколько отвлеченно логическими соображениями". Отсюда у Пионтковского игнорирование фактов и последовательности изложения, отсюда же и голый социологизм.

Тов. Пионтковский пропускает ряд важных исторических фактов, умалчивает о крупных исторических личностях и даже забывает сказать о целых направлениях общественной мысли.

Цифровые данные и фактический материал поданы в ряде случаев небрежно и противоречиво.

С первых же страниц тов. Пионтковский приводит читателя в недоумение, утверждая, что "воцарение Александра I было торжеством феодалов" (стр. 5). Можно подумать, что в предшествующие времена феодалы не были господствующим классом. На этой же странице тов. Пионтковский заявляет, что "Александр I, отдав временно аппарат екатерининским феодалам, стремился не к укреплению их господства, а к созданию послушного и гибкого аппарата, защищающего интересы помещиков и находящегося в руках самодержавия". И безграмотно, и неудобоваримо, и противоречиво!

Абсолютно невозможно понять у тов. Пионтковского, каким образом Наполеон потерпел поражение в войне 1812 года. Сначала (стр. 14) он утверждает, что против дворянства воевали, кроме французских войск, русские крестьяне; затем (стр. 15), пользуясь свидетельством Рунича, уверяет читателей, что крестьяне восстали против Наполеона "из-за своих кур и гусей", и в этом видит корни их патриотизма. Пионтковский забыл указания Маркса, что войны Наполеона делятся на две группы: прогрессивные и реакционные. Война 1812 года носила характер захватнический, и она несла русским крестьянам не освобождение их со стороны французов, а новое закабаление. Этим и об'ясняется то, что крестьяне так же активно участвовали в борьбе против Наполеона.

В замечаниях на конспект учебника по истории СССР товарищи Сталин, Киров и Жданов 8 августа 1934 года писали: "В конспекте не подчеркнута контрреволюционная роль русского царизма во внешней политике со времен Екатерины II до 50-х годов XIX столетия и дальше ("царизм, как международный жандарм")". Здесь давалось не только указание, но и решение важнейшего вопроса истории нашей страны. Известно, что Екатерина дала приют политическим эмигрантам из Франции в период буржуазной революции, известно, что она всеми мерами поддерживала борьбу против революционной Франции. Сын ее, Павел I, посылал войско под руководством Суворова для борьбы с революционной Францией. Не менее известна также роль Александра I в реставрации Бурбонов в 1815 году и в священном союзе.

Однако в очерках вопрос о "царизме как жандарме Европы" разработан совершенно недостаточно и только на стр. 47 и 76 тов. Пионтковский пишет: "Русский феодализм выступает как жандарм европейских феодалов" и "Монархия Николая I, подавив польское восстание в 1831 году и венгерскую революцию 1848 года, стала оплотом феодальной реакции в Европе". И этими абзацами тов. Пионтковский считает тему исчерпанной.

Мы уже не говорим о путанице у тов. Пионтковского по вопросу о реакционной политике Николая I. Как известно, тов. Пионтковский на стр. 24 своих очерков договорился до признания какого-то "блока" дворян и феодалов и сделал вы-

вод, что "победа феодальной реакции" должна была разлагать "самые основы дворянско-феодального блока". Констатировав подобные невероятные вещи, тов. Пионтковский, не вдаваясь в об'яснения, заканчивает на этом раздел о феодальной реакции.

2

Руководители партии и правительства указывали на необходимость отражения в учебнике "роли и влияния западноевропейских буржуазно-революционных и социалистических движений на формирование буржуазного революционного движения и движения пролетарско-социалистического в России".

Это указание тов. Пионтковский также игнорировал в своей работе. Он проходит мимо влияния французских энциклопедистов и французской буржуазной революции XVIII века на декабристов.

Только на стр. 27 и 28 автор мимоходом говорит о связи декабристов с движением в Западной Европе. "Здесь, - пишет он, - еще не было резкой размежевки среди буржуазных революционеров, но вместе с тем движение декабристов имело много общего с европейским". С чем европейским, что общего, по какой линии - об этом тов. Пионтковский умалчивает.

Вообще декабристов тов. Пионтковский трактует весьма странно. Так, Пестель у тов. Пионтковского выглядит как "представитель радикальных слоев мелкой буржуазии" (стр. 31), как "мелкобуржуазный якобинец" (стр. 35). Декабристы Каховский и Рылеев и вообще тайные общества представляют собой, по Пионтковскому, мелкобуржуазную интеллигенцию, в то время как Ленин в статье "Из прошлого рабочей печати" (Ленин. Т. XVII, стр. 341) и в статье "Памяти Герцена" (Ленин. Т. XV, стр. 464) период освободительного движения до 1861 года называет дворянским и только с 1861 года, по его мнению, начинается движение разночинной мелкобуржуазной интеллигенции. Пионтковский же, вопреки Ленину, дворянских революционеров зачисляет в мелкобуржуазные.

Недопустимо игнорирует тов. Пионтковский влияние западноевропейской философии на русскую общественную мысль, в частности на Белинского. Без всякий пояснений он пишет, что Белинский "в 30-х годах защищал необходимость и разумность существовавшего в России порядка" (стр. 84). Подобные взгляды Белинского, как и последующая его эволюция к социализму, могут быть поняты только в связи с тем влиянием Гегеля, Фейербаха, Сен-Симона и других, которые испытал на себе Белинский. Увлекшись гегелевской диалектикой и восприняв консервативную сторону системы Гегеля, заключенную в формуле: "все действительное разумно и все разумное действительно", Белинский первое время исповедывал эту теорию. Однако знакомство с материализмом Фейербаха и учением Сен-Симона помогло ему в непродолжительный срок преодолеть консервативную сторону гегельянства. Все это должно быть известно тов. Пионтковскому, но он упорно не хочет, чтобы это было известно также и его читателям.

По ряду вопросов тов. Пионтковский совершенно откровенно высказывает взгляды, противоположные взглядам Ленина.

Всем известна оценка Лениным Герцена. Всем известны колебания Герцена между демократизмом и либерализмом. Пионтковский же в оценке Герцена выдвигает следующий тезис: "При всем своем отрицательном отношении к либералам и преданности социализму Герцен принес в Европу отражение крестьянских настроений и поддерживая мелкобуржуазных революционеров против пролетарского социализма..." (стр. 83). Таким образом у Пионтковского Герцен предан социализму и отрицательно относится к либералам. Как же тогда об'яснить позицию Герцена в период реформы 1861 года и его письма Александру II, которые "нельзя теперь читать без отвращения"? (Ленин). Как об'яснить разрыв Чернышевского с Герценом?

По мнению тов. Пионтковского, "революция 1848 года навсегда привязала Герцена к рядам борющихся за освобождение от феодального и капиталистического гнета" (стр. 82). По мнению Ленина, у Герцена после революции 1848 года имел место "духовный крах", который Ленин называл "крахом буржуазных иллюзий в социализме" (Ленин. Т. XV, стр. 465).

Совсем не по-ленински дана характеристика Чернышевского. Совершенно обойдя ленинскую оценку просветителей. Пионтковский не видит разницы между Чернышевским и Герценом. По Пионтковскому, Чернышевский - только основоположник народничества, а Лавров и Бакунин дополнили его учение в новой обстановке (стр. 149). Тов. Пионтковский не показывает, что взяли народники у Чернышевского (а заимствовали они у него, как известно, только те взгляды, которые не определяли его мировоззрения и были его слабыми сторонами). Отказавшись от признания оценки Чернышевского, данной Марксом, Энгельсом и Лениным, как последовательного демократа, тов. Пионтковский дает свою собственную, крайне путаную оценку. На стр. 89 читатель узнает, что Чернышевский "убежденный бланкист". Пионтковский схематично характеризовал Чернышевского как народника только потому, что Чернышевский верил в крестьянскую общину, и совершенно игнорировал Чернышевского как социалиста и последовательного демократа. Наряду с неправильной оценкой роли Чернышевского тов. Пионтковский отводит непомерно большое ме-

сто Бакунину. Пионтковский свой очерк о Бакунине начал с его биографии и подробного описания всех революционных "заслуг" Бакунина в строго хронологическом порядке. Идеализируя Бакунина, автор лишь мимоходом говорит о "борьбе Маркса и Энгельса с Бакуниным и анархистами, о разлагающей работе Бакунина и бакунистов и совершенно умалчивает об исключении Бакунина из Интернационала, Разумеется, такая трактовка роли Бакунина не имеет ничего общего с ленинской оценкой деятельности Бакунина.

О Добролюбове, игравшем исключительно большую роль в борьбе с крепостничеством, Пионтковский не смог сказать ни одного слова, игнорируя высокую оценку его деятельности, данную Марксом, Энгельсом и Лениным.

3

Крайне небрежно, неряшливо даны реформы 60-х годов. Тов. Пионтковский и здесь говорит больше по поводу реформ чем о самих реформах. Так, в реформе 19 февраля 1861 года совершенно не показаны выкупные операции, хотя разговоров об ограблении крестьян очень много. Не показаны и градации, при помощи которых помещики обеспечили себе выкуп не только земли, ко и личности крестьянина. Нет у тов. Пионтковского и борьбы двух путей развития капитализма в сельском хозяйстве в период реформы. Только в одном месте, в цитате из Ленина, упоминается, что реформа была шагом по пути к буржуазному развитию. И уже только говоря о пореформенном периоде тов. Пионтковский упоминает (стр. 122) о борьбе двух путей, не показывая, однако, самой борьбы.

На стр. 99, анализируя реформу, тов. Пионтковский пишет: "В Подольской губернии крестьянство имело раньше 5,5 десятины, а после реформы - 2,2 десятины земли" на душу. На стр. же 101 он утверждает, что "был один лишь район, где в результате реформы крестьянское хозяйство не потеряло земельной площади, а, наоборот, значительно ее увеличило - именно бывшие польские губернии: Витебская, Ковенская, Подольская". Допустим, что память тов. Пионтковскому изменяет и через 1 страницу он забыл, что писал на предыдущей. Но этот случай крайне пренебрежительного отношения к фактам не исключение. На стр. 100, в 5-й строке сверху, имеется утверждение, что крестьяне Московской губернии потеряли всего лишь 7,5% земли. Через 20 строк ниже не менее авторитетно заявляется: "В Московской губернии, например, в результате реформы площадь крестьянского землевладения даже увеличилась. Раньше на крестьянскую душу падало 2,6 десятины, после реформы - 2,9 десятины.

Говоря о народовольцах, автор пишет, что "народовольцы стали понимать, что город в лице рабочего населения является резервуаром революционных сил" (стр. 170). По его мнению, они "учитывали большое революционное значение рабочего класса".

Террористическую деятельность "Народной воли" Пионтковский совершенно не подвергает критике. Не показывает он и тех основ эволюции народничестве 70-х годов к либерализму, которые были заложены уже в Народной воле". Вообще у тов. Пионтковского марксизм распространяется и побеждает в России не в борьбе с народничеством, а в результате эволюции последнего. В специальной главе "От народничества к марксизму" (стр. 186) он пишет: "Рост революционного движения рабочего класса властно ставил перед народническими группировками вопрос о роли рабочих, о роли пролетариата, как революционной силы". Он уверяет, что народникам пришлось "в конце 80-х годов довольно сильно изменять взгляды на рабочих, их роль как революционной силы", и на основе этого Пионтковский устанавливает эволюцию через "Черный передел" к марксизму Плеханова и др. (стр. 189).

О борьбе марксистов с народничеством он ничего не говорит и, что еще удивительнее, не говорит даже о борьбе Ленина против либеральных народников 90-х годов. Что такое либеральное народничество, каковы его взгляды, кто его вожди, как и почему произошло вырождение народнического социализма в пошлый мещанский радикализм - все эти вопросы тов. Пионтковский обошел в своей работе.

4

Глава о буржуазно-демократической революции 1905 - 1907 годов также оставляет желать лучшего.

Тов. Пионтковский путает термины буржуазная и буржуазно-демократическая революция, ставя между ними знак равенства. "Теорию перманентной революции" он не подвергает критике, ограничиваясь лишь указанием на враждебное отношение троцкизма к крестьянству (стр. 268). Примитивно и путано он дает историю и позиции эсеровской партии. Возникла эта партия, об'единившая различные народнические группы, враждебные революционному марксизму, в конце 1901 года. Пионтковский же относит ее организацию к 90-м годам.

Московское вооруженное восстание освещено так же недостаточно, даже вопрос о том, когда и как появились баррикады, автор не счел нужным осветить в своих очерках.

Ошибочную оценку дает тов. Пионтковский Крестьянскому союзу. В статье "Победа кадетов и задачи рабочей печати" Ленин писал: "Крестьянский союз рос со сказочной быстротой в период революционного вихря. Это была, действительно, народная, массовая организация, податливая к мелкобуржуазным ил-

люзиям крестьянина (как податливы к ним и наши с-р.) но безусловно "почвенная" реальная организация масс, безусловно революционная в своей основе, способная применить действительно революционные методы борьбы" (Ленин Т. IX, стр. 129). Можно подумать, что тов. Пионтковский не знает этой блестящей характеристики, данной Владимиром Ильичем. По мнению тов. Пиантковского, "Крестьянский союз выражал интересы сельской буржуазии и политическую несознательность попавших под его влияние крестьян и не отражал тех действительно революционных процессов, которые происходили в деревне. Революционное крестьянское движение Крестьянским союзом не было выявлено и оформлено; союз не содействовал об'единению этого движения в единое целое, а, наоборот, распылял его на ряд отдельных выступлений. Такие действия привели не к передаче земли народу, а к тому, что в одном лишь Прибалтийском крае в 1905 году за 10 месяцев деятельности карательных отрядов ото деревням было расстреляно и повешено до 10 тысяч крестьян и сожжено до 2 тысяч крестьянских хозяйств" (стр. 304).

Как видим, эта оценка далеко не похожа на ленинскую. Становятся непонятным, почему Ленин 25 ноября 1905 года посылал горячий привет Крестьянскому союзу и приветствовал решения его с'езда (Ленин. Т. VIII, стр. 382 - 385).

Причины поражения революции 1905 года, отношение к ней мировой буржуазии и пролетариата Пионтковский также не показывает. Оценку третьеиюньского режима дает путаную. Так, наряду с правильными положениями он уверяет читателя, что самодержавная власть периода третьеиюньской монархии "мало отличается от власти Иоанна IV или Петра I" (стр. 341). Подобное утверждение вкорне противоречит ленинской оценке самодержавия, дайной тогда же (в годы реакции) в статье "О социальной структуре власти". Анализируя третьеиюньский режим, Пионтковский проходит мимо "Вех", мимо кризиса блока в 1911 - 1912 году и его последствий.

Говоря о выборах в IV Государственную думу, тов. Пионтковский не указывает даже, кто из большевиков был туда избран; ничего не сказано о фракции большевиков в IV думе в начале войны и об ее аресте.

Совершено недопустимо, далее, отсутствие указания на то, что в годы империалистической войны основным лозунгом большевистской партии был лозунг превращения войны империалистической в войну гражданскую. Тов. Пионтковский совершенно неправильно приписывает нашей партии лозунг "война войне" (стр. 422). И таким образом четкий лозунг Ленина, представлявший собою основное содержание борьбы нашей партии за революционный выход из империалистической войны, был заменен старой формулировкой, принятой на Базельском конгрессе.

В очерках истории СССР не получили освещения и вопросы революционного движения в годы империалистической войны в Иваново-Вознесенске, Костроме, Москве, Петербурге, на Урале.

Вся глава о Февральской революции дана не исторически. Уже само деление ее на разделы говорит об этом. Стоит только сравнить эту разбивку на главы с оглавлением первого тома "Истории гражданской войны в СССР", чтобы убедиться в резком игнорировании тов. Пионтковским последовательного изложения, истории.

На стр. 443 тов. Пионтковский пишет, что "основной движущей силой Февральской революции, уничтожившей самодержавный строй, был пролетариат". Подчеркивая роль пролетариата, автор на этом ставит точку и ни слова не говорит о крестьянстве, в том числе и о крестьянах, одетых в серые шинели.

Политика Временного правительства изложена очень поверхностно. Характерно, что в очерках огульно упоминается все время "Временное правительство всех составов" (466, 469, 471 стр.). Не случайно поэтому тов. Пионтковский забыл рассказать о контрреволюционной подготовке буржуазии и Временного правительства к сдаче Питера накануне великого Октября.

Ни слова нет в очерках и о создании Красной гвардии.

Игнорирование тов. Пионтковским фактического хода истории привело его к тому, что он даже не упомянул о приезде В. И. Ленина в Россию.

Глава об Октябрьской революции дана так же поверхностно.

Тов. Пионтковский не сумел показать роли Ленина и Сталина в непосредственном руководстве восстанием, не дал критики позиций Троцкого, предлагавшего отложить восстание до с'езда советов и его заявлений на II с'езде советов о несомненной гибели советской власти, если не будет в ближайшее время мировой революции.

Читатель не найдет в книге Пионтковского и попытки подойти к разрешению поставленного партией вопроса о создании истории народов СССР (Украина, Белоруссия, Закавказье, республики Средней Азии и др.). И в этом смысле "Очерки истории СССР XIX и XX веков" Пионтковского не оправдывают своего заголовка.

Можно привести еще ряд ошибок из очерков тов. Пионтковского. Однако приведенного выше достаточно, чтобы сделать вывод о весьма низком уровне разбираемой работы.

Книга тов. Пионтковского является яркой иллюстрацией отставания исторической науки и подтверждает еще раз настоятельную необходимость выполнения указаний ЦК и вождя нашей партии товарища Сталина в деле поднятия преподавания истории на должную высоту.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Комментарии: