В 1962 г. академик И. М. Майский опубликовал книгу "Кто помогал Гитлеру" (М. Изд- во "Международные отношения"), а в начале 1964 г. в Англии вышел ее перевод. Эта работа вызвала значительное замешательство в политических и дипломатических кругах Лондона. Автором книги является человек, хорошо известный в Англии, где он был послом СССР в течение многих лет - в критический период кануна второй мировой войны и затем в самое ее сложное время. О деятельности И. М. Майского в Лондоне в качестве посла было опубликовано в разное время немало материалов, в том числе специальное большое исследование¹ .

Поэтому поступить так, как поступают порой на Западе в отношении многих "нежелательных" работ советских авторов, то есть замолчать книгу, оказалось невозможным. Пришлось как-то реагировать. И весной 1964 г. английскую печать наводнил поток рецензий на эту книгу. За последние годы едва ли какая-либо другая работа советских историков удостаивалась подобного внимания со стороны английских газет. Буржуазная пресса подвергла книгу бешеным нападкам. Об этой кампании подробно рассказал советским читателям сам И. М. Майский² .

Что касается советских историков, то они ожидали, что английские научные журналы попытаются дать книге профессиональную оценку. Но тщетно. Таких откликов не последовало, и это говорит о многом. Внезапно наступившее молчание после шумной реакции со стороны ежедневной печати довольно знаменательно. По-видимому, не так- то просто выступить против книги И. М. Майского на страницах специальных исторических журналов, поскольку здесь окажется необходимой уже серьезная, научная аргументация, да и круг читателей будет в значительной степени иным, так что потребуются веские доказательства, а не субъективные рассуждения.

Показательно и другое обстоятельство. Рецензентами книги И. М. Майского в газетах были видные английские историки. Они нашли время, чтобы "с порога" выступить против работы "Кто помогал Гитлеру", но не сочли возможным дать ее обстоятельный научный анализ. Невольно возникает вопрос: насколько же тогда обоснованы их "кавалерийские наскоки"?

В создавшихся условиях представляется необходимым вновь вернуться к дискуссии, развернувшейся в Англии вокруг этой книги, и на примере данной дискуссии попытаться вскрыть взгляды новейшей английской буржуазной историографии на важные проблемы кануна второй мировой войны.

*

Напомним прежде всего о задаче, которую преследовал И. М. Майский, когда он взялся за перо. В предисловии к книге автор писал, что хотя события, о которых пойдет речь на последующих страницах, имеют более чем 20-летнюю давность, они живо перекликаются с событиями сегодняшнего дня; поэтому он надеется, что осуществленная им работа сможет помочь более благоразумным элементам капиталистического мира усвоить уроки недавнего прошлого и тем самым облегчит победу сил мира над силами войны³ . В прекрасном переводе Э. Ротштейна книга стала затем доступной читающей публике в Англии и, несомненно, свое дело сделала. Тем не менее она вы-

¹ См. G. Bilankin. Maisky. London. 1944.

² См. И. М. Майский. Ответ английским критикам. "Новое время", 22 мая 1964 г., стр. 25 - 28.

³ И. М. Майский. Кто помогал Гитлеру, стр. 7 - 8.

звала крайне болезненную реакцию у тех, кто защищает официальное кредо британской внешней политики.

Как известно, в основу книги положены воспоминания И. М. Майского о его работе послом с 1932 по 1939 год. Она делится на две примерно равные части. Первая (до Мюнхена) написана как мемуары; вторая содержит обстоятельный анализ английской внешней политики (от Мюнхена до начала второй мировой войны). Именно эта, вторая часть оказалась прежде всего под огнем английских буржуазных историков, причем наибольшие нападки вызвал рассказ о событиях 1939 года. Прогрессивный английский журнал "Labour Monthly" так описывал поднявшуюся шумиху: "После обстрела пулеметным огнем в рецензиях "Sunday Times", "Observer", "Daily Telegraph" и т. д. была выдвинута тяжелая артиллерия "Times" в разделах, отводимых письмам; их прислали университетские профессора и бывшие дипломаты. Редко анализ британской внешней политики вызывал столь бурную, а временами и истерическую реакцию. Действительно ли истерическую? В подтверждение мы приведем образцы эпитетов, которыми был награжден И. М. Майский, советский посол в Лондоне с 1932 по 1943 г.: "ханжеский" (директор института стратегических исследований Элистер Бьюкен), "тошнотворно-лицемерный" (бывший посол Англии в Москве сэр Уильям Хейтер), "выживший из ума... употребляющий жаргон... инфантильный... страдающий необыкновенным зазнайством" (редактор "Daily Telegraph" Колин Р. Кук)⁴ . Представители английского образованного общества заговорили языком обитателей Ист-Энда, и все потому, что ясной аргументации автора они смогли противопоставить главным образом брань. Ведь И. М. Майский, в соответствии с общей концепцией советской историографии, привел новые доказательства того, что в развязывании второй мировой войны повинен не только Гитлер, но также Чемберлен, Даладье и иже с ними. Именно этой истины, как огня, боятся влиятельные силы в Англии. Отсюда их попытки доказать обратное.

Значение истории, между прочим, состоит еще и в том, что ее уроки, если их правильно учитывать, позволяют избегать ошибок в политике сегодняшнего дня. Антикоммунизм правящей верхушки Англии 30-х годов трагически обернулся для английского народа в 40-е годы. За Мюнхеном неизбежно пришли Дюнкерк и Ковентри. Об этом не устает напоминать советская и прогрессивная зарубежная историография, однако этого не хотят видеть крупные государственные деятели Англии еще и в наши дни. Приведем один только пример.

Подписание к печати книги "Кто помогал Гитлеру" в сентябре 1962 г. почти совпало во времени с публичным выступлением А. Дугласа-Хьюма, видного консервативного деятеля. Советский историк назвал Чемберлена в числе тех, кто способствовал гитлеровской агрессии, а Дуглас-Хьюм в интервью газете "Observer" утверждал: "Я был согласен в целом с политикой Чемберлена. Я, вне всяких сомнений, разделял его анализ проблем, стоявших перед нами, и соглашался с общим направлением, в котором он пытался вести нас... Следует понять самое главное - Чемберлен, как и многие другие, в конечном счете видел в коммунизме основную угрозу. Он ненавидел Гитлера и германский фашизм, однако считал, что Европа в целом и Англия в частности подвергались еще большей угрозе со стороны коммунизма. Я все еще полагаю, что политика Чемберлена могла бы оказаться и успешной"⁵ .

Кто станет отрицать, что этот довод созвучен геббельсовской пропаганде? Однако ныне не 1939 год. За плечами народов, в том числе английского, многие испытания, и в первую очередь вторая мировая война, во время которой Англия была спасена Советским Союзом. Вот лучший критерий для оценки суждений Дугласа-Хьюма, обладающего поразительно короткой памятью. Он начисто "забыл" не только, кто был другом и кто врагом его страны в годы войны, но и то, как оценивали его же коллеги по консервативной партии последствия антикоммунизма Чемберлена и К^о . Мы можем напомнить. В феврале 1945 г. тогдашний министр иностранных дел Англии А. Идея, представляя парламенту Ялтинские соглашения, предложил членам палаты общин подумать "о жупеле большевизма и о том, как хорошо Гитлер использовал его. Как часто немцы говорили приезжавшим в Нюрнберг о страхе перед Россией. Мне лично при-

⁴ "Who Helped Hitler?". By Questor. "Labour Monthly", May 1964, p. 218.

⁵ "The Observer", September 19, 1962.

шлось много слышать об этом во время бесед с Гитлером. Может ли кто-нибудь сомневаться сейчас в том, что эта пропаганда помешала нам наладить взаимопонимание с Советской Россией? Может ли кто-нибудь усомниться сейчас в том, что если бы единство между Россией, Британией и Соединенными Штатами, установленное в Ялте, имело место в 1939 г., то эта война никогда бы не разразилась?.. Дорогие друзья, будьте уверены: как только закончатся военные действия, Германия вновь вернется к старой пропаганде. Она снова попытается вести игру так, чтобы мы были против России, а Россия - против нас и Америки. Будем же осмотрительны и не станем жертвами немецкой пропаганды"⁶ .

Можно привести значительное количество аналогичных высказываний и других крупных деятелей Запада о том, как, ослепленные антикоммунизмом, Чемберлен и Даладье собственными руками подготовили катастрофу для своих стран. Историческая наука твердо установила ответственность тех, кто стоял тогда у власти в Англии и Франции, за развязывание второй мировой войны, и книга И. М. Майского лишь подтвердила еще раз истину, которую разделяют теперь на Западе даже историки далеко не прогрессивных убеждений.

Поэтому-то в английских откликах на книгу данная сторона дела, в сущности, обходится, а свои главные усилия рецензенты в буржуазной печати сосредоточили на другом: они пытаются возложить вину за возникновение второй мировой войны на Советский Союз, избрав объектами нападок англо-франко-советские переговоры в 1939 г. и советско-германский пакт о ненападении от 23 августа 1939 года. Маневр этот, впрочем, не блещет новизной.

Правда, респектабельная "Times" не пошла по пути менее солидных органов. Большая статья, помещенная в ней под заголовком "Майский винит Запад", начиналась с комплиментов в адрес автора: "Было приятно обнаружить, что он пишет с той же проницательностью и мастерством, которые он проявлял в течение одиннадцатилетнего пребывания на посту посла". Показателем искренности этого заявления, однако, явились дальнейшие рассуждения рецензента. Хотя последний, по сути дела, согласился с оценкой, данной И. М. Майским предвоенной английской внешней политике, рецензент все же заявил: "Вторая часть книги Майского, вероятно, оставит его читателей на Западе в безысходной борьбе в попытках понять немыслимую аргументацию автора"⁷ .

И. М. Майский направил затем в редакцию газеты "Times" обстоятельное письмо, которое в марте 1964 г. было ею напечатано. "Насколько я мог понять, - писал И. М. Майский, - аргументация рецензента сводится к следующему: политика Чемберлена была плохая, однако плохой была и политика Советского правительства; у нас был Мюнхен, а у вас - пакт с Германией, и трагическая история тех дней свидетельствует лишь о том, какими глупыми и низкими могут оказаться правительства (независимо от того, являются ли они западными или восточными), когда их преследует страх. Я не могу согласиться со столь вольтой трактовкой последствий и причин событий". Советский историк указывал далее своим критикам, что они не в ладах и с формальной логикой: ведь советско-германский пакт последовал за Мюнхеном, а не наоборот.

Выступление советского академика на страницах лондонской "Times" подействовало, как лакмусовая бумага. В газету посыпались письма от тех, кто считается в Англии ведущими деятелями в сфере исторической науки. Первым выступил проф. У. Медликотт. С наигранным возмущением он писал: "В вашей рецензии на книгу Майского дружественно замечалось, что в англо-советских переговорах могли быть допущены ошибки с обеих сторон. Господин Майский согласен с этим, с той только оговоркой, что он не признает ошибок советской стороны"⁸ . Д. Стивенс развивал тезис Медликотта так: "В своей попытке оправдать советско-германский пакт, подписанный в августе 1939 г., г-н Майский не упоминает, возможно, о самом важном обстоятельстве, а именно: Англия и Франция дали Польше гарантии прийти к ней на помощь и, таким образом, были в любом случае связаны обязательством помочь Польше при

⁶ "Parliamentary Debates". House of Commons. Vol. 408, col. 1516 - 1517 (28.II.1945).

⁷ "The Times", February 17, 1964.

⁸ "The Times", March 17, 1964.

нацистской агрессии"⁹ . Проф. Л. Вудворд обвинял автора книги в безудержном "самооправдании", и т. д. и т. п.¹⁰ .

Нет необходимости детально рассматривать все эти отклики, поскольку о них уже было сказано И. М. Майским в его втором письме в редакцию "Times", где он рекомендовал своим оппонентам, авторам писем, заново перечитать вторую часть книги. Совет как нельзя более уместный. Нам лично кажется, что либо эти лица читали книгу лишь выборочно, либо сознательно "не заметили" того, что их не устраивает. Подводя далее итоги дискуссии, И. М. Майский в этом письме отметил также, что между ним и его критиками налицо согласие относительно некоторых важных положений: 1) в связи с оценкой Мюнхена; 2) никто из английских критиков не отрицает, что тройственный пакт между СССР, Англией и Францией был единственным средством, способным остановить агрессию Гитлера; 3) английская сторона плохо вела переговоры с Советским Союзом. "Истинное расхождение во взглядах, - заключил И. М. Майский, - начинается с вопроса, что же следовало сделать Советскому Союзу, когда заключение тройственного пакта оказалось не по его вине невозможным..."¹¹ . Действительно, об этом стоит поговорить еще раз.

*

Итак, речь снова зашла о генезисе, заключении и последствиях советско-германского пакта о ненападении, подписанного в Москве 23 августа 1939 года. Этот договор давно уже является одним из излюбленных объектов нападок со стороны современных буржуазных авторов, особенно специализирующихся в области международных отношений и внешней политики. Сплошь и рядом на Западе при его истолковании сдвигаются пропорции, смещается перспектива, искажается ход вещей, а иные исследователи (например, американский историк А. Шлезингер) утверждают даже, что в Советском Союзе говорить о договоре от 23 августа 1939 г. считается "дурным тоном"¹² .

Уже само появление книги И. М. Майского, где в главе "Крах тройственных переговоров и вынужденное соглашение с Германией" обстоятельно исследованы упомянутые вопросы, служит опровержением указанной точки зрения. Говоря о причинах подписания пакта, автор указывает: "Конечно, Советскому правительству приходилось учитывать, что его соглашение с Германией может быть использовано (и действительно было использовано) для раздувания антисоветских чувств в "демократических странах", что в зарубежном мире найдутся люди, даже не враждебные СССР, которые не поймут правильно его действий (так оно на самом деле и случилось). И все-таки, взвесив все плюсы и минусы, Советское правительство пришло к выводу, что плюсы, безусловно, перевешивают минусы. В результате соглашение с Германией было заключено. То был единственный выход, навязанный нам глупо преступной политикой Чемберлена и Даладье... Именно эти группировки ставили Советской стране капкан, в который, однако, они сами попались, ибо первый удар гитлеровской агрессии во второй мировой войне обрушился не на Москву, а на Лондон и Париж"¹³ .

Естественно, что провал антисоветских планов в 1939 г. вызывает по сей день крайнее раздражение в определенных кругах Запада. Однако злость - плохой советчик. Недаром упомянутые критики И. М. Майского стремятся всеми силами доказать, что советско- германский пакт "привел к возникновению второй мировой войны", и лицемерно возмущаются, почему советский исследователь не хочет признать этого. Допустим, что они искренни. Но тогда им необходимо будет весьма расширить круг лиц, к которым предъявляются подобные претензии, включив в него, например, нынешнего президента США Линдона Б. Джонсона. Джонсон, в то время заметная фигура в палате представителей конгресса США, в речи от 7 мая 1947 г. подробно анализировал внешнеполитический курс западных держав накануне второй мировой войны, и вот что он говорил: "Франция могла остановить Гитлера, когда он вторгся в Саарскую область. Франция и Англия вместе могли бы предотвратить оккупацию Австрии, а позднее

⁹ "The Times", March 18, 1964.

¹⁰ "The Times", March 19, 1964.

¹¹ "The Times", April 7, 1964.

¹² "Harper's Magazine", January 1960, p. 54.

¹³ И. М. Майский. Кто помогал Гитлеру, стр. 186 - 187.

не дать возможности нацистам захватить Чехословакию. США, Англия и Франция могли бы не допустить разгрома Польши, если бы тогда была общая решимость остановить агрессию. Японию можно было бы остановить перед тем, как она вторглась в Маньчжурию, и, вне всяких сомнений, ее бы можно было остановить, когда она начала войну против беззащитного Китая. Однако сирены умиротворения убедили нас, что происходившее в Европе или даже в мире нас не касалось, и таким-то образом Франция была принесена в жертву честолюбивым замыслам фашистов, а судьба Англии решалась в небесах над Лондоном"¹⁴ .

О чем же тогда спор? Истина относительно ответственности Запада за возникновение второй мировой войны, как мы видим, давным-давно установлена! Не хотят ли нынешние английские критики книги советского ученого стать большими католиками, чем сам папа Римский? Иначе зачем же было им доводить до абсурда собственные тезисы?

Через большинство упомянутых рецензий на книгу И. М. Майского красной нитью проходят утверждения, что Советское правительство вело переговоры с Германией параллельно с переговорами с Англией и Францией. Как пишет У. Медликотт, "Советское правительство вело (тройственные) переговоры с целью запугать Гитлера и заставить его прийти к соглашению с Россией"¹⁵ . Но версия эта рассчитана на людей, плохо знакомых с историей. Между прочим, она давно уже не только опровергнута, но и высмеяна самой западной историографией. Как известно, система "доказательств" в пользу указанной точки зрения строится на печально прославившейся публикации государственного департамента США "Нацистско- советские отношения", увидевшей свет в 1949 г., где было помещено значительное количество тенденциозно подобранных и обработанных документов гитлеровской дипломатии, якобы свидетельствовавших о "двойной игре" СССР летом 1939 года. Из материалов сборника следует, что поворот в советско-германских отношениях того периода произошел якобы 30 мая 1939 г., когда статс-секретарь МИД Германии Вейцзекер телеграфировал немецкому послу в Москве фон дер Шуленбургу: "Вопреки спланированной нами ранее тактике, мы теперь в конце концов решили установить некоторые контакты с Советским Союзом (to make a certain degree of contact with the Soviet Union)". Американский исследователь У. Ширер заметил в этой связи: "В сборнике документов министерства иностранных дел Германии "Нацистско-советские отношения", опубликованном Государственным департаментом США в 1949 г., английский перевод телеграммы сделан значительно сильнее. Ее важнейшая фраза звучит: "Мы теперь решили бесповоротно вступить в переговоры с Советским Союзом (to undertake definite negotiations with the Soviet Union)". Такой перевод заставил многих историков, включая Черчилля, заключить, что телеграмма от 30 мая ознаменовала собой решительный поворот в усилиях Гитлера достичь сделки с Москвой. Но этот поворот произошел позднее"¹⁶ .

Таким образом, западным профессиональным историкам не может не быть известен фальсификаторский характер публикации. Следует иметь в виду и другое обстоятельство: гитлеровская дипломатия стремилась ввести в заблуждение даже своих союзников по оси Берлин - Рим - Токио. 12 августа 1939 г., во время пребывания итальянского министра иностранных дел Чиано в Зальцбурге, где он вел переговоры с Риббентропом, итальянцу была показана телеграмма, якобы полученная от Шуленбурга, в которой говорилось, что достигнуты определенные успехи в германо- советских переговорах. Трудно сказать, поверил ли Чиано этому документу, но сами же буржуазные исследователи доказали затем, что речь шла о фальшивке, состряпанной в ведомстве Риббентропа с тем, чтобы попытаться показать внешнеполитические "успехи" гитлеровского руководства и побудить Италию к одновременному вступлению в войну вместе с Германией¹⁷ . Естественно, что столь "ценное приобретение" охотно подобрали составители сборника "Нацистско-советские отношения" и включили этот "документ" в свою публикацию.

Все эти факты, давно став достоянием специалистов, уже совершенно утратили прелесть новизны, и если приходится говорить о них сейчас, то только для того, чтобы

¹⁴ "Congressional Record". Vol. 93, pp. 4695 - 4696

¹⁵ "The Times", March 17, 1964.

¹⁶ W. Shirer. The Rise and Fall of the Third Reich. New York. 1960, p. 660.

¹⁷ См., например, L. Namier. Diplomatic Prelude. London. 1948, pp. 267 - 268.

еще раз показать усилия, которые прилагают боящиеся правды буржуазные историки, чтобы очернить советскую внешнюю политику. Не потому ли критики книги советского академика, увидев непрочность своей позиции, не осмелились открыть именно профессиональную дискуссию, в которой нужны настоящие аргументы, и предпочли простое нагромождение нелестных эпитетов в адрес автора? Конечно, И. М. Майскому отлично известны все оттенки печатной интерпретации германо-советских переговоров в августе 1939 года. И, не повторяя прописных истин, он сформулировал свой конечный вывод следующим образом: "Положение Советского правительства в ходе тройных переговоров можно было уподобить положению человека, которого все выше захлестывает морской прилив: вот вода дошла ему до колен, вот она дошла до пояса, потом до груди, потом до шеи... Еще мгновение, и вода скроет голову, если человек не сделает какого-либо быстрого, решительного скачка, который вынесет его на скалу, недоступную для прибоя... Ждать больше было нельзя. Только теперь, в середине августа, Советское правительство вынуждено было окончательно решить, что делать. Стоявшая перед ним дилемма превратилась в горькую необходимость заключить соглашение с Германией"¹⁸ .

Этот вывод непоколебим, ибо он отражает действительную обстановку на международной арене в канун второй мировой войны. Тройственные переговоры в Москве сорвались не потому, что Советское правительство вступило в соглашение с Германией; наоборот, советско-германский пакт о ненападении явился следствием саботажа идеи коллективной безопасности правительствами Чемберлена и Даладье. Современник этих событий, министр внутренних дел США Г. Икес записал в своем дневнике 26 августа 1939 г.: "Мне трудно винить Россию за пакт. Единственный виновник - Чемберлен. Англия могла бы прийти к удовлетворительному соглашению с Россией много месяцев или даже лет тому назад. Россия была готова совместно воевать с Англией и Францией еще в защиту Чехословакии"¹⁹ .

Советское правительство разглядело неискренность своих англо-французских партнеров за столом конференции летом 1939 г. и сделала соответствующие выводы. Документы, увидевшие свет позднее, еще раз показали, что осмотрительность Советского Союза была вдвойне оправдана. В августе 1939 г., во время переговоров военных миссий СССР, Англии и Франции, глава французской военной миссии генерал Думенк, попросив участников совещания "держать слышанное в большом секрете и забыть при выходе из этого зала", изложил стратегические планы союзников. Он напыщенно попросил маршала Ворошилова и адмирала Дрекса "оказать ему честь, позволив представить французскую армию, готовую к сражению", и продолжал: "Если главные силы фашистских войск будут направлены на Восточный фронт, то немцы вынуждены будут оставить не менее 40 дивизий против Франции и в этом случае генерал Гамелен станет всеми силами наступать против немцев". Авторитетные заверения Думенка заинтересовали советскую сторону. Генералу были заданы уточняющие вопросы. Он подробно ответил на них, а в заключение еще раз подчеркнул: "Генерал Гамелен заставит противника вернуть свои силы обратно с Восточного фронта. Если неприятель этого не сделает, то фашистские силы будут разбиты"²⁰ .

То был внушительный и в военном отношении грамотный план. Беда, однако, заключалась в том, что рассказ генерала Думенка совершенно не соответствовал тому, о чем уже договорились английский комитет начальников штабов и французский генеральный штаб. В своем совместном решении от 4 мая 1939 г. они записали: "Судьба Польши будет определяться общими результатами войны, а последние, в свою очередь, будут зависеть от способности западных держав одержать победу над Германией в конечном счете, а не от того, смогут ли они ослабить давление Германии на Польшу в самом начале"²¹ . Именно этому плану и следовали Англия и Франция после 1 сентября 1939 г., а отнюдь не предначертаниям, о которых поведал Думенк советской делегации. В сентябре 1939 г. на Западе стояло всего 23 немецкие дивизии (а не 40, как предсказывал Думенк). Тем не менее наступления союзников не последовало.

¹⁸ И. М. Майский. Кто помогал Гитлеру, стр. 179 - 180.

¹⁹ "The Secret Diary of Harold L. Ickes". Vol. 2. New York. 1954, p. 703.

²⁰ "Международная жизнь", 1959, N 7, стр. 140, 149.

²¹ Д. Батлер. Большая стратегия. М. 1959, стр. 33 - 34.

На Нюрнбергском процессе главных немецких военных преступников бывшие гитлеровские генералы укалывали, что удар на Западе в сентябре 1939 г. мог бы иметь катастрофические последствия для Германии. "Успех в войне против Польши, - говорил Гальдер, - оказался возможным только потому, что наша западная граница была почти полностью обнажена"; "Если мы не потерпели краха в 1939 г., - вторил ему Йодль, - то это только потому, что во время польской кампании около 110 французских и британских дивизий на Западе полностью бездействовали против 23 немецких дивизий"²² .

Таковы исторические факты, которые начисто опровергают концепцию о том, что во время тройственных переговоров весной и летом 1939 г. Англия и Франция будто бы стремились к соглашению с Советским Союзом. Напротив, они сознательно дезориентировали Советское правительство, пытаясь связать СССР неравноправными обязательствами и вызвать войну между Германией и СССР, а самим остаться в стороне. Советско-германский пакт о ненападении сорвал эти замыслы. "Так получилось, - лаконично замечает И. М. Майский, - потому, что советская дипломатия оказалась умнее англо-французской. Но за это нам нет оснований извиняться"²³ .

Усилия Советского правительства создать весной и летом 1939 г. систему коллективной безопасности потерпели неудачу; однако во время второй мировой войны возникла могучая антифашистская коалиция, силами которой были сокрушены державы "оси"; и оказалось, что заключение советско-германского пакта в конечном итоге способствовало развитию событий как раз в интересах миролюбивых народов. В нашей исторической литературе подробно исследовались последствия пакта для СССР: мы выиграли почти два года мирной жизни для подготовки к войне. Меньшее внимание уделялось значению пакта для блока фашистских агрессоров. Между тем выяснение этого вопроса имеет немаловажное значение. Накануне второй мировой войны державы "оси" объединял "Антикоминтерновский пакт", а между Германией и Италией в мае 1939 г. был подписан "Стальной пакт". Сила агрессоров зависела от единства их действий. Однако когда Гитлер пошел на договор с Советским Союзом, растерянности в правящих кругах других держав "оси" не было пределов, и единство агрессоров затрещало по всем швам. В Берлине рассчитывали на то, что Италия поднимет оружие одновременно с Германией. Однако надежды гитлеровского руководства не оправдались; в ответ на приглашение Гитлера выступить совместно Муссолини 25 августа дал уклончивый ответ; как известно, Италия не вступила затем в войну одновременно с Германией. Причина "миролюбия" Рима заключалась прежде всего в том, что Муссолини и его окружение не могли простить Гитлеру договора с Советским Союзом. "Стальной" союз был низведен до бумажного. Муссолини не уставал напоминать Гитлеру, что тот "разваливает" фашистскую "ось", созданную для борьбы против СССР. В письме к Гитлеру от 3 января 1940 г. он писал: "Я говорю вам, что вы не можете постоянно жертвовать принципами вашей революции... Считаю своим долгом добавить, что еще один шаг в ваших отношениях с Москвой будет иметь катастрофические последствия в Италии"²⁴ .

Франкистская Испания, которая 27 марта 1939 г. присоединилась к "Антикоминтерновскому пакту", немедленно стала пересматривать свою позицию, ища улучшения отношений с северным соседом - Францией. В Париже это вызвало прилив оптимизма: миновала опасность осложнений на южной границе. 25 августа Даладье встретился с американским послом У. Буллитом и рассказал ему: "Испанский военный атташе в Париже посетил генерала Гамелена и сообщил ему, что генерал Франко желает немедленно заключить договор о торговле и дружбе с Францией... Маршал Петэн сообщает из Испании, что испанцы с огромным облегчением встретили заключение Германией пакта с Советским Союзом; это освободило Испанию от любых обязательств занять враждебную позицию по отношению к Франции"²⁵ . С началом второй мировой войны Франко заявил о нейтралитете Испании.

Серьезные изменения в связи с советско-германским пактом о ненападении наметились и на Дальнем Востоке. Летом 1939 г. там сложилась крайне сложная и опас-

²² W. Shirer. Op. cit., p. 840.

²³ И. М. Майский. Кто помогал Гитлеру, стр. 187.

²⁴ "Documents on German Foreign Policy". Series D. Vol. 8, pp. 604 - 609.

²⁵ "Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers 1939". Vol. I, p. 881.

ная для Советского Союза обстановка. Японские милитаристы напали на Монгольскую Народную Республику, и Советский Союз пришел на помощь своему союзнику - МНР. События на Халхин-Голе, по существу, привели к необъявленной японо-советской войне. Тем временем правительство Хиранумы завершало затянувшееся обсуждение германских предложений, сделанных еще в 1938 г., о заключении Японией военного союза с европейскими державами "оси". Состоялось свыше 70 заседаний японского совета "Пяти министров", пока не были сломлены колеблющиеся, не желавшие связывать судьбу своей страны с судьбой Германии. Только 10 августа 1939 г. мучительные дебаты пришли к концу и в Берлин было послано сообщение, что Япония подпишет соответствующий договор. Но вместо ответа от Германии в Токио внезапно получили известие о подписании советско-германского пакта о ненападении. Это был удар грома среди ясного неба. Правительство Хиранумы, выразив Германии "строгий протест", пало. Ушли в отставку Осима и Сиратори, японские послы в Берлине и Риме, ревностные сторонники прогерманского курса. Новое правительство во главе с Абэ занялось пересмотром всей внешней политики Японии. Так в результате подписания советско-германского пакта возникли серьезные противоречия в лагере держав "оси".

Когда на первом этапе войны Германия достигла больших успехов, заняв чуть ли не всю Западную Европу, разгромив Францию, создав серьезную угрозу Англии и поставив под угрозу национальную безопасность Соединенных Штатов, началось формирование англо-американского блока, глобальная стратегия которого была определена в плане "АБЦ-1", принятом 27 марта 1941 года. Там предусматривалось, что врагом N 1 является Германия и что ей следует нанести поражение в первую очередь, а до достижения победы над Германией необходимо придерживаться на Дальнем Востоке и Тихом океане обороны. План "АБЦ-1", отдававший приоритет европейскому театру военных действий, был с военной точки зрения здравым: Германия действительно представляла наибольшую опасность. В Европе лежал центр коалиционной войны, и именно там надлежало сосредоточить максимум сил, отгородившись от Японии "заслоном". Этот план был вызван к жизни стремлением отразить самый опасный натиск против Англии и США.

СССР видел угрозу, которую державы "оси" создали для всего человечества. Исходя из дела защиты нашей страны, Советское правительство пришло к выводам, аналогичным тем, которые были зафиксированы в плане "АБЦ-1". 13 апреля 1941 г. был подписан советско-японский пакт о нейтралитете. Он стал возможным только потому, что в августе 1939 г. Германия заключила договор о ненападении с Советским Союзом. Тогда гитлеровское руководство пошло на этот шаг, даже не информировав своих японских союзников; теперь Токио отплатило Берлину той же монетой, вызвав бессильный гнев гитлеровцев. Что касается Советского правительства, то хотя оно никогда не полагалось на заверения японских милитаристов в миролюбии и держало на дальневосточных границах значительные силы, пакт с Японией все же создавал определенные гарантии. Во всяком случае, СССР смог выделить большие силы для потребностей европейского театра военных действий. Так закладывались объективные предпосылки для создания антифашистской коалиции. К ней вел длинный и тяжелый путь, вынужденным этапом на котором оказался и советско-германский пакт о ненападении.

Вот почему оценивать этот пакт следует только в надлежащей исторической перспективе. Как писал И. М. Майский, "советско-германское соглашение от 23 августа 1939 г., конечно, не было актом совершенства (да и Советское правительство никогда не считало его таковым), но оно во всяком случае предотвратило возможность создания единого капиталистического фронта против СССР, избавило 13 млн. западных украинцев и белорусов от страшной участи стать гитлеровскими рабами, обеспечило национальное воссоединение всех украинцев и белорусов в единое целое, быстро идущее по пути социалистического развития, и продвинуло советские границы на несколько сот километров в западном направлении, что имело большое стратегическое значение"²⁶ .

²⁶ И. М. Майский. Кто помогал Гитлеру, стр. 194.

*

Мемуары И. М. Майского оказались оружием значительной идеологической силы в борьбе с идеями реакционной историографии. Автор наглядно показал, как следует сочетать глубокую научную разработку предмета с его политической популяризацией. Член английского парламента К. Зиллиакус верно подметил: "Эта небольшая книга, - почти рассказ, который так легко читать, - полна динамита"²⁷ . Прогрессивные силы Англии высоко оценили работу И. М. Майского. "Главная историческая ценность его книги, - писала "Daily Worker", - заключается в том, что впервые (по-видимому, в Англии. - Н. Я. ) в ней изложена советская точка зрения по поводу тех благородных усилий, которые были употреблены, дабы заставить английское правительство отойти от умиротворения Гитлера и перейти к созданию могучей и монолитной коалиции против него"²⁸ .

Определенные выводы из ошибок предвоенных лет некоторыми крупными деятелями Запада в свое время были сделаны. Так, в беседе с французским министром иностранных дел Ж. Бидо 23 августа 1945 г. государственный секретарь США Д. Бирнс сказал: "Верно, что двадцать лет тому назад война была быстро забыта, и Соединенные Штаты предоставили Германии займы для реконструкции. Более того, Франция и Англия приняли в них участие. Это ошибка, которую никоим образом нельзя больше повторять. Если мы вновь окажемся глупцами и сделаем то же самое, мы заслужим участь, которая неизбежно постигнет нас"²⁹ . Но вот прошло более 20 лет с окончания второй мировой войны, и становится очевидным, что повторяются те же ошибки, по поводу которых предостерегал Д. Бирнс. И. М. Майский в письме в редакцию журнала "Новое время" об откликах на его книгу отметил: "Полемика, развернувшаяся после опубликования книги "Кто помогал Гитлеру", с полной очевидностью доказывает, что в Англия наших дней еще имеется немало людей консервативного толка, которые продолжают идти в фарватере чемберленовских традиций. Как характерно в самом деле, что профессор Медликотт начинает свое письмо в редакцию "Таймс" словами: "Насколько сильной была бы советская позиция (в происходящем споре), если бы в сентябре 1939 года не западные державы, а Россия пошла на войну!" Профессор Медликотт невольно проговорился: как раз об этом мечтал Чемберлен. Les beaux esprits se rencontrent! (Родственные души сходятся!)"³⁰ . Нам остается лишь присоединиться к этому верному наблюдению.

²⁷ "Tribune", February 14, 1964.

²⁸ "Daily Worker", February 20, 1964; см. также "Labour Monthly". May 1964, p. 223.

²⁹ "F. R. The Conference of Berlin. The Potsdam Conference". Vol. 2; pp". 1561 - 1562.

³⁰ "Новое время", 22 мая 1964 г., стр. 28.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Н. Н. ЯКОВЛЕВ:

Комментарии: