Борьба классов,  № 8-9, Декабрь  1931, C. 82-85

С. КАН

Уже задолго до фактического падения Парижской Коммуны и начала кровавой майской недели Маркс, хорошо отдававший себе отчет в той исключительно неблагоприятной обстановке, в которой французскому пролетариату приходилось вести борьбу с буржуазией, предвидел возможность и вероятность печального конца революция 18 марта 1871 г. Ему с самого начала были ясны те роковые ошибки, которые совершены были ЦК национальной гвардии, а затем и самой Коммуной, не сумевшими сразу понять классовый смысл борьбы между Парижем и Версалем и не сумевшими поэтому правильно организовать отпор как по отношению к внешней, так и по отношению к внутренней контрреволюции. Тревога за, судьбу коммунаров и первые сведения о начавшемся версальском терроре заставили Генеральный совет I интернационала посвятить свое очередное заседание 23 мая обсуждению вопросов, - связанных с организацией помощи жертвам контрреволюций и с организацией борьбы против европейской реакции, уже подымавшей тогда свою голову.

Первые изгнанники Коммуны стали прибывать в Лондон уже в начале июня, и именно с этого времени ряд обстоятельств заставил Генеральный совет надолго сконцентрировать все свое внимание на деле помощи эмигрантам Коммуны. Для самого Маркса наступила теперь настоящая страдная пора, заставившая его на целых пять месяцев забросить все остальные дела и целиком отдать себя новой задаче, удовлетворительное разрешение которой требовало от него самого и от всего Интернационала совершенно исключительного внимания и напряжения.

После подавления Коммуны на плечи Генерального совета и Маркса ложилась не только нелегкая сама по себе задача собирания необходимых для организации помощи денежных средств, но и задача организации отпора против широко развернувшейся в буржуазной международной прессе кампании, конечная цель которой заключалась в том, чтобы смешать с грязью героев и мучеников Коммуны, представить их в глазах общественного мнения Европы обыкновенными уголовными преступниками и тем облегчить отдельным буржуазным правительствам Европы выполнение требований версальцев; последние настаивали тогда на том, что право убежища не может существовать для эмигрантов Коммуны и что они должны быть по закону об уголовных преступниках насильно возвращены обратно во Францию для суда и наказания.

О том, что возможность выдачи коммунаров палачам Версаля летом 1871 г. представляла собой вполне реальную угрозу, свидетельствует прежде всего полнее двусмысленности поведение правительств Англии и Швейцарии - стран, дававших ранее достаточно надежный приют французской демократической эмиграции. И если все же политическая линия английского и швейцарского правительств могла еще только внушать опасения, то отношение к вопросу о выдаче коммунаров версальцам ряда других граничащих с Францией стран было, безусловно, непосредственно угрожающим: бельгийский; мининдел д'Анетан языком Фавра и Тьера заявлял о том, что коммунары-люди, которых запятнал грех и которых должно настичь возмездие, что они с точки зрения бельгийского правительства не политические эмигранты; правительства Испании и Италии прямо закрыли свои границы для эмигрантов Коммуны и недвусмысленно заявляли о своей готовности выдавать тех коммунаров, которые, спасаясь от преследований со стороны версальцев, осмелятся проникнуть в их пределы. Того же следовало, конечно, ожидать и от правительства Бисмарка, только что оказавшего Версалю совершенно неоценимые услуги и до конца враждебного Коммуне и коммунарам. Наконец, и сам римский папа, предвосхищая выступление против СССР Пия XI, счел необходимым возвысить свой голос против коммунаров и в ответ на приветствие со стороны одной депутации швейцарских богомольцев приложил свою святую руку к кровавому делу Версаля, По словам Маркса, сообщавшего об этом выступлений Генеральному совету, папа следующим образом ответил швейцарцам: "Ваша стране - страна большой свободы, но она дает убежище многим злым людям..., которые хотят уничтожить всякий порядок и закон". И намекая дальше на желательность выдачи коммунаров версальцам и называя их воплощением дьявола, лицемерный старец говорил, что единственное, что можно сделать для них, т. е. для коммунаров, это молиться за них.

Таким образом, мы видим, что против изгнанников Коммуны летом 1871 г. вступили в один союз и грешная земля и святое небо, что угроза выдачи их на растерзание версальцам приобретала тогда вполне реальные очертания: огромная работа и была поэтому проделана Марксом и Генеральным советом для того, чтобы, с одной стороны, показать всему миру социально-экономическое и политическое содержание революции 18 марта, а с другой - разоблачить подлых палачей Коммуны, клеветавших теперь на ее героев. Чрезвычайно важным представлялось тогда организовать общественное мнение Европы против версальских требований.

"Гражданская война", этот написанный огненными словами манифест, должна была как известно, помочь разрешению этой двойной задачи: она должна была не только показать всему миру, чем в действительности была Коммуна, но и показать ему истинное лицо ее заклятых врагов.

После падения Коммуны, в течение всего 1871 г. Маркс и Генеральный совет ни на минуту не забывают о необходимее и дальше вести разоблачительную работу, хорошо понимая, что лучшая защита и поддержка для побежденных коммунаров-удары по их палачам и врагам. Уже 11 июня в ответ на усиление версальского террора и отвратительные циркуляры Фавра, требовавшего от правительства Европы "во имя принципов, на которых покоится вся цивилизация", выдачи в руки военных судов все новых и новых жертв, Генеральный совет выпускает открытое письмо, в котором грозит в случае продолжения клеветнической кампании разослать всем европейским судебным учреждением циркуляр о Жюле Фавре, в свое время в целях личного обогащения подделавшем документы о наследстве. Генеральный совет сделал это для того, чтобы предотвратить возможность появления убийцы (Фавр намеревался занять пост председателя кассационного трибунала) в роли главного судьи своих жертв.

В бумагах Маркса, хранящихся в архиве Института Маркса и Энгельса, мы можем найти многочисленные следы огромной проделанной им подготовительной работы по собиранию материалов, изобличающих Фавра, Тьера и К°. Регулярно просматривая лондонские газеты, Маркс отмечал в них карандашом наиболее существенные и интересные места, делал вырезки и вклейки в специальных тетрадях. Нет возможности передать здесь богатое содержание этого изобличительного материала. Достаточно сказать, что в центре внимания Маркса продолжают стоять зловещие фигуры палачей Коммуны: Фавр, предающий и продающий свою страну Бисмарку и "лижущий портфель последнего", Фавр, продвигающий по службе своего брата-бонапартиста, рассылающий в провинцию собственные бюсты и устраивающий в голодающем Париже званые обеды; Тьер, грязный делец на лондонской бирже, "маленький темный интриган", оплачивающий своих любовниц за счет продажи государственных должностей, Тьер - "старая очковая змея, которую сапожная щетка Бартелеми Сент-Гилер называет старцем, ниспосланным Франции провидением", - вот в основном содержание собранных против Фавра и Тьера материалов, которые по замыслу Маркса должны были в будущем лечь в основание нового, второго по счету, обвинительного акта Генерального совета, нового его манифеста, направленного против версальцев.

В течение всего 1871 г. Маркс не устает разоблачать в современной прессе этих прямых и открытых врагов Парижской Коммуны, не забывая в то же время и о необходимости давать отпор тем представителям международной буржуазии, которые, выражая на словах свое сочувствие эмигрантам, одновременно нападали на Генеральный совет, признавший, как известно, правильными все действия коммунаров и расстрелы заложников, и поджоги различных общественных зданий.

Одной моральной или политической поддержкой не могла, разумеется, ограничиться помощь, оказанная жертвам версальского террора со стороны международной огранизации пролетариата и Маркса.

Уже с самого конца майской недели к границам ближайших к Франции государств начали прибывать с окровавленных улиц Парижа волны новой эмиграции, состоявшей в своем огромном большинстве из представителей трудового народа - рабочих, ремесленников и интеллигентов. Голодная и холодная, эта эмиграция обречена была с самого первого дня изгнания думать о куске хлеба, о пристанище, о работе, принуждена была теперь переживать бедствия новой, третьей по счету, осады, о которых рассказывают с такой потрясающей силой страницы "Лондонской улицы" коммунара Жюля Валлеса.

Генеральный совет не мог допустить, чтобы бойцы первой революции пролетариата умирали от голода и лишений на скамейках лондонских парков и ночлежек. Помощь "грабителям Парижа", прибывавшим за границу "частью - с женами, детьми и грудными младенцами", должна была стать делом всего мирового пролетариата, тем более, что "побежденные изгнанники Коммуны не могли надеяться на буржуазию".

Однако в силу целого ряда обстоятельств сбор средств, необходимых для организации планомерной помощи эмигрантам, прибывавшим за границу и, в частности, в Лондон, должен был проходит в исключительно неблагоприятной обстановке. По словам Маркса, "просьбы о помощи" со стороны побежденных коммунаров "приходили к рабочему классу в трудный момент". "Швейцария и Бельгия приняли уже свой контингент эмигрантов, которых они должны были поддерживать и которым они должны были помогать при переезде в Лондон. Суммы, собранные в Германии, в Австрии ив Испании, были посланы в Швейцарию. В Англии же великая борьба за девятичасовой рабочий день, решающая битва которой была дана в Ньюкестле, заставила израсходовать и индивидуальные взносы рабочих и фонды тред-юнионов". Именно вследствие всех этих причин застигнутый врасплох волной эмигрантов Генеральный совет не мог располагать мало-мальски достаточными средствами для удовлетворения всех обращенных к нему просьб и требований; только "неустанные хлопоты и письма" и прежде всего "хлопоты и письма" самого Маркса дали возможность собрать буквально по грошам необходимые средства. Фактически вся основная масса собранных различными путями средств шла до глубокой осени 1871 г. исключительно из Англии, где Генеральный совет и отдельные секции Интернационала сумели развить исключительно сильную деятельность и сумели распространить в рабочих массах не только простые подписные листы, но и особую форму их ("pennysubscription"), облегчавшую сбор мелких массовых пожертвований. Тем не менее без личной деятельности отдельных членов самого Генерального совета, жертвовавших, по словам Маркса, для организации дела помощи "не только своим временем, но и своим собственным карманом", эмигранты Коммуны, по всей вероятности, "подохли бы с голоду".

К сожалению, почти не сохранились те многочисленные письма, которые рассылал Маркс самым различным лицам, пытаясь склонить их к пожертвованию в пользу коммунаров. "Я имею честь, - читаем мы в случайно уцелевшем черновике письма Маркса, адресованного некоему М. Конвею, - приложить к этому письму подписной лист для французских эмигрантов. Число их ... с каждым днем увеличивается, в то время как наши средства почти исчерпаны. Положение действительно плачевно. Было бы лучше всего, если только это возможно, организовать особый комитет, который взял бы на себя задачу приискания работы этим людям, большинство которых или квалифицированные рабочие или ремесленники".

Все собранные с таким трудом деньги шли не только на поддержку прибывавших в Англию эмигрантов, число которых к концу года достигало уже нескольких сотен человек; в течение всего 1871 г. Генеральному совету приходится тайно пересылать деньги во Францию, в Париж, где долгое время продолжали еще скрываться отдельные деятели Коммуны, ожидавшие целыми месяцами в глубоком подполье, на чердаках и мансардах, возможности перебраться за границу. Строгий контроль на всех пограничных пунктах делал бегство из Франции далеко нелегким и небезопасным предприятием и заставлял многих коммунаров, сумевших уйти от смерти в майскую неделю, подолгу ожидать ослабления надзора на заставах, вокзалах и железнодорожных путях.

Разумеется, о тайной пересылке денег и паспортов в Париж протоколы заседания Генерального совета почти ничего не говорят. Дела подобного рода, конечно, не выносились на широкое обсуждение и решались в особом подкомитете или непосредственно самой руководящей головкой Генерального совета. Только один раз (октябрь 1871 г.) читаем мы в протоколах постановление о посылке 3 ф.ст. в Париж "бежавшему, приговоренному к смерти".

Конспиративность всех сношений Генерального совета с Парижем затрудняет их детальное выяснение. В данном случае нам могут помочь отдельные случайно сохранившиеся письма. Из них мы узнаем о том, что Маркс стоял в центре всех ведущихся переговоров, что именно он прилагал все усилия к тому, чтобы достать необходимые для выезда из Франции документы и организовать затем их пересылку в Париж скрывающимся от полиции коммунарам.

Наиболее надежным документом, дающим относительно полную возможность безопасно перебраться за пределы Франции являлся, бесспорно, паспорт какого-либо иностранца, визированный для поездки во Францию в какой-либо стране. Снабженный подобным паспортом коммунар как лицо "иностранного" происхождения подвергался при выезде лишь самому поверхностному опросу и обычно легко проходил через французские пограничные пункты, наводненные после подавления Коммуны массой шпиков и полицейских. "На границе Франции в Кале легко проскользнуть всякому неглупому человеку. Полиция там весьма тупа, - сообщал об этом Марксу из Парижа один из его друзей. - Необходимо только не поступать так, как поступил один малый, который громко ругался в Кале "по-бэльвильски" по поводу того, что его английским бумагам отказывались верить. Следует, - писал тот же друг Марксу, - указывать тем, кому вы достаете английские паспорта, на необходимость выучивать наизусть дюжину английских слов".

Снабдить такими паспортами скрывающихся в Париже коммунаров и являлось задачей Генерального совета. Последнему при этом приходилось не только брать на себя заботу по отысканию живущих вне Франции иностранцев, готовых предоставить коммунарам свои документы, но и организовать отправку их с надежными людьми туда, где скрывались стремящиеся вырваться из рук Тьера революционеры.

С самого начала июня Маркс стоит в центре всей этой деятельности Генерального совета, используя для доставания паспортов все свои связи и знакомства. Целый ряд адресованных Марксу писем показывает, что отправка паспортов в Париж не прекращалась до осени 1871 г., что многие коммунары с помощью этих добытых Марксом паспортов благополучно выбрались за границу. О том, что Маркс принимал участие и в другом знакомом каждому профессиональному революционеру деле, именно в подчистке и подделке чужих паспортов, мы узнаем из письма старого друга Маркса Эрнста Дронке. Этот последний, пересылая Марксу свой паспорт, как о чем-то обычном сообщает ему о необходимости несколько "освежить" его. "Химическим путем, - пишет он, - все написанное в паспорте может быть уничтожено, и затем он может бы заполнен любым содержанием".

Особой конспиративностью должна была быть, разумеется, обставлена пересылка в Париж добытых различными путями документов и особенно передача их находящимся на нелегальном положении коммунарам. Паспорта пересылались в Париж через отдельных надежных лиц и там тайно передавались по назначению. Только отрывочные сведения дают нам возможность судить об этой стороне нелегальной работы Маркса. Любопытное письмо коммунара Развадовского, случайно сохранившееся в бумагах Маркса, знакомит нас с техникой этих тайных передач. Вот что пишет 7 июля 1871 г. Марксу Развадовский:

Господин доктор, дама из Парижа проживает 14, улица Труффо, в Батиньоле; пароль: имеете ли вы цветы оттенка Т. Ответ: да, месье. Лондонская дама выезжает не позже понедельника. Я немного затронул ее самолюбие, высказав легкое сомнение в ее храбрости. Тем не менее она перевезет все, что вы пожелаете, и будет действовать, как условлено. Я за это отвечаю.

Парижская дама меняет квартиру 8 или 15 этого месяца. Следует, значит, ждать присылки ее нового адреса.

Примите, господин доктор, уверения в моем почтении

Развадовский.

Именно благодаря этой неизбежной конспирации мы не имеем возможности установить ни числа пересланных в Париж паспортов, ни имен тех коммунаров, которые только при помощи Генерального совета и Маркса смогли вырваться за границу. Можно предполагать, правда, с достаточной степенью вероятности, что Маркс организовал переезд в Лондон целого ряда поляков-коммунаров и, в частности, генерала Коммуны Врублевского. Точных данных на этот счет нет.

"Идите завтра ..., к г. Фюисс, - пишет, например, Маркс коммунару Э. Лепеллетье, - г. Фюисс - француз, старый эмигрант, торговец. Я вчера говорил ему по поводу вас; я сказал ему, что он весьма меня обяжет, оказав вам услугу. Он ответил мне, что ему, возможно, удастся облегчить вам продажу некоторых ваших картин".

Одновременно к тому же Фюиссу Маркс направляет и другого художника-коммунара Гюбера. "Он меня свел уже ко многим своим знакомым, которые купят сами или продадут мои картины другим, - радостно сообщает последний Марксу, - в эти дни голода вы оказали мне неоценимую услугу".

В архиве Института Маркса и Энгельса сохранились десятки писем, в которых отдельные коммунары благодарят Маркса за оказанные им услуги, помощь или поддержку. Они свидетельствуют о том большом доверии и любви, которыми пользовался среди эмигрантов старый вождь Интернационала. Вот, например, что пишет Марксу коммунар ле Муссю, сообщая о том, что он не находится еще в столь тяжелом материальном положении, "чтобы добрая госпожа Маркс, ваши чудесные барышни и вы сами так долго обо мне заботились. Ваша доброта, - пишет ле Муссю, - тронула меня до слез... Ваша преданность делу революции и свидетельство расположения, которыми вы мне делаете честь, дадут мне возможность обратиться непосредственно к вам в случае крайности... Я горд вашим заботливым вниманием; оно придает мне мужество и заставляет забывать горести изгнания".

Незачем говорить, что двери лондонской квартиры Маркса были широко открыты для всех изгнанников Коммуны, которые в кругу его семьи всегда могли рассчитывать найти не только одно ласковое слово - в эти летние и осенние дни 1871 г. в доме Маркса не садились за стол без одного-двух, а то и нескольких постоянно голодных эмигрантов!

Итак, мы видим, что Маркс после падения Коммуны отдает всего себя целиком делу организации помощи жертвам версальского террора. Продолжая вести неустанную начатую еще задолго до появления "Гражданской войны" борьбу с Версалем. Маркс ни на одну минуту не забывает о необходимости оказывать помощь потерявшим силы в борьбе и временно вышедшим из строя борцам первой революции пролетариата. Не любовь к ближнему, не бесплотный и внеклассовый альтруизм, не мещанская сентиментальность заставляют его с такой готовностью протягивать руки помощи побежденным в неравном бою коммунарам и заботиться об их голодных женах и детях. Маркс остается и здесь прежде всего борцом и революционером. Принципы Коммуны вечны и не могут быть уничтожены, - знает он, - они будут выдвигаться снова и снова пока рабочий класс не добьется своего освобождения. Мысль о будущей борьбе и заставляет его отдавать всего себя и все свои силы делу помощи жертвам версальского террора - солдат первой неудавшейся революции пролетариата он рассматривал как превосходные кадры пролетарской армии при новом подъеме социалистической революции. Именно вследствие этого так велик его интерес ко всей, эмиграции Коммуны и к каждому коммунару в отдельности. Учесть оставшихся в живых солдат революционной армии, помочь им снова занять свое место в рядах борющегося с капитализмом мирового пролетариата - вот основная и главная задача Маркса.