Уже около полувека кипрская проблема остается очагом напряженности в Восточном Средиземноморье. Ее характеризуют элементы межэтнического конфликта и антиколониальной борьбы, аспекты международного противостояния, а также черты комплексной межународной проблемы, вовлекшей в свою орбиту разного рода региональных, в том числе многосторонних участников. Помимо этого, на историю кипрского вопроса оказала существенное воздействие логика блокового противостояния периода "холодной войны", а также внутриполитическая ситуация в странах участниках конфликта. В этой связи было бы актуальным предпринять краткий ретроспективный анализ и попытаться уяснить, насколько исторический опыт и специфика межобщинных связей на острове делают греков и турок Кипра способными мирно уживаться друг с другом.

Оттоманское владычество: 1571 - 1878 гг. Исходным пунктом отношений греков и турок на Кипре является 1571 год, когда остров был присоединен к владениям Оттоманской империи. При этом греческое население Кипра в своем большинстве приветствовало войска Порты как избавителей от гнета католиков-венецианцев, систематически предпринимавших попытки насильственного обращения православных в католичество. Истребление и изгнание католической части населения, а также бедственное экономическое положение Кипра побудили султана к обеспечению миграционного притока на остров из Малой Азии. Прибывающие крестьяне-турки, наряду с чиновничеством и военными Порты, положили начало формированию турко- кипрской общины ¹ .

Точных сведений о динамике демографического соотношения общин нет: первая официальная перепись была проведена лишь в 1841 году. При этом на основе сопоставления имеющихся исторических свидетельств принято считать, что в XVII-XIX вв. это соотношение колебалось в пределах 2:8 - 3:7 в пользу греков-киприотов ² .

Османская империя, заинтересованная в поддержке со стороны местного населения, отменила крепостное право и позволила грекам-киприотам приобретать землю в собственность. Признав существование на острове двух религий (православного христианства и ислама), Порта обеспечила определенную степень терпимости к вере греческой общины и передала управление

Бредихин Олег Николаевич - аспирант Московского государственного института меджународных отношений (Университета) МИД Российской Федерации.

стр. 38

ее делами церковным иерархам, архиепископу и митрополитам, которые наделялись высоким правом прямого обращения к султану и обязанностью сбора налогов. В дальнейшем особые права церкви подтверждались фирманами султанов (1572, 1660, 1754 гг.), что закрепило традиционно ключевую роль церкви в жизни греко-кипрской общины.

Включение церковной верхушки в состав правящей элиты некоторым образом противопоставляло ее остальной массе греков-киприотов и превращало в рычаг управления греческим населением острова. Предоставление православному клиру широких полномочий, в том числе права прямого обращения к султану, вызывало недовольство и ревность мусульманской части элиты. Искусно балансируя между интересами паствы, местной османской администрации и султаном, православные иерархи до определенного момента исправно выступали в роли посредников между греческой общиной и Портой.

Несмотря на существование религиозных различий, основной группой на острове оставался семейно-родственный клан и деревенская община, членами которой могли быть и православные, и мусульмане. Доказательством этого тезиса является значительное количество заключавшихся межэтнических браков, большой процент смешанных по этническому составу деревень (всегда более половины от существовавших), практика заимствования друг у друга имен, относительно легкое обращение православного населения в ислам (и, реже, наоборот), а также случаи совместного отправления некоторых обрядов ³ . Кипрские диалекты греческого и турецкого языков до сих пор содержат немало взаимных заимствований. Тяжелые сельскохозяйственные работы поощряли совместный труд представителей обеих общин, объединяя их быт и отдых. Показательной в этом плане находкой стало открытие турко- кипрских версий произведений греко-кипрского фольклора (так называемых "Акритских баллад") - более полных, чем оригиналы! Объединение интересов представителей общин происходило, таким образом, не на основе религиозной или этнической принадлежности, а в зависимости от их статуса во властной пирамиде. Неслучайно большинство конфликтов на Кипре имели в своей основе не межэтнические, а, скорее, "межклассовые" противоречия. Так, зарегистрированные в хрониках восстания 1578, 1665, 1680, 1712, 1764- 1765, 1783, 1804, 1830 и 1833 гг. являлись совместными выступлениями крестьян Кипра против гнета правящей элиты. Поэтому неудивительно, что ни одно из известных свидетельств путешественников, посещавших Кипр в османский период, не содержит упоминаний о наличии каких-либо заметных социально- бытовых различий или противоречий между общинами. Как подтверждает запись в отчете консульства Великобритании на Кипре (1862 г.), "мусульмане живут в мире со своими христианскими соседями в городах и в провинции" ⁴ .

В то же время следует признать, что, несмотря на существование определенных предпосылок, на острове так и не сложилась единая "кипрская" идентичность. При этом на Кипре, в отличие от примеров конструирования идентичностей в эпоху наций-государств, эта цель никогда и не ставилась. Предоставив, по сути, режим частичной автономии греческой общине острова, Порта тем самым санкционировала обособленность наиболее образованной ее части - православного духовенства, взявшего на себя роль хранителя и распространителя альтернативных ценностей. Монастыри и церковные школы превратились в центры греческой - в традициях Византии - культуры и образованности, оплоты "особости" на фоне отсутствия социально-бытовых различий между основной массой населения общин. Постепенный рост "эллинского" самосознания в среде греческих интеллектуалов в Европе (последняя четверть XVIII в.) затронул и Кипр: в греко-кипрской общине появились идеи о присоединении острова к независимому греческому государству, которое должно было быть создано на населенных греками территориях Османской империи. К 1815 - 1820 гг. относится установление контактов между представителями греко-кипрской общины и греческими революционными группами ⁵ .

стр. 39

Начало войны за независимость Греции (март 1821 г.) не вызвало крупных выступлений на Кипре, однако спровоцировало, как и в других областях Османской империи, гонения в отношении греческого населения. Успехи греков на Пелопоннесе вызвали рост репрессий, которые достигли своего апогея на Кипре в июле 1821 года. Давно стремясь найти удобный случай для сведения счетов с облеченной широкими полномочиями православной элитой, местная османская администрация, не имея на то ясных полномочий из Стамбула, обвинила в "содействии повстанцам" архиепископа, митрополитов и иерархов церкви (всего 470 чел.), которые затем были казнены. Резни простого населения или столкновений на религиозной почве, однако, не последовало.

В целом участие греков-киприотов в войне за независимость Греции было незначительным - лишь несколько десятков из их числа приняли участие в боевых действиях и в связи с этим покинули Кипр. Прежним остался и общий характер межобщинных отношений, и специфика властной вертикали на острове. В этой связи показателен тот факт, что всего через несколько лет, в ходе восстания 1830 г., крестьянское население обеих общин объединилось против непомерного налогового бремени, и сам новый архиепископ вынужден был искать убежище - от гнева своих единоверцев - во дворце османского наместника ⁶ .

При всем этом, однако, создание греческого государства резко ускорило процесс распространения на Кипре "эллинского" самосознания: программы школ греческой общины в точности стали копироваться с учебных планов школ Греции; в Греции же представители греко-кипрской элиты получали высшее образование ⁷ . Все более популярной становилась политическая установка первого правителя новой Эллады И. Каподистрии на включение всех населенных греками земель, в том числе Кипра, в состав нового греческого государства. Настроения в пользу присоединения Кипра к Греции - "эносиса" - укоренялись в сознании каждого следующего поколения греков все глубже.

Рост и разнообразие экономической активности греков-киприотов имели следствием увеличение их экономического благосостояния по сравнению с экономическим положением турок-киприотов. Негативное отношение ислама к коммерческой деятельности привело к тому, что формировавшийся класс буржуазии стал практически исключительно греко-кипрским. Он, наряду с клиром и учительством, составил базу для дальнейшего распространения идей "эносиса". При этом, впрочем, процесс развития греко-кипрской идентичности не затронул пока основную массу населения - крестьян ⁸ . В своей основе межобщинные отношения оставались ровными, и даже носители "эллинского" сознания, мечтавшие об "эносисе", врага видели не в простых мусульманах, а в чиновничестве и военном сословии Порты.

Таким образом, тезис о "генетической" предопределенности межобщинной вражды на Кипре не подтверждается ⁹ . Столкновений на этнической почве в период османского владычества на острове отмечено не было; более того, свидетельства современников полны сообщениями о гармоничном сосуществовании греков- и турок-киприотов. В то же время ясно, что формирования "общекипрской" идентичности также не произошло: специально эту задачу Стамбул решить не пытался, а присутствие на острове автономной греческой общины, сохранявшей на уровне элиты чувство своей "особости" и получившей после создания независимого Греческого государства национальный ориентир, не позволил этому случиться естественным путем. Рост национального самосознания начался, в силу ряда причин, с опережением в греческой общине и представлял собой серьезный вызов для будущего межобщинных связей на Кипре. Следующие несколько десятилетий становились ключевыми.

Британское правление: 1878 - 1960гг. Отойдя в 1878 г. к Великобритании, Кипр, по договору короны с султаном, формально остался в границах османского суверенитета, а в 1914 г. был аннексирован и включен в состав Бри-

стр. 40

танской империи. Произошло резкое перераспределение статусов между общинами: если раньше турки-киприоты, оставаясь на Кипре численным меньшинством (в 1881 г. мусульманское население Кипра составляло 24%), ощущали свой подавляющий перевес над греками за счет чувства "включенности" в состав Османской империи, то теперь осознание утраты связи со Стамбулом порождало чувство страха и неопределенности. Как представляется, Лондон в некоторой степени разделял озабоченность мусульманского меньшинства. В глазах греков-киприотов (и затем в оценках ряда исследователей) ¹⁰ это, однако, выглядело как необъективность и стремление "коварного Альбиона" столкнуть общины по принципу "разделяй и властвуй".

Руководствуясь либеральными принципами организации управления, британская администрация сразу приступила к осуществлению преобразований на острове. При губернаторе учреждался совещательный административный совет с фиксированными квотами для избираемых голосованием представителей общин. Это стало, по сути, первым политическим признанием "раздельности" и в потенциале противоречивости интересов греков- и турок- киприотов. Из авторитетных представителей общин формировались специальные советы, которые наделялись правами самостоятельного контроля над сферами религии и культуры в рамках "своей" этнической группы. Таким образом, им было позволено практически неограниченно развивать контакты с Афинами и Стамбулом. Предпринятая реформа системы образования, учреждавшая общегражданские школы, одновременно сохраняла принцип комплектации школ по этническому признаку и расширяла существовавшую практику набора учителей из "родственных стран" ¹¹ . Как следствие, дополнительные стимулы получали процессы проникновения "эллинской" идентичности в среду греков-киприотов и укоренения сознания своей обособленности в мусульманской общине.

Ориентируясь на секуляризованную модель правления, Лондон на Кипре отменил все привилегии церкви. Впервые сталкиваясь с мощной православной традицией, Великобритания, как представляется, не осознавала силу церкви как механизма мобилизации населения и недооценивала опасностей прямой конфронтации с ней. Отмена церковных привилегий и полномочий привела к тому, что оппозиция клира британской администрации стала неуклонно нарастать.

Свидетельства роста национального самосознания общин появились очень скоро. Уже в конце XIX в. греки-киприоты начали активно обращаться к британским властям с требованием позволить Кипру объединиться с "матерью- Грецией", а в скоротечной, но кровопролитной греко-турецкой войне за Крит в 1897 г. на стороне Греции приняло участие несколько сотен греко-кипрских добровольцев. Изгнание мусульманского населения с Крита, а затем включение острова в состав Греции встревожили турок-киприотов, которые полагали, что подобный сценарий мог повториться на Кипре. На этом фоне усиление греческого стремления к "эносису" вызывало ответную реакцию в виде консолидации чувства "особости" в турецкой общине. К рубежу XIX-XX вв. относятся и первые случаи открытого противостояния - пока мирного - представителей общин: в ответ на требования "эносиса", турки-киприоты в административном совете при губернаторе стали блокировать решения по различным предложенным греками-киприотами хозяйственным вопросам.

Сами англичане осознавали потенциальную силу движения за "эносис" и при определенных условиях были готовы пожертвовать Кипром ради реализации своих стратегических интересов. Так, есть информация о том, что в 1912 - 1913 гг. в Великобритании серьезно размышляли над возможностью передачи острова Греции в обмен на получение военных баз на побережье Пелопоннеса и на Ионических островах. Внятного предложения, однако, тогда сделано не было. В 1915 г. Лондон уже ясно давал понять, что в случае немедленного вступления Греции в первую мировую войну на стороне Антанты, он не будет возражать против присоединения Кипра к Греции. Афи-

стр. 41

ны, где сильна была прогерманская королевская партия, заколебались и промедлили с определением своей позиции. После окончания первой мировой войны вопрос о передаче острова Греции остался нерешенным ¹² . События "малоазиатской катастрофы" (1922 г.), избиение греков и их изгнание из исторических районов проживания, существенно отразились на взаимном восприятии кипрскими общинами друг друга, хотя и не стали поводом для столкновений. Несмотря на ровные межгосударственные отношения Афин и Анкары в 20 - 30-е гг. XX в., на уровне общественного сознания как в Греции и Турции, так и на Кипре крепло чувство взаимного недоверия. В свою очередь Великобритания, все лучше осознавая опасность дальнейшего разрастания движения за "эносис", стремилась в противовес заручиться поддержкой турок- киприотов. Получался сложный треугольник отношений, регулировать которые было все труднее.

При этом, однако, необходимо подчеркнуть, что активной "антигреческой" идеологии в турко-кипрской общине еще не было; вплоть до середины XX в. в ней шел процесс вычленения новой турецкой идентичности из "общеосманской" ¹³ . Рост национализма в среде греков-киприотов тоже, в целом, не сопровождался обострением межобщинных отношений: основным препятствием для "эносиса" греки считали британцев, поэтому на данном этапе какой-либо сильный "антитурецкий" элемент в их идеологии отсутствовал.

В межвоенные годы пик движения за "эносис" наступил в 1931 г. в виде массового выступления греков-киприотов, охватившего и города Кипра, и провинцию. Подавляющая часть турко-кипрской общины от участия в восстании воздержалась. При этом столкновений на этнической почве отмечено не было. Стихийное и неорганизованное выступление было быстро подавлено ¹⁴ . Оно, однако, ознаменовало собой завершение процесса формирования ярко выраженной греческой идентичности и обозначило переход от классового содержания предыдущих конфликтов к противоречиям по линии "колония - метрополия".

После 1931 г. британцы предприняли ряд жестких мер против укрепления греческого и турецкого национализмов на Кипре. Помимо преследования активистов "эносиса", вводился строгий запрет на использование государственных цветов и символов как Греции, так и Турции. Радикально менялась практика набора учителей, прекращался импорт учебников из Греции и Турции, а для подготовки школьных преподавателей на Кипре (г. Морфу) основывался специальный колледж. Как представляется, поспешность проводимых изменений свидетельствует о косвенном признании британцами того, что их предшествующая политика, допустив разрушение характерных для традиционного общества горизонтальных связей, способствовала росту национализма кипрских общин и готовила почву для потенциального конфликта. При этом, однако, столкновение греков- и турок-киприотов еще не было неизбежным. О совпадении интересов значительной части населения общин свидетельствует их совместное участие в кооперативном аграрном движении, профсоюзных организациях, кипрской компартии ¹⁵ . Тем не менее, в 1943 г. появились первые профсоюзы, сформированные по этническому принципу выходцами из турецкой общины Кипра; к концу 1940-х годов распространенным явлением стали раздельные аграрные кооперативы. Греко- и турко-кипрские коммунисты, выступавшие за классовое объединение, подвергались давлению со стороны общественного мнения "своих" общин, обвинялись в предательстве и в итоге были вынуждены перейти на националистические позиции. Подспудное напряжение в межэтнических отношениях продолжало нарастать.

Во время второй мировой войны греки-киприоты принимали участие в боевых действиях в составе британских сил и после победы рассчитывали на выполнение Лондоном своих обещаний о предоставлении союзным народам права на самоопределение. Реализация данного права греками Кипра рассматривалась исключительно в качестве осуществления "эносиса". Ответом

стр. 42

был отказ Лондона пойти далее предоставления Кипру автономии. В связи с началом процесса распада Британской империи и постепенной утратой ею баз на Ближнем Востоке, в конце 1940-х - начале 1950-х годов Кипр стал видеться Лондону в качестве главной опорной точки в Восточном Средиземноморье и стратегическим "балконом" на Ближний Восток ¹⁶ . Попытки поиска компромисса ни к чему не приводили: безрезультатно завершилась работа "Совещательной ассамблеи" (1948 г.), а также переговоры между британским губернатором Кипра Дж. Хартингом и архиепископом Макариосом (октябрь 1955 - февраль 1956 гг.).

Греция долго затруднялась в обозначении своей позиции в вопросе о присоединении Кипра. Гражданская война (1946 - 1949 гг.), а также серьезные экономические трудности ограничивали возможности Афин; перспектива членства в НАТО также не располагала ссориться с будущими союзниками по блоку. Лишь после победы над коммунистами и вступления в НАТО Греция почувствовала себя свободнее и поставила в ООН вопрос о праве Кипра на самоопределение (1954 г.). Лондон, стремясь сбалансировать греческую активность, начал втягивать в кипрскую ситуацию Турцию (особенно с 1955 г.).

Обеспокоенные своей дальнейшей судьбой, турки-киприоты после 1945 г. стали особенно активно выступать против "эносиса". В их среде окончательно сложилась турецкая идентичность и победила точка зрения, согласно которой в случае отказа Великобритании от суверенитета над Кипром остров должен быть передан предыдущему "владельцу", то есть Турции. В 1948 г. в столице Кипра г. Никосии прошла первая крупная демонстрация турок-киприотов против "эносиса" с участием 15 тыс. человек. В дальнейшем такие выступления повторялись все чаще. По мере осознания практической невозможности "возвращения" Кипра Турции, турки-киприоты стали требовать раздела острова ("таксим"), не веря, что их безопасность, в случае объединения Кипра с Грецией, будет обеспечена.

Тупик в переговорах привел к переходу конфликта между греками-киприотами и Великобританией в стадию вооруженной борьбы (апрель 1955 г.). И хотя основными целями боевиков "Национальной организации кипрских борцов" (ЭОКА) были представители колониальных властей и сотрудничавшие с ними греки-киприоты, именно тогда произошла трансформация межэтнической напряженности в вооруженное противостояние: среди жертв ЭОКА оказались солдаты вспомогательной полиции (в подавляющем большинстве турки- киприоты), которых власти привлекали для борьбы с "греческими террористами". После этого последовали межэтнические столкновения, а в турецкой общине были созданы боевые группы для вооруженной борьбы со сторонниками "эносиса". При этом есть серьезные свидетельства того, что действия этих групп поощрялись британцами ¹⁷ . Уровень межобщинного насилия грозил достичь критической отметки, и в 1958 г. Лондон пошел на установление разделительной линии между греческими и турецкими кварталами столицы. По сути, она стала границей первого раскола Кипра по этническому признаку.

В условиях давления на международной арене и в связи с невозможностью одолеть партизанское движение на самом Кипре, Великобритания начала рассматривать в качестве возможного выхода из ситуации удержание не всего Кипра, а лишь баз на его территории. В результате стал вырисовываться вариант с предоставлением острову независимости, исключающей в будущем любую форму его объединения с Грецией или Турцией, и наделением Великобритании, Греции и Турции статусом государств-гарантов. При этом Кипру предлагалась конституция на основе принципов двойной власти и этнического дуализма с четким соблюдением прав каждой из общин. Цюрихско-лондонские соглашения 1959 г. оформили этот компромисс, и независимость Кипра была провозглашена 16 августа I960 года.

Таким образом, подводя краткий итог британскому правлению, приходится признать, что именно в этот период произошло принципиальное из-

стр. 43

менение характера межобщинных связей. От состояния мирного сосуществования в рамках традиционного общества общины через этап развития национального самосознания перешли к конфликтным отношениям. Постепенное повышение уровня образования киприотов и практически неограниченные полномочия общин в сферах образования, культуры и религии привели к формированию различных, хотя поначалу еще не конфликтующих, идентичностей греков- и турок-киприотов. Как представляется, процесс этот имел объективный характер: рост национализма в греческой общине Кипра, чему способствовала британская модель управления, стимулировал как ответную реакцию нарастание турецкого национализма. Итогом этих двух процессов, опиравшихся на поддержку "родственных держав" - Греции и Турции, стало взаимное отчуждение общин и переход их отношений в стадию межэтнического противостояния.

Годы независимости. Конституция независимого Кипра официально устанавливала статус "соучредителей государства" для обеих общин. Во всех сферах политической жизни власть разделялась в установленных соотношениях между греками- и турками-киприотами, причем последние получали больший пропорциональный вес по сравнению со своим численным составом ¹⁸ . Конституцией определялось, что Президентом Республики становился грек- киприот, а вице-президентом - турок-киприот, избираемые независимо электоратом своих общин. Оба они имели право вето в отношении законов парламента и решений совета министров. Последний состоял из 7 греков- и 3 турок-киприотов, которые выдвигались президентом и вице-президентом соответственно, но могли быть назначены лишь их совместным решением. Таким образом, признавая конфронтационность интересов общин, законодательно и институционально делалась попытка "приучить" их действовать сообща, ибо только в таком случае громоздкая система госорганов была способна функционировать. Для этого, однако, требовалось наличие межобщинного климата доверия и сотрудничества - элементов, которые окончательно исчезли из отношений греков- и турок-киприотов во второй половине 1950-х годов.

Греки-киприоты воспринимали цюрихско-лондонские соглашения, запретившие "эносис", как навязанные извне: понимая, что альтернативой независимости является лишь раздел Кипра между Грецией и Турцией, они были вынуждены их принять. При этом, однако, эти договоренности виделись основной массе греческой общины как передышка перед продолжением борьбы ¹⁹ . На этот раз противником были уже не британские колониальные власти, а турецкая община острова. В свою очередь турки- киприоты изначально опасались, что предоставившая им широкие права конституция 1960 г. станет объектом нападок греков, которые постараются снизить статус турецкой общины до положения простого этнического меньшинства, а затем осуществить "эносис". В этой связи они были бескомпромиссно настроены добиваться реализации всех своих привилегий. В первый же год независимости конфликт интересов общин, осложненный недостаточной дееспособностью государственной модели, завел в тупик деятельность властных органов Кипра. Межобщинные отношения все ухудшались ²⁰ .

В ноябре 1963 г. греки-киприоты предложили 13 конституционных поправок, предусматривавших ограничение прав турецкой общины (отмена права вето президента/вице-президента и раздельного голосования в парламенте; создание объединенных муниципалитетов; представительство общин в госструктурах в соответствии с их долей в населении острова и т. д.). Турки-киприоты отвергли поправки, и в декабре 1963 г. на острове вспыхнули кровавые межобщинные столкновения. Как указывают некоторые исследователи, именно греками- киприотами после 1960 г. разрабатывались планы по насильственному изменению конституции. Один из них, "Акритас", и был реализован в декабре 1963 года ²¹ .

После достижения договоренности о прекращении огня переброшенные с баз британские войска создали в Никосии нейтральную зону между

стр. 44

кварталами общин; в марте 1964 г. на Кипр прибыл миротворческий контингент ООН. Столкновения, тем не менее, продолжались по всему острову. Особенно ожесточенными они были летом 1964 и 1967 гг. Греки-киприоты, имевшие численное превосходство и контролировавшие большую часть силовых ресурсов, вынуждали турок-киприотов сосредотачиваться в нескольких районах компактного проживания (по оценкам, 3% территории острова) под защитой своих полувоенных формирований. Эти анклавы блокировались, к ним запрещался подвоз товаров, объявленных греками-киприотами стратегическими (горно-смазочные материалы, стройматериалы, электрооборудование, транспортные средства, механизмы и т. д.) ²² . Продовольственное снабжение анклавов обеспечивалось нерегулярно и только под давлением ООН. 10 сентября 1964 г. в своем докладе Генеральный секретарь ООН заявил, что положение турок-киприотов "сродни положению осажденных". Тем не менее, несмотря на то, что государственные органы Кипра покинули все представители турецкой общины, Совет Безопасности ООН признал кабинет греков-киприотов правительством всего острова (резолюция 186, март 1964 г.). Это решение дало грекам Кипра международное признание, а турок-киприотов обрекло на изоляцию. Одновременно, по сути, тем самым легитимизировались конституционные преобразования, осуществленные греками-киприотами де- факто.

Уверенные в своей скорой победе, последние полагали, что рано или поздно блокада заставит турок-киприотов пойти на уступки, и затягивали переговоры, шедшие с перерывами с 1968 по 1974 гг. ²³ . Здесь, однако, необходимо отметить, что во второй половине 60-х гг. "победа" стала восприниматься значительной частью греческой общины уже не как осуществление "эносиса", а как де-юре закрепление сложившегося положения дел, при котором влияние турецкой общины было минимизировано. Связан этот поворот как с осознанием опасности возможной турецкой силовой реакции в ответ на "эносис", так и с нежеланием объединяться с Грецией, где у власти с апреля 1967 г. находилась хунта "черных полковников". Именно противоречия Никосии и Афин оказались определяющими для дальнейшего развития ситуации на Кипре.

Как известно, 15 июля 1974 г. противники президента Макариоса при поддержке афинской военной диктатуры организовали переворот на острове. Турция предприняла вторжение и оккупировала 37% территории Кипра. При этом имело место жестокое обращение в отношении греческой общины острова; около 200 тыс. греков-киприотов покинули свои дома и стали беженцами. В 1975 г. между общинами были заключены соглашения об обмене населением. В результате на оккупированном севере острова сосредоточилась вся турко- кипрская община, а на юге греки-киприоты (за исключением небольшой общины в районе полуострова Карпасия) - это положение сохраняется до сих пор. В 1983 г. турки-киприоты провозгласили независимость "Турецкой Республики Северного Кипра" (ТРСК), которую признала лишь Турция. СБ ООН в резолюции 541 от 18 ноября 1983 г. резко осудил этот шаг турецкой общины Кипра. Тем не менее, де-факто на острове появилось "госформирование", увенчавшее собой процесс роста самосознания турок- киприотов.

С 1974 г. под эгидой ООН продолжаются межобщинные переговоры. Однако жесткая конфронтационность позиций общин мешает достижению соглашения. Выжив в условиях силового прессинга в 1963 - 1974 гг., турки-киприоты делают все, чтобы не допустить повторения прежней ситуации. Их основная цель - обеспечение гарантий безопасности и равного с греками-киприотами статуса. По этой причине они требуют, с одной стороны, формального закрепления права Анкары на одностороннее вмешательство в дела Кипра, если под угрозой окажутся жизненно важные интересы турецкой общины, и, с другой, - юридического признания своего "равенства" с греками-киприотами ²⁴ . Следствием является принципиальное требование оставить при проектировании урегулирования как можно больше прав у своей

стр. 45

администрации и передать возможно меньше полномочий центральному правительству, сконструировав максимально "рыхлую" (кон)федерацию с предельно широкими правами (в том числе правом вето) субъектов.

"Основным" интересом греков-киприотов после 1974 г. является объединение острова и обеспечение вывода турецких войск. Признавая, что урегулирование должно предусматривать создание двухзонального государства с равными правами общин, они соглашаются на федерацию, стремясь при этом оставить у центра как можно больше прерогатив и не дать субъектам полномочий ограничивать на своей территории свободу поселения, перемещения и права собственности. Кроме того, абсолютно неприемлемым для них является требование о закреплении за Турцией права на одностороннее вмешательство на Кипре. Греки-киприоты полагают, что за годы переговоров ими уже сделаны все возможные уступки, и возможности компромисса с их стороны исчерпаны. Присоединение в апреле 2003 г. Кипра к Евросоюзу не только значительно усилило их позиции в межобщинном диалоге, но фактически предоставило право голоса (читай: вето) в отношении "европейской перспективы" Анкары. В таких условиях они намерены твердо добиваться серьезных уступок со стороны "ТРСК" и Турции.

Налицо, таким образом, факт "лобового" столкновения интересов общин при отсутствии взаимного доверия. При этом определяющее влияние имеет история конфликтных отношений, особенно в период 1963 - 1974 гг., а не историческая память о более чем трех веках вполне ровного сосуществования. В сознании турок-киприотов "образ врага" связан с агрессивными действиями греков с 1963 г. вплоть до "освобождения" - осуществленной в два этапа "миротворческой операции турецких вооруженных сил на Кипре". В памяти греков-киприотов навсегда остались жестокости турецких солдат, которыми сопровождалась "агрессия Анкары" (июль-август 1974 г.). Взаимные негативные чувства продолжают культивироваться, о чем свидетельствует контент-анализ сообщений СМИ, а также соответствующих параграфов школьных учебников истории ²⁵ . Напряженность в межобщинных связях и по сей день порой выливается в инциденты вдоль разделяющей Кипр "зеленой линии". В ходе столкновений в августе 1996 г. два грека-киприота были убиты, несколько десятков человек получили травмы и увечья.

Пока надежд на сближение позиций общин мало. На север Кипра продолжается приток мигрантов из материковой Турции. В 1990-е годы на острове насчитывалось уже более 90 тыс. турецких переселенцев и солдат турецкого военного контингента, при общем населении "ТРСК" около 180 тыс. В то же время значительное число коренных турок-киприотов покинуло остров (по оценкам, до 30 - 45 тыс.). В итоге сокращается доля коренных турок-киприотов и неизменно растет процент переселенцев из Турции, несущих с собой свою идентичность. Как показывает ряд исследований, они намного менее, чем местные турки-киприоты, склонны верить вообще в какой-либо иной, кроме признания "свершившихся фактов", вариант урегулирования: для большинства из них "нерешенность есть тоже решение" ²⁶ . Имея свою администрацию, экономику и защитника в лице Турции, турки-киприоты, несмотря на целый ряд экономических проблем, вызванных фактической блокадой ТРСК со стороны международного сообщества, сейчас не опасаются за собственную безопасность, и им представляется надежнее сохранять статус- кво ²⁷ .

При этом, однако, критика в отношении лидера "ТРСК" Р. Денкташа постепенно нарастает. Участие десятков тысяч турок-киприотов в демонстрациях в поддержку плана всеобъемлющего урегулирования кипрской проблемы Генерального секретаря ООН К. Аннана и за вступление объединенного Кипра в ЕС (февраль 2003 г.) выявило наличие на севере Кипра значительного конструктивного потенциала, способного серьезно повлиять на политику "ТРСК". Обращает на себя внимание также открытая поддержка этих протестных настроений со стороны "международного фактора": публичные (критичные в адрес Р. Денкташа) выступления представителей США, Великобритании, России, ЕС и самого К. Аннана были затем подтверждены фор-

стр. 46

мулировками резолюции 1475 Совета Безопасности ООН. Смена руководства в Турции в результате парламентских выборов осенью 2002 г. скорректировала позицию Анкары, и теперь ее поддержка Р. Денкташа уже не представляется столь неизменной. Ослабление ограничений на передвижение киприотов по всей территории острова, приведшее к массовому всплеску межобщинных контактов, продемонстрировало, что греки- и турки-киприоты, несмотря на дефицит доверия друг к другу, необязательно настроены исключительно враждебно и непримиримо.

Приходится констатировать, что кипрский конфликт весьма молод, и рассуждения о "генетической предопределенности" взаимной нетерпимости греков- и турок-киприотов сильно преувеличены. Межобщинные отношения развивались гладко с момента появления турецкой общины на острове (1571 г.) до, по меньшей мере, второй четверти XX века. Переход к конфликтной стадии стал результатом объективного процесса вызревания национального самосознания общин, предотвратившего формирование общекипрской идентичности. Британская система управления (1878 - 1960 гг.) стимулировала и ускорила этот процесс, но не стала его первопричиной. Вооруженная фаза противостояния не была неминуемой, но стала итогом эгоистической политики обеих общин, а также стратегий внекипрских сил - прежде всего, Великобритании, Греции и Турции, активно стремившихся разыграть "кипрскую карту" в своих интересах.

Нынешнее состояние межобщинных отношений таково, что греки- и турки- киприоты на данный момент не готовы к гармоничному сосуществованию "бок о бок". В то же время сохраняется надежда на перспективу, при выполнении, разумеется, ряда условий "внутреннего" и "внешнего" характера. "Внутрикипрским" фактором содействия переговорному процессу должна явиться целенаправленная политика руководства обеих общин, нацеленная на создание климата доверия. Конкретным ее воплощением могли бы стать взаимные официальные извинения, смягчение тона пропагандистской борьбы, издание объективно освещающих эволюцию отношений двух общин школьных учебников истории и развитие межличностных контактов. В таком случае постепенно начнут затягиваться психологические раны и появится шанс на восстановление межобщинного сотрудничества.

"Внешним" позитивным фактором, видимо, способно стать более глубокое подключение Евросоюза непосредственно к поискам путей разрешения кипрского конфликта, при сохранении общего переговорного процесса под эгидой ООН. Многие исследователи, изучающие кипрскую проблему, также считают членство Кипра и Турции в ЕС важнейшим моментом в борьбе греческого и турецкого интересов в треугольнике Афины - Никосия - Анкара. Разумеется, принципиальное условие всегда будет заключаться в наличии у Евросоюза политической воли взять на себя ответственность за наведение мостов в Восточном Средиземноморье. Успех, однако, возможен только при осуществлении планомерной, кропотливой и многоплановой работы в этом направлении.

Примечания

1. См.: KYRRIS С. History of Cyprus. Nicosia. 1985, p. 251; GAZIOGLOU A. The Turks in Cyprus. Lnd. 1990.

2. Тогда мусульман насчитывалось 29%, греков - 68%, остальных - армян, евреев и др. - 3% - INALCIK H. A Note on the Population of Cyprus. Perceptions. 1997, p. 24; PAPADOPOULOS T. Social and Historical Data on Population 1570 - 1881. Nicosia. 1965, p. 35 - 36. 45 - 49.

3. См., в частности: PURCELL H.D. History of Cyprus. NY. 1996, p. 189 - 192.

4. ALASTOS D. Cyprus in History. A Survey of 5,000 Years. Lnd. 1976, p. 275 - 276; цит. по: KITROMILIDES P. From Coexistence to Confrontation. - Cyprus Reviewed. Nicosia. 1977, p. 41.

5. См.: ХРИСТОДУЛУ М. Отношения Афин и Никосии. Т. 1. Никосия. 1999, с. 34 - 37 (на греч. яз).

стр. 47

6. БЛАН П. Расчленение Кипра. Афины. 2002, с. 20 (на греч. яз.).

7. POLLJS A. The Role of Foreign Powers in Structuring Ethnicity and Ethnic Conflict in Cyprus. - Cyprus and Its People. Nation, Identity and Experience in an Unimaginable Community 1955- 1999. Boulder. 1998, p. 90 - 96.

8. LOIZOS P. The Progress of Greek Nationalism in Cyprus. - Choice and Change: Essays in Honour of Lucy Mair. Lnd. 1974.

9. Эта точка зрения весьма распространена. См., например: BAHCHELI Т. Greek-Turkish Relations since 1955. Boulder, San Francisco and Lnd. 1990.

10. См.: STEFANIDIS I.D. Isle of Discord. Nationalism, Imperialism and the Making of the Cyprus Problem. Lnd. 1999.

11. См.: POLLIS A. Op. cit, а также: КИЗИЛЪЮРЕК Н. Кипр: тупик национализмов. Афины. 1999, с. 35 (на греч. яз.).

12. См.: ИРАКЛИДИС А. Кипрская проблема. Конфликт и решение. Афины. 2002, с. 241 - 244 (на греч. яз.).

13. КИЗИЛЪЮРЕК Н. ук. соч., с. 55 - 65.

14. CRAWSHAW N. The Cyprus Revolt: an Account of the Struggle for Union with Greece. Lnd. 1978.

15. Cooperative Development. In: Cyprus. A Handbook on the Island's Past and Present. Nicosia. 1964, p. 223 - 234. Преемницей запрещенной после событий 1931 г. компартии Кипра стала Прогрессивная партия трудового народа Кипра (АКЭЛ).

16. KELLING G. Countdown to Rebellion. British Policy in Cyprus, 1903 - 1955. N.Y., Lnd., Westport, Connecticut. 1990.

17. HITCHENS C. Cyprus. Lnd., N.Y. 1984, p. 46.

18. По данным переписи 1960 г., 77,1% населения Кипра составляли греки-киприоты, 18,1% - турки-киприоты, 4,8% - арабы-марониты, армяне, евреи и др. - Республика Кипр. Справочник. М. 1992, с. 9. При этом в госаппарате грекам-киприотам отдавалось 70%, а туркам - 30% мест, в силовых структурах соотношение устанавливалось 60:40.

19. BAHCHELI T. Op. cit., p. 45, 54.

20. Сложности возникли с соблюдением установленных соотношений для гражданской госслужбы и силовых структур, при формировании армии, образовании раздельных муниципалитетов, принятии налогов, назначениях на должности и т. д. См.: JOSEPH S.J. Cyprus-Ethnic Conflict and International Politics. Lnd. 1997, p. 25 - 27.

21. Текст поправок см.: JOSEPH S.J. Op. cit. Appendix 4, p. 146 - 147; REDDAWAY J. Burdened with Cyprus: the British Connection. Lnd. 1986, p. 199 - 206.

22. GROOM A.J.R. The Process of Negotiations 1974 - 1993. - The Political, Social and Economic Development of Northern Cyprus. Huntingdon. 1993, p. 17; Greek Cypriot Economic Blockade and Embargo against the Turkish Cypriot Community. - Turkish Cypriot Human Rights Committee. Lefkosa. 1983.

23. ИРАКЛИДИС А. ук. соч., с. 137 - 153.

24. См.: The Political, Social and Economic Development of Northern Cyprus, p. 104 - 161.

25. cm. DOGAN TILIS L. Журналистика в Греции и Турции. Афины. 2000, с. 455 - 467 (на греч. яз.).

26. Report on the demographic structure of the Cypriot communities. Rapporteur: Mr. Cuco (Spain) - Council of Europe, Parliamentary Assembly, 27 April 1992. Published by the Press and Information Office, Republic of Cyprus, p. 3, 25, 30, 31, 39.

27. POLLIS A. Op. cit., p. 85 - 102; RICHMOND O.P. Mediating in Cyprus. The Cypriot Communities and the United Nations. Lnd. 1998, p. 166.

Постоянный адрес данной публикации: