В штабе Алексеевской организации существовала должность "заведующего финансовой и контрольной частью", которую занимал кадет Н. Н. Богданов¹. После создания Добровольческой армии при ее штабе была учреждена "Особая финансовая канцелярия", прообраз будущего Отдела финансов, непосредственно подчинявшаяся "верховному руководителю Армии", то есть генералу М. В. Алексееву. Около двух месяцев возглавлял эту канцелярию бывший управляющий Кутаисской казенной палаты А. С. Собриевский - автор нескольких работ по статистике Ставропольской губернии в начале XX века. В конце лета 1918 г. Богданов уехал в Крым, где по приглашению главы местного (краевого) правительства С. Крыма занял пост министра внутренних дел. В сентябре был сформирован Отдел финансов Добровольческой армии, возглавил который специалист по банковскому делу И. О. Гейман. Обязанности главного финансиста он принял в самый тяжелый период, когда все денежные средства добровольцев помещались лишь в небольшом чемоданчике генерала Алексеева. В январе в Екатеринодаре появилось и главное действующее лицо финансового ведомства - бывший министр финансов Временного правительства профессор М. В. Бернацкий. Прежде чем оказаться в Екатеринодаре, он проделал сложное и долгое путешествие по маршруту Петроград-Киев-Одесса-Новороссийск. 8 января он впервые участвовал в заседаниях Особого совещания, а 10 января 1919 г. был назначен управляющим Отдела финансов. Гейман стал его помощником. В тот же день главнокомандующий издал приказ, в котором объявил "от лица службы сердечную благодарность за отличное исполнение обязанности управляющего Финансового отдела, в самое трудное время существования этого отдела, и за проведенные им финансовые мероприятия, давшие возможность развернуть деятельность всех учреждений, обслуживающих Армию, и обставить денежное довольствие чинов Армии в соответствии с назревшими потребностями"². 7 февраля Отделы были преобразованы в Управления, и Бернацкий превратился из управляющего Финансовым отделом в начальника Управления финансов, что звучало более солидно - на уровне министерского поста. Тогда же заместителем Бернацкого был назначен А. И. Цакони, а Гейман отправился в служебную командировку в Персию и больше не вернулся на белый Юг.

Владимирский Михаил Васильевич - историк.

К лету управление полностью сформировалось. Бернацкий создавал его как некий уменьшенный вариант Министерства финансов. "В настоящее время, - заявил Бернацкий в интервью ростовской газете, - заканчивается коренная реорганизация нашего управления. Из скромного отдела финансов Особого совещания при штабе верховного главнокомандующего Вооруженных сил Юга России мы в связи с последними событиями на фронте развертываемся в Министерство финансов Великой России. У нас уже сформированы общая канцелярия, кредитная часть, департамент государственного казначейства, акцизно-монопольная часть (департамент неокладных сборов), железнодорожный департамент; выделяются в самостоятельные отделы департамент окладных сборов и департамент таможенный, и организуется центральное управление Государственным банком, центральное управление Государственных сберегательных касс, а равно и центральное управление Земельного банка (бывших Крестьянского и Дворянского поземельных банков)"³. Бернацкий не упомянул еще о юрисконсультском и осведомительном (информационном) отделах, отделах зернохранилищ и железнодорожных тарифов. Управление занималось также выработкой пенсионного устава, таможенных и железнодорожных тарифов, ведало хранением зерновых запасов; был создан аппарат главноуполномоченных по освобождаемым территориям (для Воронежской, Екатеринославской, Харьковской, Киевской, Черниговской, Полтавской, Курской губерний и Новороссийской области).

В интервью Бернацкий отмечал нехватку специалистов высокого уровня, которые лишь постепенно "просачивались" на белый Юг из центральных областей; вместе с тем он отмечал, что "финансовое ведомство наименее разрушено большевиками в России, и в тех местностях, которые занимает Армия, мы находим почти готовый персонал знающих и честных чиновников"⁴.

По бюджетному плану, составленному управлением, доходы на территории, контролируемой добровольцами, планировались на уровне 23 - 24 млрд. рублей. Из них на прямые налоги приходилось лишь 510 млн. в 1919 г. и 2 млрд. на 1920 год. Главная статья доходов - косвенные налоги. Из них сахарная и винная монополии должны были дать 16 - 18 млрд, сюда же относились доходы от эксплуатации железных дорог. Косвенное обложение распространялось также на табак (военным продавали без акцизной надбавки), нефтепродукты, чай, соль, папиросные гильзы и бумагу, патоку, пиво.

Расходы планировались на уровне 30 - 35 млрд. рублей. Дефицит бюджета (до 16 млрд. руб.) предполагалось покрыть за счет печатания "лишних" денежных знаков. В свою очередь Донское правительство для территории Войска Донского закладывало в свой бюджет доход в 1284 млн. руб., расходы - 8493 млн. руб. (из них военные - 7209 млн. руб.). Дефицит в 7209 млн. руб. тоже предполагалось ликвидировать печатью дополнительных денежных знаков⁵.

Еще в самом начале своей деятельности Бернацкий предлагал объединить все конторы и отделения прежнего Государственного банка во временный Центральный банк, который координировал бы денежные операции на всей подвластной территории. В этом ему пришлось преодолеть значительное сопротивление южных краевых правительств, которые боролись за финансовую автономию и выступали против создания Центрального банка. Бернацкий считал, что окончательная победа в этом вопросе была возможна лишь после образования собственной экспедиции заготовления денежных знаков "хотя бы против воли краевых правительств". Он полагал, что тогда УФ сможет "приступить к правильному и широкому финансированию тыла"⁶. Но обстоятельства так и не позволили решить эту проблему.

Снабжение дензнаками - главная задача ведомства. Бернацкий вполне конкретно формулировал ее: "снабжение населения и армии хорошим и по

возможности устойчивым денежным знаком". В принципе, вариантов решения такой задачи предполагалось только два. Либо ориентироваться на какой-то уже известный денежный знак и обеспечить изготовление его в достаточном количестве. Либо начать производство собственного денежного знака Вооруженных сил на Юге России, а остальные знаки изъять из обращения. Первоначально Бернацкий склонялся к выпуску собственных денежных знаков ВСЮР, а не созданию какой-то общей системы на базе чужих денежных знаков. В пользу такого решения влияла надежда добровольцев получить часть тиража банкнот, заказанных Бернацким в США еще когда он был министром финансов Временного правительства. Заказ этот был вызван в то время (лето-осень 1917 г.) необходимостью замены "керенок" - купюр сравнительно низкого качества номиналом 20, 40 и 250 руб., выпущенных в экстренном порядке в сентябре 1917 года. Администрация Колчака подтвердила свою заинтересованность в знаках американской печати и была способна оплатить этот заказ, ведь в ее руках оказалась существенная часть русского золота. На часть тиража американского производства рассчитывали и деникинцы, хотя средства южан были весьма скромны.

Но ход событий заставил начать совсем с неожиданной стороны - по сути, с аферы. Дело происходило в Одессе, где с 18 декабря 1918 г. власть перешла к деникинцам, которые под командованием генерал-майора А. Н. Грищина-Алмазова изгнали из города петлюровцев. Территориально оторванные от основных сил Добровольческой армии и не получая от них никакой финансовой помощи, находившиеся в Одессе войска деникинцев постоянно испытывали финансовые затруднения. Поэтому они сначала воспользовались обнаруженной в сейфах одесской конторы Государственного банка партией украинских казначейских знаков в 50 карбованцев, изготовленных еще при петлюровцах. В этих хранилищах им досталось украинских карбованцев на 235,75 миллиона. А затем деникинские финансисты воспользовались местной типографией Е. И. Фесенко, в которой до них печатали деньги петлюровцы, для изготовления новых серий украинских казначейских знаков того же номинала, благо в типографии сохранились соответствующие клише и литографские камни. По сути дела, началась подделка украинских денежных знаков. Финансовые органы Украинской республики, конечно, протестовали, но безуспешно. За время своего правления в Одессе деникинцы отпечатали карбованцев на 523 миллиона. Суммарное количество карбованцев, зарегистрированных в конторе Государственного банка и выпущенных, таким образом, в обращение, составило 687 млн. карбованцев⁷. Этими средствами без стеснения пользовались как военные, так и гражданские власти города, а также французские оккупационные войска.

Однако Бернацкий, прибывший с инспекционной поездкой в Одессу в феврале 1919 г., потребовал, чтобы все наличные суммы были отправлены в Екатеринодар, а для городских нужд предложил использовать только деньги, которые печатала типография (примерно 10 млн. карбованцев в день). Препирательство с городскими властями и французами длилось вплоть до неожиданного ухода французов и захвата города красноармейскими отрядами. Однако Бернацкому удалось с помощью своих помощников тайно вывезти несколько сотен миллионов Карбованцев в Екатеринодар морем через Новороссийск. Это были первые значительные собственные денежные суммы добровольцев. Овладев таким запасом карбованцев одесской печати, деникинское Управление финансов дало указания казначействам в уездах, прилегающих к Украине, по возможности "выдавать исключительно карбованцы", сберегая тем самым другие действующие знаки, которые надлежало "расходовать осторожно лишь по районам, где карбованцы совсем не обращаются"⁸.

Одесской типографией Бернацкий предполагал воспользоваться и для выпуска собственных знаков ВСЮР. Однако выяснилось, что мощность ее слишком мала. Тогда он решил заказать банкноты крупных номиналов в Англии, а в Одессе печатать знаки только мелких номиналов. Заказ в Англии был размещен весной 1919 года. Для этой цели туда был командирован из Одессы С. А. Шателен (в недавнем прошлом - товарищ министра финансов Временного правительства, то есть того же Бернацкого). Началась гравировка знаков малых номиналов в одесской типографии, но операция неожиданно сорвалась - 22 марта французы экстренно эвакуировались, отряд добровольцев ушел в Румынию, и город был оставлен красным.

Теперь добровольцам ничего не оставалось, как согласиться на предложенную еще в сентябре 1918 г. донским атаманом П. Н. Красновым общую денежную систему белого Юга на базе так называемых "донских" денег. Ведь Область войска Донского имела свое правительство, которое ко времени формирования Добровольческой армии уже выпускало местные денежные знаки. Подготовка к печати этих знаков началась еще в декабре 1917 г. из-за невозможности пополнять казну общегосударственными знаками из центра. В начале февраля 1918 г. в обращение поступили первые 10-рублевые купюры нового типа, выпущенные от имени Ростовской конторы Государственного банка, то есть как бы деньги общегосударственного статуса. Затем в обращении появились знаки и других номиналов. К лету 1918 г. эти деньги получили признание на всем Юге. Способствовало этому, во-первых, удачное решение властей Дона об указании эмитента на купюрах - деньги выпускались не от имени Донского правительства, а от одного из отделений Государственного банка. Во-вторых, при временном захвате Ростова красными весной 1918 г. те также стали печатать эти знаки, а при отступлении из Ростова вывезли их на 20 млн. рублей, что означало негласное их признание всеми противоборствующими сторонами. В эпоху правления атамана Краснова признавали донские знаки и немцы, которые установили даже твердый курс обмена на немецкие марки и австрийские кроны. Знаки эти получили полуофициальное название "донских" или "ростовских".

Надеяться на полное удовлетворение потребностей добровольцев в денежных знаках за счет только Ростовской экспедиции не приходилось из-за ее недостаточной мощности, а главное - из-за настороженно-неприязненных взаимоотношений Краснова и Деникина (германофильская ориентация Краснова была неприемлемой для Деникина; впрочем, это обстоятельство не мешало добровольцам в период немецкой оккупации Донской области получать немецкое вооружение и снаряжение через красновцев). Вскоре после ухода немцев область посетила делегация союзников, и под давлением союзников донцы вынуждены были пойти на военный союз с добровольцами. Замена Краснова на посту донского атамана сторонником добровольцев А. П. Богаевским произошла в феврале 1919 г., то есть непосредственно перед отъездом Бернацкого в Одессу. После удаления Краснова отношения между донцами и добровольцами постепенно улучшились, и была достигнута договоренность о процедуре снабжения добровольцев донскими денежными знаками⁹. Весной 1919 г. состоялось совещание глав финансовых ведомств ВСЮР, Дона и Кубани. Главный вопрос повестки дня - создание единой финансовой системы Юга России на базе донского рубля. С этого времени донской рубль официально стал "универсальной" денежной единицей Юга. В решениях совещания особо подчеркивалось, что "в первую очередь будут удовлетворяться потребности армии".

Итак, руководству ВСЮР пришлось действовать в двух направлениях: заново создавать свою собственную экспедицию, а пока она строилась -

поддерживать и развивать Ростовскую экспедицию, принадлежавшую Донскому правительству. Ответственным по связям с донцами в деле печати донских знаков был назначен И. П. Шипов, член Особого совещания (еще недавно его подпись - подпись управляющего Государственным банком, тиражировалась на всех кредитных билетах России, в том числе и выпущенных Временным правительством).

1 марта Шипов сообщил Особому совещанию данные о производительности Ростовской экспедиции, а 8 марта - исчерпывающий доклад о результатах его переговоров с Донским правительством о распределении донских знаков и о первоочередных мерах для повышения производительности экспедиции. По его настоянию Донское правительство подключило к печати денежных знаков Новочеркасский филиал Ростовской экспедиции, который до этого был загружен печатанием игральных карт. Были предприняты и другие усилия для увеличения мощности Донской экспедиции. Но главный результат его доклада - постановление от 23 апреля: "поручить Главному комитету содействия армии оборудовать в спешном порядке Экспедицию заготовления государственных бумаг в Новороссийске". Экспедиция эта была предназначена для печати собственных денежных знаков ВСЮР.

Не вдаваясь в детали, Деникин позже констатировал, что "только к осени 1919 г. УФ приступило к выпуску своих денежных знаков, оборудовав экспедицию в Новороссийске, потом к печатанию их в Киеве, Одессе и Симферополе"¹⁰. Однако анализ подробностей показывает, что виноват в этом сам Деникин. Под влиянием "левого" члена Особого совещания кадета Н. И. Астрова, доказывавшего, что нельзя доверить строительство экспедиции Комитету содействия армии, как частной организации, еще никак не проявившей себя. Во главе комитета стоял "крайне правый" А. В. Кривошеин. Деникин отверг проект, предложенный этим комитетом, разразившись резолюцией: "Ни в коем случае допустить передачу печатания госуд[арственных] денежных знаков частному аппарату не могу" "• В результате дело затянулось до осени¹². В августе состоялось официальное открытие, а с сентября, то есть через четыре месяца после апрельского заседания Особого совещания, Экспедиция приступила к печати.

Такое обстоятельство, которое могло быть несущественным для мирного времени, как задержка на несколько месяцев строительства экспедиции, в условиях гражданской войны болезненно отразилось на состоянии денежного обращения у белых. Ведь если бы экспедиция в Новороссийске начала работать весной или летом, то денежные знаки ВСЮР пользовались бы доверием населения, наблюдавшего летом 1919 г. апогей успехов белого движения и ожидавшего выполнения деникинской директивы "На Москву!". Однако осенью, когда началась (да и то не в полную силу) работа экспедиции, наступление деникинцев на Москву захлебнулось, оно лишь выявило слабость белого движения в целом, что не способствовало росту доверия к новым - добровольческим денежным знакам, да и к другим денежным знакам этого режима. По инерции еще сохранилось доверие к донским рублям, а относительно приема добровольческих денег чиновникам приходилось делать грозные распоряжения, суля кары в случае их непризнания. К тому же в эти месяцы армия и население белого Юга бедствовали из-за общего недостатка каких бы то ни было денежных знаков. 18 июля министр иностранных дел С. Д. Сазонов докладывал в Омск (из Парижа): "Обращаю серьезное внимание на срочную необходимость удовлетворения нужды Юга в денежных знаках. Драгомиров и Нератов свидетельствуют о крайности и важности этого вопроса для дальнейшего успешного продвижения Добровольческой армии"¹³.

О мощности экспедиции можно судить по протоколу заседания Особого совещания от 7 - 8 сентября, на котором обсуждалась постройка здания для работников экспедиции. Из протокола следует, что в экспедиции было установлено 16 литографских машин, в производстве занято 300 рабочих¹⁴. К 16 октября первые отпечатанные кредитки главного командования были переданы в обращение. Это были так называемые "колокольчики", то есть тысячерублевки с изображением кремлевского Царь-колокола, напоминавшие своим видом о притязаниях деникинцев на взятие Москвы¹⁵. Но в октябре изображение Царь-колокола на новых деньгах лишь вызывало дополнительное раздражение и у населения и в армии. В ноябре-декабре печатали 200-рублевые ВСЮР-знаки, а в январе 1920 г. был изготовлен тираж купюр в 10 000 руб. более чем на миллиард¹⁶. В связи с оставлением белыми Ростова (27 декабря 1919 г. / 10 января 1920 г.) пришлось срочно наладить в Новороссийской экспедиции печать также и "донских" денег.

Что касается задач стратегических в финансовой области, то для УФ характерна очень осторожная политика. Какие-либо денежные реформы откладывались на будущее, связанное с перспективой взятия Москвы. Глава информационного бюро УФ А. Е. Ломейер так представил позицию своего ведомства в интервью киевской газете "Объединение" 18 октября: "Предпринимать в этой области сейчас что-либо нельзя. Крупная финансовая реформа требует устойчивого политического, экономического и финансового положения. Денежная реформа при настоящих условиях обречена на неудачу и, что всего опаснее, крушение денежной реформы создаст в ближайшем будущем неблагоприятную почву для каких-либо финансовых мероприятий правительства. Поэтому сейчас в Ростове на очереди стоит не денежная реформа, а лишь задача наиболее полного удовлетворения нужды в денежных знаках".

Низкая эффективность деятельности УФ видна из эпопеи с восстановлением экспедиции ВСЮР в Киеве, где добровольцы находились около трех с половиной месяцев - с 18(31) августа по 3(16) декабря 1919 года. Работа разворачивалась настолько медленно, что привела ситуацию с денежными знаками в городе и области на грань катастрофы.

Пуск экспедиции на базе мощной киевской типографии В. С. Кульженко в принципе позволял ликвидировать нехватку денежных знаков. Поэтому несколько представителей Управления финансов (Д. И. Никифоров, Б. В. Матусевич, А. Э. Ломейер) почти сразу после прихода добровольцев побывали в Киеве с инспекционными целями. Первый документ, касающийся денежного обращения в Киеве после прихода добровольцев - публикация приказа военного губернатора генерал-адъютанта Н. Э. Бредова с перечнем обязательных к приему денежных знаков, опубликованный в "Киевской жизни" и "Киевлянине" 28 августа. Затем появилось сообщение, что "большая типография В. С. Кульженко на Пушкинской улице, печатавшая в свое время украинские деньги, продана Добровольческой армии для той же цели"¹⁷. Планы использования Киевской экспедиции были весьма амбициозными. Сохранился проект сметы расходов Киевской ЭЗГБ на сентябрь-декабрь 1919 года. На этот период предполагалось закупить 5 тыс. пудов банкнотной бумаги¹⁸. Однако реализовать задуманное не удалось, и нехватка денежных знаков в Киеве резко обострилась. "Результаты нашего трагического безденежья в политическом и военном отношении играли роль поистине роковую", - вспоминал Деникин¹⁹. Только что назначенный Деникиным "главноначальствующий Киевской областью" генерал А. М. Драгомиров докладывал ему 29 сентября: "Прошу Вашего особого содействия по ускорению присылки денежных знаков. В этом отношении дело обстоит удручающе. Часть войск не

получает денег два месяца, а некоторые части и три. Теперь, с расширением дела печатания денег, казалось бы, можно было бы добиться значительного улучшения в деле своевременного снабжения знаками. Казначейство (полевое) на днях прибывает в Киев, и выдачу денег значительно ускорим, если Бернацкий одновременно пришлет крупную сумму денег, миллионов до ДВУХСОТ (200 000 000 руб.)". Еще более удручающую картину Драгомиров нарисовал в следующем письме, 20 октября: "Город - банкрот. Живет только тем, что мы даем. 20 млн, обещанных ему в ссуду и выданных ему из моего стомиллионного фонда, ухнули в бездонную пропасть, не удовлетворив и 1/5 всей нужды. Словом, сюда надо присылать целыми поездами деньги"²⁰.

Только 17 октября прошло в газетах первое сообщение о том, что Киевская ЭЗГБ приступила к печатанию денег²¹. Но радоваться было рано: "Экспедицию пустили в ход, но крайне глупо", - докладывал Деникину Драгомиров. "Печатают трехрублевые бумажки, менее одного миллиона в день, когда они никому не нужны, ибо за 3 рубля нечего покупать: трамвай стоит 5 руб. конец; хлеб 13 - 15 руб. фунт, а в дни, когда слышна стрельба на Ирпене и нет подвоза из деревни, сразу поднялся на 25 - 30 рублей. Яйцо - 5 - 8 руб., 1 фунт картофеля - 10 руб. и т.д. Какой смысл расходовать бумагу и краски на трехрублевый знак - отказываюсь понять. И это в лучшей нашей экспедиции. Обещают печатать 50-рублевки, но когда начнут - еще неизвестно... У войск задолженность за 2 - 3 месяца, а фабрики и заводы постоянно находятся под угрозой локаута из-за несвоевременного платежа... Хуже всего, что Бернацкий даже не трудится отвечать на телеграммы. Точно это не его дело!.. Казалось бы, что теперь знаков много больше и можно было бы принять меры по более аккуратному снабжению мест, недавно к нам перешедших, в которых ликвидация большевистского наследия проходит всегда очень остро и на первых уже порах поглощает массу средств"²². Первая партия в 200 тыс. руб. новых трехрублевок, отпечатанных киевской ЭЗГБ, поступила 24 октября²³.

Возникшие затруднения имели, казалось бы, технический характер, и Драгомиров был не вполне прав. Клише романовских денег (красные печатали в Киеве летом 1919 г. царские 5- и 10-рублевки) большевики при отступлении вывезли, а клише денежных знаков белого Юга в Киеве не было. Туда "срочно" отправили свободные клише из Ростова, но даже военные телеграммы, по свидетельству Драгомирова, доходили из Ростова в Киев на восьмой день! Свободными в Ростове оказались только трехрублевые клише - все остальные номиналы донских знаков Ростовская экспедиция печатала сама на пределе своих возможностей. Что касается клише ВСЮР-знаков, то они находились еще дальше от Киева - в Новороссийске. Поэтому и привезли их в Киев позже.

27 октября Драгомиров сообщал о еще более опасных последствиях денежного голода: "Не получая денег, продовольствия, войска переходят на незаконные реквизиции, граничащие с грабежом... Если не получу до среды денег и не будет выслана новая порция в сто - полтораста миллионов, буду вынужден объявить контрибуцию, что будет лучше, чем тот ужас, который мы переживаем от безденежья".

Создавшееся положение отображают заголовки газет: "Денежный кризис", "Денежный голод"... Других денег, кроме тех, что печатала Киевская экспедиция, в Государственном банке не было. Наконец 1 ноября глава Госбанка Цакони сообщил телеграммой в Новороссийск о выпуске 50-рублевых билетов казначейства главнокомандования, изготовленных Киевской экспедицией²⁴. Лишь в середине ноября "Киевлянин" дал успокаивающую замет-

ку под заголовком "Ослабление денежного кризиса". В ней сообщалось, что в последние дни удалось повысить производительность экспедиции с 8 - 10 до 10 - 15 млн. руб. в день. Между тем пребывание добровольцев в Киеве заканчивалось - на этот раз навсегда, и в последних числах ноября экспедиция из Киева была вывезена в Одессу²⁵.

Осенью-зимой 1919/1920 гг. деньги печатали также в Одессе²⁶ и в Крыму: в Симферополе имелась небольшая экспедиция, деятельность которой все время оставалась в тени. Такое допечатывание в нескольких местах ослабило сдерживающий контроль за тиражами со стороны Донского правительства и, как следствие, привело к девальвации донских денег и к снижению доверия к ним.

Практически полное отсутствие валютных запасов у Добровольческой армии вынуждало искать помощи извне. Бернацкий полагал, что Колчак должен поделиться с южанами частью золотого запаса, который удалось отбить у красных в Казани. В первые же дни после своего назначения он отправил адмиралу соответствующую телеграмму²⁷ и затем объявил об этом на совещании представителей торговли и промышленности в Ялте: "Я телеграфировал адмиралу Колчаку просьбу предоставить в наше распоряжение из того значительного золотого запаса, который у него имеется, 20 - 30 млн. руб. золотом, переведя эту сумму в Шанхай или другое место, дабы мы могли под это обеспечение получить некоторое количество иностранной валюты. Я имею основания полагать, что адмирал Колчак в нашей просьбе не откажет, но телеграммы в Омск идут кружным путем 2 - 3 недели"²⁸. Колчак ответил вполне благожелательно. По его поручению министр иностранных дел Омского правительства И. И. Сукин телеграфировал: "Верховный правитель поручил передать Бернацкому, что правительство готово изыскать средства для расчета за приобретаемые за границей предметы снаряжения Южной армии. Наше финансовое положение позволяет в случае крайней необходимости предоставлять валюту, не трогая золотого запаса"²⁹.

Под давлением союзников Деникин признал главенство Колчака и уже 11 июня (30 мая) 1919 г. издал соответствующий приказ. Бернацкий, как и почти все другие члены Особого совещания, был противником подчинения Колчаку как верховному правителю, понимая, что оно было обусловлено главным образом финансовыми соображениями³⁰.

Подчинение Колчаку состоялось, но затем последовали уточнения позиции. Суть их изложена в телеграмме Деникина в Омск от 21(8) сентября: "Признавая для себя неоспоримо обязательными общие указания верховного правителя, главнокомандующий считает долгом, однако, донести, что подчинение деятельности состоящих при нем ведомств руководству министерств Российского правительства, впредь до фактического объединения фронтов, вызвало бы на практике многочисленные затруднения в связи с дальностью расстояния и отсутствием связи"³¹. В частности, Деникин пояснял трудности оперативного согласования с Омском вопросов внешней политики, а также принимаемых на местах решений по земельному вопросу, по мере занятия новых территорий.

Вторая телеграмма Деникина Колчаку от того же числа специально посвящена вопросам денежного обращения и валюты: "Выполнение коренных финансовых реформ, особенно в области денежного и кредитного обращения, полагаю возможным только после фактического объединения фронтов и образования единого всероссийского правительства. При отсутствии этого условия сепаратные мероприятия Российского правительства, рассчитанные в общегосударственном масштабе, вроде изъятия керенок, не достигают цели

и ставят Юг России в тяжелое положение, так как при одностороннем использовании Сибирью знаков, заказанных Бернацким в 1917 г. в Америке, и при невозможности получить от Сибири необходимое количество денежных знаков Российского правительства приступить здесь к изъятию керенок в настоящую минуту невозможно. Наши просьбы о снабжении нас знаками Российского правительства остались безрезультатными, и потому Бернацкому с моего разрешения пришлось приступить к выпуску билетов Государственного казначейства и к заказу в Лондоне казначейских знаков. По изложенным соображениям считаю необходимым, чтобы до фактического объединения фронтов руководство в области денежного обращения и валютной политики по отношению к Югу России осталось за Управлением финансов Юга"³². Казалось бы, подчинение Деникина Колчаку должно было сыграть важную роль в работе Управления финансов. На деле же такое подчинение для УФ оказалось вполне формальным, и свои решения УФ принимало независимо от позиции колчаковского Министерства финансов.

Ожидая финансовой помощи от Колчака, УФ предпринимало и собственные усилия, чтобы добыть валюты. Совместно с Управлением торговли и промышленности оно организовало заготовку товаров для экспорта (в частности, шерсти, кожи и табака). В Америку и Англию для товарообмена и пополнения валютного фонда были отправлены суда "Владимир", "Астуриан" и др. УФ добивалось, чтобы валютные операции проводились только через его аппарат, чтобы обмен местных денежных знаков на валюту шел организованно и без резких колебаний, иначе их курс легко можно было "обрушить" неумелыми операциями. Южане получили от Колчака кредит на 1,43 млн. фунтов стерлингов летом и еще на 2 млн. в конце 1919 года. Таким образом в общей сложности белый Юг получил от колчаковцев 3,43 млн. фунтов стерлингов.

Особая гражданская война - Война денежных знаков. Внешне механизм войны денежных знаков прост - происходила смена власти, новая власть отменяла хождение "неправильных" денег и по мере возможности вводила в оборот деньги "правильные". Типичный пример: после прихода красных в Одессу 8 февраля 1920 г. последовала отмена распоряжений белогвардейской власти об аннулировании советских денег, а 12 февраля последовало аннулирование Деникинеких знаков³³. При этом новая власть аннулировала не все украинские знаки: разрешалось хождение купюр в 10 карбованцев и 50 карбованцев с номерами АО236-АО250, поскольку выпуск их происходил ранее при советской власти³⁴.

Для областей, контролируемых ВСЮР, ситуация усложнялась тем, что там царские, керенские и думские деньги (1000 руб., 1917 г.), выпускаемые советской властью, пользовались той же законной силой, что и деньги добровольческие³⁵. Поскольку же советская власть печатала этих денег в 20 - 30 раз больше, чем власти белых, то понижение покупательной способности всех денег, включая добровольческие, зависело всецело от советской власти, и судьба денег белого Юга, их покупательная способность почти всецело находились в руках врагов в Москве. Создается впечатление, что руководство белого Юга, включая и руководство финансового ведомства, так и не поняло серьезность объявленной им красными денежной войны. Отсюда - пассивная, оборонительная политика белых в этой области, и она была обречена на провал. Напротив, большевики использовали это свое преимущество, помогавшее им добиться победы.

Главной операцией белого Юга в ходе денежной войны было аннулирование так называемых "пятаковских" денег. Комплект клише этих знаков был подготовлен летом 1917 г. по распоряжению Временного правительства,

когда наступление немцев угрожало Петрограду. Поскольку быстро эвакуировать из города Экспедицию заготовления государственных бумаг не представлялось возможным, предполагалось взорвать ее и для надобностей казначейства печатать денежные знаки упрощенного типа - "эвакуационные" деньги. По распоряжению большевиков на клише этих эвакуационных билетов была воспроизведена подпись Г. Л. Пятакова, несколько месяцев исполнявшего должность главного комиссара Народного банка РСФСР весной 1918 года. Так "эвакуационные" деньги превратились в "пятаковские". В обращение "пятаковские" деньги были выпущены 20 мая 1919 г.³⁶, и за первые три месяца эмиссии их было выпущено на 21,7 млрд. руб., еще через 3 месяца - на 71,1 млрд, а к концу года на 123 миллиарда. Если бы "пятаковские" деньги были допущены к обращению на белом Юге, то это привело бы к денежной катастрофе. Операция аннулирования была проведена, но, по мнению Бернацкого, неудачно³⁷. Сначала было предложено вносить "пятаковские" деньги в банк, обменивая до 500 руб. на донские деньги. На остальные предполагалось выдавать квитанции, оставляя решение их судьбы на усмотрение Всероссийского учредительного собрания. На практике же в банки больше 500 руб. "пятаковских" рублей никто не понес. Деньги скупали спекулянты и обменивали по 350 руб., а когда сроку размена в Харькове пришел конец, они автомобилями отправляли эти деньги в Полтаву, где были более поздние сроки размена. Управлению финансов пришлось израсходовать на размен около 100 млн. рублей. Позже было принято решение "пятаковские" деньги совершенно не принимать и не разменивать.

Что касается операций против советских дензнаков, выпущенных до прихода добровольцев на Северный Кавказ, то в этом случае УФ проводило более сдержанную политику. Эти знаки не аннулировались сразу, а постепенно обменивались на действующие.

В августе 1919 г. в Ростове проходило совещание представителей финансовых ведомств ВСЮР, Кубани, Дона, Терека и представителей делового мира. Председательствовал Шипов. Главный вопрос совещания - что делать с керенками. Шипов заявил, что все советские деньги неплатежеспособны. По его мнению, к неплатежеспособным советским деньгам следовало отнести и керенки. Он предложил их перештемпелевать, уменьшив обозначенную на них сумму рублей в десять раз, превратив, соответственно, в денежные знаки номиналом в 4 и 2 рубля. Однако другие участники совещания предложили решение вопроса о керенках отложить до взятия Москвы (белые в тот момент чувствовали близость победы, а после взятия Москвы планировалось провести унификацию денежного обращения)...

После оставления белыми Ростова УФ перебазировалось в Новороссийск. Главная задача на тот момент состояла в сохранении ценностей, находившихся в распоряжении Управления. Планы дальнейшей эвакуации ценностей из Новороссийска несколько раз менялись. В феврале предполагалось группировать все ценности в Керчи и Ялте, куда и были заблаговременно вывезены ценности из Новороссийска³⁸. При этом Бернацкому пришлось просить командующего Черноморским флотом вице-адмирала А. М. Герасимова посодействовать в возвращении из Константинополя в Керчь пароходов с казенными ценностями. В частности, в Константинополь попали ценности из Николаева, вывезенные на пароходе "Баку"³⁹.

Персонал Управления во время эвакуации Новороссийска был отправлен вместе с чиновниками других ведомств в Крым на транспорте "Виолетта". Отплытие, назначенное на 11 марта, по распоряжению генерала В. Е. Вязьмитинова, отвечавшего за эвакуацию войск, было перенесено на вечер 10-го, чтобы успеть вернуть транспорт в Новороссийск для

следующего рейса. Несколько сотен чиновников не успели погрузиться, а тех, кто успел, вместо намеченного Севастополя выгрузили в Феодосии. Для ускорения решено было не разгружать пароход от грузов⁴⁰. По свидетельству В. А. Слюсаренко, незадолго до эвакуации возглавлявшего комиссию по борьбе с злоупотреблениями, "пароход этот грузовой уже стоял у пристани, и нам легко было перебраться на него с нашими вещами. Единственная под рубкой большая каюта на нем была предоставлена дамам с детьми и сыпнотифозным больным, мы разместились на палубе. В трюмах этого большого парохода были погружены грузовики и автомобили, доставленные из Англии (но еще не успевшие быть выгруженными) для Д. армии. Забравшись на пароход, нужно было его не покидать из опасения лишиться места и даже не попасть на него... Пароходы на другой день утром вошли в Феодосийскую бухту и ошвартовались у пристани, и нас в буквальном смысле вышвырнули на берег со всем нашим имуществом, чтобы тотчас идти в Новороссийск для второго рейса"⁴¹. Так заканчивалось правление Деникина; предстоял последний период белого Юга - под руководством П. Н. Врангеля.

После эвакуации Новороссийска было решено ценности переправить в Феодосию и разместить на пароходе "Аржентина", стоявшем на внутреннем рейде. Портовым катерам было предписано в случае угрожающей пароходу "Аржентина" опасности с суши "незамедлительно отвести таковой на буксире на внешний рейд под охрану иностранных судов"⁴². 21 марта последовало новое решение: все ценности, недавно находившиеся в Новороссийске и вывезенные в Крым, сконцентрировать в Севастополе, а оттуда переправить их за границу. Но Управление финансов намеревалось вывезти также ценности всех крымских отделений Госбанка и казначейств⁴³. Решение, куда вывозить ценности, появилось не сразу. Сначала намечался Константинополь, но позже появился еще один вариант - Сербия. Для транспортировки предназначался транспорт "Самара" (бывший "Рома"); из-за ремонта выход его из Феодосии состоялся лишь 11 мая. Опись вывезенных из Феодосии ценностей (96 укрупненных позиций) включает большое количество ценных бумаг, а также ящиков с серебряной и золотой монетой, изделиями из драгоценных металлов. Только с серебряной монетой был вывезен 71 ящик. Особенно много ценностей было вывезено из финансовых учреждений Киева и Одессы. В связи с изменением обстановки в Крыму решено было вернуть туда ценности из Сербии, и 3 июля "Самара" с ценностями прибыла в Севастополь⁴⁴.

Не зря сетовал генерал М. Г. Дроздовский на то, что в то время как военные обязаны были выполнять приказы "во что бы то ни стало", такое требование не переносилось на тыл, на органы снабжения и обслуживания армии⁴⁵. В работе Управления финансов не было и намека на стремление добиваться успеха "во что бы то ни стало". Но существовали также объективные причины, не позволявшие выпускать достаточное количество качественных денежных знаков. Ошибкой финансовой политики белых представляется чисто оборонительная тактика; достаточно вспомнить хотя бы кампанию по отмене "пятаковок", откладывание радикальных реформ до взятия Москвы. Глава финансового ведомства Бернацкий искал поддержки у Колчака, не рассматривая альтернативной возможности в Вашингтоне. Белых преследовало и прямо фатальное невезение в финансовых проблемах. Столь перспективная поездка Бернацкого из Одессы в Европу, которую он предполагал совершить весной 1919 г., сорвалась из-за нечистоплотного поведения ряда чинов при одесской эвакуации⁴⁶. Отказавшись печатать в Новороссийской экспедиции керенки, ведомство Бернацкого упустило возможность существенно облегчить кризис с денежными знаками. Новороссийская экспедиция рас-

полагала достаточными техническими возможностями для проведения такой операции.

Большевики, напротив, вели наступательную политику, не смущаясь выпускали дензнаки досоветских образцов, а затем и советских "в пределах действительной потребности народного хозяйства в денежных знаках" (формулировка декрета Совнаркома за подписью В. И. Ленина о выпуске в обращение "пятаковских" денег), то есть без всяких ограничений. Насколько серьезно было понимание большевиками экономического аспекта и, в частности, денежной проблемы, видно из откровенного высказывания Троцкого в разговоре с К. Б. Радеком: "Мы ограбили всю Россию, чтобы победить белых". Естественно, что публично ни он, ни кто-либо другой из большевистской верхушки никогда не выразился бы столь определенно. Между тем суть фразы, оброненной Троцким, на все лады повторяла и белая пресса. Ростовская газета "Приазовский край" писала 1 января 1919 г.: "Движимые стремлением во что бы то ни стало установить в России социалистический строй и уверенные, что наступило время "экспроприации экспроприаторов", наши коммунисты просто, в самом что ни на есть уголовном смысле, экспроприировали народные богатства".

Примечания

1. Архив русской революции (АРР), т. 5, с. 345 - 357. Денежные документы генерала Алексеева.

2. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. Р-439, оп. 1, д. 4, л. 17.

3. С. Ч. Наши финансы. Беседа с управляющим отделом финансов Особого Совещания М. В. Бернацким. - Жизнь (Ростов-на-Дону), 28.VIII.1919.

4. М[АКСИМОВ] Е. Финансовая политика правительства генерала Врангеля. - Общее дело (Париж), 25.VI.1920, с. 2.

5. СОБОЛЕВ М. Н. Государственные бюджеты на 1919 год. - Южный край (Харьков), 15(28).XI.1919, с. 2.

6. ГАРФ, ф. Р-3703, оп. 1, д. 21, л. 8.

7. Российский государственный архив экономики (РГАЭ), ф. 2324, оп. 1, д. 193, л. 8 - 10.

8. Российский государственный военный архив (РГВА), ф. 40055, оп. 1, д. 32, л. 4.

9. ГАРФ, ф. Р-439, оп. 1, д. 86, л. 25.

10. ДЕНИКИН А. И. Очерки русской смуты. Т. 3. Минск. 2002, с. 415.

11. ГАРФ, ф. Р-439, оп. 1, д. 87, л. 231.

12. САВИЧ Н. В. Воспоминания. СПб. 1993, с. 298 - 300.

13. ГАРФ, ф. Р-200, оп. 1, д. 117, л. 68.

14. Там же, ф. Р-439, оп. 1, д. 26, л. 60.

15. РГВА, ф. 40055, оп. 1, д. 4, л. 39.

16. Вечернее время (Новороссийск), 11.I.1920, с. 3.

17. Киевская жизнь, 27.1Х.1919.

18. ГАРФ, ф. Р-439, оп. 1, д. 26, л. 56 - 58.

19. ДЕНИКИН А. И. Ук. соч., с. 417.

20. ГАРФ, ф. Р-446, оп. 2, д. 18, л. 156об. -157, 266об.

21. Объединение (Киев), 17.X.1919.

22. ГАРФ, ф. Р-446, оп. 2, д. 45, л. 269 - 270.

23. Киевская жизнь, 25.X.1919.

24. РГВА, ф. 40055, оп. 1, д. 4, л. 42.

25. Беседа с Н. И. Протасьевым. - Южное слово (Одесса), 13(26).XII.1919, с. 4.

26. АРТЕМЬЕВ Ю. "Белые" деньги. Вторая эмиссия деникинских "лопаток". - Коллекционер, 2003, вып. 38 - 39, с. 316 - 1324.

27. "30 января (12 февраля) 1919 г., N 229... Управляющий Отделом финансов М. В. Бернацкий просит передать адмиралу Колчаку в Омск: Для расчета за приобретенные за границей предметы снаряжения и для производства других полезных для нашего общего дела расходов нам необходимо иметь в своем распоряжении в Париже и Лондоне до 30 млн. руб. золотом. Не признаете ли возможным войти в соглашение с английскими банками в Шанхае об открытии в распоряжение финансового отдела Особого совещания при главнокомандующем Вооруженными силами на юге России в парижских и лондонских банках соот-

ветствующих кредитов, передав для этой цели шанхайским банкам необходимую сумму золота из хранящихся в сибирских учреждениях Государственного банка золотых запасов" (Красный архив, 1929, N 6, с. 80).

28. Из речи Бернацкого 18 февраля 1919 г. в Ялте (ГАРФ, ф. 3703, оп. 1, д. 21, л. 8).

29. И. И. Сукин - В. А. Маклакову для М. В. Бернацкого (из Омска в Париж), 4.Ш.1919, N 91 - 513 (Архив внешней политики Российской империи, ф. 187, оп. 524, д. 3540, л.12об.).

30. Характерна в этом отношении фраза Астрова из первоначального варианта статьи "Приказ генерала Деникина N 145...": "Решение ген. Деникина признать адм. Колчака верховным правителем и, подчинившись ему, тем самым создать в России единую верховную власть, было принято им вне согласия с мнением Особого совещания" (ГАРФ, ф. Р-5913, д. 21, л. 1). Один из ближайших помощников Колчака Г. К. Гинс сокрушался: "В октябре в Омск прибыл с юга России есаул Перфильев с целым музеем исторических материалов. Законодательные акты, пресса, фотографические снимки, образцы денег, отчеты о деятельности всех отделов управления, диаграммы... Под этим впечатлением [после осмотра присланного у Колчака) я невольно подумал: почему мы, а не они?" (ГИНС Г. К. Сибирь, союзники и Колчак. М. 2000, с. 425).

31. ГАРФ, ф. 200, оп. 1, д. 592А, л. 93об.

32. Там же, л. 92об.

33. Приказ N 3 (об отмене распоряжения белогвардейцев об аннулировании советских денег). - Изв. Одесского военно-революционного комитета, 8.II.1920, N 1, с. 1; Аннулирование денег. - Там же, 12.II.1920, N 5, с. 2.

34. Известия Наркомфина, 19.XII.1920, N 19(35), с. 10 - 12.

35. Наше денежное обращение. Сб. материалов по истории денежного обращения в 1914 - 1925 гг. М. 1926. Здесь приведены лишь официально зарегистрированные тиражи и не учтены "прямые заказы" Наркомвоена для собственных нужд.

36. Сб. узаконений, 1919, N 21, ст. 269; Известия ВЦИК, 21.V.1919, N 18.

37. Жизнь (Ростов-на-Дону), 28.VII1.1919.

38. Бернацкий доложил главноначальствующему Черноморской губернии 21 февраля о том, что "находившиеся в вагонах ценности, принадлежавшие министерству, вывезены в Керчь 18 сего февраля" (ГАРФ, ф. 3426, оп. 1, д. 12, л. 1).

39. Там же, л. 45.

40. КАРИНСКИЙ Н. С. Эпизод из эвакуации Новороссийска. - АРР, т. 12, с. 155 - 157.

41. СЛЮСАРЕНКО В. А. Воспоминания о виденном и пережитом в Добровольческой армии... (ГАРФ, ф. Р-5881, оп. 2, д. 643, л. 48).

42. Там же, ф. 3426, оп. 1, д. 12, л. 9.

43. Характерен в этом отношении запрос главы отделения Государственного банка в Симферополе: "Прошу подтвердить, надлежит ли выполнить телеграфное требование Кредчасти от 21 марта N 12023 [об] отсылке ценностей учреждений Банка [и] казначейств [в] Севастопольское отделение, ввиду заявления военных властей, что эта мера [в] настоящее время может быть истолкована [в] нежелательном смысле народонаселением равно воинскими частями. Кроме того, [по] их [военных] мнению, надобность эвакуации ценностей сейчас отпала вследствие безопасности Крыма. Драницын" (там же, л. 12, 13). Ответ мало что разъяснял, но был категоричен: "Распоряжение министра финансов вызвано не военными, а исключительно финансовыми соображениями и подлежит исполнению [в] самом срочном порядке" (там же, л. 14).

44. Там же, л. 59, 63, 76, 82, 138, 144.

45. ДРОЗДОВСКИЙ М. Дневник. Берлин. 1923, с. 152 - 153.

46. См. подробнее: Отечественная история, 2008, N 3, с. 47 - 48; 2007, N 1, с. 162 - 163.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - М. В. Владимирский:

Комментарии: